***
— Доппо… Доппо… — раздается голос, будто из темноты, но парень его не слышит, погруженный в свои и без того мрачные мысли, — Доппо… да Куникида-сан! Ты меня слышишь? — и темноту разрезает яркий и довольно сильный удар по плечу, заставляя его вынырнуть из глубин собственного разума, вздрогнуть всем телом, встречаясь с обеспокоенным взглядом зелёного глаза и слыша нежное, — ты в порядке? Куникида, что пусто смотрел на коробку с крупой, по третий раз перечитывая её состав, нервно кивнул, ставя обратно на место. Тайя тяжело вздохнула, беря эту же коробку с крупой к ним в корзину. Она прошла вперёд, пока Доппо шёл следом, держа корзинку в руках и чувствуя себя идиотом. Сегодня он специально пошёл с девушкой в магазин, чтобы они купили, наконец, нужные продукты и Тайе не приходилось прибегать к нему каждый раз с пакетом, дабы приготовить что-то съестное. У Куникиды от подобных размышлений на мгновение мелькнула мысль, что они занимаются этим, как пара, что давно живут вместе. Это заставило его смутиться, покачать головой и поругаться на себя, что сейчас совсем не время и не место думать о таком. Хотя… сама идея видеть Тайю каждодневно у себя дома — звучала довольно соблазнительно. Правда, из-за сегодняшней ситуации, мысли всё равно крутились совсем не так, как нужно. Куникида смотрел на тонкую фигуру своей девушки и слышал только противное «хватит места в плотном графике, чтобы сходить на похороны?». Его от этих слов в тот момент знатно так встряхнуло, а нутро перевернуло в чувстве какого-то опустошения. Не вмешайся Дазай, то неизвестно, что случилось бы, ибо Масаши явно нарывался на драку, стараясь вывести Доппо из себя. И ему это удалось, ведь идеалист не помнил толком ничего, кроме красной пелены в глазах, что образовалась после слов наглого юноши, спав только через пару минут, стоило ему спокойно постоять и обдумать ситуацию. Ибо в чём-то противный Ютака был прав. Всё же борьба обычного человека и эспера редко, когда заканчивалась положительным исходом (Тайя, действительно, едва не умерла из-за Махоко, если бы не Йосано, что чудом вытянула девушку из лап смерти. Ну или когда Тавада могла разодрать её в клочья, не подоспей к ней Ищейки). И в этом случае Масаши говорит верно о том, что они те ещё живучие создания. Но после согласия Куникиды взять это дело под свой контроль, полицейский стал поспокойнее и смог вести с ним диалог. На самом деле, Ютака особо многого ничего и не знал. Всеми данными обладала Тайя, что, судя по всему, не спешила распространяться о своих проблемах. Было немного болезненно от этого фактора, ведь он надеялся, что они достигли той стадии, чтобы не бояться раскрывать секреты прошлого? Правда, возможно, дело не только в самой Тайе и её противостоянию Сиоте? Может, есть что-то ещё, почему она молчит? Масаши лишь подтвердил тот факт, что это именно Такэси пыталась отправить Тайю на тот свет с помощью яда своего босса. Остального Ютака не ведал, ибо держался тогда подальше от Тайи на тот момент. Они только разошлись, и Сома довольно изредка, когда общалась с ним. И только по работе, словно между ними никогда и не было ничего больше. Парень знал, что Тайя выбрала позицию игнорирования ситуации, а потому всё, что происходило с горделивой девушкой и её наставником, юноша узнавал лишь через беседы начальства между собой, услышанные ненароком у дверей. Чем закончилась вся история, Масаши так и не поведал, несмотря на все наводящие вопросы, хотя уж об этом, он был, наверняка, в курсе. Лишь предложил детективу самому побеседовать с Сомой. И это едва не заставило Доппо злобно усмехнуться в ответ. Он ведь не знал, как о таком можно разговаривать. Понимал, что в какой-то степени, не имеет право ворошить прошлое девушки, учитывая, как тяжело она переносила его до сих пор. Один разговор про Ичиносе на кладбище и Тайя была уже в слезах. Куникида не хотел причинять ей боль, зная, что в таком случае, раскроется быстрее, ибо Сома была далеко не глупая, чтобы не понять, для чего они ведут все эти беседы на тему её прошлого. Доппо помнил, какой тяжёлый взгляд на него бросил Осаму, когда увидел, как пусто идеалист смотрит на материал по новому делу, что благородно всучил ему Ютака. По идее, Куникида не имел права браться за данное расследование, ведь был в отношениях с Тайей и не мог быть объективен всего того, что касалось девушки. Но Масаши хотел, чтобы Доппо занимался расследованием, а желание клиента… Да к екаю всё, он не оставит Тайю один на один с проблемами. Они расплатились на кассе. Пока Куникида расплачивался, Тайя грузила продукты в пакет, стоя к нему спиной. Доппо потянулся, чтобы помочь, отмечая, как Тайя даже не вздрогнула, как делала это почти всегда, когда кто-то проходил мимо них сзади. Как делала это раньше с ним. И если до недавних пор Доппо не особо понимал, почему Тайя так реагирует, то после сегодняшних слов Масаши всё вставало на свои места. Ну почему не сказать ему об этом? Почему он должен узнавать об этом от чужих людей? От полицейского, с которым у него и без того тяжелые отношения? И чей метод общения с Сомой он вообще не одобряет? Почему этот Масаши вообще пришёл к нему с такой проблемой, если всё его поведение показывает, как он Тайю терпеть не может? Хотя сейчас становилось ясно, что Ютака как-никак, но беспокоится за жизнь Сомы. Возможно, есть в этом и какие-то глубоко личные мотивы, но не ему в них копаться. Ведь сейчас Доппо надо было защитить девушку, что шла рядом с ним. Это было намного важнее, чем разбираться, что там у Масаши на душе. Они зашли домой, начав складывать продукты по местам. Сегодня весь их вечер проходил в полном молчаний. Доппо был погружён в свои мысли и Тайя, которая наблюдала за ним, не знала, что ей делать. Все шутки юноша пропускал мимо, слушал её с помехами, а в глазах была такая непроглядная горечь, что девушка отчего-то чувствовала свою вину в происходящем с ним сейчас. Сома на скорую руку приготовила еду, дабы по привычке разделить ужин с Доппо, решив после молчаливого поглощения пищи, помыть посуду, не зная, как ещё вести себя в такой ситуации. Ведь Куникида был расстроен с самого начала их встречи, а его задумчивость наводила на неё сильную тревогу. Возможно, что-то случилось на работе… Но тогда почему он так болезненно смотрит на неё, будто это как-то связано с ней? Может, Куникида что-то узнал о её прошлом? О Такэси? Иначе почему… он так ведёт себя? — Тайя, — раздавшийся позади хриплый голос Доппо, разлил что-то нежное в груди девушки, что замерла с мыльной тарелкой в руках, — не стоит так утруждаться, ты же у меня в гостях, — он подошёл ближе. — Да, я знаю, просто… — Сома глубоко вздохнула, стараясь унять бушующее сердце, — нехорошо, если в раковине грязная посуда будет находится. Я должна ценить твой порядок и не нарушать его, — и она вновь нервными движениями принялась мыть оставшуюся тарелку, замерев, когда ощущения тепла стали почти едины со спиной, а чужая рука перехватила её с тарелкой в ладони. Для Тайи это было настолько неожиданно, что она чуть не забыла, как дышать, почувствовав, как к ней наклоняются и тихо шепчут: — Оставь это в следующий раз мне, — от горячего шёпота Тайя жмурится, цепляясь пальцами за кран и быстро отключая льющуюся воду, ощущая при этом, как Доппо складывает вымытую тарелку в посудницу, проверив, что она вымытая. Его пальцы возвращаются обратно к её запястью, медленно скользя подушечками вверх по бежевому рукаву свитера девушки, надетому на ней сегодня, поднимаясь до плеча, отчего сладкая нега проходится по телу. А после, сжав плечо девушки крепко-прикрепко, юноша поворачивает Тайю к себе, — я хочу от тебя другого. — И что же? — тихо поинтересовалась девушка, робко поднимая взгляд на него, пока её окружала, сбивающая с ног теплота тела Доппо, что с каждым жестом был, словно ближе к ней. Несколько было неловко, что Куникида может оказать такое влияние на разум, но довольно приятно. Давно ей так не сносило голову, как кисельной барышне. Вернее, не сносило никогда. Доппо не отвечает на вопрос. Ответ итак, кажется, слишком очевидным. Он прижимает Тайю ближе к стене, отчего она не может отвести и взгляда от его болотных очей, в которых, будто екаи сейчас плясали. Сома, конечно, много чего, ещё только осознавала, находясь в совершенно новых отношениях, но… Проснувшаяся в ней столь неожиданно и резко женская натура, буквально кричала, чего ей хочется получить: она хотела любви, ласки, поцелуев, объятьев. Хотела, чтобы Доппо её обнимал, чтобы касался, прижимал к себе чересчур крепко и не вздумал ни за что отпускать. Тайе в такие минуты было очень неловко со своих желаний, ибо с Масаши после пары неудачных порывов, она вела себя всегда довольно сдержанно. Куникида опускается к ней всё ниже, заставляя блаженно прикрыть око от засвербившего в носу горького аромата духов парня, чья голова утыкается ей в плечо, а руки сжимают за талию. Сома улыбается с возникшей у Доппо нежности, приобняв его в ответ и ощущая, как ласково гладят её по спине. Правда, нежится юноша недолго, вскоре подхватывая Сому за ноги и относя к ближайшей твёрдой поверхности, оказавшейся рабочим столом у него дома, подальше от возможных любопытных глаз из-за окна. Тайя приземляется на стол, чувствуя, как теряется ощущение реальности, особенно, когда горячие губы захватывают её в плен, требовательно поднимая девушке голову, чтобы было удобнее. Сома жмурится, довольствуясь происходящим и то, с каким напором и жадностью целует её Куникида, жарко проникая вглубь, прорывая блокаду и уверенно углубляя столь желанный обоими поцелуй. А ведь раньше юноша никак не мог понять всю прелесть поцелуев и отчего людям столь важен этот элемент в отношениях, пока не осознал, насколько это накатывающее чувство. Приятный дурман заволакивал разум, создавая греющее чувство между рёбрами, образуя пожар, сметающий всё на своём пути, что опускался к низу живота, начиная неприятно щипать в желании большего. Особенно из-за мягких губ девушки, что яростно отвечали в ответ, а пальцы её проникали в светлые волосы, немного стягивая вниз его резинку. По итогу, хвост Доппо был спущен едва-едва, уж слишком туго юноша затягивал свои волосы. Сома довольно быстро о них забыла, проходясь жадными прикосновениями по телу Куникиды, всё больше впадая в плен желаний и чувств, плотнее обхватив ногами чужие бедра, сокращая расстояние между ними до минимума. Тайя захлестывалась в приятных ощущениях, забывая обо всех своих страхах на данное мгновение. — Могу…? — хрипло послышалось на ухо, а ладони Доппо держали края бежевого свитера, спрашивая разрешение на проникновение дальше. Видимо, Куникида отважился на что-то большее, и так как под свитером всё равно была совсем лёгкая, чёрная водолазка, ибо с утра было довольно холодно, то прямо сейчас Тайя не имела ничего против избавиться от греющей вещи. Она ободряюще кивнула, правда, сказать о своих желаниях не успела, как Куникида вновь припал к её губам, а пальцы юноши, забравшиеся под свитер, вновь забродили по телу, облепленному тканью водолазки, ревностно сжимая Сому за места, которых он касался раньше. Тайя тяжело задышала на жесты парня, сходя с ума от действий Доппо, а так и оставшийся на ней свитер, создавал удушающее чувство сейчас. Хотя Куникида не всегда был столь страстным. Скорее, он являлся оплотом аккуратности, нежности и порой смущался некоторых действий, происходивших между ними. Но сейчас… разум Доппо, как и её, был в не зоне действия сети, поэтому, чтобы между ними не происходило, это их не смутит. — Жарко… — горячим шепотом вывела Тайя в шею любимого человека, жмурясь от огня, что подпирал к самим рёбрам, лишая кислорода. Доппо, что и сам весь пылал, уже успев растегнуть рубашку на пару пуговиц вниз, дабы хоть как-то дышать полной грудью, довольно резво стянул свитер Сомы с неë, оставляя его на столе. Приятный холод прошёлся по плечам девушки в водолазке, пока Тайю вновь не захватило в круговорот чувств, где пылающие губы так и продолжали терзать её, а ладони Доппо вновь принялись ласкать Сому за талию. Ему ненароком вспомнилась мимолетная картина, что предстала перед ним в процедурном у Йосано, случившаяся, когда они ещё не были в отношениях. Перед прикрытым взором так и мелькнула полуоткрытая фигура девушки, её бледная кожа, ключицы, отчего Куникида раздраженно подумал, что водолазка сейчас на Соме явно лишняя. Впрочем, думал об этом не он один, но даже захваченные порывом, никто из них, так и не решился на столь дерзкий поступок. В конце концов, Доппо сейчас находил в Соме отдушину после тяжёлого дня и не менее неприятного разговора, а Тайя, что до произошедшего момента, переживала за состояние юноши, наконец, смогла хоть немного успокоиться, понимая, что свой пар он всё же выпустил. Желание большего прервалось, так и не раскрывшись в их умах. Спустя ещё пару нежных касаний к губам и они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Чёлка девушки была сильно растрёпана, позволяя разглядеть сейчас совершенно невидящий глаз Сомы. Куникида, держась по бокам от девушки руками за стол, смотря на эту картину, сразу вспомнил, какая Тайя на самом деле хрупкая, когда растерянно и совершенно невинно моргает двумя очами, пусть один из них ничего не видит. Сама же девушка чувствовала себя несколько сбитой с толку от произошедшего с Доппо, потеряв счёт во времени и задрав голову кверху, дрожа всем телом, словно пробежала марафон, пытаясь догнать неуловимого преступника. Она восстанавливала дыхание, лениво опустив взгляд вниз и смотря на распахнутый ворот чёрной рубашки Куникиды, открывающий вид на широкую и нутром манящую шею юноши, которую Доппо судорожно прячет, закрываясь всеми растегнутыми пуговицами ранее. Идеалист старается не думать о том, как бы ему хотелось почувствовать нежные губы Тайи на своей шее, самому коснуться её бледной кожи, сначала подушечками пальцев, а потом… Юноша качнул головой, стыдя себя. Желание близости с Сомой становилось всё ярче и очевиднее для него, заставляя порой пугаться своих желаний. Потому что тогда Ютака, получается, прав? И ему нужно только одно от Сомы? Но нет. Куникида изначально полюбил Тайю не из-за этого и хотел быть с ней совсем по другим причинам. Да, Доппо понимал, что построенный им график отношений с идеальной спутницей, которую он должен был встретить, сильно шел вразрез с тем, что происходит сейчас. Ведь Тайя была ненамного, но старше него, а это многое меняло, ибо строить с ней отношения так, как ему могло представляться ранее — точно не получится. Хотя бы потому что, ловя обжигающие взоры девушки, он сам едва мог сдержать себя, пока опасаясь действовать внаглую, лишь пробуя и изучая всё по наитию, ожидая более подходящего момента, для того, к чему так ревностно рвалось сердце. — Что случилось? — спокойно спросила Тайя, выровняв дыхание, отметив, как непонимающе смотрит на неё юноша, — я ведь не слепая, хоть и не вижу на один глаз. Ты сегодня половину нашего времени, как мы с тобой встретились, вёл себя очень странно, а потом бросился с поцелуями. Что случилось? — Сома вновь повторяет свой вопрос. — Да так… с клиентом сильно повздорил, не бери в голову, — отозвался он, понимая, что не может признаться Тайе о разговоре с Масаши, ибо не стоит девушке знать, что её уже хоронили тут некоторые. Куникида посмотрел на Сому, что понимающе кивнула, протянув ладонь и касаясь его светлых волос на голове, отчего он не выдержал, произнеся взволнованное, — ты ведь не думаешь, что мне от тебя нужно только то, что требует любой мужчина от девушки? — Тайя едва не давится воздухом от неожиданности вопроса, краснея. Вот что-то, а об этом, она думала в последнюю очередь. Доппо, конечно, желал чего-то большего между ними, это факт, но не ставил себе в приоритет их близость, больше наслаждаясь уединением с ней, позволяя им привыкнуть друг к другу. Сома же старалась освободиться от собственных предрассудков, страхов и неуверенности, что принесли за собой прошлые отношения. И пока, справлялась она совсем неплохо. А что дальше будет, только время покажет… — Что? Какой глупый вопрос. Конечно, я так не думаю, — Тайя ладонями взяла покрасневшие в смущение щёки Куникиды, аккуратно положив его голову к себе на плечо, почувствовав, как в одно мгновение и она была заключена в крепкие объятья идеалиста, довольно зажмурившись, — Доппо, я прекрасно знаю, кто такие мужчины и как они могут добиться того, чего хотят. Если бы ты желал только близости, то я бы сразу увидела твои намерения. Прости, что сомневалась в тебе тогда, боясь стать твоим запасным аэродромом. Знала бы я, что ты в самом деле влюблен в меня, то я не позволила бы себе столь много колких слов в твой адрес, — Сома нежно гладила юношу по голове, утешая. И от самой себя в прошлом и от сегодняшнего обидчика, что так некрасиво поступил с её возлюбленным. Куникида же вновь прижался к ней, не желая отходить и на шаг, не веря, что он и вправду, может быть, таким. Не дай, ками, его Дазай в подобном виде увидит, — я люблю тебя, Куникида Доппо-кун, желаю страстно быть рядом и со временем всё же познать то, что требует каждый мужчина от девушки, — шуточный тон, прозвучавший с уст Сомы, заставил Доппо зажмуриться, чувствуя, как обжигаются внутренности от одной мысли, что он может, слыша в ответ нежное, — но раз сегодня день откровенностей, то и я хотела бы кое-что знать. — Что? — Доппо весь напрягся, готовый ответить. Тайя с этой ответственности едва не рассмеялась, но всё же произнесла: — Мне всегда было интересно, правда, я не решалась спросить… Но как ты понял, что всё-таки хочешь быть детективом? Ты ведь изначально начинал, как учитель. Куникида же в это время выдыхал. Казалось, что Тайя сейчас спросит о чём-то таком, чем и подловит его на сегодняшних странных вопросах и не менее удивительном поведении. Но заданный вопрос показался ему довольно простым. — В моих идеалах прописано, что если хочешь изменить мир, то нужно делать что-то, что в последствии оставит след от твоих действий. Я пошёл в образование, ради этого, думая, что если вложу в юные умы правильные мысли, то помогу изменить этот мир, — Тайя с интересом слушала Куникиду, думая, что, кажется, она сейчас общается с тем, у кого душа чище, чем облака в небе. Её пальцы нежно перебирали его пряди, — но когда я оказался вовлечён в расследование Рампо-сана и директора, то понял, что… Меня увлекает эта стезя. Нравится думать, к чему-то приходить в своих мыслях. Конечно, так глобально, как в школе, я менять мир не мог. Я понимал, что работа во многом будет секретной, но согласился на неё, потому что спасение жизней — тоже подходит для идеалов. Ведь, спасая человека, ты делаешь так, что мир не тянется трупами вниз и это прекрасно, — он закончил свою речь, чувствуя, как немного распалился в конце, ощущая ещё, насколько часто стучит его сердце в данную минуту. Тайя же ласково улыбнулась на услышанный монолог от Доппо, отвечая на браваду юноши мягким: — Прекрасно, что ты у меня именно такой, — она повернула взгляд к дальнему окну, зная, что Доппо её действий не видит, — не знай я тебя сейчас, то решила бы, что мир окончательно сгнил, — Тайя вздохнула, пока Доппо пальцами гладил ровную спину девушки, отмечая плавный изгиб позвоночника. Куникида за последнее время часто замечал в Соме то, чего, как будто не видел ранее. Особенно сейчас, находясь к ней так близко. — Это из-за профессии полицейской? Я читал, что со временем любой полицейский становится циником, несколько скептичным ко всему и довольно грубым. Но ты на удивление, ещё умудряешься, несмотря на безысходность некоторых ситуаций, кому-то помогать, брать ответственность и вообще ты не похожа на типичных полицейских, которых я знаю, — проговорил Доппо, рассуждая больше вслух, пока Тайя с интересом слушала его, ощущая горячее дыхание на плече. Сома вздрогнула, когда от него послышалось, — как ты решилась встать на этот путь? — девушка тяжело вздохнула, тихо заговорив: — Смерть брата на многое мне открыла глаза. На то, какое у нас правосудие, как тяжело доказать, что ты ни в чем не виноват, — в какой-то степени, это была правда. Так же, как и её желание прекратить теронию Шакко, а ещё. — возможно, я хотела бросить себе вызов, начав учиться в полицейской академии или же мечтала отмыть то грязное пятно позора, что легло на фамилию моей семьи. Не могу сказать, что я любила на тот момент свою будущую работу. Я не верила, что, действительно, смогу найти своё место в этой профессии, пока… пока не смогла оправдать одну женщину, которую все считали виноватой. Когда я увидела в её глазах радость и слезы спасения, то поняла, — она сглотнула, вспоминая, — поняла, как же это важно, когда есть люди, что могут спасти, могут раскрыть сокрытую правду и обналичить ложь. Ведь пока в этом мире есть такой сложный баланс, то ничто не разрушиться, а люди… обычные простые люди, смогут спокойно и без страха ходить по улицам. Это ли не счастье? — она прикрыла глаз, улыбнувшись, — тогда я поняла, что это всё-таки моё. И думаю так до сих пор… — Сома шумно выдохнула, произнося едва слышное, — имей я еще силы возвратить тех, кто исчез бесследно по моей вине… Куникида вздрогнул. Вот оно. Ведь в любой профессии была своя бочка дёгтя. Я возненавижу себя окончательно, если увижу смерть моих коллег — Тай, — слишком краткое, почти семейное обращение. Куникида думал использовать его, когда станет ближе с Сомой, но вышло столь легко и просто именно сейчас. Возможно, дело в теме, что выплывает с уст Доппо, когда он отстраняет от Тайи, смотря прямо в её печальный взгляд. Всё становится очевидно, — ты ненавидишь себя за смерть Ичиносе-сана? Сома поджимает губы. Её взор мрачнеет. В темноте зелёного глаза плещется разлитая, словно из бокала, боль, заставляя Доппо почувствовать свою вину на заданный вопрос, слыша в ответ на удивление твёрдое: — Да, ненавижу, — Тайя слабо усмехается, опуская взор вниз, — он был моим самым близким человеком. Тем, кто тащил меня из тьмы, помогая выбраться, и взглянуть правде в глаза. Он не заслуживал смерти, не заслуживал умереть, спасая меня… И я даже не знаю, что лучше было бы сделать тогда, смолчать или вообще ещё вначале нашего пути — не принимать от него приглашения на сотрудничество. Что могло сохранить ему жизнь? Я не знаю смогу ли когда-нибудь найти ответ на этот вопрос, — она посмотрела на Доппо, что проникновенно слушал её, обхватив пальцы ладонью, — в итоге, ни ему жизнь не спасла, так ещё и себя инвалидом сделала, — на его поднятую бровь, Тайя пояснила, — моя травма случилась в день его смерти. — Расскажешь? — аккуратно спросил Доппо, а, видя медленный кивок девушки в ответ, ощутил, как все внутренности падают вниз. Неужели? Она так легко согласилась? — Давно пора, — вяло отозвалась Сома, смотря на встревоженного Куникиду, готового слушать её, — я никогда не жила в абсолютном спокойствие. Всё время, как будто на фронте, постоянно одна варилась в проблемах прошлого, — она грустно усмехнулась. Тайя подняла робкий взгляд на Доппо, — и, может, раньше мне было на это всё равно, но сейчас я устала… — от последней фразы у Доппо замерло сердце. Неужели сейчас ему расскажут про Такэси? — поэтому я расскажу не во всех подробностях, но, что произошло в тот день и что происходит сейчас. Почему Тавада из «Шакко» охотилась на меня и что за человек такой Сиота, о которой говорил Йоширо. Правда, к сожалению, всё рассказать не смогу, ибо… Звонок, раздавшийся в помещение, заставил обоих резво вздрогнуть. Сома опознала свой аппарат первая, достав его из кармана узких брюк, моментом нажимая на кнопку приёма звонка. — Слушаю, — Куникида хмыкает, думая, что Сома совсем не смотрит на номер звонившего, — что? Где? А может не сегодня? — Тайя была раздосадованная, отчего Доппо нахмурился, осознавая, что сегодня вечера откровений явно не будет, — ладно-ладно, не скрипи, как старая антикварная мебель, скоро буду, — она убирает телефон обратно, вздохнув, — вот и закончился наш вечер, даже не начавшись, — Тайя кисло улыбнулась, на что Куникида лишь качнул головой. — Всё нормально, помимо меня, у тебя есть работа и другие не менее важные дела, — нет, он ни слова не скажет о своих придуманных планах и о том, что жаждал услышать её откровение о прошлом, чтобы не расстраивать Сому, — вот только… — Доппо сглатывает, глубоко вздыхая, — позвони, когда будешь дома. Позвони, а не напиши. — Если ты ещё спать не будешь, — проговорила она, качнув головой, обеспокоенно оглядывая его. В глазах так и стоял тревожный вопрос, который Куникида прерывает спокойным: — Не переживай, не буду. Он теперь без звонка Сомы, что она дома и в безопасности, не в жизнь не уснёт. Слова Масаши, ещё и Тайи напугали его. Ведь пока девушка от него далеко, случится, может, всё, что угодно. Как жаль, что Тайя живёт не с ним. И почему-то сейчас Доппо совсем не смутила эта мысль. Зато на душе было бы гораздо спокойнее.***
— И кто мне говорил про скрипучую антикварную мебель? Ты сама выглядишь так, будто тебе гюдона не дали. Сома фыркнула. Она так выглядит потому что наглый звонок Масахико прервал её вечер с Доппо, который из-за работы и так приходилось брать урывками. Тайя не поспешила объяснять Куникиде что-то, ибо про Отдел болтать лишнего было не принято. Она ведь как раз и хотела объяснить всю ситуацию Доппо, не касаясь Отдела, на свой страх и риск, несмотря на боль прошлого. Но не успела. Из-за дурацкого звонка Масахиро! Плюсом ей не хотелось, чтобы Куникида испытывал чувство беспокойство, при виде молодого парня с Отдела по Делам Одарённых. Масахико внешне считался привлекательным для многих девушек, что останавливались иногда по дороге, невинно глядя на тёмноглазого эспера, пока Тайя морщилась от лёгкого чувства раздражения. Она таких порывов по отношению к Масахико не испытывала, больше воспринимая его, как хорошего напарника в расследованиях, ибо прошлый опыт парня и его интеллектуальные способности, хорошо помогали в том, чтобы вывести Шакко на чистую воду. Он был неплохим человеком в общении, но… Его недоверчивость агента, присущее стремление быть первым в любой ситуации и такой знакомый Соме эгоизм, сыграло по итогу, злую шутку. В какой-то этап их расследования, так и не добившись от Тайи всех ответов на вопросы, его способность сама смогла вытащить нужные моменты из воспоминаний девушки. После чего Сома, зная о всех нюансах дара Симады, почувствовала, насколько бывает мерзко, когда человек знает все твои потаённые воспоминания, всё то, что ты сам закрываешь от себя, стараясь больше никогда не вспоминать. И теперь Тайя, находясь с Симадой рядом, постоянно чувствовала себя, словно насильно раздетой до гола, не зная, как скрыться от этого позора, ощущая ком из-за тех событий. Кажется, после той ситуации, Сома почти всех гоняла от себя, ощущая дикую злость и раздражение, пока появление Доппо не стало для неё тёплым пледом на плечах. Он, будто закрыл её от тяжёлого прошлого, укрыл от всех невзгод. К тому же, Куникида всегда смотрел на неё, как на что-то редкое, по-настоящему драгоценное. Его взгляд приятно обжигал, заставляя воспламеняться изнутри, пока в глазах Масахико, Сома отчётливо видела чужую фигуру, которую юноша хотел бы в ней увидеть… но не мог. Поэтому у них ничего и не срослось. Сома не видела в нём того человека, с которым ей было комфортно. Она и не рассматривала никогда Масахико, как возможного партнёра (если быть честной, то до Куникиды, Тайя плыла по своеобразному течению жизни, не стремясь быть с кем-то). Хотя временами Сома раздумывала, смогла бы она всё-таки полюбить юношу, и ответ всегда приходил резким ударом молоточков по голове. Нет, ни за что на свете Симада, на удивление, всё понимал. Вроде. По крайней мере, не заставляя Сому чувствовать себя неловко, он почти везде был со своей напарницей Миюки, при виде которой, Тайе становилось намного легче переносить общество порой зазнающегося агента. А ещё Миябэ была одной из немногих, кто понимала проблемы с неординарной внешностью. Ведь сама девушка ещё в младенчестве пережила отказ бедных родителей от себя, после чего её удочерила хорошая семья адвокатов, что с помощью многочисленных операции смогла подкорректировать девочке внешность, немного, но исправив злую шутку природы. Хотя, конечно, небольшие особенности остались, но выросшая у богатых приёмных родителей, что лучились своей уверенностью, Миюки стала такой же, перестав обращать внимание на свой дефект. Сома в какой-то степени восхищалась Миябэ, что вела активную жизнедеятельность, игнорируя то, как многие заглядываются на её «кошачьи глаза». У неё были друзья, да и сама девушка была на вечной энергии и позитиве, делясь своей беззаботной натурой с другими. Тайя даже думала, чего не хватает Симаде в Миюки, ведь за такую активную девушку, стоило бы держаться. Даже сейчас, пока Сома с Масахико устраивали напряжённые переглядки, Миюки игнорировала очевидно мрачную атмосферу между ними, продолжая махать вилкой и ножом, ведь в данный момент, соединенные расследованием, троица находилась в ресторане европейской кухни, которую так любил командир их мини-команды. И, конечно, вели беседу о сложившихся ныне обстоятельств дела. Тайе пришлось поделиться своей задумкой и разговором с Оямой, ибо её речи по обычаю всегда шли в протокол допроса, поэтому не хотелось бы потом остаться виноватой, что она о чем-то смолчала. Или вновь почувствовать на себе способность Масахико… Сома уже, как полтора года не попадала под его дар, а за то время многое, что случилось в её жизни. Ведь если парню хватит ума снова поковыряться в её разуме, то собранные вновь воспоминания, связанные в том числе из с Доппо, вновь станут доступны чужаку. А не этого хотелось Тайе в данную минуту своей жизни, что, как зеницу ока, берегла свою любовь от посторонних любопытных глаз. По окончанию рассказа Симада, что был по обыкновению в линзах, предпочитая оптику для работы за компьютером, как и всегда, деловито хмыкнул, а из рукава его пиджака показался довольно простоватый, в отличие от финансов юноши, золотистый браслет, имеющий на конце синюю бабочку, что неживым монументом, будто застыла в полёте. Всего секунда и она вновь скрылась в рукаве, потерявшись для взора Сомы. — Да, Сома-сан, кажется, ты и риск — это совмещённое понятие, — Масахико деловито поддел лист капусты, жуя его, — а после происшествия с поездом, я осознал, что и смерти ты совсем не боишься. А ведь после неё, только небытие. На твоём месте, я бы притормозил уже, учитывая твою не одарённость, — довольно нравоучительно произнёс он, на что Тайя, которая пожевывала кусок мяса, поморщилась, аккуратно сложив предметы на стол, проговорив довольно вежливое. — Масахико-сан, не одарённость — не приговор. Умирают порой и сильнейшие эсперы на свете. Да и, будем честны, есть вещи пострашнее небытия, о котором ты столь пугающе мне говоришь, — отозвалась она, сложив ладони вместе, приложив к ним подбородок, отметив прищуренный взгляд юноши, — например, жизнь, — Симада дёрнулся, а у Миюки изогнулась бровь на столь диковинное сравнение. Хотя агент несколько уже привыкла к странным выпадам и словам инспектора, но всё равно порой удивлялась её странному видению жизни. — Что? Жизнь? Какая-то бессмыслица, — раздражённо вздохнул Масахико, ощущая, как на самой подкорке, душа тянется к сигариллам, чтобы встряхнуть образовавшийся за несколько дней стресс. Но, зная, какой острый взгляд на него бросит Сома, как противница зловонного запаха, ругаться с ней не хотелось. Впрочем, как и с заведением ресторана за раскуривание в общественном месте. К тому же, душа так и замирает от проникновенного: — Конечно. Жизнь, полная ограничений, полная запретов и боли. Жизнь, когда теряешь её смысл, когда теряешь дорогих твоему сердцу людей. Люди, что каждодневно страдают от боли, потерявшие хоть какую-то надежду на свет, видят в жизни лишь бесконечную дорогу в ад, находя только в смерти своё освобождение, — она вновь взяла столовые приборы, понимая, что её-то страх смерти прошёл ещё в тот момент, когда молодая девчонка Сома Тайя видела смерть собственного брата, не имея какой-либо возможности его спасти. Оттащить от края. И Масахико безусловно об этом знал, так как видел это воспоминание в глазах девушки, пытаясь пробраться до глубин её сознания и раскопать ту тайну, по которой Сома так отчаянно схватилась за расследование Шакко. Тогда-то он и увидел всю тьму Тайи, что поглощала девушку, утаскивая на дно, без единого проблеска света. Её боль была так сильна, как и… — Братец, я так устала, — Симада вздрогнул, глядя на бледное, изможденное лицо девушки, чья синева глаз уже давно стало тусклой, будто мусор на дне стекляшки, — это невыносимо… Мне так тяжело… — Чоу, ты должна держаться, — Масахико-старший вытянул руку, перехватывая её за запястье, на котором блестел браслет с закрепленой на конце синей бабочкой, — я не могу потерять ещё и сестру. Врачи обязательно найдут способ помочь тебе, в конце концов, это лучшая больница в штате Калифорнии, — он немного подумал, нахмурившись, и неожиданно робко предложил, — может, попробуешь погрузиться в свои воспоминания с помощью способности? — на это девушка слабо улыбнулась, проговорив нежное: — У меня нет сил, братик, чтобы использовать дар. Больше ничего нет… — она расслабила руку, тяжело вздохнув, — поэтому прошу… будь рядом до конца… Они-сан… — Масахико-сан? — он вздрогнул вновь, глядя на встревоженный блеск в глазу Сомы, что хоть и относилась к парню довольно настороженно, но попривыкшая к их «напарничеству», невольно начинала порой переживать за него. Это успокаивало. Сразу навевало на мысли о сестре, что обладала кратким и тихим нравом, способная выслушать и поддержать. Сома, когда не ерничала, не зубоскалилась и не язвила, трепетностью бьющихся ресниц, под которыми сиял чистый изумруд, так и напоминала ему о ней. — Я не ямато-надэсико, Масахико-сан, — говорила Симаде девушка после того «свидания» в ресторане и небольшой дружественной прогулки по набережной, — не та ямато-надэсико, кого ты видишь вместо меня. Не тот образ, который ты пытаешься отыскать во мне. Я не она, к большому сожалению. И точно не стану ею, — Тайя повела плечами, обхватывая себя за руки, смотря на помутневшие чёрные очи юноши, — я понимаю тебя, мы ищем в людях тех, кто дорог нам. Но это совсем не правильно, потому что, я не смогу заменить тебе сестру, Масахико-сан. Как и ты не заменишь мне наставника, учитывая, что я не хочу, чтобы его кто-то заменял, — Сома глубоко вздохнула, сдерживая болезненный нарыв в сердце при одном упоминании этого мужчины, — ты очень привлекательный мужчина, Масахико-сан, у тебя есть прекрасные, положительные черты. Но у меня на душе пустота при взгляде на тебя. И я совершенно не желаю причинять тебе ещё большую боль своей пустотой. Прости. Симада понимал это. Пустота никому не была нужна. Слова Тайи были, как по руке лезвие. Донельзя болезненные, глубоко кровоточащие. Ведь в чём-то Тайя и права. Она совсем не ямато-надэсико, на самом-то деле. Слишком честная, слишком смелая, слишком язвительная и слишком… В ней было довольно много этого «слишком». Прям с лихвой. К тому же, она одна из немногих знала про погибшую сестру, что ушла бесследно, не цепляясь за жизнь из-за жестокой болезни, что точила в ней все силы. Для остальных, он был лишь эспером, работавшим раньше в американском Отделе по Делам Одарённых, вернувшийся на родину, после почти пятнадцати лет нахождения вне её из-за смерти родителей. Да, его… с сестрой забрала в штаты тëтка, что была единственной оставшейся у отца родственницей после его гибели, обеспечив брошенных детей всем, кроме родительского тепла, которое они искали друг в друге. И по итогу всё равно потеряли. — Кажется, или они перестали делать здесь вкусное мясо? — проговорила Миябэ, разрушая всю напряжённость за столом. Масахико с её мнимой ответственности только глаза сузил. — Миюки, какое мясо? — сдержанно спросил он, на что девушка недовольно цыкнула. — Как какое? Обычное. Я всё время заказываю здесь эти рёбрышки, и в этот раз такое чувство, будто они их не добили… — невинно жаловалась она, пока Тайя скромно продолжала есть свою порцию. Вот он, иногда желаемый им всё-таки идеал девушки, а не это, зудящее двадцать четыре на семь чудо, вышедшее с неизвестного тумана со своей экзотической внешностью. Симада делает глубокий вдох. — Миюки, это достаточно дорогой и, наверное, единственный ресторан, в котором готовят на совесть всю европейскую кухню. Уж извини, что я за три года проживания в родной Йокогаме не привык к вашим дурацким онигири, — произнёс он на одном дыхании, надеясь, что этим самым успокоит свою взбалмошную напарницу, как бы напоминая, что за неё платит, как раз таки он. Хотя как-то Симада пытался заплатить за троих, привыкший к девушкам, которые, наоборот, благородно отдавали весь чек ему. И если Миюки было глубоко плевать на фактор оплаты, то Сома сразу одернула парня, заявив, что и сама в состоянии заплатить за себя, всегда деля с ними счёт, независимо от ситуации. — Да, но, к примеру, тот же гюдон, всё же понравился тебе. Наша кухня тоже имеет свои непревзойдённые вкусы, как и любая другая, — неожиданно раздалась пришедшая с другого фронта беда. Тайя лениво махнула вилкой по остаткам еды на тарелке, вздыхая, — ведь чужие предпочтения надо уважать, если хочешь, чтобы уважали твои. — Сома-сан, да, я как-то попробовал твой гюдон, потому что ты с Миюки, дамы, которых невозможно переспорить. Вы ведь убеждали меня, что гюдон — это блюдо богов, — Симада прищурился, выдавая резкое, — может, оно и так, но после одной пробы, я чуть душу не отдал небесам от остроты ощущений. Признаю, блюдо оказалось вкусным, но не думаю, что его стоит есть столь часто, — Сома же лишь пожала плечами, не возмущаясь и подводя итог: — Зато там много мяса всегда. Симада едва не взвыл, думая, что в Японии, в отличие от штата Калифорнии, каждая вторая девушка, оказывается, странная. Особенно те, с кем он ужинает сейчас. — Девушки, вы не о том думаете. Мясо, гюдон, кухня — это ерунда. Что насчёт возникшей ученицы Моримуры? По его словам, она серьёзно настроена, — проговорил он, сложив руки на стол, смотря на двух девушек, что переглянулись между собой. — Как сказала мне Тавада и подтвердила Ояма, то Такэси не тронет меня, пока не узнает информацию о местонахождении Моримуры. Но, я вряд ли смогу этим поделиться, благодаря способности Миюки-сан, — вяло проговорила Тайя, а названная в разговоре Миябэ горделиво вздулась, косясь на Симаду желтоватыми глазами. — Да, со способностью Миюки ты сгоришь раньше, чем договоришь, где мы его прячем, согласен, — Масахико отпил кофе с кружки, видя лёгкий блеск в глазу Тайи. Эта-то выпила кофе в два глотка, а теперь хлопает глазом, не делая дополнительного заказа, — защиту твоей семье, я предоставлю, знаю, что ты просила. Но проблема в другом. Сиота, может, использовать твою самую главную травму, твою боль, чтобы подавить в тебе волю на борьбу, лишить сил сражаться. Безвольный человек склонен быть безрассудным и потерянным, ему ничего не стоит сказать правду, даже наплевав на собственную жизнь, — Сома нахмурилась. Она признавала правоту Масахико, но не понимала, что стоит за его словами, чего он хочет, — моя способность… может поработать с твоей самой большой слабостью в лице Ичиносе Норио-сана, убрав её… — Ни за что, даже трогать его не смей, — в мгновение холодно отчеканила Сома, задетая за живое. Тайя всегда выпускала колючки, стоило Симаде задеть прошлое, о котором он был осведомлен досконально, — твой дар один раз прошёлся по моим мозгам, благодарствую. Считаю, что с тебя хватит и того, что ты знаешь, все мои самые гадкие воспоминания, идущие далеко с детства. Я больше не дам тебе ковыряться во мне, как в механической игрушке какой-то, — Сома передернула плечами, показывая всё своё презрение на данную затею, предложенную агентом, ибо совсем не считала себя игрушкой для экспериментов с собственной психикой. — Я тебе говорю об этом, потому что знаю, что единственное, на что ты реагируешь всегда очень резво и болезненно — это он, — Тайя сощурилась, покачав головой, — понимаю, свой кредит доверия способностью, я подорвал, — Симада щелкнул пальцами, словно пытаясь что-то призвать, отметив, как напряглись Сома с Миюки на появившуюся на кончике пальцев, трепыхающуюся синюю бабочку. Бабочку, цвета глаз Чоу… — если так беспокоишься, то «канон, звучащий вечно: красивые души», в воспоминаниях не копается. И это, действительно, может помочь тебе, наконец, принять смерть твоего наставника, отпустить его из сердца и двинуться дальше… — Нет. Только, когда проблемы с Шакко перестанут тянуть меня на дно моего прошлого, я окончантельно смогу проститься с Ичиносе-саном, — тихо отозвалась Тайя, хоть и опустив взор, но продолжая следить за трепыханием бабочки на его пальце. Вспоминая, как во время обследование одного из заброшенных складов Шакко, она вела беседы с Симадой о прошлом, совсем не приметив синие крылышки чужой способности, что плавно опустились на плечо, увлекая весь свет перед взором во тьму, — это была миссия всей его жизни. Как раз та самая слабость и боль, что тянулась с ним через года после смерти его семьи. Я не могу предать его желания и… — Тайя моргнула, сдерживая тяжёлый вздох, — никто из вас не имеет право просить отпустить его сейчас. Потому что я итак стараюсь сделать это… каждый прожитый день, — она сжала ладони в кулаки, стараясь оставаться непоколебимой и лишь поддрагивание сжатых пальцев, выдавали выплеснувшую только что ненароком боль, которой Сома пропиталась насквозь. Масахико вздохнул. Он понимал. Просить отпустить мертвеца — то ещё испытание, учитывая, как сильно нити прошлого оставляют за собой следы, стремясь запутать человека в них ещё сильнее. Симада и сам в какой-то степени не справлялся с этим, спрятавшись за чужими мыслями, образами, воспоминаниями. Поэтому… — Хорошо, попробуй справиться сама, но… — он резко сжал ладонь в кулак, слыша легкий хруст, отметив пустующий взгляд Сомы и сморщенный взор Миябэ на его черствое отношение к собственному дару, — моё предложение всегда в силе, ибо, если у тебя не получится противостоять Сиоте вновь, то ты опять будешь вынуждена страдать. И на этот раз, намного сильнее прежнего, — и Симада, обтряхнув руку от остатков способности, сложил ладони вместе, упираясь на локти, — мы придумаем способ, как подобраться к Такэси и… — Я могу обратиться в Агентство, так будет быстрее, — отозвалась Сома, хмурясь. — В Агентство? — бровь Симада дёрнулась, — кажется, ты в своём отчёте говорила, что кто-то из его членов спас тебя во время нападения Тавады. Думаешь, такое тоже можно возложить на них? Если тебе придётся рассказать лишнего, то… — Такого не случится. Я расскажу всё, но не затрагивая вас, — инспектор сделала паузу, глубокомысленно вздыхая. Ведь, если получится сейчас договориться, то она сможет спокойно поведать историю своей жизни Доппо, не опасаясь, что за это ей прилетит сверху. Дар Миюки контролировал рассказ Сомы, связанный с Шакко и о Моримуре. Почти каждый раз, стоило ей только начать говорить о них, то метка нестерпимо больно начинала обжигать бок, а стоило подобраться к рассказу о них ближе, то порой аж кричать хотелось. Тайя терпела столь длительное время, ведя дополнительное дело по ЦДМ-66, отчего почти всегда была раздраженной, походив день с горящей меткой. Но, возможно, они смогут сейчас сбавить обороты секретности в их договоре? — Хорошо, — Симада подозрительно прищурился, удивленный речью Сомы на столь неожиданное предложение о сотрудничестве, — но только после разговора с Такэси. И никак не раньше, — видя возмущенный блеск в зелёном глазу, он пояснил, — потому что я не знаю о намереньях Сиоты до конца. Она тут по своей воле или по указанию Моримуры? Ведь если второе, то стоит только поведать детективам о его существовании, то тайна, которую знают уже более трёх людей… — Будет уже далеко не тайна, — пробурчала Миюки, слыша от начальства довольное «верно, Миюки», вытаскивая из сумки, сложенный напополам лист бумаги, в котором Сома мгновенно признала собственный договор на молчание. Холод прошелся по её плечам, пронзая грудную клетку, когда она поняла, что сейчас будет. Нет, нет, только не это! Ичиносе-сан был прав, дурацкие полномочия людей с управления! — Масахико-сан, не ставь ещё большие ограничения! Они ведь ведут дело с поставками ЦДМ-66 и часто обращаются ко мне с вопросами. Если вы поставите специально мне в договор о неразглашении детективам дел, связанных с Шакко, то как я буду работать? — возмутилась Сома, заставив Миябэ остановиться с ручкой в воздухе, а Симаду мгновенно прищурится. Он даже пожалел, что отзвал дар, ибо уж слишком сильно Тайя сопротивлялась молчанию, хотя сама по себе была той ещё несговорчивой девицей. Странные дела творились с их нелюдимым инспектором. — Хорошо… — Масахико кивнул, а Миюки плавно опустила ручку, убирая лист обратно и отмечая, как стала ещё более напряженнее Сома, словно попав на чужую вооружённую территорию, воспринимая их теперь, как врагов, — но тогда до встречи с Сиотой… — Я буду молчать, как рыба, — ненавистно просипела сквозь зубы Тайя, — пока не узнаю, что к чему. Но после этого, позвольте уж мне самой решать, кому и что говорить. Если вам это не нравится, то можете потом и охрану свою отозвать. Я найму её сама, лишь бы вас не утруждать, — сьязвила девушка, щурясь, словно кошка, оставленная без кусочков рыбы, готовая откусить за это полпальца. Её жесты, так и говорили об откровенном презрение и сожаление о том, что она связалась с ними. — Посмотрим, как дела пойдут, Сома-сан, не злись пока попусту. Не думаю, что у Агентства, которое все раньше вообще воспринимали, как всенародных террористов, найдется столько возможностей, чтобы нанять охрану, дабы защитить не только тебя, но и твою семью, — уголками губ пропел Масахико, видя, как презрительно вытягивает нижнюю губу Тайя, питая к Симаде на данный момент чувства, уж явно посильнее ненависти, — по крайней мере, помни, что от Ищеек, в случае их внезапного возникновения, отбить тебя смогу только я. А что уж говорить от смерти из рук Сиоты… Но его бахвальную, полного зазнайства речь, прервали ледяным, отточенным до блеска тоном голоса, в котором так и сквозила ярость, пройдясь по сидящим за столом, будто остриём меча по коже, проникая глубоко и довольно болезненно, стремясь не просто задеть, а уничтожить: — Ничего не говорить, Масахико-сан. Понимаешь, порой все врачи мира не могут спасти одного-единственного пациента. Наверное, если тебе суждено умереть в определенный отрезок времени, то никто этого ни за что и никак не исправит, — Тайя встала, беря в руки сумочку и доставая оттуда кошелёк, — если мне дано погибнуть от рук Такэси, то, возможно, моё время пришло. Если нет, я проживу ещё очень долгую жизнь, вспоминая всех тех, кто остался позади и кого стоило спасти, — она вытащила определённое количество бумажек, положив их на стол со словами, — это моя часть за ужин. Не люблю быть должной, — и уже направилась в гардероб, как раздалось поспешное: — Сома-сан, стой! — Тайя обернулась, глядя на торопливо-поднявшегося юношу, — так нельзя. Сейчас я оплачу и мы проводим… — но его прервали столь холодным, как и всегда: — Спасибо, но я сыта по горло твоей компанией на сегодня, — Тайя щурится, гордо вздергивая подбородок и отворачиваясь, бросая напоследок резвое, — больше сил уже нет. До свидания. Симада раздраженно фыркнул, провожая разозлившуюся девушку из ресторана взглядом. Гордячка. Какая была, такая осталась. Значит, ему неожиданные всплески нежности, что были сегодня в Соме, только почудились… — Надо быть поаккуратнее в словах, — отозвалась Миябэ, отталкиваясь немного назад и, словно плебейка какая-то, качалась на стуле, тем самым отвлекая парня от тяжёлых мыслей, — Сома-сан девушка резвая. Лишний жест и она сразу ёжик колючий. Эх, Масахико-кун, тебе ещё учится и учиться, как правильно к девушкам подступаться, — Симада недовольно сощурил глаза в ответ, — хочешь проведу тебе обучающий семинар? Я же девушка, мне многое видно со стороны… — Лучше подумай, как подобраться к Сиоте поближе и незаметно обеспечить семью Сомы-сан защитой. Это наши основные задачи сейчас, — он фыркнул, посмотрев на стоявшего невдалеке официанта, а поймав его взгляд, рукой провёл по воздуху, словно подписывая чек. Жест был понят мгновенно юношей, что резво побежал за счётом на их столик. Масахико довольно усмехнулся, думая о том, как хорошо, что хоть где-то есть ресторан истинно европейского обслуживания. Можно вспомнить старую родину… — со своими вебинарами иди к кому-нибудь другому, ибо мне советы не нужны, я и сам неплохо разбираюсь в женской натуре и вообще… — От Сомы-сан несло мужскими духами, — неожиданно проговорила Миюки, задумчиво сложив пальцы на подбородке в замок, — не припомню, чтобы она приходила на встречу с таким ароматом и несколько взвинченная. Да и в последнее время она как-то странно начала себя вести. Может… нашла кого-то? — Симада слушала её взглядом полного бреда в услышанное. — И откуда же, интересно, тогда этот парфюмер мог выплыть, к примеру? — недоверчиво выцедил Масахико, приложив голову к ладони. — Откуда я знаю. Говорю, что вижу. Ты ведь сам сказал, что она не хотела с нами сегодня видеться. Видимо, была занята. Возможно, как раз была с кем-то, — и Миюки под конец довольно хлопнула в ладоши, — что ж, а давай поспорим, что у неё кто-то есть. Тебе-то всё равно, она с тобой не будет при любых обстоятельствах, — Симада глубокомысленно поморщился. Тактичность Миябэ убивало всё на свете подчистую. — С тобой так-то опасно спорить. Проиграешь ещё, да поджаришь в отместку на костре саламандрой, — проговорил он, глядя на развеселившуюся в мгновение девушку. Миябэ издала смешок, игриво махнув рукой. — Ну мы же не на бумаге спорим, а на словах. Так что, не поджарю. Только деньги возьму за победу, — и она великодушно подняла палец кверху. — Зачем тебе деньги? — тяжело отозвался Симада. — А тебе зачем? — риторично задала вопрос Миябэ в ответ, — на желание ты всё равно не согласишься. — С твоими желаниями впросак попасть можно. Последнее желание закончилось для меня пощёчиной от нашей коллеги, — проворчал он, улыбнувшись. С девушкой порой и вправду было забавно. Она развеивала его скуку. К тому же, характер Миябэ и вправду заставлял забывать о горестях прошлого. Правда, такая девушка, как и Сома, была ему совсем не по зубам. А он и не пытался никогда (в отличие от Тайи), зная о том, что быстрее с ума сойдет, чем сможет представить возможность быть вместе с этой девушкой. Ну уж нет. Ему она и в коллегах нравилась. Да и нервы пока ещё хотелось сохранить. — Ну во-от! — Миюки довольно усмехнулась, вытянув ладонь, — тогда спорим. Если узнаем, что у Сомы-сан кто-то есть, то шесть тысяч йен мои. — Ты меня банкротишь, — отозвался он, тяжело вздыхая и смотря на ладонь. — А ты уже боишься проиграть? — задорно сверкая жёлтыми очами, спросила Миябэ, заставив парня нахмуриться. А ведь Миюки, действительно, редко проигрывала в спорах. И раз она почувствовала чужие духи на Соме, то, видимо, так оно и есть. Тайя в какой-то степени и вправду выглядела довольно свежей, похорошевшей… И счастливой? Он вспомнил сцену прощания с ней, покачав головой. Да нет, наверное, ему это показалось. — Не боюсь, — довольно проговорил Масахико, положив ладонь сверху и сжав её в рукопожатии с девушкой, — спорим. И, возможно, где-то повезёт и ему.