Дамиано понимал, что всё неправильно. Все его действия не должны были оставаться безнаказанными, история просто не могла быть такой простой и сразу же выдавать счастливый конец. Совесть никуда не девалась, чувство вины никуда не девалось.
Хотелось вернуться в прошлое и ударить себя за каждое сказанное в адрес соулмейта плохое слово.
Сейчас он просто не мог переносить эти заботливые взгляды Итана, его нежность, его любовь, блять, кто вообще это придумал.
Связь всё искажала, заставляла человека влюбляться.
Дамиано понимал, что его должны ненавидеть, а не любить.
Давид знал, что нельзя причинять себе боль не физическую не моральную, иначе Итан об этом узнает и ему тоже будет плохо, но вокалист не мог всё так оставить.
Он совершил преступление: много-много преступлений и хотел получить наказание, чтобы хоть как-то искупить вину и почувствовать себя лучше.
Самостоятельно наказать он себя не мог, но это могли сделать другие. Конечно, из группы никто на такое не согласился бы, а просто влезть в драку, чтобы хорошенько там получить, казалось неплохим вариантом. Потом можно было оправдаться, что он тут ни при чём, но всё равно Итан волновался бы.
Давид решил, что попробует это когда-нибудь. А пока что он придумал ещё один вариант, который был абсолютно абсурдным.
Он мог попросить Торкио причинить ему боль, и, нет, не в виде какой-то БДСМ сессии — это больше было развлечением, тем более очень сомнительным, а просто вести себя с ним холоднее, грубее, возможно реально как-то издеваться над ним, как Давид делал это всё свою жизнь.
Но скорее всего Итан ответил бы нет, потому что подобное было слишком.
Если бы Торкио начал делать из их отношений нездоровые из-за приказов Дамиано, то они оба бы с ума сошли. Это казалось таким несправедливым.
Итан за все свои страдания отплачивал ему добротой, а хотелось подойти и сказать: «
Я не заслуживаю тебя, поэтому ненавидь меня, пожалуйста, причини мне боль, и я почувствую наконец себя живым».
Дамиано ходил грустный, убитый, и Торкио не мог этого не замечать.
Итан же, напротив, радовался их связи и тому, что всё разрешилось, казалось, что все обиды он вообще забыл и оставил в прошлом.
После того, как соулмейты воссоединялись, с их шрамами ничего не происходило, это Давид заметил по себе, к тому же появлялись новые, если они говорили или делали что-то плохое друг другу или самому себе, и испытывать эту боль снова было адским мучением.
Честно, Давид немного завидовал Виктории и Томасу, у которых всё было прекрасно и тогда, и сейчас. Почему Дамиано не мог понять раньше, кто его соулмейт, почему причинил Итану столько боли?
Всё становилось только хуже, когда они находились наедине, когда Торкио тянулся, чтобы поцеловать его, когда касался губ нежно-нежно, проводил пальцами по скулам, очерчивал кадык, когда прижимал к себе и шептал, как ему хорошо.
Дамиано просто не мог это больше терпеть, у него чуть ли не истерика начиналась, и однажды он не выдержал, остановил руки Итана, оттолкнул его.
— Хватит, — проговорил Давид, получая в ответ обеспокоенный взгляд. Торкио опять винил себя, и Дамиано должен был ему всё объяснить, — Я не могу так, пожалуйста, не надо, я не заслуживаю всего этого. Лучше ударь меня, и мне станет легче.
Итан с шоком смотрел на него, не предпринимая абсолютно ничего, и Давид подумал, что парень сейчас сбежит, и это стало бы не худшим вариантом.
Торкио молчал.
Что чувствовал он? Боль, именно ту, которую Давид хотел причинить себе.
Итан понимал, что с этим парнем будет сложно и был готов к этому, но он не желал причинять дискомфорт любимому человеку, это являлось каким-то аморальным, совершенно ненормальным, больным.
Хотелось обозвать Дамиано придурком, но этого он опять же не мог сделать, так как не хотел, чтобы на чужом теле появлялись царапины.
Он видел здесь только один способ решения проблемы: любить, страдать, но любить, получать подобные просьбы каждый день, но любить, окружать заботой, поддержкой… Хотя этим можно было задушить. Такой исход казался ещё более плохим.
Торкио, не долго думая, размахнулся и дал Давиду пощёчину, совсем несильную, как будто просто с нажимом прикоснулся, он даже не догадывался, что у Дамиано от этого по телу от места удара принялось разноситься тепло. И это почему-то показалось очень приятным.
Заодно Давид перестал думать о своих ошибках и полностью сосредоточился на Итане, который был просто идеальным для него, раз уж любое взаимодействие являлось для Дамиано таким.
Давид не имел мазохистские наклонности, что нельзя было сказать о его второй половинке.
Итан привык к боли, к порезам, он раньше дополнял их ещё и своими. Теперь же, заботясь о Дамиано, перестал это делать, но достаточно часто хотел с помощью физической боли отвлечься от всего остального.
Торкио пытался обмануть систему, и у него получалось, он будто случайно задевал, прикреплённое куда-то заранее лезвие, не самостоятельно причиняя себе боль, а калечась по несчастной случайности. Из-за этого Дамиано не задыхался, и они продолжали жить дальше.
Честно, Торкио даже скучал по боли, и в тот момент, когда Давид попросил его ударить, Итана заклинило, он никогда бы так не сделал, если бы сам не нуждался в боли, оставалось только получить её без последствий для Дамиано.
И если для Давида она была способом искупления, то для Торкио она была обычной разрядкой.
Кажется, они оба были больные на голову и друг другу идеально подходили.
Итан всё же хотел чего-нибудь нормального.
— Не больно? — он провёл рукой по щеке, заставляя Дамиано прикрыть глаза и подчиниться.
— Нормально, — успокоил его Давид, — прости, я… Я… Просто не могу. Ты такой идеальный, а я столько раз косячил.
— Всё хорошо, Дамиано, ты меня тоже прости, слушай, я понимаю, но давай всё-таки попытаемся сделать что-нибудь нормальное, — предложил Итан.
Давид пожал плечами, он не был уверен, что это получится. Но что бы там ни было, расставаться они точно не планировали.
Их связь соулмейтов давала слишком много эмоций и ощущений, прекращать это — значило бы лишить их самой главной сейчас части жизни.
— В нашем мире не получится нормальное, — тихо сказал Дамиано.
Честно, обычно он всегда руководил ситуацией, знал, что как и когда сделать, но теперь из-за этой связи, из-за отношений, из-за чувства вины, он осознал насколько он слаб и беспомощен.
Парень хотел вернуть свой прошлый контроль, но возможности такой, к сожалению, не имелось.
— Постараемся не причинять друг другу боль, — объяснил Итан, а может быть, в этой боли как раз всё и содержалось.
Дамиано кивнул, хоть и не был согласен, он боялся, если сейчас выскажет Торкио свое желание, его сочтут больным и пошлют.
А дальше начались весёлые деньки для Давида. Он пытался чем-то заглушить внутренний голос, обвиняющий его в страданиях Итана каждую секунду.
Сначала увеличилось курение, следом — потребление алкоголя, а дальше Дамиано пошёл во все тяжкие.
Торкио старался его уберечь, защитить, но это совершенно не помогало.
Давид изменился, да ещё и в худшую сторону, нет, он боли соулмейту не причинял, но совершал другие плохие поступки.
Дамиано искал эту чёртову боль, которая помогла бы чувствовать себя лучше, но всё это заканчивалось трагично.
Наконец он выполнил своё желание. В один день парень сильно напился и начал раздувать конфликт на пустом месте.
Кто-то на него не так посмотрел, и он решил докопаться, понимая, что этот человек физически мощнее его и даст сдачи.
Наверное, Дамиано уже стоило прекратить заниматься подобным бредом и взяться за голову, просто стать для Итана хорошим парнем и жить припеваючи, но нет, он этого сделать не мог, зато мог перевернуть коктейль на какого-то парня и сказать:
— Прекрати на меня пялиться, извращенец хренов, — на что получил агрессивный взгляд и предложение:
— Пойдём, выйдем, поговорить надо, — этот человек явно имел в виду не это, и Давиду стоило бежать прямо сейчас, но Дамиано именно подобного и добивался, поэтому пошёл с ним чуть ли не с улыбкой на лице.
***
Итан запутался, он не знал, что делать, вроде бы у них с соулмейтом было всё более менее, но Торкио понимал, что его теряет, и через две недели, а то и одну, Дамиано найдёт вариант получше, а может быть, просто уйдёт потому что устанет, потому что его замучает чувство вины.
Это не была добрая сказка про соулмейтов и любовь с первого взгляда, это, к сожалению, была чёртова жизнь, где пары сходились очень редко, намного чаще они друг другу совершенно не подходили, даже если и были связаны.
Итан принимал Давида любым, со всей этой болью, которую тот ему причинил и причинял до сих пор, только уже не физическую.
Торкио просто хотел быть с ним, но для Дамиано это казалось совершенно ненужным. И Итан не знал что сделать, чтобы получить взаимность Давида, открыть в нём желание всё у них наладить.
И парень вообще в последнее время его избегал, зато рядом оказалась Вик. Ей с соулмейтом повезло. Раджи был влюблён в неё без памяти и, конечно же, боролся за отношения.
— Он не хочет, мне так кажется. Он постоянно винит себя по всём, не принимает мои чувства, просит причинять ему боль, — грустно рассказывал Итан Виктории. Та смотрела на него с сочувствием.
— А может быть стоит дать ему то, что он хочет, чтобы вызвать отторжение? — предложила Вик.
Торкио лишь покачал головой. Как он мог намеренно причинить боль этому парню?! Он слишком дорожил Давидом, слишком его любил и не хотел что-либо менять. Иначе всё получилось бы отвратительно.
— Я не могу это сделать, Вик! — возмутился Торкио.
— Боюсь, что одних разговоров будет недостаточно, — ответила ему Виктория, — тогда следует заменить эту боль, которую он требует, чем-нибудь другим и заставить его забыть.
Итан кивнул. Он старался это сделать уже раньше, но Дамиано ни на что не реагировал как должно. Кажется, только мешал им что-либо наладить, но Торкио хотел продолжать действовать по-своему, нормально, не понимая, что здесь такой вариант не прокатит.
***
— Какого черта ты мне грубишь?! — спросил парень у Дамиано, как только они вышли.
Было видно, что он еле держится, чтобы сразу не начать размахивать кулаками. Давид решил ускорить этот процесс.
— Потому что ты смотришь как извращенец! — Дамиано знал, что это заденет того за живое, и тут же отхватил первый удар, которой пришелся прямо в челюсть.
Давид вздохнул глубоко, пытаясь полностью прочувствовать его. Ему не было больно из-за этого, алкоголь притуплял ощущения.
Дамиано постарался ударить в отместку, только чтобы ещё больше разозлить этого человека, в следующую же секунду его сбили с ног двумя ударами и после этого неприятные ощущения всё же просочились, но Давид им был ужасно рад, потому что они забрали всё остальное.
Лёжа на грязном асфальте он понимал, что он что-то может сам решать в этой жизни, и предначертанный ему Итан, возможно, и не правильный выбор вовсе.
Кажется, Дамиано немного переборщил, потому что в данный момент он лежал и не мог пошевелиться. Ему было страшно и ужасно хотелось к Торкио.
