— Дамиано, — Томас решил серьёзно пообщаться с ним по дороге и вправить другу мозги, — Зачем ты бегаешь от себя и причиняешь вам обоим боль?
Раджи говорил правду, но Давид не хотел слушать, легче было игнорировать проблему, только решение рано или поздно принимать было надо.
— Мы не можем быть вместе, из-за этого ещё хуже, — Давид вздохнул. Почему никто его не понимал?! Томас поморщился и замотал головой, явно недовольный этими словами.
— Вы родственные души — одно целое! Вы любите друг друга и не отрицай это. Торкио готов простить тебе все ошибки прошлого, а ты просто просираешь этот шанс! — наехал на него Раджи. Дамиано не возражал, а решил задать давно мучающий его вопрос.
— Томас, я видел, у тебя были раньше шрамы от порезов из-за соулмейта, но в последнее время я их не замечал, куда они делись? — Дамиано очень волновало это. Ведь всё тело Торкио было покрыто шрамами, и, если можно, Давид хотел избавить его от этого бремени. Это каждый раз напоминало ему о том, как он отвратительно себя вёл по отношению к Итану, да и продолжал вести сейчас. Дамиано желал это исправить во что бы то ни стало, но не получалось.
— Я не знаю, Дами, — Томас говорил как-то не слишком убедительно, так что Давиду показалось, что он врёт.
Он ещё старался как-то перейти к этой теме, но Томас держался. И Дамиано оставил все попытки.
Изо дня в день их отношения с Торкио только ухудшались и ухудшались, да, иногда бывали моменты близости, крепких объятий, поцелуев и извинений, но они слишком быстро пролетали, и всё становилось чересчур невыносимо.
Группа старалась работать дальше, писать песни, развиваться, но барьер можно было сразу же заметить и ни Томас, ни Вик никак ситуацию не могли исправить.
Виктория пыталась успокоить Итана и подбить его на разговор с Дамиано, но Торкио ей объяснял, что тот сам не хочет что-либо двигать, и барабанщик не желал просто биться об каменную стену, которую Давид выстроил между ними. Виктория старалась так же поддержать Итана и он правда был ей благодарен, но это не помогало.
Критическим моментом стали слова, брошенные кем-то из гримёров в преддверии одного достаточно значимого концерта.
После провала на конкурсе они старались выступать и много трудиться, и это сгладило тот провал, им дали второй шанс и ребята не хотели его упускать.
Раньше они сами возились с костюмами и косметикой, теперь у них были помощники. И, когда Итан переодевался в наряд, одна из девушек-гримёров, заметив его шрамы, не смогла сдержать удивлённого вздоха.
— Охренеть как много, — эти слова заставили Торкио сжаться и почувствовать себя некрасивым, а Дамиано, сидящего неподалёку и наблюдающего за этой картиной, чуть не сподвигло задохнуться и убить эту нахалку. Да как она вообще могла?! Гнев быстро прошёл, сменился на чувство вины, ведь во всём этом был виноват именно он, а девушка просто любила проговаривать всё, что у неё было на уме.
Дамиано всем сердцем желал, чтобы у Итана появился второй шанс, он знал, что при разрыве связи это бы всё пропало, но тогда он потерял бы Торкио.
Разве Итан всё ещё был его? Все их недоотношения превращались в обоюдное игнорирование.
Давид решился на отчаянные меры, но он хотел поговорить со своими товарищами об этом, и спросить, как перестать быть соулмейтами и причинять другому человеку боль.
— У меня серьёзный разговор, — заявил Дамиано, заваливаясь в чужой подвал. На него обратилось в один миг шесть пар глаз, причём, все они смотрели теперь без ненависти или какого-либо презрения, за это время они очень сблизились и ребята начали воспринимать его по-другому, они с ним больше общались, больше ему доверяли, так как многое уже пережили вместе. Даже Йоэль, всегда пытавшийся от него избавиться, сейчас относился более-менее. Не хотел убить.
С Нико они вообще были, можно сказать, чуть ли не лучшими друзьями, с ним в последние дни Давид общался даже больше, чем с Вик и Томасом.
— Что случилось? — сразу же участливо поинтересовался Нико. И Давид понимал, что именно ему эта просьба не особа понравится, так как тот говорил ему ранее, что не стоит делать то, что он задумал, если имеются чувства к родственной душе.
— Как разорвать связь с соулмейтом? — спросил Дамиано, встречаясь с вопросами в чужих глазах.
Наверное, сейчас он должен был озвучить причину, почему хотел это сделать, но Давид не собирался говорить её, всё просто было херово, его сжирало чувство вины.
— Ну, наш способ был ужасным, — начал Йоэль, — но это помогло очень эффективно, — он исподтишка взглянул на Нико и замялся.
— Не надо этого делать, — попросил последний, но Дамиано замотал головой.
— Я не могу так больше, мне нужно это. — твёрдо сказал он.
— Для этого нужны двое соулмейтов, и оба должны хотеть этого, а дальше они пытаются причинить такую боль, которую невозможно будет стерпеть, и доводят друг друга до такого состояния, пока не убедят своего партнёра в безразличии к нему. Именно безразличии, ненависть не считается. Если всё пройдёт хорошо, то все метки исчезнут, и вы станете чужими людьми, но для этого обе стороны должны работать до достижения нужного результата.
— Хорошо, спасибо, — Дамиано кивнул, он не ожидал чего-то подобного, а поэтому сейчас стоял и старался сообразить, смогут ли они с Торкио такое сделать, согласится ли на это Итан?
— Не делай этого, — ещё раз попросил Нико, — Ты потом не сможешь обратить всё. Пожалуйста, послушай меня, уж лучше каждый день чувствовать боль от порезов, чем такую ужасную всеобъемлющую пустоту.
Давид вздохнул.
— Спасибо, я понимаю и принимаю все риски, но больше не могу продолжать, — Дамиано видел, с каким волнением смотрит на него Нико. Ему и правда было жаль разочаровывать этого парня своим таким поведением, но что он ещё мог поделать? Теперь оставалось только уговорить на эту авантюру Итана и жить спокойно.
Сомневался ли он в правильности выбранного решения? Да, конечно. Он даже знал, что через несколько лет, а то и месяцев будет жалеть о нём, но сейчас это казалось самым правильным вариантом. Но всё зависело от ответа Торкио.
Дамиано в глубине души надеялся, что тот скажет «нет» и это послужит толчком для развития их отношений. Он даже не предполагал, что всё может закончиться куда трагичнее.
Дальше они сменили тему, разговаривая о музыке и он ближайших намечающихся стычках. И, когда Давид отправился домой, Нико решил его проводить, было видно, что он всё ещё горит идеей отговорить Дамиано от разрыва связи, но это, наверное, делать было совершенно бесполезно.
И Давид достаточно грубо ему отвечал, но парень всё же пытался.
— Слушай, Дамиано, когда-то я был на твоём месте и думал: нахрен мне нужна эта связь, без неё казалось жить намного проще, легче, но я не учёл то, что влюблён в своего соулмейта. Он меня особо не замечал, что до этого, что после, но именно его идеей было разорвать всё. В тот день он причинил мне невыносимую боль, говоря, что я жалок, когда испытываю к нему что-то. Было множество и других обидных слов, и я реально ощутил безразличие тогда, но через несколько дней чувства нахлынули с удвоенной силой, только вот я остался совершенно один с ними и не имел права больше отягощать своего соулмейта. Я и сейчас не могу признаться ему, потому что боюсь, да и вообще, разве я ему нужен? — Нико думал, что, рассказав историю своей жизни, он заставит парня передумать, но Давид был чересчур упёртым.
— Мне жаль, что у тебя так вышло, но я столько боли причинил своему соулмейту. Я не хочу видеть на его теле все эти шрамы. Он достоин большего. — попытался объяснить Дамиано.
— Не нужно геройствовать, Дами, это не приведёт ни к чему хорошему, он что-то чувствует к тебе? — вопрос заставил задуматься, но ответ был очевиден.
— Да, — практически сразу же ответил он.
— Вот видишь, не всё потеряно! — сказал Нико с энтузиазмом, — Поговорите, обсудите всё и постарайтесь наладить контакт. — посоветовал он. Дамиано сделал вид, что согласился, хоть на уме у него было совершено другое.
Сейчас ему предстояло самое трудное — разговор с Торкио на эту тему. Дамиано, как только попрощался с Нико около своего района, сразу же отправился к Итану.
Тот определённо не ожидал его увидеть на своём пороге, тем более такого бледного и взволнованного.
— Что-то произошло? — задал вполне логичный вопрос Торкио.
Дамиано прошёл мимо него на кухню и присел, жестом указывая Итану, чтобы тот тоже сделал это. Этот разговор лучше было, наверное, проводить в такой обстановке. Барабанщик внимательно на него уставился.
— Итан, я больше не могу так, знаю, ты не виноват во всём случившимся, это всё я, и из-за этого мне плохо, хочется забыться. Мы очень сильно отдалились, и, наверное, сейчас я чувствую себя немного лучше, но я нахожусь в подвешенном состоянии. Я… Я хочу разорвать связь, — твёрдо проговорил Дамиано.
Он думал, точнее ждал возражений, но пока что Торкио сидел тихо будто не понимал, что вообще происходит.
— А так можно? — всё же уточнил он.
Дамиано кивнул, принимаясь вкратце пересказывать способ.
— Мы просто должны добиться безразличия друг друга. И всё, связь разорвётся, с твоего тела пропадут все шрамы, мы больше не будем чувствовать друг друга, зато сможем нормально жить и перестанем причинять боль. Я понимаю, что это сильное изменение и после этого ты можешь меня возненавидеть, но я всегда буду рад помочь, если тебе понадобится моё присутствие в жизни.
Итан тяжело вздохнул, было видно, как он собран на решении. Дамиано уже был уверен, что ему скажут нет и отметут этот план, но весь его мир рухнул, когда Торкио сказал:
— Да, я согласен. Если честно, то надоело терпеть боль.
***
Они сидели в пустой комнате с приглушённым светом, из мебели здесь имелись только стулья, стоящие друг напротив друга, и стол между ними, на который можно было чуть облокотиться, чтобы заглянуть другому человеку в глаза.
Сегодня был день х, день, когда все их мучения должны были закончиться, ну, или начаться.
Дамиано попросил у своих товарищей помочь ему с этим процессом, и те любезно предоставили им комнату и в двух словах сказали, чем именно можно добиться желаемого результата.
Давид надеялся, что это всего лишь страшный сон и скоро он проснётся и рядом будет Итан, который не согласится на всю эту чушь, но, к сожалению, они находились в реальности, и она была паршивой и отвратительной.
Они так и сидели, и смотрели друг на друга, не решаясь начать. Страшно было это делать, так как назад пути уже не имелось, они не могли стереть всю свою историю так быстро бездумно. Но рано или поздно нужно было начинать, они ведь не собирались находиться здесь вечно в надежде передумать?
***
Нико больше не мог всё это выносить. Ему было больно, что Дамиано совершает ту же ошибку, которую совершил он сам, и он не может ничего с этим поделать.
А ещё его собственные чувства разрывали сердце изнутри. Одно дело, если бы он однажды порвал со своим соулмейтом и забыл бы его. Но этого человека он видел каждый чёртов день и каждый раз мучился, не представляя, как жить дальше.
Вот именно эти мысли сподвигли его решиться на этот поступок. Он стоял на мосту, кидая прощальные взгляды на всё вокруг.
Нико знал, что без него обойдутся, найдут на крайней случай замену, но для него это был конец.
Финита ля комедия.
