ходячие истории.

      Сжимая Дэрила в объятиях, Рик чувствует колотящееся в груди сердце; не понимает, кому именно из них оно принадлежит. Быть может, это и не важно. Они связаны слишком давно и слишком крепко, разделяя на двоих всё: чувства, боль, пульс, бешено стучащий в горле и висках. хотелось бы сказать и «счастье». Дэрил в его руках мелко подрагивает, дышит тяжело и рвано, сдерживая накатывающие слëзы. Рик гладит чужую родную спину, сжимает и мнëт ткань чёрной рубашки, судорожно перебирает каштановые волосы, успокаивая не только Дэрила, но и себя заодно: просто не верилось. Просто не верилось, что Дэрил наконец здесь, прямо перед ним — дома.       Хотелось обнимать и не отпускать никогда больше, потому что Рик боялся, боялся теперь уже больше всего на свете, что никогда не увидит охотника снова. Ещё хуже — увидит изувеченным и мёртвым. Ещё-ещë-ещë хуже — увидит совсем разбитым; таким, каким Дэрил Диксон никогда не был, с пустыми глазами и слабым телом. Увидит во власти Нигана. Увидит, как тот добился желаемого. И Рик корил себя за эти опасения, потому что, чëрт, как он вообще мог бояться того, что дэрил покорится? Он бы никогда не встал на колени. Рику кажется, что объятия эти длятся вечность. Дэрил с трудом отлипает от плеча Граймса, и тот видит, что его глаза — всегда скрытые тонким недоверчивым прищуром — раскраснелись и блестят от слëз. Диксон нервно жевал губу, кивая, мол, всё в порядке, теперь ты можешь идти. И это было совсем плохо. Дэрилу было совсем плохо. Рику — конечно же тоже.       Оставить Дэрила в Королевстве кажется самым верным и неверным решением одновременно: Спасители рыскали в его поисках, назревал серьёзный конфликт, а это было единственным безопасным местом; с иной стороны — Дэрил противился так сильно, как мог, а мог он абсолютно всё, кроме как отказать Рику Граймсу. Они только встретились, и отпускать, а тем более оставлять Диксона одного, не было никакого желания. Сердце так болезненно сжималось в груди, что казалось, будто вот-вот лопнет под тяжёлым нажимом рёбер; и Рик был уверен, что Дэрил чувствовал то же самое — в конце концов, у них теперь общие чувства. И всё же это было верным. Это было безопасным. И Рик с трудом смотрел в голубые глаза напротив через захлопывающиеся ворота королевства.       Они встретились снова спустя несколько дней, и Рик еле сдерживался, чтобы не сгрести Дэрила в охапку тяжёлыми руками — повода ведь не было, так? Они не виделись пару суток, а не чёртову вечность. И плевать, что ощущалось всё именно вечностью: не той приятной и между тем глубоко печальной, пробивающей до костей, какой она была в Хиллтопе, а просто бесконечно болезненной.       Небольшой, но просторный дом, который любезно предоставил Иезекииль. Дэрилу было достаточно этого пространства для того, чтобы жить в нём одному, и между тем катастрофически мало, потому что он всё ещё ценил свободу и был готов спать на крыльце — только бы не в четырёх стенах.       Дэрил был привычно хмурым и напряжённым, и Рик бы мог поверить в то, что всё в порядке. Ему бы правда этого хотелось. Диксон нервно кусал кожу на большом пальце, потупив взгляд в землю под ногами.       Им нужно было всё обсудить. Это было важно, правильно, это требовалось обоим и в особенности Дэрилу, потому что Рик, блять, не выносил его тревоги и внутреннего ужаса. потому что невольно начинал чувствовать себя так же. Рик вспоминал тот момент, когда после нападения банды Дэрил протянул ему свой платок, чтобы стереть кровь с лица, и именно этот обычный заботливый жест вернул Граймса на землю. Это был один из эпизодов, за которые Рик был безмерно благодарен Дэрилу.

прошупожалуйстапростопозвольпомочьпозвольспастипозвольдатьтебенадеждуналучшее.

      Мысли сбивались в кашу, в один бешеный неразборчивый водоворот из слов, сомнений, тревог. В горле пересохло. Он должен начать этот разговор. Он должен взять Дэрила за руку, или обнять, или ещё что, но что-то из этого обязано помочь ему. — Что...с тобой сделали в Святилище? — голос звучал тише, чем хотелось бы, и Рик даже подумал, что Дэрил мог его не услышать. Дэрил услышал. И только качнул головой в ответ. — Я знаю, что тебе тяжело. Мне тоже. Поэтому я должен знать. — Я просто не хочу это вспоминать, не хочу думать, блять, я... — он прерывается, упирается локтями в колени и роняет голову на раскрытые ладони, пряча в них лицо. Это тяжело. Конечно, боже, конечно ему тяжело об этом говорить. Рик — полный придурок, — я не хочу спать. Просто не могу.       Рик придвигается на миллиметры ближе, тянется пальцами к напряжëнному плечу и вздрагивает, осекаясь. Может, Дэрилу будет неприятно или... Дэрил чуть косится на Рика и утвердительно кивает: «Конечно ты можешь, идиот». Граймс кивает в ответ и наконец сжимает его плечо, чуть массируя. Диксон заметно расслабляется. — Каждый раз, как закрываю глаза ночью, — продолжает Дэрил, — будто опять слышу эту ëбанную музыку. Ниган включал еë. Каждый день. Каждую ночь. Резко врубал на полную громкость, чтобы я не мог уснуть.       Рик открывает рот, чтобы сказать, что он сожалеет, потому что, чëрт, ему правда было так жаль. Ему было страшно, и главная проблема состояла в том, что он не знает, что именно должен сделать. Рик молчит. Только ведёт раскрытой ладонью по спине друга-товарища-брата-тайного-возлюбленного(?). — Я хотел сбежать. Пытался. Дважды. Как видишь, вторая попытка оказалась удачнее. Но... всё это время я думал о том, что должен быть там. Из-за меня погиб Гленн, Рик, и, блять, я вообще не заслуживаю быть здесь. В смысле, жить. — Ты не виноват, слышишь? — Рик не выдерживает, касается рук Дэрила, заглядывает в его лицо, скрытое спавшими прядями волос. — Глянь на меня, Дэрил, пожалуйста, — это звучит почти как мольба. — Что ты несёшь? — вопреки недовольству он всё же поворачивает голову, вымученно глядя в глаза Граймса. — Гленн умер из-за меня. Я даже не знаю, как теперь смотреть в глаза Мэгги. — Не ты забил его битой на глазах у жены. Не ты насмехался над ним. И, раз уж на то пошло... я просто не думаю, что ты правда виноват. Я так не считаю. И Мэгги тоже так не считает, — Рик кладёт ладонь на шею Дэрила, оглаживая её большим пальцем, и чувствует, как под ним бешено колотится пульс. Теперь Граймс точно знает, что это именно его пульс. — Мэгги так не считает? — Дэрил смотрит с недоверием, но томящейся в глазах надеждой на то, что это правда. — Ты так думаешь? Или она это сказала? — Сказала, — Рик кивает, — и думаю тоже. Она ненавидит лишь одного человека, и, думаю, ты знаешь, что это определённо не ты.       Он думает, что есть маленькая, совсем крошечная, но приятная надежда на то, что станет легче. Что всё образуется.       Он говорит: «Ты не знаешь, как смотреть ей в глаза? Смотри так, как смотришь сейчас в мои.»       Дэрил судорожно мотает головой, отворачиваясь, и бормочет что-то про «так, как в твои...не смогу», и Рик будто теряет равновесие на мгновение. Хочется верить, что это почти признание, хоть это и эгоистично, хоть и невовремя, но они оба, кажется, заливаются краской. У Рика внутри разливается приятное тепло, и отчего-то вдруг сильно хочется смеяться. — Ты сказал, что не можешь спать...из-за всего этого. Возможно, я мог бы как-то помочь. Например... — Рик неловко кашляет, думая, что, чëрт возьми, это может звучать слишком странно, — я мог бы побыть рядом с тобой на ночь. Если тебе вдруг станет плохо или не по себе, то я сделаю всё, что нужно, чтобы исправить это. — Ты не должен, — Дэрил качает головой. — Нет. Но мне просто хочется этого. — Ты нужен в Александрии. — Нет. Мишонн знает, что я могу задержаться, так что... всё правда хорошо. Будет лучше, если я останусь здесь, — он молчит какое-то время. — Если ты позволишь, конечно. — ...ладно. — Ладно? — Дэрил кивает. — Отлично.       На улице уже совсем темно, хоть глаз выколи, когда Дэрил наконец ложится в постель после долгих уговоров. Рик же — спокойно сидит на краю. — Ты собрался сидеть рядом до утра, как грëбанный сторож? — Да. Что-то не так? — Всё не так, Рик, — Дэрил раздражённо трëт переносицу. — Я имею в виду... если ты хочешь помочь, то пялиться на меня целую ночь — так себе средство. Это... — неуютно, — странно. — Чëрт. Ты прав. Прости. Так что мне... — Ничего, — перебивает он, — просто ложись. — Ты серьёзно? Вместе с тобой? — Дэрил кивает, скатываясь на вторую половину кровати спиной к Рику. — Тебе намного больше нужен отдых. Не хочу, чтобы группе пришёл пиздец из-за сонного Рика Граймса, который пытался помочь мне разобраться со своим дерьмом. Рик медленно лёг на свободную половину кровати так близко к краю, как только мог. Между ними оставалась куча свободного места, но стеснять Дэрила ещё больше не хотелось. Он не подпускал никого достаточно близко, тем более в состоянии крайней уязвимости. Это казалось честью.       Рик не мог уснуть. Не в этом состоянии, когда мысли роятся так бешено, что разрывают черепную коробку изнутри.

Неужели это всё? О чëм он думает? Ему наверняка неуютно и плохо, блять, какой же я дурак, если сделаю положение хуже...

— Эй, — Дэрил отвлекает его своим тихим хриплым голосом — это почти похоже на шёпот. — Хотел сказать... то, что было в Святилище — не худшее, что случалось. Я переживу это. Просто... правда. Было хуже. — Расскажешь? — Рик не надеется на излишнюю откровенность, хоть Дэрил и сам завёл этот разговор. Но ему хотелось знать. — В тюрьме. Когда началась вся эта эпидемия, и потом... Губернатор, — он почти выплëвывает это имя. — Я думал, что никого не осталось. Что я потерял всех. Возможно, если бы я выследил этого ублюдка, то всё сложилось бы лучше. Сейчас это не важно, знаю, но... мы просто лишились всего за один грëбанный день. Я думал...       Дэрил замолкает. Рик ждёт. Молча. В почти полной тишине комнаты, слыша только шелест простыни под чужим телом, жар которого теперь ощущался чуть ближе. Граймс хочет обернуться, но слышит сбивчивое «не смотри» совсем рядом. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя. И это было намного страшнее любой хуйни в моей жизни, — Рик чувствует, как Дэрил прижимается лбом к его спине, и его дыхание ощущается совсем-совсем близко. И от этого ещё больше хочется вывернуться, оказаться лицом к лицу и крепко обнять. — А потом был этот ублюдок Джо... и ты сделал с ним то, что сделал. И это было правильно, что бы ты ни говорил. Ты сидел весь перемазанный кровью, и я вспомнил о том, что было ещё раньше. Когда ты впал в какое-то сумасшествие и просто пропал. Тогда тоже было страшно. Сейчас — нет. Рик открыл было рот, чтобы что-то сказать, спросить, боже, ему столько всего нужно было спросить, но Дэрил просто оборвал его: — Не нужно, — и закинул на него свою руку, обнимая, прижимаясь теснее. — Просто не нужно. Спокойной ночи, Рик.       Рик лежал вот так, тупо глядя в кромешную тьму перед собой, ещё какое-то время. До тех пор, пока Дэрил не перестал вздрагивать в полудрëме и его дыхание не выровнялось до глубокого и спокойного. Такого, какое должно быть у нормально спящего человека. Без кошмаров, без жутких воспоминаний, без страха того, что ты не очнёшься. Рик уснул следом.       Когда Дэрил вернулся из этого чëртова плена, Рик боялся, что его придётся склеивать по кусочкам: собирать сломанные фрагменты воедино, соединять, как пазлы, страшиться даже дышать рядом, чтобы не разрушить композицию вновь. Оказалось, что всё было куда проще. Потому что единственным нужным фрагментом был сам Рик Граймс.