1 августа 1992 года.
В этом году мне предстояло самому закупаться в Косом переулке. Дядя Вернон любезно подбросил меня до Лондона, а дальше я был совершенно один. Интересно, а как Том, будучи воспитанником детского дома, добирался сюда? Ведь школьный профессор приходит лишь в первый год. С трудом я нашёл Дырявый котёл и пробрался в волшебный квартал. Первым делом отправился в банк и узнал у Гоблинов, что галлеоны можно поменять на фунты и спокойно прожить остаток лета, питаясь по кафешкам, а не голодать, будучи запертым в своей комнатушке. Во время своего променада по Косому переулку, я столкнулся в книжном магазине с семейством Уизли. Меня почему-то облапали со всех сторон и попытались утащить за собой, но я убедил их, что меня ждут дома, представляя, как тётушка ставит на стол большой торт с надписью «Поттера больше нет с нами» и вся семья смеётся, как злодеи из фильмов, а потом руками пожирает этот торт. В том же магазине из-за воплей Уизли меня приметил ухоженный фанфарон, раздающий автографы. Мистер Локонс представился нашим новым преподавателем по ЗОТС и сделал миллион снимков со мной. Я скорчил самое угрюмое лицо, на которое был способен. Унижение моё закончилось потасовкой между мистером Уизли и мистером Малфоем. Воспользовавшись неразберихой, я спешно покинул магический квартал. Вывалившись из прокуренного «Котла», я понял, что можно купить в простом маггловском магазине новые футболки и брюки, которые бы не напоминали протёртый жирной задницей Дадли парашют. И, о Боже, трусы. Первые в моей жизни собственные трусы. Кажется, шоппинг в обычном Лондоне понравился мне даже больше, чем в магическом. Только полицейские иногда косятся, да продавцы спрашивают, где мои родители. Я научился врать с честным лицом, что матушка отправила меня самого покупать себе нижнее белье, пока она посетит салон красоты. Женщина, что помогала подобрать мне брюки, сказала, что я очень самостоятельный молодой человек и она поможет мне с выбором, чтобы можно было распустить запасной шов на штанинах, когда я подрасту, и штаны снова были впору. — У самой двое мальчишек, так они растут только вверх! Хоть целый фут на отвороты оставляй! Я важно кивал и соглашался с ней, после чего получил целых две пары с большой уценкой. Возвращаться в Суррей пришлось на автобусе с кучей пакетов, но я остался доволен собой.2 сентября 1992 года.
— Малфой, объясни мне, что за неведомая зверюшка ко мне пришла летом и несла чушь о том, что твоя семья хочет мне навредить? — Тш-ш! — Малфой прижал ладошку к моему рту и потащил в библиотеку. Там, устроившись за дальним стеллажом, он огляделся и продолжил. — Это домовой эльф Добби. У него не всё ладно с головой. — Да даже если он адекватнее всех волшебников вместе взятых, какое право он имеет врываться в дом, где полно магглов, и угрожать мне? Драко вздохнул. — Это всё отец. В прошлом он был замешан не в слишком светлых делах. Тогда же Добби попал под случайное заклятье и у него поехала крыша. Я поговорил с ним. Сказал, что пригляжу за тобой. — Спасибо, но это излишне, — отмахнулся я. — Я и не сказал, что действительно собираюсь это делать, — ухмыльнулся он. Мы обменялись хитрыми взглядами. Кажется, я неправильно выбрал факультет.31 октября 1992 года.
Я стоял и смотрел на кровавую надпись на стене. Что за Тайная комната и какой ещё наследник Слизерина? Мистер Филч прижимал к себе окаменевшую кошку, умудряясь одновременно выть от отчаяния и распинать меня. Объяснять, что я просто шёл мимо — было бессмысленно. За спиной гадко хихикал Том. Голова болела. Директор Дамблдор успокоил завхоза и отправил его в больничное крыло, а меня — в гостиную своего факультета. — Гарри, это очень важно! — шептала мне на ухо Гермиона. — Если в школе появился наследник Слизерина, он может выпустить чудовище, которое навредит студентам! Я с трудом поднял на неё глаза. — Гермиона, дай разобраться с этим преподавателям. Я выслушаю всё, что ты придумаешь, но не сдвинусь с места. — Если он наследник Слизерина, он наверняка учится на его факультете! — Надо пробраться туда и всё выяснить! — сказал чужой голос из-за моей спины. Я с трудом повернулся. — Уизли?.. какого черта? — простонал я. — Мне хватило того, во что ты меня втянул в прошлом году. Иди отсюда! Дай мне отдохнуть, а Гермионе подумать. Девочка рассеянно кивнула, продолжая что-то про себя бормотать. Её мозгу надо было постоянно работать, а вот действовать — далеко не всегда. Рыжий обиделся и ушёл в другой конец комнаты. Ещё в начале учебного года он умудрился сломать свою палочку и теперь от него все бежали как от огня. Я сам видел, как на уроке трансфигурации он не превратил деревяшку в лист бумаги, а банально взорвал. — Как думаешь, есть способ достать родословные слизеринцев? — спросила подруга. — Есть. Но он тебе не понравится. — Какой же? — Надо попросить об этом у Драко. Девочка недовольно надулась, напоминая воробья, затем тряхнула головой. — Я не гордая. Информация важнее! — решила она. Мы рассказали Драко об умозаключениях Гермионы. Блондинчик ломался целых два дня. Наконец, он понял, что Гермиону не остановить и сдался. — Да нет никого у нас, кто был бы хоть в каком-то родстве со Слизерином. Его род угас шесть сотен лет назад. А побочные ветви ушли в небытие в прошлом веке. Последний, кто называл себя потомком Слизерина — это… ну, Сами-знаете-кто. Но доказательств тому нет. — Тогда что это за чертовщина?! — воскликнула Гермиона, разом стирая со своей воображаемой доски кучу подозреваемых. Драко поморщился, скептически оглядел девочку. — Грейнджер, иногда ты кажешься почти нормальной, но плебейство из тебя так и прёт. — А что за чудовище могло выйти из Тайной комнаты? — спросил я, прислушиваясь к шёпоту в стенах. — Из комнаты Салазара Слизерина? — улыбнулся Драко. — Всё, что угодно. Начиная с нашего декана. Гермиона нервно смеется и вновь бормочет себе что-то под нос, а затем срывается к книжным полкам. — Всё, это надолго, — говорю я и устраиваюсь поудобнее в надежде задремать. Головная боль не проходит окончательно, но стихает до того уровня, когда я могу не обращать на неё внимание.7 ноября 1992 года.
— Гарри, почему ты ничего не ешь? — спрашивает Гермиона за обедом. — Уизли, — коротко отвечаю я. Подруга недоумённо смотрит на Рона, сидящего слева по диагонали от нас. Он набивает щёки едой и вообще не замечает ничего вокруг. — Мне, конечно, тоже неприятно, но это… — Другая Уизли, — я киваю вправо, где сидит Джинни и пристально смотрит на меня, как удав на кролика. — Ах да. Она какая-то странная сегодня. — Она странная вообще. Меня ослепляет вспышка колдокамеры. — Колин, очень тебя прошу, иди в задницу, — ворчу я. Первокурсник улыбается и отходит. Я уверен, у него есть мои фото за каждый день. — Джинни, фу! Нельзя пялиться на людей! — кричит один из близнецов Уизли и девочка утыкается носом в свою тарелку, поглядывая теперь на меня украдкой. — Может, показать её Помфри? — с сомнением протянул я. — Тогда их всех, — хихикает Гермиона. Я отодвинул от себя тарелку и прилёг головой на стол, подложив локти. Спать я хотел куда больше, чем есть. — Гарри, не спи! У нас через пять минут ЗОТС. Локонс обещал показать что-то особенное. — Я бы хотел особенно посмотреть на его спину, покидающую Хогвартс, — буркнул я. Голова начинала болеть сильнее, а интуиция говорила, что меня ждут неприятности. Снейп оказался прекрасным дуэлянтом. Я от него иного и не ожидал, но в сравнении с Локонсом он был невероятен. Конечно же, я тоже оказался на помосте. Неважно, что ученик зелен лицом и у него дрожат от голода руки. Важно, что это сам Гарри Поттер! Я старался не свалиться в обморок и не покалечить Драко, которого выставили против меня. На очередное моё заклинание он выкрикнул какую-то абракадабру и на помост между нами шлёпнулась с глухим звуком змея. Я уставился на неё, а она — на меня. — Что проис-с-ходит? — спросила змея, приближаясь. — Ползи отсюда, а то пришибут, — ответил я. Змея резко сменила направление и сползла с помоста. — Поттер! — воскликнул Драко, отвлекая на себя внимание. — Агуаменти? — невнятно бросил я и тонкая струйка воды пролилась на макушку моего оппонента. Драко застыл, не столько поверженный моей атакой, сколько обиженный. Снейп заставил змею, мечущуюся между ног вопящих студентов, исчезнуть и прекратил наш позорный поединок. Я покачнулся и покинул помост. Гермиона тут же подхватила меня и потащила прочь из зала. — Ты не говорил, что владеешь змеиным языком! — Угадай почему, — простонал я. За нашими спинами Рон Уизли, который всё видел и слышал, доносил эту информацию всем, кто пропустил. Вечером того же дня директор Дамблдор объяснил мне, что из-за случая в Годриковой Лощине Тёмный Лорд поделился со мной этим умением, когда его собственное проклятие отразилось от моей многострадальной головы и уничтожило заклинателя. «Во всём снова виноват Волдеморт», — усвоил я и уснул в гостевом кресле.21 мая 1993 года.
— Ты должен спасти мою сестру! — кричал мне в лицо Рон, брызгая слюной. — Да с какого хрена?! — возмутился я, отдирая его руки от своей мантии. — Ты же герой! — Вон тебе преподаватель по ЗОТС, — ткнул я пальцем в проходящего мимо Локонса. — Он вроде как вампира голыми руками задушил! Пусть он и спасает! — Что вы слышали о художественном вымысле? — испуганно спросил Локонс. — Сэр! Профессор! — кинулся к нему Рон. — Вы должны мне помочь! Там Джинни, моя сестра! Я не успел смыться, когда прославленный профессор выставил меня перед собой, как щит, и отправился спасать Уизли номер семь. *** — Здравствуй, Гарри Поттер, — сказало мне привидение Тома из дневника, которое выглядело ещё моложе, чем мой Том. — Вот мы и встретились. Я не сомневался в том, кто это — слишком они были похожи. Даже не внешне, а сутью. — Опять, — буркнул я. — Что? — удивился юный Том. — Ты пытался убить меня, когда мне был год. А потом вернулся, чтобы насмехаться и воспитывать, когда мне было шесть. Год назад ты вселился в профессора Квиррела. Теперь мы встретились вновь. Ты ведь Волдеморт, не так ли, Том? Он подтвердил, нарисовав в воздухе анаграмму. Парень говорил и говорил, хвастался своим величием и успехами. Я ждал, пока появится мой Том. Интуиция кричала, что уже скоро. Его не было почти год. — Вот каким я был тогда, — задумчиво произнесло моё привидение наконец. — Какой самонадеянный юнец! Однако я был красив, не так ли? Я кивнул, усаживаясь на пол. Теперь понятно, почему его не было — с его появлением голова наполнилась горящим бензином. Том-из-дневника говорил, что собирается завладеть жизненной силой Джинни Уизли, лежащей без сознания неподалеку в луже. — Не выйдет, — ответил мой Том. — Пусть ты и самый большой кусок пирога, однако, ты только частица, заключённая в неодушевлённый предмет. Я же — другое дело. Иди ко мне. Мы должны быть едины. Пока два Тома сливались в одно целое, я орал от боли, надрывая связки. Кровь из шрама заливала правый глаз. Оба Тома исчезли, я облегчённо выдохнул и с трудом поднялся с пола. Обернулся на шорох — из открытого рта статуи головы Слизерина в дальнем конце каменного зала выполз огромный змей. — Убить… — шептал он. — Чувствую кровь. Еда. Василиск зашипел. Я вышел из-за колонны ему навстречу. В моей голове горел радостной болью Том Реддл. Моя жизнь — не то, за что стоило бы держаться. Но спустя несколько секунд я понял, что неминуемая смерть откладывается. Невесть откуда взявшийся феникс директора Дамблдора выклёвывал глаза змее, а передо мной оказался меч Гриффиндора. Дальнейшее происходило будто не со мной — я хватаю меч и пронзаю им голову василиска, который насаживает меня на ядовитые клыки, как мясо на вилы. Затем Фоукс плачет над укусами и те зарастают. Вырванным из пасти чудища клыком я протыкаю дневник, и связь между ним и Джинни прерывается. А Том остаётся со мной, куда более живой, чем раньше.