1 сентября 1993 года,
Хогвартс-экспресс.
Как же я ненавижу дементоров! Жуткие твари, в один миг всколыхнувшие всё тёмное во мне, а его там было много, плюс Том. Холод, отчаянье и высокий женский крик ворвались в мою бедную голову, намереваясь расколоть её на части. Волшебник, больше похожий на завсегдатая «Дырявого котла», отогнал тёмную тварь и представился новым профессором защиты от темных сил. Я жевал шоколадку и надеялся, что уж этот-то должен оказаться нормальным учителем, в отличие от предыдущих. Гермиона в кои-то веки сдержала в себе лавину вопросов. Видимо, отложила до первого урока. За ужином директор Дамблдор объявил, что дементоры будут охранять Хогвартс. От кого и зачем — осталось загадкой. — Наверняка это связано с тем беглым преступником, — предположила подруга. — Это не важно, — сказал я ей. — Важно, что все мы в смертельной опасности. Девочка кивнула и поспешила сменить тему. Она успела не только купить все учебники, но и бегло прочитать их. — Только с "чудовищной книгой о чудовищах" у меня не вышло, кусается, — вздохнула она. — Зато теперь УЗМС будет вести Хагрид! — И принесёт на занятие дракона или акромантула, — скептически протянул я. — А вот это проблема. Хагрид не подвёл. Гиппогриф — отличный пример магического животного, которого не стоит показывать тринадцатилетним детям. Я слышал, как присвистнул в моей голове Том. Его фигура возникла рядом со мной, и мне пришлось привалиться к дереву, чтобы не упасть. Перед глазами всё расплылось. Я стал шептать формулу заклинания, но она почти не работала. — Да тебе совсем плохо, дружок, — мягко рассмеялся Том. — Если я умру, ты умрёшь вместе со мной? — с надеждой прошипел я. — Как знать… в лесу ещё остались единороги, — с этими словами он исчез, а я смог удержать в себе свой завтрак. — Гарри, тебе плохо? — участливо спросила Гермиона. — Он просто боится, — отозвался Уизли. — Давай, герой, подойди первым, покажи этим гадким слизням, что такое Гриффиндор! — Отвали, — отозвался я, но Хагрид его услышал и чуть ли не за руку потянул меня к опасному существу. — Давай, Гарри, не бойся. И делай всё, как я сказал. Что же ты там сказал? Из-за Тома я ничего не слышал! — Ну поклонись, Гарри! Давай же! Под пронзительным жёлтым взглядом я поклонился и был готов ко всему — даже к тому, что меня сейчас растопчут. Но восторженный вздох за спиной дал знать, что животное отнеслось ко мне благосклонно. Клювокрыл поклонился мне, и я смог погладить его жёсткие перья. Благодать. Лучше бы он своим тяжёлым клювом раскроил мне череп и выгрыз оттуда Тома. Ещё парочка студентов решилась погладить опасное животное. Только Уизли решил, что настало самое время для шуточек в стиле его братьев. Жалящее заклятье попало в круп животного, и то чуть не отправило Драко к праотцам. Я поволок приятеля в больничное крыло, крикнув Гермионе, чтобы следила за Узили. Девочка быстро связала рыжего заклинанием и отобрала его палочку. — Что ты творишь! — завопил мальчишка. — Я тоже грифф! Так не честно! Это был несчастный случай! Я вообще целился в Малфоя! — Я в точности передам твои слова декану, — нахмурилась Гермиона. Подруга навестила меня и Драко в больничном крыле. Малфой изображал предсмертное состояние, а я выпросил зелье от головной боли и дремал на соседней койке. Девочка не подвела — она всё рассказала МакГонагалл, затем ей показалось, что этого мало, и она отправилась к Снейпу, ведь пострадал ученик его факультета. — И ты просто так пришла к моему декану?! — удивился Драко. С него моментально сошла бледность и мученическое выражение лица исчезло. Гермиона кивнула. — Я не могла этого так оставить. А потом мы вместе отправились к директору. — Ты потащила Снейпа к директору?! — Драко резко сел на кровати и неверяще уставился на девчонку. — Да. Рональду Уизли повезло — его не отчислили из школы, но поставили на особый учёт — ещё один случай, где по его вине пострадает ученик, и всё, прощай аттестат Хогвартса. — Ты сумасшедшая! Я видел, как в глазах приятеля зажглось восхищение. — Нет. Я поступила по справедливости. Ты мог не отделаться царапиной. А если бы гиппогриф откусил руку? Или заклинание попало бы в тебя, и животное банально тебя затоптало? — Давай мы будем считать это твоей заботой обо мне, Грейнджер, — Малфой растёкся по подушкам. Гермиона холодно на него посмотрела. — Твоя помощь мне тоже потребуется. Напиши отцу, чтобы попечительский совет пересмотрел учебную программу УЗМС. — С чего это? Я просто напишу ему, как всё было! Они уволят великана и убьют эту крылатую тварь, вот и всё. — В таком случае я напишу министру, что попечительский совет во главе с лордом Малфоем одобрил эту учебную программу и подверг опасности студентов. Преступная халатность. — Ты не посмеешь! — Письмо готово и лежит у директора. С подписями двух деканов и самого профессора Дамблдора. Я тихо рассмеялся. — Делай, что она говорит, Малфой, — сказал я. — Этот кусок тебе не по зубам. Драко нахмурился, долго думал, а затем нехотя согласился.2 октября 1993 года. Хогвартс.
Я таскал из больничного крыла зелья, пока меня не поймали на краже. Директор пожурил и отпустил с миром, однако теперь получить своё законное обезболивающее я мог только получив травму. Первый и последний в этом сезоне матч по Квиддичу стал отличным поводом. Мой великолепный полёт продлился недолго. Я был счастлив жалких пятнадцать минут, уже видел золотой блеск снитча на поле и азартное лицо Малфоя, висящего у меня на хвосте. А затем всё погрузилось в тень, в голове зазвучал женский крик, а тело свело судорогой. Кто-то успел поймать меня у самой земли, но скорость падения была слишком высока. В больничном крыле, поедая шоколад, я упражнялся в лицедействе, в лучших традициях Драко изображая из себя страдальца. Наградой мне стали целые три лишние порции обезболивающего. Пора научиться его варить. Только жаль было мою метлу. Я прикипел к ней всем сердцем, а теперь она была просто кучкой щепок. — Я принесла книгу, о которой ты просил, — Гермиона присела на стул у моей кровати, протянула мне массивный фолиант. — Не знаю, чем она тебе поможет. Ты пропустил много занятий. Я не стал говорить ей, что от головной боли схожу с ума и не могу сосредоточиться на учёбе. Том ворочался в моей голове, вызывая странные видения. — Если хочешь, я позанимаюсь с тобой. Ты выглядишь уже гораздо лучше. — Если ты не против, я бы почитал немного, а затем отдохнул. Мне кажется, я уже очень давно так не высыпался. Она чуть улыбнулась. — Поправляйся скорее. Я углубился в чтение. Книга оказалась настоящим сокровищем. Она вся была о боли — головной, зубной, даже душевной. Здесь были рецепты зелий от детских колик, от фантомных болей в ампутированных конечностях. Заклинания и полузабытые заговоры от судорог, порезов, болевых проклятий и даже непростительного Круциатуса. Особенно мне нравились заговоры — они были незаметными. Я мог не махать палочкой, не произносить вслух заклинаний. И мог не воровать зелья. Из больничного крыла я вышел почти здоровым. Даже когда Том явился однажды и ненадолго, я смог остаться собой, а не растечься стонущей лужей по полу.31 октября 1993 года.
Как жаль, что я находился в лазарете, а не в своей гостиной — беглый Блэк мог бы с чистой совестью порешить меня и отправить в ад на пару с Томом. Чёртов Волдеморт обнаружил, что я стал справляться с болью, и теперь снова преследовал меня. Он требовал, чтобы я тренировал магическое ядро, раскачивал резерв и познавал ментальные практики. — Тот, кто овладел своим разумом — уже велик, Гарри, — говорил Том. — Ты завладел моим разумом, признаю, ты великий, — отвечал я, чем бесил призрака. Он мстил мне — нагло воровал моё тело, подчинял себе руки и ноги, творил свои заклинания моей магией. Однажды он так увлёкся, что чуть не выжег моё ядро, а я провёл неделю в больничном крыле, словно на курорте. Там я встретил канун Дня Всех Святых. На следующее утро ко мне заглянули Малфой и Гермиона, принеся с собой новости о том, что преступник пробрался в замок. Гермиона строила безумные теории о том, зачем Блэку нужно было попасть в гостиную факультета. Я поделился подслушанным разговором. — Гарри! Об этом надо сообщить декану и директору! — воскликнула девочка. Драко мягко взял её за руку и положил её ладони к ней же на колени. Она глянула на него, села ровнее и продолжила уже гораздо спокойнее. — Если тебе грозит опасность, надо поставить профессоров в известность. Я улыбнулся им. — Драко, на улице случайно не идёт дождь из жаб? Ты трогаешь Гермиону, а она тебя слушается. Малфой вздохнул, девочка надула губы. — Я предложил ей протекторат рода Малфоев. Такие мозги не должны пропадать среди выродков и грязнокровок. В магическом мире ей ничего не светит, только мелкая должность в Министерстве или вечное ученичество у Мастера. С протекцией одного из 28 священных родов ей будут открыты все двери. Она сможет найти достойную партию или сделать карьеру в Отделе Тайн. — Ты чересчур великодушен, Малфой, — напрягся я. Том мне рассказывал о неравенстве классов Магической Британии и почти абсолютной власти знати — тех самых священных 28 семей. — Я написал отцу об ультиматуме тринадцатилетней девочки, которая не боится профессора Снейпа. Он приказал приглядывать за ней. После того, как узнал, что её табель лучше моего. Гермиона фыркнула. Драко щелкнул её ногтем по запястью. Я понял, это были уроки манер. Я вопросительно посмотрел на подругу. — Мне пообещали доступ в семейную библиотеку, — коротко ответила она. Я улыбнулся. Драко нашёл путь к её сердцу. Вместе со всей школой следующую ночь я провёл в Большом Зале на жёстком матрасе на полу. Каким-то образом рядом образовался Рон Уизли. — Раз уж ты не спишь, проследи за моей крысой, — сказал он. — Чтобы кот этой выскочки Грейнджер не сожрал её. — С чего ты взял, что я буду это делать? — Тебе сложно, что ли? — Уизли, я вообще не пойму, зачем я с тобой разговариваю! — Ну и не надо. Иди к своему дружку Малфою. Я перевернулся на другой бок и оказался лицом к лицу с Томом. — Не беспокойся, я прослежу за его крысой, — прошептал Том. Его улыбка заставила меня вздрогнуть.26 ноября 1993 года.
Профессор Люпин притащил на занятие боггарта. Он не дал мне шанс побороть магическую нечисть перед всем классом, боясь, что ко мне явится Сами-знаете-кто во всём величии и безумии, в каком он был в роковую ночь на Хэллоуинн 1981 года. Я был бы рад увидеть вылезающего из шкафа разъярённого гиппогрифа, акромантула или василиска. И даже дементор был бы неплохим вариантом. На худой случай сгодился бы невилловский Снейп. — Я не пустил тебя, потому что… — мямлил профессор. — Чтобы другие не увидели того, что видел ты. Сам-знаешь-кого. Да, я его видел. Он не так страшен, как кажется. — Но я не подозревал… Из шкафа вышел я сам — тощий, растрёпанный, но без очков и с глазами Тома. Вишнёвые, они светились красным и смотрели насмешливо. Боггарт не пытался на меня напасть, не насыщался моим страхом, а я не видел пути, как его изгнать. — Что мне делать, профессор? — спросил я, даже не поднимая палочки. Том в моей голове хохотал. — Ты даже не хочешь попытаться? — уточнил Люпин. — Даже он не хочет попытаться, — съязвил я, указывая на замершего боггарта. Мой двойник улыбнулся очень по-томовски. — Инсендио. Редукто, — стал перечислять Люпин. — Или заклинание исчезновения. Я впервые вижу такое. Я бросил сжигающее заклятие в своего двойника. Через несколько секунд от него остался только пепел. Я достал из кармана кусок пергамента, сложил его в конверт и собрал серую пыль. Люпин посмотрел удивлённо. — Подарю Снейпу как ингредиент. Профессор рассмеялся. — Научите меня бороться с дементорами, — попросил я. — Это будет куда полезнее. Люпин согласился. Первым моим положительным воспоминанием оказалась очередная встреча и разговор с Томом, когда я понял, что он никогда меня не бросит. *** Застуканные мной за очередной пакостью близнецы Уизли сделали мне щедрый подарок — карту-артефакт. В комплекте с мантией-невидимкой у меня появился шанс попасть в Хогсмид — волшебную деревню, где юные волшебники тратят родительские деньги на ерунду. В замке имелось несколько потайных ходов. Карта чётко отражала следы профессора Снейпа, подозрительно часто появляющиеся у одного из них. Я решил, что лишняя порция сладостей не стоит того, чтобы попасть на отработку к зельевару. Он не проникся ко мне тёплыми чувствами, хотя и той ненависти, что была на первом курсе, я больше от него не чувствовал. Я вышел из замка и побрёл к озеру. Погода была сухая и прохладная, большинство студентов было в Хогсмиде, а потому я оказался один. — Эй, Гарри! — кто-то позвал меня из тени деревьев. Я вяло огляделся, решив, что мне неинтересно. — Гарри! Сюда! — повторил голос чуть громче. — Тебе надо — ты и иди! — крикнул я в ответ. Магглы неплохо вбивают своим (и не только) детям в голову одну истину — остерегайтесь незнакомцев. А вечерние новости добавляют, что остерегаться стоит всех вообще. Из тени послышалась брань, а затем из-за дерева вышел высокий мужчина с тёмными спутанными волосами и в потрёпанной одежде. Мне даже не надо было сравнивать его с портретом в газете. — Сириус Блэк? Вы пришли убить меня? — уточнил я. Мужчина вздрогнул, сделал осторожный шаг ко мне. Не увидев от меня никакой реакции, уже смелее подошёл, а затем встал на колени, чтобы быть со мной одного роста. — Здравствуй, Гарри. Да, я Сириус Блэк. Я твой крёстный и давний друг твоих родителей. — Насчет убийства… — повторил я. — Я никого не убивал! — взвыл он. — И меня не будете? Он посмотрел на меня, как будто у меня выросли рога. — Что? — Он рехнулся, — сказал из-за левого плеча Том. — Посмотри на него. Блэковское безумие наложилось на годы пребывания в Азкабане и — вуаля! — Гарри! — Блэк дёрнулся ко мне и обнял, крепко прижался. Я отстранённо погладил его по голове. Надеюсь, у него она болела меньше моей. — И зачем вы пришли, мистер Блэк? — Я нашёл этого предателя! Эту крысу, Петтигрю! Он скрывается в замке! — Блэк отпрянул, и теперь на его лице я видел то, о чём говорил Том. — Я не могу попасть внутрь, но я дождусь, когда эта тварь выберется наружу. А он обязательно выберется. Они выбрали не того хранителя! Петтигрю предал твоих родителей и сдал их Сам-знаешь-кому! Блэк продолжал что-то говорить, оправдываться, реветь и держать меня за руку. — Петтигрю он не получит, — отрезал Том. — Слишком мало сторонников у меня осталось. Сейчас мне нужен каждый из них, пусть даже эта жалкая крыса. — Значит, Петтигрю служит Волдеморту? — спросил я вслух. Сириус вздрогнул, его всхлипы прекратились. — Не называй его имени, Гарри! — в ужасе прошептал он. — Мне можно, — ухмыльнулся я и потрогал ноющий шрам на лбу. — У меня эксклюзивное право, за подписью автора. Том расхохотался, прикоснулся к моему левому плечу. Я почувствовал могильный холод, руку кольнули тысячи иголок. — Как Петтигрю может быть в Хогвартсе? — спросил я. — Он анимаг. Мы все анимаги, незарегистрированные. Джеймс был оленем… ты так похож на него. «Да, я тот ещё олень», — подумал я. — Мне нужно возвращаться, Сириус, — я с трудом оторвал его руки от себя, сделал шаг назад. — Мы обязательно встретимся ещё, Гарри, слышишь! — воскликнул Сириус, обернулся огромной чёрной собакой и побрёл к лесу. — Глупец, — прокомментировал Том. — Что ты имеешь ввиду? — вяло спросил я. — Эта жалкая псина — твой крёстный отец, чистокровный маг. Он мог бы стать твоим опекуном, дать защиту рода, а он… — Ищет одного друга детства, который убил другого друга детства твоими руками, — прошептал я. — До меня никому нет дела, да? — Ты нужен мне, Гарри. Как только я обрету тело, я приду за тобой и заберу тебя. — Что ты намерен делать? — Продолжить то, что начал. — Ты так же безумен, как и Блэк. В следующую секунду я повалился на землю от пронзительной боли во всём теле, а голова вот-вот должна была расколоться на части. Я орал, что было сил, из носа хлынула кровь, шрам горел, как свежее тавро. Через бесконечность боль утихла, отдаваясь фантомными ощущениями во всём теле. — Не смей перечить мне, Гарри, — зло сказал Том. — Из тебя получится отличный помощник, но если пойдёшь против меня, я сделаю твою жизнь невыносимой. И очень болезненной. Я с трудом поднялся и поплёлся обратно в замок. Небо стремительно темнело. На пороге меня ухватили цепкие пальцы. — Где вас носит, Поттер? — прошипел на ухо Снейп. — Дышал свежим воздухом, сэр, — тихо отозвался я. Он потащил меня внутрь, а затем осмотрел моё лицо при свете факелов. — Я отведу вас в больничное крыло. И передам директору, чтобы он навестил вас. Может быть, ему вы не будете врать. Мадам Помфри выдала мне вожделенный пузырёк обезболивающего. На вкус зелье немного отличалось от привычного, но подействовало даже быстрее и лучше. Дамблдор не заставил себя долго ждать. — Мальчик мой, расскажи, что с тобой случилось? Я поведал ему о встрече с крёстным и о Петтигрю. Как всегда, ни слова о Томе. — Если Сириус Блэк не желает тебе зла, то что с тобой случилось? — Упал. На улице действительно скользко, сэр, — на этот раз я действительно соврал. Том нашёптывал мне в ухо заклинания, которые он может на мне испробовать, если я проболтаюсь старику. — Как скажешь, Гарри, — Дамблдор покачал головой и покинул больничное крыло. Вместо него на мою кровать уселась Гермиона. — Гарри! — она смотрела обеспокоенно. — Что случилось? — Давай я расскажу всё, что могу? Девочка поспешно кивнула. Из темноты к нам медленно подошёл Малфой. — Интересная формулировка, Поттер. Но я тоже хотел бы послушать. Я вновь рассказал про Блэка и Петтигрю, сократив свой рассказ до минимума. На словах о предательстве Гермиона нахмурилась, а волосы на её голове чуть зашевелились от гнева и встопорщились, наэлектризованные. Драко погладил её ладонью по волосам, приглаживая. — Грейнджер, не кипятись. Леди должны изящнее сливать эмоции. — Могу проклянуть, — буркнула она. — Отличный выход, только делай это незаметно. Думаю, Гермиона быстро вычислит предателя в Гриффиндоре, а я сам останусь безучастным, как того и хотел Том.25 декабря 1993 года.
Я остался на каникулы в Хогвартсе. На Рождество Сириус прислал мне метлу. Молния была новинкой среди профессиональных спортивных мётел и стоила столько, что всего моего наследства не хватило бы на покупку. Том фыркал и плевался, а я был настолько счастлив, что практически не слезал с метлы четыре дня, отчего попал в больничное крыло с пневмонией. Конец декабря — не лучшее время для полётов в северной Шотландии. — Вы безрассудны, как и ваш отец, — высказался Снейп, подавая мне новое зелье. — Понятия не имею, о чём вы, профессор, — вяло улыбнулся я. От температуры меня слегка вело, мир был похож на радужный сон, а зелья притушили боль в голове, и даже голос Тома был почти не слышен. — Я просто хотел полетать. Полетать и побыть один. Совсем один… — Поттер? Но зелье уже подействовало — я провалился в черноту сна, где я был снитчем, а Том в форме ловца гонялся за мной, сидя на метле. И каждый раз я ускользал от него, за доли секунды уворачиваясь от длинных цепких пальцев.3 февраля 1994 года.
У меня наконец-то вышел телесный патронус. Крупная серебристая птица сделала круг по классу и исчезла. — Молодец, Гарри! — воскликнул Люпин. — И что это за птица? — Хм. Это сойка, разве ты не знал? — Я не интересовался птицами. От чего зависит внешний вид патронуса? — нахмурился я. Сириус сказал, что мой отец был оленем. Люпин проболтался, что и патронус у него был оленем, а у мамы — ланью. Снейп не дает мне усомниться в том, что я — копия своего родителя, а значит, и мой патронус должен быть оленем. — От твоей внутренней сути. Я устало опустился на стул, думать о таких вещах было трудно, и головная боль накатывала волнами. — Съешь шоколад, это поможет восстановить силы, — Люпин протянул мне плитку шоколада. Я молча откусил кусок, профессор присел рядом. — Ты, наверное, думал, что патронус как-то свяжет тебя с родителями. Это не так. Вы с Джеймсом похожи внешне, какие-то черты характера ты, безусловно, от него унаследовал. Но также в тебе много от Лили. «А ещё во мне две седьмых Тома Реддла», — устало подумал я. — Скоро будет больше, — прошептал мне на ухо призрак. Я надеялся, что профессор не заметил мою дрожь. — Я чувствую, что ещё один осколок здесь, в замке. Мы найдём его. Бросай этого оборотня, сегодня ты уже ни на что не годен, резерв исчерпан. — Оборотня? — вслух воскликнул я. Люпин побледнел. Я смотрел ему в глаза, те на миг стали жёлтыми, а затем вернули свой болотный цвет. Зрачки от испуга расширились. — Кто тебе сказал? Я покачал головой. Том гадко хихикал. — Старик совсем рехнулся. Великаны, оборотни… наверняка следующим преподавателем по ЗОТИ будет вампир! — Да, это так, — грустно ответил Люпин. — Но я всё же надеюсь, что ничего плохого не случится. — Это просто обязано случиться! — захохотал Том. Я погладил мужчину по тыльной стороне ладони и покинул кабинет. Люпин не был плохим человеком, но директор наверняка привёл оборотня в замок, полный детей, не думая об опасности, лишь о том, что когда-то Ремус Люпин дружил с Джеймсом Поттером.24 марта 1994 года.
Как я и предполагал, Гермиона нашла Петтигрю. Он оказался ручной крысой Рона Уизли. Мы вдвоём с подругой сидели в одном широком кресле и мрачным взглядом следили за тем, как Рон пытается отбиться от кота Живоглота, держа руки с крысой над головой. Кот орал благим матом и пытался, цепляясь когтями за одежду, взобраться вверх по рыжему мальчишке. — Гермиона! Убери своё чудовище от меня! Он хочет сожрать мою крысу! — истерично вопил Уизли. — Я куплю ему фунт отборной говядины, если он-таки это сделает, — пробурчал я. — К сожалению, если он сожрёт Петтигрю, у Сириуса Блэка не будет доказательств его невиновности. — Меня это должно волновать? Он отсидел двенадцать лет в тюрьме, потому что он идиот. Девочка вздохнула, встала с кресла. — Я бы попробовала, — бросила она мне и уже громко добавила коту. — Живоглот! Фу! Не трогай бяку! Кот повернул к ней свою приплюснутую морду и одарил таким презрением, что даже Снейп обзавидовался бы. Девочка взяла кота на руки и что-то прошептала ему на ухо. Животное недовольно завозилось, спрыгнуло на пол и покинуло гостиную. Гермиона, оглянувшись на меня, пошла в сторону своей спальни. — Следи за своей тварью! — орал Рон на всю гостиную. — Силенцио, — махнул я палочкой в мальчишку, и благословенная тишина прохладным дождём омыла меня. Расслабившись в кресле, я уткнулся в учебник. Но Рону этого было мало. Он отбросил мою книгу в сторону, пару раз открыл рот, а затем просто схватил меня за воротник и достал из кресла. По его выражению лица, так похожему на Дадли в гневе, я понял, что меня ждёт и не ошибся — смачный удар в скулу. Очки слетели, и я оказался в разноцветном муаре, наполненном болью. Прежде чем я получил второй удар, в гостиной стало шумно, кто-то закричал, послышалась возня. Рон дёрнулся, не отпуская моего ворота, и грохнулся на пол. Где-то под плечом хрустнули очки. Спустя полчаса я уже отлёживался в больничном крыле. Рон находился в другом конце палаты, за ширмой. Гермиона сидела рядом со мной на стуле и колдовала над моими очками. — Гарри, мне кажется, что стекла стали ещё толще. — Тебе кажется, — заверил я её. — Вот, попробуй. Я надел ненавистные очки и наконец увидел подругу правым глазом, левый заплыл и не открывался. Она вяло улыбалась. С пола она подняла небольшую клетку со старой облезлой крысой. — Отнесу её профессору Люпину. Он должен знать заклинание, возвращающее анимагу его человеческий облик. — Возьми у Колина Криви его колдокамеру, сделай фото. И свежую газету захвати. — Отличная идея. Выздоравливай.26 мая 1994 года.
Том был прав. Оборотень в школе — не к добру. Люпин нёс клетку с крысой к тайному ходу под корнями Гремучей Ивы. На него напал Рон Уизли, мечтая вернуть свою крысу. Люпин погнался за глупым мальчишкой. Из потайного лаза выбрался Сириус Блэк в форме собаки и стал гоняться сначала за Уизли, а затем и за выбравшимся из клетки Петтигрю. На полянку перед Ивой спешил профессор Снейп со свежей порцией антиликантропного, которую оборотень не успел выпить. Гермиона, стоя неподалеку, пыталась палочкой прицелиться в Рона и утихомирить придурка. Заклинание обездвижило мальчишку, и он рухнул мешком с навозом, неудачно вывернув ногу. Мы с Драко стояли чуть поодаль и наблюдали за этим цирком. За моей спиной хохотал Том. Это был один из тех моментов, когда я был с ним полностью согласен. Из-за туч вышла полная луна. Люпин застыл в неловкой позе, а затем его тело стало меняться. Подоспевший Снейп отбросил ненужное уже зелье, достал палочку и заключил оборотня в светящуюся клетку. — Быстрее! — крикнул Снейп. — Все в замок! А ты, Блэк, пошёл вон! Убирайся, чтобы тебя не видели! Гермиона освободила Рона, но передвигаться самостоятельно мальчишка не мог. Девочка, скрипя зубами, закинула его руку себе на плечи. — Кажется, твоей подопечной не помешала бы помощь, — сказал я. — Моей подопечной надо вспомнить о том, что она волшебница. Малфой спокойным шагом направился к Гермионе и подхватил падающего Рона мобиликорпусом. Я накинул мантию-невидимку до того, как Снейп разглядел меня в сумраке. Наконец, на поляне остался только оборотень в клетке и вернувшийся к другу Блэк. Чёрный пёс сначала пытался унюхать, куда делась крыса, но потом просто присел у светящихся прутьев и ждал, когда развеется заклинание. Через пять минут звери уже мчались к Запретному лесу мимо Чёрного озера, а я возвращался в замок, обдумывая, почему всё вышло именно так? Почему Люпин не сдал Петтигрю аврорам, а вместо этого потащил на встречу с Блэком? Почему он не выпил зелье и, если бы не Снейп, точно убил бы кого-нибудь. Я задал свои вопросы Гермионе, оказавшись в общей гостиной у камина. — Волшебники странные, — ответила она. — Они думают совсем не так, как магглы. И часто действуют нелогично, подчиняясь эмоциям и внезапным порывам. — И в итоге имеют то, что имеют. — Я сделала несколько копий колдографий и отправила в Министерство, Аврорат, «Пророк» и «Придиру». Думаю, хоть кто-то этим заинтересуется. И твоего крёстного оправдают.15 июля 1994 года.
Видимо, что-то во мне изменилось. Дядя Вернон с самого вокзала не сказал мне ни слова, тётя Петуния говорила только по делу. Мои домашние дела ограничились лишь готовкой еды и парой часов работы в саду. Всё остальное время я был заперт в своей комнатушке. Том рвал и метал, но ничего не мог сделать — если бы кто-то из нас применил волшебство, нас бы тут же заметили работники Министерства. Его появление каждый раз провоцировало мигрень, а потому мне оставалось только медитировать и осваивать всё более громоздкие конструкции заговоров на боль. К середине лета я мог бы взойти на костёр, как Жанна Д’Арк, и не почувствовать ничего, кроме тепла. Однако, головная боль лишь утихала. Реддл подзуживал меня, требовал проявить больше стараний, ведь на следующий год у него были большие планы. Я надеялся, что в моей голове от его воздействия образуется и лопнет долгожданная аневризма. От скуки он рассказывал мне истории из своей жизни и подробно расписывал действия некоторых тёмных заклинаний. Я был уверен, что к концу лета стану первоклассным тёмным магом в теории. Писем от друзей я не получал — оконные рамы были заколочены гвоздями, а снаружи имелась частая решётка. Маггловской почтой могла воспользоваться только Гермиона, но наверняка родственники избавлялись от писем.