Звери бродят среди нас

Олег, честное слово, прибывал в растерянности. Гонимый вопросами, помчавшийся за кажется Серёжей в лес, упустивший его из виду, учуявший запах врага там, где моментом назад было его городское солнце, и проснувшийся волком в ловушке — он не знал, что думать. И ругал себя последними словами, что не задался вопросом, а куда делся персональный запах Серёжи. Лапа зверски болела. Тело ныло, требовало движений, но оплели его тело плотно. Рядом было ещё двое волков, то ли собратья, то ли обычные, он не мог учуять ничего толком. Только ставший слишком ярким даже для нюха оборотня запах волчьей шерсти. Волков не знал, сколько они пробыли там наверняка. Но ночь успела смениться днём один раз точно. Поймали его под лунным светом, проснулся он приблизительно днём, а сейчас вновь стало темно. И если уж он не пробыл здесь без сознания длительное время, то прошло около суток. Весьма странно, как и обстоятельства. Олег полагал, что попадись он их маньяку, не способный на сражение, не проживёт и несколько часов. Ну или проживёт, но его ждёт что-то вроде страшной и жуткой ритуальной смерти. Магические фанатики, считающие что в праве убивать ради сил живых существ, обычно промышляли чем-то подобным. А потом появился Серёжа. Явно самый что ни на есть настоящий со своим уникальным запахом, к которому примешался сейчас почему-то огонь, и Олег мысленно себя похвалил, что не был скор в своих суждениях. То был не Разумовский. Что впрочем не отменяет того факта, что он так глупо попался. Олег заскулил, пытаясь привлечь внимание Серёжи. Огонь факелов, один из которых сейчас исследовал Разумовский, раздражал глаза, но нужно было не отвлекаться и заставить рыжеволосого оторваться от них. И — крайне желательно — уйти. Тот всё-таки обратил на них взгляд. И это был не привычный спокойно-размеренный Серёжа, немного напряжённый, но всё-таки дружелюбный к миру. Это был кто-то сосредоточенный, опасающийся и жаждущий дать кому-то оправданно по шее. Но всё-таки это был Серёжа. Пусть речи его были запутаны, и о магии он говорил так просто и естественно, что у Олега не могли не возникнуть дополнительные вопросы. И всё-таки, да простит его паранойя Грома — ему было всё равно. Серёжа узнал его. И он явно хотел помочь и другим волкам. Он просто хотел помочь. Даже если Разумовский не просто человек, о чём время от времени талдычил Игорь. Какое Олегу до этого дело? Маг — не маг, волк — не волк, собака — не собака, человек — не человек. Если хороший, то какая разница, что за кровь в живом существе? Что за сила в нём сокрыта? Тайны, завесы, различия. Бред да и только. Опасаться чужаков можно и будет это вполне разумным, вот только Серёжа ему не чужой. Поэтому, когда Разумовский сделал что-то с их оковами, и те загорелись, не опаляя их плоть, но приводя к возгоранию самого парня, Волков паниковал не из страха за себя.

***

Серёжа не чувствовал себя слишком сильно вымотанным, но пропуск большого количества, пусть и родственной по природе, магии через себя — не лёгкая пробежка. Он оклемается, и очень быстро, возможно, если бы он нормально спал по ночам и не столь истощал себя нервами в последние дни, он бы даже не потерял сознание. Когда огонь проходит сквозь тебя, это… воодушевляет. Сила бередит сознание, всё ещё бурлит на кончиках пальцев. Но сейчас — это всего лишь иллюзия. Бой не окончен. Он просто вытащил Олега, но причина, по которой тот оказался в ловушке, всё ещё прячется в лесу. И нужно решить эту проблему как можно быстрее. Разумовский делает глубокий вдох и как будто «затягивает» внутрь своего тела остатки чужого поглощенного им рунного волшебства. Ему нужно сконцетрировать все силы, что у него есть, и не позволять свободной магии рассеиваться в воздухе, как это происходит обычно. У него не столь много времени для того, чтобы достаточно прийти в себя прежде, чем придётся действовать. Не говоря о том, что сейчас ему определённо придётся столкнуться с чужой реакцией на способности. Он знал, как здесь относились к чужакам, и теперь, когда он не просто безопасный обычный человек, возможно, будет сложнее. К тому же, не все столь добродушно относятся к магам, тем более с ярко выраженным даром. Да и учитывая, что в маге сейчас и проблема… Он влип. Разумовский осматривается по сторонам. Небольшая, но уютная комната. На стенах фотографии маленького Олега с родителями и друзьями. Фотографии в волчьем обличье в рамке на прикроватной тумбе, чтобы была возможность убрать? Вряд ли, здесь почти все оборотни. Но, возможно, на случай, если возникнет кто-то посторонний. Или Олегу просто нравится видеть себя в облике волка, вот и держит это фото поближе. «Есть определённая свобода в том, чтобы быть зверем,» — замечает у него в голове Птица, и Разумовский чуть улыбается его комментарию. Он знает, что тот очень сильно любит летать, но в телесной оболочке человека это невозможно. Силы на отдаление тот предпочитает не тратить, а потому ценит ощущение полёта в своих воспоминаниях. Разумовский чувствует смутную вину. Нужно больше стараться над их связью, чтобы они смогли больше пересекаться особенностями друг с другом. Возможно, тогда Птица снова сможет полетать. Стук в дверь заставляет Серёжу вздрогнуть. Входит вполне молодая на вид женщина, и благодаря наведённым ранее справкам и осмотренным сейчас фотографиям, он понимает, что это приёмная мать Олега. — Проснулся, милый? Принести воды? — голос негромкий и добрый. Ласковое обращение заставляет думать, что похоже с большими неприятностями он всё-таки поторопился. Он качает головой. — Нет, спасибо. — Олег попросил присмотреть за тобой, — интересная информация. И куда Волков уже сбежать успел? Разумовский искренне надеялся, что не на поиски противника. — Но ты быстро восстанавливаешься, маг. Не думаю, что его беспокойство оправданно. Но вы ведь оба связаны друг с другом. Серёжа дёргает уголком губ в нервном жесте. — Я не сказал ему. Откуда тогда знаете вы? Женщина смеётся. — Олег знает о том, что мы ему не родные, милый, — качает она головой. — Мы с Виктором не стали скрывать от него это. Но я ценю твою попытку не разбивать вероятную иллюзию родственных уз между нами. — Это не ответ на мой вопрос, Анна Сергеевна. — Твои рисунки, ребёнок, — её слова заставляют Разумовского вскинуться. — Нашла блокнот в вещах у сына совершенно случайно. — Вы врёте. Олег не был в моей комнате, и даже если бы он там был, он бы не стал красть у меня что-либо. — Это была бы самая бессмысленное враньё, не находишь, дитя? Но, думаю, ты прав, Олежа не будет брать чужое. Но он мог получить это от кого-то. От кое-кого, кто очень пристально рассматривает угрозы для нашего дома. — Игорь Гром. — Его отец был хорошим человеком, — женщина прикрыла на мгновенье глаза, давая воспоминаниям мелькать в голове. — И сын у него вырос подстать. Волки и собаки не очень дружны, но эти двое упускают, как очевидны их запахи друг на друге. Серёжа задумчиво кивает, пытаясь понять сказанное матерью Олега. Ему не очень нравилась последняя её фраза, но он собирался осмыслить и разобраться в этом позже. — Итак, очевидно, Олег тоже знает, что я — человек из его прошлого, — пытается перевести тему Разумовский, потому что это явно очень важно для него. Намного важнее, чем ревнивые мысли, возникшие только что у него в голове. — И… Он замолчал, не зная, что сказать дальше. Анна подбадривающе ему улыбается. — Думаю, Олег ждёт твоих действий, — мягко произносит она. — В конце концов, только ты помнишь ваше совместное прошлое. Не нужно делать такое лицо, я вовсе не давлю на болезненное. — Как это случилось? Как он попал… к вам? — Мой муж, Виктор, постоянно в разъездах. Не все оборотни живут большими общинами, многие часто попадают в беду. Но это только сопутствующее его работе дело. В одну из его поездок, он оказался рядом с попавшим в аварию школьным автобусом. Олег единственный, кто остался в живых там, но он стремительно умирал. И Виктор решил рискнуть. — Риск? — Дети, которые не имеют природного гена. Пусть у него и фамилия, что была у меня до замужества, он был обычным ребёнком. Обращение могло и не спасти его. Он тяжело переживал перестройку, но это был шанс, и наша надежда оправдалась. — Но разве оборотни не имеют склонность к регенерации? Тогда его память… — У него были тяжелые травмы, когда он проходил сквозь обращение, — она покачала головой. — Регенерация не означает мгновенное исцеление всего. Вероятно, он уже тогда потерял память. И по какой-то причине обращение не затронуло воспоминания. — Одно цепляет другое, — пробормотал Серёжа. — В нашем детстве было не так много хорошего, чтобы хотеть это помнить. Не думаю, что я не могу понять его. — Такие обращения не изучены, — женщина качает головой. — И всё-таки ты думаешь, что он сознательно отказался от своего прошлого? — Я этого не говорил. Но он мог отделаться от подобных расстраивающих его мыслей. Возможно ли, что Олег для него значил больше, чем он для него? — Они восстанавливаются, — она улыбается, когда он шокировано смотрит на неё. — Как-то, обрывками. Олег в детстве часто говорил про то, что ему снится рыжеволосый мальчик его возраста. — В детстве, но не сейчас? — Сейчас этот мальчик вырос и приходит к нему не во снах, — фыркает волчица. — Сны не всегда связываются с воспоминаниями, Серёжа. Но теперь он начинает понимать, что некоторые из его снов отображали реальное прошлое. Или его часть. Всё достаточно запутанно, не находишь? — Моё присутствие может стимулировать его память? Он может вспомнить? — надежда в его голосе слишком очевидна, но женщина просто кивает. Но это не дарит облегчения. Вспомни его Олег, многое ли это изменит? — Спасибо, что спас моего сына, ребёнок.