«— Людям не нужно цепляться за прошлое. Достаточно стараться в настоящем» «One liter of tears»
Когда тебе не с кем поделиться одинокими мыслями, то одинокие мысли начинают делить тебя. И Дима, к сожалению, познал это. Он сидел в кромешной тьме совершенно один, глядя через окно на шумную вечернюю Москву. После смерти Даниила внутри что-то перемкнулось. В мыслях Позова больше не было семейных вечерних посиделок за ужином, утреннего обсуждения сна, куда им сходить на выходных, какого цвета купить пальто, чтобы оно подчёркивало цвет глаз, какой купить зефир. Теперь впереди только затраты на похороны и размытое объяснение для Савиной, почему папа больше не вернётся домой. Позов закрыл глаза и расслабился, оседая в кресло. Интересно вспоминать, как ты познакомился с человеком. Как впервые его увидел, что почувствовал и подумал. Как сначала было всё равно на него, а затем он стал неотъемлемой частью твоей жизни.%%%
Студенческая вечеринка для новоявленных первокурсников. Это было у кого-то на квартире, Дима уж точно не помнил имён и фамилий, черт лиц и характера. Но точно помнил, что в тот вечер скучающе он стоял, «подпирая стенку», держа в руке пластиковый стаканчик с пивом. Низкий и пухлый, в очках с жирной чёрной оправой, с образующейся залысиной на макушке. В дополнение ко всему на нём в этот вечер была оранжевая рубашка и узкие брюки. Все вокруг, будто бы сговорившись, игнорировали появление Позова и продолжали веселиться. На их фоне заметно выделялся один юноша — тот самый первокурсник-заводила. Как же его звали? Высокий, тощий, выглядевший как девятиклассник, который случайно сюда попал. Но он был необычайно весел и мог разговорить даже немого. В какой-то момент из-за музыки стало совсем ничего не слышно. Дима решил уйти в другую комнату, не заметив, что за ним последовал «хвост». — Эй-эй, — окликнул Позова чей-то мужской голос, и тот сначала не хотел оборачиваться, так как думал, что это подзывают кого-то другого. Но он, к неожиданности, ошибся. — Стой, куда ты так бежишь,— рассмеялся парень, и Дима замер. — Меня Данилой зовут. Незнакомец по имени Данила протянул руку, глупо улыбаясь, что насторожило Диму. Никакой адекватный человек не улыбается так долго. Но Позов пожал руку в ответ, произнося лишь короткое: —Дмитрий. — Мы же вроде как одногруппники, да? — нелепо произнёс Данила, хихикая, — Мне захотелось с тобой подружиться, Димка. Так и появилась на свет дружба Дмитрия и Даниила. Сначала они действительно были друзьями. Вместе учились, зависали друг у друга. Но как же зародилось чувство любви? В голове лишь размытые силуэты, приглушённый голос и пара зелёных глаз, сводивших в своё время с ума Позова одним лишь проницательным взглядом.%%%
Стук в дверь заставил хирурга очнуться ото сна, он сам не понял, почему подсознание, помимо сна ушедших былых воспоминаний, подкинуло ему его состояние в тот вечер, когда он перекроил лицо Серёжи и, вернувшись домой, впал в полную апатию, не имея представления, как ему теперь жить дальше. Но приведя сознание в порядок, он пару раз тряхнул головой и вспомнил о незваном госте по ту сторону его кабинета. — Войдите, — сказал чуть громче обычного Дима. Спустя пару секунд в дверном проёме показалась кудрявая макушка в халате, а затем двухметровый парень зашёл полностью в кабинет. Смотря на него сейчас, Поз и подумать не мог, что этот человек сможет стать его лучшим другом. Этот парень-заводила с первого курса медицинского покорил его когда-то своим знанием футбола и любовью к нему, вот и вышло, что эти сложные шесть лет они коротали вместе, переживая все трудности и проблемы. Шастун всегда был лучиком света, сложно было вообще вспомнить день, когда Антон не улыбался или не искал чего-то хорошего, хотя и того было с гулькин хуй. Он всегда умел поднимать настроение, всегда был душой компании, но стоя сейчас в кабинете Поза и отдавая тому новые бланки о клиенте, на его лице не было и намёка на улыбку, зелёные глаза казались потухшими, да и сам Шастун будто не замечал ничего вокруг, что не могло не побеспокоить Диму. — Тох, ты где витаешь? — А, что? Ах, да, вот документы на новых клиентов. Быстро протянув их, Антон снова завис, будто пытаясь понять, стоит ли вообще спрашивать об этом у Димы, в конце концов это вовсе не его дело, и когда понял, что лезть в это не надо, то уже было собирался уйти, в голове вспыхнул алым пламенем взгляд голубых глаз. Не сложно было понять, что если человек, ныне живущий в доме Поза, останется с ним там надолго, то и прибывание Антона в гостях у друга станет своего рода испытанием, почему-то сейчас он был уверен в том, что станет видеть Попова слишком часто. Дима заметно нервничал, пытаясь подобрать слова для начала разговора. — Поз, — произнёс Шастун, садясь на край кресла. Он понимал, что Позов сейчас хотел сказать. Но откуда? — Антох, дело есть. И ты молодец, конечно, что присел заранее, — он сделал глубокий вдох и выдох, а затем начал, — Данилу уже привезли в морг, завтра похороны. Не мог ли ты присмотреть за Савиной, пожалуйста? Я тебе отплачу как-нибудь…— но сердце Антона пропустило удар, мужчина заметно побледнел. Шастун резко встал и с помутнением в глазах и подкатывающим к горлу комом тошноты бросился открыть окно. Позов недоумённо смотрел на худой силуэт своего давнего друга, пытаясь сложить пазл, что же вызвало такую бурную реакцию. — Как ты себя чувствуешь? — подсуетился Дима, оказавшись около друга, нервно глотающего ртом воздух, держась за сердце. — Тебе нельзя так резко вставать в твои-то года, Шаст. Шутка не смогла разбавить атмосферу, зато пару минут стойки у раскрытого настежь окна — вполне успешно. — Прошу прощения, Дим, мне жаль, что тебе пришлось это лицезреть, — виновато пробубнил Антон, стыдливо пряча взгляд за кудрявой чёлкой. Он хотел провалиться прямо сейчас сквозь землю, даже несмотря на то, что рядом был близкий человек, знающий его прошлое. Такие приступы у него вызывали побочные эффекты от кучи таблеток, которые уже въелись в организм. — Ты в порядке? — спросил Дмитрий, всматриваясь в лицо Антона, у которого зрачки были больше глаз. Дима не смог сдержаться. — Пиздец.%%%
— Арс, есть свободная минутка? — звонил Серёжа, нервно сминая край футболки. Но это напряжение через телефонный звонок не было понято, раз Арсений как в ни чём не бывало ответил: — Для тебя хоть две, Серёжкин-с, — теплота в его голосе заставляла все тревоги насчёт случившегося хоть ненадолго, но раствориться. — Нужно посидеть какое-то время с Савиной. Сразу говорю, что Катя не может, потому что она будет с нами. Попов усмехнулся. — Что уже такого произошло, что?.. — но Арс не успел договорить, как сам случайно сбросил вызов. Он ещё говорил минуты две, умудряясь пошутить, но только потом заметил, что вызов завершён. Арсений, осознав причину внезапного звонка Серёжи, несколько помрачнел.%%%
Утро четверга. Дима и Катя успели съездить оформить документы, получить расписки, договориться с маршрутчиком дядей Стёпой, чтобы он свозил всех родственников Торецкого туда и обратно на кладбище где-то под Москвой. Примерно в одиннадцать часов утра, всю родню из тридцати, а то и больше, человек посадили в маленькую маршрутку, словно урожайный мешок с картошкой. В прошлый раз на этой же маршрутке они ездили на свадьбу к тёте Свете в Мытищи, а сейчас — на похороны Данилы. Точки назначения, конечно, разные, а обсуждение политики и щёлкание зубами семечек оставались те же. Казалось, что единственные, кому было не всё равно на мертвеца — это Позовы. Хоть они и были знакомы с университета, но Данила остался для них значимым человеком — особенно, по понятной причине, для Димы. Сегодня, кстати, тот был сам не свой. И чёрные пиджак с брюками дополняли образ. Сейчас Позов был олицетворением скорби. Серьёзно-грустное выражение лица не сходило уже несколько дней после извещения. — Дима, — Катя положила голову ему на плечо, сжимая в своей ладони его ладонь, перекрещивая пальцы. Серёжа чувствовал себя белой вороной. Он не понимал, как относиться и какие чувства ему сейчас показывать. Сострадание к Диме? Жалость? Безразличие? Поддержка? Что нужно было сейчас Позову из спектра эмоций Серёжи? И вообще, какие сейчас между ними отношения? Пытаясь не подавать виду, Матвиенко перевёл взгляд на сменяющиеся картинки за окном: одна уродливее другой. Строительные магазины, лесопилки, гастрономы с километровой очередью из мужиков, дерущихся за склянки; рынки, где бабушки в косынках продавали сушёные яблоки и грибы в разноцветных ведёрках, магазины для садоводов. Затем безымянное село и безразмерное поле с дымкой тумана, где паслись коровы. Сергей был на тысячу процентов уверен, что, будь здесь Савина, она бы радостно воскликнула что-то вроде «Коровы!», и ей было бы плевать на атмосферу и событие, по которому все собрались. Губа Матвиенко дёрнулась на миллиметрик, но при качественном освещении и под очень сильно увеличивающей лупой, это можно было расценить как улыбку. Всё, что связано с Савиной вызывало чувство радости. Затем пошли глубокие леса и нескончаемые трассы, где-то вдали гудела электричка. И вот наконец-то место, куда они держали курс — церквушка. Хотя, для такой постройки даже такое название было слишком величественным, но не суть. Подъезжая, дядя Стёпа, он же Степан Григорьевич, материл всё и вся, ведь маршрутка почти завязла в грязи, а нормальные дороги здесь не упоминались и близко. Но все родственники гудели, охали и ахали, плакали, грызли семечки и раскладывали карты, дабы сыграть ещё партейку в дурака. Одни только Позовы и Матвиенко сидели тихо, пребывая в лёгком шоке. — Кать, мы уже выходим, — расстроенным голосом прошептал Дима. Позова незамедлительно достала из сумки платок, накидывая его на голову, аккуратно заправляя пальцами каждую прядку волос. Заходя в церквушку, становилось не по себе: этот запах ладана, от которого болела голова, а ещё окружение обцелованых икон сухими губами дам в возрасте. Мёртвым был Даниил, но святые с расписных потрескавшихся стен будто бы смотрели только на Сергея. Тот поёжился, ощущая навязчивое присутствие кого-то, кого нельзя заметить сразу. И этим кто-то был грех. Но родственники Торецкого, столпившись у гроба, как будто бы неандертальцы, такого, похоже, никогда не испытывали. И началось то, что для Димы можно было назвать пыткой.%%%
Савина разрыла землю в цветочном горшке, ища секретный клад, о котором ей сказал минут тридцать назад Шастун. В это же время Антон сидел за прилавком на высоком стуле и читал комикс. Казалось бы, день уже проходил спокойно, но колокольчик около стеклянной двери зазвинел, и Шасту пришлось отвлечься на покупателя. — Что… ты тут делаешь?! — возмущённо сказал Арсений, встречаясь взглядом с недовольными зелёными глазами Антона. Русые кудри чуть шелохнулись от создавшегося сквозняка. Попов почему-то не смог не заметить это незначительное движение, заинтересованно наблюдая. — Представляешь, — он обратно уткнулся в комикс, — мне звонили из проклятого дома, сказали, что у них сбежал дурной пенсионер, но я тебя не выдал, не волнуйся. Арс хотел что-то ответить на такую шутку, но его остановила лежащая на полу Савина, о которую Арсений споткнулся и с грохотом упал, роняя стоящие рядом вазоны с розами. Именно сейчас мужчина понял, что если бы Смерть пришла по его душу, то у неё были зелёные, как изумрудная роща, глаза.%%%
— Козёл, — раздражённо шептал Шастун, заклеивая пластырем Попову расцарапанную об осколки битого вазона ладонь. — Зачем ты вообще пришёл сюда? — Меня отправили посидеть с Савиной, пока эта троица где-то шастает, — после этих слов Антон удивлённо посмотрел в лицо Арса. — И меня попросили за ней присмотреть. Они переглянулись и затем перевели взор на Позову, которая невозмутимо отрывала цветкам лепестки, приговаривая «любит — не любит». Шастун резко бросился к девочке, которая выбросила общипанный цветок, а затем увёл её быстро к Арсению. — Что делать будем? — Предлагаю провести для начала с Савиной тренировку на катке, — серьёзно ответил Арсений, а затем, замечая на лице Антона недовольство, продолжил. — Ей каждый день необходимы тренировки, ведь когда она отдыхает, то кто-то другой впахивает и получает то, к чему Позова так стремилась. Антону всё ещё не нравилась перспектива сходить с Савиной на тренировку, которую будет проводить Попов. — Она, по-твоему, кто? Арсений напрягся, но успешно скрыл это. Ничего нового. Впрочем, как бы Шастун не спорил, Попов стоял на своём, ведь важность тренировок была непростой шуткой, один пропуск может окликнуться в будущем удручающими последствиями, и Арсений как никто знал об этом, но вспоминать не хотел, просто потому что нельзя вновь погрязнуть в том дерьме, нельзя вновь начать заниматься самоуничтожением, позабыв о близких людях и друзьях. Сейчас на нём ответственность за юную фигуристку, и он обязан сделать её чемпионкой, он поставил себе цель, он сможет исполнить мечту этой юной девочки. Даже если в прошлом у самого не получилось, а всё из-за него…%%%
Уже по окончании Дмитрий решил выйти на улицу, потому что ещё чуть-чуть, и он сам рядом со своей любовью ляжет в один гроб. — Пройдись со мной у ограждения, прошу, — промолвил своё тихое, но такое искреннее желание Позов. Покосившиеся кресты на могилках, искусственные цветы и венки. Сырость и серость этого дня вгоняли в тоску. Лёгкий ветер, хмурое небо, капли дождя. В воздухе завис аромат леса, церквушки, надвигающейся грозы. — Богохульно ли это, вот так хоронить человека, у которого при жизни были лишь партнёры такого же пола, каков он сам? Бог же против этого вроде бы, — задался вопросом Дмитрий, засунув руки в карманы пиджака. — «Возлюби ближнего своего, как самого себя», — процитировал Матвиенко, думая, что показался чрезвычайно эрудированным. — Там про любовь к Богу, умник, — попытался съязвить Позов, но затем резко замолчал. Перед глазами у Димы была только одна картина: Даниил с венком на голове и в парадном костюме лежал, держа икону. Теперь его некогда влюблённый взгляд навсегда будет скрыт за веками. Навсегда. Дима вздрогнул. Он и сам не заметил, как из глаз полились слёзы. Будто в немом фильме, Позов, молча устремив взгляд в сырую землю, рыдал от осознания потери. Вновь. Внутри всё будто разорвало на мелкие сотни тысячи частей, оставляя после себя горький осадок. Позов на самом деле не представлял, какая будет его жизнь в будущем. Какая жизнь будет у Савины. Но рядом есть Серёжа, которого Поз сам же позвал с собой для моральной поддержки, хотя они и знакомы всего ничего. Было бы логичнее, если бы он позвал Антона, но нет. Но вдруг он очутился в тёплых объятиях Матвиенко, который поглаживал по спине, успокаивая: — Всё, что страшно потерять — надо потерять, — сам Серёжа за время всей церемонии так и не смог посмотреть на упокоенного, ему почему-то было страшно и тошно, одно упоминание смерти теперь вызывало страх, а ведь буквально недавно он и сам готов был покончить с жизнью. Каким же он был всё-таки глупцом. Дмитрий неосознанно принял их, не сопротивляясь. Внутри что-то ёкнуло, будто бы в замороченном механизме наконец-то появилась деталь, которой не хватало так долго, и вот он наконец-то заработал с новой силой. Почему всё это так знакомо, но в то же время ново? «Потому что ты делаешь из него Данила», — пронеслось в мыслях хирурга, но, кажется, впервые с ними тот был не согласен. Серёжа другой, он искренний, он умный, он совершенно другой человек, судьба которого просто упала в руки Поза, как снизошедшая звезда с небес. И сейчас, вспоминая в последний раз своего упокоенного возлюбленного, он стоит и обещает себе: «Если я когда-нибудь, попытаюсь сделать его тобой, останови меня, прошу… Я не хочу потерять его, возможно, это эгоистично, но я правда боюсь того момента, когда вся правда выползет наружу…»%%%
Дом Позова, вечер. За окнами как обычно шумела ночная Москва, а двое взрослых мужчин сидели на кухне, ели что-то непонятное, что лежало в холодильнике с мезозойской эры и смотрели какой-то индийский боевик с экрана телефона. Савина, накормленная и уставшая от продуктивного дня, спокойно спала в своей комнате после долгих попыток то Арса, то Антона уложить её. — Как думаешь, — начал Арс, вытирая руки об кухонное полотенце, — что Димка скажет на наше суровое воспитание? — Он будет как обычно ворчать, а в глубине души невероятно радоваться, что у дочери такое детство, ведь сейчас он не может позволить себе из-за работы выделить целый день для Савины. Арсений довольно хмыкнул. Как бы со стороны не казалось, что Позов — серьёзный и строгий человек, но это со временем развеивается. Он открыт не для всех, а только определённому кругу людей. Хотелось бы и Арсу также. За этими мыслями он роняет свой взгляд на стол и запоздало понимает, что забыл свой телефон в комнате у Савины. — Чёрт, Шаст, я скоро вернусь, не скучай. — Ты как всегда в своём репертуаре, — как в старые добрые говорит Арсений. Антон лишь цокает, подавляя смешок, и всё это выглядит так, будто и не было тех лет, будто и не было того случая, но всё это лишь иллюзия, которая разрушается ровно в тот момент, когда, достигнув комнаты Позовой-младшей, Арсений пытается найти свой телефон и случайно роняет шкатулку, благо, девочка не просыпается, лишь поворачивается на другой бок, сладко посапывая, и Арс выдыхает, но рано. Упавшая шкатулка открывается, и в попытках быстро собрать чужие вещи и пару фотографий, Арс натыкается на неё. Семейное фото, где чета Позовых ещё всем составом, счастливо улыбается, а над небом позади кружит воздушный змей. Спросите, что же тогда смущает Попова? Да то, что незнакомец, стоящий по другую сторону от Савины — вылитый Серёжа сейчас, его лицо, блять, идентично, и Попов не может поверить собственным глазам. Он встаёт, опираясь одной рукой на стол позади себя, держа трясущейся рукой фотографию, его пробивает холод, мысли мельтешат в голове, так и не придумав разумное объяснение происходящему. Он сглатывает, когда слышит до боли знакомый голос. — Арс, ты чего так долго, неужели в Нарнию попал? — шутит Антон шёпотом, опираясь на косяк, его лицо излучает улыбку, вот только, увидев Арсения с фотографией в руках и всё ещё стоящей на полу раскрытой шкатулкой, она сходит на нет. — Зачем ты достал её? — почти рычит Шастун. — Она упала… — как в трансе произносит Арс, не поднимая взгляда, а затем всё же поднимает свои голубые глаза и, повернув фотографию, гневным шёпотом спрашивает. — Как это понимать? Антон сглатывает: «Неужели он и правда не знал?», — проносится в его мыслях, но по голубым глазам напротив ответ становится очевидным, он опускает руку с косяка и кивает Арсению следовать за ним, говоря лишь напоследок: — Не здесь, — и всё — иллюзия нормальных, ну, хотя бы более-менее нормальных, взаимоотношений разлетается в пух и прах. Арсений оставил фотографию на столе и, забрав свой телефон, проследовал за Шастом. В гостиной они сидят молча около пяти минут, пока Шаст не слышит тяжёлый вздох, а затем человек, который издаёт его, растрёпывает свои волосы, пытаясь собрать мысли в кучу, получается отнюдь не очень. — Я жду объяснений. — Каких объяснений ты от меня ждёшь? — слишком спокойно говорит Антон, и ему кажется, что он вновь оказался далеко в прошлом, когда они с Арсением поломали друг другу все нервы. — Шастун, не строй из себя дурака, — рычит Попов, потирая руки. — Хорошо, спрошу в лоб, какого хуя Серёжа похож на того человека?! — Этого я не знаю, Поз сам мне ещё не говорил, как так вышло, — признаётся, тяжело вздыхая, Антон. Плохой было идеей даже начать думать, что Арс изменился. Попов встаёт слишком резко с дивана, начиная расхаживать то в одну, то в другую сторону, он, потирая уставшие глаза, хмурится, сводя брови к переносице, и в упор не может понять, как такое могло произойти. Дима казался ему нормальным человеком, но сделать из парня, пускай тот и просил о помощи, человека, которого, по всей видимости, уже не вернуть, было бесчеловечно. И это не может не злить Арсения. — Ты расскажешь Серёже об этом? — спрашивает Антон серьёзным голосом. И Арсений хмыкает, думая, что и правда всё повторяется, только ситуации немного разные. — Ты правда думаешь, что я такой мудак? — ответом служит лишь взгляд зелёных глаз, и Попов знает, за что те его ненавидят, знает, но рассказать правду этому человеку не сможет. — Шаст, это не моё дело, так что я не буду пока говорить ничего Серёже, но Диме рано или поздно придётся во всём признаться, как бы он не хотел это скрыть, правда всегда выходит наружу, — а затем Попов кидает усталый взгляд на наручные часы, охая. — Опаздываю, ты уж извини, но мне пора, — без какого-либо энтузиазма выдаёт он. — Ты теперь всегда сбегать будешь? — усмехается Антон, вспоминая их первую встречу в этом доме. Арсений оборачивается вполоборота, грустно усмехаясь, в голубых глазах мелькают отголоски прошлого, которые так и не удалось заглушить. — А будет лучше, если я буду делать так же, как и много лет назад? Тох, с меня хватило, если тебе в жизни не хватает адреналина, то с меня правда достаточно, так что давай закроем эту тему, и пускай всё остаётся, как есть. Арсений быстрым шагом пошёл в сторону прихожей, наспех обуваясь и накидывая куртку, при этом заматываясь шарфом по самые брови. Антон же спокойно поставил посуду в раковину, а затем дошёл до входных дверей, у которых на полу сидел Арс, завязывая шнурки, ошибаясь по тысячу раз на каждый узел. — Только позаботься о себе, хорошо? — на прощание сказал Попов, выбегая из дома, хлопая дверью с такой силой, что чуть-чуть посыпалась штукатурка со стен. Тёмная макушка скрылась за железной дверью, оставляя Шастуна одного. — Ты тоже, — произнёс негромкое вслед Антон, закрывая дверь. Мужчина, пока никто не видит, осел на пол и закрыл лицо руками. Металл колец приятно охлаждал горящие от смущения щёки. Ты совсем расклеился, Тох, так не пойдёт.%%%
Серёжа с Димой вернулись домой где-то к середине ночи, в доме был только Антон, смотревший телик, хотя смотрел парень, явно забывшись в своих мыслях. Позов встряхнул его, спрашивая, всё ли хорошо. И где Арс? Однако Шастун лишь отмахнулся, мол, всё нормально, и, наскоро попрощавшись, отправился к себе домой, не став рассказывать о произошедшем. — Я пойду проверю Савину, — сказал Серёжа, приняв решение, что Диме хотя бы чуть-чуть, но нужно побыть с собой и своими мыслями наедине. Он зашёл в комнату к маленькой принцессе: та спала, видя, кажется, хороший сон, потому что на её лице красовалась умиротворённая улыбка. В комнате царило спокойствие, правда, не во всех местах. На полу стояла шкатулка, Матвиенко цокнул, покачал головой и, быстро собрав вещи во внутрь коробочки, поставил ту на место. Когда его взгляд зацепился за фотографию, лежащую на столе, он присмотрелся к ней и тут же понял, что спокойствие сменяется страхом вперемешку с паникой. На фотографии был он, улыбающийся он, стоящий в обнимку с Савиной, вот только глаза были другого цвета, и что-то Серёжа не припоминал, чтобы они делали такую фотографию, да и тем более сейчас было не лето, а с семьёй Позовых сам Матвиенко познакомился не так давно, но если это так, тогда почему на этой фотографии он? Этот вопрос бил по вискам, заставляя ком в горле нарастать. А затем, словно флешбеками, перед глазами пронеслись похороны Торецкого: он всё-таки мельком видел его тело, а именно его лицо. И только сейчас осознание, подключив мыслительный процесс, начало работать. Только сейчас Серёжа понял, что в том проклятом гробу, который оплакивал хирург, лежал он, а если быть точнее, человек с его лицом. И тут же в голову врезалась мысль, заставив кончики пальцев похолодеть. Только сейчас он понял, что его новое лицо, его образ идентично схожи с покойником, и это пугало, заставляя всё тело задрожать от страха и паники. Давно его не посещал такой ужас. Он не знал, почему Дима так сделал и сейчас разбираться был не готов, поэтому, тихо спустившись со второго этажа, Серёжа, удостоверевшись в том, что Поз всё ещё думает о своём, тихо удалился через чёрный ход. Куда идти и что делать, он не знал. Знал лишь одно: сейчас находиться в этом доме он просто не мог.