Happy death

      Не зная, кто этот таинственный заказчик, не зная его телефона, а лишь только адрес, я на следующий день направился к нему. Я действительно принципиален, раз уж согласился в мой заслуженный отпуск отправиться погостить к умирающему и узнать о нём хоть что-нибудь. Обыкновенный дом, коих много в любом районе любого штата. Идеально подстриженный газон, кусты, вымощенная чёрт знает чем дорожка, рядом с дверью невысокий флагшток с развивающимся на ветру американским флагом, из гаража доносятся звуки, будто что-то чинят (вероятнее всего, машину), и лёгкий свист. Богачи. Не удивлюсь, если на заднем дворе бассейн, шезлонги и каждый вечер семья устраивает барбекю. На звонок в дверь быстро отозвалась хозяйка дома. Из гаража на звук поспешно вышел мужчина, вытирая руки грязной тряпкой. Они выглядят здоровыми, так зачем же я им сдался? — Мы решили обратиться к Вам, — начала хозяйка, предложив кофе, от которого я отказался, — потому что… наш сын… — Я поощряю конфиденциальность, можете не говорить, чем он болен. — Я так понимаю, Вам нужно знать, сколько ему осталось, чтобы сделать свою работу в срок? — серьезно посмотрела она на меня, и я понял, что она никогда не собиралась смотреть на мир сквозь розовые очки. — Расскажите мне о нём. — Это условие? — спросил мужчина. — Одно из немногих. — Наш сын прочитал, что Вы за саму услугу не берёте денег, но Вам оплачивают такси и билеты на самолёт. — Да, но я живу в этом городе, так что вы можете не беспокоиться: ничего с вас не возьму. — Наш сын не настолько немощен, чтобы просто не поговорить с Вами, мистер Кёркленд, — сказал отец моего потенциального клиента. — Второй этаж, последняя дверь слева. Далее они синхронно встали. Женщина направилась обратно на кухню, мужчина — обратно в гараж, а меня так и оставили сидеть. Они что, не боятся, что я могу, например, украсть какую-нибудь вещь или зарезать их сына? Ну, что ж, это их дело. Мне же нужно просто выполнять свою работу. Их сын должен быть молодым. Чёрт знает, будет это учащийся в университете парень или школьник, но я уже настроился увидеть персону младше себя и со своим индивидуальным подходом. На лестнице валялись машинки. Уже на втором этаже у перил тоже какие-то игрушки. Ковбой, злой учёный… На двери висит табличка с именем "Альфред". Ох, с детьми, как по мне, немного сложнее… Я постучался. — Позволите? — вежливо спросил я, открывая дверь. На меня в ответ уставился молодой парень. В игрушки играет, значит. Сейчас же он сидит в обыкновенной домашней одежде и играет в видео-игру. Блондин, голубые глаза, очки. Он выглядит обыкновенным, хорошо сложен. Как там говорится?.. Жалко таким умирать? — Это ты будешь рисовать для меня? — он вернулся обратно к видео-игре, быстро нажимая пальцами на кнопки на джойстике. Удивительно, как это у него получается. — Чувак, только предкам не говори, что я тут опять в игрушку рублюсь, иначе сам понимаешь. Я закрыл дверь. Нет, не понимаю. Что, если тебе запретили, то ты обязательно должен нарушить этот запрет? Однако это не моё дело. С собой у меня папка с листами, потому что я собирался рисовать портрет. Без мольберта жутко неудобно. — Не могли бы Вы отвлечься, юноша? — Это зачем ещё? — в телевизоре постоянно что-то пиликало и взрывалось, выдавая красочные изображения на экран. — Во-первых, мне нужно пообщаться с Вами, во-вторых, я собираюсь нарисовать Ваш портрет. Мои принципы работы, — спокойно ответил я, доставая из портфеля соответствующие принадлежности. — Ща, только уровень пройду, — натужено сказал он, двигая корпусом синхронно с движениями персонажа в игре. Эх, современные подростки… Но проходил он его достаточно долго, "умирая" почти каждые пять минут на одном и том же месте. Я занял всё это время на изучение формы его черепа. Хотя я никогда особо не пользовался общепринятыми у художников правилами изображения человека. Я самоучка, но, как видите, у меня есть талант, которым я пользуюсь " в благих целях", как прокомментировала одна клиентка. Я решил занять себя этим, пока парень играет, чтобы потом он не заскучал. Если и так умираешь, трата своего времени на какой-то портрет — настоящая пытка. Всё, что я пока мог понять о мальчишке, так это только абсолютную типичность, что присутствует у всех американцев-подростков: бунтарство, так как играет против воли родителей; неаккуратность, так как в комнате царит просто хаос, а около компьютерного стола горы мусора и бумажных стаканчиков из-под Кока-Колы; бывший спортсмен, о чём говорит коробка с мелким инвентарём (бейсбол, если говорить точнее). Получается, какая-то травма? Но я далёк от врачевания, поэтому для меня его болезнь навсегда останется загадкой. Кстати, проработав несколько лет, я научился примечать такие вещи с первого взгляда, если клиент не слишком разговорчив. — Да хрен с ним! — разочарованно отбросил он джойстик подальше от себя и повернулся ко мне. Я уселся на его кровать, предварительно заправив её. Это и аккуратность, и нежелание испачкать его постельное бельё. Хотя, если посмотреть на общую атмосферу комнаты, запачкаться должен я. — И о чем ты хочешь поговорить? — он потянулся. — Расскажите о себе, — я уже подготовил всё для рисования. — И постарайтесь сидеть смирно, хорошо? Обещаю, что это не займёт много времени. — Рассказать о себе? — недоверчиво переспросил он, выгибая бровь. — Ты психолог? — Просто художник, — ответил я, делая первые наброски. — Это очень странно для художника — просить рассказать о себе. И зачем тебе мой портрет, если нужно просто нарисовать комикс? — Я же сказал, что это принципы моей работы. — А если я надурил тебя, только чтобы прочитать, что ты такое фантастическое рисуешь? — хитро ухмыльнулся парень. — Тогда бы твои родители не выглядели такими серьёзными, и игрушки бы ты не разбрасывал. — А ты точно не психолог? — он почесался, из-за чего сменился угол. — Наклоните голову обратно, чуть правее, — поспешно сказал я. — Вам не обязательно знать это, юноша. Давайте просто поговорим о Вас. — Давай на "ты". Я же уже на "ты". И ты давай на "ты". — Это невежливо. И мы увиделись в первый и последний раз, поэтому-то и пишу Ваш портрет. Понятно? И не шевелитесь уже, а? — Это твое "а?" только что добавило тебе идиотизма, ты знаешь? Я опешил. Сколько наглости в этой дурьей башке! Парень он молодой, красивый, с перспективным будущим с такими-то родителями, но при смерти, и ещё смеет хамить старшему. Я-то думал, признаю, что он, как и подавляющее большинство, будет хоть немного горевать — максимум. Или он смирился и наслаждается, таким образом, жизнью, или просто нашёл себе новое развлечение в лице меня. Моё мнение о нём первоначально было выше, хоть и уже занижено. Хотя я всё равно списываю всё это на отчаяние из-за неизбежного. — Эй, мистер, чего притих? — спросил он таким тоном, будто главный хулиган разговаривает со своей будущей жертвой-очкариком. — Мы вроде обо мне собирались говорить. — Я Вас слушаю, — я кидал быстрые взгляды на него, вырисовывая контуры глаз. С точки зрения художника скажу, что у него поразительный разрез глаз. Что не слишком-то сочетается с его показушным характером. — А что ты хочешь услышать? — Что угодно. Можете даже рассказать, как в первый раз были влюблены или как оплошали в начальной школе. Из Вашего отношения к этим ситуациям тоже складывается неплохой портрет. — Я люблю гамбургеры. И больших собак. Волосатых. — Отлично. — Я люблю бейсбол. Я играл в команде, мы даже кубок несколько раз выигрывали. — Продолжайте. — Я люблю кофе, видео-игры, шумные компании и секс. — Пьёте, курите? — мне было всё равно, что он любит. Тем более, чего я только не наслышан о разных людях и их пристрастиях. — Всё бросил. Как ты знаешь, я умираю, — буднично ответил он. — Наркотой, кстати, никогда не баловался. Это интересно разве? — Вполне, — я стряхнул с листа грифельные крошки. — В детстве я хотел стать археологом. Отучившись в последних классах, я хотел хотя бы в МакДональдсе работать. Какой из меня археолог? — Никакой, — я машинально согласился с ним. Альфред зыркнул на меня. — Не хмурьтесь. — А ещё я любил химию. С двойки на тройку, и училка — истеричка, но всё равно любил. — Похвально. — Это по-геройски, не находишь? Она была будто цербер, говорила спрашивать, если что непонятно, а потом стыдить на весь класс, какой же ты тупой болван. А мне нравились её уроки. — Молодец. — Недавно у меня пёс умер. Мы его хоронили. Я доделал набросок его лица. Теперь причёска. — А ты любишь кофе? — Нет. — Совсем-совсем не любишь? — с наивным изумлением переспросил он. — А, точно, ты же англичанин? Твой акцент. Вычурный и британский. Я промолчал, опять немного оскорбившись на его слова. — Я знал одного англичанина. По обмену притащился в мою школу. Я тогда ещё сдуру себе чай взял, на стол поставил, пошёл за бургером, возвращаюсь. Смотрю — эта сволочь преспокойно попивает из моей чашки. Знаешь, чё он спросил? "Вкусный чай, цейлонский?". — Мм, как забавно. — А знаешь, чё я ответил? "Бостонский". Он потом слёзно умолял перевести его в другую школу. Скажи, у вас там все такие тормозы? Я взбесился. Нахальный богатенький шкет. В тот момент из-за его поведения и настроения я даже забыл, что он смертельно больной. Он просто наслаждался видеть, как я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему поучительный подзатыльник. Я тешил себя, что вижу его в последний раз. Но я всё неправильно рассчитал.