Happy death

— Эй, мистер, ты что, балерина? — с отвращением смотрел Джонс на тарелку каши, которую я ел. — Каша с утра — залог здоровья, чтоб ты знал, — попытался осадить Альфреда я. — Лучше бы ты так же готовил, как и рассуждал, — с не меньшим отвращением он ковырял свой завтрак. — Нормальная каша. Ешь, — строго сказал я, а он лишь фыркнул. Ну, ладно, признаю, она чуть-чуть подгорела, и я немного перегрел в микроволновой печке, но ведь овсянка вкусная и полезная, а у парнишки строгая диета. По утрам только каша, и чтобы у него даже в мыслях не было отведать отвратительной еды.Было забавно смотреть, как он с величайшей осторожностью подносит ложку ко рту, дует, нюхает, потом опять дует, хмурится, а потом уже берёт в рот. И с лютой ненавистью глотает. Что ж, даже в моей готовке есть плюсы. — Ты такой тощий и неспортивный, потому что постоянно жрёшь кашу и этот поганый чай, — видимо, он так реабилитирует свой мозг после отвратного завтрака. Я ведь его ещё и зубы чистить заставил. — Это гены, Альфред. — Мог бы в качалку сходить, что ли… — он лениво разлёгся на диване, где я сидел, положив ноги мне на колени. — Откуда ты их берёшь? — Книги? Идиот. — Нет, я имею в виду брови. Я скинул с себя его ноги и отправился в гараж. Вот вчера, и даже сегодня утром, когда я проснулся чуть раньше него, он выглядел куда человечней. Настоящий Альфред. Сейчас же он надел маску шута и выделывается передо мной. Чтобы успокоить себя, я решил, что он делает так, чтобы я к нему не привязывался. Людей, к которым ты относишься как к деградирующим придуркам, легче терять. Но он-то не выглядит умирающим, ни капли. Неужели моей ближайшей целью будет узнать его болезнь? Доступа к информации у меня, увы, нет. — Альфред, чем ты болен? — я вернулся к обеду. — А что такое? — он уже уплетал тосты. — Да ничего, — вмиг пропало настроение узнавать, как только я увидел помойку на кухне, что он устроил. — И ты умудрился разворотить всю кухню, пока меня не было четыре часа? — Вот, целых четыре часа. Просто ты надолго ушёл, — Альфред пожал плечами, а потом ему на рубашку упала капля джема. — Да и рано ты меня разбудил. Это только третий день, а я уже жалею, что согласился. Неуемный глупый мальчишка.

***

      Я старался, как мог. Я не обращал внимания. Закрывал глаза. Честно, я даже внушал себе, что дитя должно себя чем-то тешить, лишь бы не вешалось. Но он-то вешался. С перил, вниз головой. Сказал, что ему нужно пройти интеллектуальный уровень, и если кровь прильёт к мозгу, то он поумнеет. Неуёмный глупый мальчишка. Не устану это повторять. Чтобы я потерял свой "боевой дух", Альфред отыскал мою банку с чаем в недрах кухонного шкафчика. Когда я не нашёл оную, то сразу подумал, что он смыл чай в унитаз. Но там лежала записка: "I threw the tea into the sea (с)". Он развёл все мои чайные листочки в горячей ванне и развалился там. В чае. Придурок. — Мистер, a я в джакузи, — и пустил газы. Я, движимый какими-то непонятными чувствами, просто вышел на задний двор его дома. К бассейну. Прихватив его комиксы, пачки с вафлями, памятные трусы с ракетой в интересном месте, пару баночек Кока-Колы, и с радостью всё это туда бросил. И вернулся в гостиную. Мои ущемлённые чувства были отмщены. Уже через несколько минут, как хлопнула дверь ванной, Альфред в одном полотенце стал обегать все комнаты, и гостиную тоже. Несколько раз обежал вокруг дивана. Единственный парень в моей жизни, который столько бегает. Непонятно зачем. Он остановился напротив меня, схватил ручищами за щёки и пристально посмотрел в глаза. Без злобы, просто пристально. Я старался не смеяться. Но злорадной усмешки не сдержал, и уголки губ потянулись вверх. Он ахнул и бросился к дверям, ведущим на задний двор. Возвращался он угрюмый, со всеми вещами, что я выбросил в бассейн. С них стекала вода. — Ты ведь сам все вытрешь, правда, Альфред? — Я всё понял, — обижено прозвучал его голос с лестницы. Всё-таки мои методы воспитания хороши. Но, похоже, с ним всё не так просто, как мне показалось. Я знаю такой характер людей, как у него. Он будет мстить следом, объявит войну и будет сердечно обижаться, если я чем-то отвечу. И это будет продолжаться, пока я не сдамся. И если даже у него кончатся идеи, он будет продолжать доставать меня, повторяя что-нибудь из своих проделок. Хотя я не понял, что такого натворил, он ведь первый начал. — Альфред, уже вечер, пора ужинать, — я постучал в его дверь. Он её не запер, но я не посмел заходить к хозяину дома без стука. — Не мори себя голодом, выходи. Нет ответа. — Хорошо, извини, что бросил твои вещи в бассейн и заставил вытирать воду. Извини за "отвратный" завтрак, уж какой умею готовить. Извини, что так разговариваю с тобой не совсем по-доброму. Я не умею тепло общаться с людьми. Даже если они больны и вызывают сочувствие. Послышались шаги за дверью, повернулась ручка. — О? Ты чё тут стоишь? — слегка удивленно посмотрел на меня Альфред. — Ай, неважно, мне надо срочно отлить! И побежал в туалет. На компьютерном столе лежали наушники, из которых доносилась музыка. Хех, не слышал, значит. Всё-таки оставлю-ка я тебя без ужина сегодня.