Happy death

      Наступило утро понедельника следующей недели. Я проснулся в кровати Альфреда в хорошем расположении духа, а сам он лежал на полу, прижимая к себе подушку. Меня разбудил звонок.       Сначала я подумал, что это приехали его родители, так как не знал отличий телефонного звонка от дверного. Но это был домашний телефон. Чтобы не будить этого чудака, я спешно спустился и поднял трубку.       Я не помню чётко весь тот разговор. Звонил его лечащий врач и, похоже, он принял меня за его родственника или друга… Не суть. — Так как его здоровье? Аппетит в порядке? — Да, всё в норме, часто питается. Стараюсь давать здоровую пищу. — А он следит за температурой тела? Не перегревается в ванной забавы ради? — Нет, он, конечно, часто шалит, но не со здоровьем… Вы, простите, звоните каждую неделю? — В том-то и дело. Альфред не приходил ко мне всю прошедшую неделю, я волнуюсь за него. Родители его в разъездах, жалко паренька, ему так одиноко… — То есть, не приходил на осмотры? — это было неприятно слышать. В груди заклокотало волнение. — Да. Он должен минимум раз в неделю приходить в больницу. Мало ли, что может случиться с желудком, почками и, упаси Боже, с сердцем. Он же этого не почувствует. — Не… почувствует? Простите, сэр, а чем он болен? — Частичная аналгезия. После аварии повреждены нейроны мозга. Парень не чувствует боли, жары и холода. Простым языком говоря, не чувствует температур. Воды, например. — Совсем? — Совсем, — ответил доктор. — Любая температура для него покажется точь-в-точь своей. Но уж если вы дотронетесь до него, он почувствует. — Ох, ему же было… шестнадцать, кажется… это тяжело. — Мы вообще сначала думали, что аналгезия окажется полной, даже сказали ему об этом. Ох, как Альфред злился и кричал. — А что он не доживет до двадцати? — До двадцати? — рассмеялся доктор. — Это Вам он сам придумал? Конечно, какая-нибудь болезнь может развиться, а он об этом даже знать не будет… Поэтому и прошу приходить его раз в неделю. Хорошо хоть, что следит за собой. А Вы, кстати, кто? Мне знаком Ваш голос… — Вам кажется, у меня нет знакомых докторов. Спасибо, до свидания, я заставлю его сходить в больницу, — и я резко положил трубку.       Я, конечно, не стоял, как громом поражённый, но всё же был удивлен. "Болезнь нередкая"… Парень ведь всё осознает, он просто не хотел меня пугать. Я надеюсь. Было просто неприятно, что Альфред не сказал мне, даже если я придерживаюсь конфиденциальности в работе с клиентом. Он всё ещё спал, и я решил сварить ему кофе, положить туда пару кусков сахара, попробовать температуру и ждать, пока не вернутся его родители. — Ты рано встал, — Альфред прошамкал с зубной щёткой во рту. — Ты ведь не уходишь пока, нет? — Нет, — я заметил, что он обеспокоен, поэтому придал себе самый нейтральный взгляд. — Подожду твоих родителей. — Ну, жди-жди, — он почесал живот, улыбнувшись. — Ва-а, кофе, спасибо! Это в честь отчаливания? — Можно и так сказать, — я же раньше не делал ему кофе, потому что он искупался в моем чае. — Только аккуратно пей, он горячий. — А я люблю горячий.       Вот и хорошо. За чтением очередной книги я не заметил, как пролетело два с половиной часа. Морская тема, покорение островов, пираты, кораблекрушения, сражения, исторические факты… Как тут не забыться. Альфред, с отклонением от старой схемы, купался в бассейне, зная, что я его оттуда не достану. Сегодня уже закончились мои обязанности няньки, и я просто не обращал на него внимания, хотя сердце так и болело, чтобы с ним ничего не случилось. Всю неделю, пока я был в неведении, я боялся, чтобы он не пырнул себя ножом, пока бесится, а теперь боюсь его хоть на шаг отпускать. И правда, лучше бы не знал совсем… — Ну, что, Артур, не заждался ещё? — Альфред стянул с себя очки для плавания и чуть не врезался в дверной косяк, когда с заднего двора заходил в дом. — Горе луковое, — он плохо видит, вдобавок ко всему, поэтому я помог ему добраться до дивана, всучил полотенце и принялся искать очки. — Я понял, почему ты любишь американцев! — Валяй. — Потому что они не хотят улыбаться такому снобу, как ты, но всё равно делают это на ура! Я прав? — Чертовски, — я закатил глаза, и рука с расчёской автоматически потянулась к его голове. — Поэтому ты всё время улыбаешься как идиот. — Не-ет, — Альфред даже не одёрнул голову, хотя ни один подросток не любит, когда ему навязываются расчесать волосы. — Ты же добрый волшебник, забыл? — я улыбнулся. Чёрт, это слишком мило, ощущаю какие-то странные порывы. — Я хочу тебе улыбаться. Может, дашь мне насладиться этим? Не уходи, я имею в виду.       Я и не хочу. — Договор был на неделю. — Тогда давай продлим договор. — Это не входит в мои планы. Я хочу отдохнуть, у меня же отпуск, чёрт возьми. — И ты не отдыхал как будто всё это время? Не такой уж я проблемный, чтобы опекать сутками. Артур! — он перехватил мои руки и сжал локти. Прекрасная картина, когда я стою перед ним на коленях. — Я же не прошу остаться тут навсегда! — А на сколько? — какого чёрта я продолжаю этот разговор, если хочется сбежать от него и забиться в тёмный угол, чтобы дать щекам остынуть. — Пока не купишь дом рядом. — Чего?! — Чтобы я мог в гости приходить. — Да ты там и поселишься! — Да, ты прав… — он задумался, ничуть не ослабив хватки. — Тогда да, оставайся тут навсегда.       Я красный. Он медленно краснеет. Все ближе притягивает к себе. Чёрт, это все подростковые забавы, гормоны, и только. Хоть и хочется думать иначе. — Доктор ведь звонил? Он всегда звонит по понедельникам, если я не объявляюсь всю неделю. Да, прости, я соврал. — Опять соврал… — я вздохнул. — Скажи, зачем ты вообще меня нанял?       Он на пару секунд задумался. Всего, почти буквально, на пару секунд. Я всегда удивлялся, как быстро ему на ум приходят слова, порой правильные и успокаивающие, а порой задевающие, хотя он в мгновение ока превращает всё в шутку. — Мне было интересно. Я же говорил. Мне никогда не бывает интересно что-то скучное и серое. — И в этом вся причина? — я уже слышал это. Ему ведь было интересно. Немного разочарован. — Так или иначе, я всё равно ухожу. — И не дождёшься родителей? — он немного улыбался. Грустно улыбался. Что-то он ещё соврал. — Не-ет, — я посмотрел Джонсу в глаза. — Только не говори, что они не приедут. — Не-а. — Но они же сказали… — вот это безответственность. Да, хоть ему уже девятнадцать, я считаю, что родители должны быть рядом с больным ребенком, даже если он уже такой взрослый. — Артур, — он переместил руки мне на плечи. — Те люди были соседями. Я их попросил. Поэтому сначала они были серьёзными, а на следующий день вели себя уже как полоумные. Я им указал на ошибку. — Ну, вообще здорово, — без тени удивления ответил я. — Извини, но меня это не впечатляет. Я ухожу.       Сначала Альфред дал мне беспрепятственно подняться и отойти от дивана. Вероятно, он думал, что я задержусь, чтобы перекинуться ещё парочкой фраз. Но не сегодня. — О, да ладно тебе! — он остановил меня, захлопывая дверь перед самым носом. — Останься. — С чего бы это? — я старался. Я не хотел уходить, но не хотел признавать этого такому придурку как он. — Тебе же тоже интересно, — всё, это нужно остановить. — Тебе было интересно — и ты принял эту работу. Тебе было интересно — и ты разговаривал со мной. Тебе было интересно — и ты засыпал рядом со мной. Интерес — всё, что ты чувствуешь ко мне, так почему сейчас тебе его недостаточно? Останься, Артур. Тебе же интересно! И я тебе интересен. Может, не в том смысле, как той соседской девчонке…       Его фраза была бы прекрасной, если бы он не приплёл к ней левого человека. Мы замолчали, и на нас надавила тишина. Приятная тишина. Наверное, потому что рядом с дверью было тепло, слышался тихий шелест деревьев и я ощущал шеей его дыхание. Я терял нервы. Эта ситуация неоднозначна. Что он хочет сказать этим "останься"? Что ему просто скучно, и я — развлечение, или это просто отголоски симпатии? Мне, и правда, интересно. Очень.       Если я сейчас просто открою дверь и удалюсь, он не будет меня останавливать. Как бы ему этого не хотелось. Как бы этого не хотелось мне. Я ведь никогда настолько не приближал к себе людей, чтобы захотеть сбежать от новых ощущений. Лучше бы я вернулся и доучился заочно. Или устраивал свидания книгам в библиотеке. Они отвечают взаимностью. — До встречи, Альфред.