Toxic

«Сначала в силах мы сопротивляться страсти, пока она своей не показала власти»

© Л. Аккерман

***

      Эмиль входит в уже до боли знакомую квартиру и оглядывается. Худи, которое он вчера благополучно бросил на пол под вешалкой, теперь вычищенное и расправленное висит на ней. Иманов чувствует неловкость от того, что Арсений, как мамочка, прибирает за нерадивым сыночком весь бардак, который он оставляет (худи – не единственная вещь, которую он постоянно кидает куда попало). И ведь знает, что Попов не любит беспорядок, но Эмильен почему-то упорно продолжает устраивать бедлам почти по всей квартире. Мужчина терпит. Всегда терпел.       Проходит всего минута, как кудрявый вошёл в квартиру, а его уже на пороге встречает Арсений Сергеевич с телефоном в руках. Он-то, как всегда, в выглаженной белой рубашке, с расстёгнутыми верхними пуговицами и закатанными по локоть рукавами, в чёрных строгих брюках. Выглядит так, будто только что сошёл с обложки модного журнала. Мужчина-мечта. В отличии от самого Эмиля. Как ни странно, подросток никогда не считал себя секс-символом. Нет, он, на самом деле, понимает, что далеко не урод, но и к категории «красавчик года» никогда себя не причислял. Зато Арсений всегда говорил, что он (Эмиль) прекрасен. Смотрел с восхищением и желанием. Стоило только один раз заикнуться о том, что шатен не видит в себе той красоты и сексуальности, которая есть у мужчины, как он сразу же затыкал рот, не давая даже звука больше проронить на эту тему.       «И за что ж ты мне, такой, — думает парень, — достался? До сих пор терпишь, любишь и восхищаешься. Я тебе совсем неровня».       — Я пытался позвонить Полине, — зачем-то отчитывается учитель.       Они проходят вглубь квартиры. Эмиль усаживается на своё излюбленное место – в кресло у окна. Попов стоит рядом, опираясь на подоконник.       — И как? — с интересом спрашивает парень. Он не понимает, как так можно было спалиться? Они встречались чуть больше года, удавалось отношения хранить в секрете, и всего за пару дней всё вышло из-под контроля. Так, в чём была ошибка? Эмиль не верит в судьбу, но именно сейчас, почему-то других объяснений у него нет.       — Не отвечает, — коротко произносит филолог. — Я не уверен, видела она или нет твой вызов. Наш сегодняшний диалог получился немного… — Арсений задумывается, чтобы подобрать правильное слово, которое бы описало их с Савекиной разговор, — …резковат. Может, она из-за этого не берёт трубку? — предполагает он. — А что с твоим математиком?       — Подозревает, — вздыхает кареглазый. — Отцу звонил. Спрашивал, есть ли у меня репетитор. Естественно, папа ничего не знает. Так и ответил ему.       — Ситуация так себе, конечно, — задумчиво отвечает брюнет.       — Что будем делать, Арс? — тихо спрашивает Иманов. Он всё так же, сидя в кресле, смотрит на любовника, когда в его голову приходит единственное верное решение. — Может, нам прекратить? — начинает парень, примерно предполагая, чем может обернуться для них обоих эта фраза. И не ошибается. Голубоглазый резко поворачивается, и Эмиль, честно, надеется, что ему послышалось, как тот издал внутриутробный рык.       — Повтори? — хриплым тоном просит он. Эмилю от этого тона становится страшно. Впервые в жизни Арсений его пугает. Подросток, смотря на то, как грозно старший надвигается на него, решает, что ему лучше сейчас встать, чтобы не так остро чувствовать превосходство бывшего возлюбленного.       — Арс, подумай, — начинает оправдываться младший, — если правда откроется, тебя посадят, твоя карьера полетит к чертям, а меня затаскают по психологам!       — Если Полина с её другом знают, уже всё равно вместе мы или нет. Нашим расставанием им рот не заткнуть! — практически рычит Арсений. Эмиль замечает, что расстояния между ними становится всё меньше.       — Спокойно, Арс! Только представь, что начнется, если мы не остановим это, — парнишка отчаянно пытается достучаться до него. Он предпринимает попытку дотронуться до мужчины, но Попов лишь резко хватает Иманова за запястья.       — Ты правда думаешь, что что-то может заставить меня отказаться от тебя?! — дёргая кудрявого ближе к себе, зло произносит учитель. — Да пусть хоть весь мир узнает – мне плевать!       — Арс, пусти! Мне больно, — Эмиль пытается вырваться, но не получается. Силы не равны. Плюс ко всему, брюнет сейчас чертовски зол.       — Я понять не могу, ты дразнишься или что?! Знаешь же, как я люблю тебя, и всё равно давишь на больное! — уже с трудом соображая, говорит филолог. Ему, от слов парня напрочь срывает крышу (чего не было ранее никогда), и в этот момент он даже не замечает страх в глазах шатена.       «Отлично, — думает Эмиль, — вполоборота завести танк научился, а как им управлять, до сих пор не знаю».       — Никогда! Слышишь? Никогда так больше не говори, иначе я за себя не ручаюсь! — и вроде следовало бы поставить точку в этом диалоге, но Эмиль поступает глупо.       — Так не может больше продолжаться! — возражает тот. Всплеск возмущения не даёт ему вовремя заткнуться. Дышать становится тяжело. Неужели, он не может покончить с этими отношениями раз и навсегда только потому, что Арсений не хочет этого? А как же чувства Эмиля? Что, если их осталось совсем чуть-чуть, и этого не хватает, чтобы любить, как раньше? Попов так и не отпускает руки возлюбленного, и Иманов на сто процентов уверен, что останутся синяки.       — Ты меня не услышал?! — всё. Терпение мужчины в этот раз на исходе. Он резко отталкивает парня так, что тот падает обратно на кресло. Сам же Арсений опирается на спинку сидения по обе стороны от подростка. — Так, я тебе ещё раз повторю: забудь об этом! — после этой фразы он больше ничего не говорит. Видит, что напугал своего парня, но извиниться или попытаться что-то исправить не может. Или не хочет. Впивается в губы любимого горячим поцелуем, в который вкладывает, казалось бы, весь негатив сегодняшнего дня. А Эмиль не сопротивляется. Бесполезно сейчас, когда мужчина настолько зол. Он целует его так, как никогда раньше. Грубо, властно, прикусывая нижнюю губу партнёра. Целует так, что возбуждение накатывает, как цунами. Когда воздуха начинает катастрофически не хватать, Попов всё же отстраняется. — Ангел, — тяжело дыша, говорит он, — просто пойми, насколько сильно ты мне нужен, — шёпот Арсения, такой тихий и, вместе с тем, сексуальный, эхом отдаётся в голове Иманова. Он, сам того не осознавая, тянется за новой порцией поцелуев. Мужчина не смеет отказать.       Сегодня младший понимает, что его ждет страстное времяпровождение. А ещё он понимает, что сегодня хочет жёстче, так, чтобы до синяков по всему телу. Так, чтобы завтра сидеть не смог. Будто, в последний раз. И, судя по состоянию любовника, у него всё это будет.

Мне всё ясно, ты кричишь: «К чёрту эти розы!» Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя. И я теряю голос…

***

      История Антона началась банально. Сначала всё шло своим чередом. Он каждое утро ходил в школу, прилежно относился к учёбе, был всегда и во всём первым. За ним вообще никогда не замечалось непослушания. Что бы ни сказали родители, принимал. В отличии от своего младшего брата, конечно же. Ему всегда в пример ставили старшего, мол, «посмотри-ка, Тошенька – лучший сын на свете». Тошенька и гордился этим. Единственное, директор не любил его за что-то (Шастун вообще сомневался, что тот способен на это чувство). Потом с ним случилось то, что его заставило пересмотреть своё отношение к жизни. Он влюбился, и, когда ему ответили взаимностью, его однотонный мир раскрасился в тысячи разных оттенков.       В выпускном классе, когда парень впервые услышал, что к ним устроился новый учитель русского и литературы, воспринял это с равнодушием. Ну, новый учитель, что тут такого? Сколько у него их было за десять лет? «Главное, чтобы был справедливый и отлично шарил за свой предмет», — думал Антон до поры, до времени.       Пока не встретились. Шатен никогда в жизни не видел таких выразительных, красивых голубых глаз. Это, наверное, первое, во что влюбился мальчик. Совсем недолго скрывая свои чувства, Антон признался ему и вот никак не ожидал, что филолог ответит тем же. Боже, как же он весь год был счастлив! Всё это время Арсений дарил свою любовь, прижимал к себе так нежно, заставляя младшего таять в объятиях. Шептал, что никогда не посмеет оставить его. Каким был их первый раз, Шастун запомнил навечно. Он в жизни не получал столько ласки, любви и удовольствия, сколько пережил за одну ночь. И все последующие.       Родные и друзья говорили, что он изменился. Он стал редко слушать родителей, особенно родного отца, который, по факту, жил с другой семьёй и не имел права распоряжаться его жизнью. Когда мама сказала, что Антон должен переехать в Нью-Йорк, принял информацию в штыки. Как же он бросит своего возлюбленного, когда без него теперь уже жить не может? Попов же твердил, что ни за что на свете не отпустит его. «Уж лучше сдохнуть, чем оставить такое чудо, как ты», — говорил учитель. Тогда ещё Антон понятия не имел, что это был пустой звук.       Антон пребывал в прекрасном расположении духа, когда после уроков Арсений попросил его прийти в кабинет. Он-то думал, что Попов соскучился. Сердце парня замирало от предвкушения предстоящей встречи. И совсем не думал о том, что услышит самые страшные слова в своей жизни. «Тош, происходящее между нами – ошибка. Я думал, что люблю тебя, но это лишь видимость. На самом деле, я понимаю, что ничего не чувствую к тебе», — сказал мужчина. Антон тем временем, потерял дар речи. Что произошло? Зачем он это говорит? Ведь, Шастун видит, что за отстранённостью и равнодушием в глазах учителя прячется боль. «Я тебе не верю! Я тебе не верю!» — набатом било в голове паренька.       — Не верю, слышишь!? – кричит Антон и уходит из класса. Лишь только потом понял, что позорно сбежал, толком не поговорив. А вечером он приехал на квартиру к брюнету, чтобы застать того в постели с какой-то блондинистой шалавой. Антон на тот момент думал, что его сердце не выдержит. Поэтому позже он решил, что, если не уедет, загнётся. Если бы можно было с кем-то поговорить об этом, ему, наверное, было бы легче. Но ни одна душа не знала об этом. Даже младший брат не в курсе. В то время ему было шестнадцать, были свои подростковые заморочки. Было бы тупо втягивать его в свои проблемы. А сейчас уже не имеет смысла что-то рассказывать.       Вот уже семь лет прошло, он жив. Больно ли ему сейчас? Определённо. Боль со временем притупилась, но не ушла полностью. Она осталась напоминанием о том, что некогда любимый человек может растоптать тебя одной фразой, одним действием.       Воспоминания об этом человеке навсегда врезались в сердце мужчины. Шастун научился жить с этим, каждый день тоскуя по до сих пор любимым глазам. Нет, жизнью это вряд ли можно назвать. Тут больше подходит слово «существование». Когда-нибудь, Антону хочется верить, он оправится. Ведь, как говорится, надежда умирает последней.

Информация не верна; показания лживы. Он говорил «Умру за тебя!» Но мы оба остались живы

***

      Дима поверить не может, что снова допустил это. Ну как так-то? Разве он не знал, что из их встречи ничего хорошего не выйдет? Знал. Но что он мог сделать? Запретить встречаться с ним? Он Полине не брат и не отец чтобы что-то запрещать, а на его просьбы одуматься она плевать хотела, если честно. Поэтому он снова сидит с девушкой, обнимая, успокаивая. В этот раз дела хуже обычного. Она не перестаёт плакать совсем. От стресса поднялась температура. Масленникову больно смотреть на это. Он пытается поговорить с ней, но не выходит. На вопрос «Что случилось?» Полина только громче начинала реветь. Единственное, что смог различить Дима, так это: «Почему именно эта малолетка?! Чем я хуже?!» Мужчина не обратил внимания на эти слова. Погруженный в переживания за подругу, Масленников пропустил мимо ушей её реплику. Она, лежащая у него на груди и вцепившаяся своими тонкими пальчиками в его футболку, волновала его куда больше.       Только ближе к вечеру Савекину немного отпускает. Блондинка смотрит на лучшего друга стеклянным потерянным взглядом. Она не думает о том, чтобы рассказать ему или ещё кому-то, что шестнадцатилетний парень встречается с тридцатипятилетним мужиком. Она лишь думает, что всё-таки однажды это вернётся бумерангом Попову и его… кхм, парню.       Дима же, убедившись, что с Полиной ничего не случится до завтра, едет домой. Он, честно говоря, устал. Хочется поехать к этому мудаку и как следует врезать, но его от этих мыслей отвлекает звонок.       — Не помешал? — знакомый хрипловатый баритон доносится из трубки, отчего Масленников улыбается. Впервые за последнюю неделю. — Как дела?       — Хреново, — сознаётся мужчина.       — Аналогично, — отвечает собеседник. Дмитрий отмечает, что, скорей всего, человеку на том конце провода ещё хуже, чем ему. — У бара встретимся?       — Было бы неплохо.

Тот, кто погас, Будет ярче светить, чем кометы, Пролетающие над планетой…