***
Мысль о побеге приходит Эмилю в голову спонтанно. Он думает о том, что это будет несложно. В чём там может быть сложность? В замке́, который с легкостью открываются обычной шпилькой? Или в дремлющих на своём посту охранниках, которые уснули так, что танком не разбудишь? Эти препятствия Иманов пройдёт за считанные секунды. Гораздо больше его волновало другое: куда он пойдёт? Снова в парк? Тогда надо одеваться потеплее, так как природе плевать, что на дворе лето, ночью холодно, как осенью. Ещё с вечера ему поставили уже четвёртый укол, и хоть немного, но ему стало легче. Температура поднимается не выше тридцати семи. Он надевает на себя всё, что имеется, всё, что взял с собой в лагерь. Плотную облегающую бледно-синюю кофту и, так как куртки не было, сверху натягивает широкое чёрное худи с капюшоном. Парень по-солдатски впрыгивает в рваные (он предпочитал называть их «модные») синие джинсы, осмотрел себя: вроде тепло, не должен замёрзнуть (хоть и выглядит теперь, как колобок, наверное). И если с одеждой проблем не возникло, то с обувью вообще беда. У него только белые комнатные тапочки, любимые форсы остались в гардеробной. Это плохо. Не то, чтобы в больничных тапках было холодно, скорей, неудобно. И, наверное, будет стыдно тащиться по городу так. Но делать нечего. Иманов не ожидает, что от этих мягких тапочек будет хоть какая-то польза: они позволили ему максимально бесшумно обойти ординаторскую, пройти рядом с охранным постом и не разбудить ни врачей, ни охранников. С замочной скважиной пришлось повозиться, но спустя несколько минут пыхтения (чуть не получил микроинфаркт, когда тихо, как котёнок, чихнул, и один из спящих амбалов заёрзал на своём месте), замок поддался, и вот он уже очень тихо открывает дверь в свободное плавание. Он идёт ещё только около десяти минут, но ему уже нехорошо. Он устал, во всём теле слабость, спать хочет, но оставаться в больнице хочет меньше всего. Завтра, возможно, снова придут его горячо любимые учителя. Что Арс, что Дмитрий Андреевич припёрли парня к стенке. Один говорит делать одно, другой – другое. Почему он до сих пор не может делать то, что сам хочет? Ему мать родная никогда столько не приказывала, а эти двое взвалили на него огромную проблему и сидят, ждут. Эмилю обидно. Если что, из них троих, ему шестнадцать, а не им! Но почему же он чувствует, будто наоборот? Поэтому и бежит, с надеждой на то, что ближайшие два дня его не найдут, и он спокойно может обо всём подумать.***
«Порадуй меня. Или хотя бы не сильно расстрой» Дима просыпается, так и не успевая толком уснуть. Звонок телефона очень громко раздаётся по всей квартире, выдёргивая мужчину из полудрёмы. На экране высветилось короткое «Бро». Масленников прикрывает глаза, вздыхает, и, когда принимает вызов, готов уже обматерить брата за то, что разбудил, но не успевает, потому что слышит: – Его нет. Эх… Как описать чувства человека, который только что узнал, что его ученик умер? Нет, спросонья он вообще мало понимает, о чём идёт речь, но подсознательно закрадывается мысль о самом плохом. Как нет?! Неужели, все было настолько серьёзно?! А что он его матери скажет теперь?! А Сударю?! — Диман, ты слышишь меня? — Шастун насторожен молчанием со стороны младшего брата. Ну ведь хоть как-то он должен был отреагировать или ему пофиг? — Я говорю, Эмиль твой из больницы сбежал! — Блядь, Шаст, — выдыхает Дима, — ты когда сообщаешь какие-то новости, поработай сначала с формулировкой! — ворчит он. Антон смеётся. Это именно та реакция, которую он ожидал. — То есть, с тем, что он твой, ты согласен? — старший брат уже откровенно ржёт. — Захлопнись, — беззлобно отвечает Масленников, мысленно посылая его в места не столь отдалённые. «Тоже мне, шиппер нашёлся». — Как сбежал? — Ногами, Дим. Дождался, полуночи, когда все уснут, и сбежал. Без нормальной обуви, в комнатных белых тапочках. — А ты откуда знаешь? — Мне Поз позвонил, он же знает, что мы с тобой вместе вчера приехали. Тем более, когда его карту заполняли, отметили тебя, как дядю, поэтому и позвонил мне. Ты ж номер свой наотрез отказался оставлять. Так что давай, поднимай свою задницу и начинай искать потеряшку. — Да твою ж мать! — чуть не взвывает мужчина. — Ну что за человечек, а?! Чего ему нормально не живётся?! Где я так нагрешил, что теперь жестоко расплачиваюсь?! Где мне, по-твоему, его искать?! — Да хорош ныть, — почти строго произносит Шастун. — Позвони куда-нибудь, я не знаю, может, у него друзья есть, к которым он мог пойти? Друзья… Точно! Дима в который раз убеждается, что его старший брат – гений. Макс. Он должен знать, ведь они с Эмилем лучшие друзья. Говоря Антону: «Я перезвоню», — учитель не дожидается ответа, а просто сбрасывает вызов, после чего набирает номер Сергея Вячеславовича. Несмотря на то, что на дворе ночь, учитель отвечает довольно быстро. — Серёг, извини за поздний звонок, дело срочное, — сразу же говорит Масленников. — Дима, три часа ночи, я только нормально заснул, — зевая, говорит Лазарев. — Твоё дело не могло подождать до утра? — Ещё раз прости, но нет. Мне срочно нужно поговорить с Максимом Киселёвым. — Ты сдурел? Пацан, наверное, уже десятый сон досматривает. — Так разбуди его! — Дима начинает раздражаться. Ну зачем обстановка так усложняется? Неужели учитель просто не может выполнить его просьбу и разбудить ученика? — Что произошло хоть? — спрашивает брюнет. — Да небольшой казус случился, не бери в голову, — отвечает математик. Краем уха Масленников слышит, как физик встаёт, идёт, вероятно, в другую комнату, а потом, как шёпотом произносит: «Максим… Максим… Тебя тут, к телефону…» — Алло, — заспанный голос подростка. — Доброй ночи, Максим, — поприветствовал его мужчина. — Вопрос на миллион: если бы твой друг, допустим, откуда-то сбежал, то куда бы он направился в первую очередь? — Ко мне. Мой же друг... — видимо, не вникая в смысл вопроса, отвечает Киселёв, но потом к нему резко приходит понимание. — Стойте, он сбежал что ли?! Он вечером мне звонил, сказал, что задержится в больнице на две недели. У него и в мыслях не было побега! — Его мысли, если честно, непроходимые джунгли! Так, где он может быть? — Обещаете, что не скажете ему, что я Вам рассказал, — блондин ждёт, когда учитель скажет «Обещаю», а после с уверенностью, продолжает: — Один раз, когда ему только пятнадцать исполнилось, так получилось, что он двое суток провёл в парке Горького. Может быть, снова туда ушёл? — Клиника, из которой он сбежал, находится далеко от этого парка. Ты уверен, что он мог пойти туда пешком? — Это Эмиль, — усмехается Макс, — Вы же его знаете. Он из кожи вон вылезет, но сделает всё по-своему. — Я тебя понял. Спасибо, Макс. Парк Горького. Дима смотрит на часы: три-ноль-ноль. Отличное время для того, чтобы прокатиться почти по всему городу! Делать же больше нечего! Сон же для слабаков! Честно, Масленников уже вымотался из-за этого подростка. Третью ночь не спит из-за него, сбивая свой годами выработанный режим к чертям. То он на реку убрался, то заболел, то сбежал! В голове вдруг всплывает строчка из детской песни: «Каждый маленький ребёнок вылезает из пелёнок, и теряется повсюду, и находится везде!». Она подходит как никогда кстати к сложившейся ситуации. На данный момент остаётся только надеяться, что он найдёт его в парке. Лишь бы только набраться терпения, чтобы не прибить малыша на месте.***
«Я не собираюсь в тебя влюбляться. Даю слово» Пока Дмитрий ехал, думал о том, как в этом большом месте, в полной темноте, ему искать Эмиля. Не будет же он кричать на весь парк, как сумасшедший? Но сегодня ему везёт. Он замечает на одной из лавочек сидящую фигуру. Подходит ближе и понимает, что не ошибся. Мальчишка дремлет, наклонивши прикрытую капюшоном голову вбок, и мило посапывает. Злость куда-то исчезла, вместо этого учитель слегка улыбнулся, рассматривая это чудо в белых комнатных тапочках, пока до него не дошло, что он уже откровенно пялится. Садится рядом. — Эмиль, — Дима осторожно толкает ученика, чтобы сильно не напугать его, хотя стоило бы, наверное. Это была бы маленькая месть за бессонную ночь. — Эмиль, — снова повторяет математик, когда понимает, что реакции нет никакой. — Иманов! — чуть громче произносит он. Настолько, что сонный парень подрывается с места и тут же оглядывается по сторонам. — Опять вы?! — тяжело дыша, произносит шатен. — Да как так-то? Как Вы меня всё время находите? — шокировано спрашивает он, садясь обратно на скамью. — Это неважно. Лучше скажи мне, что опять за выкрутасы?! Какой чёрт тебя дёрнул сбежать?! — напускное умиление, которое было вначале, снова сменяется злостью. — Зачем Вы обзываете себя чёртом, Дмитрий Андреевич? — Погоди, что? Это из-за меня, что ли? — удивлённо спрашивает мужчина. То, что кареглазый обозвал его чёртом (не напрямую, конечно), никак не трогает учителя. — Не только, — отвечает кудрявый. — Я терпеть ненавижу больницы! А меня там заперли! У меня не было другого выхода. — Пошли в машину, тут холодно, — строго говорит Дима. Подхватывая малыша под локоть, он пытается встать вместе с ним, но тот только одёргивает руку. — Никуда я не пойду! — возмущается Эмиль. — Наездился с Вами уже досыта! — Да мне, что ж, драться с тобой? — вздыхая, уже меланхолично задаётся вопросом брюнет. — Детей бить нельзя! — по-детски воскликнув, отвечает парень. Масленников пошутил бы, чего ещё делать с детьми нельзя, но решает, что его шутка восемнадцать-плюс будет воспринята неправильно, поэтому неуместна. — Я и с места не сдвинусь! — Ты не боишься, что тебе может стать хуже?! Ты не долечился, — Дмитрий Андреевич смотрит на него сверху вниз и видит, как мальчик слегка подрагивает. Замёрз. Или его знобит опять. — Пойдём в машину! — Нет, — всё так же упрямится Иманов. — Вы снова отвезёте меня в больницу! — Я что, тут до утра с тобой буду?! Пошли, сказал! — А то что? — усмехается парень, чем ещё больше выводит из себя учителя. — На руках меня понесёте? — Ещё чего? Давай так, — Дима всё-таки думает, что они вряд ли придут к какому-нибудь соглашению, если и дальше продолжат эту перепалку, — ты не будешь больше упрямиться, а я обещаю, что сегодня не повезу тебя в клинику. — Сегодня? — да, Эмиль отлично осведомлён об этой психологической манипуляции, которой тот начал пользоваться в его отношении. Типа, пообещать так, чтобы потом можно было обойти это обещание. Натуральное читерство. В этом они с Арсом похожи. — А потом? — А потом посмотрим на твоё поведение! Сегодня я отвезу тебя к себе. Завтра буду решать, что с тобой делать дальше. Иманов верит ему. Как обычно. Слепо вышагивает за ним, пока оба не доходят до машины. Он почему-то твёрдо уверен, что не вернётся в больницу, потому что математик пообещал. Если он не сдержит слово, то парень навсегда разочаруется в нем. В клинику он теперь под страхом смерти не пойдёт, потому что там будет ждать разговор с Арсением, который, когда узнает о побеге, наверное, разозлится хуже Масленникова. И с которым он до сих пор не может порвать отношения.***
«В жизни всегда найдутся причины, чтобы опустить руки, но этого делать нельзя» Утро для Позова наступает тоже где-то в районе трёх ночи. Началось всё с того, что ему позвонила одна из санитарок, которая по счастливому (или несчастному, для кого как) стечению обстоятельств, проходила мимо палаты Эмиля, тем самым обнаружив пропажу. Парень ведь даже не удосужился сымитировать присутствие, как это обычно делают, подкладывая под одеяло подушки. Так его не хватились бы до утра. В пять позвонил Антон с сообщением, что Масленников нашёл беглеца. В шесть молодому врачу уже надо было вставать, ложиться обратно уже не было смысла. «Ну, что за дьяволёнок?»— в мыслях улыбается доктор. Аллочка, медсестра, до сих пор всхлипывает, понимая, что именно она и её напарница, не уследили за подростком. Три охранника, поседевшие, потому что теперь их, скорей всего, уволят с работы. Антона пришлось разбудить. Он своего брата подключил. Тот, в свою очередь, до Подмосковья дозвонился! Всех на уши поставил! — Поз, — Дима слышит знакомый голос и поднимает голову, — почему, когда я прошу пропустить меня к Эмилю Иманову в палату, на меня так жалобно смотрят? Что-то случилось? — только этого сейчас не хватало. — Слушай, Арс, — вкрадчиво говорит Дмитрий, — тут такое дело… Форс-мажор у нас случился небольшой. — Что? — Попов удивлённо хмурит брови. — Можешь нормально объяснить, что происходит? — Да, тут в двух словах не расскажешь. Кстати, ты чего так рано приехал? — Дима, конечно, заведомо знал, что перевести разговор на другую тему не получится. Но попытаться стоило. — Восемь уже, вообще-то. Дим, не объяснишься? — Вчера твой благоверный совершил побег, — Позов наблюдает за реакцией мужчины. Он сначала сильно удивляется, потом его лицо выражает беспокойство. — Его уже нашли. Но, если я расскажу, где он, ты разозлишься, — Арсений в ожидании. Кто и куда забрал его ангела? — Он, скорей всего, сейчас у Масленникова. Со стороны можно было бы подумать, что Дима играет на две стороны, но нет. Он не пытается сеять интриги. Ночью он позвонил Антону, потому что знает, что его брат – единственный, кто может найти Эмиля. Попов же, его друг. Он не может ему лгать о том, что не знает ничего. Позов помнит об этом сумасшествии, которое Арс часто называет любовью. Да и старший бы от него не отступился. Выпытал бы всё, что терапевт знает. Не было смысла молчать. — Почему ты мне не позвонил? — Зачем? Формально, ты ему никто. Масленников же представился его дядей. Да и где бы ты стал его искать? А Дмитрий Андреевич нашёл, — это, конечно, необязательно было говорить. Но, что сказано – уже сказано. — Как мне связаться с этим Дмитрием Андреевичем? — зло прошипел филолог. — Не вздумай, Арс! — мужчина знает наверняка, зачем он интересуется. Он не должен допустить конфликта. Ни в коем случае. — Тебе не надо искать с ним встречи. Я всё равно не знаю ни адрес, ни телефон. — А как же он узнал тогда? — Дима задумывается. Что будет, если он скажет, что к их треугольнику причастен Антон? Заденет ли это каким-то образом Арсения? Скорей всего. — Есть определённые люди, которые помогли мне выйти на него. Но тебе я рассказывать не буду. Уж извини, — пожимает плечами врач, надеясь, что Попов не устроит ему допрос с пристрастием. — Напиши Эмилю. Думаю, сможете договориться, не прибегая к крайним мерам. Арсений так и делает. Сидя в своей машине, он находит контакт «Любимый». Долго любуется фотографией, которую сам же и сделал. Отмечая про себя, что его парню даже фотосессии не нужны, чтобы очень красиво сфотографироваться. Фото получаются сами собой. «Приезжай в кафе Авеню, я заберу тебя оттуда. За такси заплачу», – пишет русист и сразу нажимает отправить. Потом быстро набирает ещё одно сообщение: «Или скажи, откуда тебя забрать». В голову, не сразу, но всё же приходит мысль о том, что, возможно, он болен и ему будет тяжело куда-то добираться, но это пока всё, что он может сделать.***
«Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит ты не понял шутки» Дима с трудом разлепляет веки. Вспоминая ночное приключение, он удивляется, что вообще смог это сделать. Медленно садится в своей кровати, напоминая себе про то, что пока не один. Встаёт и идёт в гостевую комнату, проверить, не сбежала ли опять эта мелкая катастрофа. Переступив порог собственной гостевой, Дима выдыхает. Аллилуйя, пацан на месте, спит! Он подходит ближе, тыльной стороной ладони прикасается ко лбу. Горячий, как уголёк, вместе с тем, бледный. Масленников подозревает, что его ночная вылазка на пользу ему не пошла. Будить не стал. Пускай спит. От него, спящего, проблем в сотню раз меньше, чем от бодрствующего. Мужчина идёт на кухню за телефоном. До Антона дозванивается очень тяжело, так как тот – пташка совсем не ранняя. А если еще поздно спать лёг, то его, даже сбросив с третьего этажа, не разбудишь. Дима почему-то уверен, что однажды брат ядерную войну сумеет проспать, если та состоится. Когда же из трубки доносится хриплое недовольное «алло», учитель быстро спрашивает номер Позова, чтобы не нервировать брата. Желаемое получает эсэмэской. Сразу же набирает. В отличие от Антоши, Дима отвечает быстро. — Дмитрий Тимурович, — начинает Масленников. Вообще, с Позовым они должны быть ближе знакомы. Всё-таки он лучший друг его брата. Но, как-то, не сложилось. — Это Дмитрий Андреевич. Я звоню Вам вот по какому вопросу: какие препараты Вы прописали Иманову? — Они без рецепта не продаются, — сразу же говорит врач. — Ему следовало бы вернуться в больницу, под моё наблюдение. И, можем перейти на «ты». — Хорошо, — отвечает брюнет. — Сегодня ночью я еле-как уговорил его поехать со мной. Для него было легче переночевать на улице, чем возвращаться в палату. Ещё он взял с меня обещание, что в больнице не окажется. Я не могу обмануть его, — ответа от Позова долго не было. Лишь спустя минуту Масленников слышит вздох доктора. — Уколы ставить умеешь?***
«Как испортить себе лето? Влюбиться в июне» Иманов просыпается от тяжести в грудной клетке. С каждым разом дышать становится всё сложней и сложней. До того, как он устроил побег, было немного легче. А сейчас только хуже. Он понимает, почему произошло ухудшение. Всё-таки в больнице лечили. Но находиться там он не мог. Он с детства очень не любит больницы. Масла в огонь подливала ситуация с его красавцами-учителями. Если бы парень остался там, то, вероятно, сошёл бы с ума. Эмиль берёт в руки свой телефон, отвлекаясь от ненужных мыслей (и так голова раскалывается). Он даже не осматривает помещение, где проснулся, прекрасно помня, кто и куда его забрал из парка. Он только чувствует спиной очень мягкую постель и теплое одеяло, накрывающее его. Одно непрочитанное сообщение. Мальчик совсем не удивляется, когда видит имя абонента. ПАС «Приезжай в кафе Авеню, я заберу тебя оттуда. За такси заплачу» «Или скажи, откуда тебя забрать» ПАС. В самом начале отношений с Арсением, эта «аббревиатура» казалась Эмилю забавной. А ещё, ни один человек в мире не догадался бы о том, чей на самом деле этот номер. Шифровка стопроцентная. Так, почему именно ПАС? Потому что Попов Арсений Сергеевич. Потому, что было прикольно наблюдать за его лицом, когда он впервые увидел, как младший обозвал его в своём телефоне. Парень тяжело вздыхает, смотря на сообщения, и решает не отвечать. Просто проигнорировать. А иначе сорвётся. Любым способом уйдет из-под контроля Дмитрия Андреевича. И снова всё пойдёт по кругу, потому что Масленников вряд ли отступится, когда узнает, куда ушёл Эмиль. Когда-нибудь это точно закончится, Иманов уверен. Нужно просто подождать.