***
Арсений злится. На то, что не знает, где Эмиль. На то, что тот не отвечает на его сообщения. На самого себя. Потому что, сам загнал котёнка в угол. Он сидит в кафе «Авеню», непонятно чего ждёт. Иманов не ответил, значит, он вряд ли появится здесь. Жгучая ревность переполняет учителя. Он знает, что его ангел достаточно влюбчив, подросток всё-таки. Но Попов не думал, что окажется прав, когда говорил шатену про то, что они с Масленниковым выглядят, как пара. Но он верит Эмилю. Мальчик не будет врать, если ничего не будет чувствовать к нему. Не будет изменять, ведь так? Попов обязательно добьётся встречи с ним в ближайшее время, чтобы поговорить об этом. Филологу хочется верить, что парнишка по-прежнему любит его, как раньше. Но пока Арсений не видит его в назначенном месте. Зато он видит кое-кого другого. Мысли о парне плавно перетекают в другие. За соседним столиком, спиной к нему сидит темноволосая девушка, а напротив неё – молодой красивый парень… Хотя, нет. Уже, мужчина. Его временный начальник. Его персональная пытка. Мужчина мечтает, что Антон его не заметит, но нет. Едва поднимая голову, он пересекается с ним взглядом, отчаянно пытаясь не утонуть в омуте зелёных глаз. Слишком приторно и слишком больно смотреть на то, как Шастун отводит взгляд на девушку, смотря с восхищением и любовью. На него, Арса, он так больше не посмотрит. Для шатена он – предатель, бросивший его, когда тот больше всего в нём нуждался. Наверное, Антон хочет, чтобы Попов заорал на всё кафе. Потому что, когда мужчина и его спутница встают из-за своего столика, он нежно и трепетно обхватывает её лицо, затягивая в поцелуй. Он продолжается не более шести секунд, но для Арса это время тянется вечность. Да, он до сих пор не может смотреть на то, как его***
Давай определимся сами, Что между нами?
Когда Эмиль драпанул из больницы, он представить не мог, что ему из-за этого придется показывать задницу математику. Как там Дмитрий Тимурович объяснял Масленникову? «Делишь левую ягодицу на четыре части, иглу втыкаешь в правый верхний угол»? Тогда ещё Иманов не сразу врубился, что делить будут его жопу. Стыдно ли ему быть настолько открытым Дмитрию Андреевичу? Очень. Но, либо так, либо больница. Из двух зол, выбираем меньшее, так? — Ну что, больной, — приготавливая лекарство к использованию, говорит Масленников. — Ложимся на диван, попой кверху, — он говорит это так обыденно, что Эмиль густо заливается краской. К слову, температуру удалось сбить ещё до обеда, и без помощи колющих предметов, но почему-то парня на секунду бросило в жар. Математик лишь смеётся с такой реакции. — А можно было как-то поскромнее попросить это сделать? — смущение уже не просто поедает малыша, оно его сожрало с потрохами. — Ну, я тебя не на БДСМ-сессию пригласил, — пожимает плечами мужчина. — Реально, Иманов, чего ты так распереживался? Это же просто укол. — Дмитрий Андреевич, — мальчик уже не знает, куда себя девать, — это не прикольно. Вы не первый раз уже заставляете меня краснеть перед Вами! — Да ладно, успокойся, котёнок, — смеясь, говорит брюнет, а Иманова начинает потряхивать от поведения учителя. — Приспусти штаны и перевернись на живот. — Звучит ужасно! — отвечает шатен, но приказ выполняет. — И вообще, Вы не могли бы молчать, пока делаете укол? — Я ничего плохого не сказал, — кажется, вся эта ситуация только забавляет Диму. Ему определённо нравится смущать малыша. — Каждый думает в меру своей распущенности. — Я-то расцениваю это, как лёгкий флирт! — укоризненно говорит кудрявый. — Ай, — вздыхает он, когда Дмитрий Андреевич без предупреждения воткнул иголку в мягкое место пацана. Между прочим, в больнице ставили аккуратней. — А можно было нежнее? — Нет, — тут же отвечает математик. — Это ещё только первый укол. Уверен, что не хочешь вернуться к профессионалам? — Уверен, — отвечает Эмиль. — Можете делать со мной всё, что хотите, — не думая, говорит он. — Хоть всего истыкайте, но не угрожайте мне больше больницей. — У тебя фобия такая? Боязнь белых халатов? — Дима вновь смеётся, убирая за собой и наблюдая, как малыш, морщась, встает с дивана. — Или в детстве слишком часто там бывал? Стой, — наигранно ужасается он, — а может, ты боишься только эту больницу, потому что рядом морг?! — Да ну вас… — обиженно тянет парень. — Не боюсь я моргов. И в детстве я никогда так сильно не болел, чтобы меня определяли в отделение. И вообще, это Вы виноваты, что я туда не хочу. Вы поставили мне невыполнимое условие! — говорит он. Дмитрий Андреевич заметно помрачнел. Не стоит прикидываться идиотом, делая вид, что не помнит уговора с учеником. Он прекрасно понимает, о чём идёт речь. — Чем же оно невыполнимо? — серьёзно спрашивает математик. От недавнего веселья не осталось и следа. — Ты же говорил, что Попов ни к чему тебя не принуждает! Так, в чём дело? — Дмитрий Андреевич, — устало произносит Эмиль. Эта тема, которую приходится обсуждать с его же учителем математики, уже начинает его бесить. — Я не знаю, как это объяснить. — Уж как-нибудь попытайся! — Хорошо, — начинает Иманов, мысленно подбирая слова. — Год назад я на целые сутки остался совсем один на улице. Мать снова уехала куда-то, ничего не говоря, не оставляя даже шанса попасть домой. Естественно, я позвонил Максу, но того не было дома. Я гулял в парке недалеко от него, в ожидании, что он скоро приедет. А тем временем, Арсений прогуливался со своим другом и его дочерью. Мы столкнулись чисто случайно. Оба, видимо, были рассеяны, врезались в друг друга. Да так, что я чуть не упал, но он поймал меня, — улыбаясь, вспоминает малыш. — Он смотрел на меня не отрываясь и улыбался. А я даже не сразу осознал, что влюбился в эти чёртовы голубые глаза. Слово за слово, мы разговорились, потом обменялись номерами и уже через несколько недель начали встречаться. Всё было хорошо. Ровно до того момента, когда он впервые за всё время наорал на меня из-за того, что я якобы флиртовал со своей одноклассницей. Как говорится, дальше – больше. Его ревность иногда выходила за край. Но он никогда в жизни не делал мне больно. Теперь Вы понимаете, почему ваше условие невыполнимо? Он же просто звереет, стоит мне хотя бы заикнуться о расставании. — И ты думаешь, что это нормально? — тихо непонимающе спрашивает учитель. — Это же какое-то психическое отклонение! — Да нет же. Он говорит, что это всё из-за его старых отношений. В прошлом у него кто-то был и, я так понял, разбил ему сердце. Он боится повторения истории. Он не отпустит меня. Лучше, мне кажется, убьёт, — усмешка вырывается сама по себе. — Как же полиция? Родители, в конце концов? — Да что там, родители? Мать с отцом разводятся. Им сейчас вообще нет дела до меня. Да и раньше тоже не особо интересовались мной… — грустно говорит парень. Диме нестерпимо хочется обнять его, но понимает, как это будет нелепо выглядеть. — А полиция… Я не хочу, чтобы его посадили. Он хороший человек, не заслуживает такого. Дмитрий Андреевич, — жалобно произносит он, — из-за этого я сбежал. Потому что, Вы заставляете меня покончить с этими отношениями, хотя мало что от меня зависит. А Арс ставит меня перед фактом, что тоже уступать не намерен. — А может ты сам не хочешь расставаться с ним? — думает Дима, не замечая, что произносит вслух. — Потому что твои доводы не очень убедительны. Ну, скажи. Ты любишь его? — Я… — Иманов запинается, не зная, что ему отвечать. Любит ли он его? Конечно. Не той любовью, которая была в самом начале. Насколько бы странно прозвучало, если бы он сказал, что любит Арсения, как отца? Человека, с которым он трахался? — Не напрягайся с ответом, — говорит брюнет, смотря на то, как малыш замялся, а после добавляет: — Я сейчас уеду и вернусь поздно. Ложись спать пораньше, завтра я разбужу тебя в шесть утра на укол. Эмиль не отвечает. Да и не успел бы, потому что Дмитрий Андреевич быстро собрался и ушёл, оставляя его одного в своей квартире. Шатен сначала думает, неужели учитель настолько ему доверяет. Верит, что он не сбежит. Но, проверив входную дверь, тяжело вздыхает. Нет никакого доверия. Просто он запер его снаружи. Если бы ученик хотел, он бы ушёл. Если уж в клинике охрана его не остановила, то железная дверь вряд ли бы смогла. Но отчего-то он не видит смысла бежать. Хочется остаться. Довериться Масленникову, как никогда и никому. Он возвращается в гостевую комнату – его временное место проживания. Заваливаясь на кровать, он берёт свой телефон и заходит в инстаграм. Раздел «Избранное», @dima_maslen. Пролистывая аккаунт учителя, Иманов натыкается на фотографию, где он стоит, обнимая за талию Полину Григорьевну. Он так влюблённо и печально смотрит на англичанку, что в груди подростка образуется тяжесть (не та, от которой он сейчас лечится, а та, что давит и на сердце). Эмиль, не выдерживая эмоций, накативших из-за фото, блокирует телефон и откидывает подальше от себя. Математик влюблён в неё. Теперь, даже если бы он официально признал, что влюбился в Дмитрия Андреевича, понимает, что у него нет абсолютно никакого шанса.***
Масленников не знает, что чувствует. Ещё совсем недавно парень, находящийся в его квартире, не вызывал у него ничего, кроме раздражения. А сегодня он открылся для него по-новому. Сколько времени прошло после первого близкого общения с ним? Не рановато ли мнение о нём начало меняться? И вообще, когда они успели так сблизиться? Когда он вёз его больного в больницу из Подмосковья? Честно говоря, то, что малыш попросил увести его к Попову, сильно разозлило его, хоть внешне он оставался спокойным. С чего бы вдруг такое событие? Сам не понял, как обидел его, из-за чего совесть не давала покоя. Хотелось задеть его. И он это сделал, не понимая, что на тот момент уже что-то испытывал к нему. На самом же деле всё началось гораздо раньше. Дима вспоминает. Вспоминает момент, когда он оставил Эмиля после уроков. Очень хотел узнать правду, касающуюся отношений с Арсением Сергеевичем. Получилось так, что он прижал его к стене, чего не должен был делать. Парень тогда часто-часто задышал: то ли боялся, то ли ему нравилось. Вспоминает момент на реке. Иманов будто бы ждал, что он его поцелует. Но этого не произошло, потому что Дима взрослый здравомыслящий человек. Хотя, насколько «здраво», если взвалил этого полуголого ребёнка себе на плечо, а после назвал малышом (это да, есть такое, в своих мыслях называть его «малыш», в контексте «ребёнок», конечно). Вспоминает момент в комнате в лагере. Точно. Вот оно! Когда парень спросил мужчину, нравится ли он ему, в голове Масленникова что-то щёлкнуло. Добило то, что он прижимался к нему, как котёночек, который в объятиях ищет ласки. Таким милым, таким ранимым он ему показался, что хотелось просто взять его на руки и убаюкивать, пока не уснёт. Скорее всего, именно тогда они и перешагнули эту точку невозврата. Дима достаёт свой телефон, набирая номер своего личного психолога, советчика на все случаи жизни. Отвечают сразу же. Оба мужчины пропускают формальности, типа «привет, как дела, что делаешь» и так далее. — Антох, — сразу к делу, — а как ты впервые понял, что тебе нравится парень? — Приехали… — удивляется Шастун, но ничего колкого не говорит, наверняка брат не за приколами звонит. — Ну, смотри, — вздыхает он, — мой самый первый и единственный парень был в шестнадцать лет. Гормоны и всё такое, сам понимаешь. Но, как я понял, что влюбился в него? Мне хотелось знать о нём всё, — «Раз», — про себя считает Дима. — Я смотрел на него и понимал, что сексуальное влечение к нему несколько слабее, чем желание просто провести время вместе, обниматься. — «Два». — Я хотел дышать им, любоваться им, двадцать четыре на семь находиться рядом, — … мысли тормозят. Видимо, его чувства не настолько сильны. Это означает, что пока от них ещё возможно избавиться. — Можно ещё долго перечислять, но могу сказать одно. Если Эмиль тебе, правда, нравится, сделай с этим что-нибудь. Но так, чтобы не разбить ему сердце. Для тебя это будет пустяк. А он может сломаться. — С чего ты взял, что речь о нём? — на самом деле, брюнет почти не удивился. Антон далеко не глупый парень. — Да брось, — усмехается шатен. — Только слепой не заметит химию между вами. Этот токсин, который видно невооружённым взглядом. Невероятно, но старший брат снова помог, давая пищу для размышлений. Нравится ли ему Эмиль? Определённо да.Но говорить о влюблённости всё-таки пока рано. Он также любит Полину, как раньше. И надеется, что скоро эта дурь с его учеником из головы выветрится, и он снова будет убиваться по лучшей подруге. Потому что сейчас он не может вспоминать о ней, параллельно думая о подростке.***
Позов в ахуе от этой жизни. От того, что происходит вокруг. От того, что он слишком много знает, и не может никому ничего рассказать. Знает то, что не все его друзья знают. Например, Арсений не знает про то, что его бывший возлюбленный является братом того, кто является «настырным учителем» его нынешнего возлюбленного. Дима знает. Эмиль (как и математик) не знает про то, что Арсений и Антон когда-то, в далёком прошлом встречались. Дима знает. Антон не знает, что Эмиль и Арсений встречаются сейчас. Дима знает. Позов знает всё. И то, почему Антон уехал. И то, почему Арс его бросил, и даже то, что между Эмилем и Масленниковым что-то происходит. Вот ведь, великолепная четвёрка, которая запуталась так, что не может найти ни начало, ни конец. Идея запереть всех четверых где-нибудь в маленьком помещении кажется ему заманчивой. Когда терапевт хотел поговорить с Антоном насчёт Арса, тот отнекивался, говоря: «Дим, ты ничего не понимаешь!», – в мыслях кричал на друга: «Это вы, четыре долбоёба, ни хрена не понимаете!» Вслух он говорить не стал. Потому что, всю подноготную знал, опять же, только Дима. Пока у каждого из них нет недостающего элемента, жизненный паззл не сложить. И задача получается нерешаема. Это и не его дело. Но если его друзьям нужна будет помощь, то он, безусловно, поможет. — Дмитрий Тимурович, шестая бригада привезла двух подростков, — мягкий голос санитарки вырывает доктора из мыслей. — Что там? — выходя из ординаторской, спрашивает мужчина. — Один – в алкогольном опьянении, второй – с передозировкой наркотиками. Фамилия, имя первого неизвестны. Тот, который пьяный, – Соболев Николай, шестнадцать лет, из богатой, благополучной семьи. — Новые поступившие пациенты отвлекают Диму от мыслей о друзьях. Он вернётся к ним позже. Сейчас ему надо работать. — Опросить этого Николая можно? Он наверняка должен знать, с кем бухал. — Только завтра. Извините, Дмитрий Тимурович, но там вообще жесть! Я таких пьяных детей ещё не видела. — Кто скорую вызывал? — спрашивает он у медбрата, который ездил на вызов. — Сергей Вячеславович Лазарев. Школьный учитель. Соболев учится в их частной школе, второго он видел впервые. В Подмосковье директор устроил лагерь для старшеклассников. — Да, я в курсе этого лагеря, — Дима начинает думать, что этот «лагерь» проклятый. Одного привезли с бронхитом, двоих с опьянением разной степени. — Короче, — вздыхает Поз, — вызывай комиссию по делам несовершеннолетних. И, в первую очередь, нарколога. Наше дело сейчас, спасти пацана от передоза. А что будет с ними дальше уже не нам решать. Скрывшись за дверью реанимационной палаты, Позов думает, что сегодня точно не его день. Ведь только у него перед ночной сменой могли случиться обдолбанные подростки, один из которых – при смерти.***
«Если Эмиль тебе, правда, нравится, сделай с этим что-нибудь…», — вспоминает Дима. Что с этим можно сделать? Признаться ему и жить душа в душу? Или наоборот? Прекратить их общение, изолироваться от него? Вопреки обещанию, сдать малыша в больницу? Или, ещё хуже, вести себя с ним, как ублюдок, чтобы он начал ненавидеть? «…Но так, чтобы не разбить ему сердце. Для тебя это будет пустяк…». С чего его должно волновать сердце этого подростка? Да, для него это, действительно, пустяк. Не должен он его волновать. Гораздо проще сейчас наговорить ему гадостей, чтобы он думать не смел об учителе, как о мужчине, раздавить, уничтожить… «…А он может сломаться!» Ну и что? Диму это не касается! Почему он должен переживать за благополучие Эмиля? Он ему никто! Всего лишь, маленький раздражающий ученик… Но почему же тогда Дмитрий продолжает настаивать на расставании сладкой парочки? Прекрасно! Просто замечательно! Как, блядь, у него получилось влюбить в себя ребёнка?! То, что Эмиль уже был влюблён в него – Дима понял, когда ставил ему первый укол. Не будет парень так смущаться перед мужиком, если не испытывает романтических чувств. По крайней мере, математик думает так. Что касается его самого… Признать тот факт, что ему нравится***
Эмиль успевает заснуть и проснуться вновь. Тихо. Конечно, понятно почему – ночь же. Но гробовая тишина в чужой квартире напрягает Иманова. Он встаёт с постели, направляясь на кухню. Цели не достигает, так как парень застревает около спальни учителя. Любопытство – его второе имя. Он понимает, что хочет влезть в личное пространство математика, но… Ничего же криминального у него там не может быть? Да и чего Иманов так распереживался по этому поводу? Это всего лишь спальня. Переступая порог комнаты, в нос Эмиля ударяет ненавязчивый запах свежевыжатого грейпфрута. Этот аромат парень обожал с детства. Дыша глубоко, так, чтобы насладиться пропитанным цитрусом воздухом, он идёт вглубь комнаты, садится на кровать, отмечая про себя, какой же всё-таки математик чистюля. Ни одной вещички не разбросано. Пылинки не найдёшь. Мальчик ложится на заправленную кровать, складывает руки на груди, вытягивает ноги и всматривается в потолок. Голову не покидают мысли о том, что он, вероятно, поступает как подонок по отношению к обоим учителям. К Арсению, которому он не отвечает на сообщения, которому до сих пор не может признаться, что не видит их будущего. И к математику, в которого, похоже, влюбился, но из-за привязанности к Попову не может сказать этого вслух. Проваливаясь снова в сон, Эмиль видит незнакомую машину. Как сквозь туман, видит приближающийся свет фар, слышит крики. Потом смотрит на призрачный, холодный и разочарованный взгляд Дмитрия Андреевича и чувствует в голубых глазах Арсения горечь и боль. И понимает, что опять окунается в темноту.***
Дима возвращается домой с чётким намерением расставить все точки над «и» в непонятных отношениях с его учеником. Сказать, что он может спать с кем хочет, делать что хочет. Сказать, что ему нет до него дела. Что парень для него – никто. Что не хочет иметь с ним ничего общего. Но, заходя в гостевую, не находит там ничего, кроме скомканного одеяла и брошенного смартфона. Не уж-то опять свинтил? Проходит на кухню (может парню среди ночи захотелось перекусить), но и там его нет. Неугомонный малыш находится в самом неожиданном месте. Димина спальня. Так, окей. Масленников пьяной походкой подходит к кровати, садится рядом со спящим подростком и всматривается в тревожное смуглое лицо. Красивый. Очень красивый. Дмитрий улыбается, когда парень хмурит брови во сне, будто ему снится что-то неприятное. Вся его решительность сходит на нет, потому что учитель понимает: он не хочет делать малышу больно. Не хочет давить на него, не хочет видеть на этом личике расстройство. Тыльной стороной ладони мужчина проводит по щеке Эмиля, поглаживая нежную кожу. Смотря на него, точно не знает, чего хочет от него больше всего: чтобы тот ушёл или же поцеловать. «Это всё алкоголь», — сам себя уговаривает математик. Он мог, наверное, долго любоваться, но парень резко вздрагивает. — Дмитрий Андреевич? — сонно произносит он, но потом понимает, что: а) он заснул в постели учителя без его разрешения; б) этот самый учитель сейчас смотрит на него блестящими глазами, в) он же чертовски пьян. — С хера ли Вы такой синий? — это всё, на что хватает слов у молодого человека. На нецензурную речь Дима никак не реагирует. — А с хера ли ты в моей кровати заснул? — с трудом правильно выговаривая слова, в тон Иманову спрашивает Масленников. — Я тебе не разрешал сюда заходить. — Извините, — тихо говорит кареглазый, почти встав с кровати, но Дмитрий Андреевич успевает ухватить его за руку, дёрнув на себя. Малыша подводит координация, и вот он уже заваливается на мужчину сверху. — Дим… митрий Андреевич, — заикаясь, произносит парень. — Я мог бы уйти. — Но ты не можешь, — отвечает брюнет. Он прижимает его к себе крепко-крепко, а потом переворачивается вместе с ним таким образом, что оказывается сверху. — Зачем же ты свалился на мою голову? — в губы шепчет мужчина. Запах перегара смешанный с цитрусом не кажется кудрявому противным. Наоборот, затуманивает рассудок заставляет принимать необдуманные решения. Поцеловать. Хотя бы просто коснуться губами пьяных, наверняка сладких губ учителя… Но тот снова всё обламывает, когда, от чего-то усмехаясь, заваливается рядом и придавливает своей тяжёлой рукой. — Только попробуй от меня ночью свалить. Они так и засыпают, поперёк кровати. Дмитрий Андреевич, который улёгся так, что горячо дышит в шею паренька, при этом обнимая его и придавливая к своей постели. И Эмиль, который засыпает сегодня уже третий раз. Засыпает с мыслью о том, что завтра будет неловкий разговор, и, возможно, кое-кто пожалеет о содеянном сейчас.Я бы хотел стать твоим одеялом Чтобы ночью ты со мной спал и не замерзал Согреть тебя тем, что от меня осталось Лишь бы ты не заболел, лишь бы утром улыбался