Шагая за горизонт

Анна. Осень 1895 года       Анна в глубокой задумчивости остановилась у гостиницы, откуда пропала Елена Павловна. У входа дежурил пожилой швейцар и с интересом поглядывал на симпатичную барышню. Вчерашний дядин рассказ вызвал любопытство. Как же так вышло, что дверь в комнату певицы была заперта? Раздумывая над таинственной загадкой, она и не заметила, как после больницы пошла не домой, а сюда, будто ее вел кто-то невидимый. Итак, замок заперли на ключ изнутри. Анна опустила веки и представила помещение с синими стенами, красными шторами и большим столом. На нем ждет горячий чай, который хочется выпить, зайдя с мороза. Она ни разу не останавливалась в здешних номерах, но возникший в мыслях образ получился реальный и отчего-то очень тревожный.       — Анна Викторовна? Как вы здесь оказались? — строгий голос Штольмана резко выдернул из фантазий, и девушка испуганно обернулась к нему. В голубых глазах сыщика читалось озабоченность, и она смущенно подумала, что выглядит сейчас крайне нелепо, стоя зажмурившись посреди улицы.       — Да вот, шла из госпиталя. Это происшествие с Еленой Павловной, — она отрицательно покачала головой и улыбнулась, — уж вы точно будете смеяться.       — Не буду, — твердо заверил мужчина, — говорите, в чем дело.       Анна замялась и с сомнение оглядела Штольмана. На нем был знакомый наглухо застегнутый черный сюртук, в руках кожаный чемодан и трость. Смотрелся Яков Платонович весьма консервативно и сурово и не походил на человека, верящего в мистику. Тут Анна поспешно оборвала себя. Ну с чего она все за него решила? Один раз коротко поговорила, посмотрела на костюм и сделала выводы. Кто из них еще закрыт для нового!       — Будто Кулагина меня сюда привела, — наконец призналась она. Анна ожидала снисходительной усмешки, но вместо этого следователь впился напряженным взглядом в растерянное лицо. Штольман помедлил с ответом, но потом без малейшей иронии сказал:       — Шутить не буду — обещал, но и в приведения не верю.       — Я, пожалуй, тоже, — неуверенно согласилась она.       И Анна рассказала, как после долгого отсутствия в Затонск приехал Петр Иванович, увлеченный спиритизмом. Они отыскали доску и книгу, но дальше дело не пошло. Она сильно заболела, и родители отвезли ее к столичным докторам. После выздоровления Анна записалась на медицинские курсы, а там среди циничных будущих врачей и медсестер такие разговоры вызвали бы только улыбки. Штольман молча слушал и сдержанно кивал, и девушка внезапно сбилась, осознав, как по-детски звучат наивные признания. Присмотрелась и поняла, что глаза у мужчины весело поблескивают.       — Да вы смеетесь надо мной, Яков Платонович, — она укоризненно взглянула на него и стала спешно прощаться.       — Вовсе нет. Давайте провожу вас, Анна Викторовна, — он вежливо протянул руку, и она после секундного колебания взялась за предложенный локоть, но не успели они сделать и пары шагов, как их окрикнул запыхавшийся Коробейников.       — Антон Андреевич? — вопросительно произнес Штольман.       — Яков Платоныч, Яков Платоныч, — молодой человек раскраснелся от спешки и сгорал от желания поделиться важной информацией, — Эллу нашли!       Анна с любопытством поглядела на сыщиков, не торопясь при этом отпускать Штольмана. Он одобрительно кивнул коллеге, и тот принялся торопливо рассказывать.       — У Елены Павловны помимо горничной находилась в услужении девочка Элла. Ну там подай — принеси, записочку передай. Ее с ночи исчезновения Кулагиной не видели, — коротко объяснил Коробейников Анне, а следующие сведения предназначались уже Штольману — а тут она объявилась в монастыре. При чем случайно обнаружили, один из знакомых нищих мне на ушко нашептал. Она туда на утро после пропажи певицы прибежала. Я к ним, спрашиваю у послушников — что ж не доложили? Но, Яков Платонович, вы же знаете! Заладили: мы божьи люди, мирскими делами не занимаемся.       — Надо побеседовать с этой Эллой.       — Попробовать можно, только не в себе она. Привезли к нам — молчит да раскачивается из стороны в сторону. Не понятно — то ли она единственный свидетель, то ли главный подозреваемый.       — Господа! Я могу поговорить с ней. Я женщина, ей будет легче довериться, а если Элле станет плохо, то смогу помочь.       Следователи переглянулись. Штольман отрицательно покачал головой. По его лицу она поняла, что Яков Платонович хотел отказать, но, к удивлению Анны, Коробейников встал на ее сторону. Он пожал плечами и развел руки, всем видом показывая шефу: отчего ж не согласится на такое разумное предложение? Если Штольмана и удивило неожиданное заступничество, то он этого не показал. Лишь нахмурил брови, сурово поджал губы и вздохнул. Их молчаливый диалог позабавил Анну.       — Хорошо. Анна Викторовна, вы поедете с нами.       Коробейников быстро поймал свободную пролетку, и они отправились в управление. Барышня впервые оказалась здесь, и с любопытством разглядывала выкрашенные бледно зеленой краской стены, где развесили приказы и фотографии. Полицейские вокруг занимались работой, и они спокойно прошли в кабинет, который Штольман делил с Антоном Андреевичем. Помещение было узким, но светлым благодаря большому окну. Здесь стоял ящик с картотекой и висела карта Затонска. Напротив друг друга расположились два стола, обитые сукном, и на одном лежала игральная колода. Мужчины предложили Анне сесть, заняли на свои места, и городовые завели худенькую невысокую девочку-подростка. Ее когда-то красивое платье измялось, туфли испачкались в грязи, темные пряди спутались и неряшливо свисали, почти полностью закрывая лицо. Эллу усадили посреди комнаты. Она сгорбилась и сжалась в комок, с ужасом поглядывая по сторонам. Анна ощутила острый приступ жалости, поднялась и подошла ней, легко коснувшись ледяной ладони.       — Милая, кто тебя обидел? — она успокаивающе погладила Эллу по дрожащим пальцам, но та громко всхлипнула и замотала головой.       — Не бойся, расскажи, что случилось? — мягко, но настойчиво продолжила девушка. Из глаз Эллы полились крупные слезы. Анна попробовала убрать растрепавшиеся волосы, но Элла сильнее вжалась в стул и тихо прошептала:       — Сибирь.       Как ее не уговаривали, больше она ничего не сказала. Когда девочку увели, мужчины угостили Анну чаем.       — Живет ли в Затонске кто из Сибири? Или, может, заведение такое есть или лавка?       — Так всех не припомню, Яков Платонович, надо навести правки, — Коробейников записал поручение шефа в коричневый блокнот.       Анна отпила небольшой глоток из стакана и неуверенно взглянула на Штольмана.       — Яков Платонович, невротическое поведение может быть последствием тяжелого потрясения.       — Продолжайте, Анна Викторовна, — Штольман с интересом посмотрел на нее.       — Элла видела что-то травмирующее.       — Или сделала? — предположил Коробейников, — возможно Сибирь — это тюрьма, в которую она не хочет отправиться?       — Побойтесь Бога, Антон Андреевич! Как такой худышке справиться со взрослой дамой? — горячо встала на защиту ребенка Анна.       — Ну, знаете, разные случаи бывают, — молодой человек неопределенно покрутил ладонью, но в детали вдаваться не стал.       — Нет! Элис бы не смогла, она на такое не способна!       — Элис? — сыщики настороженно переглянулись, и Анна густо покраснела.       — Простите, ради Бога! Элла, конечно ж Элла.       Смутившись от ошибки, барышня быстро допила чай и засобиралась домой. Штольман. Зима 1895 года       Обход ювелирных лавок не принес новых зацепок, никто не встречал людей, похожих на Анну или Умрата, да и Штольман не был до конца уверен, что они отыскали всех торговцев украшениями в столице. Телеграмма из Затонска вышла неожиданной. Никаких легенд с колье не связано, лишь давнее желание Марьи Тимофеевны увидеть дочь в нем на свадьбе. Однако, от местных полицейских пришли интересные сведения. В городе в момент похищения находился Скрябин. Его заметил в пролетке купец, который лечился у доктора и хорошо его знал. Встрече он не придал значения, решил, Иван Евгеньевич вернулся, и в разговоре с Милцем поздравил с долгожданным расширением штата. Тут и выяснилось, что если Иван Евгеньевич и приезжал, то ни с кем из знакомых не общался, в больницу не зашел, и разумного объяснения его нахождению в Затонске не было. Милц немедленно сообщил об этом в участок, там отправили запрос в Туркестан. Ответ озадачил и насторожил: никто не слышал о медике с такой фамилией.       Яков задумался, а может ли Скрябин оказаться Крутиным? По всему выходило, да. На законных основаниях он несколько месяцев работал рядом с Анной, имел возможность изучить девушку. Дождался подходящего случая и пригласил уехать с ним. Он врач, мог выучиться гипнозу. Версия казалось стройной, но требовала проверки. Сколько раз Штольман принимал за Крутина других? Нужно время, чтобы разузнать биографию Скрябина и сопоставить факты.       Как бы сыщики ни проводили день, вечером они обязательно собирались в гостиной и обменивались идеями. Небольшая уютная комната успешно заменяла рабочий кабинет. Здесь они держали документы, взятые из полиции, и собственные заметки по делам. После неудачи с ювелирами Антон Андреевич в отчаянии предложил обойти церкви, но этот план Яков отмел. Он взял в руки колоду, желая сосредоточиться и оценить ситуацию. Привычные движения успокаивали, и карты ловко ложились на стол.       С начала поиска следователь шел за Анной по следу из жемчуга. Драгоценности на местах преступлений подсказали, что она в столице, но дальнейшее расследование в этом направлении вело в тупик. Анна ничего не решает, а идет вслед за Крутиным. Искать следует гипнотизёра.       — Мы ошибались, Антон Андреевич. Разыскиваем Анну Викторовну, а выслеживать необходимо Крутина, — Штольман пояснил ход мыслей помощнику, — давайте вернемся к началу. Что мы знаем про него?       — Если принять в расчёт теорию, будто Скрябин — это Крутин, то он меняет имена, но предпочитает выступать в роли доктора, — Коробейников моментально включился в обсуждение.       — Это ничего не дает — вряд ли он пойдет служить в госпиталь. Ну зачем-то же он приехал в Петербург, — Яков откинулся на спинку стула и с досадой запустил пальцы в волосы. Мужчина вспомнил, как при Полине нашли пачки ассигнаций и золото.       — Возможно, у Крутина затруднения с финансами? — высказал Штольман предположение.       — Если нужны деньги, то зачем остальное? У него самоубийства на поток поставлены. К чему бессмысленная резня?       — Это мы смысла не видим, а для него он есть.       Яков задумался. Правда, к чему столько крови? Раньше Крутин действовал беспощадно, но насилие было не целью, а средством получить желаемое. К примеру, почтенная мать семейства, которая убила ножом шестерых детей. Ее муж, жесткий неуступчивый прокурор, покинул должность. Среди офицеров Преображенского полка, которые перестреляли друг друга, оказался единственный сын из богатой уважаемой семьи. Все наследство отошло бедному кузену. Доказать его причастность пока не удалось, но полицейские пристально следили за каждым шагом подозреваемого. Если допустить, что и сейчас Крутин придерживается определенной стратегии, в чем она заключается? У него перехватило дыхание от внезапной догадки. Существует разумное объяснение и излишней кровожадности, и присутствию Анны на местах убийств. По застывшему лицу Корабейников быстро догадался, в чем причина.       — Думаете, он это делает для Анны Викторовны? — предположил дрожащим голосом молодой человек.       — Да, — глухо подтвердил Штольман, — Крутин показывает несовершенство старого мира, который стремится разрушить. Он ведь не обычный убийца, у него целая философия, оправдывающая чудовищные поступки. Любовники с Невского проспекта? У обоих имелись супруги. А чем зарабатывала на хлеб убитая вдова с детьми? Он однажды сказал: каждый в чем-нибудь виноват.       — Кем бы не оказался Крутин, он наверняка изучал Анну Викторовну, и понимает, что она никогда не согласится принять его убеждения.       — Чем сложнее задача, тем интереснее ее решить. Если Скрябин и есть Крутин, то в Затонске у него была масса возможностей увезти Анну Викторовну силой, но он предпочел дождаться, пока она решится поехать с ним сама, — в голове Штольмана промелькнула мысль, как доктор Ланге весьма удачно для Скрябина прибыл тогда в город, — вот вы правильно заметили, изначально Крутин представился врачом. А ведь это значит повелевать жизнью и смертью. По сути — игра в Бога. Вот кем он мнит себя.       Следователи замолчали и погрузились в раздумья. Разбирать личность преступника, искать мотивы поведения и выстраивать их в логичную цепочку — привычная полицейская работа. Крутин очередной негодяй, которого необходимо поймать. Умный, хитрый, беспринципный противник — им предстоит опасная схватка. Когда Штольман сосредоточился на нем, смотреть на ситуацию стало проще. К думам об Анне примешивались чувство вины, тоска и сомнения. Сейчас он чувствовал профессиональный азарт. Враг известен, а уж как его найти сыщик придумает.       — Получается, Крутину важно, чтобы Анна Викторовна оставалась с ним по доброй воле, — задумчиво протянул Коробейников.       — Да, и для этого она должна быть в сознании, но приходится как-то ее контролировать, — Яков встал со стула и принялся ходить по комнате.       — Подозреваете шантаж?       — Не исключаю, — Штольман задумался, — почему он пошел на такие сложности во время похищения? Он, человек для которого убийство — обыденное дело? Близкие Анны нужны ему живыми только с одной целью.       — Значит, мы все в опасности?       — Нет, пока Анна Викторовна ведет себя так, как он хочет.       Штольман мысленно составил список тех, кто попадал под удар. Родители, дядя Анны, он и друзья. Взгляд упал на напряженного Коробейникова, который обдумывал последние слова шефа, и неожиданно у Штольмана родился смелый план.