Под Прицелом / Exposure (Сезон 3)

— Кингсли, Стэнтон, в мой кабинет, — разносится по коридору голос Лэнгстона, когда мы выходим из лифта. — Что ты натворила, Таблоид? — спрашивает моя любимая жена. — Я? Почему сразу я? Может быть, это ты, знаешь ли. — Возможно, но я в этом сомневаюсь. Общеизвестный факт, что в этих отношениях, именно ты — нарушитель спокойствия. Я смотрю на Келс, и на ее лице реально злобная ухмылка, обычно приберегаемая для более спокойных, игривых моментов дома. — Нет. Кажется, я помню время, когда ты была проблемным ребенком, — я останавливаюсь на мгновение, чтобы забросить портфель Келси в ее кабинет. Когда я снова поворачиваюсь к ней, она указывает на себя. — Я? Маленькая старая невинная я? Я никогда не доставляла тебе ни капли неприятностей. Я фыркаю. Это все, что я могу сделать, чтобы не рассмеяться ей в лицо по этому поводу. — О, и сколько раз тебе приходилось выручать меня из тюрьмы? И кто неприлично ругался в прямом эфире? — Хорошо, — соглашается Келс. — Возможно, у меня и бывали такие моменты, но ты тоже далеко не ангел. — Да я никогда и не претендовала. Я очень гордилась своей репутацией «плохой девочки», — я шевелю бровями, глядя на нее, и добавляю ухмылку для пущей убедительности. — Это, безусловно, привлекло твое внимание. — Хмммм, — она задумчиво вздыхает, и на ее лице появляется мечтательное выражение. — Да, так и было. Жаль, что мне придется рассказать всем правду, когда я состарюсь и напишу свои мемуары, — она похлопывает меня по руке. — До тех пор, Жеребчик, я сохраню твой секрет. — Эй! Какой секрет? — я должна признать, что мне любопытно. — Что ты была просто плюшевым мишкой в волчьей шкуре. — Вовсе не была. — Была. Я уже тогда знала о тебе больше, чем ты думаешь, Таблоид, — и с этими словами моя дорогая жена опережает меня, открывая дверь босса и ставя точку в этом разговоре. Пока. * * * Круиз. О да, я могу отправиться в круиз. О, это тяжелое испытание, но кто-то должен его пройти. Теперь все, что мне нужно сделать, это заставить Дуги разрешить мне. Он сказал, что я не должна больше летать. Он не сказал, что я не могу сидеть на своей беременной заднице в шезлонге и ждать, пока меня обслужат наилучшим образом. Если это не снизит мое кровяное давление, то уж точно ничего не поможет. Это интересное задание. Мое последнее перед тем, как сесть за стол. Лэнгстон услышал об этой группе под названием «Семейное счастье». Очевидно, они предлагают услуги брачного консультирования и утверждают, что имеют девяносто восемь процентов успеха. Мне было бы интересно узнать, как они определяют успех. Поскольку Харпер и я — «самое близкое, что у него есть к супружеской паре» (я думала, что Харпер задушит его за эту фразу, ведь мы-то, разумеется, считаем себя женатыми), он решил отправить нас проверить эту организацию и посмотреть, правда ли все, что они обещают. Мы не будем участвовать в сеансах терапии, но будем наблюдать и делать репортаж. Организаторы разрешают нам с Харпер присоединиться к ним в круизе. Когда мы вернемся из поездки в Канаду, они дадут нам интервью. Однако, в интересах конфиденциальности, нам не будет разрешено проводить какие-либо съемки на борту. Тем не менее, постфактум, мы можем взять интервью у любого, кто захочет поговорить с нами о своем опыте работы в группе. Так что, пока на этом круизе технически мы будем работать, фактически у нас также будет возможность расслабиться. Оставив сообщение для Кевина, я обращаю свое внимание на файл, который дал мне Лэнгстон, с информацией об организаторах. Не успеваю я прочесть и половины первой страницы, как входит Брайан. — Утречко, босс, — он стал очень бодрым с тех пор, как Харпер предложила ему работу в качестве нашей няни. Мне ненавистна мысль о том, что я потеряю его здесь, как своего ассистента, но, по крайней мере, я буду приходить утром на работу и знать, что о моих детях хорошо заботятся. С другой стороны, я знаю, что Брайан будет привозить их, чтобы показать всем вокруг, поэтому я смогу проводить с ними какое-то время и здесь. При условии, что я смогу забрать их у Харпер. — Ого. А ты сегодня в прекрасном настроении. — О, да. Я проверил свой договор аренды, и он истекает в середине октября, так что, если вы с Жеребчиком не будете возражать, чтобы я переехал на пару недель раньше, то все складывается замечательно. — Не думаю, что это будет проблемой. Так даже будет лучше — у тебя будет время освоиться, и ты сможешь помочь мне с последними штрихами в приготовлений детской. — Как будто Жеребчик оставит какие-то штрихи на последний момент. — И то верно, — я закрываю папку и откидываюсь на спинку кресла. — Ты бы видел ее дома, Брайан. Она до умиления очаровательна. Все прошлые выходные она провела, крася детскую. Стены теперь небесно-голубые, с облаками. Как только у нее появится время, у нас на этих стенах будут всевозможные сказочные персонажи с воздушными шарами, парящими в воздухе и среди облаков. Я и понятия не имела, что у нее такой огромный художественный талант. Комната будет потрясающей, когда она закончит. — Она в полном восторге от ожидания этих малышей. — Да, — я киваю, полностью соглашаясь, хотя его слова — настоящее преуменьшение. — Она будет отличной мамой. — Ну, а ты чем занималась в выходные? Я улыбаюсь. Я не хочу этого признавать, но поскольку я рассказала о Харпер, могу рассказать и о себе тоже. — Я, эммм… ну, я провела выходные, ты знаешь, готовя детскую одежду и одеяла. Ну и всякое подобное. Харпер не пускала меня в детскую из-за паров краски. Поэтому я занялась одеждой и одеялами. — Маленькие пижамки? — Да, пледики с местами для маленьких ножек. Они такие милые. Он улыбается, наслаждаясь моим материнским восторгом, а затем мы возвращаемся к делу. — Итак, значит мне надо заказать тебе и Жеребчику круиз, да? — Если ты не возражаешь, — я снова открываю папку и извлекаю страницу, на которой есть вся информация. Он берет бумагу и смотрит на нее. — Нет. Как бы то ни было, это все еще моя работа на ближайшие несколько недель. — Брайан? — Да? — Харпер рассказала мне, что ты сказал о том, чтобы уйти со мной, если меня уволят. Я просто хотела сказать спасибо. Приятно иметь такого хорошего друга. Нашим малышам повезет, если в их жизни будет дядя Брайан, — мы не можем называть его тетей Брайан, милая, как бы тебе этого ни хотелось. * * * После короткой поездки к Дуги на обследование Келс, он дает ей добро на круиз, соглашаясь с нами, что это будет для нее идеальной возможностью расслабиться и отдохнуть. Он дал нам копию ее медицинской карты на случай, если что-то случится и потребуется вызвать судового врача. Мы получили строгий наказ, чтобы доктор получил ее сразу после нашей посадки, чтобы у него было время просмотреть ее. Келс так взволнована этим. Приятно видеть ее такой счастливой. Я вдруг подумала, что у нас не было отпуска, который был бы только для нас двоих. У нас был медовый месяц, но это как-то отличается от того, чтобы собрать вещи и отправиться в круиз. Я также обнаружила, что моя дорогая супруга обожает такие штуки. Предполагаю, что они будут у нас довольно часто в нашем совместном будущем. Я не могу дождаться, когда близнецы подрастут. Мы возьмем их в диснеевский круиз. Вздох, доносящийся откуда-то из района шкафа, привлекает мое внимание. — Что случилось, Крошка Ру? — Полагаю, мне это не понадобится, да? — она держит в руках очень маленькое черное бикини. Думаю, что могу проглотить свой язык, когда образ моей Келс в этом бикини обретает форму в моем сознании. О мой Бог. Пусть следующее лето наступит побыстрее. — Эммм, — о, это больно признавать, потому что одна только фантазия о моей девочке в этой вещице причиняет мне боль. — Не в этот раз, милая, но в следующий… о, определенно в следующем году! — рычу я, пытаясь выбросить этот образ из головы. — Убери эту штуку, пока у меня не случился инсульт. Она смеется и убирает бикини. Теперь я ничего не могу сделать, чтобы сосредоточиться на упаковке вещей. Все мое тело покалывает. Каждый нерв, который у меня есть, говорит мне схватить Келс и зацеловать ее до бесчувствия. Я никогда не была известна тем, что игнорировала столько голосов, кричащих внутри меня. Она тает, вжимаясь в меня и постанывая, когда наши губы встречаются. О да, именно здесь мое место. Остаток моих дней будет потрачен на любовь к этой женщине и нашим детям. Каждый раз, когда мы вот так вместе, не торопясь, медленно и осознанно играя друг с другом, я отдаю ей еще немного больше своего сердца и души. Самое смешное, что я думала, что она и так владеет ими целиком и полностью, но каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, я ловлю себя на том, что заглядываю в себя еще глубже, чтобы найти немного больше того, что могу дать ей. Я хочу, чтобы у нее была каждая мельчайшая часть того, что я могу ей предложить. Когда я смотрю на нее, когда я слушаю ее голос, целую ее губы и прикасаюсь к ее коже, я понимаю, что мне нужно было в моей жизни, чтобы стать цельной и завершенной. Я нуждалась в ней. Мне нужно было, чтобы она вернула меня на Землю, заземлила меня, дала мне то, что действительно нужно каждому Кингсли для счастья: дом и семью. Я могу зарабатывать много денег и даже получать награды за работу, которую люблю, но ничто не сравнится с тем, что я чувствую, когда нахожусь рядом с этой женщиной вот так. Все мои заботы и тревоги тают, и все, что я чувствую — это любовь и желание. Я чувствую, как Келс окутывает меня своей любовью, словно нашим свадебным одеялом. И наше желание друг к другу — физическое, эмоциональное, умственное и духовное — сливается воедино настолько идеально, что когда мы разлучаемся, это причиняет почти физическую боль. Эти моменты, эти поцелуи, такие медленные, глубокие, мягкие, теплые, добрые и нежные, они идеальны. Это самое совершенное, что мы делаем. И поскольку это совершенство такое сладкое и чувственное, я каждый раз теряюсь в нем. Мой мир становится мистическим местом, окутанным каждой сущностью, которая и есть Келси. Наконец, получив много-много легких ласковых поцелуев, я отстраняюсь и смотрю ей в глаза. Она улыбается мне и слегка откашливается. — Стоит ли мне упаковать нашу маленькую… — О да, — с энтузиазмом киваю я. * * * Есть что-то явно неправильное в том, что мне нужна помощь, чтобы выбраться из лимузина, но рука Харпер тут как тут, чтобы помочь мне. Как только я делаю глубокий вдох и смотрю на корабль, который станет нашим временным домом на следующую неделю, часть моего недовольства сразу испаряется. — О, да, я очень счастливый турист, — я надеваю солнцезащитные очки и улыбаюсь своей супруге. — Я рада это слышать, милая. Приятно видеть тебя такой расслабленной и счастливой. — Тебе повезет, если ты сможешь вытащить меня из постели, Таблоид. Харпер умудряется незаметно похлопать меня по заду. — Музыка для моих ушей, chér. Не понимаю только, в чем тут проблема? Я смеюсь, в то время, как водитель выгружает наш багаж, а носильщик несет его для нас по трапу. Когда мы поднимаемся на борт, Харпер рядом со мной начинает петь тему из «Лодки любви». Боже, какие плохие воспоминания это вызывает в воображении. Я закричу, если увижу здесь Джули, Дока или Гофера. Что-то не так с Америкой, если Гофер может быть избран в Конгресс. Служащий, который проверяет список пассажиров, отправляет нас со стюардом и носильщиком, чтобы они показали нам нашу каюту. — Вы, типа, сейчас пошутили? — говорит Харпер, когда стюард останавливается у маленькой двери внутри корабля и говорит, что это ее каюта. Молодой человек проверяет записи на бумаге в своей руке. — Нет, мэм. Мисс Кингсли. Это ваша каюта. Харпер приподнимает бровь. — Моя каюта? А где находится каюта мисс Стэнтон? — У нее люкс на Навигационной палубе. Ооо, кто-то облажался. Я прикусываю губу, чтобы удержаться от смеха. В данный момент Харпер бы этого не оценила. — Хорошо, — Харпер кладет ключ в карман, затем поворачивается и улыбается мне. — Я прогуляюсь с тобой до твоей каюты. — Даже не знаю, Таблоид. Думаешь, пассажирам третьего класса можно подниматься на палубы первого класса? — поддразниваю я. Она игриво тычет пальцем мне в лицо. — Вот даже не начинай мне тут. — Сюда, дамы, — стюард и носильщик направляются обратно тем же путем, которым мы пришли. У носильщика хватает такта не спрашивать, какой из чемоданов принадлежит Харпер и должен ли он оставить его в маленькой каюте. Мы следуем за молодым человеком к лифту и поднимаемся на три этажа. Когда мы выходим, он ведет нас в мою каюту. Открыв дверь, я оказываюсь в люксе, состоящем из спальни, ванной комнаты, гостиной, столовой, кухни и балкона. О да, жизнь прекрасна. Пока я осматриваюсь, Харпер дает чаевые стюарду и носильщику и отправляет их восвояси. Я слышу, как закрывается дверь, и, обернувшись, вижу Харпер, опирающуюся на ручку двери. — Тебя это очень веселит, да? — обвиняет она. — Да, да, это очень смешно, — киваю я. — Но если ты хорошо попросишь, я, возможно, позволю тебе остаться здесь, наверху, со мной. Она игриво, в охотнической манере, пересекает комнату. — О, вот значит как? Я должна попросить очень вежливо, да? — Абсолютно верно, — я играю с ней, потому что мне так можно. — Может быть, нам стоит привлечь остальных членов семьи к этому маленькому голосованию. — Я не говорила, что это голосование. Кроме того, я прямо сейчас могу воспользоваться их голосами по доверенности. — Почему? Я пристально смотрю на нее. Пожалуйста, не заставляй меня констатировать очевидное, Таблоид. — Думаю, моя маленькая девочка займет мою сторону в этом вопросе, — говорит мне Харпер, хотя уже обнимает меня, притягивая ближе. — Думаешь? — Да, я так думаю, серьезно. Самое печальное, что я полагаю, что она права. Бреннан всегда кажется более активной, когда ее Мама разговаривает с ними. И она знает, что если Харпер читает им сказку на ночь, значит им пора успокоиться. Похоже, сейчас они особенно любят книгу «Зеленые яйца с ветчиной», которую Харпер читает им на французском. — Итак, что бы ты ни говорила, но в интересах семейной гармонии, — она выбирает этот момент, чтобы поцеловать меня в шею, прежде чем продолжить, — ты позволишь мне остаться здесь, наверху, с вами. — Ты можешь остаться, если отведешь меня в постель и займешься со мной любовью прямо сейчас. Это действительно удивительно, как быстро два человека могут раздеться и оказаться в постели. * * * Это был хороший способ начать наш круиз. Тем более, что это круиз для создания семейного счастья. Я знаю, как сделать мою девочку счастливой. И я оставила ее в постели очень счастливой, если я могу судить по собственным ощущениям. Меня отправили найти еду и принести ее в нашу каюту. Мы попытались заказать обслуживание номеров, но нам сказали, что оно не начнется, пока мы не отплывем. Ну что ж, мне полезно немного размять ноги. — Боже мой! Я бы узнала эту развязную походку где угодно! О Боже мой, я бы узнала этот голос где угодно. Из всех кораблей во всем мире она должна была оказаться именно на этом. Я медленно поворачиваюсь и улыбаюсь. — Привет, Рейчел, — я вижу своего брата, стоящего позади нее и разговаривающего со стюардом. — А вы что тут делаете? Она пожимает плечами и улыбается. — Мама прочитала об этом круизе и предложила нам попробовать. Я оправляюсь от первоначального шока и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать ее в щеку в знак приветствия. — Хорошо, я рада. Я слышал только хорошее об этой группе. — Так почему ты здесь? Вы с Келс — идеальные модели для плаката супружеского счастья. Это правда. Я никогда не думала, что у меня будут серьезные отношения, но я благодарна за Келс каждый божий день. — Мы здесь делаем репортаж. Наша задача просмотреть основные тренинги и несколько консультаций, в качестве материала для нашего сюжета. Это также небольшая привилегия, брошенная нам компанией. — Поздравляю, Харпер. У тебя, должно быть, прикосновение Мидаса. (Царь Мидас известен в греческой мифологии из-за его способности превращать все, к чему он прикасался в золото. Этот дар он получил в подарок от Диониса. Этот дар имел название Золотое прикосновение, или Касание Мидаса. Он превращал в золото все — деревья, камни и даже еду, из-за чего он не мог есть — прим. пер.) Я смеюсь. — Надеюсь, что нет. Он плохо кончил, — я обхожу Рейчел и становлюсь позади своего брата. Похлопав его по плечу, я спрашиваю: — Вам нужна помощь с вашими сумками, мистер Кингсли? — Нет, все в порядке, — протягивает он, поворачиваясь. — Твою ж мать! Я обнимаю Люсьена. — И я тоже рада тебя видеть, братец. — Какого черта ты здесь делаешь? Я объясняю ему то же самое. Он качает головой. — Мы собирались позвонить вам, девчата, когда вернемся в Нью-Йорк после круиза, чтобы узнать, не возражаете ли вы против гостей на несколько дней. — Ты всегда желанный гость в нашем доме, Люк. Ты же это знаешь, — я легонько похлопываю его по плечу. — Хочешь зайти в нашу кабину и поздороваться с Келс? Он кивает. Я вижу, что он хочет спросить, взяли ли мы с собой нашу собаку, но воздерживается. Кам был очень рад провести время со своей тетей Брайан. В нашей квартире. Брайан настоял на том, чтобы остаться там во имя спокойствия Кама. Мне повезет, если он не выселит меня из моего офиса к тому времени, как мы вернемся. — Это было бы здорово, — он берет Рейчел за руку, притягивая ее ближе к себе. — Давай мы сначала устроимся в своей каюте, а потом зайдем к вам. Я сообщаю ему где нас найти и спешу на поиски еды и телефона. Я бы не хотела, чтобы моя девочка была застигнута врасплох гостями. Особенно, учитывая в каком прекрасном настроении я ее оставила. И я планирую сохранить ее в таком состоянии на долгое время. * * * Мы искренне насладились встречей с Рейчел и Люсьеном. Это было на удивление непринужденно и дружелюбно, все мы быстро оправились от первоначального шока от того, что оказались здесь вместе. Мы с Келс пообещали не присутствовать ни на одном из их групповых занятий, не желая, чтобы они чувствовали себя хоть в малейшей степени неловко. Мы также договорились поужинать вместе следующим вечером. Я с нетерпением жду возможности провести время со своим братом. Временами он может быть ослом, но он все еще моя кровь. В программе сказано, что наш первый вечер пройдет в главном бальном зале. Сначала будет выступление одного из организаторов, а затем время знакомства и общения. Завтрашний день начнется с индивидуальных консультаций. Нас не пустят ни на одну из них, но мы позавтракаем с основателями и решим, что будет дальше. Во второй половине дня будут групповые занятия, за которыми мы сможем понаблюдать. А потом еще одна речь вечером. Остальные дни будут проходить по той же схеме. Это означает, что мы каждый день можем спать сколько хотим и загорать на солнышке. Я люблю свою работу. Мы подходим к бальному залу как раз к началу главной речи и занимаем места в первом ряду сбоку. Это дает нам хорошую точку обзора, позволяющую наблюдать как за выступающим, так и за аудиторией. Келс держит свой открытый блокнот на выпирающем животе. Я наклоняюсь и кладу ручку на него. — Эй! — протестует она и шлепает меня по руке. Я хмурюсь. — Ну, ты же так делаешь, — ну правда, а как же насчет делиться по-братски? — Я его вырастила. Я могу им пользоваться. Ну и как поспорить с такой логикой? — Хорошо, — я убираю ручку и сосредотачиваюсь на говорящем. Это пожилой джентльмен с редеющими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. Он выглядит так, словно раньше был чемпионом по плаванию — широкие плечи, тонкая талия, загар, въевшийся в кожу. Ему удается выглядеть официально, даже несмотря на то, что на нем брюки-чинос и рубашка поло. — Добрый вечер, пары. Я Эдвард Коннери, соучредитель «Семейного счастья». Моя жена Дженис и я приветствуем вас здесь, в нашем уединенном убежище. Мы верим, что у вашего брака еще есть надежда, потому что она была у нашего. Видите ли, мы с Дженис только что отпраздновали сороковую годовщину нашей свадьбы. Но мы были на грани того, чтобы не отметить шестнадцатую. Дженис привела меня в чувство в то утро, когда я проснулся и не обнаружил ее рядом с собой. Она исчезла. Наши дети исчезли. Даже нашей собаки не было в доме. Я хихикаю. — Это жестоко. Келс пожимает плечами и одаривает меня улыбкой. — Просто помни, что Кам — мой пес. — Ой-ёй, — дразню я в ответ. Коннери продолжает: — В то утро я понял, что я одинок, точно так же, как я был одинок в нашем браке в течение долгого времени. Так же, как Дженис была одинока. Мы вместе создали детей, но не создали совместных отношений. Не было никаких «нас». — Вот что такое брак. Мы все знаем, что брак — это не два пальца об асфальт. Но знаете что? Развод тоже. Вы здесь не для того, чтобы избежать развода, пары. Вы здесь для того, чтобы избежать эмоционально мертвых отношений. Мы проведем эту неделю, пробуждая эмоции. Это будет нелегко, особенно для тех из вас, кому не нравится быть эмоционально уязвимым. Это будет непросто, особенно для тех из вас, кто ценит уединение, даже со своим супругом. Это будет страшно, особенно для тех из вас, кто предпочитает молчание разговорам. Но я гарантирую вам, что если вы готовы это сделать, то к концу недели вы будете намного ближе, чем раньше. — Это не духовная программа, но я хочу сослаться на две библейские концепции. Я думаю, что это — независимо от ваших религиозных убеждений или их отсутствия — истины, которые может принять для себя каждый. В Ветхом Завете говорится о том, как пары становятся единым целым и познают друг друга. Это единство — это не ниспровержение индивидуальности, а создание брачной идентичности, которую вы оба создаете, защищаете, формируете. Знание друг друга — это библейское выражение для сексуальных отношений, и притом совершенное. Именно в нашей сексуальной близости мы разрушаем барьеры и гораздо глубже обнимаем своего супруга. Я наклоняюсь и прикасаюсь губами к уху Келс. — Узнаю тебя, узнаю о тебе все, — тихо напеваю я. Мне нравится наблюдать, как румянец заливает ее щеки. — Прекрати, — предупреждает она. Эдвард прислоняется к трибуне и задумчиво поглаживает бороду. — Каждый вечер мы будем раздавать домашние задания. Мы просим каждую пару уделить время, необходимое для их выполнения, и сделать их главным приоритетом вашего вечера. Сегодняшнее мероприятие состоит в том, чтобы начать открывать линии коммуникации. Вам нужно поделиться друг с другом пятью вещами, которые вам нравятся в созданных вами «нас», и пятью вещами, которые вы хотели бы изменить в созданных вами «нас». Конечно, некоторые из вас обнаружат, что вы не создали никаких «нас». И это нормально. Вы можешь начать делать это сегодня вечером. — Я бы предпочла просто узнать тебя получше. Келс бросает на меня «взгляд». — Ты прекрасно меня знаешь, Таблоид. А теперь веди себя прилично и будь внимательна. Хорошо, это входит в мой список вещей, которые я хочу изменить в «нас». * * * Мы в постели, читаем литературу, которую дал нам Коннери, когда мы разговаривали с ним после его приветственной речи. Многое из этого имеет смысл, но, честно говоря, я очень надеюсь, что нам никогда не понадобится семейная терапия. Я знаю, что это помогло многим другим парам. И я определенно хочу, чтобы это помогло Люку и Рейчел вернуться в нужное русло. Я просто предпочла бы никогда в этом не нуждаться. Я не хочу, чтобы Келс однажды почувствовала, что нам нужен третий человек, чтобы наладить отношения между нами. Я наклоняюсь и целую ее волосы. — А это за что, Таблоид? — Просто так. — Итак, — она откладывает бумаги, которые читала. — Ты хочешь выполнить домашнее задание? Я борюсь с собой, чтобы не закатить глаза. — Пять вещей, которые нам нравятся в нас, и пять вещей, которые мы хотим изменить? — Именно. Я хмурюсь. Я здесь не для того, чтобы участвовать в терапии. Ну что ж, я могу подыграть Келс. — Что мне нравится: отличный секс. Келс смеется, тем самым ее хриплым сексуальным смехом. Мы прям реально должны делать это сейчас? — Ну конечно. Хорошо, мы обе можем согласиться с этим. Я потрясающая в постели. Я рычу, протягиваю руку и глажу ее живот. — Для танго нужны двое, детка. Итак, что тебе нравится? — Мне нравится то, что мы можем говорить на любую тему. Мне это тоже нравится. Будь то история искусства, политика или что-то еще, нам всегда есть о чем поговорить. — Мне нравится, что нам часто весело вместе. Мне нравится смеяться вместе с тобой. — Это еще одно из важных преимуществ. Мне также нравится тот факт, что мы, кажется, всегда знаем, когда одной из нас нужно личное пространство. Ты, никогда не давишь на меня, когда у меня один из моих «моментов», в которые мне надо побыть наедине с собой. Я предполагаю, что это не один из них, и прижимаюсь ближе, обнимаю ее за плечи и кладу голову ей на грудь, слушая биение ее сердца. — Еще мне нравится просто молчать рядом с тобой. Тот факт, что нам не нужно говорить, чтобы выразить то, что мы чувствуем, — в доказательство я глажу ее кожу, наслаждаясь нашим молчаливым общением… — Хорошо. А теперь — что тебе не нравится? Я продолжаю гладить ее живот, смеясь, когда маленькая Бреннан, как я полагаю, гоняется за моей ладонью. — Ничего не могу придумать. — Трусишка. Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. — Я не трусишка. Просто так уж случилось, что я счастлива, — хотя я вот-вот начну ворчать. — И ты не можешь придумать ни одной вещи, которую ты бы изменила в нас, если бы могла? Хорошо, позволь мне немного изменить задачу. Что бы ты изменила во мне? — Ничего, — я целую ее в кончик носа. — Ты моя девочка. Я люблю тебя. Келс начинает поднимать мою футболку, и я улыбаюсь. Вот так гораздо лучше. Давай сосредоточимся на том, что нам нравится. Я тянусь, чтобы поцеловать ее, но она останавливает меня. Повернувшись, она осматривает мою спину. — Извини, я ищу перья. Я прищуриваю глаза. — Мне не нравится, когда мы уделяем слишком много внимания анализу того, что изначально вообще ни в каком анализе не нуждается. — Аааа-га! — восклицает она и грозит мне пальцем. — Я знала, что что-то все-таки есть! Видишь, это было не так уж и трудно. Просто доказывает, что идеальных отношений не бывает. — Они никогда не будут идеальными, пока в них участвуют два человека, — соглашаюсь я. — Однако моя философия заключается в том, чтобы подчеркивать позитивное, устраняя негативное, — я пропеваю ей эту фразу, зная, что ей нравится, когда я так делаю. — Итак, давай снова изменим задачу. Вернемся назад и укрепим все то, что нам в нас нравится. Келс снова смеется и снова начинает дергать меня за футболку, на этот раз, слава Богу, не останавливаясь, чтобы проверить, нет ли перьев. Она стягивает ее через мою голову и отбрасывает в сторону. — Знаешь что? Как будто мне сейчас есть до этого дело. — Что? — У меня всегда плохо получалось делать домашнее задание. * * * Мы с Харпер устраиваемся с нашими рабочими записными книжками. Мы сравниваем записи, ожидая, когда Эдвард и Дженис придут на завтрак. — Ты хочешь организовать интервью с участниками? — интересно, почему близнецы заказали виноградный сок? Мы ненавидим виноградный сок. Я рассматриваю свой бокал, пока Харпер листает свой блокнот. — Да, у меня уже есть два на очереди. Однако, я думаю, что другие с большей вероятностью согласятся, если талантливая и замечательная мисс Стэнтон пригласит их лично. — Если я увижу ее, я передам ей твое сообщение. А пока ты застряла с раздражительной и сварливой мисс Стэнтон, которая не высыпается, потому что твои дети не дают ей спать по ночам. — Это все ради тренировок. Они всего лишь пытаются подготовить тебя к тому, что будет после их рождения, — она продолжает читать записи в своем блокноте, даже когда ее левая рука тянется, чтобы поиграть в пятнашки с Бреннан и Колином. Харпер настояла, чтобы мы начали называть второго Малыша Ру по имени. Она уже сама себя убедила, что это будет мальчик. Я надеюсь, что она права, иначе у нас будет одна очень озадаченная маленькая девочка. — Что ж, тогда считай, что ты тоже тренируешься, Таблоид, потому что отныне, каждый раз, когда они разбудят меня, — я игриво тыкаю ее, чтобы подчеркнуть свою мысль, — я буду будить тебя. — Правда что ли? — она смотрит на меня поверх очков. О, черт, она научилась этому трюку с томными прикрытыми глазами, смотрящими поверх оправы. Добавьте дерзкую ухмылку и изогнутую бровь, и я соскользну прямо со своего стула и сяду между… Ход моих мыслей, который с каждой секундой становился все ближе к рейтингу 18+, медленно останавливается, когда к нам присоединяются хозяева круиза. Требуется легкий толчок от Харпер, чтобы полностью вернуть меня к жизни. Ооо, Таблоид, если бы ты знала, о чем я думала, ты бы дала мне закончить. Ты бы прекрасно провела время. Я нерешительно улыбаюсь счастливой паре, которая присоединяется к нам. Я бросаю на Харпер взгляд, говорящий: «Давай разделаемся с этим побыстрее, и я отведу тебя обратно в кабину и раздену зубами». Она смотрит на часы, пытаясь прикинуть, сколько времени это займет. — Очень, приятно познакомиться с вами, мисс Стэнтон, — Дженис одаривает меня вежливой улыбкой. Вчера вечером у нас не было возможности поговорить после их вступительной речи. Остаток вечера они провели с парами, записавшимися на ретрит. — Спасибо, — отвечаю я, снимая колпачок с ручки и готовясь делать заметки в ходе нашей встречи. — Мне очень приятно находиться здесь. Мы были крайне впечатлены тем, что уже успели увидеть. — Что ж, мы с Эдвардом и наш штат консультантов надеемся, что сможем помочь большинству из этих пар, — она на мгновение замолкает. — С вашего позволения, я хотела бы спросить, — она опускает взгляд на мой живот, — когда у вас срок? — Технически, примерно в Рождество, но я ношу близнецов, так что они могут появиться в любое время между Днем благодарения и Рождеством. — Ваш муж, должно быть, до смерти взволнован, — выпаливает Эдвард. Я бросаю взгляд на Харпер и успеваю заметить, как остатки боли покидают ее лицо, до того, как она успела их скрыть. — Мой супруг и я просто вне себя от радости. (Келси не случайно использует вместо слова «муж», слово «супруг», так как слово «супруг» (spouse) в английском языке не имеет привязки к роду, и используется как для женщин, так и для мужчин. В русском языке сказали бы что-то типа «моя вторая половинка» или «мой любимый человек», чтобы не обозначать пол — прим. пер.) — У вас уже есть дети? — Нет, эти двое — наши первенцы, но у нас есть целая орда племянниц и племянников. Так что у моей лучшей половины большой опыт общения с малышами. — Что насчет вас? Есть ли мистер Кингсли? — спрашивает Эдвард. Харпер улыбается одной из своих улыбок типа «ну что за идиот». — Да, полагаю, что так, — она крутит свое обручальное кольцо. — Дети? — Пока нет. Но когда-нибудь, очень скоро, я уверена, что они появятся. — Удачи вам, — говорит Эдвард, добавляя в свой кофе два пакетика заменителя сахара. Используй лучше настоящий сахар, приятель, эта штука тебя убьет. — Итак, расскажите нам побольше о вашей программе, — быстро перевожу я тему, чтобы отвлечь их от вопросов, на которые они, возможно, не захотят получать абсолютно честные ответы. * * * Я должна контролировать свой смех, иначе она никогда не выйдет. Я делаю глубокий вдох и стучу в дверь ванной. — Харпер, милая, все будет хорошо. — Ага! — рычит она в ответ через дверь. — Я в этом просто уверена. — Пожалуйста, не делай глупостей, — я прикрываю рот рукой, отчаянно пытаясь подавить смех, который, как я чувствую, вот-вот вырвется из меня. — О, я и не собираюсь, — ее голос становится плаксивым. — Келс, ты могла бы сказать мне об этом раньше. — Родная, прости. Мне это даже не приходило в голову, пока ты не перевернулась. Я читала свою книгу и… — Какого черта ты вообще читала книгу, когда я лежала перед тобой в купальнике? — бурчит она с другой стороны двери. Хороший вопрос. — Да ладно тебе, Таблоид, все не может быть так плохо. — Все не может быть так плохо? Келси Диана Стэнтон Кингсли, мои руки будут двух чертовски разных цветов. Я прислушиваюсь и слышу какой-то треск. — Харпер Ли! Не смей! — А ты попробуй меня остановить. Я снова дергаю ручку, только чтобы обнаружить, что дверь заперта, как и десять минут назад. — Харпер, не делай этого! Ты можешь навредить себе. Давай же, будь благоразумна! — Я благоразумна. Я должна выровнять свой загар. Если бы только моя дорогая супруга могла слышать, что она говорит, она бы распознала иронию в этом утверждении. Боже милостивый. Я прислонилась лбом к двери. — Харпер, ты можешь выровнять загар в солярии после того, как тебе снимут гипс. — Неа. Я не собираюсь так рисковать. Снова слышен треск, и я понимаю, что это безнадежное дело. Я глубоко вздыхаю, проводя рукой по животу. — Обещайте мне, что вы никогда не будете такими же упрямыми. * * * — Я… Она даже не дает мне закончить предложение. Она просто поднимает руку в знак того, чтобы я молчала, и отворачивается от меня, пока мы ждем в кабинете врача. Ооо, она в бешенстве. Я бы хотела, чтобы они поторопились с этими чертовыми рентгеновскими снимками моей руки. Тогда у меня будут фотографические доказательства того, что со мной все в порядке. Не то, чтобы это сильно мне поможет. — Милая… Я протягиваю свою недавно освобожденную правую руку и кладу ее Келси на колено. Она бросает на нее пренебрежительный взгляд. Я знаю, что единственное, что удерживает ее от того, чтобы шлепнуть меня по ладони, это тот факт, что она боится, что может причинить мне боль. Однако взгляда, которым она одаривает мою руку, более чем достаточно, чтобы заставить меня убрать ее. В противном случае она может сгореть. — Ну прости меня, — бормочу я, чертовски желая, чтобы доктор вышел и сказал, что все в порядке, и я не причинила себе никакого вреда. Я не в восторге от того, что нахожусь в изгнании в немилости. Келс была так чертовски зла, когда я вышла из ванной, что все, что она сделала, это прошипела: «К врачу. Живо». И с тех пор она не сказала мне ни слова. Я не видела, чтобы вена в центре ее лба так вздувалась с того дня, как она отчитала Лэнгстона в коридоре. Она злилась на него несколько дней после этого. — Я угощу тебя ужином, — предлагаю я, делая щенячьи глазки. Ой, да ладно, Келс, в изгнании холодно. Впусти меня обратно в дом. — На круизом лайнере никто не покупает ужин, — ворчит она, беря журнал, и даже не глядя на меня. Я воздержусь от комментария о том, что журнал называется «Ремонт дома» и датирован 1997 годом. — Эй, двумя свободными руками я могу сделать реально качественный массаж твоей спины. Это почти заинтересовывает ее. Она на мгновение поднимает глаза, прежде чем снова уткнуться в свой журнал. Кто бы мог подумать, что затирка швов на кухне может быть такой увлекательной темой? Но я нашла ее слабое место. Теперь все, что мне нужно сделать, это обратить это в свою пользу. Прежде чем я успеваю это сделать, в приемную входит корабельный врач. Это высокий, симпатичный парень. Он нисколько не похож на тощего, уродливого старого Дока из «Лодки любви». Этот парень — выглядит именно так, как должен выглядеть доктор на круизном лайнере. Я наклоняюсь и шепчу своей любящей жене: — Пожалуйста, обрати внимание, какой у него ровный загар. Келс ощетинивается. Когда-нибудь я научусь сначала думать, потом говорить. — Мисс Кингсли? — Да, — я встаю, встречая его на середине кабинета. Я заметила, что здесь намного теплее. — Я посмотрел ваши рентгеновские снимки. Вы не нанесли повторных повреждений своей руке, сняв гипс. Я оглядываюсь на Келс, которая молча сидит и слушает. Она бросает на меня взгляд, который ясно говорит: «Мне наплевать, ты все равно попала». — Я бы все же порекомендовал вам надеть бандаж, чтобы помочь сохранить руку неподвижной. Вы можете снимать его, если захотите позагорать, — на его губах появляется намек на улыбку, но он благоразумно сдерживается. — Но вам стоит носить его все остальное время, пока вы находитесь на борту. Вам также обязательно следует обратиться к своему семейному врачу, как только вы вернетесь домой. — Хорошо. — Пройдемте за мной, — он жестом приглашает меня в смотровую. — Келс? — я приподнимаю бровь и наклоняю голову, приглашая ее пойти с нами. Она встает и идет со мной, беря меня за левую руку. Может быть, мне скоро разрешат вернуться из изгнания домой. Доку не требуется много времени, чтобы надеть мне бандаж. Убедившись, что посадка хорошая, он бросает взгляд на Келс. — Вы — мисс Стэнтон? — Кингсли, — поправляет Келс. По крайней мере, она не думает о разводе. — Как вы себя чувствуете? Я прочитал вашу карту. У вас есть какие-нибудь проблемы? — Я чувствую себя прекрасно, доктор. У меня нет никаких проблем, которые нельзя было бы излечить, если живешь с разумным человеческим существом. Ой. Он хихикает, разглаживая ремешок на моей повязке. — Прежде чем вы уйдете, я бы хотел провести быстрый осмотр, если вы не возражаете. Ничего серьезного. Просто измерю давление, вес, и проверю положение плода. Ого, а он знает свое дело. Отдаю ему должное. И он готов позаботиться о моих девочках и Колине. Он мне нравится. Ровный загар и все остальное. Закончив со мной, он жестом предлагает нам с Келс поменяться местами. Я помогаю ей забраться на смотровой стол. Она, наконец, слегка улыбается мне. Затем Келс поворачивает голову, чтобы понаблюдать за тем, как врач измеряет ее кровяное давление. Это начинает походить на весеннюю оттепель. — Хорошо, — док вынимает стетоскоп из ушей. — 130 на 85. Очень близко к нормальному, — он протягивает ей руки. — Лягте, пожалуйста, на спину. Он очень осторожен с ней. Мне это нравится. Теперь он также тщательно осматривает и ощупывает ее живот. В какой-то момент он останавливается, склонив голову набок. Его брови сходятся вместе, а на губах появляется легкая улыбка. — У вас что-нибудь болит? — Нет, — Келс пристально смотрит на него, в ее глазах настороженность. Он берет ее правую руку и кладет ей на живот. — Чувствуете? — Да. — Схватки. — Что?! — Схватки? Срань господня! Смогут ли прислать за нами вертолет на эту штуку? Ни за что, ни коим образом, мои дети не родятся в этой плавучей ловушке. Это чертовски рано. О Боже. Пожалуйста, защити моих детей. Я вскакиваю на ноги и встаю рядом с Келс. — Схватки? Еще слишком рано… — Расслабьтесь, — доктор поднимает руку, чтобы успокоить меня. — Это совершенно нормальные схватки Брэкстона-Хикса. Они случаются со всеми будущими мамами. Это просто способ подготовить тело мисс Кингсли к настоящим родам. Считайте их чем-то вроде отжиманий, упражнений для укрепления мышц. — О Боже, — я практически падаю обратно на стул, желая, чтобы мой пульс вернулся к норме. — Спасибо, что напугали меня до чертиков, док, — я смотрю на Келс, которая лежит на смотровом столе с легкой ухмылкой на лице. — Ты знала, да, Крошка Ру? Ты знала, что это такое? Она кивает. — И ты специально позволила ему напугать меня до чертиков? Она смотрит на меня, кивая на мое запястье. — Теперь ты знаешь, каково это. * * * Мы присоединяемся к Люсьену и Рейчел за ужином. Я все еще немного насторожена в присутствии Люсьена, мои воспоминания о дне нашей свадьбы слишком свежи. Я, конечно, надеюсь, что он не будет пить сегодня вечером — мне не нравится, когда он выпивает слишком много. Я также пытаюсь наладить свои отношения с Рейчел. Я верю, что она не собирается соблазнять Харпер, и, что более важно, я верю, что Харпер больше ни в малейшей степени не интересуется ею. Меня злит тот факт, что мы находимся в круизе для женатых пар, а я не могу проявить никакой нежности к своей супруге. Куда бы я ни посмотрела, люди обнимаются, целуются, прижимаются друг к другу и держатся за руки. Мне приходится довольствоваться тем, что Харпер кладет руку мне на поясницу, пока ведет нас через столовую к нашему столику. Мы пришли раньше Люсьена и Рейчел, так что у нас есть несколько минут наедине. — Все в порядке, родная? — тихо спрашивает Харпер, слишком хорошо читая выражение моего лица. Я улыбаюсь, желая успокоить ее. — Просто отлично. — Чувствуешь себя хорошо? Я похлопываю ее по руке. — Мы все в порядке, — отвечаю я, зная, что вопрос был адресован не только мне. На прошлой неделе, с тех пор как к Харпер вернулось зрение, она полностью перешла в режим охранного пса. Клянусь, она кажется больше, когда она рядом со мной. Она ходит ближе ко мне, держится прямее, отчего выглядит выше, она более бдительна. Если мои гормоны подскочили выше нормы, то у Харпер они просто зашкаливают. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы успокоить ее сегодня утром, после нашего визита к врачу. Я вела себя плохо. Но я была так зла на нее. Нормальные люди не вскрывают свои гипсовые повязки в туалете круизного лайнера, потому что хотят выровнять линию загара. Харпер не нормальная. И за это я ее люблю. Мне нравится, что она — это все, чего, как я думала, у меня никогда не будет. Я люблю всю ее семью, даже когда некоторые из них меня немного раздражают. Я бросаю взгляд на вход и вижу, что Люсьен и Рейчел направляются к столу. Харпер встает и обнимает их обоих. Мы все обмениваемся приветствиями и делаем заказ официанту. — Ну, как все идет? — спрашивает Харпер. То, что мы видели, было довольно неплохо. Организаторы уделяют большое внимание командной работе, созданию открытого общения и восстановлению доверия. В течение следующих нескольких дней будут рассмотрены конкретные темы, которые вызывают стресс в браке — секс, финансы, дети. Рейчел улыбается, немного смущенно. — Пока все хорошо. Консультант, которого нам назначили, довольно забавный. Люк широко улыбается. — Классный парень, старой закалки, родом из Миссисипи. Хмм. Интересно, действительно ли это хороший вариант для Люсьена? Я думаю, что чопорный северо-восточный психотерапевт с четкой жизненной позицией был бы лучшим решением. — С ним легко разговаривать? — осторожно спрашиваю я. — Думаю, да, — Люк смотрит на Рейчел и берет ее руку в свою. — Хорошо, — Харпер перехватывает инициативу в разговоре. — Потому что вчерашнее домашнее задание чуть не поссорило нас с Келс прошлой ночью. Я смеюсь, вспоминая наш компромисс. — Хотя сегодняшнее вроде как получше. — Чувственный массаж всего тела всегда звучит отлично, chér. Рейчел морщит нос. — Я не помню такого задания, — она смотрит на мужа, ожидая подтверждения. — Это объявляли сегодня вечером? — Нееет, мы сами себе придумываем домашки. Люсьен откидывается на спинку стула и почесывает живот. Со временем я заметила, что это семейная привычка Кингсли. Харпер делает то же самое дома. К счастью, никогда на публике. — Черт возьми, Харпер, ты никогда в жизни не следовала правилам. Она легко смеется и, не задумываясь, протягивает руку, чтобы коснуться моего живота. — Я знаю, Люк, но, до сих пор, мне от этого была только польза. Теперь настала очередь Рейчел сменить тему. — Как твое зрение, Харпер? Уже пришло в норму? Она поправляет очки. — Я не думаю, что оно когда-нибудь полностью нормализуется. Но сейчас уже не так уж плохо, а с очками — почти идеально. Я не могу даже просить о большем. — Но хуже ведь уже не станет? — Врачи так не думают. К счастью, Кэтрин все сделала правильно, когда произошел несчастный случай. И, — она одаривает меня улыбкой, — у меня была огромная мотивация. * * * На следующий день я сижу в нашей каюте и отдыхаю, ожидая начала дневных занятий. Я смотрю на часы и вижу, что утренние индивидуальные занятия заканчиваются примерно сейчас. Это означает, что скоро вернется Харпер, вместе с нашим обедом. Она вышла, чтобы полежать на шезлонге и дать позагорать нижней части своей руки. Я пыталась объяснить, что ей следует пользоваться лосьоном для загара, но она и слышать об этом не хочет. Я уже почти сдалась и перестала обсуждать с ней эту тему. Раздается стук в дверь. Моя возлюбленная, должно быть, несет поднос, полный еды. Я откладываю книгу и ухитряюсь встать с мягкого кресла. С каждым разом это становится все труднее и труднее. Еще два месяца. Я открываю дверь и с удивлением вижу стоящую там Рейчел. Я думала, что они с Люком сейчас на встрече со своим консультантом. Я надеюсь, что у них не всплыли какие-то новые проблемы. — Привет, — выдавливаю я. — Привет, — улыбается она немного нервно. Я заметила, что Рэйчел довольно часто так делает. Интересно, всегда ли она была такой пугливой или стала такой недавно из-за своих проблем в браке? — Заходи. Она переступает порог, подходит к дивану и садится. — Спасибо. Я не вовремя? Мешаю тебе работать? — Нет, я просто читала и ждала, когда Харпер придет с нашим обедом. Она кивает и смотрит на дверь. — Я ненадолго. Я хмурюсь. Несмотря ни на что, Рейчел — моя невестка, член Кухонного заговора. Я не хочу, чтобы она чувствовала, что не может прийти к нам с любым вопросом. Семья слишком важна для моей супруги. А теперь и для меня. — Не говори глупостей, Рейчел. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. — Мне не нравится чувствовать себя неловко рядом с тобой, Келси. Ты мне действительно нравишься, и я хочу, чтобы мы были подругами, — Рейчел смотрит на свои руки. — И я знаю, что это не так по моей вине. Я слегка пожимаю плечами. Ладно, пришло время протянуть оливковую ветвь. — Нет, это не твоя вина. Я не думаю, что в этой ситуации вообще можно кого-то винить. — На вашей свадьбе я сказала Харпер, что была неправа, отпустив ее. Боже, я была так расстроена в тот день, — Рейчел поднимает руку и сердито вытирает слезу со своей щеки. — Мне казалось, что я наблюдаю, как моя жизнь проходит мимо меня. Я все думала: это должна была быть я. Я должна быть счастлива, рожать детей, праздновать. Я так завидовала, что не могла мыслить рационально, — она делает глубокий вдох, и в ее глазах появляется отсутствующий взгляд. — Еще я злилась на Люсьена. Он вел себя как осел, напился и перестал себя контролировать. Я ни в коем случае не должна была говорить то, что я сказала Харпер, Келси. Это было неправильно. Вы должны были праздновать свой счастливый день. Ей не нужен был мой багаж. Прости меня, мне очень жаль. — Извинения приняты, — отвечаю я. Мне было приятно это слышать. — Помогает ли вам круиз? Сеансы работают? — Думаю, да. По крайней мере, я понимаю, что больше не завидую тому, что у тебя есть Харпер, — она слегка смеется. — Я имею в виду, Харпер, конечно, великолепна, не пойми меня неправильно, но я ее не люблю. Не так, как ее любишь ты. Да поможет мне Бог, но я действительно люблю Люсьена. На самом деле, я завидую тому, как она к тебе относится. Боже мой, когда ты рыгаешь, она ведет себя так, будто это самый милый звук в мире. Я не могу сдержать улыбку. Харпер сейчас оберегает меня с таким обожанием, что это даже забавно. — Я хочу, чтобы Люк смотрел на меня так же. И я не хочу быть единственной невесткой Кингсли без детей. Я ненавижу, когда меня жалеют. Я качаю головой. — Никто не жалеет тебя, Рэйчел. Она пожимает плечами. — Я не знаю, подходит ли здесь слово «жалость», но в моей жизни определенно есть очевидный недостаток. Нет ничего хуже, чем быть окруженной тысячей и одним внуком Кингсли и знать, что в этом нет моего вклада. Я могу понять желание иметь детей, даже когда Бреннан и Колин устраивают потасовки у меня в животе. — Это рано или поздно произойдет. Я уверена, что так и будет. Жизнь всегда находит крайне неожиданные решения, — я протягиваю руку и похлопываю ее по тыльной стороне ладони. — Я знаю, что это звучит банально, но это правда. — Мне бы не помешал еще один друг в семье, Келси. Я бы хотела, чтобы это была ты. — У тебя он есть, — отвечаю я, слыша краем уха, как Харпер приближается по коридору. Она с кем-то разговаривает. — Спасибо. Мы обе поворачиваемся и смотрим, как открывается дверь. Входит Харпер, за ней следует стюард, толкающий стол, заставленный едой. Слишком много еды для простого обеда. — Привет, Рэйч, я не знала, что ты здесь, — я смеюсь и встаю со стула, направляясь к еде. Харпер дает стюарду чаевые и отправляет его восвояси. Как только он уходит, она наклоняется и нежно целует меня. — Привет, родная, — затем она поглаживает мой живот. — Привет, малыши. Вы дали вашей мамочке отдохнуть этим утром? Я глажу ее руку, отмечая, что она все еще немного слишком теплая на ощупь. — Ты выровняла свой загар? Она критически осматривает свою руку. — Ну, определенно стало лучше. — Рэйч, у нас тут куча еды. Останешься на обед? Она качает головой. — Мне нужно найти Люсьена. Но спасибо за приглашение, — Рейчел подходит и целует нас обеих в щеку. — Увидимся позже. Спасибо, Келси, что выслушала меня. — Пока, сестренка, — говорю я ей вслед. Харпер опускается на колени и отодвигает мою рубашку в сторону. — Привет, малыши, как дела? Вы скучали по мне? — Харпер? — спрашиваю я, нежно поглаживая ее по спине. Она целует меня в живот и не отвечает. — Ты хоть понимаешь, что разговариваешь с моим животом чаще, чем со мной? Меня снова игнорируют, и она оставляет еще один поцелуй на моем животе. — Вы слышите, как ваша мамочка преувеличивает реальность, Бреннан и Колин? Она часто так делает, просто чтоб вы знали. Иногда она говорит что-то вроде: «Харпер, ты никогда не ешь свои овощи». Но это преувеличение, потому что я ем. Я всегда съедаю все свою картошку фри и картофельные шарики. Я начинаю смеяться. — Твои пищевые привычки скоро изменятся, родная. — Видите, дети — еще одно преувеличение. Насколько это для меня сейчас возможно, я наклоняюсь и целую Харпер в макушку. — Я люблю тебя. Ее руки сжимаются вокруг меня, притягивая меня и детей ближе к ее телу. — А вот это, мои малыши, — шепчет она. — Это — настоящая Божья истина. <гаснет свет>