Под Прицелом / Exposure (Сезон 3)

Медсестра отвела Келс в лабораторию, чтобы взять несколько дополнительных анализов. Это заставляет меня нервничать и дергаться, но эти анализы попросил Дуги, а значит, они точно необходимы. Я расхаживаю по коридору, поглядывая на дверь в лабораторию, когда вижу, как Дуги входит в свой кабинет. Я хотела поговорить с ним после нашего последнего визита сюда. Я пересекаю холл и прислушиваюсь у двери, чтобы определить, разговаривает ли он с кем-нибудь. Когда все, что я слышу, это шуршание бумаг, я стучу в дверь. — Войдите, — приглашает доктор. Я толкаю дверь и вхожу внутрь. Его кабинет безупречен. Все разложено под прямыми углами, папки четко помечены, даже содержимое его стаканчика для скрепок выглядит организованным. Офис, который я могу уважать. Доктор поднимает глаза, доставая папку с верхней части стопки. — Привет, Харпер. Я думал, что это Келси, — он явно удивлен, увидев меня. — Я знаю, но ваша медсестра отвела ее в лабораторию, — я прислоняюсь к стене, поскольку мне не было предложено присесть в пустое кресло. — Кевин, что происходит? Зачем дополнительные анализы? — Просто из предосторожности, Харпер, уверяю вас, — он жестом указывает мне на кресло. — Я очень доволен тем, как Келси реагирует на лекарства. — Она очень старается все делать правильно. — Я знаю, что это так, — он одаривает меня, как я полагаю, ободряющей улыбкой. Это не работает. — Послушайте, я знаю, что это ваше работа — быть честным со своими пациентами и отвечать на их вопросы, но в следующий раз, когда Келс спросит вас о чем-нибудь, как насчет того, чтобы попытаться быть немного мягче? Вы напугали ее до чертиков. Мне потребовался целый день, чтобы успокоить ее. Честно говоря, вы нас обеих напугали до чертиков. — У вас обеих есть причины бояться, — возражает Кевин, откладывая папку в сторону. Для того, кто выглядит так юно, как Дуги, ему все-таки удается с легкостью передавать ощущение авторитета. — Мне жаль, если я расстроил Келси, но вам обеим нужно было понять масштабы того, что может пойти не так. — Я все это очень хорошо понимаю. После того разговора Келс была в ужасе от того, что умрет и не увидит наших детей. Конечно, я не врач, но мне кажется, что, преподнеся это ей в такой форме, вы сделали для нее почти невозможным расслабиться и… — Харпер, — прерывает он меня. — Я должен был сказать это Келси, чтобы мы могли уже сейчас позаботиться об этом и не допустить, чтобы все стало настолько серьезно, как я описывал и не переросло в настоящую проблему. Я вздыхаю. — Я понимаю это. Просто, пожалуйста, сделайте мне одолжение, убедите ее, что на данный момент все в порядке. Она слушает все, что вы ей говорите, и принимает близко к сердцу каждый слог. — Я обещаю вам донести до нее, что все выглядит очень хорошо. Для нее и для детей. — Спасибо. Эти трое — вся моя жизнь, Кевин. Он мягко улыбается и бросает взгляд на фотографию своей жены и дочери в рамке. — Я знаю, что вы имеете в виду. * * * Я нахожу Харпер в смотровой. Она сидит в кресле, лениво листая журнал. Я уже начала гадать, куда она запропастилась. Меня удивило то, что она не ждала меня за пределами лаборатории. Было почти невозможно убедить ее не пойти со мной. Медсестра оставляет нас одних, и Харпер тут же притягивает меня ближе, задирая мою рубашку. — Salut, ma biche, les petites. Vous avez bien manquez Maman, — привет, мои милые, мои малыши. Мама скучала по вам. Я улыбаюсь, проводя пальцами по ее волосам. Она решила, что детей нужно начинать учить французскому языку уже сейчас. По-видимому, она прочитала в одной из наших детских книг, что дети лучше усваивают два языка с рождения, если каждый родитель говорит с ними исключительно на одном. Поэтому она зарезервировала за собой французский/каджунский, а я — английский. Я надеюсь, она не узнает, что Брайан говорит по-испански. Я люблю Брайана, и он хороший друг, но я не хочу, чтобы он разговаривал с моим животом. — Скучала по ним? А как насчет их носителя? — легко поддразниваю я. — Хмммм, ты скучала по мне, Таблоид? — Безусловно, — это звучит не очень убедительно, учитывая, что она все еще целует мой животик и даже не смотрит на меня. — Ну конечно, — я почесываю ей шею. — Я нисколечко не поверила тебе, Таблоид. Дай мне раздеться. — О, да, — она ухмыляется и откидывается назад, чтобы насладиться зрелищем. — Клянусь, ты единственный человек в мире, у которого могут быть непристойные мысли в кабинете врача. — Неееет, нас целый клуб, — Харпер шевелит бровями, глядя на меня. — Есть даже группа поддержки, посвященная нам. Как только я снова устраиваюсь на смотровом столе, она наклоняется, чтобы одной рукой погладить мой живот, а другой расчесывает мои волосы. О да, она определенно знает, как меня расслабить. Затем она наклоняется и целует меня. Ладно, это меня не расслабляет, но мне это нравится. Кевин входит в комнату и откашливается. — Это больше похоже на Кингсли, которых я знаю, — говорит он с широкой улыбкой на лице. Нам удается оторваться друг от друга, чтобы позволить ему провести осмотр. — Привет, девчата! Как прошел ваш круиз? — Абсолютно восхитительно, — вздыхаю я. — Можно еще один, пожалуйста. Он смеется, начиная осмотр. — Я рад, что вы отлично провели время. Все выглядит действительно хорошо, Келс. Ваше кровяное давление снизилось, и вы определенно выглядите очень расслабленной, — он бросает многозначительный взгляд на Харпер. — Если я сейчас еще больше расслаблюсь, то в следующие два или три месяца буду выглядеть как шарик. — И в этом не будет ничего плохого, Келси, — Кевин заканчивает, затем готовит ультразвук. Харпер хихикает, когда я вздрагиваю во время нанесения геля. — Еще посмейся, Таблоид, и я не позволю ему делать никаких снимков. — Не ворчи, Крошка Ру, — она наклоняется, чтобы посмотреть на монитор, слегка приподнимая очки. Она так чертовски мило относится к этим малышам. Я не знаю никого в мире, кто мог бы стать лучшей матерью. — Ха, ладно, хотите кое-что узнать? — говорит Кевин в следующий момент. Все тело Харпер напрягается. Не волнуйся, детка, он играет с тобой. Я в этом уверена. — Что? — спрашивает она, не в силах удержаться. — Просто посмотрите сюда, — он указывает на монитор. — Что это? — тон Харпер встревоженный. Давай, Кевин, не заставляй меня вмешиваться в это дело. — Ваш сын сегодня не такой скромный, — он водит палочкой по моему животу и освещает больше тельца нашего ребенка. — Поздоровайтесь со своим мальчиком. — Мальчик? — улыбка на лице Харпер сияет как тысяча бриллиантов, когда она придвигается ближе, чтобы увидеть его. Она обводит его контур на экране. Затем поворачивается и целует меня в щеку. — У нас будет еще и сын, Крошка Ру. Я поднимаю руку и глажу ее по щеке. — Я слышала, Таблоид. Бреннан и Колин Кингсли. Теперь мы можем добавить их имена на почтовый ящик в Новом Орлеане. * * * Я беру с собой в конференц-зал чашку чая. Это будет не самая приятная встреча. Несколько человек выйдут оттуда очень разозленными. Я, однако, не буду одной из них. Нет, я стану объектом их ненависти. Лэнгстон улыбается мне, когда я вхожу. Он попросил меня прийти немного пораньше, чтобы мы могли поговорить. — Добрый день, Келси. Как прошел прием у врача? — Это было здорово! Мы с Харпер узнали, что наш второй ребенок — определенно маленький мальчик. Он смеется. Лэнгстон наливает себе чашку кофе, а затем устраивается на диване рядом со мной. — Да, я знаю. На самом деле, все на этаже уже знают. Кингсли просто в восторге. В последний раз, когда я видел ее, она бормотала что-то о заказе футбольной майки. Я не сдерживаюсь и присоединяюсь к его смеху. — Да, она, кажется, думает, что теперь у нас есть будущий звездный квотербек футбольной команды Тулейна. И будьте осторожны, наша дочь, по-видимому, станет первой женщиной-президентом. Он кивает. — Звучит как мечты типичного молодого родителя. — Я хочу просто здоровых, счастливых детей. Лэнгстон сразу серьезнеет. — С этим тоже все в порядке? Ты же знаешь, как слухи распространяются по отделу новостей. Я слышал довольно тревожные разговоры о твоем здоровье. Ты точно готова принять новую должность? Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что это не угроза. У меня уже есть подписанный контракт. Это искренняя забота. — Да, я в порядке. С малышами все в порядке. У меня есть примерно шесть-восемь недель, которые я могу посвятить шоу, прежде чем мне придется уйти в декретный отпуск. Я думаю, что переход за стол будет большим подспорьем. — Я на это надеялся. Одна из многих причин, по которым я рекомендовал тебя на это место, — он отхлебывает кофе. — Келси, обычно я не делюсь своей личной жизнью со своими сотрудниками, но я знаю, каково это — потерять ребенка. Мы с женой потеряли нашего сына на пятом месяце беременности. Я бы никому не пожелал такой боли. И, конечно, я не хотел бы видеть, что будет с Харпер, если что-нибудь случится с тобой или с этими детьми. Я смотрю на него, впервые видя настоящего человека, а не только босса. — Спасибо, что поделился этим со мной. Сочувствую по поводу вашего сына, — моя рука поглаживает мой бок, где движения моего собственного сына еще раз напоминают мне о его драгоценной жизни и о том, насколько она все еще хрупка. Я не знаю, что бы я сделала, если бы сейчас что-то случилось с Колином или Бреннан. — В этом году ему исполнилось бы шестнадцать, и это все еще причиняет боль. От такого невозможно оправиться, — Лэнгстон делает глубокий вдох и берет меня за руку. — Поэтому, ты береги себя и своих детей. — Обязательно. Спасибо еще раз. — А теперь, — он отпускает мою руку и снова становится исполнительным продюсером. — Давайте придумаем, с какого ракурса лучше смотреть, как Брюс проглотит свой язык. — Я хочу всего лишь место в первом ряду, — как это прозвучало в стиле Огнедышащей Стервозной Сучки? От старых привычек трудно избавиться. — Как ведущая шоу, ты получаешь все самые лучшие места, — он подмигивает мне и встает, пока остальные сотрудники входят в зал. * * * Это должно быть интересно. Я занимаю место в передней части зала, откуда мне прекрасно видно реакцию каждого. Я во что бы то ни стало хочу увидеть ошарашенное выражение лица Брюса, когда этот сукин сын узнает, что он не получил эту работу. Корреспонденты заняли лучшие места в зале. Келс устроилась на диване, рядом с Лэнгстоном. Кендра и Сэм садятся за стол для совещаний, удобно расположившись в кожаных креслах с высокой спинкой. Брюс плюхается в мягкое кресло рядом с Лэнгстоном. Остальные продюсеры распределяются по комнате. Мы видели подобные собрания множество раз. Все, к чему оно приведет, это то, что некоторые ведущие будут недовольны, и нам придется какое-то время терпеть их дурное настроение. Если честно, нам платят недостаточно много за то, что нам приходится постоянно мириться с этими капризами и раздутыми эго. Я перевожу взгляд на свою девочку и подмигиваю ей. Наслаждайся моментом, милая. Лэнгстон скрещивает ноги и постукивает папкой с бумагами по колену. — Как вы все знаете, Ларри покинул шоу по личным причинам. Я выбрал его преемника, и я хочу, чтобы все вы оказали ей полную поддержку. Я наблюдаю, как Брюс бледнеет. Да, это либо Келс, либо Кендра. А не ты, засранец. Я смотрю на него и одариваю своей лучшей поцелуй-меня-в-задницу ухмылкой. — Почти любой из вас мог бы занять это место за столом. У нас собрана лучшая команда новостей, и мы не просто так занимаем первое место. Я не хочу, чтобы эта перемена замедлила наше развитие или направила нас в каком-либо направлении, кроме как вперед. К тому же, возникнет несколько организационных проблем, поскольку Келси уйдет в декретный отпуск через несколько недель после того, как займет свой пост. Он говорит это так небрежно, что присутствующие почти пропускают объявление мимо ушей. Все, кроме Брюса. Он выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок. Теперь я одариваю его своей полной, неподдельной, улыбкой кошки, обожравшейся сливок. Выкуси, приятель. — Пока она будет отсутствовать, мы сделаем небольшие перестановки за столом. Но до тех пор руль принадлежит ей. Поздравляю, Келси. Это заслуженное повышение. Келс благодарно улыбается Лэнгстону и обводит остальных взглядом. Брюс не смотрит ей в глаза, но Сэм и Кендра высказывают свои добрые пожелания. Жак Дэниелс и другие старшие продюсеры тихо покидают комнату. Ох, божечки, какое-то время здесь будет по-настоящему весело. * * * Я целую новую ведущую в уединении ее кабинета, а затем направляюсь к Лэнгстону. Он попросил меня зайти после встречи, чтобы обсудить график предстоящих съемок. Теперь, когда Келс села за стол, мои задачи изменятся. Разумеется, мне тоже пришлось подписать новый контракт. Фостер усердно потрудилась ради меня. Я получила хорошую прибавку к зарплате и солидный бонус. Хотя я уже скучаю по работе исключительно с Келс. Я смеюсь, сама себе удивляясь. Ради всего святого, Харпер, в скором времени тебе будет необходимо, чтобы она держала тебя за руку, когда ты будешь переходить дорогу? Я все еще посмеиваюсь, когда подхожу к кабинету Лэнгстона и слышу, как Брюс кричит на большого босса. — Господи Иисусе, Ричард! Сначала вы становитесь на сторону сильных мира сего, когда они решают нанять эту лесбиактивную парочку. А потом, после того, как Стэнтон завела романтические отношения с пробиркой и залетела, ее повысили до ведущей? Что, черт возьми, здесь происходит? И давайте даже не будем вдаваться в тот факт, что Кингсли настолько чертовски невменяема, что на самом деле верит в то, что эти мелкие лабораторные зародыши являются ее отродьями. Я отдал четыре года своей жизни этому гребаному шоу! Я заслужил место ведущего. Я вхожу в кабинет Лэнгстона и закрываю за собой дверь, осторожно становясь перед ней. Тебе никуда не деться, козлина. Теперь ты мой со всеми потрохами. — Не мог бы ты повторить все это мне в лицо? Брюс поворачивается и складывает руки на груди, пытаясь увеличить свой размер. Меня это нисколько не пугает. Ни на грамм. — Конечно. Это не проблема. Я заслужил это чертово повышение, основанное на выслуге лет. — Мне плевать на эту работу. Я хочу посмотреть, достаточно ли у тебя крепкие яйца, чтобы высказать оскорбления в адрес моей жены и моих детей мне в лицо. Или ты просто сопливый, маленький, плаксивый придурок, который может чесать языком только когда рядом нет никого, кто может тебе навалять? Лично я слышала, что последнее утверждение — правда. Лэнгстон выходит из-за своего стола. — Слушайте, вы оба… Мы с Брюсом игнорируем это вмешательство. — Поцелуй меня в задницу, Кингсли. Ты и твоя подружка, или жена, или как там ты, черт возьми, хочешь ее называть, можете обе катиться прямиком в ад. Она не заслуживает такого повышения, и единственная причина, по которой она его получила — это то, что телеканал хочет использовать ситуацию с ее беременностью в своих интересах. Жаль, что весь мир думает, что она трахается с каким-то парнем. — О, правда? А я-то думала, это потому, что у нее больше наград, чем ты можешь сосчитать, малыш Брюси. Копна растрепанных волос вообще-то не является веской причиной для того, чтобы присудить тебе место за столом, — я подхожу на шаг ближе. — И для протокола: она — моя жена. Они — мои дети. И я вырву твой язык и скормлю его тебе, если ты еще раз оскорбишь кого-нибудь из них, самодовольный урод, — моя рука сжимается в кулак. Мне не хотелось бы снова ломать запястье, но оно того стоит. — Да пошла ты нахер, бучара. Меня не волнует, сколько наград она выиграла. И мне наплевать на происхождение этих детей, хотя я уверен, что для Стэнтон это было забавным приключением. Что касается тебя, то я думаю, что ты ничтожество. Она так тебя уделала, что ты не можешь дышать без ее гребаного разрешения. Я уже на грани того, чтобы раздавить ему яйца — воспитание в семье мальчишек научило меня драться грязно — когда вмешивается Лэнгстон. — Хватит! — кричит он, кладя руку на грудь Брюса. — Кингсли, убирайся отсюда. Иди остынь. — По крайней мере, у меня есть женщина. Женщина, за присутствие которой мне не нужно платить деньги. Или накуриваться и напиваться в стельку, чтобы быть с ней, — я делаю шаг назад и глубоко вдыхаю. — Прости, Лэнгстон. Я игнорирую эпитафии, которыми Брюс осыпает меня, когда я ухожу. Я выхожу в коридор и хватаю ртом воздух. Я была так близка к тому, чтобы потерять контроль. Боже, я хотела убить его. Я хотела вырвать ему глотку и смотреть, как он будет кататься по полу, задыхаясь. Моим детям придется мириться с этим дерьмом. Всю свою жизнь. Из-за моего решения любить их мать. Бреннан, Колин, мне так жаль. Я никогда не хотела, чтобы ваша жизнь была сложной из-за меня. Я никогда не хотела, чтобы у вас было что-то, кроме самого лучшего, что может предложить мир. Разумеется, вы получили самую лучшую в мире маму. И бабушку, и дедушку. И всех ваших дядей и двоюродных братьев и сестер. По крайней мере, вы познаете настоящую любовь семьи. Я не могу дать вам все, но я могу дать вам это. Я ловлю себя на том, что инстинктивно направляюсь в офис Келс. Я хочу убедиться, что с ними все в порядке. Хотя я знаю, что с ними ничего не случилось. Я стучу в дверной косяк и жду, пока Келс посмотрит на меня. Она наклоняет голову набок и внимательно на меня смотрит. — Привет. Заходи и закрой дверь, — говорит она легким голосом, но выражение ее лица обеспокоенное. — С каких это пор ты стучишь? Мне удается выдавить улыбку. — Просто хотела проверить, как тут моя любимая ведущая, — я вхожу в комнату и закрываю дверь, бросая на Брайана взгляд, который говорит о том, что нас никто не должен прерывать. — Ну, — вздыхает Келс, — в данный момент я по уши погрязла в бумажной волоките, — она пытается встать со своего кресла, но у нее ничего не получается. Я наблюдаю, как она возится, а затем предлагаю ей руку, в то же самое время, когда она протягивает ко мне свою за помощью. Так приятно держать ее за руку, пусть даже всего мгновение. Я поднимаю ее на ноги, гадая, куда это она собралась. — Напомни мне заказать новое кресло, — криво усмехается Келс, затем скользит в мои объятия. — А теперь скажи мне правду, что случилось? Я прижимаю ее к себе так крепко, как только осмеливаюсь. Когда я чувствую, что большая часть яда уходит из меня, я отвечаю. — Большая доза горькой реальности, я полагаю. — Харпер, милая, — она ведет нас к дивану. — Расскажи мне, что случилось. Ты дрожишь. Мы садимся, но я не позволяю Келс отстраниться от меня. — Я сама себя напугала. Брюс вел себя как обычно — как гребаный мудак, а я чуть не сорвалась на него. Я почти ударила его, Келс. И я знаю, что этот ёбарь добился бы моего ареста за нападение и нанесение побоев. — Я так и знала, что он побежит выражать свое недовольство Лэнгстону, — она нежно гладит меня по руке, оставляя мурашки после своего прикосновения. — Мне жаль, что ты оказалась там в это время. Ты же знаешь, что он идиот. И я рада, что ты сохранила контроль, — в награду я получаю поцелуй в щеку. — Тем не менее, мне придется оштрафовать тебя по-крупному. Моя девочка заставляет меня улыбнуться. — Всего на три бакса. — Ооо, только не за это слово, Таблоид. Это слово стоит десять баксов за каждое его употребление, — Келс толкает меня локтем в бок и повелительно протягивает руку. — Плати. — Хм… прошлой ночью у тебя было другое мнение по поводу этого слова. Я считаю различные оттенки красного, которые танцуют на ее лице. Я все еще могу это. Возможно, я становлюсь старше, я женилась и собираюсь стать матерью, но я все еще могу флиртовать со своей девочкой. — Да, но, — заикается Келс. — Есть разница между накалом страсти и накалом гнева. Будешь продолжать поддразнивать меня в том же духе, и я устрою тебе воздержание до самого рождения наших детей. Теперь это реальная угроза. — Сколько ты сказала? Двадцать один доллар? — я тянусь за бумажником и отсчитываю купюры, протягивая их ей. — Келс, я не могу смириться с мыслью, что когда-нибудь кто-то обидит тебя или Бреннан и Колина. Одна только мысль об этом чуть не доводит меня до крайности. Я не знаю, как я справлюсь с этим. По крайней мере, не угодив в тюрьму. — Он угрожал детям? О, я разбудила львицу. Я встречаю ее серьезный взгляд. — Не совсем. Просто наговорил много гадостей. Если бы он им угрожал, chér, я бы уже была за решеткой, потому что он был бы мертв. — Харпер, — я сосредотачиваюсь на ощущении ее ладони на моей. — Люди всегда будут говорить обидные вещи, пропитанные ненавистью. Мы знаем это по собственному опыту. Мы просто должны дать Бреннан и Колину понять, что мы их любим. Не имеет значения, что думает остальной мир. Мы должны научить наших детей быть выше этого. Я чувствую, как моя грудь сжимается от страха. — Никогда не покидай меня, Келс. Пообещай мне это. — Я не планирую никуда исчезать. Ты хотела меня, и теперь ты со мной застряла, — Келс сжимает мои руки. — Ты заметила надпись на своем обручальном кольце? — спрашиваю я, удивляя даже себя своим застенчивым тоном. — Конечно, заметила. Я замечаю каждую мелочь, которую ты делаешь. Разве ты еще не поняла этого? — она вздыхает и качает головой. — Как я уже говорила, Харпер, я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. — Думаешь, ты такая умная, да? — я целую ее в лоб. — Я должна была узнать и понять тебя, Таблоид. Мне пришлось преодолеть все это бахвальство и браваду, чтобы увидеть твое сердце, — она снова прижимается ко мне. Я не знаю, захочу ли я вообще покинуть этот офис сегодня. Здесь слишком хорошо. — Именно в ту ночь, когда ты пришла в мою комнату в Лос-Анджелесе, ты по-настоящему рассказала мне о себе, — она нежно похлопывает меня по груди. — Ты это слышала? — я помню ту ночь. Это было в то время, когда Келс преследовали, и она была так напугана. Тогда между нами еще только зарождалась дружба, и нам определенно было далеко даже до статуса любовников. Я спала на ее диване, предоставляя своего рода услуги телохранителя. Я вошла в ее комнату, заметив поздно ночью, что свет все еще горел, и обнаружила ее свернувшейся калачиком на кровати. Она выглядела такой маленькой и хрупкой. В тот самый момент я поняла, что никогда не захочу быть без нее. Я на мгновение коснулась ее волос и прошептала свое обещание защищать ее вечно. — А-ага. Каждое милое слово. Я стону. — Ты никогда не говорила мне об этом. — Есть некоторые вещи, которые женщина должна держать при себе. Тот факт, что я увидела твое сердце, был одной из таких вещей. — Tout mon coeur pour tout ma vie, — шепчу я, повторяя слова надписи на ее кольце. Это истинная правда. У нее все мое сердце на всю мою жизнь. * * * Я, наконец, с трудом отрываю себя от Келс и иду делать свою работу. Работу, которая значительно изменилась теперь, когда она встала у руля. Кануло в лету мое эксклюзивное право на работу с ней. Я снова в пуле продюсеров и могу быть назначена на любую историю с любым корреспондентом. Хотя я сомневаюсь, что Лэнгстон в ближайшее время объединит меня с Брюсом. Фрэнк появляется в дверном проеме. Он широко улыбается. — Вы, должно быть, в восторге. — Естественно. Я бы взяла тебя с собой, чтобы поздравить ее, но я не хочу снова вызывать скорую. У него хватает такта покраснеть. После того случая он и близко не подходит к моей девочке. Я не совсем понимаю это. Исходя из той реакции, которая была у него на Келс, можно было подумать, что он натурал. Я полагаю, это не сильно отличается от того, как Эрик и Брайан растекаются перед ней. Я жената на заклинательнице геев. Поди разберись. — Слышал, у вас будет мальчик. Я вся сияю. Колин Ли. Надо будет поскорее купить для него мини-футбольный мяч. Никогда не будет слишком рано подготовить его к Тулейну. — Так и есть. Нам повезло с полным комплектом с первой попытки. — С первой? Планируете еще? — спрашивает Фрэнк, искренне интересуясь, а не просто из праздного любопытства. Я загадочно улыбаюсь ему. — Не уверена, что хочу обсуждать это с Келс в данный момент. Думаю, она немного устала от всех этих дел с беременностью сейчас. Но я из семьи, где пятеро детей, если это дает тебе хоть какое-то представление о моих предпочтениях. Он хихикает. Он представляет себе реакцию моей девочки на эту идею. — Фрэнк, ты когда-нибудь снимался на камеру? — у меня есть одна интересная идея. — Да, в колледже. Нас заставляли чередовать наши роли, так что каждый из нас по очереди занимался ведением трансляций, копирайтингом, монтажом, продюсированием, режиссурой… А еще тетя Кендра показала мне пару фишек. — У тебя хорошо получается? — Я… — он выглядит абсолютно растерянным, не зная, что ответить. — Думаю, да. Я прищуриваю глаза. — Фрэнк, давай без этого дерьма. Ты знаешь, что значит, когда хорошо получается — это значит быть твоей тетей Кендрой. А теперь расскажи мне историю. Ты хорош в проведении эфиров? Или по какой-либо причине, тебе лучше оставаться за камерой? — я мысленно даю ему прямую оценку. Он симпатичный парень, делящий с Кендрой выигрыш в генетическую лотерею. Его голос вибрирующий, не подверженный подростковому писку или срывам. У него идеальные зубы. Это важный параметр для скаковых лошадей и корреспондентов. — Я хорош. Я улыбаюсь. — Вот это я и хотела услышать. У меня есть идея, Фрэнки. И ты — идеальный для нее мужчина. Он смеется. — Я — идеальный мужчина? — О, да. Я думаю, что ты — Голос Нового поколения. — Я буду «Пепси» рекламировать что ли? Хм, мне надо лучше поработать над слоганом. * * * Во время перерыва на занятиях, после окончания урока о том, как правильно дышать, я прислоняюсь спиной к Харпер и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на нее. — Вот что я тебе скажу, Таблоид, почему бы тебе сейчас не перехватить эстафету? — В каком смысле? — В том смысле, что я не в восторге от всей этой истории с родами и болью. Я думаю, ты справишься с этим гораздо лучше. Она смеется и целует меня в лоб. — Нет, я так не думаю, родная. Я боюсь такой боли, и весь процесс выглядит слишком неряшливым для меня. — И это говорит мне женщина, которая оставляет одежду и полотенца на полу в ванной? — Я исправляюсь. Я повесила свое полотенце сегодня утром, — оправдывается она. Я воздерживаюсь от упоминания того факта, что она оставила свою футболку и шорты на полу. Я похлопываю ее по бедру. — Все в порядке, Таблоид. Ты неряха, но я люблю тебя. — Хорошо, маленькая мисс Сниму-колпачок-с-зубной-пасты и Оставлю-крошки-от-тостов-в-масле, я тоже тебя люблю. Ну, тут она права. Я закрываю глаза, чувствуя, как Бреннан и Колин ворочаются внутри. Я знаю, что они пытаются подготовиться к своему неизбежному появлению через несколько недель. Судя по тому, как они передвигаются, я предполагаю, что они выйдут пешком, может быть, даже бегом. — Ты в порядке? Я снова поднимаю глаза на Харпер. — Все хорошо. У Колина просто снова тренировка по борьбе. А Бреннан, я полагаю, укачивает себя, отталкиваясь ногами от моих ребер. По какой-то причине моя дорогая супруга находит это забавным и начинает смеяться, заканчивая почти похрюкиванием. Это вызывает несколько странных взглядов со стороны наших одноклассников. Точнее, более странных, чем обычно. Что за группа у нас. По крайней мере, воинствующие оставили нас в покое. Может быть, это потому, что моя супруга сегодня выглядит как солдат удачи? На ней камуфляжные штаны, черная футболка, которая на один размер меньше, и байкерские ботинки. Я не знаю, что за тактику запугивания она удумала, но это работает в полную силу, когда мы не на студии. — Сейчас ты думаешь, что это смешно, но я точно знаю, что мне позволено быть грубой и злой по отношению к тебе во время родов, и ты ничего не можешь с этим поделать. — Не позволено. — Позволено. — Не позволено. Как в детском садике. — Хочешь поспорить? — Конечно. — Хорошо. На сколько? Она широко улыбается мне, когда понимает, что я говорю серьезно. — Хм, как насчет пяти пропусков взносов в банку для ругательств и завтраки в постель в течение недели? — Я буду получать завтраки в постель в течение недели, если я выиграю? — Ага. — Хорошо, — я выпрямляюсь и привлекаю внимание наших одногруппников. — У меня есть вопрос ко всем. Таблоид и я заключили пари на ваш ответ, — все они улыбаются, и по комнате раздается несколько смешков. Харпер известна здесь своим бунтарским характером. — Я утверждаю, что мне позволено быть грубой и злой по отношению к ней во время родов, и она ничего не может с этим поделать. Я права или нет? Ответы варьируются от «О да» до «Абсолютно», «Не спрячешься от этого, Харпер» и тому подобное. Она опускает голову и стонет. Я снова прижимаюсь к ней, обнимая ее руками. — Утром у нас будет яичница с ветчиной, пшеничные тосты и сок, Таблоид. * * * Несколько дней спустя, мы с Лэнгстоном обедаем в башне. Интересно, что с повышением Келс мои позиции тоже выросли. Возможно, нам обеим нужно было немного больше независимости друг от друга на работе. Хотя, я никогда не пожалею о договоре, на основе которого мы пришли сюда. Келс и мне нужно было поработать вместе. — Как, с твоей точки зрения, проходит переходный период? — спрашивает Лэнгстон. По тону его вопроса я могу сказать, что у него уже был этот разговор с другими членами команды. — Все идет хорошо. Келси была к этому готова. Он пожимает плечами, не впечатленный таким анализом. — Конечно, так оно и есть. Иначе я бы не выбрал ее. А теперь расскажи мне, как отражаются эти изменения на остальной команде? — Кендра и Сэм все восприняли хорошо. Оба в частном порядке передали Келси добрые пожелания. Тех, кто не доволен, вы и так знаете. Моя команда собрана и готова приступить к любой новой работе. Лично я с нетерпением жду возможности больше работать с Кендрой и Сэмом. Сюжеты, которые мы уже сделали вместе, были чертовски хороши, даже на мой придирчивый взгляд. Лэнгстон одобрительно кивает. — Нам нужно будет нанять еще одного корреспондента, ну, ты знаешь, чтобы заполнить освободившееся место. Кого бы ты назвала в числе первых кандидатов? — Я бы искала кого-то, кто визуально уравновесил бы шоу, — он машет вилкой, показывая, чтобы я продолжила свой анализ. — У нас уже есть хорошая этническая смесь. Однако у нас небольшой перекос в возрастной категории. Я бы искала молодую корреспондентку, кого-нибудь лет двадцати с небольшим. — МолодУЮ? — уточняет Лэнгстон. — Мы ведь хотим баланса среди корреспондентов. Две женщины, двое мужчин. — А какой внешности? — Я бы взяла типичную американку, — боже, Келс возненавидит меня. Он кладет в рот еще одну вилку пасты примавера. — Имена, Кингсли, назови мне имена. Я рада, что уже думала об этом раньше. — Моя тройка лучших: Анна Хубер, в настоящее время работающая в филиале в Далласе; Эмма Уэллер в филиале ABC в Филадельфии; и Бренда Лоусон, ведущая новостной программы кабельного телевидения в Нью-Йорке. Он кивает, обдумывая мои предложения. — Я согласен с тобой насчет Бренды и Анны. Эмма еще слишком зеленая. Я пожимаю плечами. — Да, но у нее хорошая прическа. Он смотрит на меня и смеется. — Это все, что важно для телевизионной куклы, да? Я бросаю на него суровый взгляд. Спасибо тебе, боже, что Келси сейчас здесь нет. — Я думаю, что иногда неопытность дает нам шанс сформировать корреспондента таким, каким мы хотим его видеть. Конечно, слишком большой успех, слишком ранний, придает им дополнительное высокомерие, в котором, конечно, нет необходимости, — я пожимаю плечами. — Все, что мне нужно — это кто-то, кто хочет рассказать историю. А я могу ее красиво упаковать. — Кого бы ты наняла? — Бренда. Молодая, с хорошим рейтингом узнаваемости, родом с юга, и у нее за плечами несколько хороших жестких новостных репортажей. На втором месте после нее, у меня Эмма. Она поддается дрессировке. Лэнгстон вытирает рот и кладет салфетку на стол. — Хорошо, а теперь расскажи мне о своей идее для молодого Фрэнка. * * * — Привет, Жеребчик, — я слегка подталкиваю ее под ребра, когда она открывает дверь в квартиру. — У меня есть сюрприз для тебя. Это заставляет ее двигаться немного быстрее, заходя внутрь. Я не могу не рассмеяться. — Успокойся, это не новая игрушка или что-то такое же захватывающее. Она бормочет что-то такое, за что, держу пари, я могла бы ее оштрафовать. Поскольку я не совсем расслышала это, я позволю ей избежать наказания. — Это в гостиной. Я положила это туда перед тем, как мы уехали сегодня утром. — Ты проныра, — она мчится по коридору в гостиную. — Я скоро стану мамой. Это приходит естественным образом после пятого месяца, — отвечаю я. Я вешаю свою куртку и беру ее со стола, чтобы повесить и ее тоже. Лучше начать привыкать собирать одежду по всему дому уже сейчас. Я иду за ней в гостиную. Она уже нашла коробку и, не теряя времени, открывает ее. Она делает паузу, а затем достает рюкзак-кенгуру. Она смотрит на меня, затем идет через комнату, чтобы приложить его к моему животу. — Что ты делаешь? — Примеряю. Здесь не хватит места для них обоих, Крошка Ру. Я искренне смеюсь. — Это для тебя, глупышка, и он рассчитан только на одного ребенка. У меня есть точно такой же. Нравится тебе это или нет, Харпер Ли, ты должна будешь делиться ими. Она приподнимает рюкзак и замечает двух маленьких кенгуру, которых я вышила на нем. — О, Боже, это так мило, — я получаю очень ласковый поцелуй. — Почему я должна делиться? Тебе пришлось носить их в течение последних девяти месяцев. — Потому что я так сказала, и я — мама, вот почему, — поддразниваю я ее, выходя из комнаты, чтобы переодеться. Она кричит мне вслед, следуя за мной в нашу комнату: — Ты мама? А я кто? Бесплатное приложение? — Нет, вовсе нет, родная, — сначала я скидываю туфли, затем начинаю снимать блузку. — Ты — Мама. Дети слушаются тебя. Ты слушаешься меня, — я подчеркиваю последнюю строчку и улыбаюсь. — Ты думаешь, что засунула меня под свой маленьких каблучок, не так ли? — она игриво угрожает через всю комнату. Я отворачиваюсь и расстегиваю крючки, позволяя лифчику соскользнуть на пол. — А ты хочешь сказать, что это не так? — я достаю футболку из комода и разворачиваю ее. Она выхватывает у меня футболку и жадно смотрит на меня. Она — просто песня для моего эго. — Тебе не следует злорадствовать по этому поводу. Я пододвигаюсь к ней и забираю свою футболку, отвлекая ее поцелуем. Затем разворачиваюсь и иду в ванную. — Я не злорадствую. Я разъясняю факты. Вот что делает хороший ведущий, лапочка. Теперь я слышу ее смех. Боже, жизнь прекрасна. * * * Гардеробщица еще раз дергает за рукав жакета. — Думаю, теперь я подгадала. — Да, сейчас трудно подобрать хорошо сидящую одежду, когда у меня такой огромный живот. Я уже даже не пытаюсь. — Ну, мы разобрались с пиджаком. Теперь нам нужно нанести тебе макияж. Я стону. Я ненавижу макияж. Всегда ненавидела и всегда буду ненавидеть. Не знаю почему, не могу этого объяснить. Просто ненавижу и все. Я все-таки направляюсь его делать и обнаруживаю, что кресло пустое и готово для меня. Я сажусь на свое место и закрываю глаза, ожидая, когда все закончится. Может быть, я вздремну. После стольких лет, ты научаешься делать это. Я могу спать где угодно. Да, я задремала. Я смотрю на часы, когда чувствую, что с моей груди снимают фартук. Осталось сорок минут, прежде чем мы узнаем, допустила ли сеть огромную ошибку. Мне будет интересно посмотреть свои вечерние рейтинги утром. — Все готово, — визажист протягивает мой пиджак, и я надеваю его. Редактор сценария просовывает голову в дверь. — У тебя есть минутка, Келс? — Аарон, для тебя у меня есть все время в мире. Что случилось? Мы отправляемся в студию, и он протягивает мне несколько новых страниц. — Мы внесли некоторые изменения. — Ну конечно, как же иначе, — ворчу я, доставая бутылку воды из кулера. — Мир бы просто перевернулся, если бы я не получала новые страницы за полчаса до выхода в эфир. Звукооператор подходит с моим микрофоном, чтобы надеть его на меня. Я потягиваю воду и изучаю изменения в сценарии, пока он делает это. Лучше бы ему не пробовать сделать что-то из тех штучек, которые обычно делала Харпер, подключая меня. Аарон держится поблизости на случай, если у меня возникнут какие-нибудь вопросы. К слову о Харпер, я чувствую, что она смотрит на меня, и поднимаю взгляд. Прямо за камерой номер один стоит моя лучшая половина. Она улыбается от уха до уха. Она должна уже быть дома, в постели. Она здесь примерно с семи утра. Пятнадцатичасовой рабочий день вынести практически невозможно и обычно она разделяет его с кем-то. Но у меня было предчувствие, что она задержится здесь сегодня вечером. Это мой первый вечер за столом телеведущей. Надеюсь, я не ударю в грязь лицом и не опозорю нас обеих. Я немного потягиваюсь, пытаясь расслабиться. Даже Бреннан и Колин должно быть знают, что это важно. Они ведут себя прилично и не слишком меня отвлекают. Я подхожу и сажусь на свое место, и съемочная площадка оживает, когда команда начинает проводить измерения освещенности и проверяет оборудование. Я вставляю трансивер в ухо, что позволяет мне слышать указания из производственного стенда. Боже, я надеюсь, что Харпер сегодня не подключена к звуку. Я смотрю на нее, и она снова улыбается мне. Если она вытянется еще выше, ее голова пробьет потолок. — Тридцать секунд, — слышу я предупреждение, и устраиваюсь поудобнее в своем кресле. Почему мне всегда хочется провести рукой по волосам прямо перед тем, как мы выйдем в эфир? — Пять. Хорошо, сейчас или никогда. — Четыре. Это то, ради чего ты строила всю свою карьеру. — Три. Дыши. — Два. Я люблю тебя, Таблоид. — Один. Сигнал Келси. Камера один. Я поворачиваюсь. — Добрый вечер. Меня зовут Келси Стэнтон. Добро пожаловать во "Взгляд"… <гаснет свет>