Под Прицелом / Exposure (Сезон 3)

Келс была не в особо хорошем настроении, когда сегодня вечером вернулась домой со студии. Держу пари, Брюс имеет к этому какое-то отношение. Мне придется еще немного поболтать с ним. Я бросаю взгляд на дверь ванной. Она закрыта. Келс пробыла там ужасно долго. Ну, дольше, чем обычно, даже для нее. Я сползаю с кровати и подхожу к двери, тихонько постукивая. — Келс, милая, ты в порядке? На мой запрос нет никакого ответа. Однако я слышу звук, похожий на звон стекла, падающего на пол. Я дергаю за ручку. Заперто. Черт! Одна из маленьких фобий Келс в плане безопасности. — Келс! — я уже колочу в дверь. — Детка, открой дверь или ответь мне! Я изучаю дверь и вспоминаю, что рассказывал мне Медведь о том, как выбивать двери ногой. Бить надо рядом с ручкой, так как это самая слабая часть. Сделав шаг назад и прикинув расстояние, я наношу сильный удар ногой в дверь. Она поддается, но не ломается полностью. — Келс! — еще один удар, и дверь, наконец, распахивается. О боже мой! Я врываюсь внутрь. Келси лежит на полу, согнувшись пополам, и тихо стонет. — Келс! — я притягиваю ее в свои объятия, и ее глаза встречаются с моими. Слезы текут по ее щекам. — Хар… — она даже не может закончить, прежде чем ее тело пронзает новая боль, и она вскрикивает. — Брайан! Брайан! — кричу я, одновременно подхватываю Келс на руки и несу в нашу спальню. Когда я кладу ее на кровать и тянусь к телефону, Брайан входит в комнату. — О черт! Что случилось? Я бросаю ему телефон, чтобы сосредоточиться на Келс. — Вызови скорую, затем позвони доктору Макгуайеру. Его номер… — Я понял! — он выбегает из комнаты. Я возвращаю свое внимание к Келс. — Келс, детка, ну же, поговори со мной. Она просто кричит от еще большей боли. Я притягиваю ее к себе, пытаясь утешить. — Дети… — удается сказать Келс, между судорожными вдохами. — Что-то не так… — Держись, детка. Помощь уже в пути, — пытаюсь успокоить ее я. Она качает головой, прижимаясь ко мне. — Харпер… не дай нашим… детям умереть. Я отвечаю яростно, желая, чтобы это было так. — Наши дети не умрут. Все будет хорошо. Просто расслабься, Келс. — О Боже! — кричит она и сгибается пополам в моих руках. Я замечаю струйку кровавой жидкости, стекающую по внутренней стороне ее ног. Брайан возвращается в комнату и опускается на колени рядом с кроватью. — Скорая помощь уже в пути, и я позвонил по номеру экстренной помощи вашего врача. Мне сказали, что он встретит нас в больнице. Я могу сделать что-нибудь еще? Я окидываю себя быстрым взглядом и решаю, что, возможно, мне не понадобится больше одежды, чем шорты и футболка, которые сейчас на мне, но мне в любом случае понадобятся кроссовки. — Обувь, — говорю я Брайану, прижимая к себе Келс, цепляющуюся за мою футболку и продолжающую тихо плакать и стонать. — Принеси мои кроссовки из прихожей. — Сейчас, — он снова выбегает из комнаты. Где, черт возьми, эта скорая? Келс делает глубокий вдох и смотрит на меня. — Ты помнишь? Я нежно целую ее в лоб. — Что помню, детка? — Свое обещание, — она прикусывает губу, сдерживая крик боли, которую, я чувствую, она испытывает прямо сейчас. — Келс, все… — Обещай! — требует она, делая несколько глубоких вдохов. Мое сердце просто разрывается только от одной мысли о том, о чем она меня просит, но я не хочу расстраивать ее еще больше. — Обещаю, — просто отвечаю я, чувствуя, как первая слеза скатывается по моей щеке. — Но с тобой все будет в порядке, и с нашими Малышами Ру тоже все будет в порядке, — пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы это было правдой. Сейчас она дрожит и, кажется, не может говорить из-за боли. Я уже чувствую, как по ее коже пробегает холодок. Нет, Келс, пожалуйста, не оставляй меня. Давай, детка, держись. Помощь уже в пути. — Поговори со мной, Келс. Ну же, Крошка Ру, поговори со мной, — умоляю я ее сквозь собственные слезы. Я чувствую, как ее тело расслабляется в моих объятиях. Нет, нет, нет, нет, нет! — Давай, Келс. Пожалуйста! Поговори со мной! Я смотрю на ее лицо, и ее глаза приоткрываются, слезы потоком стекают по ее щекам. Она одаривает меня очень слабой улыбкой. — Люблю тебя, Таблоид. — Я тоже люблю тебя, Келс. Ты — лучшее, что есть в моей жизни. Видишь, все будет хорошо! — она говорила со мной, так что это должно быть правдой, верно? Ее рука медленно ползет вверх по моей груди и опускается на шею. Я чувствую слабую попытку наклонить меня. Я притягиваю ее ближе к себе. — Что, детка? — Поцелуй их за меня, — шепчет она, прежде чем ее рука безвольно падает, глаза закрываются, и ее тело становится совершенно безжизненным в моих объятиях. — НЕТ! Я хватаю ртом воздух и просыпаюсь, резко вскакивая, мое тело покрыто потом, а лицо залито слезами. Сердце бешено колотится, клянусь, люди слышат его за несколько кварталов отсюда. Я протягиваю руку и включаю лампу. Келс нет в постели со мной. О Боже! Скажите мне, что это был просто кошмар. Пожалуйста. Я не могу их потерять. Я вскакиваю с кровати и бросаюсь в ванную, но ее там нет. — Келс! — кричу я, даже не думая о соседях. — Келс! Где она? С ней все в порядке? Я начинаю метаться по квартире. Я чуть не врезаюсь в нее в коридоре, когда она направляется в спальню. — Келси! — Харпер, милая, я была в гостиной! Я беру ее за плечи и внимательно осматриваю, затем прижимаю к себе, зарываясь лицом в ее волосы. — Merci Dieu, — забыв про любое смущение, я начинаю плакать. Я чувствую, как руки Келс скользят вокруг меня, и она начинает нежно укачивать меня. — Шшш, милая, все в порядке. Что бы ни случилось, сейчас все в порядке, — она тянет меня к дивану. — Идем, сядь со мной. Мы неуклюже двигаемся к дивану, главным образом потому, что я не ослабляю свою хватку на ней. Мы садимся, и я крепко прижимаю ее к себе. — Все в порядке? — слышу я голос Брайана из дверного проема. Келс на мгновение высвобождается из моей мертвой хватки. — Да, все в порядке. Я думаю, Харпер приснился кошмар, — она гладит меня по щеке. — С ней все в порядке. — Я приготовлю горячий шоколад, — предлагает Брайан, и у него хватает такта оставить нас наедине. Я беру Келс за руку и целую ее ладонь. Я все еще не могу заставить себя заговорить. Я думаю, что сейчас я на это физически не способна. — Все в порядке. Что бы тебе ни приснилось, Харпер, это был всего лишь сон. Мы все здесь, и мы невредимы, — она направляет мои руки и кладет их себе на живот. Я делаю глубокий вдох и глажу ее кожу. — Это было ужасно. Ты умерла… в нашей постели… дети… Я думала, что сойду с ума. А потом я проснулась, а тебя не было рядом. — Мы все здесь, мы в порядке, очень даже живы и здоровы. У меня была бессонница. Я не хотела будить тебя, читая в постели. — С этого момента читай в постели, — бормочу я. — Я люблю тебя, — я наклоняюсь и целую ее долго и крепко. — Вот немного горячего шоколада, он полезен при любых недугах! — громко говорит Брайан, входя в комнату. — Ох… прошу прощения, — я слышу, как он ставит поднос на кофейный столик. Я осознаю, что сижу абсолютно голая на диване, целуя свою девочку с серьезными намерениями, а Брайан все это видит. Есть вещи, которые ты просто не можешь спланировать. Ну что ж. Я продолжаю поцелуй, чувствуя себя более мотивированной с каждой секундой, в которую ощущаю связь с Келс. Она, похоже, тоже вспоминает, что я совершенно раздета, потому что я чувствую, как она натягивает на меня одеяло. Это наше свадебное покрывало. Она всегда накрывается им, когда читает на диване. — Ну, я пошел, — говорит Брайан без всякой необходимости и уходит, оставив нас одних. — Пойдем со мной в постель, — шепчу я в губы Келс. Она кивает, и я веду ее обратно в спальню, всю дорогу держа за руку. Келс бросает взгляд на простыни, полностью скомканные мною во время кошмара, и протягивает руку, чтобы коснуться их. — Харпер, милая, они промокли от пота. Давай я быстренько поменяю их. Чтобы нам было комфортно спать. — Я сама поменяю, не хочу, чтобы ты напрягалась, — я подхожу к шкафу и достаю новый комплект. Через несколько минут все готово. Я помогаю Келс лечь в постель и прижимаю ее к себе. Так намного лучше. Я чувствую ее дыхание на своей груди, ее сердцебиение рядом с моим. Бреннан и Колин, похоже, проснулись и пинают меня. Боже, я люблю их. Через несколько минут я слышу, как дыхание Келс замедляется и углубляется. Она заснула, прижавшись ко мне. Близнецы кувыркаются еще немного, но потом тоже успокаиваются. Я протягиваю руку и выключаю прикроватную лампу, но знаю, что сон придет ко мне не скоро. Думаю, что просто буду бодрствовать и некоторое время присматривать за своей семьей. Скажем, всю оставшуюся жизнь. * * * Я бросаю взгляд на часы, когда мы выходим из лифта. Семь утра. Я уверена, что Кевин в таком же восторге, как и я. Я бросаю взгляд на Харпер. — Давай, смейся надо мной, — бормочет она. — Кевину точно смешно. — А-ага, — я зеваю. Боже, это будет долгий день. Когда мы заходим, Кевин стоит, прислонившись к стене комнаты ожидания, и потягивает кофе из чашки. — Кому из вас приснился плохой сон? — Как ты узнал? — спрашиваю я, кивком указывая на Таблоида, чтобы подтвердить, что она виновна в нашем раннем утреннем вторжении в его офис. — Это часто случается, — он слегка посмеивается. — У меня готова вторая комната. — Хорошо. Спасибо, что принял нас, Кевин, — говорит Харпер из-за моего плеча. — Моя семья всегда прислушивается к интуиции. Хотя в этом вопросе, я не хочу быть права, — она сжимает мою руку так крепко, что я чувствую, как кости скрежещут друг о друга. Полегче, милая. Все хорошо. — Нет проблем. Заходите. Келс, ты знаешь, что нужно делать. Я сейчас приду. Харпер, выпьешь кофе? — Боже, он так легко и добродушно относится ко всему этому. Мне и близко не так весело. Должно быть, все дело в гормонах. — Я, пожалуй, не буду кофе, но если у вас есть сок, это было бы здорово. Спасибо, что спросил, — поддразниваю я его, направляясь к двери смотровой. Кевин смеется. — Конечно, Келс. Без проблем. Харпер, кофе? — Пожалуйста. Черный. С дополнительным кофеином, — отвечает она, прежде чем последовать за мной в смотровую. — Если хочешь, я могу поставить тебе кофейную капельницу, — предлагает Кевин, проходя мимо двери. О, не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. Моя супруга сейчас явно хочет этого больше всего на свете. Я могу с уверенностью сказать, она совсем не спала прошлой ночью. Раздеваясь и готовясь к осмотру, я замечаю, что Харпер не сводит с меня глаз. Это не ее обычный распутный взгляд. Это гораздо более обеспокоенный, критический взгляд. Я не знаю, быть мне польщенной или оскорбленной. Она оказывается рядом со мной в тот момент, когда я готова лечь на смотровой стол, и помогает мне. Боже, я не знаю, как справлюсь еще с восемью неделями этого. Надеюсь, что этот визит успокоит ее и убедит в том, что со всеми все в порядке. Входит Кевин и протягивает Харпер ее кофе. Он ставит мой сок на стойку, чтобы я могла выпить его после осмотра. — Знаешь, мне неприятно тебе это говорить, но кошмары довольно часто бывают по мере приближения срока родов. Хотя, обычно они сняться биологической матери, — Кевин садится на свое место и надевает перчатки. Харпер стоит необычно близко к нему, почти заглядывая ему через плечо. Он улыбается мне, прежде чем повернуться к ней. — Ты хочешь сама это сделать? Она делает шаг назад, краснея. — Нет, но я бы не отказалась от демонстрации. — Харпер! — строго говорю я. — Иди сюда и сядь рядом со мной. Последнее, что тебе нужно — это демонстрация. Кевин начинает смеяться так сильно, что я боюсь, что он что-нибудь себе растянет. Таблоид садится рядом со мной, свирепо глядя на него. — Очень смешно, док, — ворчит она, но запускает пальцы в мои волосы. — Прости, Харпер. Серьезно, — он делает глубокий вдох и начинает осмотр. — Так, здесь у нас все в порядке. Никаких выделений, никакого расширения, ничего необычного. Все идеально. — Как там дети? — спрашивает она. — Ну, давайте посмотрим, — Кевин снимает перчатки и подходит к аппарату УЗИ. Он наносит гель, затем передает Харпер палочку. — Давай сама. Я скажу тебе, куда его переместить. Она осторожно прижимает аппарат к моему животу. — Надави чуть сильнее, Харпер, и немного сдвинь влево, — Кевин смотрит на экран, время от времени поглядывая на нее. — Вот так, здесь, — он указывает на экран. — Бреннан сосет большой палец. — Она в порядке? — По-моему, она выглядит довольно счастливой. Давай посмотрим, сможем ли мы заставить ее подвигаться для тебя, — с этими словами Кевин слегка чешет мне живот, и Бреннан делает нам одолжение, немного извиваясь. — Да, на данный момент она вполне довольна жизнью. — Хорошо. А Колин? — Перемести датчик вправо и немного вниз к бедру Келс. Стоп. Вот здесь, — он наклоняется и смотрит на экран, затем поворачивается и улыбается Харпер. — Ваш сын уже узнал то, что важно для большинства мужчин. Она взрывается смехом. — О боже. Он определенно Кингсли. Я просто прикрываю глаза и качаю головой. Затем беру свободную руку Харпер и слегка целую ее. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? — Немного. Кев, нужно ли Келс уже сейчас начинать постельный режим? Есть ли что-нибудь еще, что нам нужно сделать? Кевин смотрит на меня и качает головой. — Э-э… Харпер, Келс убьет нас обоих, если я попытаюсь прямо сейчас уложить ее в постель. Единственное, что я скажу, это то же самое, что я говорил раньше, — он поворачивается ко мне, становясь немного серьезнее. — Продолжай принимать лекарства, которые я тебе прописал. Побольше отдыхай. И следи за любыми необычными проявлениями: припухлостью, выделениями, сильной болью, схватками, которые происходят быстрее четырех в час. Никаких полетов, кроме как домой на роды. И вообще, просто будь осторожна. Как ваша сексуальная жизнь? Я пару раз моргаю от этого неожиданного вопроса. — Хм… просто отлично, спасибо, а твоя? Он снова смеется, поглаживая мое плечо. — Единственная причина, по которой я спрашиваю, заключается в том, что, поскольку Харпер так обеспокоена, я предупреждаю вас сейчас, что, по мере приближения срока родов, оргазм, как известно, может спровоцировать роды. Просто дружеское напоминание, — он одаривает меня, как он, должно быть, думает, милой улыбкой. Я смотрю на Харпер. Она выглядит так, словно проглотила сырую рыбу. Я никогда не видела ее такой бледной и такой несчастной. Что ж, до сих пор жизнь была прекрасна. Держу пари, моя сексуальная жизнь только что сильно пострадала. Я точно стукну его после рождения детей. * * * Я провожаю Келс до ее кабинета. Я ненавижу оставлять ее даже на минуту, хотя Кевин заверил меня, что все трое в порядке. Я постукиваю пальцами по своему мобильному телефону, закрепленному у меня на поясе. — Если у тебя будет хоть малейшая боль, малейший укол, газы, сразу звони мне, — Келс начинает возражать, но я прижимаю палец к ее губам. — Немедленно. Ее светлые брови сходятся вместе, но она кивает. — Хорошо, но, Харпер, я сделана не из стекла. — Из стекла. Импортного стекла ручной выдувки, моя дорогая, — я целую ее в нос. — Пожалуйста, сделай, как я прошу, хорошо? — Хорошо. — Я зайду позже с обедом, хорошо? — Келс снисходительно улыбается мне. Я снова целую ее, потому что мне ненавистна мысль о разлуке с ней. — Увидимся позже. Когда я выхожу из ее кабинета, я вижу Брайана, сидящего за своим столом. Мы с ним обмениваемся взглядами, пытаясь понять, смущен ли кто-то из нас, или должен быть смущен, из-за моего вчерашнего срыва. — Спасибо за горячий шоколад, — он краснеет. Думаю, он смущен. Интересно, видел ли он когда-нибудь раньше обнаженную женщину? Может спросить? О чем я думаю? У него есть сестры, конечно, видел. — Не за что, — заикаясь отвечает он. — Чувствуешь себя лучше? — Я не почувствую себя лучше, пока не возьму этих детей на руки. На самом деле, я не почувствую себя лучше, пока не увижу, как Келс держит на руках наших детей, — это самая честная правда. — Не спускай с нее глаз, Брайан. — Не спущу. Я дарю ему подобие улыбки. — Уж постарайся. * * * Мой телефон жужжит, и я хватаю его, боясь, что это Келс. — Кингсли! — рявкаю я. Лэнгстон усмехается. — Ты всегда такая суровая? — спрашивает он. С тех пор, как произошли перемены, мои рабочие отношения с ним значительно улучшились. Они и раньше были неплохими, но теперь, когда я не работаю так плотно ни с одним из корреспондентов, я могу быть его правой рукой и доверенным лицом. По крайней мере, я думаю, что он готовит меня к этому. — Конечно, я же люблю свою работу, — отвечаю я с легким оттенком сарказма. — Рад это слышать, — отвечает он. — Зайди в мой кабинет. У меня есть для тебя задание. Я проделываю спринт к кабинету Лэнгстона и врываюсь в открытую дверь. Я нахожу его не за своим столом, печатающим на компьютере, как ожидалось, а сидящим на диване и разговаривающим с очень привлекательной молодой блондинкой. — Харпер Кингсли, ты знакома с Брендой Лоусон? Я пытаюсь игнорировать прекрасный обзор ее декольте, который я получаю, наклоняясь, чтобы пожать ее руку. — Конечно, мы встречались несколько раз. Бренда улыбается. — Приятно снова тебя видеть. Лэнгстон жестом указывает на стул. — Харпер, я хочу, чтобы ты продюсировала для нас первый сегмент Бренды. И я бы хотел, чтобы ты сегодня устроила ей тут экскурсию и представила остальным сотрудникам. О, это безумно понравится моей очень беременной, гормонально нестабильной супруге. * * * Первая остановка — офис Келс. Это хорошая демонстративная политика, потому что Келс теперь тут одна из главных. Это также полезно для семейной политики, потому что я хочу, чтобы она знала, что я не вызывалась добровольцем на это задание. И я не хочу быть сосланной в страну третьего мира, или например, спать на балконе. Я стучу по дверному косяку и жду, пока Келс пригласит нас войти. — Лэнгстон попросил меня представить тебе нашего нового корреспондента. Это Бренда Лоусон. Бренда, это Келси Стентон, наша ведущая. Келс встает и протягивает руку. — Очень приятно, мисс Лоусон. Добро пожаловать на борт. — Я так рада быть здесь. Особенно учитывая поддержку, которую я уже получаю, — по какой-то необъяснимой причине она одаривает меня лучезарной улыбкой. Я бросаю на Келс очень смущенный и озадаченный взгляд. Бренда оглядывает офис, и ее взгляд задерживается на фотографиях на книжном шкафу. Ах, да, наши свадебные фотографии. Спасибо тебе, Господи. Я хочу, чтобы эта маленькая девочка сразу поняла, что тут к чему. Келс бросает на меня взгляд, который можно описать только как хищный и собственнический. — Красивые, не правда ли? — вопрос адресован Лоусон, но пристальный взгляд остается на мне. Я воздерживаюсь от кошачьих интонаций. — Конечно, красивые. Ведь на них ты, — говорю я своим самым игривым тоном. Бренда стала заметно более подавлена. За что я очень благодарна провидению. — Мне нужно познакомить Бренду с другими корреспондентами. Увидимся за обедом, милая. Келс издает приятный низкий смешок. — Не опаздывай, Жеребчик. Я наклоняюсь и нежно целую Келс в щеку, поглаживая ее живот. Черт, я тоже могу быть собственницей. Эта женщина — моя. Эти дети — мои. В этом мире нет абсолютно ничего, что могло бы встать между нами. Мы выходим из офиса и направляемся к офису Сэма. — Как долго вы двое вместе? — наконец спрашивает Бренда. — На протяжении самого лучшего времени моей жизни. И мы повторяем знакомство с Сэмом. * * * Если бы я могла избежать этого офиса, я бы так и сделала. Я поставила его в графике нашего обхода на последнее место, после Кендры и даже Фрэнки. На самом деле, если бы я могла плюнуть здесь на ковер, я бы это сделала. — И, наконец, у нас тут Брюс Бартлетт. Это наш новый корреспондент Бренда Лоусон. Этот урод встает, разглаживает галстук и протягивает руку. — Добро пожаловать на борт, Бренда. Если я могу вам чем-нибудь помочь, дайте мне знать, — он смотрит на меня. — Но держу пари, ты уже предложила свои услуги, а, Кингсли? Я широко улыбаюсь ему, решив проигнорировать его идиотский комментарий. — Я хочу получить твой сюжет к концу дня, Брюс. У нас сжатые сроки, — выкуси, козел. — Хм, как скажешь, босс. Я знаю, что у тебя полно дел. Я могу взять часть из них на себя. — Нет, Брюс, просто делай свою чертову работу. А я буду продюсировать. — Держу пари, жена будет рада это услышать, — он берет папку и кассету. — Я иду в монтажный отсек. А вы двое, повеселитесь тут. Я улыбаюсь. Мне нравится выгонять его из его собственного чертового офиса. — Пойдем, Бренда, я покажу тебе твое новое место обитания. И я чертовски внимательно прослежу за тем, чтобы дверь в ее офис, пока мы обе там, была открыта. * * * — О, не спрашивайте у меня, я всего лишь ведущая, — ухмыляюсь я, отпивая свой чай. Два продюсера сюжета и Аарон смеются вместе со мной. — Да ладно тебе, Келс. Это в значительной степени твоя работа. — Неа. Я не собираюсь этого делать. Именно поэтому вам троим недоплачивают и вы перегружены работой. — Черт, разве она не права? — смеется один из продюсеров, делая глоток кофе. Раздается стук в мою дверь. Проходит всего мгновение, прежде чем Харпер просовывает голову внутрь. — Есть ли шанс оторвать тебя на обед? Я смотрю на своих коллег, подняв бровь. — Конечно, — Аарон встает, подмигивая мне. — Но не вини нас, если не сможешь вспомнить, в каком порядке эти фрагменты выходят в эфир, — добавляет он, направляясь к двери вместе с двумя продюсерами. — Винить тебя? Приятель, я буду считать тебя лично ответственным, — отшучиваюсь я перед тем, как они выходят из моего офиса. Харпер входит в кабинет с картонной коробкой в руках и пинком закрывает за собой дверь. — Пытаешься убедиться в том, что я получаю достаточно клетчатки? — я указываю на коробку. — Неа, — она ставит коробку на стол и направляется к моему шкафу, откуда достает одеяло, которое я держу там, чтобы прикрыть ноги, когда кто-нибудь включает кондиционер на режим «здесь холодно или ты просто рад меня видеть?». Харпер расстилает одеяло на полу, затем протягивает мне руку, помогая сесть и устроиться поудобнее. Она присоединяется ко мне и начинает распаковывать коробку. — Не знала, что вы с детьми хотели бы на обед, поэтому решила заказать всякого разного. — Надеюсь, туда попало что-нибудь вроде суши? Харпер широко улыбается. — О, еще как попало, — она протягивает мне белую коробку. — О, ты богиня, — мне не терпится посмотреть что там. Я какое-то время с удовольствием оцениваю свой обед, в то время, как Харпер протягивает мне пару палочек для еды. — Спасибо, что ты всегда все помнишь. — Полагаю, что это уже стало правилом. — Хм, да, так и есть, — я откусываю свой первый кусочек. О, это очень вкусно. — Как и правило «нечего пялиться на мою жену», которое вступило в силу сегодня утром. — Ну естественно, ты это заметила, — говорит она. — Заметила? Заметила?! Таблоид, да она практически слюни на тебя пускала. — Уверена, что слюноотделение у нее было из-за тебя, детка. Ты самая красивая в нашей семье. — Ага, только в данный момент я выгляжу как огромный воздушный шар. Нет, милая, она определенно строила тебе глазки. Такие огромные, давай-трахни-меня, постельные глазки. — Ты должна за это десять баксов, милая. И, если ты права, то она смотрит не на того человека. Потому что я девушка из разряда Жеребчик-однолюб. И я очень даже занята одной женщиной, — она машет своим обручальным кольцом у меня перед глазами. — Тебе лучше не отступать от этого убеждения. И я буду рада напомнить ей об этом, если понадобится. У твоей жены сейчас есть отвратительная, ревнивая черта характера размером в километр, — я ухмыляюсь, слегка подталкивая ее. — О, мне это нравится. За меня еще никто никогда не дрался. — Я тебя умоляю! Ты хочешь сказать, что никто из этих твоих барных шлюшек никогда не дрался за право пойти с тобой домой? Мне трудно в это поверить. Готова поспорить, что ты стала поводом для нескольких кошачьих драк. Она наклоняется и целует меня в висок. — Это борьба из-за меня. А не за меня. Большая разница, детка. Именно поэтому ты — любовь всей моей жизни. — Что ж, дорогая, если тебе от этого станет легче, то сегодня я иду в салон, чтобы подпилить ногти поострее. Думаю, они подойдут и для того, чтобы выцарапать ей глаза, и чтобы пустить кровь во время родов. Двойная выгода, — я делаю небольшое царапающее движение пальцами. Она почти давится своей едой, когда начинает смеяться. — Да-да, сейчас это кажется тебе забавным. Ты просто подожди, — я наклоняюсь и легонько целую ее, а затем предлагаю ей немного васаби. — Хочешь попробовать еще раз, Таблоид? Она берет крошечный кусочек острой горчицы и съедает его. Те отвратительные хот-доги, которые она ест, должно быть, окончательно убили ее вкусовые рецепторы. Она продолжает покусывать мои пальцы, медленно двигаясь вверх по ладони к запястью. О, это так приятно. Я тянусь к ней и целую ее, давая понять, что мы могли бы сказать Брайану, что у нас сейчас будет видео-конференция. Харпер понимает мое намерение, и я уже собираюсь объявить вслух об этом замысле, когда она отстраняется. Харпер делает глубокий вдох и качает головой. — Нет. — Нет? Нет? В смысле «нет»? — Нет. Ты слышала, что сказал доктор Дуги. О, да, я его прикончу. — Кевин сказал «может вызвать» и ближе к сроку. До этого момента еще как минимум восемь недель. Восемь недель, Таблоид. Ты хочешь сказать, что мы останемся без этого на восемь недель? Она стонет и опускает голову. — Келс, ты знаешь, через что я прошла прошлой ночью? Я думала, что потеряла тебя, потеряла Бреннан и Колина. Никогда раньше за всю свою жизнь я не испытывала такой боли. Хочу ли я заняться с тобой любовью прямо сейчас? Больше, чем ты думаешь. Но боюсь ли я, что с вами троими что-нибудь случится? Больше, чем ты думаешь. Я делаю глубокий вдох, улыбаюсь и глажу ее по щеке. Как я могу с этим спорить? — Спасибо тебе за то, что ты так сильно любишь нас, — я наклоняюсь и утыкаюсь носом в ее ухо, прежде чем слегка прикусить его. — Но ты ни за что не выдержишь восемь недель. * * * Меня снова вызывают в офис Лэнгстона. Я осторожно заглядываю внутрь, опасаясь обнаружить еще одну роскошную блондинку, которая будет смотреть на меня как на один большой кусок кошачьей мяты. Лэнгстон жестом приглашает меня войти и указывает на стул напротив себя. — Садись, Харпер, у меня есть для тебя интересное предложение. Это может быть хорошо, а может быть и плохо. Я сажусь. И жду. — Мне позвонили из Высшей школы журналистики Колумбийского университета. Они хотят, чтобы кто-то из наших присоединился к дискуссии, которую они проводят на тему «Стремление к сенсациям в журналистике и насилии в США» на следующей неделе. Я думаю, что ты, особенно учитывая твое прошлое, могла бы стать идеальным кандидатом для дискуссии в такой тематике. Она будет в следующий вторник. Хочешь поехать? Черт, конечно да. Мне, наверное, столько же лет, сколько среднестатистическому студенту в этой школе, но так уж случилось, что я реально занимаюсь тем, о чем они мечтают. Я не только работаю в этой отрасли, но и приближаюсь к вершинам своей карьеры. Я улыбаюсь. — Я буду счастлива выступать там. Лэнгстон откидывается на спинку стула и потирает подбородок. — Я так и подумал. Всегда приятно быть успешной, да? Мы легко смеемся вместе. Он хорошо меня понимает. — Я надрывалась со всей дури, чтобы оказаться здесь, и я так же надрываюсь, чтобы здесь остаться… Мой исполнительный продюсер перебивает: — И ты будешь надрывать свою задницу, чтобы однажды уйти отсюда. Быть говорящей головой на конференциях — хороший способ улучшить свое резюме, это точно. Профессор Лоус проводит форум, вот ее номер, — он протягивает мне листок бумаги с написанной на нем информацией. — Оторвись там. — Спасибо, босс. * * * — Да, мне это нравится. Более динамично. Темп стал лучше, — я переворачиваю страницу, чтобы посмотреть, какие еще изменения были внесены в сценарий. — Просто мне показалось разумным поставить новый сюжет Кендры перед сюжетом Брюса. Они как бы дополняют друг друга, — Том Андерсон, продюсер-новичок, облокачивается на стол. — Не вздумай говорить это при Кендре, — подшучиваю я. Какое-то мгновение он смеется вместе со мной, затем внезапно замолкает, заглядывая мне через плечо. Я поворачиваюсь и вижу Брюса. Я делаю над собой огромное усилие, чтобы подавить стон. Он вел себя не иначе, как самая большая заноза в моей заднице с тех пор, как я заняла это место. — Приветики, Келс. — Брюс, — я смотрю на Тома и закатываю глаза. Ему быстро удается сдержать ухмылку. — Итак, Келс, — Брюс двигается ближе. — Ты сделаешь так, чтобы я выглядел красавчиком на этой неделе? — Ну, Брюс, — я поворачиваюсь, одаривая его своей самой неискренней улыбкой. — Кто-то же должен быть в силах это сделать. — О, Келси, твои слова ранят меня, — его сарказм просто на высоте сегодня. — Надеюсь, это рана в голову, — я тоже могу быть саркастичной. — Ты бы приберегла свои коготки для тех, кто действительно заслуживает этого. Я делаю глубокий вдох. — Что ты хочешь этим сказать, Брюс? — если я кажусь уставшей от него, то это потому, что так оно и есть. — Ты уже познакомилась с Лоусон? — он похож на кота, который проглотил канарейку. Я надеюсь, он подавится костями. — Да. Харпер первым делом привела ее ко мне в офис, поскольку я ведущая шоу и все такое. — Она положила глаз на… — На любого, кто, по ее мнению, может продвинуть ее по карьере. Если ты правильно разыграешь свои карты, то это можешь быть ты. Похоже, она достаточно глупа, чтобы клюнуть на твое собачье дерьмо. — Если она раньше не найдет продюсера, который согласится трахнуть ее первым, — он поправляет галстук. Какой отличный галстук. Довольно удобный, чтобы можно было просто протянуть руку и задушить его им. — Я сомневаюсь, что Жак сможет оставаться трезвой достаточно долго, чтобы вникнуть в суть дела. А если ты хотя бы подумываешь намекнуть, что Харпер интересуется ею, я предупреждаю тебя сейчас, заткнись на хрен, или я сделаю твою жизнь невыносимой. Как ты отнесешься к тому, чтобы освещать «Национальный конкурс правописания» до конца своей карьеры? Или, может быть, делать репортажи о мусорных баржах на Ист-Ривер? Хотя, ты явно привык к тому, что тебя окружает мусор. Я видела женщин, с которыми ты встречаешься. Он ухмыляется мне. Не делай так, Брюс. Мне не нравится, когда ты так делаешь. — Я серьезно, Брюс. Даже не вздумай попытаться напакостить Харпер, потому что, если ты это сделаешь, я сам порежу тебя на мелкие кусочки. Видишь ли, я уже давно в этом бизнесе. Я богата, у меня есть власть и связи, и я позабочусь о том, чтобы твое тело никогда не нашли. Мой отец был последним человеком, который видел Джимми Хоффу живым. — Поцелуй меня в жопу, сука. — Ни за что, даже чужими губами. А теперь сделай правильный жизненный выбор и свали отсюда. Боже, Брайан никогда не простит мне, если Брюс это сделает. * * * Харпер широко улыбается мне, когда я засовываю полтинник в банку для штрафов за ругательства на кухне. Я делаю это, все еще ругаясь и наливая себе стакан сока. — Кто тебя так выбесил? — хихикает она. Я поворачиваюсь и свирепо смотрю на нее. — Твой любимый корреспондент. — Чего это он вдруг стал моим? И что Брюс сделал на этот раз? — Он вел себя, как обычно — как придурок. Я предложу отправить его на дно Гудзона в бетонных ботинках, если он будет продолжать трепать своим отвратительным ртом. — Ты знаешь людей, которые могут это сделать? — я замечаю ее глазах какой-то странный блеск. — Конечно, — я беру свой сок и направляюсь в гостиную. Харпер тоже прихватывает какой-то напиток и следует за мной. — Хочешь сказать, ты таких не знаешь? Ты плохо делаешь свою работу, Таблоид. — Ну, простите. Я предпочитаю убивать медленно и мучительно. Мы устраиваемся на диване. Я скидываю туфли и кладу ноги на кофейный столик. — А я предпочитаю мгновенное удовлетворение, — я бросаю на нее взгляд. — К слову об этом. Расскажи мне что-нибудь связанное с сексом, чего ты никогда не пробовала. Интересно, сильно ли щиплет клюквенно-малиновый сок, когда выходит у тебя через нос? Харпер кашляет и немного задыхается, прежде чем посмотреть на меня. — Откуда вдруг такой вопрос? — Я хочу знать, потому и спрашиваю. Итак? — Я никогда не спала с мужчиной. — Не много потеряла. — Правда? — она заинтересованно наклоняется вперед. — Расскажи мне об этом. Я внимательно вглядываюсь в ее лицо и решаю, что это искренний интерес. — Ладно. Как ты знаешь, мы с тобой обе никогда не терпим неудачу в достижении нашей конечной цели. Оооо, вот он, этот надменный смешок. — О да. — Иногда у мужчин на уме только одна цель, и обычно в нее не входит их партнерша-женщина. Когда так происходит, ты вынуждена имитировать. А я ненавижу имитировать. — Chér, со мной тебе никогда не придется имитировать. Даю гарантию. — О, я знаю, Жеребчик. Ты регулярно доказываешь это. Снова, снова и снова, — я отпиваю свой сок. — Но в свое время я поняла, по крайней мере, в случае с Беном, что его самолюбие сильно страдало, если он не думал, что он самый офигенный каждый раз. Я устала от этого. Я уверена, что не все мужчины такие, но мне не хватало и других вещей — нежности и заботы. При этих словах, она тянется вперед и очень нежно целует меня в губы. — Да, вот об этом я и говорю, — слегка поддразниваю я, беря ее за руку. — Итак, ты не ответила на мой вопрос. — Ответила. Я не спала с мужчиной. Или бараном. Просто к твоему сведению. Я смеюсь. — Рада это слышать. Ладно, если опустить весь домашний скот, чего еще ты никогда не делала? — Ты знаешь, что я не люблю всякие игрушки. Но, если ты спрашиваешь, чего я никогда не делала, но хотела бы попробовать… ну… — Ну? — о, я не могу дождаться, когда услышу это. Она краснеет. — Ну… знаешь… это как-то глупо. — Да ладно тебе, Харпер, вот уж никогда не подумала бы, что ты такая скромняшка. Как ты можешь стесняться меня? Я знаю каждый сантиметр твоего тела, в некоторых местах я даже оставила следы от своих зубов. — Во всех местах, я полагаю, — поправляет Харпер. — Но ролевые игры… Этого я никогда ни с кем не делала. Ого, а вот это интересно. — Почему нет? — Думаю, потому что я с самого начала играла с ними. Это казалось излишним. И это потребовало бы доверия. Я никогда не доверяла ни одной из женщин, с которыми спала, до тебя. Я киваю. Это правда. Для этого действительно требуется полное доверие. — Ты доверяешь мне? Полностью доверяешь? — Почему мне кажется, что это вопрос с подвохом? — я могу точно сказать, что она шутит надо мной. — Я доверяю тебе свою жизнь, Келс. И свое сердце. Я протягиваю руку и запускаю ладонь под ее рубашку, стараясь при этом задеть все самые интересные места. — А твое тело? — у меня такое чувство, что если бы ее тело могло ответить за нее, я знаю, каким был бы ответ. Она стонет, закрывая глаза и не прося меня убрать руку. — Боже, да. — Хорошо. Я буду иметь это в виду, — я убираю руку и хватаю пульт от телевизора. — Итак, Таблоид, чем ты хочешь заняться сегодня вечером? Поскольку мы не будем заниматься сексом в течение следующих восьми-десяти недель, нам придется найти себе другое развлечение в свободное время. — Чертов Парчизи. И ты злая женщина, — она с надеждой смотрит на меня снизу вверх. — Так ты думаешь, что если мы сделаем это сегодня, то ничего плохого не будет? (Parcheesi — настольная игра, в которой игроки по очереди кидают кубики и передвигают свои фигурки. Задача первым добраться от старта до финиша. В ходе игры другие игроки в разных ситуациях могут откинуть тебя с занятой тобой ячейки на старт, и тебе придется начинать все сначала. Часто играют с алкоголем, в этом случае, когда тебя скидывают с занятой позиции, или ты скидываешь другого участника, вы выпиваете - прим. пер.) — О, я в этом уверена. Но это же ты заявила, что не хочешь рисковать после того, что сказал Кевин, — я отпиваю свой сок и делаю очень драматичный глубокий вздох, медленно выдыхая. — Это был твой выбор, но я его уважаю. Она сурово прищуривается. — Не начинай то, что не собираешься заканчивать. — Я ничего не начинаю. Я просто задала тебе вопрос. — Ты совершенно очевидно что-то начинаешь. И — серьезно, если ты думаешь, что все в порядке — тогда ты знаешь, чем я хотела бы заняться сегодня вечером. — Ой, не имею ни малейшего представления, — поддразниваю я. — И я уверена, что все в порядке, но сегодня ты ничего не получишь, — я одариваю ее злобной ухмылкой. — О, серьезно? Что ж, тогда ты многое потеряешь. Я тихо смеюсь. — Я готова пожертвовать этим. Кроме того, у меня есть одна задумка, и мне нужно время, чтобы привести ее в исполнение. Харпер наклоняется и шепчет что-то мне на ухо, затем слегка покусывает его. Я хихикаю и убираю ухо от ее губ. У меня прекрасная сила воли, когда мне это нужно. К счастью, мне это нужно не очень долго и не очень часто. — Нет, Таблоид, даже не мечтай. Она немного ворчит, но понимает, что я совершенно серьезна. — Хорошо, тогда как насчет просмотра какого-нибудь фильма и обнимашек на диване? — Пообниматься можно. Просто подожди до завтра, Таблоид. Если бы на тебе были носки, их бы сдуло как ветром. * * * Я смотрю на себя в зеркало. Чувствую себя совершенно нелепо, но наряд, скажем так, интригующий. Я выгляжу как персонаж из старого фильма Эррола Флинна. Это что-то вроде пиратского образа. Делая очередную попытку натянуть на себя черные ботфорты до бедер, я не уверена, что хочу знать, где, черт возьми, Келс раздобыла этот костюм и какие у нее на него планы. Стоп, беру свои слова обратно. Я не хочу знать, где она это взяла. Но я определенно хочу знать, какие у нее планы на этот наряд. И на меня. Сегодня утром меня выпроводили из дома очень рано и велели развлечь себя какими-нибудь увлекательными играми в парке. Перспектива звучит развратненько, но нас самом деле таковой не является. Ну, по крайней мере, больше не является. Я знала, что Келс имела в виду всего лишь баскетбол. Когда я вернулась домой, вход в гостиную был закрыт занавесками, и мне было велено не заходить туда. Затем мне вручили эту коробку, отправили в душ, после чего я должна была переодеться. Это даже немного пугает. Немного. Брайан даже забрал Кама и уехал к Дагу, так что нас никто не будет отвлекать. У меня такое чувство, что моя любимая жена намерена сделать со мной какие-то очень злые вещи. Боже, я на это надеюсь. На самом деле, это даже забавно. До Келс я занималась сексом потому, что мне это нравилось. Много. Это весело, нельзя отрицать этот факт. Но с Келс я хочу большего. И я никогда не разочаровываюсь. Я думаю, это потому, что я знаю, что Келс хочет и ожидает от меня большего, чем женщины, с которыми я спала раньше. Она ожидает, что я буду рядом утром, когда она проснется. Она ожидает, что я буду рядом через пятьдесят лет. Ни одна другая женщина никогда не ожидала, что я задержусь у нее чуть дольше, чем пока восстанавливается мое дыхание. И я очень редко это делала. Даже сейчас, когда я поправляю широкий черный пояс, который охватывает мой живот, разделяя очень узкие брюки кремового цвета и белую шелковую пиратскую рубашку, я знаю, что независимо от того, какую игру она приготовила для нас сегодня вечером, я буду здесь завтра утром и каждый день до конца моей жизни. Это приятное чувство. Она хочет меня не только ради физического удовольствия, которое я ей доставляю. Я определенно счастливая женщина, учитывая все, что произошло. Многие женщины вроде Келс никогда бы не рискнули завести что-то серьезное с кем-то вроде меня. Мне были даны четкие инструкции насчет того, что не следует надевать под костюм, и я задаюсь вопросом, стоит ли мне затянуть завязки спереди, которые удерживают рубашку хоть немного закрытой. Нет, я думаю, это будет не самым лучшим решением. Полагаю, Келс хочет, чтобы все было открыто так, как было задумано. Рубашка распахнута почти до пупка, завязки держат ее достаточно закрытой, чтобы это выглядело соблазнительно. Что я говорю? Соблазнительно? Этот наряд, если разобраться, почти порнографичен. Такой наряд, который ты надеваешь, когда точно знаешь, что сегодня у тебя будет хороший трах. Спасибо, Господи! Так, последние штрихи. Единственная серьга. Думаю, без этого атрибута невозможно быть хорошим пиратом. Черная кожаная повязка для волос, позволяющая им свободно струиться по спине. И, конечно же, черные кожаные перчатки с прикрепленными к ним рукавицами, доходящими мне до локтей. Боже, Келс, ты действительно умеешь создавать образы. Ты определенно делала это раньше. Не думай об этом, Харпер. Это сведет тебя с ума. Я взрослая девочка. И я выиграла, выиграла, выиграла. Думаю, я готова. Интересно, когда меня позовут? Может мне стоит самой пойти посмотреть? Келс сказала, что я не могу заходить в гостиную, но она не говорила, что я не могу выходить из спальни. Когда я выхожу в коридор, часть меня чувствует себя по-настоящему глупо, а другая часть — по-настоящему возбуждена. Но в моем мире возбуждение каждый день побеждает чувство неловкости. Да, хорошо, не было же никакого правила запрещающего очень медленно проходить мимо гостиной и пытаться выяснить, что происходит за занавеской. — Ты можешь войти. Как могут три слова вызвать мурашки у меня по спине? Моя рука медленно скользит по занавескам, пока пальцы не находят зазор в ткани, и я делаю шаг вперед. Наша гостиная несколько видоизменилась. Сейчас она похожа на пиратское логово. Масляные лампы и свечи придают ей мягкое оранжевое свечение, а большую часть освещения обеспечивает камин. Я ищу взглядом сундук, наполненный золотом, и попугая. К счастью, птицы здесь нет. Перед камином на полу — кровать, сделанная из нескольких плотных одеял и больших пушистых подушек. С одной стороны от нее выстроились подносы с едой. Я знаю, что на моем лице расплывается огромная глупая улыбка, когда я засовываю большие пальцы за ремень и осматриваю все это, впитывая в себя образы. Прямо в центре кровати на полу лежит Келс, на лице у нее едва заметная улыбка. Внимательно прислушавшись, я слышу, как на заднем плане очень тихо воспроизводится какой-то компакт-диск со звуковыми эффектами. Я слышу очень тихие крики чаек, шум прибоя и легкий ветерок, дующий сквозь кроны деревьев. Это звук спокойного тропического пляжа. Если я закрою глаза, то почти почувствую, как ветерок врывается в окно. Теперь я чувствую запах благовоний, которые зажгла Келс. Это вызывает еще одну дрожь, пробегающую по моему позвоночнику с такой силой, что мне приходится физически стряхнуть ее. Я продолжаю слушать, потому что теперь я еще слышу звуки вдалеке, похожие на барабан какого-нибудь племени и их пение. Эти звуки немного тише, чем шум прибоя, что указывает на то, что наше убежище должно находиться на достаточном расстоянии от любой маленькой деревушки, которая находится где-то недалеко от нас. Так, так, так, Келс. А у тебя богатое воображение. Ей удалось пробудить все мои чувства. Моя кожа готова сорваться с тела и рвануть прямо к Келс, чтобы она поиграла с ней. Я открываю глаза. А еще я могу отправить туда и остальную часть себя, чтобы она тоже могла хорошо провести время. — Келс… — тихо говорю я, не желая сбивать настрой. Она немного приподнимается, слегка склоняет голову набок, и с самым искренним выражением лица, которое я когда-либо видела, спрашивает: — Кто? О, теперь до меня дошло. Она не сказала и пяти слов, едва встретилась со мной взглядом и ни разу не прикоснулась ко мне, а я уже так возбуждена, что едва могу думать. Я подхожу на пару шагов ближе, и Келс встает на колени, склоняя голову, затем поднимает ее настолько, чтобы застенчиво улыбнуться мне и подмигнуть. — Госпожа… О да, в туже секунду, когда она дотронется до меня, я просто воспламенюсь. Пуф! Превращусь в маленький огненный шарик. Внезапно у меня пересыхает во рту. Должно быть, она видит, как я борюсь с собой, поскольку в ту же секунду протягивает мне серебряный кубок, полный вина. Клянусь, она продумала все до мелочей. Я замечаю, что ее руки очень неплотно связаны красной лентой. Я делаю то, что сделал бы любой хороший пират: просовываю под нее мизинец свободной руки и тяну на себя. — Что это? — Узы, которые вы должны снять, если хотите освободить меня, госпожа. — А если я не хочу? — Думаю, я смогла бы лучше услужить вам, если бы была свободна. Она слегка двигается вперед и проводит всем своим телом и руками вверх и вниз по моей ноге. Ее ладонь касается внутренней стороны моего бедра и остается там, позволяя мне прийти к собственному заключению. Это определенно лучше любого наркотика из всех, что я когда-либо пробовала. Я наклоняюсь и тяну за ленту, позволяя ей развязаться и упасть на пол. Одна рука Келс остается зажатой у меня между ног, а другая поднимается к моей заднице и поглаживает ее, прежде чем переместиться вперед к пряжке моего ремня. — Можно мне, госпожа? — Пожалуйста, сделай это, — я провожу рукой по ее волосам, делаю глоток вина и наблюдаю, как она очень медленно расстегивает и снимает ремень. Она пытается убить меня. В этом случае ей не понравится, когда она узнает, что моя страховка не будет выплачена, если меня найдут с широкой улыбкой на лице и большей частью пиратского костюма, оставшегося на моем теле. Я наблюдаю, как она отбрасывает ремень в сторону. Затем она берет меня за руку и тянет вниз, на кровать рядом с собой. — Вы, должно быть, проголодались, — она предлагает мне клубнику еще до того, как я успеваю ответить. Ни на секунду не прерывая зрительного контакта с ней, я беру ягоду вместе с кончиками пальцев Келс в рот. Я вижу ее дрожь. Келс медленно убирает пальцы и протягивает мне еще одну ягоду. Съев ее, я нежно кладу руку Келси на шею и притягиваю к себе для поцелуя. Предполагаю, что в игре, в которую мы играем, это разрешено. Похоже, она отвела мне здесь роль хозяйки. Хорошо, что мы обе знаем, кто тут на самом деле главный. И она чертовски хороша в этом. Поцелуй медленный и глубокий, и это одно из самых эротичных ощущений, которые у меня когда-либо были. Она ни капельки не сопротивляется, даже когда я становлюсь более требовательной и настойчивой. Она полностью подчиняется мне. Это заставляет мое желание разноситься дальше, быстрее и горячее по всему моему телу. Она стонет в ответ на мой поцелуй и присоединяется ко мне в его интенсивности. Ее руки скользят вверх и вниз по моей рубашке спереди. Одна ладонь останавливается на ткани прямо над затвердевшим соском, который последние десять минут умолял ее уделить ему внимание. Ногтями другой руки Келс начинает слегка царапать кожу, доступную ей между шнуровок. В конце концов мне приходится оторваться от нее, чтобы глотнуть воздуха. Она что, умеет дышать через уши? Моя голова откидывается назад, и я хватаю ртом воздух. — Боже… — Как, — она медленно начинает покусывать мою шею, продолжая массировать мое тело, — могу я услужить вам, госпожа? Кроме как сорвать с меня этот костюм и делать со мной, что захочет? — Сни… Я… Мне… — очевидно, сейчас мне недоступна способность говорить и дышать одновременно. — Сапоги, — умудряюсь выдавить я, заикаясь. Она улыбается, запечатлевая нежный поцелуй на моих губах, прежде чем начать стягивать с меня сапоги. Ей требуется меньше времени, чтобы их снять, чем мне потребовалось, чтобы надеть. Ее руки горячие даже через ткань брюк, которые на мне надеты. Ее ногти царапают мои ноги, поднимаясь вверх, затем ладони опускаются на бедра. Она начинает массировать их, медленно двигаясь вверх и вниз. — Вы довольны? — О, очень, — я медленно киваю, наблюдая, как отблески камина танцуют на ее коже. — Может быть, массаж? — предлагает она, протягивая руку за бутылочкой масла. Я наблюдаю, как Келс наливает его в маленькую чашечку и ставит рядом с огнем, чтобы оно разогрелось, прежде чем она нанесет его на мою кожу. Затем она снова поворачивается ко мне. — Разумеется, нам придется снять с вас эту одежду. Я с трудом сглатываю. — Разумеется, — я начинаю расстегивать пуговицу на брюках, но Келс отталкивает мои руки. — Это моя работа, госпожа. Она не сдерживает хихиканья когда из моей груди вырывается долгий, глубокий стон, а я просто падаю обратно на подушки. Если я буду наблюдать, как она это делает, я умру. Точно знаю, что так и будет. Она оттягивает каждую пуговицу, освобождая ее от петли, позволяя при этом своей руке скользить между тканью и моей кожей. Она ласкает мои бедра, медленно двигаясь из стороны в сторону. Я чувствую, как ее пальцы движутся очень близко к точке невозврата. Продолжай в том же духе, chér, и мы забудем о массаже. Я пытаюсь удержать бедра на кровати, но у меня ничего не выходит. Как похотливое животное, которым я и являюсь в данный момент, я просто взреву, если не получу удовлетворения в ближайшее время. Она берется за брюки, стягивает их вниз, а затем отбрасывает в сторону. Я заметила, что она, кажется, заводится, когда я одета выше пояса. Это странная маленькая причуда, но, эй, если ей это нравится, то кто я такая, чтобы спорить? Мое тело уже действует самостоятельно, наплевав на разум, и я удивлена и даже шокирована, когда чувствую свою руку на ее макушке, направляя ее туда, где она нужна мне больше всего. Обычно я стараюсь не быть такой требовательной, но сегодня все по-другому. Она дала мне разрешение так делать, и я буду так делать. — О да… — я задыхаюсь, когда она выполняет мою нежную просьбу и начинает медленное исследование своим ртом у меня между ног. Сначала я чувствую мягкость ее губ на внутренней стороне своих бедер. Затем зубы и губы нежно прикусывают мою кожу. Я хочу — нет, зачеркиваем — мне нужно быть обнаженной. Я стягиваю рубашку через голову, и она летит через всю комнату. Пытаясь сосредоточиться и отдышаться, я ловлю ее взгляд, и игра окончена. И снова я — всего лишь масса трепещущей плоти. Интересно, звучит ли мой голос так же беспомощно, как я себя чувствую, когда я падаю с той вершины, до которой она меня доводит? Я знаю, что она всегда рядом, чтобы остудить и успокоить меня, и этот раз ничем не отличается. Вскоре я оказываюсь в ее объятиях, и она целует меня в лоб и макушку. Она что-то шепчет мне, большую часть слов я едва слышу. Однако одна фраза всегда звучит четко и ясно, и этот раз ничем не отличается. — Я люблю тебя, — шепчет она. Я не могу ответить, но она знает почему, и все понимает. Это лучшая часть ее любви ко мне. Она понимает. <гаснет свет>