Под Прицелом / Exposure (Сезон 3)

— Кингсли, — бурчу я в телефон. Я даже не утруждаю себя тем, чтобы поднять трубку. Мне нужны обе руки, чтобы закончить просмотр этих записей. Я убью Брюса. Клянусь, он все делает через одно место только для того, чтобы свести меня с ума. — И как сегодня поживает моя любимая невестка? Моя голова резко поднимается и я смотрю на телефон. — Мэтт? — У тебя есть какие-то другие тести? — Ммм… нет… — но до сих пор у меня также не было никого, кто называл бы меня невесткой. — Что случилось? — У меня давление зашкаливает. Угадай, кто только что вышел из моего кабинета. Я чувствую холод даже отсюда. Вздрагиваю. — Ледяная королева? — Во всей своей морозной красе. Хорошая новость в том, что у меня в руках негативы фотографий. Что ж, я надеюсь, что это те самые фотографии. Я… попросил свою секретаршу быстро взглянуть, чтобы убедиться, что это фотографии Келс. Мне нужно, чтобы ты подтвердила, что это «те самые» фото Келс. Я бы предпочел не смотреть на них. Есть некоторые вещи, которые отец предпочел бы не знать о своей дочери. Я не могу не рассмеяться. — Уверена, что прочувствую это в полной мере через несколько лет. — О, да. Так может, вы с Келс приедете к нам на выходные? Аманда и Клэр тоже будут рады вас видеть. Клэр сейчас повсюду ползает и заставляет нас скакать вокруг нее. Ты могла бы поскакать вместе с нами. Это будет хорошей практикой для тебя. И мы обязательно сыграем пару партий в гольф. Ты должна дать мне шанс отыграться. Хм, держу пари, Келс была бы не прочь провести приятные выходные в Хэмптоне. — Мне придется спросить жену, но, я предполагаю, что мы приедем. — Отлично. — Мэтт, сколько я должна тебе за негативы? — Это самая забавная часть всего этого. Они обошлись мне и близко не так дорого, как я предполагал. Похоже, ей отчаянно нужны наличные. Ты случайно не знаешь, как так случилось, что ее банковские счета заморожены, м? — Кто, я? — я могу изобразить невинность, когда захочу. — Я продюсер новостей. Ты — банкир, у которого не мало друзей на высоких постах, помнишь? — Точно, — он слегка прочищает горло. — Ну, тот, кто несет за это ответственность, реально натянул ей стринги на промежности. — О, большое спасибо за этот яркий зрительный образ. — Как поживают моя дочь и внуки? — У тебя замечательные внуки. А твоя дочь — капризная, вредная женщина, которая жаждет самой невообразимой еды в самое неподходящее время ночи. Но я люблю ее и не променяла бы ни на что на свете. * * * Пришло время признаться Келс и рассказать ей о моей кампании, развернутой против ее матери. Особенно учитывая сегодняшний звонок Мэтта. Честно говоря, я не просто немного обрадовалась, услышав, что ее банковские счета были таинственным образом заморожены. Быстрый звонок Хейворду подтвердил, что именно он стоит за этими неудобствами. Конечно, через день или два эта проблема будет для нее снята. Но до тех пор, ей придется унижаться и просить Мэтта о помощи. Бьюсь об заклад, моему тестю понравилось читать ей морали, когда она приходила выпрашивать доллары. Я нахожу Келс работающей над сценарием предстоящей передачи. — У тебя найдется пара свободных минут? Она поднимает голову, смотрит на меня и улыбается с выражением, которое я могу описать только как полное обожание. В ее присутствии у меня немного подкашиваются колени. Боже мой, я никогда и подумать не могла, что любовь может творить такие вещи с людьми. — Для тебя? Всегда. С этим приглашением я вхожу, закрываю за собой дверь и подзываю Келс к дивану. Мы прижимаемся друг к другу, что является для нас обычным действием на любом диване. Моя рука скользит под ее блузку и ложится на живот. Я чувствую, как Коллин или Бреннан дают мне «пять» в знак приветствия. — Я должна кое в чем тебе признаться. Меня подбадривает тот факт, что это не вызывает никакой реакции, кроме удовлетворенного хмыканья. — В чем? — наконец спрашивает она. — Твоя мать побывала на студии на прошлой неделе. В тот же день мы получили твои прекрасные фотографии, — я легонько глажу Келс по руке, лениво играя с пушистыми волосками, покрывающими ее кожу. — Похоже, она — источник, предоставивший их. Я не знаю, как они к ней попали, Медведь выясняет это для нас, но это точно была она. — Моя мать? Полагаю, следующим шагом будет ее участие в выпуске о родителях телеведущих. Я смеюсь над абсурдностью этого предположения. Однажды, когда я буду заниматься благотворительной деятельностью, я сделаю пожертвование зоопарку Одюбон в Новом Орлеане в виде экзотического животного, от имени матушки Стэнтон. Мне только нужно выяснить, какие виды поедают своих детенышей. — Это, может, и не такая уж плохая идея. Хотя, готова поспорить, что она не захочет присутствовать там вместе с тобой. — Правда? Почему? — Келс откидывается назад в моих объятиях и внимательно изучает меня. — Это здесь начинается часть с признанием? Я киваю. — Ага. Ты ведь знаешь, что твои гормоны в последнее время немного вышли из-под контроля? — я невероятно великодушна в этой оценке, и я думаю, что моя девочка это знает. Она кротко кивает, в ее зеленых глазах мелькают искорки веселья. — Ну, у меня, похоже, тоже с ними не все в порядке. Насколько я знаю, ты уже это заметила. Похоже, я превратилась в один сплошной огромный, ходячий и говорящий механизм, с единственной вшитой программой — защитить тебя и детей любой ценой в любое время. На самом деле, Брюсу чертовски повезло, что он все еще дышит самостоятельно. Келс фыркает. — Это правда. Но вернемся к нашей главной теме. — Итак, после того, как твоя мать нанесла мне тот небольшой визит, я решила, что лучше всего бороться с огнем — ответным огнем. — О, нет, — она горестно качает головой. — Что ты сделала? — Ну, я всего лишь скажу, что в следующий раз, когда матушка Стэнтон вернется из своей поездки в Европу, я могу практически гарантировать, что ее обыщут с раздеванием до гола. Келс взрывается смехом. Она задыхается, согнувшись пополам и держась за живот. На мгновение я забеспокоилась, увидев, как по ее щекам текут слезы. Однако выражение ее крайнего восторга удерживает меня от вызова скорой помощи. — О боже мой! — наконец выдавливает она. — Скажи мне, что ты шутишь! — Неа. Похоже, ее имя попало в список подозреваемых в контрабанде. — Наркотиков? Я улыбаюсь. — Да нет, ничего настолько серьезного. Всего лишь растения и экзотические животные. Но им все равно придется обыскать ее полностью. Ты ведь слышала, что только на прошлой неделе на таможне поймали парня, у которого в трусах было десять рептилий. В буквальном смысле. — Люди совсем сошли с ума. — Точно. А значит у нас всегда будет работа. Келс потирает живот, я полагаю, чтобы успокоить двойняшек после ее последней вспышки хохота. — Что еще ты с ней сделала? О, мне это нравится. Что я сделала? Да не так уж и много. Однако, вместе с Жераром, Мэттом и Хейвордом, мы превращаем жизнь матушки Стэнтон в медленное путешествие в ад. — Возможно, ее недвижимость выставлена на продажу. И она «отчаянно ищет Сьюзен», судя по статусу в ее личном кабинете в Village Voice. — Нет, ты не могла этого сделать! — Одинокая белая женщина в возрасте ищет молодую белую женщину для интрижки, возможно, большего. Вам нравятся изысканные рестораны, опера и музеи? Вам нужен кто-то, кто знает, как быть сдержанным, но хорошо относиться к своей женщине? Если да, позвоните мне. — Ты дала ее домашний номер телефона? — Неее, ее рабочий номер. Я подумала, что ее помощнице тоже понравится послушать некоторые предложения. — Что еще? — А этого мало? Келс приподнимается и целует меня в подбородок. — Таблоид, я тебя знаю. Ты никогда ничего не делаешь наполовину. Я предполагаю, что это только верхушка айсберга. Я права? Моя девочка знает меня, это уж точно. — Как много ты хочешь знать? Она закрывает глаза. — Вот и ответ на мой вопрос. — Давай просто скажем, что если твоя мать — «Титаник», то я — тот кусок льда, который ее потопит. — Зачем, Харпер? Я имею в виду, она, конечно, самая большая сука в этой вселенной, но зачем тратить время своей жизни, чтобы сделать ее жизнь ужасной? Полагаю, она заслуживает того, чтобы знать. Заслуживает правды больше, чем удобной или продуманной лжи. Заслуживает того, чтобы знать, что на самом деле представляет собой женщина, которая осмеливается называть себя семьей моей девочки. — Она переступила черту, Келс. Во время своего короткого визита ко мне она сказала мне забрать двойняшек и бросить тебя. Воцаряется ошеломленная, болезненная тишина. Я предполагаю, что Келс задается вопросом, что я на это ответила. — Я сказала ей, чтобы она пошла нахер. А еще я сказала, что каждый день молюсь всем богам, чтобы ты никогда не покидала меня. И что я благословляю тот день, когда ты появилась в моей жизни. Если у меня и есть хоть одна мечта, которая реально сбылась в моей жизни, я так благодарна, что это ты, Келси Диана, — я целую ее волосы и прижимаю к своему сердцу. * * * — Добро пожаловать в школу журналистики Колумбийского университета. Я профессор Шэрон Лоус, бернстайнский профессор прикладной журналистики. Сегодня вечером у нас здесь собралась группа весьма уважаемых профессионалов, которая обсудит с нами сенсационность в журналистике и насилие в США. Справа от меня: Бенджамин Каплан, главный редактор «New York Times»; Дункан Вайс, старший продюсер телевизионного журнала новостей «True TV»; Харпер Кингсли, старший продюсер новостной телепередачи «Взгляд»; и Кэролин Робертс, главный корреспондент службы надзора над СМИ «FAIR». — Старая пословица в телевизионных новостях гласит: «если есть кровь, будет интерес». Подсчитано, что почти пятьдесят процентов всех событий, освещаемых в новостных передачах, как местных, так и общенациональных, связаны с насилием. Почти семьдесят пять процентов всех американцев используют телевидение в качестве основного источника новостей. Это означает, что среднестатистического американца постоянно кормят изображениями убийств, изнасилований, рукоприкладства и других насильственных действий. — Многочисленные исследования показали прямую связь между просмотром насильственного контента по телевидению и последующим агрессивным поведением. Особенно это касается подростков. Отчет, опубликованный FTC менее месяца назад, показывает, что, несмотря на то, что несовершеннолетние дети по закону не могут смотреть фильмы с рейтингом R и покупать видеоигры с рейтингом M, восемьдесят пять процентов всего маркетинга таких продуктов направлено именно на население младше восемнадцати лет. — Другие исследования показали, что единственным наиболее значимым фактором, снижающим вероятность того, что подростки будут использовать насилие в качестве первого выбора при решении проблем, является вклад их родителей. Тем не менее, мы — нация, детей которой воспитывает телевидение. — Еще больше усложняет ситуацию тот факт, что не существует этических норм для изображения насилия в новостных программах. Мы регулярно показываем, как детей расстреливают прямо в школах, семьи держат в заложниках в своих домах, а полицейские избивают местных жителей. — Итак, позвольте мне спросить нашу уважаемую коллегию, когда мы будем искать подозреваемых в следующей стрельбе в школе, достаточно ли нам будет просто посмотреть в зеркало? Пометка для себя: двойняшкам не будет позволено смотреть телевизор, пока они не поступят в колледж. До тех пор, мультики Диснея будут самыми жестокими фильмами, которые им доведется посмотреть. Хотя… Кажется, я читала, что в «Доме, который построил Микки» показывают пьянство, курение и кутежи. Ну, что ж. Дункан Вайс, представитель шоу, в котором я раньше работала, наклоняется к микрофону. — Я думаю, прежде чем мы начнем осуждать информационные агентства за то, что они изображают жизнь такой, какая она есть на самом деле, нам следует обратить внимание на Голливуд и его изображение насилия как формы развлечения. Мы представляем реальность, они создают ее. Я думаю, что мы в гораздо меньшей степени склонны к такому поведению, чем крупные киностудии. — Но, — вмешиваюсь я, — что если то, что мы показываем, отражает то, как обстоят дела на самом деле? Статистика ФБР показывает, что уровень насильственных преступлений фактически снизился почти во всех крупных мегаполисах. И все же, каких новостей больше всего в вечернем шестичасовом выпуске новостей? Не то чтобы Нью-Йорк был таким уж безопасным городом для жизни. Хотя Руди* хотел бы, чтобы так оно и было. (* Рудольф Джулиани — Американский юрист и политик, мэр Нью-Йорка в 1994–2001 годах от Республиканской партии — прим. пер.) — Ну, конечно, нет, — отвечает Дункан. — Новости нужны для информирования. Люди знают, что все стало лучше. Чего они не знают, так это того, что их сосед был застрелен сегодня утром. Кэролин Робертс из FAIR фыркает. — Ну не знаю, насколько это так. Я думаю, если бы вы спросили среднестатистического человека после просмотра шестичасовых новостей или одного из еженедельных новостных журналов, вы бы услышали гораздо более высокую степень пессимизма, чем можно было бы ожидать от страны, которая якобы наслаждается заявленным миром и процветанием. — Разумеется, — вступает Бенджамин Каплан из New York Times, — другие могли бы возразить, что такое изображение насилия и его последствий является очищающим, и, на самом деле, удерживает людей от совершения подобных действий. Что люди смотрят новости в поисках облегчения и подтверждения того, что они сами не такие плохие, как их соседи. — Я думаю, что должна быть некоторая интеллектуальная честность в отношении того, что подпитывает это явление. Нравится вам это или нет, но новости — это бизнес. И, как и в любом бизнесе, от нас ожидают получения прибыли за инвестиции, которые наши сети делают в нас. Это коммерческие доходы. Чем сенсационнее программа, тем выше плата, которую мы можем взимать за нее. Вот так все просто, — говорю я, хотя и понимаю, что это вряд ли повысит лояльность ко мне слушателей и участников конференции. Профессор Лоуз кивает. — Это просто для понимания, но насколько это этично? Я улыбаюсь. — Я не думаю, что это неправильно — заниматься бизнесом ради прибыли. Однако я считаю, что есть шаги, которые мы, как индустрия, можем предпринять, чтобы свести к минимуму последствия насилия, которое мы демонстрируем. Во-первых, нам следует выносить немного больше морали из насилия, чем мы это делаем сейчас. Мы не должны быть столь беспристрастны в наших репортажах. Наш ужас, наше отвращение, наше негодование по поводу этих событий должны быть четко изображены. Да, это нарушает нейтральность новостей, но это защищает нашу человечность. — Придерживались ли вы этой позиции, работая в True TV? — спрашивает Дункан, с явным намерением подколоть меня. — Едва ли, Дункан, вы же знаете это. Мы работали вместе. Однако жизнь меняет каждого. В скором времени я впервые стану родителем, и могу вам сказать, что это значительно изменило мое мировоззрение. Кэролин Робертс, сидящая рядом со мной, опускает взгляд на мой живот. — Вы невероятно хорошо выглядите для беременной женщины. — Я усыновляю детей, — ух ты, это лучшее объяснение, которое я когда-либо могла придумать. Надо запомнить и использовать его почаще. — Поздравляю, — отвечает она. — Спасибо. Это лучшее, что со мной случалось за всю мою жизнь. * * * Я думаю, мне могло бы понравиться пожить в Нью-Йорке осенью. Это прекрасное время года. Я стою здесь, на нашем балконе, с видом на Центральный парк, моя девочка в моих объятиях, и мне не так уж многого не хватает. Нина Симон поет на заднем плане «Люди, которые живут на холме», а мы уютно устроились в нашем гамаке. Даже несмотря на то, что он подвешен между двумя столбами, а не между двумя деревьями, это все равно прекрасно. Я подняла блузку Келс, чтобы обнажить ее животик, и играю фонариком с ее кожей. Куда бы я ни направляла свет, один из двух близнецов пинает это место ножкой или тыкает ручкой. Я наблюдаю, как маленькие кулачки и ножки растягивают кожу на ее животе. Это все равно, что играть с ними в «пятнашки». Нереально весело. Я посветила им с левой стороны, и один из них дал мне «пять». Я подвожу свет к нижней правой части живота, и другой говорит «Привет». Я дважды моргаю фонариком и получаю два тычка. — Хватит, — получаю я предупреждение. Я снова моргаю светом. — Харпер? — Хммм? — включаю фонарик. — Ты сейчас добиваешься, чтобы я тоже позажигала какие-нибудь твои части тела? Я дерзко улыбаюсь. — Дорогая, ты все время зажигаешь мои части тела. Келс смеется и очень осторожно забирает у меня фонарик. — Это хорошо, что я люблю тебя, Таблоид. Я украдкой целую ее, а потом целую двойняшек. — Я знаю. Я — лучшее, что когда-либо случалось с тобой, chér. Я вознаграждена тем, что свет включается прямо мне в глаза. — Может быть и так, но если ты продолжишь раздражать меня этим… ты сможешь включать и выключать его так, как ты и представить себе не могла. — У меня действительно много талантов, — самодовольно отвечаю я. Мне нравится играть с Келс. — Тебе лучше надеяться, что среди них будет и фантастический контроль над мышцами, если мне снова придется отбирать у тебя фонарик, — Когда Келс поддразнивает меня, в уголках ее глаз появляются самые милые морщинки. Я тянусь за фонариком, протягивая руку вдоль ее живота, и чувствую легкий пинок за свои усилия. — Значит ли это, что я получу его обратно? — Ты обещаешь вести себя хорошо и отпустить их спать прямо сейчас? — Мамочка Келси явилась на дежурство. — Еще пять минуточек? — торгуюсь я. Ей следует как можно раньше привыкнуть к такого рода мольбам. В течении нескольких последующих лет, в моей умолятельной команде будет на двух человек больше. — Харпер, — терпеливо объясняет она. — Для меня не существует такого понятия, как «еще пять минуточек». Видит бог, я люблю вас троих больше собственной жизни, но если ты не будете хорошо себя вести и не дашь им уснуть прямо сейчас, я накажу тебя и посажу под домашний арест, пока тебе не исполнится тридцать пять. А теперь будь лапкой со своей женой и убери игрушку. — Ты хочешь поиграть с другими игрушками? — я должна это спросить. Мне нужно поддерживать репутацию. Келс делает паузу, и на ее лице появляется медленная, сексуальная улыбка. — Только если я буду использовать их на тебе. — Уверена, что знаешь как? Или мне сначала нужно тебе показать? — я, конечно, просто поддразниваю. Моя девочка знает что нужно делать в спальне. И в гостиной. И в столовой. И в ванной комнате. И на балконе. И… — О, поверь мне, Таблоид, я знаю как их использовать. Я осторожно выбираюсь из гамака, а затем помогаю подняться своей жене. Мы обмениваемся медленным поцелуем, полным обещаний. — Хорошо, но помни… ты должна делиться. * * * Харпер будет просто в бешенстве. Я открываю дверцу к телефону экстренной помощи, оглядываясь через плечо на Фрэнки, который в любую секунду может упасть на пол. Это будет долгий день. — Алло? — отлично, телефон не работает. Это будет очень долгий день. Дело не в том, что я раньше не застревала в лифте. Застревала. Только не тогда, когда я была на седьмом месяце беременности, с молодым человеком, у которого в любой момент может начаться паническая атака. И все же, я предпочитаю быть здесь, а не где-нибудь рядом с Харпер, когда ей об этом сообщат. К счастью, Кендра уехала из города за сюжетом. Так что она просто узнает об этом, когда все уже закончится. — Фрэнки? — Да… мисс Стэнтон… э… миссис Кингс… э-э… — заикается он, глядя куда угодно, только не на меня. — Келси, зови меня просто Келси, — я вздыхаю. — Послушай, мы можем застрять здесь на некоторое время, так что тебе нужно расслабиться. Ты можешь это сделать? — Конечно, — кивает он, но я не верю ему ни на секунду. — Фрэнки… хмм, можно я буду называть тебя Фрэнком? — давайте заставим ребенка почувствовать себя взрослым. Это, вероятно, немного поможет делу. Наконец-то он дарит мне что-то похожее на улыбку. — Да, конечно. Это будет здорово. — Хорошо. Фрэнк, на самом деле в этом нет ничего страшного, пока мы не впадаем в панику. Нам нужно сохранять спокойствие. Нас вытащат отсюда. Это может занять некоторое время, но нас вытащат, — будем надеяться, что Харпер не убьет всех до того, как у них появится шанс это сделать. Я протягиваю руку и нажимаю кнопку экстренной помощи. Надеюсь, хоть она работает. — Что ж, Фрэнк, мы вполне можем устроиться поудобнее. Неизвестно, сколько мы тут просидим. Не мог бы ты мне помочь? Он смотрит на меня мгновение, как будто боится прикоснуться ко мне, когда я протягиваю ему руку. — Я хочу сесть. Мне нужна помощь. — объясняю я. — Ох, да! Конечно, — он берет меня за руку и помогает опуститься на пол лифта. — Извините. — Без проблем, — я постукиваю ладонью по полу. — Присоединяйся. Он снимает пиджак и садится рядом со мной, но не слишком близко. Затем протягивает свой пиджак мне. — Для вашей спины. Я знаю, что моей маме было ужасно неудобно, когда она была беременна моей сестрой. Я подкладываю его пиджак под спину. Так намного лучше. — Спасибо, Фрэнк. Сколько у тебя братьев и сестер? — Только младшая сестра. Ей сейчас шесть. — Если она похожа на тебя, держу пари, она невероятная милашка. Он краснеет и смотрит на свои ботинки. Как раз в тот момент, когда я собираюсь попытаться засмущать его немного больше, я слышу ее. — Келс! Я бы узнала этот крик везде, где угодно. * * * Я захожу в монтажную, когда слышу знакомые шаги Брайана. Это ужасно, что теперь я могу узнать его по походке. Я останавливаюсь и жду, когда он окликнет меня. К кому еще он может сюда прийти? Я поворачиваюсь, скрещиваю руки на груди и бросаю на него устрашающий взгляд. — Что? — Эм… Я качаю головой. Я не хотела так сильно его пугать. Он должен научиться расслабляться, раз уж он теперь… живет… О, Боже… с нами. — Что, Брайан? — Все в порядке, — говорит он, поднимая руки открытыми ладонями ко мне. Это нехорошо. — Что ты хочешь этим сказать? — рявкаю я, делая шаг вперед. Он отшатывается назад. — Божечки! Я же сказал, что все в порядке! По крайней мере, на данный момент, — Брайан оглядывается в поисках поддержки. Ничего не находит. — Возникло небольшое осложнение. Осложнение? Двойняшки! Я бросаю кассеты в картотечный шкаф и срываюсь в офис Келс. — Она не там! — кричит мне в след Брайан. В больнице. О боже мой. Я разворачиваюсь и несусь к лифтам. Нахожу Лэнгстона стоящим там и разговаривающим с одним из управляющих зданием. Прежде чем я успеваю нажать кнопку «Вниз», Лэнгстон кладет руку мне на плечо. — Мы скоро вытащим ее оттуда, — уверяет он меня. Непонимание на моем лице, должно быть, очевидно. — Келси и Фрэнки застряли в четвертом лифте. Брайан останавливается позади меня. — А ты в хорошей форме, — он сгибается пополам и делает несколько глубоких вдохов. — Каждый день бегаешь? Я бросаю на Брайана взгляд, выражающий гораздо большее, чем просто раздражение. — Что происходит? — спрашиваю я. Управляющий пожимает плечами. — У нас возникли проблемы с четвертым лифтом. Кажется, он застрял между этажами. Мы вызовем человека из компании по обслуживанию лифтов, чтобы он помог нам привести его в движение. — Моя жена беременна, — выпаливаю я, забывая, что не все в здании знают о наших отношениях. Управляющий бросает на меня взгляд, указывающий на то, что он немного шокирован тем, что у меня есть жена. — Двойней. Мне нужно, чтобы ее вытащили оттуда. Немедленно. — Я понимаю. Сейчас она в полной безопасности. Это не должно занять много времени. Я едва сдерживаюсь от того, чтобы закатить глаза и начать биться головой о стену. — Могу я с ней поговорить? Во всех лифтах ведь есть телефоны? Брайан съеживается. — Похоже, они не работают. — Похоже, здесь нихрена не работает, — рычу я, наступая на управляющего. Лэнгстон оттаскивает меня назад. — Кингсли, с ней все в порядке. Давай не будем повышать уровень стресса. Я срываю с пояса свой сотовый телефон и набираю номер Келс по быстрому набору. Брайан поднимает руку, в которой начинает звонить телефон. — Он у нее не с собой, Харпер. Она должна была отлучиться буквально на несколько минут. — В следующий раз, — я тычу Брайана в грудь. — Повесь его ей на шею, если понадобится. — Ну, мы не планируем такие ситуации заранее. Это единичный случай, — протестует наша няня. Ему лучше не придумывать какую-нибудь дурацкую отговорку вроде этой по поводу чего-то, связанного с детьми. Я бросаю на него уничижительный взгляд. — В следующий раз — обещаю, — он крестится напротив сердца указательным пальцем. — Мы можем передать ей телефон? — спрашиваю я управляющего. Он качает головой и вздыхает. — Чертовы фильмы. Я имею в виду, что там везде показывают, что в верхней части лифта есть люк и проще простого в него войти и выйти. В реальности все не так. Проникнуть внутрь можно только через боковую панель. Нам потребуется не менее часа, чтобы вытащить ее из другого лифта, и мы делаем это только в крайнем случае. Скоро приедут ребята из службы безопасности и, если они не смогут заставить его работать, мы вызовем пожарных. — Давайте пропустим пару этапов и вызовем пожарных прямо сейчас. Теперь уже Лэнгстон качает головой. — Харпер, мы должны следовать правилам, если только у нас нет причин полагать, что Келси в какой-либо опасности. — А как мы можем об этом узнать, если не имеем возможности с ней поговорить? — я очень тщательно выговариваю каждое слово, как будто разговариваю с ребенком. — Вообще-то, если ты спустишься на восьмой этаж и позовешь оттуда, они тебя услышат. Похоже, они застряли между седьмым и восьмым. — Почему ты не сказал этого раньше, Брайан? — я устремляюсь к лестнице. — Позвони мне, когда будут новости. Я несусь вниз на пять пролетов и считаю двери лифтов. Останавливаюсь перед тем, который, как мне кажется, должен быть номером четыре, и стучу в двери. — Келс! Приглушенно, сквозь металл, пространство и напряжение, я слышу: — Харпер? — Ты в порядке? — Боже, как я хочу оказаться там вместо нее. — Я в порядке, — кричит она в ответ. — Мы с Фрэнком неплохо развлекаемся тут. — Как двойняшки? Ответ звучит тоном, который я узнаю как почти снисходительный, несмотря на металл. — Ну, поскольку эта ситуация их совершенно не волнует, с ними все в порядке, — это укор мне в наказание. Однако от этого я не чувствую себя лучше ни на грамм. — Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я в силу привычки. — Дай-ка подумать… Да, было бы неплохо заказать ланч с доставкой. Что-нибудь из русской чайной, я думаю, — она замолкает, и я слышу смех Фрэнки на заднем плане. Просто подождите, пока я доберусь до него. — Да ладно, родная, не похоже, что ты действительно можешь что-нибудь принести мне сюда, но спасибо, что спросила. Просто попытайся выяснить, как долго это продлится, хорошо? Несколько человек, проходящих мимо меня, хихикают. Ладно. Полагаю, я уже выставила себя достаточной задницей. С моей девочкой все в порядке. С моими детьми все в порядке. Глубокий вдох. Успокаивающие мысли. Я попрошу Роби взыскать со службы безопасности лифтов по полной программе. — Хорошо, — отвечаю я. — Дай мне несколько минут. — Ну, Таблоид, в данный момент мне больше нечего делать, кроме как ждать. Моя жена, шутница. — Люблю тебя, — кричу я Келс, а затем звоню Брайану. Лучше бы у него были для меня какие-нибудь хорошие новости. Это все, что я могу сказать. — Я тоже тебя люблю. Просто вытащи меня отсюда. * * * Я смотрю на свои часы. Прошло около полутора часов. Час или около того назад здесь начала подниматься температура. Я замечаю, что мне становится все труднее дышать. Я делаю медленные, легкие вдохи, так как не хочу доводить бедного Фрэнка до крайности. Он действительно хорошо справлялся с тем, чтобы не паниковать. Харпер не может помочь. Она звонит вниз каждые пятнадцать минут, и я не хочу говорить ей, что у меня здесь проблемы. Это не только до смерти напугает Фрэнка, но и сделает невыносимой жизнь любого, кому придется иметь дело с Харпер. Я чувствую, как по моей спине стекает струйка пота, и бросаю взгляд на своего сокамерника. Бедный мальчик просто тает. — Мы скоро выйдем отсюда, — говорю я, легонько похлопывая его по ноге. Он кивает. — Вы в порядке? — Я чувствую себя настолько хорошо, насколько можно ожидать, находясь здесь. Напомни мне предложить им сделать ванную комнату в этих штуках. Он слегка смеется. — Мисс Кингсли будет очень зла, да? — Полагаю, что так. Но не на тебя. Это не твоя вина. — Ага. Я вот сижу и благодарю за это бога. Я не могу не рассмеяться. Репутация моей дорогой супруги уже прочно зарекомендовала себя. Давай, милая, вытащи нас отсюда. * * * Мистер Безопасность Лифтов страны решает, что он не в состоянии что-то исправить. Я могла сказать ему это почти два часа назад. Наконец, вызывают пожарную службу Нью-Йорка — «Самых храбрых в Нью-Йорке», как про них говорят. Похоже, что они застряли в пробке. Я жду внизу, в вестибюле, вместе с Лэнгстоном, который пытается меня успокоить. Это не работает. По голосу Келс я могу понять, что она чувствует себя неважно. И я гарантирую, что она отправится прямиком к Дуги, как только мы ее вытащим. Никаких «если», «и» или «но». Когда пожарники все-таки приезжают, сотрудник службы безопасности лифтов быстро вводит их в курс дела. Несколько из них устремляются к лестнице, еще один — в комнату, где находится пульт управления. Лифтер подходит, чтобы сообщить нам последние новости. — Это продлится еще совсем немного. Они собираются отключить третий лифт, подняться наверх и вытащить их оттуда. — Сколько это будет по времени? — Полчаса. Максимум. — Это все было совершенно неприемлемо, — сообщаю я ему. — Если что-то будет не в порядке… — мне не нужно заканчивать свою угрозу. Лэнгстон хлопает меня по плечу. — Давай просто подождем здесь, Кингсли. Мы ждем. Я звоню в офис Дуги и сообщаю им, что сегодня днем мы нанесем незапланированный визит. Я отправляю Брайана домой, чтобы убедиться, что там все в порядке и не будет никаких дополнительных стрессов, когда я отвезу туда свою девочку. Лэнгстон, кажется, понимает, что я беру выходной до конца дня. Может быть, и завтра тоже. Мое сердце подпрыгивает, когда я вижу, как открывается дверь лифта, выходит один из пожарных, и просит принести носилки. Позади него я вижу Келс, сидящую на полу лифта, прислонившись к другому пожарному. Фрэнки выходит из тесного помещения, глубоко вдыхая воздух. Я врываюсь внутрь и опускаюсь на колени рядом со своей девочкой. Ее волосы влажные от пота, и дыхание неглубокое. — Привет, chér. Как ты? Келс одаривает меня улыбкой. — Как стейк легкой прожарки. Если бы вы дали мне еще полчаса или типа того… Я целую ее в лоб. — Тогда я позже проверю твой встроенный термометр, — я кладу руку ей на живот. — Дети доставляют тебе какие-нибудь неприятности? — Нет, они вели себя очень хорошо. Ни звука от них. А ты знаешь, какими капризными могут быть дети в подобных ситуациях. Я слышу, как в здание вносят каталку. — Не говоря уже о старших продюсерах, — я приобнимаю ее и осторожно помогаю подняться на ноги. — Давай, пойдем встретимся с Дуги. Ему сегодня было одиноко, и он спросил, можем ли мы зайти в гости. — Ну конечно, — сарказм включен на полную. — Держу пари, он сидел в своем кабинете, просто надеясь на наш очередной визит. Я даже не знаю, кто испытает большее облегчение, когда родятся Бреннан и Коллин — я или Дуги. Я усаживаю ее на каталку и отхожу в сторону, позволяя парамедику уложить ее. Однако я не отхожу от нее и не отпускаю ее руку. — Я. Я испытаю наибольшее облегчение. Ибо всем вам, похоже, нравится каждый день пугать меня до чертиков. — Кто-то же должен держать тебя в тонусе, Таблоид. Мы знаем, какой бездельницей ты можешь быть. Я смеюсь. -Ага, это про меня. — Мы готовы ехать, — сообщает мне парамедик. Отлично. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасном месте. * * * — Вот, выпей это, — Дуги протягивает мне бутылку сока после моего осмотра. Я с радостью ее принимаю. После моего сегодняшнего небольшого испытания, мне ужасно хочется любой жидкости. Мне пришлось умолять его не делать капельницу. Это больно. — Все в порядке, док? — Харпер буквально возвышается над нами обоими. — Да, Харпер. Как и следовало ожидать, давление у Келс немного поднялось, как и температура, но и то, и другое постепенно снижаются. С ней все в порядке, но… — Но что? — одновременно спрашиваем мы обе. Дуги вздыхает. — Я думаю, тебе пришло время остаться дома, Келс. Эта ситуация могла быть смертельно опасной. Тебе пора остаться дома, отдохнуть и расслабиться. — Но… — начинаю протестовать я. Прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, Харпер оказывается рядом со мной. — Никаких возражений, Келс. Никаких. — Харпер, я только что получила должность… Она достает свой сотовый телефон. Нажимая на кнопку, она ждет мгновение. Кому, черт возьми, она звонит? — Привет, босс. Дааа, слушай… Она доносит на меня? Она собирается настучать боссу? Я знаю, что у меня отвисла челюсть, но ничего не могу с собой поделать. Я не могу поверить, что она позвонила Лэнгстону. Она ухмыляется и протягивает мне телефон. — Алло? — Келси, делай, что говорит доктор, и не спорь. И не заставляй меня давать охране распоряжение не пускать тебя в здание. В этом бою мне не победить. Я просто в меньшинстве. — Ладно, — я вздыхаю и возвращаю Харпер телефон. Потом я вспоминаю об одном кафе, где продают прекрасное мороженое, которое работает без перерыва и выходных примерно в пятнадцати кварталах от дома. Думаю, мне всю следующую неделю или даже больше, будет хотеться мороженого в три часа ночи. * * * Я решаю пойти сегодня на работу, несмотря на то, что хотела остаться дома со своей девочкой. Я оставила Брайана вместо себя. Хотя, я вряд ли считаю это справедливым компромиссом. Вчера вечером моя Крошка Ру упорно не признавалась, что это тяжелое испытание отняло у нее много сил, но я точно знаю, что так оно и было. Она перебралась с дивана в спальню только когда я ее позвала. Всю ночь она прижималась ко мне, за исключением тех моментов, когда отправляла меня на кухню за еще одним стаканом сока. Она определенно несчастна. Повышение по службе — огромное событие. И оставлять рабочее место так скоро после него — не очень хорошо. И мне нужно что-то с этим сделать. Несчастливая Крошка Ру означает несчастных Малышей Ру, что означает очень несчастную Харпер. Я должна это исправить. Но, сначала, я должна разобраться с Брюсом. Он опаздывает с сюжетом, и я получаю удовольствие, устраивая ему нагоняи и заставляя быстрее работать над этим. Я бы все отдала за то, чтобы Лэнгстон не заставлял меня работать с ним. Кендра и Сэм — они оба мне очень нравятся. Я, возможно, даже соглашусь поработать с Брендой, если у нас не будет выездов с ночевой. Держу пари, она умеет вскрывать замки в гостиничных номерах. Я хватаю последнюю версию сюжета и направляюсь в офис Брюса. Боже, я надеюсь, что его там нет. Я могу оставить ее у него на столе, написать краткую инструкцию и, надеюсь, избежать взаимодействия с ним. Смогу ли я вообще не встречаться с ним до конца своей карьеры здесь? Я стучу в дверь его кабинета и, не услышав ответа, открываю ее. И застываю. — Блять, — бормочу я. Возможно, я ослепну, потому что вижу голую задницу Брюса, двигающуюся вверх-вниз и под ним… Боже, помоги мне… Жак. Насколько она пьяна? Я имею в виду, что для меня во всем мире было бы недостаточно алкоголя… но, полагаю, это было правдой с самого начала. — Твою мать! Кингсли! — орет Брюс. Я делаю шаг назад и закрываю дверь. — В следующий раз дверь закрывай! — ору я в ответ. Это не так сложно, приятель. Я снимаю очки и впервые жалею, что не осталась слепой после того недавнего происшествия. Если я заеду сегодня вечером в собор Святого Патрика, новый кардинал окропит святой водой мои глаза и очистит их от этого ужасного зрелища? Я спешу по коридору, стремясь оказаться как можно дальше от этой сцены. О, Келс, сегодня вечером тебе понравится эта небольшая новость. И я даже не хочу думать о реакции Брайана. Возможно, мне стоит захватить домой беруши. Мальчишка визжит, как колотый поросенок, когда слышит что-то особенно смешное. * * * По дороге домой я заезжаю за самым необходимым: свежим букетом фрезий и замечательным ужином, приготовленным Марко в Rino Trattoria. Мы с Келс обнаружили эту маленькую жемчужину на днях во время обеда. Мне практически пришлось тащить Келс обратно в офис. Похоже, в последнее время близнецы очень полюбили пасту. Полагаю, они не на диете Аткина. Итак, сегодня вечером я возвращаюсь домой как герой-завоеватель. Моя девочка будет в восторге от меня, когда я все ей выложу. Чем бы мне поделиться сначала? * * * Отрываясь от экрана компьютера, я тянусь к телефону, не глядя на имя на дисплее. В любом случае, это, вероятно, Харпер. Она не звонила последние двадцать минут. Это очень долго. — Алло? — Келси, это Рэйчел. — Привет, сестренка, — Боже, я рада, что подавил желание начать разговор с какого-нибудь замечания о сексе по телефону. — Как дела? — У меня все замечательно, Келс. Поэтому-то я и звоню. Я хотела сообщить вам с Харпер, что мы с Люком подаем заявление на усыновление. — Рэйч, это здорово! Я так рада за вас, — я откидываюсь на спинку кресла, расслабляясь, чтобы послушать об этом. — Что у вас происходит? Расскажи мне все подробности. — У тебя есть время? Вообще-то, я в шоке, что застала тебя дома. Я думала, что просто оставлю сообщение. — Да, что ж, — я тихо вздыхаю. — Это уже другая история. Давай просто скажем, что у меня есть все время в мире. — Все в порядке? Ты и малыши… — Мы в порядке. У нас тут произошел небольшой инцидент, и нас поместили под домашний арест. Я расскажу тебе позже, а сейчас ты расскажи мне об усыновлении. — Ладно. Итак, после круиза у нас с Люком все действительно встало на свои места. Мы начали разговаривать, и после этого стало так легко, — мы смеемся вместе. — Ладно, хорошо, настолько легко, насколько может быть простым общение с любым Кингсли. — Спасибо, — поддразниваю я. Единственное, в чем мы с сестрами сходимся, так это в том, что иногда Кингсли бывают просто непробиваемо упрямыми. — Итак, короче, мы решили, что есть много детей, которым нужны дом и семья, и мы можем подарить им много любви. — О, это так круто. Вы, ребята, будете отличными родителями. И? Что говорят в агентстве? — Ну, мы решили, что нам не обязательно брать младенца. В агентстве сказали, что, поскольку у нас нет никаких требований относительно возраста, расы или чего-то еще в этом отношении, надеюсь, в течение нескольких недель мы увидим какие-то результаты. Они показали нам досье на двух маленьких мальчиков в возрасте двух и четырех лет, и Люк просто влюбился в их фотографии. — А ты? — О, я думаю, они замечательные. Я просто была удивлена реакцией Люка. Теперь он только о них и говорит. — Есть шанс, что вы получите опекунство над ними? — Про это мы тоже узнаем. — Рэйч, это здорово. Вы должны держать нас в курсе. — Обязательно. Так что, теперь расскажи мне об этом «инциденте». Я стону. — Ну, понимаешь, поехала я, значит, в лифте. * * * Я выхожу из лифта в нашем здании, благодарная за то, что меня не постигла вчерашняя участь Келс. Хотя, я была бы готова. У меня достаточно еды и питья, чтобы продержаться несколько дней, даже месяцев. Хотя мне не стоит говорит так в отношении Келс. Она немного чувствительна к тому, как тяжело ей дышать в последнее время. Потому что она ест за три… за три сотни людей. Каким-то образом мне удается открыть входную дверь и войти в квартиру, зовя свою девочку. — Милая, я дома*, — Боже, как же мне нравится это говорить. (*отсылка к цитате Рикки Рикардо из культового сериала «I Love Lucy» («Я люблю Люси», США 1951-1957) — прим. пер.) Келс появляется в конце коридора. — И правда, — она подходит и пытается помочь с пакетами. Я убираю их от нее. — Нет-нет-нет. Это, — я достаю цветы сверху и протягиваю их ей, — можешь взять. Больше ничего. Она бросает на меня взгляд и целует в щеку. — Хороший день? — прежде чем я успеваю ответить, она продолжает. — Хочешь услышать о моем? Узнала, сколько коричневых плиток на стене над раковиной в ванной. Таблоид? У меня была уйма времени, чтобы пересчитать их теперь, когда я не могу выйти из дома. Я игнорирую этот маленький подкол и иду на кухню. Ставлю пакеты на стойку, а затем поворачиваюсь лицом к своей супруге. Я опускаюсь на колени и приподнимаю свою футбольную майку, которая в последнее время стала любимым предметом одежды Келс. — Привет, Бреннан. Привет, Коллин. Это Мама. Я так рада, что вы двое пока не можете на меня наезжать, — я целую ее в живот и жду шлепка по голове. А вот и он. — У меня есть новости из дома. Я поднимаю взгляд и жду, когда меня введут в курс дела. — Да? Расскажи мне об этом, chér. Твой маленький бойфренд звонил и флиртовал с тобой? — я все еще не могу поверить, что она полюбила Кристиана до того, как полюбила меня. — О, не настолько приятные, — она поднимает меня на ноги, и я подчиняюсь. — Нет, сегодня звонила Рэйчел, — Келс достает пару тарелок из шкафчика. — Они с Люком пытаются усыновить. — Собаку или ребенка? — Детей, Таблоид. — В смысле больше одного? — я впечатлена. Похоже, Люк взялся за ум. Наконец-то. — Это замечательно. — Они еще не знают наверняка, но, по-видимому, есть два маленьких мальчика, от которых они оба без ума. Ты снова станешь тетей. Рэйч так взволнована. Я смеюсь. — Как раз то, что нужно нашей семье — еще больше мальчишек. Бедная малышка Бреннан… как она вообще выживет в окружении стольких парней? Келс с любовью смотрит на меня. — Ты же как-то справилась. Мы просто научим ее не болтать лишнего. Я целую Келс в нос. — Как ее мамочка, — я переношу тарелки на обеденный стол. — Хочешь услышать мои новости? Хотя это может лишить тебя аппетита, — я притворно вздрагиваю. — Моя мать снова беременна? Комментарий настолько неожиданный, что я вою от смеха, чуть не роняя еду, которую держу в руках. — Вряд ли! Я слышала, что непорочные зачатия вышли из моды пару тысяч лет назад. Но ты мыcлишь в правильном направлении. Угадай, кто ныкается по офисным углам? — Мне лучше знать, кто не ныкается по офисным углам, — дразнят меня. Келс постукивает ногой и лукаво смотрит на меня. — О, мой зеленоглазый монстр… э-э… девочка, — я машу у нее перед глазами своим обручальным кольцом. — Я думала, что мы единственная горячая парочка на шоу, но я была не… не права… не совсем права, — я изо всех сил имитирую Фонзи. — Да? Лоусон уже на коленях? Я полагала, что она протянет по крайней мере месяц. Ооо, мяу. Я воздерживаюсь от шипения, зная, что это не будет воспринято хорошо. — Нет, она еще не купила себе наколенники. И, давай просто скажем, что есть определенный диван, на который я никогда больше не сяду своей задницей. Я отодвигаю стул для Келс, и она садится. Она бросает на меня игривый взгляд и хрустит костяшками пальцев, готовясь к игре в двадцать вопросов. — Хорошо, начнем. Я полагаю, гетеросексуальная пара, верно? — Правильно полагаешь. — Хм… Ладно, это не Сэм. Он семейный человек. И Кендра встречается с кем-то довольно постоянным, я думаю. Итак, остается… — ее лицо искажается от отвращения. — О, мерзость! Брюс и еще кто-то. Пожалуйста, скажи мне, что это не Брюс. — Прости, детка. Поверь мне, на тот краткий миг я пожалела, что не ослепла. Итак, что за женщина могла бы позволить ему приблизиться к ней? — Хорошо, я знаю, кто это. Знаешь, что нам нужно, когда такие люди, как Жак и Брюс, устраивают шуры-муры? — Контроль над рождаемостью? — Это для начала, но я думала о хлоре и генофонде. Ладно, у меня чуть чай со льдом носом не пошел. — Боже, я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — моя девочка определенно потакает мне. — Итак, как дела во внешнем мире, Таблоид? Кстати, к твоему сведению, в ванной двадцать семь с половиной коричневых плиток. Я ухмыляюсь. — Только представь, каким прекрасным счетоводом ты станешь за это время, милая. О, и угадай, что у меня в кошельке. — Лучше бы это была не моя фотография без одежды. — Это не она, — я лгу. Типа. — Ну, что же это? — Презерватив, — поддразниваю я. Просто чтобы посмотреть на ее реакцию. Теперь у Келс чуть сок носом не пошел. Вот она, моя месть. — Ты отрастила что-то, о чем я не знаю? — Не-а, — я лезу в карман и достаю бумажник, вынимая ключ-карту от нашего этажа во «Взгляде». — Это для тебя. В четверг вечером, с семи до одиннадцати, она работает. — О, Таблоид, что ты наделала? Ты угрожала Лэнгстону? Ты убила Дуги? — Нет. Я просто пообещала им, что до конца недели ты будешь вести себя абсолютно хорошо. Итак, каждую неделю ты получаешь четырехчасовое помилование. — Ооо, я так точно оставлю тебя себе! — Келс бросается ко мне и крепко прижимается. О да, это приятно. — Спасибо! Так я буду участвовать в шоу? — Каждую неделю, пока не появятся наши маленькие карапузы. — Будем надеяться, что у меня не начнутся схватки в прямом эфире. Я машу вилкой в сторону жены. — Нет-нет. Одним прекрасным зимним утром, ты спокойно сообщишь мне, что мне нужно отвезти тебя в больницу. Мы позвоним Маме и Папе, Роби и Рене, возьмем твою сумку и поедем. Я не хочу от тебя абсолютно никакого драматического перформанса. Понятно? — Ты уже все спланировала в своей голове, да? Ты ведь знаешь, что у меня могут начаться роды в любом месте и в любое время? Я протягиваю руку и прикладываю палец к ее губам. — Не в моем мире, детка. Не в моем, — затем я снова открываю бумажник и достаю серию фотографий. — И у меня нет одной твоей голой фотографии… У меня их целая куча. — Хммм, вот оно, значит, как, — она просматривает их. — Ты мне потом расскажешь, насколько удобно спать на диване. Я вздрагиваю. В нашей семье это равносильно ссылке в Сибирь. — Как насчет того, чтобы я обменяла их на что-нибудь более реальное? — Ты могла бы, если бы я сейчас так выглядела, но поскольку это не так… — один ноготь с идеальным маникюром идеально постукивает по фото. — Где ты вообще их взяла? Моя мать снова появилась? — В некотором смысле. На этот раз мы вернули негативы. Не о чем беспокоиться, — я сжимаю ее руку. — И, милая, для меня ты самая красивая женщина в мире. Беременная. Или нет. В одежде. Или нет, — я хитро ухмыляюсь. — Ты милая. Ты заблуждаешься, но ты милая. Я оставлю тебя себе на ближайшие семьдесят лет или около того. <гаснет свет>