Под Прицелом / Exposure (Сезон 3)

— Подвинься. — Сама подвинься. — Мне и так тесно. — Бреннан, ты никогда не двигаешься. Я все Мамочке расскажу. Я закатываю глаза, не впечатленная угрозой Коллина. — В последний раз, когда ты что-то «рассказал» Мамочке, ты пнул ее в спину. Это ее расстроило. Мне не нравится, когда она расстроена. Так что перестань быть засранцем и подвинься Коллин сдвигается чуть левее. — Это все. Дальше я не могу. — Да, да, — я откидываюсь назад и немного вытягиваюсь. Здесь реально тесно. И жарко. Я не представляю, как мы сможем оставаться здесь еще хоть какое-то время. Ну, если только Мамочка не увеличит пространство, но ей уже не нравится, какая она большая. По крайней мере, так она говорит. Коллин потирает руки. — Итак, как ты думаешь, чем мы сегодня займемся? Хороший вопрос. В последнее время все сильно изменилось. Мамочка с Мамой не все время вместе. Мама ненадолго уходит; иногда она берет с собой щенка. А Мамочка и тетя Брайан играют вместе днем. Они много поют. Хотя у Мамы голос лучше, чем у тети Брайана. Он просто громкий. — Я не знаю, Коллин. Но единственный способ узнать — это разбудить Мамочку. Он смеется. — Мне нравится будить Мамочку, потому что тогда Мама тоже просыпается. Да, Мама веселая. — Ладно, ты знаешь, что делать. Мы одновременно начинаем двигать руками и ногами во всех направлениях. Иногда я случайно задеваю Коллина. — Эй, осторожней! — Здесь темно, — дразню я. — А-ага. Мы продолжаем, пока Мамочка не толкает нас. Наша задача выполнена. — Засыпайте обратно, — говорит Мамочка и гладит Коллина по спине. Счастливчик. У Мамочки нежные прикосновения. Он прижимается к ее руке. — Давай еще немного поспим, — говорит Коллин, зевая. Он такой послушный. — Эй, вы двое, — говорит Мама, ее голос рядом. — Еще слишком рано вставать. Дайте своей Мамочке еще часик, хорошо? — она гладит меня по голове. — Ладно, по-моему, звучит заманчиво, Коллин. * * * — Харпер, — говорит Мамочка, когда мы ложимся в качающуюся штуку. — У тебя все еще не сели батарейки? — Ммм, chér, у меня никогда не садятся батарейки, — отвечает Мама голосом нашего щенка, который она иногда использует. — Я была прототипом для кролика Энерджайзер. Бреннан чешет голову. — Не понимаю. Почему это смешно? Почему Мамочка смеется? Я пожимаю плечами. — Я не знаю. Что такое батарейка? — внезапно Мамочкин животик становится ярче. Над моей головой появляется ярко-красное круглое пятно. — О, да! Бреннан! Пришло время играть в пятнашки, — я отталкиваюсь от какой-то маминой косточки и поднимаюсь к свету. — Ух ты! Моя сестра вдруг тоже оживляется. — Круто! Моя очередь, моя очередь! Свет появляется рядом с ее рукой. Бреннан тычет в него локтем. — Я поймала! Он дважды мигает надо мной. — Мой, мой! — я делаю комбо головой и кулаком. — Харпер! — слышен голос Мамочки. — Привет, мои сладкие малыши, — говорит Мама, прижимаясь к нам. Я смеюсь и тыкаю в нее. — Привет! — ей это нравится. Я знаю, что ей нравится, потому что она всегда тыкает меня в ответ. Я снова смеюсь. Она веселая. — Харпер! — снова говорит Мамочка. Она всегда говорит это Маме. Я думаю, это означает «прекрати», потому что во второй раз, когда она это говорит, красное пятно света всегда исчезает * * * Мама и Мамочка снова повели нас фотографироваться. Что бы это ни значило. Все, что я знаю, это то, что встреча с Дуги может заставить Мамочкино сердце биться чаще. Я предпочитаю вести себя тихо, потому что, когда ее сердце бьется чаще, это значит, что с ней что-то не так. Мне не очень нравится, когда так происходит. — Мамочка от этого вздрогнет. Она говорит, что это холодное. — Но это всего на секунду, — возражает Бреннан. Ей нравится спорить. — Бреннан? — Что? — Что такое холодный? — Я не знаю. — Должно быть, это что-то очень плохое, — предполагаю я. — Почему? — Ну, сама подумай. Мамочка вздрагивает и говорит, что холодно. Если Мамочка вздрагивает, значит, ей это не нравится. А раз ей это не нравится, значит, это плохо. — Но иногда Мама заставляет Мамочку вздрагивать, и это не плохо, — Бреннан дергает себя за ухо. — Мама, наверное, не холодная. — Я не хочу когда-нибудь быть холодной. — Не беспокойся. Мама с Мамочкой никогда не оставят нас холодными. Они так сказали. Они даже купили нам специальные одеяла, чтобы уберечь нас от этого холода, помнишь? — Не-а, — я немного поворачиваюсь, потому что чувствую, как Мамочка ерзает. Это значит, что ей неудобно. — Что такое одеяло? — Я не уверен, но это что-то важное, потому что у Мамочки оно, похоже, всегда с собой. Я прислушиваюсь, потому что, когда доктор Дуги делает снимок, он всегда рассказывает Маме и Мамочке о том, что мы делаем. Иногда он говорит, что я делаю то, чего не делаю. — Кевин, — о, это Мамочкин голос. Я люблю ее голос. От него мне становится очень тепло. — Ты можешь сказать, кто есть кто? — Конечно, — доктор Дуги, кажется, хороший. Мамочка почти всегда расслабляется, когда он говорит с ней. Однажды он что-то сказал, и ее сердце забилось так быстро, что я думала, оно сломается. Но Мама отвезла ее домой и успокоила. Мама всегда может ее успокоить. — Похоже, Бреннан справа, а Коллин слева. — Ну, будь я проклята, — говорит Мамочка. Ой, божечки, это обойдется ей в доллар. Интересно, что такое доллар? Я знаю, что есть целый список слов, за которые Мамочка должна заплатить этот доллар. Мне нужно быть осторожнее с тем, что я говорю, потому что у меня нет никаких долларов. * * * Мне нужно выйти. Мне нужно выйти. Мне нужно выйти. Я смотрю на Темную. Посмотри на меня! У меня уже в глазах желтая струя. Небольшая прогулка в парк была бы не лишней. Мне нужно выйти. Сжалься уже! Альфа что-то говорит и указывает на меня. Спасибо, спасибо тебе. Я подхожу и лижу ей руку в знак благодарности. По крайней мере, хоть кто-то меня понимает. Темная подходит и надевает поводок мне на шею. Ей всегда нужна моя помощь, когда мы выходим на улицу. Хотя иногда она снимает его, чтобы я мог быстро бегать. Она довольно медлительная, потому что двуногая. За исключением тех случаев, когда у нее круглые скользкие лапы. Тогда она почти не отстает от меня. Идем уже. — Все, все, Кам, мы уже выходим. Успокойся. Она странно лает. Единственное, что ей удается выговорить правильно, это мое имя. Я не знаю, почему Альфа не может научить ее лаять лучше. Мы заходим в двигающуюся комнату, где встречаемся с еще одним двуногим и Фрицем. Он мой приятель. — Привет, Фриц, — я обнюхиваю его. Осторожность никогда не помешает. Если он выглядит как Фриц, это не значит, что так оно и есть. — Привет, Кам, — он тоже меня обнюхивает. — У тебя даже глаза желтые, приятель. Я киваю и мотаю головой в сторону Темной. — Она не хотела выходить. Ей не нравится уходить сейчас, когда Альфа так близка к появлению помета. Фриц сидит на лапах своей двуногой. — Кому ты рассказываешь. Моя двуногая не хотела ни на минуту оставлять своего двуногого в коробке. — Коробка — это плохо. Маленькие двуногие, кажется, гипнотизируют больших двуногих, — дверь двигающейся комнаты открывается. Темная тянет за поводок, прося меня показать ей дорогу. — Мне пора, Фриц. Рад тебя видеть. — До скорого! Мы выходим на улицу, и Темная чешет меня за ушами. — Ты был ужасно дружелюбен с Фрицем в лифте. Хорошо поболтали? Я оглядываюсь по сторонам. Я не вижу Фрица. Я дергаю ее за поводок. Давай, Темная, пойдем на траву. У меня есть потребности. * * * Мне нравится место с большой травой. Каждый день я привожу сюда Темную, и мы встречаемся с друзьями. Все двуногие стоят в одном конце и лают друг на друга. Иногда они пьют черную воду из маленьких мисочек для лап. Мне не нравится темная вода. Однажды я попытался попить немного у Темной, и она случайно пролила мне на нос. Вода обожгла меня и заставила чихнуть. Зачем двуногая пьет горячую воду? В этом нет никакого смысла. Альфа пьет что-то, приготовленное с горячей водой, но она кладет туда золотую сладость. Иногда она дает мне немного. Мне нравится золотая сладость. Хотя у меня от нее язык становится липким. Это особое лакомство, которое дает мне только Альфа. Я бегу за Хлоей наперегонки к дальнему дереву. Мне нравится Хлоя. Она настоящая милашка. У нее мягкая, всегда чистая шерстка и самый красивый ошейник. Он сверкает. — Кам, у твоей Альфы уже был помет? Девушкам всегда нравится говорить о помете. — Пока нет. Скоро. Держу пари, скоро она начнет искать какое-нибудь теплое местечко. — Ты позволишь ей использовать твою кровать, да? Я чешу нос. — Не думаю, что она туда влезет. — Она такая большая? — Нет, моя Темная больше. Но у Альфы будет большой выводок. Хлоя смотрит на Темную. Она скалит зубы на другую двуногую. Для них это означает не то же самое, что для нас. — Довольно мило, что твоя Альфа привела домой Темную, чтобы играть с тобой. — Ага, она появилась у нас дома через пару дней после меня. Я думаю, это потому, что Альфа знала, что у нее будет помет, который я буду защищать. Поэтому она хотела, чтобы мне тоже было весело. Ну, мне не на что жаловаться. Темная довольно хороша для двуногой, — из всех двуногих в «месте с большой травой», моя — самая лучшая. Хлоя это знает, так что мне не нужно доказывать ей это. Мы с Хлоей оба смотрим на ее двуногого. Ему нужно проводить здесь больше времени и бегать с нами. Этот двуногий в коробке реально гипнотизирует его. — Она уже умеет держать мяч? — спрашивает Хлоя. Я печально качаю головой. Мне немного стыдно за отсутствие прогресса в этой области. — Она продолжает выбрасывать это. Я приношу ей пожевать, а она снова выбрасывает. Иногда мне приходится приносить его ей несколько раз, прежде чем она сможет удержать его в лапах. — Однажды она научится. Все наши двуногие начинают лаять на нас. — Они, должно быть, хотят домой. Хлоя вздыхает. — Казалось бы, они уже давно должны были запомнить дорогу назад. Мы же водим их сюда и обратно каждый день. Я не отвечаю. Когда ты прав, ты просто прав. * * * Это был довольно спокойный день. Мамочка очень устала, поэтому мы с Коллином старались вести себя хорошо. В основном Мамочка лежала и гладила нас. Она продолжает говорить о том, что хочет поехать в Новый Орлеан. Я спросила Коллина, значит ли это, что мы в Старом Орлеане, но он не знает. Мамочка рассказывала нам сегодня забавные истории. Есть одна, которая особенно странная. Она называется «Зеленые яйца с ветчиной». Обычно ее нам рассказывает Мама, но сегодня рассказывала Мамочка. — Мне нравится. Коллин смотрит на меня со своей стороны нашего места. — Она смешная. Мне нравится, когда Мамочка смеется. Когда Мамочка смеется, это заставляет нас подпрыгивать. Однажды она так сильно смеялась над чем-то, что сделала Мама, что мы с Коллином чуть не поменялись местами. — Что смешного в зеленых яйцах? — Я не знаю. Что такое яйца? Засчитано. — Что такое Сэм? — Эй! — Что? — я слегка вздрагиваю. Напугал меня, заорав так громко. — А откуда мы знаем, что ты Бреннан, а я Коллин? — Потому что так сказал Дуги. Мой брат чешет свой зад. — Он так сказал? — Да, помнишь тот раз, когда ты дергал за свою третью ногу? — Я не дергал! — Коллин опускает взгляд и смотрит на нее. — Она не сильно выросла. Я начинаю беспокоиться. — У меня ее вообще нет. Он поднимает на меня широко распахнутые глаза. — Ты не боишься? Что если она важна? — Насколько она может быть важной, если ее у меня нет? — Ха, я как-то не думал об этом с такой точки зрения. Ну конечно, нет. * * * Отлично! Две прогулки за один день! Я живу на широкую ногу! Я тяну Темную за поводок, и она быстро догоняет меня. Она надела свои круглые скользкие лапы, так что нам не приходится идти так медленно. Мы мчимся вдоль лесной тропы, обгоняя множество двуногих. Мы приближаемся к двуногому с большой блестящей коробкой, когда Темная тянет свой поводок, прося меня остановиться. Она, должно быть, уже устала. Двуногие не очень-то выносливые. Я останавливаюсь и возвращаюсь, чтобы проверить, как она. Темная подходит и лает на двуногого с блестящей коробкой. Ей нравится этот двуногий. Мне тоже. Он дает ей мясной рулет. Я наблюдаю, как она обмакивает мясо в соус и кладет сверху что-то очень вонючее. Может быть, мясо испортилось? Я принюхиваюсь. По мне, так все в порядке. Темная смотрит на меня и скалит зубы. — Ты бы тоже хотел, Кам? Келс не разрешает нам есть хот-доги дома, поэтому мы должны покупать их, когда есть возможность, верно? И то, чего она не знает, ей не повредит. Я понимаю, о чем лает Темная, когда она протягивает и мне немного мясного рулета. Она, должно быть, не беспокоится о качестве моего, потому что не намазывает его так, как свой. Мы сидим на траве и перекусываем. Мне нравится выводить Темную на прогулки. Альфа самая лучшая, но со своим будущим выводком она двигается еще медленнее, чем раньше. Я так взволнован по поводу щенков. Я давно хотел, чтобы у меня были братья или сестры, с которыми можно поиграть. Я надеюсь, им будет нравиться беситься, как это делает Темная. Иногда мы оба держимся за разные концы веревки и часами дергаем ее туда-сюда. Однажды она тянула ее так сильно, что таскала меня взад-вперед по полу. Это было весело. Альфа налаяла на нее за это. Темная тоже с нетерпением ждет щенков. Она почти так же защищает Альфу, как и я. Иногда она даже пугает меня. Однако она не пугает Альфу. Это забавно. Когда Темная находится рядом с Альфой, она не такая свирепая. Она часто обнажает зубы, но затем облизывает Альфу и почесывает ее. Альфе это нравится. Иногда Темная так отвлекается на свое облизывание, что мне приходится нести караульную службу в одиночку. Боюсь, Темную не очень хорошо дрессировали, когда она была щенком. Альфе не нравится, когда я так же сильно облизываю ее. Я думаю, именно поэтому Темная — ее пара. Иногда мне грустно, что у меня тоже нет пары. Может быть, когда-нибудь. * * * — Небеса, я на небесах, — поет Мама. Ей нравится петь Мамочке. И нам. Почти каждый раз, когда она поет, мы с Коллином засыпаем. Иногда я думаю, что именно этого она и добивается. — И мое сердце бьется так сильно, что я едва могу говорить. Мама сегодня двигается больше, чем обычно. Иногда она двигается так быстро, что я натыкаюсь на Коллина. — Перестань прикасаться ко мне, — предупреждает он. — Я не прикасаюсь к тебе. — Прикасалась. — Не прикасалась. — Прикасалась. — И я, кажется, нашла счастье, которое искала, — напевает Мама. — Когда мы вместе гуляем, танцуем щека к щеке. Внезапно нас обоих подбрасывает, когда Мамочка падает назад. Мы с Коллином кричим и хватаемся за все, за что можно ухватиться. К сожалению, все, что у нас здесь есть — это мы сами и веревки, привязанные к нашим животикам. Мама ловит Мамочку, которая начинает смеяться. — Харпер! Беременную женщину нельзя удерживать в «падающей» позе. Нас с Коллином все еще кружит. Я чуть не перевернулась вверх тормашками. — Убери свою ногу с моего лица, — я отталкиваю ее. — И куда мне ее деть? — Туда, где она была раньше. Он смотрит вниз. — Там теперь твоя нога. Ха, так и есть. — Хорошо, давай сделаем это вместе, — я кладу руку ему на плечо и толкаю, двигая своими плечами, пытаясь заставить Мамочку дать нам еще немного места. Здесь действительно становится слишком тесно. — Ой! — протестует Коллин, возвращаясь на свою сторону. — И без тебя знаю. — Мне нужно присесть на минутку, Харпер, — говорит Мамочка. Отлично, пожалуйста, сядь. — Все хорошо, chér? — Да. Просто я думаю, двойняшкам это не сильно понравилось, — она начинает потирать то место, где я толкаю ее изнутри. — Нет? — Мамин голос звучит ближе. Почему она может так делать, а Мамочка нет? — Простите, мои малыши. У всех там все в порядке? — Мы в порядке, Мама, — отвечает Коллин. Чтобы доказать это, он стукает Мамочку в бок. — Ооо! — восклицает Мамочка. — Вот, Харпер, дай мне свою руку. И скажи что-нибудь. — Что-нибудь. Мамочка смеется. — Баблбеска! Двойняшкам. — Привет вам там, внутри. — Привет! — кричим мы в ответ. Коллин дает Маме «пять» там, где она надавливает на него. Теперь Мамина очередь смеяться. — Они, определенно, очень активные. Я не могу дождаться, когда увижу их, Келс, и подержу на руках. Коллин пинается. — Я тоже хочу увидеть Маму! Он такой маменькин сынок. — И Мамочку тоже, — соглашаюсь я. — Как ты думаешь, как они выглядят? — спрашивает Коллин. — Я не знаю. — Готов поспорить, они большие. Огромные! — Коллин разводит руки далеко друг от друга. Я об этом не думала. — Почему? — Потому что они такие громкие. * * * Я просыпаюсь и потягиваюсь. Что меня разбудило? Я зеваю и прислушиваюсь. Мамочка с Мамой разговаривают. Они часто это делают. Мне нравится их слушать. Их голоса теплые и мягкие, и я чувствую себя счастливым. Я закрываю глаза. — Я огромный выброшенный на берег кит. — Вряд ли, дорогая. Ты потрясающе красивая женщина, беременная двойней… и готовая скоро родить. — Так ты согласна? Я открываю один глаз. Хочу послушать, как Мама будет выпутываться из этого. — Воспользуюсь пятой поправкой. Они обе смеются. Мне нужно запомнить эту «пятую» штуку. Возможно, она мне понадобится в будущем, когда у меня будет собственная жена. Я действительно думаю, что у меня должна быть жена. Они кажутся довольно замечательными. — Родная, ты почти завершила это дело. Ты на финишной прямой. Через пару недель у нас будет двое прекрасных детей, которых мы будем любить и баловать. И все потому, что ты произвела их на свет. — Ты милая. — Я знаю. Они снова смеются. Они много смеются вместе. Может быть, именно поэтому мы все так счастливы. — Я тут думала о Коллине, — говорит Мама. Ладно, теперь они полностью завладели моим вниманием. Что там насчет меня? — Да? О его будущей футбольной карьере? Что такое футбол? Что такое карьера? — У меня уже есть для него маленькая форма, — говорит Мама. — Но я не об этом. Я думала о том, что будет после его рождения. — И? — И ты знаешь ту маленькую процедуру, которую проделывают с большинством мальчиков. Мамочка смеется, низко и раскатисто, немного похоже на Щенка. — Ты можешь сказать это, Харпер. — Ладно, ладно. Обрезание, — сейчас она говорит, как Щенок. — Видишь, не так уж и сложно. И что насчет него? — Я не хочу делать это с Коллином. Делать со мной? Мне не нравится, как это звучит. — Хмм. Хорошо. Почему? — В этом нет необходимости. И, что ж, иногда случаются плохие вещи. Какие вещи, Мама? Мне страшно. Стоит ли мне разбудить Бреннан? — Харпер! — Так и есть! Да ладно, наш собственный телеканал снял сюжет о бедном парне, которому случайно отрезали всю штучку целиком. Семья воспитывала его как девочку, и он был совершенно не в себе. Я не хочу, чтобы был даже малейший шанс, что может случиться что-то подобное. Быть воспитанным, как девочка? Нет! Что такое девочка? — Это один случай из миллиона. — Один — это уже довольно много. Кроме того, хм… ну… — Что? — Так случилось, что я знаю, что ни одному из мужчин Кингсли этого не делали. — Ох, я бы не стала это проверять. — Надеюсь, что нет. У нас с Роби как-то зашел разговор по этому поводу. Я имею в виду, ты же не хотела бы, чтобы нашего сына дразнили его кузены Кларк и Кристиан, нет ведь? Кто такие Кларк и Кристиан? — Мой Кристиан слишком милый, чтобы сделать это. Кроме того, я не против решения не делать этого, Харпер. Я тоже провела кое-какие исследования по этому поводу. — Да? Потрясающе. Спасибо. Отлично, значит, они не собираются ничего со мной делать. Думаю, это хорошо. Хотел бы я знать наверняка. Я думаю, все прояснится, когда мы с Бреннан родимся. Я не совсем понимаю, что это значит, но Мамочка и Мама, похоже, в восторге от этого события. Если они думают, что это хорошо, значит, так оно и есть. Я зеваю. Кажется, мне нужно еще немного поспать. Спокойной ночи, Мама. Спокойной ночи, Мамочка. Спокойной ночи, Бреннан. * * * Свежий воздух! Наконец-то! Альфа, похоже, не хотела сегодня никуда выходить. Писклявый все время заставлял ее лечь. Если у нее скоро будет помет, ей нужно начать искать теплое местечко для них. Ей нужно безопасное место, где никто не сможет их найти, когда она будет рожать щенков. Думаю, я видел хорошее местечко. Я тяну Альфу за поводок. Она никогда не найдет его без меня. У двуногих не очень хорошее зрение или обоняние. Иногда я удивляюсь, как они вообще находят еду и распознают друзей и врагов. — Кам, притормози, — лает мне Альфа, натягивая поводок, чтобы привлечь мое внимание. Я оглядываюсь. Она тяжело дышит. Надеюсь, она не надумает прямо здесь и сейчас производить потомство. Я смотрю на Писклявого. — Давай я буду держать его, Келс. — Спасибо, Брайан. Он берет поводок Альфы и кладет свою лапу под ее. — Почему бы тебе не присесть на минутку? Я дам Каму немного выплеснуть свою энергию. И принесу тебе воды. Хорошо? Альфа подходит к какому-то дереву и садится. Я прижимаюсь носом к ее животу и принюхиваюсь. Нет. Щенки, кажется, пока не собираются появляться. Я лижу лапу Альфы. — Я тоже люблю тебя, Кам, — Альфа чешет меня за ушами, и мой хвост сильно бьется о землю. Она всегда знает, где мое слабое место. — Давай, Кам, — Писклявый хочет побегать. Я смотрю на Альфу, ожидая разрешения. Она скалит на меня зубы и машет лапой на Писклявого. — Валяй. Повеселитесь! Мы с Писклявым оставляем Альфу и выходим на большую лужайку. Никого из моих друзей сейчас здесь нет. Сейчас не то время, в которое мы обычно встречаемся. Писклявый быстро устает и снимает с меня поводок. — Лови мяч, Кам, лови мяч! — он берет ярко-красный мяч и бросает его далеко в сторону. Я недоуменно смотрю на него. Почему двуногие все время теряют свои жевательные игрушки? — Давай, принеси его, Кам! Я смотрю через поле, где в траве лежит мяч. Он его не видит что ли? Почему он сам не идет за ним? — Давай! — Писклявый начинает махать лапами. Я срываюсь с места и бегу за игрушкой. Надеюсь, он не потеряет ее снова. Может быть, я поношу ее сам, чтобы он снова не потерял ее, пока не заберу Альфу домой. Когда я поднимаю мяч, я бросаю взгляд на Альфу. То, что я вижу, заставляет меня выронить мяч Писклявого. Моя шерсть встает дыбом, и я ощетиниваюсь от гнева. Двуногий пытается напугать мою Альфу. Я принюхиваюсь. И тоже это делаю. — Отойди от нее! Отойди от Альфы! Вали! Вали! Вали! — кричу я, перебегая поле. Я перепрыгиваю через дерево, на котором она сидит, и приземляюсь у ее ног. Большой двуногий отшатывается, теряя равновесие. От него пахнет желтой водой, которую иногда пьет Темная. Я ненавижу этот запах. — Отойди! — снова предупреждаю я. — Хороший щенок! Я обнажаю зубы и огрызаюсь на него, когда он пытается дотронуться до моей головы. Я встаю между ним и Альфой. Никто не причинит вреда моей Альфе или моим младшим братьям и сестрам. — Отвали! — я показываю ему больше зубов. — Брайан! — гавкает Альфа. Вонючий двуногий пятится, когда другой двуногий начинает подбегать, услышав мой лай. Он лает еще одному двуногому, сидящему верхом на Храпуне, чтобы он тоже подошел к нам. — Тебе лучше уйти! Трус! Уходи! — продолжаю кричать я. Он прислушивается к моему совету и уходит так быстро, как только может. Только потому, что одна угроза миновала, это еще не значит, что Альфа в безопасности. Я все еще чувствую запах ее страха. Я прижимаюсь к ней спиной, чтобы она почувствовала себя лучше. Внимательно наблюдаю за приближающимся двуногим. Я скалю на него зубы. Храпун удерживает двуногого на приличном от нас расстоянии. Они могут оставаться там, где стоят. Альфа со мной в безопасности. — Тише, Кам, — гавкает мне Альфа. — Брайан, дай мне его поводок. Я слышу щелчок и понимаю, что Альфа снова привязала свой поводок ко мне. Хорошо. Теперь она будет рядом со мной, если нам придется убегать. Храпун смотрит на травянистое поле, по которому убежал плохой двуногий. — От него пахло. — Он хотел обидеть мою Альфу. — Все в порядке, малыш, — Альфа гладит мою шерсть, благодаря меня. — Ты молодец! Ты такой храбрый пес! Я немного расслабляюсь, чувствуя, что Альфе стало лучше. Я принюхиваюсь. Да, ей лучше. Двуногий делает шаг вперед, я бросаю на него предупреждающий взгляд. — Мэм, вы можете убедиться, что ваша собака не укусит меня? Я тихо рычу, предупреждая его. Мой взгляд не сработал, раз он лает на Альфу. — Все в порядке, Кам. Это офицер полиции. Он здесь, чтобы помочь нам. Будь хорошим мальчиком, — Альфа гладит меня еще сильнее. Она снова находит то место у меня за ухом. — Я знаю его, — говорит Храпун, поворачивая свою большую голову в сторону двуногого. — Он не причинит вреда твоей Альфе. — Пусть лучше даже не пытается. — Кам, — лает Альфа. Я тихо сижу и наблюдаю. Любой, кто сделает неверное движение, узнает, что я, может быть, и молод, но у меня уже выросли зубы. Альфа прижимается щекой к моей шерсти, поглаживая мою грудь. — Ты просто замечательный, Кам. Теперь я пахну как Альфа. Мне это нравится. * * * Темная входит туда, где сидим мы с Альфой. С самого происшествия сегодня днем, Альфа держится поближе ко мне. Это хорошо. Я тоже не хочу, чтобы она была далеко от меня. Мне не нравится, когда кто-то пугает мою Альфу. Что так вкусно пахнет? Я смотрю на лапы Темной. Ох божечки. У меня текут слюнки. Вот что так вкусно пахнет. Темная протягивает мне полоску мяса. — Хочешь, Кам? За то, что был таким хорошим мальчиком с Келс сегодня? Принять это — означает отойти от Альфы. Я облизываюсь. И остаюсь на месте. Темная смотрит на Альфу, обнажая зубы. — Я думаю, кое-кому не хочется отходить от тебя, Келс. Альфа чешет мне голову. — Мой герой. — Эй! А я как же? Альфа прижимает меня к себе. Я кладу голову ей на живот и слушаю ее щенков. Они там всегда заняты. — Тебя не было со мной сегодня в парке, когда какой-то пьяный парень начал вести себя слишком агрессивно. Это не ты перепрыгнула через скамейку и не приземлилась передо мной, напугав его до полусмерти. И это не ты держала полицейского на расстоянии, когда он пришел на помощь, — Альфа прижимается ртом к моей шерсти. — Это был Кам. Мой герой. Темная странно смотрит на меня. Я не думаю, что ей нравится, когда ее пара вот так складывает свои лапы на меня. Она снова протягивает мне мясо. — Да, он твой герой. Я понимаю, что у меня есть выбор. Я решаю взять лучшее из обоих миров и не злить Темную. Я поворачиваю голову и быстро облизываю лицо Альфы. Затем подбегаю к Темной, выхватываю мясо из ее лапы и иду к своей кровати. Темная занимает мое место в лапах Альфы. — Мне неприятно это говорить, Келс, но твой герой только что променял тебя на кусок стейка. Альфа прижимается ртом ко рту Темной. — Ты бы никогда так не поступила, да? — Нет, не ради стейка. Но, может быть, ради маминых креветок по-креольски… * * * — Мне нравится, когда Мамочка так делает, — смеется Коллин. — Мне тоже, — соглашаюсь я. Я концентрируюсь. Я хочу молока. Я знаю, что Мамочка меня не разочарует. Она никогда этого не делает. Чего бы мы ни захотели, она дает нам. — Mon Dieu, Келс! Как ты можешь есть это и запивать молоком? — спрашивает Мама. Лучше спросите, почему Коллин захотел лимскую фасоль и мороженое. — И что я должна пить в такой час, Таблоид? — И то верно. В три часа ночи никто не будет слишком разборчивым. — Нет, потому что, если кто-то станет слишком разборчивым, то этому кому-то придется отправится за чем-нибудь другим. — Молоко очень полезно для тебя, родная. Пей, — смеется Мама. Она, должно быть, тоже любит молоко. — Я не могу дождаться, когда вернусь домой, — Мамочка гладит меня по спине, разговаривая с Мамой. О, это приятно, и меня клонит в сон. — Я действительно соскучилась по всем и жду с ними встречи. В этом Новом Орлеане, должно быть, много людей, о которых Мамочка с Мамой постоянно говорят. Я знаю, что мы скоро поедем туда, чтобы родиться. Почему мы не можем сделать это там, где мы сейчас? — Эй, Коллин? — Да? — он смотрит на меня и икает. — Как думаешь: Мама говорит, что мы — две новые маленькие жизни. Поэтому мы должны ехать в этот Новый Орлеан, чтобы родиться? — Возможно. Может, это правило такое. Я на мгновение задумываюсь над этим, а затем заказываю спагетти. Почему Мама сейчас рычит, как Щенок? — О, Келс, дорогая, я люблю тебя, но это просто нездорово! * * * — Бреннан, как ты думаешь, что будет после того, как мы родимся? — Это будет хорошо. — Почему ты так думаешь? Бреннан пожимает плечами. — Потому что Мамочка с Мамой так говорят. — Я с нетерпением жду встречи с ними. Мамочка очень хорошенькая. — Откуда ты знаешь? Я вздыхаю. — Потому что Мама всегда так говорит. — Это правда, — Бреннан поднимает руки над головой и потягивается. — Я с нетерпением жду, когда у меня будет больше места для передвижения. Мама говорит, что у нас будет своя комната, над которой она сейчас работает. — Значит она будет больше этой, — соглашаюсь я. — Раз Мама в ней помещается, чтобы работать. Я хочу посмотреть на Щенка. — И на тетю Брайана! — Как ты думаешь, сколько еще мы здесь пробудем? Бреннан меняет позу. — Я не думаю, что долго, Коллин. У нас здесь заканчивается место. — Но мы ведь будем вместе, да? Я не хочу быть один. — Сто процентов. Мы же семья. А семья всегда остается вместе. <гаснет свет>