Челлендж «100 Тем»

— Мальчишки — они все глупые! Необразованные, громкие и ужасные! — В правильности и неоспоримости своего мнения Карин была уверена на все сто процентов. Ведь не было того, кто мог бы нерушимость этого мнения подвергнуть сомнению. — Так почему ты сама себя так ведёшь? — Голос собеседницы звучал тихо и равномерно, спокойствием своим напоминая штиль на море в летнюю погоду. — Как «так»? — Сайонджи широко раскрыла глаза в надежде услышать что-то воодушевляющее. Инукай выдержала небольшую паузу, чтобы создать такой любимый ею эффект комичности. — Как «глупый и необразованный мальчишка». Ничего воодушевляющего Карин не услышала. Какая жалость. — Грубиянка ты, Мисато. Сайонджи привыкла быть сама за себя. Привыкла быть сама себе защитницей, Белой Гвардией в латах и доспехах на резвом коне, быть одной против всего мира, что в момент так сильно на неё ополчился. Ей не нужна была стороння помощь и защита, чья-то чужая поддержка, особенно, если она исходила от каких-то там мальчишек.       Стояла суровая для Японии зима. Снежная буря была настолько непросветной и плотной, что казалось, будто бы дальше собственного носа ничего нет и что мир в одночасье обвалился под таким напором погодных условий. Белые хлопья оседали на ресницах, заставляя веки тяжелеть с каждой секундой, ноги застревали в высоких сугробах, снег заваливался внутрь уже не такой тёплой обуви. Морозная дрожь пробирала до самых костей. И кому вообще захотелось высовываться на улицу в такую отвратительную погоду? Разве что не менее отмороженным на голову людям. — Да пошёл ты! — Женский крик смог прорезаться даже через такую толстую белую пелену. — Бьёшь хуже пятилетней девчонки! Последовал удар. Ещё один. И ещё. Больно. Ужасно больно. Всё же, пятилетние девчонки ещё никогда не были такими сильными и жестокими. — Тебе всё ещё мало, больная сука?! — Перед глазами мелькали мужские фигуры в красных плащах, но вопреки пылающему в теле адреналину, Сайонджи плохо их видела. То ли снег мешал, то ли тот факт, что зрение замылилось из-за сине-фиолетовых припухлостей на лице.       Удар. У Карин было множество причин, чтобы ненавидеть тех самых грубых и задиристых «мальчишек». Множество причин, чтобы обозлиться на весь мир, быть агрессивной, закрытой. Множество причин, чтобы стать такой похожей на своих обидчиков. Как там обычно говорят? Лучшая защита — это нападение? Едва ли шатенка знала, что есть другие способы.       Сильная мужская хватка внезапно дрогнула, пальцы неизвестного байкера разжались, отпустив девичью одежду. Карин рухнула на землю, прямиком в белоснежный и пушистый снег. Неожиданно тёплый снег, напоминающий её уютную домашнюю кровать. Пелена белых хлопьев постепенно укрывала её, пальцы рук и ног начало покалывать прямо перед тем, как они совсем перестали ощущаться. Карин очень сильно хотелось спать. Нельзя закрывать глаза, только не сейчас. Она вновь совсем одна, без каких-либо сил для продолжения своего тернистого жизненного пути, но разве Сайонджи это когда-нибудь останавливало? Сил совсем не осталось. Как же всё бесит. А вокруг всё также темно. Неужели она оказалась у себя в комнате? В мягкой постели, под тёплым одеялом и с любимыми мягкими игрушками? В помещении совсем темно, ведь мать приходила минут десять назад, чтобы выключить свет. Верно, уже глубокая ночь. Верно, пора засыпать. Ты держалась молодцом всё это время, Карин. — Ты фигли в снегу валяешься, глупая? — О, этот голос она узнает, даже если будет на грани смерти. Хайтани Риндо. — Помереть захотела? Вставай! Забавно. Почему в такой момент ей слышится именно его голос? Не голос матери или отца, не голос Акиры, которая ждёт её на той стороне, даже не голос Ризе или Мисато. Почему, чёрт возьми, он? Это слишком жестоко, даже для неё. — Эй, слышишь меня? Сайонджи? — Пыл и гонор в мужском голосе поубавился. — Это, бля, вообще не смешно! Девушка неожиданно почувствовала сильный жар в своих ладонях и то, как что-то очень осторожно прильнуло к её груди. Горячий воздух опалил бездвижное, посиневшее женское лицо, будто придав сил для ещё одного рывка. Карин приоткрыла глаза. Какая же неудачная шутка. — Риндо… — Она едва слышно прошипела имя парня, чьё лицо сейчас видела напротив своего собственного. — Я тебя побью, если не отпустишь мои руки… Но ему, кажется, было уже всё равно на все угрозы Сайонджи, которые она только могла воплотить в реальность. Пусть она будет зла, пусть побьёт его, как и всегда это делает при встрече, пусть накричит и разозлился. Пусть. Пусть сделает это снова, хотя бы ещё один раз. Сердце младшего Хайтани бешено забилось в грудной клетке от неожиданно нахлынувшего страха. Абсолютно бесконтрольного, животного страха. — Твою ж мать, твою ж мать, Карин, говори со мной! — Парень плотно обхватил девушку под руками в попытках поднять её на ноги. — Какая тяжёлая, блять! Прижав шатенку к себе, Риндо сделал очередное усилие, и всё было бы хорошо, если бы он не потерял равновесие в глубоком снегу и не упал вместе с Карин спиной назад прямо в сугроб. Сайонджи нахмурилась, снова посмотрев в лицо своему горе спасителю. Она близко. Чертовски близко. — Рин, придурок, что ты вообще… — Не успев договорить, девушка отключилась, упав парню лицом на грудь.       Полноценно очнулась она уже в незнакомом ей доме, и вновь, первое, что увидела Карин, когда открыла глаза — лицо Риндо, который, кажется, успел уснуть, пока ждал пробуждения своей спасённой подруги. Судя по всему, девушка лежала на диване, у парня головой на коленях, на подушке. Недоумение и желание хорошенько врезать Хайтани прямо по его беззащитной роже ударило в голову, и Карин бы точно это сделала, если бы нашла в себе хотя бы немного сил. — О, проснулась уже? — Рядом с ними на диван уселся Ран — старший из братьев, и вопросительно уставился на девушку без всякого стыда. — Голодна? — Почему я тут нахожусь? — Говорить было сложно, но ещё сложнее было не помнить вообще ничего из того, что происходило после драки с байкерами из Чёрных Драконов. — Да ну, не помнишь? — Старший Хайтани искренне удивился. — Братишка спас тебя, всю избитую и валяющуюся в снегу, и притащил домой. Сказал, что ты его подруга и что тебе нужно помочь. Возился с тобой сам чуть ли не всю ночь, а потом так и уснул. — Какая я ему подруга… — На секунду Карин стало стыдно. — И всё же, если бы на Рин… — О-о ~ Так вы с ним настолько близки? — Это мерзкую ухмылку с лица старшего Хайтани так и хотелось стереть, причём желательно с помощью физической силы. — Ладно-ладно, не буду вникать. Разогрею бульон с лапшой, тебе нужно поесть. Как ни в чём ни бывало, парень с длинными волосами поднялся с дивана, добродушно улыбнувшись, и помахал ладонью перед уходом. — Хочешь сказать, ты правда ничего не помнишь? — Очкарик внезапно открыл глаза, как только эти двое остались наедине. — Лишь частично. Помню, что подралась с парнями из Чёрных Драконов, что была сильная метель и что… — Сайонджи неожиданно затихла. — Почему ты так ненавидишь гопников, Кари? — Этот вопрос уже давно сидел в голове у Риндо, вот только удобного случая спросить у него не было. По крайней мере, до этого момента. — Ты хочешь знать? — Девушка решила переспросить, заранее готовя себя к сложному рассказу. Хайтани молча кивнул. — Я расскажу, но только потому, что ты меня спас. И после этого мы в рассчёте. — Направить сил, Карин громко вздохнула, отводя взгляд. — Мне было двенадцать, когда нас с одноклассницей в переулке зажала шайка гопников, вроде вас с Раном. Акира, она… Она была очень красивой. Такая маленькая, хрупкая, нежная. Естественно, она им приглянулась. — Ты хочешь сказать, они вас? — Не успел Риндо договорить, как Сайонджи закрыла его губы ладонью, мешая продолжить мысль. — Не перебивай. — Подождав пару секунд, девушка убрала руку. — Я не знаю почему, но меня они не тронули. Возможно, посчитали уродкой, ха-ха… Я пыталась сопротивляться. Пыталась спасти Акиру от их рук и дать ей шанс убежать. Именно тогда один из них достал нож и оставил мне этот шрам на лице, пригрозив ей, что если Акира не будет молчать, то он пырнёт меня ещё раз, сильнее. Эти уроды заставили меня смотреть на то, как они насилуют её. Мерзко. Вся эта ситуация, вся её жизнь была мерзкой. Она не прожила и дня, не вспоминая о том, какими глазами смотрела на неё Акира в тот самый день. Глазами, полными любви и сопереживания. Глазами человека, который хотел защитить Сайонджи ценой всего. Карин не могла себя простить. — Акира покончила с собой, Рин. Она не вынесла всей той боли и осуждения, которым подвергло её общество. — Девушка спрятала за ладонью глаза, что уже давно были на мокром месте. — Ей не хватило моей помощи и любви. Я не смогла её уберечь. Дважды не смогла. Тёплые мужские губы осторожно коснулись дрожащих женских губ, что моментально замерли, будто бы в ожидании чего-то. Этот детский, по-настоящему невинный и наивный поцелуй продлился всего пару секунд, но за него Риндо пришлось много заплатить. — Придурок! — Карин со всей силы ударила парня ладонью по щеке. — Да как ты смеешь вообще! Я тебе тут такое рассказываю, а ты! Хренов нахал! Но почему-то Хайтани чувствовал себя удивительно спокойно и легко. Карин наконец-то открылась ему, а для этого нужно было всего-то поставить под угрозу её и без того хрупкую жизнь. — Я думал, что сейчас самое время… — Было стыдно. И очень приятно. И очень стыдно. — Хуёво ты думать умеешь, значит!