Омежьи реалии бывшего верзилы, или в новую жизнь по новым правилам

      В первый раз Тилиан очнулся под чью-то ругань. – Я не уйду! Вы не посмеете выставить меня! – кричал один голос. – Уйди в сторону, пока не поздно, – гремел другой,– или вынудишь меня пойти на крайние меры! – Но это мой омега! – Ты упустил свою возможность. Оставь его в покое или мне придётся подарить покой тебе! Тилиан и хотел бы возмутиться, но не мог ни языком ворочать, ни даже слегка пошевелить хоть одним пальцем. Сил не было, как и ощущения своего тела. Он был просто одним сгустком слабости и, только вынырнув из темноты, уже погружался в неё обратно, будто набравший воздух в легкие пловец, вновь уходящий под воду.       Второй раз был более удачным: продержался в сознании он значительно дольше и даже успел побеседовать с, как он понял, врачом. Ну, как побеседовать? Говорил врач, а Тилиан только периодически издавал те или иные звуки разной степени внятности, подтверждавшие, что он слышит и понимает всё то, что ему говорят. Но глаз он пока не открывал, поэтому всё казалось каким-то нереальным. Успокаивающий голос сообщил, что с омегой всё будет хорошо и ребёнок тоже вне опасности, просто необходимо восполнить затраченную энергию, так что блондину настойчиво рекомендовали поспать и с этой целью влили в рот какой-то безвкусный отвар (пусть лучше так, чем горькая гадость). Однако со своей функцией тот справился хорошо, отправив Тилиана в царство снов.       А сны ему снились чуднЫе. Сначала про танцы ромашек с тюльпанами, потом про атаку треугольников на батальон параллелепипедов и дальнейшую осаду замка многоугольников во главе с генералом Ёлкиным, настоящим гигантом, составленным из трёх равнобедренных зелёных собратьев (тут уже вопрос к выпитому отвару), но это ещё ничего, потому что вскоре весь этот бред как-то свернулся и картинка сменилась другой, внезапно перетекая в эротическое русло.       Теперь Тилиан стоял в полутёмном помещении, а на стене перед глазами плясали отблески свечей. Чьи-то большие тёплые руки обнимали его сзади. Прошлись по плечам, коснулись ключиц и сомкнулись на животе, распространяя по телу дрожь возбуждения. Всё казалось правильным и естественным, не вызывало сопротивления, и даже сомнений не возникло в том, чьи пальцы так одуряюще приятно ласкают и чье дыхание на шее, такое опьяняющее и желанное, будоражит кровь, вскоре переростая в поцелуи, блуждающие от линии роста волос к позвоночнику и обратно, переходя дальше к местечку за ухом.       Губы, захватив мочку, дали волю языку, горячо скользнувшему по самой кромке, отчего даже во сне омега размяк, окунаясь в эту ничем не прикрытую нежность. Рэгланд. Только он. Каждой своей частичкой.       Дальше – больше. Поцелуй в шею, сбитое дыхание, бодро упирающийся в ягодицы чужой орган и свой, восставший и распирающий брюки, захваченный поверх одежды жаждущей сближения рукой. Ладонь, ползущая внутрь, преодолевая препятствие, и несдержанный стон, слетевший с собственных губ от такого желанного прикосновения к голой коже. Толчки сзади, имитирующие фрикции, ритмичные скольжения по стволу, планомерно доводящие до финала, и в завершении – головокружительный поцелуй в губы на самом пике, чувственный и яркий, как вспышка. Вспышка, вытолкнувшая его в реальный мир, вернее, в ту реальность, которой он теперь принадлежал.        Тилиан осознал себя лежащим в чужой постели неизвестно где. Он открыл глаза, закрыл, немного проморгался, привыкая к свету, и только потом заметил присутствие кого-то ещё, наблюдающего за ним, стоя у окна с только что распахнутыми шторами, очевидно, и ставшими причиной его резкого пробуждения. – С возвращением, Тилиан, – сквозь улыбку отозвался незнакомец ранее уже слышанным голосом врача. – Меня зовут Редлин Кроу. Вы проспали сутки после нашего разговора. Вы же помните наш разговор? – Да, частично, – хрипло отозвался блондин, сквозь прищуренные от света глаза рассматривая подошедшего к нему мужчину. Зеленоглазый, с короткой, но пышной копной пшеничного цвета волос, по-голливудски белыми зубами, мягкими и уверенными, но крупнее, чем у самого Тилиана, руками. Он был несоразмерен ни одному из трёх типов мужчин, существующих в этом мире (даже подумалось, что неплохо составил бы пару де Вишлину с его пигвиньим телом), как будто вобрав в себя от каждого понемногу, но скорее был бетой или альфой, чем омегой. Да и какое это, в сущности, имело значение? – Это хорошо, – пробормотал Кроу, оттягивая нижнее веко пациента и осматривая сначала правый глаз, а потом и левый, после чего быстро переместился руками ниже, ощупывая живот.– Вы стонали во сне. Что-то болит? – Нет, я просто... ну... – Ясно, – снова улыбнулся врач, закончив беглый осмотр. – Для беременного это нормально, ведь прелестей течки вы пока лишены, а организм нуждается в альфе, – пояснил он.       Не успел Тилиан ответить, что думает по это поводу, как дверь открылась, впуская обеспокоенного, растрепавшегося от бега Льюиса: – Тилиан, ты очнулся! – радостно заголосил бета, бросаясь в его объятья и сжимая так, что казалось, будто омегу сейчас расплющит. – Осторожнее, не раздавите больного. Он только-только вернулся к нам, а вы уже жаждете отправить его обратно, – вмешался Кроу, на что Льюис поспешно ослабил хватку и испуганно отстранился от хрипящего брата. Вот теперь можно было поговорить. Но не успел Тилиан отдышаться, как в комнату ввалились ещё двое родичей: – Тили, дорогой! – бросился к нему папа, обхватывая обречённо замычавшего сына. – Сэмюэль, раздавишь ведь! – слава всем богам, отдёрнул его отец, пресекая возможное удушение отпрыска. – Да-да, прости, прости, дорогой, – пару раз чмокнув блондина, всё же отошёл от него папа. – Как он, господин врачеватель? – повернул он голову к снова стоящему у окна Кроу, успевшему отскочить туда, когда один за другим залетели обеспокоенные родственники пациента. – Он уже в порядке, Ваше Сиятельство. Отвар и крепкий сон, а также удаление от источника недуга сделали своё дело. Только вот ребёнок... – Что с ним?! – в один голос вскричали оба омеги. – Он всё ещё нуждается в подпитке, – тяжело вздохнули в ответ. – Вы же знаете о сложностях протекания беременности без альфы. Вообще это, конечно, возможно. Любому другому омеге с такой проблемой я бы просто подобрал соответствующий отвар и дал рекомендации по режиму питания и отдыха, но в случае Тилиана есть некоторые сложности. – Говори яснее, Редлин – или как там тебя? – начал злиться растревоженный невесёлой новостью Тилиан. Он, может, и не желал этого ребёнка изначально, но убивать его или наносить непоправимый вред его здоровью точно не хотел, ведь, как бы то ни было, теперь нёс за него ответственность и даже более того – начал испытывать к ещё нерождённому существу ранее неведомое чувство, сопровождаемое желанием защитить. – Да-да, конечно, – кивнул Кроу, повернувшись к будущему папаше. – Если опустить подробности, то вам просто нужен альфа рядом, даже не так – близкий контакт с ним. – Насколько близкий? – насторожился Тилиан. – В идеале – самый близкий, если вы понимаете, о чём я, – о, Тилиан, безусловно, понимал, так понимал, что чуть с кровати не свалился, подпрыгнув, – но, если сейчас нет такой возможности, – заметив это, добавил зеленоглазый, – скорее всего, будет достаточно, ну, нахождения рядом и ещё... – замялся он. – Ну что ещё? – нетерпеливо взмахнул руками омега, которого немного отпустило после того, как он узнал, что для выживания ребёнка спать ему ни с кем не придётся. – Ещё омега и альфа должны быть совместимы, расположены друг к другу, должны хотеть быть вместе и обоюдно стремиться к сближению душ, по крайней мере, чтобы ребёнок мог напитаться от них энергией вдоволь. Родственник, как вы понимаете, не подойдёт. Мог бы подойти отец этого ребёнка, ведь даже без желания сближения его пребывания рядом было бы достаточно из-за связи отец-сын, но это, к сожалению, не наш случай, ибо его энергия губительна и для вас, и для плода, как мы все уже имели возможность убедиться. – Так, стоп, – начал понимать Тилиан. – Так всё это со мной из-за того говнюка Трэвиса случилось что ли? – Тили, не выражайся, – цыкнул на него папа, но Тилиан был уже не здесь. Перед его глазами пронеслись воспоминания о событиях, предшествующих его падению в темноту: настойчивый альфа-пингвин, оскорбительная для омеги ссора Рэгланда и Валианта, попытка поставить идиотов на место и сковавшее тело прикосновение человека с голосом Трэвиса, заявившего на него свои права. Да, сейчас Тилиан был уверен в том, что его обморок и нынешнее положение спровоцировал именно Трэвис, что и поспешил подтвердить Кроу: – Да, причиной, по которой вы утратили значительную часть энергии, стало появление вблизи отца ребёнка, энергию которого ребёнок отверг как непригодную и потому тратил свои силы на то, чтобы дать понять это своему папе. Возможно, вы даже могли ощутить его попытки достучаться до вас. Как вы себя чувствовали до встречи с господином фон Бергером? – С кем? – переспросил Тилиан. – С Трэвисом, – пояснил на ухо Льюис. – Да, я...я чувствовал какое-то странное недомогание с утра: то конечности ослабнут, то сдавит виски, – кивнул омега, а потом вдруг умолк, осознавая, с чем всё это было связано, и только после недолгой паузы, нахмурив брови, продолжил свои перечисления:– то голова закружится, ещё подташнивало немного пару раз. – Вот видите, столько сигналов тела, а вы никак не реагировали. – Да откуда же я знать мог! Но и Трэвиса же не было рядом! Я его не видел! – в ответ на это на него только сочувственно посмотрели, и Тилиан дал ответ себе сам: "Если не видел, это не значит, что его не было". Он был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на всех и каждого.       Вскоре Кроу поспешил удалиться, сообщив, что торопится, и собирался было оставить Тилиана с его семьей, однако родители пошли вместе с врачевателем, не позволив тому от них отвязаться и уточняя всё то, что им на несколько раз уже пересказывали касаемо их сына. Льюис же остался с братом, который, усадив его рядом с собой, попросил рассказать подробности произошедшего после его обморока. Сначала, конечно, пришлось и самому поведать о том, что было в покоях де Вишлина, по выходу из них, а также при каких обстоятельствах Трэвис обнаружился вблизи омеги. Льюис повздыхал на действия всех трёх альф, а потом принял эстафету рассказчика.        Всё самое интересное омега, увы, проспал, но хорошо, что рядом оказался бета, который не стал скупиться на подробности и с радостью поделился всем, что ему было известно. Тилиан внимал с особым тщанием, не перебивая. Правда, несколько раз у него глаза чуть на лоб не полезли от услышанного, ибо Льюис не скрывал от него деталей, но это мелочи, ведь он всегда больше ценил поданную разом, а не порционно, информацию о том, что было: так переваривалось легче. А было следующее...       Когда омега грохнулся без чувств в объятиях своего насильника, пока тот недоумевающе потрясывал его растёкшееся тело, не зная, что с ним делать, Рэгланд подлетел и с размаха вдарил Трэвису по лицу, подхватил Тилиана на руки и помчался со всех ног к врачевателю. По дороге он, перепуганный до чёртиков, встретил Льюиса, шокированного увиденным, но брату свою ношу не отдал, а прижимал к себе до последнего, пока, ввалившись в лазарет, не уложил его на предоставленное ложе.       Пока врачеватель осматривал омегу, Рэгланд не отходил от него ни на шаг, спрашивал, нужна ли помощь, явно волновался, переступая с ноги на ногу. Льюис даже не осмелился ничего спрашивать у занятого Кроу (альфа замечательно справлялся с доскональным допросом и сам), только отошёл на полминуты к слуге, что был замечен за подслушиванием у самой двери, и попросил передать о случившемся чете фон Флиппер.        Оказалось, что Тилиан ослаб, потому что ему не хватало энергии. В поисках причины Кроу перешёл пальцами к области живота больного и заменил их тэктином (тем самым камушком-артефактом, с использованием которого в своё время проводил осмотр и Рорих). Тогда и стало ясно, что дело в ребёнке, почему-то решившем забрать у своего папы силы больше, чем было необходимо.       Услышав о ребёнке, Рэгланд изменился в лице, явно расстроенный тем, что понравившийся омега занят, но всё равно не ушёл, не оставил его и даже сел рядом с Тилианом, сжимая его руку, когда врачеватель сообщил о срочной необходимости контакта беременного с альфой.       Кроу попросил привести мужа омеги, чтобы процесс пошёл быстрее, и тогда Льюису пришлось признаться, что из-за некоторых обстоятельств это невозможно, так как мужа у Тилиана нет. На вопрос же об отце ребёнка тоже пришлось сообщить, что тот был отвержен ими обоими, поэтому его присутствие только повредило бы, даже если бы он действительно был где-то здесь.       Выдохнув облегчённо после первой части фразы про отсутствие у Тилиана мужа, Рэгланд тут же напрягся от полученной после информации. Он уточнил только, не о фон Бергере ли речь, и получил в ответ красноречиво поджавшиеся губы и опущенные глаза беты, ненароком выдавшего тайну семьи, так как выводы из такого напряжённого молчания сделать было несложно.       Потом пришли родители и застали своё дитятко в объятиях альфы (Кроу сказал, что за неимением альтернативы будет лучше, если Рэгланд окажет помощь, к тому же энергетический фон и папы, и ребёнка при контакте с ним значительно улучшился, с чем явно обрадованный альфа согласился и для лучшего эффекта улёгся рядом). Пока папа всхлипывал и причитал над бессознательным телом сына, Льюис и Редлин оттаскивали его мужа от Рэгланда, занявшего провокационное положение на кровати Тилиана. Не лучшее знакомство с родителями, надо сказать. Но отцу объяснили ситуацию, и Рэгланд признался, что знаком с омегой и уже некоторое время ухаживает за ним с самыми серьёзными намерениями, питая к нему нежные чувства, они даже ходили на свидание, что Льюис, конечно же, подтвердил. Больше претензий к альфе со стороны родителей не поступало. Более того, они были рады, что их ребёнок обрёл своё счастье, пусть даже сообщить о нём пока не мог. В их глазах образовавшаяся пара уже обрела статус женихов. Тёплых взглядов альфы и их переплетённых пальцев оказалось достаточно, чтобы убедить их в этом.       Рэгланд занял прежнее положение рядом с Тилианом, приобняв его, когда в комнату нежданно-негаданно вдруг вошёл сам принц Лирий в сопровождении нескольких стражников и непосредственно виновника всех бед фон Флипперов – Трэвиса. Разгорелся спор, суть которого заключалась во всё том же разделе омежьей тушки: Трэвис предъявлял права на Тилиана, заверяя, что они истинные и омега понёс от него, поэтому Рэгланд должен оставить их в покое, так как покусился на чужое, а фон Бергер, так и быть, простит ему удар в челюсть; Рэгланд же, в свою очередь, утверждал, что омега сам не хочет быть с Трэвисом и при встрече с ним был очень напуган, и, в то время как их с Рэгландом отношения развиваются, а связь крепнет, сам фон Бергер был отвержен и своим бывшим возлюбленным, и их ребёнком. Всё это, конечно, сопровождалось криками и обвинениями, порывами броситься друг на друга, демонстративными с одной стороны и яростными – с другой (вероятнее всего, именно эту часть их ссоры Тилиан и выхватил в своё первое пробуждение). Но принц Лирий – на то и принц, чтобы не допустить кровопролития и напрасных жертв, так что, обращая внимание альф на то, где они находятся, попросил их проследовать в его кабинет для того, чтобы во всём разобраться.       Рэгланд пытался сказать, что не может бросить омегу одного в его ситуации, но Лирий, ещё не располагающий всей информацией, не стал его слушать, посчитав такое поведение невежеством и хамством. Альфе пришлось уйти, но двинулся с места он лишь после того, как Кроу заверил его, что дальше справится сам. В итоге все они вместе с родителями отправились за принцем, дабы во всеобщем обсуждении решить судьбу покинутого всеми омеги. Рядом с ним остались только Кроу и Льюис, который теперь горячо уверял, что будь на то воля Рэгланда, он бы тоже остался. Благо, альфа до того, как уйти, успел напитать Тилиана достаточной силой для того, чтобы за восстановление взялись другие лечебные средства: отвар и артефакт, настроенный на преумножение его лечебных свойств.       Бета пробыл рядом до самой ночи, и успокоенный тем, что Тилиан просто крепко спит, отправился к себе, ожидая известий от родителей, но в результате превратился в вестника сам, так как неожиданно стал свидетелем преступления: Трэвис передавал какому-то слуге маленький мешочек с наказом подсыпать содержимое к завтраку врачевателя. Это было удачное совпадение, что бета, засыпающий на ходу, просто повернул не туда и услышал то, что для его ушей не предназначалось, но он подумал, что на слово ему всё равно никто не поверит, так что бежать к начальнику стражи с обвинениями не стал, посчитав это бессмысленным. Оказалось – зря. Кроу серьёзно отнёсся к подозрениям Льюиса и сам связался с начальником стражи Галленом, вынудив бету всё пересказать ещё раз уже ему. И понеслась...       События последних суток развивались стремительно. Опознанные Льюисом слуги были захвачены, но вины не признавали и предполагаемого ядовитого порошка при них обнаружено не было. Галлен уже настороженно стал смотреть на бету, подозревая, что тот сообщил им, вероятно, ложные сведения, когда стало известно, что Трэвис исчез. Равно как и Рэгланд. Начались поиски.       Стража обшаривала дворец, опрашивала возможных свидетелей, но всё тщетно, и только через полдня безрезультатных поисков Трэвиса обнаружил связанным в своей каморке Милли. Не успел он сообщить об этом, как в комнату уже ввалились Галлен со своей братией, будучи наведёнными на след слугой Тимми, который утверждал, что час назад слышал в покоях Тилиана какой-то шум, но сразу не придал этому значения.        Развязанный Трэвис обвинил во всём Рэгланда, якобы тот собирался пытать его, а потом вообще расчленить и избавиться от тела по частям, однако следов пыток на нём обнаружено не было, а любопытный Валиант, не отказавший себе в возможности под шумок проскользнуть в покои омеги, только посмеялся над слабыми, отнюдь не профессиональными узлами на верёвках, которые явно не могли быть завязаны Рэгландом, охотником со стажем, имеющим военную подготовку. Учитывая всё это, а также и то, с чего начались поиски Трэвиса, того быстро переквалифицировали из жертвы обратно в подозреваемого и посадили под арест до выяснения обстоятельств. Правда, не в темнице, как следовало бы, а в отведённых ему ранее покоях.       Принц Лирий не собирался упускать его из виду. Он ещё после разговора в кабинете разочаровался в фон Бергере, ведь там Рэгланд сообщил ему, ЧТО этот подонок мог сделать мальчику фон Флипперов, а родители Тилиана подтвердили всё сказанное, так что никакая истинность не заставила бы Лирия вручить омегу в руки такому извергу. К счастью, ему пояснили, что связь пары они утратили (редкий, но красноречиво указывающий на нанесённый ущерб случай), а Рэгланд упирал на то, что между ним и омегой уже установилась некая связь, которую впору считать истинной. Принц приказал Трэвису избавить его и дворец от своего присутствия в течение суток, а к Тилиану фон Флипперу и на метр не приближаться ни сейчас, ни когда-либо ещё. Отныне Трэвис не мог претендовать на отцовство, если, конечно, сам омега не посчитает нужным вернуть ему статус отца, а тот, очевидно, этого не пожелает. Ребёнок будет носить фамилию фон Флиппер и продолжит свой род, получив защиту королевской семьи, а на фон Бергеров падёт кара. В целях защиты от злых языков было принято решение не предавать произошедшее огласке, но, по мнению близко к сердцу воспринявшего эту историю альфы, виновники всё равно должны понести наказание, а правитель уж точно найдёт способ обрушить авторитет и влияние нежелательных особ в своей стране.       Вот вам и мотив. Преступник был пойман, а плачущие слуги (это были близнецы, всегда работавшие вместе) сдали позиции, сознавшись, что им действительно было дано такое распоряжение, но они не собирались его выполнять и поэтому выкинули мешочек, а не признались ни до, ни после, потому что боялись сначала самого фон Бергера (кто они и кто он?), а потом того, что их обвинят за участие в покушении. Они рассказали, куда выкинули "отраву", и вскоре людям Галлена удалось её отыскать. Впрочем, оказалось, что это не отрава, а простой снотворный порошок. Зачем Трэвису нужно было усыплять Кроу, тот так и не сознался, однако, вероятнее всего, сделано это было, чтобы выкрасть Тилиана, пока врачеватель в отключке.       Но даже после этого его ещё могли бы отпустить на все четыре стороны (деяние ведь не свершилось), если бы не подозрительная пропажа Рэгланда, который оказался не абы кем, а родственником наследного принца Вулфии Валианта де Вишлина и более того – прославленным и уважаемым братом нынешнего вождя Фриландии (маленькой страны оборотней на Тёмном материке), прибывшим для всех, кроме королевских особ и, соответственно, де Вишлина, инкогнито.        Да-да, Рэгланд был оборотнем, и именно это его спасло, потому что пропал альфа из-за совершённого на него нападения и выбрался благодаря своей ранее скрытой сути. Всего час назад он вернулся во дворец в обличье волка и, кое-как вернув себе человеческую форму, рассказал, что по дороге из кабинета принца в лазарет на него накинулись сзади и натянули на голову мешок, пропитанный явно ощущающимся запахом Воронеллы (ядовитой ягоды, к которой у оборотней был иммунитет, но под её воздействием они значительно ослабевали). На некоторое время Рэгланд вырубился, а потом очнулся в лесу, оставленный своим похитителем в какой-то яме, так что здесь одно из двух: либо попытка убийства существа, принятого за человека, либо демонстрация силы для оборотня, но, в любом случае, так как конкретно в момент нападения Трэвис ещё не успел покинуть принца Лирия, обещавшего ему несладкую жизнь, он имел железное алиби и явно был не у дел. А то, что выставил себя жертвой Рэгланда... то просто непродуманная месть за уязвлённую альфью гордость, что тоже не добавляет ему баллов при дворе. Рэгланд отказался от претензий к нему, так что всеми поруганного и на сто раз обвинённого фон Бергера наконец отправили в имение его семьи.       Несмотря на то, что виновник покушения ещё не был найден, сейчас уже было относительно спокойно: Трэвис был на пути домой, Рэгланд – во дворце, а Редлин Кроу, покинув омегу, именно к нему и направился, чтобы удостовериться, что всё обошлось и ему больше ничего не угрожает. Тилиан же, с которого и началась вся эта свистопляска, сидел на кровати, осоловевшим взглядом взирая на брата, закончившего свой, словно вычитанный из какого-то фэнтези-детектива, монолог. Сказать, что его удивило услышанное – ничего не сказать. Он был в нокауте. Слишком много всего: опасного, странного и непривычного. Но особенно взволновал Рэгланд: – Вот же ситуёвина... – вздохнул Тилиан, почесав голову. – Сейчас с ним всё нормально? Где он? – Рэгланд? Так у себя ещё, наверно. Внешне у него всё хорошо, только, говорят, обратиться назад ему трудно было, так что проблема может быть глубже, – поведал Льюис, а потом добавил с хитрым выражением лица, пытаясь поддеть: – А ты что, волнуешься? – Да, – не стал отрицать Тилиан, к удивлению беты.       И действительно, чего уж теперь? Он плавится от взгляда альфы и искренне жаждет сближения, как бы то ни пугало, они тянутся друг к другу, чувствуют связь, да и сны ещё эти... В общем, не отвертишься. Да, это не то, чего он для себя хотел, да, и вообразить не мог, что будет испытывать что-то к мужчине, но, сколько бы себя ни останавливал, раз – и всплывает в сознании навязчивая идея дать альфе шанс. И себе тоже. Очевидно, будет непросто, однако Тилиан понял и признал одну вещь: если Рэгланд продолжит свою осаду, он сам с удовольствием сдаст эту крепость. И пошли они к чёрту, эти убеждения из другого мира! В новую жизнь по новым правилам – простая истина. И нехрен лезть, куда не просят, со своим самоваром! Ну, разве что границы кое-какие всё же придётся установить, если всё срастётся. А может, Тилиан себе всё надумал, потому что попросту стукнулся головой и, что называется, крышей поехал, когда упал, и на самом деле всё... Но додумать свою полную очередных сомнений мысль ему не дали: к ним впопыхах вбежал Кроу, смотря на Тилиана испуганными, но искрящимися надеждой глазами: – Тилиан, спасайте! Рэгланд ранен! Боюсь, сейчас только вы сможете ему помочь! – Что?! Как? Почему? Каким образом? – ошарашенно зачастил омега, подскакивая с кровати, тем самым заработав головокружение и пошатнувшись, но был подхвачен Льюисом. – Осторожней, Тили, – попросил бета, накидывая на брата халат. – Вы же врач...еватель, Редлин. Это вы ведь должны лечить. Как я-то смогу помочь? – недоумевал Тилиан, спешно завязывая пояс. – Сможете, – уверенно кивнул тот. – По крайней мере, я очень на это надеюсь. Пойдёмте быстрее, я всё объясню на месте! И Тилиан подчинился, идя навстречу своей судьбе.