Нет.
Нет, нет, нет!
«Идиот, Хёнджин! Придурок! — мысленно ругал себя Хван, зная, что уже никакое оправдание не придумать. Феликс пусть и не расскажет никому о том, кто же на самом деле этот великий певец современности Сэм, но обидится — и очень сильно. — Ну кто же снимает парик, зная, что его могут застукать?!» — Сэм? — слегка неуверенно повторил Феликс. Возможно, он пока не догадался, что к чему: до него ещё не дошло, что волосы у звезды как-то слишком быстро поменяли цвет, да сам он на кого-то уж больно похож… — Извините… Вы в порядке? — Да, — стараясь не поворачиваться лицом и тщательно прикрываясь всем, чем только можно, хрипло пробормотал Хван, — Но, пожалуйста, уйди… уйдите, — тут же исправился «Сэм». — С вами точно всё хорошо? — Феликс бесшумно подошел ближе и, несмотря на терзавшие душу сомнения и колотящееся сердце, положил руку на плечо звезды. Он знал, что, возможно, не стоило этого делать, но желание прикоснуться к кумиру было сильнее. Он не смог не поддаться соблазну. — Простите, я… Хван от испуга тут же сбросил с себя чужую руку, словно та была по крайней мере под напряжением, и растерянно посмотрел на Феликса. Да, это точно был он, с бейджиком прессы на шее и в чёрной конфиденциальной одежде, как на подбор официальный. Ли растерялся и долгие десять секунд смотрел в глаза певцу, придерживая отбитую руку, пока глаза его не стали похожи на монетки. — Хёнджин?.. — Феликс, я… Ли попятился назад. Хван не знал, что делать: ему хотелось пойти следом, взять за руку его и объяснить всё, как есть, — ведь смысла скрывать уже не было — и извиниться. Феликс смотрел на него удивлëнно, но в то же время обиженно, и всё это чередовалось с какой-то грустью и злостью. Это создавало совершенно нечитаемое выражение его лица, а в особенности глаз. — Извините, — сквозь зубы процедил Феликс и выбежал в коридор, не давая Хёнджину ни шанса на разъяснения. — Феликс!.. — упавшим голосом проводил его Хван и хотел выйти, но вовремя осёкся: он не может показаться в таком виде! Без парика, без нормальной одежды — да за кого его примут?! Что с ним вообще будет? — Чëрт, какой же я всë-таки идиот!* * *
Хван прикладывал всё усилия, чтобы отыскать друга в толпе, но фотографы, фанаты и репортеры лезли к нему со всех сторон, не давая проходу. И даже когда парня везли домой, некоторые следовали за машиной, пытаясь узнать, где он живëт! К счастью, от подобных фанатиков удавалось отбиться, и никто так и не узнал того, чего знать им не требуется. Дома Хёнджин включил телефон, которым не пользовался несколько дней, и пролистал ленту сообщений. Банчан, Сынмин, менеджер, Ханна… и он.Ли Феликс.
был(-а) сегодня в 20:14
«Эй, Джинни! Ты там не скучаешь?» «Пойдёшь со со мной на пляж? Я устроился работать мороженщиком! Для тебя полагается специальная скидка, как моему лучшему другу~ Обещаю научить накладывать шарики!» «Джинни, где ты? :(» «Мы сегодня с Бан Чаном готовили суши. Твои любимые! Получилось, конечно, не то что су-шеф, но хотя бы вкусно :)» «Мне не хватает тебя» «И Бан Чану тоже. И Сынмину, и Минхо. Чанбин тоже соскучился по тебе… Да и все мы» «Я не знаю, что случилось с тобой. Я тебе больше не интересен?» «В любом случае… Если что, всегда пиши мне. Я поддержу тебя! Ведь мы друзья, верно?)» «Я надеюсь, что ты это хотя бы прочитаешь. Ха, а то даже как-то неловко…» «Кстатиии, я решил взять бейджик прессы! Это неслабо ударило по моему кошельку, но я рад, что увижу Сэма поближе~» «Чтобы тебе не было так грустно, возьму от него автограф. Жаль, что ты не посетишь концерт :(» «Ой, да мне пора собираться, пока! Пожалуйста, не забывай о нас, хорошо? И о себе тоже» Хёнджин корил себя за то, что не брал в руки телефон и не отвечал. Читать сообщения Феликса было морально больно. Хван чувствовал себя предателем, обманщиком и просто нехорошим человеком, ведь сейчас Феликс имеет полное право игнорировать его так же, как и он игнорировал Ли на протяжении стольких дней! Хёнджин судорожно отыскал контакт Ликса в телефонной книге и нажал кнопку вызова. Пальцы рук тревожно били по коленкам в нетерпении. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже». — Ну почему всё всегда идёт не так! — воскликнул Хван и встал с кровати, сжимая телефон в руках. Пару секунд он смотрел на чёрный экран. Собственное взволнованное лицо ещё некоторое время отражалось в нëм, как в зеркале, пока Хван не включил телефон. Лицо пропало, а Хëнджин быстро что-то набрал на клавиатуре. Через мгновение телефон остался на кровати, а Хван, натянув только недавно снятую толстовку, выскользнул из своей комнаты и тихонько покинул дом.* * *
Хёнджин не знал, куда идти, не знал, где находится дом Феликса. В Сеуле он бы запросто смог отыскать пристанище друга — но, увы, здесь всё было по-другому. Хвану оставалось лишь ходить по ночному берегу, пустынному и тихому, и слушать плеск волн. Успокоиться и отвлечься не удавалось: на него давила даже такая, казалось бы, расслабляющая атмосфера. Только недавно юноша думал, что не будет спать от крышесносных воспоминаний, а сейчас не мог успокоиться и терзался, хоть ничего плохого и не сделал. Ноги уставали, утопали в песке, и Хёнджин просто упал на него. Изнеможение, боль. Страх потерять друга. Возможно, даже самого лучшего и преданного друга, который у Хвана только был. Этим были заняты его невесëлые мысли. Несмотря на тёплый климат острова, вечер давал о себе знать: от прохлады кожа покрывалась мелкими противными мурашками. Хван постепенно растирал её руками, чтобы хоть немного согреться, но, усталый и уж слишком подавленный, он ненадолго занял себя этим. Вскоре он бросил это дело, позволив лёгкому вечернему ветру гонять мурашки по коже так же, как он же гоняет волны по морю. Медленно с щеки скатилась слеза, которую Хёнджин сразу стёр. Ещё одна упала на песок, оставляя после себя мокрый след. «Как же я хочу домой, — обречённо думал лже-Сэм, сжимая кулаки. Губы непроизвольно поджимались, превращая лицо в сплошную гримасу невыносимой боли, — Почему я просто не могу вернуться домой?..» Волны шептали ему на ухо скорые, оттого и непонятные речи, хотели дать ответ, но Хван не понимал. Путаница, паутина тяжëлых дум окаймляла и полностью покрывала его мозг, пока он просто валялся на песке, и ничто не могло распутать её или ослабить узлов. Перед тем, как уснуть, Хёнджин чувствовал крупинки песка на своём лице и видел, как в безоблачном небе, на горизонте мерцает луна, отражаясь в беспокойной водной глади.* * *
— Хёнджин? Юноша зажмурился сильнее, совершенно не стараясь разодрать глаза. На мгновение ему показалось, что под ним твёрдый пол, но стоило немного пробудиться… — Хёнджин, вставай! Юношу резко дёрнули за рукав, заставляя встать с песка и хотя бы сесть на него. Хван всё ещё ничего не понимал: предметы перед ним расплывались, голова болела, а от щеки ещё не отлепились песчинки, что придавало парню ещё более нелепый и сонный вид. — О господи… Что ты тут делаешь?! В расплывчатом силуэте и по голосу узнавался Бан Чан. Спросонья Хван не был уверен, что это именно его друг, но вскоре убедился в своей правоте. — То не выходишь на связь неделю, то тебя вообще дома нет… Твоя мать позвонила мне, спрашивала — не с тобой ли я! — в на удивление ровном голосе Бан Чана чувствовалась злость, перерастающая в ярость. А разозлить этого парня было очень трудно. — Прости… — Прости? Господи, ты передо мной извиняешься?! — Бан Чан хотел что-то добавить, но вовремя поджал губы и обречено вздохнул. — Ладно, проехали. Хорошо, что с тобой все в порядке. Позвоню родителям твоим, скажу, что ты вышел… погулять. Пока Чан ходил по берегу и оправдывал друга перед его же родителями, Хван наблюдал за ним с мыслью о том, что теперь ему не отвертеться. Бан Чан был добрым человеком, который в любой момент готов тебя выслушать, и его великодушию не было предела. Откровенно говоря, Хёнджину было даже стыдно перед ним сейчас: ведь он мог бы запросто рассказать всё родителям и обидеться, но он этого не сделал. Наоборот: старается защитить пятую точку — причём даже не свою — и помочь. Но разговора с Чаном было больше не избежать. Хёнджин вздрогнул, когда его плеча мягко коснулась чужая рука. — Извини, я погорячился. Я не хотел тебя обидеть. — Бан Чан, я… — Хван резко замолчал, а потом медленно опустил голову вниз. — Бан Чан… Юноша обхватил свою голову руками и сжал волосы в руках, пряча взгляд в песок и пытаясь добиться только одного. Не дать слезам вытечь наружу. — Джинни?.. — Пожалуйста… — всхлипнул парень жалобно, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться. — Я… Так устал… Хван окончательно расклеился, когда Бан Чан прижал его к себе, как заботливый отец. Хёнджин уткнулся ему в плечо и разрыдался долгим и неслышным плачем. Со стороны это было похоже на простые объятия, но стоило стороннему человеку подойти ближе, как сразу становились видны непоследовательные трепыхания тела, подрагивание плеч, а до слуха доносились тихие-тихие, но до боли жалобные всхлипы. Время от времени Хван пытался что-то сказать, но все попытки тонули в слезах и накатывавшей истерике. Бан Чан прижимал чужую голову к себе, тихо поглаживал его и смотрел вдаль глазами, полными понимания и переживания, смутной, но светлой печали. Чан стал ангелом-спасителем для Хвана, которому просто необходимо было даже не столько высказаться, сколько выплакаться. Бан Чан слегка отодвинул от себя юношу, едва заметил, как его состояние становится лучше. Возможно, Хёнджин и не стал выглядеть лучше, но теперь он хотя бы выложил свои эмоции и не будет начинать плакать при каждой попытке что-то сказать. — Хэй, Джинни? Ты в порядке? — Бан Чан звучал мягко, а его лëгкие касания напоминали мамины. Хёнджин сжал чужую руку чуть сильнее и посмотрел Чану в глаза. Его собственный взгляд всё ещё был печальным после слез, но Хёнджин стремился показать, что всё хорошо. — Да, — ответил юноша и утёр слезинку, затесавшуюся в уголок глаза, — Прости меня… — Всё хорошо, — Бан Чан сочувственно улыбнулся и неловко похлопал по плечу младшего друга, — Ты выглядел таким… Растерянным. Что произошло? Хван продолжал смотреть в глаза Бан Чану, а потом поджал губы, вздохнул и прикусил язык. — Я не могу тебе рассказать сейчас, Чан, — парень небрежно провёл по лицу ладонью, собирая остатки усталости и печали. — Пожалуйста, прости, но я… Не могу. — его голос на мгновение дрогнул, а потом потух, словно свеча от дуновения ветра. — Все хорошо. — Бан Чан пристроился рядом. Обняв руками свои колени, он положил голову на них и продолжил с прикрытыми глазами: — Я всё понимаю. Но если что — я всегда рядом. Ты же знаешь, я готов тебя выслушать. — Но я же заставил тебя волноваться… — Да-а, — добродушно усмехнулся Чан с выражением полного спокойствия на лице. — Заставил. Я чуть с ума не сошёл, честно. Но имеет ли это значение, когда ты жив-здоров и даже не находишься в опасности? — Чан… Ты слишком ко мне добр. — Ой, да ладно тебе! Я, конечно, знал, что ты любишь драматизировать, но не настолько же! — Чан толкнул друга в плечо, и от этого по-дружески простого жеста внимания Хван не смог сдержать улыбки и смешка. — Так что всё. Я злиться долго не могу. А уж в такой ситуации — тем более. После того, как Бан Чан сказал эти слова, они ещё долго сидели так, вместе на песке. Хван смотрел на море, Бан Чан же опëрся на колени и закрыл глаза, то ли дремля, то ли просто прислушиваясь к окружающему их миру. — Эй, Чан? — Да? — впервые за время, проведённое в молчании, парень открыл глаза и взглянул на Хёнджина. — А ты… не мог бы проводить меня до дома Феликса? Бан Чан слегка нахмурил брови, а потом протянул: — Вчера он пришёл после концерта каким-то то ли расстроенным, то ли злым… Попросил не тревожить его. До сих пор на сообщения не отвечает. Хёнджин перевёл взгляд в песок и начал нервно заламывать пальцы рук. Внутри снова закололо чувством вины: он знал, что всё это только из-за него. — Вы вообще как-то слишком похожи. Оба любите игнорировать и не говорить о своих проблемах, — усмехнулся Бан Чан, — Иногда это мешает понять вас. Я всë, естественно, понимаю, сам того же поля ягода. Но всë-таки мы с вами обеими другие. Знаешь… Это дурацкое сравнение, но я — красная малина, а вы — белая. Наверное, поэтому мои лучшие друзья и сошлись… Но ладно, — прервал Бан Чан самого себя и тут же продолжил: — Тебя отвести? — Да, — Хван благодарно и устало улыбнулся другу, — Если честно, мы с ним… Немного поругались. И я виноват перед ним. Я бы хотел извиниться, но одному идти страшно. — Ты как ребёнок, Джинни, — с кряхтением Бан Чан встал. — Хорошо. Я только проведу тебя, но потом ты сам. — Конечно! — младший суетливо поднялся с песка, попутно отряхивая одежду. — Спасибо тебе! — Пустяки, — улыбнулся Чан и махнул рукой. — Пошли уже. Хван и Бан Чан шли молча вдоль берега, медленно направляясь к дому Феликса. Хёнджин не знал, где находится пристанище его лучшего друга, и потому тоже попросил Бан Чана отвести его. Но и первая причина — о страхе — была правдивой, ведь чем дальше они шли, тем сильнее парню хотелось убежать. Но он шёл, стискивая кулаки и время от времени потряхивая головой в попытках отогнать этот самый страх. — Вот мы и пришли. Хван посмотрел на домик, в целом ничем не отличающийся от других прибрежных строений. Такой же милый и небольшой в размерах, он был облагорожен забором, который был выше Хвана всего в половину его собственного тела. Впрочем, у многих забор был еще более низким, и никого это как-то и не колыхало: очевидно, люди просто не боялись, что кто-то у них что-то украдет. Да и район, откровенно говоря, не походил на преступный: тут было слишком тихо и спокойно. — Дальше ты сам, — Бан Чан похлопал по плечу друга и произнес короткое: — Удачи. — Спасибо. — Хван только улыбнулся напоследок и нажал кнопку звонка на калитке, ожидая с горящим сердцем ответа и отдалённо осознавая, что у тихого дома он ныне один-одинешенек. И тишина может сожрать его в любой момент. Чан ушёл, оставив его перед воротами чужого дома, как какого-то бездомного странника, желающего найти ночлег. С порога быстро выбежала девчушка, в которой Хван узнал сестру Феликса. Оливия сразу же улыбнулась и помахала рукой на подходе к калитке; видимо, Хёнджин всегда был званым гостем в доме семейства Ли. — Хёнджин! — девушка радостно подбежала к забору и открыла дверку, пуская друга брата на участок. — Какими судьбами? Феликс не говорил, что ты придëшь. — Я как раз к нему, — Хвану показалось, что при упоминании брата девчушка как-то сникла. — Мне нужно с ним поговорить. — Он просил никого не впускать, — ответила Оливия и задумчиво почесала подбородок. — Знаешь… Если честно, я волнуюсь за него. — Что-то случилось? — Давай зайдëм в дом. Ли провела юношу на кухню, усадила за стол и, попутно делая чай, начала говорить: — Вчера он на концерте был, у Сэма и Ханны. Так ждал его, ты даже представить себе не можешь! — очень эмоционально рассказывала Оливия, с усердием выискивая печенья в кухонных ящичках. — Ты же знаешь весь его фанатизм по Сэму. Он очень долго ждал этого концерта, даже подался в прессу. Насколько я знаю, все сбережения потратил на бейджик — так сильно хотел увидеть Сэма вблизи. Ну так вот, пришёл он после концерта… Никакой, — Оливия нервно закусила губу и поставила перед Хёнджином чай, сама села напротив. — Я пыталась достучаться до него, но он будто и не слышит. Выходит только чтобы взять еды и в туалет сходить. Я не знаю, что делать. — Он закрывает дверь на замок? — Да! В том-то и дело, что да! — Оливия всплеснула руками и хотела было продолжить, но её взгляд задержался где-то вне Хёнджина. Хван обернулся. — Феликс! — Хван так резко вскочил со своего места, что чай с его чашки перелился через край. Ли вздрогнул и скрылся за косяком двери, очевидно, не желая встречаться с Хёнджином ни при каких обстоятельствах. Началась гонка, какая-то игра в «Кошки-мышки», от которой зависело, сможет ли Хёнджин всё объяснить или нет. — Не подходи! — выдохнул Феликс, пытаясь запереться в своей комнате. — Я не хочу! — Феликс, подожди! — отвечал Хван, старательно перетягивая дверь на себя. И всё это выглядело крайне комично со стороны, но для обоих участников «боя» был важен исход: оба не хотели уступать по собственным причинам. Но Хвану всё-таки удалось одержать победу. — Феликс, послушай меня… — Я не хочу тебя слушать! — Пожалуйста, Феликс… — Ну да, так мы заговорили? После всего того, что произошло вчера?! — Ли пытался говорить тихо, но его голос так и норовил сорваться на крик. — Ты прикалываешься, Хёнджин? Я… Я чуть ли не влюблён в этого Сэма был, а он оказался тобой! Я всё это время пытался звать тебя на концерт, а оказалось, что на концерте ты и так был в центе внимания! — Да господи, выслушай меня! Просто дай мне сказать, а потом можешь обзывать меня, можешь ударить — делай, что хочешь! Но дай мне сказать то, что ты просто должен знать. — Хёнджин дал себе секунду отдышаться, чтобы досказать: — Пожалуйста… Феликс осмотрел его с ног до головы проницательным оценивающим взглядом с долей пренебрежения, отошел к кровати и сел. Еще через минуту он произнес холодным, беспристрастным голосом: — Хорошо. Я слушаю. И после этого Хван выложил всё, говоря долго и много, без единой запинки рассказывая всё. Да-да, всё. С самого начала. И про «другой мир», и про его настоящий, про точно таких же людей, как в этом. Про его работу айдолом, про то, что он вообще не знал, как сюда попал, про то, что и не думал обманывать — просто ему сказали, что так нужно. И ещё много-много вещей, кое-где непоследовательных и кажущихся безумными, выходили изо рта Хвана беспрерывным потоком, пока рассказывать ему не осталось нечего. Он посто опëрся о стену и начал переводить дух, дыша часто, глубоко и очень устало. — Всё то, что ты сейчас сказал — правда?.. — только и спросил Феликс, поднимая совершенно чистый, серьезный взор на Хвана. — Да. Как бы дико, странно и непонятно это ни звучало… Да. — Хёнджин качнул головой и посмотрел в глаза юноше. — Ты… можешь не верить мне, но прими это как данное. Нет, я не сошёл с ума, я в полном порядке. И я не знаю, как вернуться обратно! Я прошу только одного: прости меня, Феликс… Даже несмотря на то, что я не тот Хван, которого ты, возможно, ожидал увидеть, прости. И ты… всё ещё мой друг, которому я не хочу причинять боль. Феликс молчал, и Хёнджин безмолвствовал тоже. Они будто заново настраивали связь, которую потеряли в тот трагичный вечер, когда тайное случайно стало явным. Наконец Ли вздохнул, пододвинулся в сторону и похлопал по месту рядом с собой, призывая парня сесть. — Если честно, я уже думал, ты сошёл с ума, — начал он, когда Хёнджин пристроился рядом. — Это звучит… Только без обид, Джинни. Это звучит дико. Но я всё равно тебе верю. — Ты прощаешь меня? Феликс перевёл взгляд куда-то вперёд, на противоположную стену, оклеенную множеством плакатов. Среди них были и плакаты с Сэмом, Ханной и какими-то другими неизвестными Хвану исполнителями. — Я и не был на тебя обижен. Вернее… После твоего рассказа я в этом убедился. Ты ведь даже толком и не врал мне, и тем более… Ты не тот Хван Хёнджин, которого я знаю. Хотя похож с ним, как одна капля воды! — Я тот же Хван Хёнджин, только из другого мира, — слабо улыбнулся юноша. — Звучит так, будто ты с ума сошёл! — снова заключил Ли. — А ты веришь мне. Значит, мы оба сумасшедшие? Парни рассмеялись одновременно, и их смех, казалось, слился и стал единым целым. — Очевидно, да, — с улыбкой произнес Феликс и вздохнул. — Но сейчас это не важно. Кстати, расскажешь мне больше про того Феликса, из твоего родного мира? За красочными историями Хван и Ли скоротали время вплоть до вечера и, только увидев, что за окном начинает садиться солнце, предзнаменуя конец дня, Хёнджин удивился. Слишком уж быстро прошли эти дни. И слишком много произошло. Всё это казалось нереальным, игрушечным, но в то же время Хван уже не думал, что попал в сон или какой-то астрал. Феликс подметил его взгляд и спросил: — Тебе пора? — Пожалуй, — встав и потянув друга за собой, Хёнджин сердечно обнял его и стоял так ещё минуту с закрытыми глазами и совершенно спокойным сердцем. — Ещё раз прости меня. — О господи, нашёл, из чего драму делать, — с притворным недовольством ответил Ликс, но всё же обнял его в ответ. — Всё, всё, Хван Хёнджин. Я тоже люблю тебя, мой прекрасный, но до ужаса драматичный лучший друг. — Да почему вы все меня так зовёте? Что Бан Чан, что ты… — Да потому что ты самая настоящая королева драмы! Вернее, король, — хихикнул Феликс и отпустил из объятий друга. — Кстати. Мы хотели собраться на днях всей компанией… Ты сможешь поехать с нами? Все по тебе соскучились. Даже Чанбин, — Ликс улыбнулся. — Теперь-то уж точно найду время, — уголки губ Хёнджина радостно дёрнулись, поползли вверх. — Но сейчас мне нужно домой. Иначе мама меня прибьёт и… — О-хо-хо… Твоя мама может! Беги, пока кара небесная не настигла тебя! Коротко распрощавшись со всеми, Хван выбежал из дома, сопровождаемый взглядом Феликса. Тот смотрел ему вслед, пока он окончательно не исчез за домами, тонущими в ярко-красных, напоминающих сок грейпфрута лучах заходящего солнца. Затем Ликс сел на кровать, разблокировал выключенный телефон и сразу же был повержен количеством отправленных сообщений. Но только одно привлекло его внимание. Он с несдерживаемой улыбкой открыл чат с Хёнджином. Множественные сообщения Ликса, которые он отправлял до этого в жуткой панике за друга, наконец были прочитаны, а после них следовало ещё одно, но уже хёнджиновское.«Ликс, пожалуйста, прости меня»
Ликс лёг на кровать, прижал телефон к груди и закрыл глаза, улыбаясь собственным мыслям и этому невинному, полному раскаяния «Ликс, пожалуйста, прости меня».