***
И так начался странный месяц в жизни Гермионы, когда она изнуряла себя, практикуя контрзаклинания против Темной магии с Гарри, Роном, Джинни и с кем-то еще, кто был в доме в тот день в течение нескольких часов по утрам, изучала Темные предметы ночью, пока у нее не слипались глаза, а также каждый день пила чай с Дафной Гринграсс и вежливо задавала ей вопросы по типу: "Была ли ты когда-нибудь в маггловской Франции?” или “А ты девственница?”, пока они потягивали "Эрл Грей". До начала семестра в Хогвартсе оставался всего месяц, и Люпин и Грюм дали Гермионе разрешение проводить с Дафной столько времени, сколько она хочет, вместо помощи с другими заданиями. Что ж, разрешение Грюма было больше похоже на устрашающую лекцию, где она молча сидела на кухне Гриммо, в то время как он нависал над ней, перечисляя различные способы, которыми, по его мнению, все могло пойти не так, и, лая, кричал на нее, что она, скорее всего, случайно выдаст не только себя, но, и весь Орден в целом, если она облажается. Как будто она сама об этом не думала. Действительно, постоянная бдительность. Дафна только улыбнулась про себя, когда Гермиона появилась на их следующей встрече и едва успела вспомнить, что нужно поздороваться, прежде чем Гермиона начала болтать о списке вопросов, которые она подготовила, и о том, как она изучит ответы Дафны, если Дафна сможет предоставить их в письменном виде, если это возможно, до следующей встречи, чтобы Гермиона могла перепроверить все на случай, если она захочет задать дополнительные вопросы. Гермионе это показалось сюрреалистической версией быстрых свиданий или, может быть, просто подготовкой к СОВ, только с гораздо, гораздо более высокими ставками. В тот день Гермионе потребовалось около сорока пяти минут, чтобы успокоиться и понять, что это, вероятно, сработало бы немного лучше, если бы она относилась к Дафне больше как к... ну... другу, а не как к объекту интервью. И надо признать, Дафна оказалась услужливой, любезной и на удивление остроумной. Они пили чай на кухне Тонкс в назначенное время, и хотя вначале Гермиона пыталась предложить свой список вопросов, Дафна покачала на это головой и достала свой собственный лист пергамента. Гермиона с завистью отметила, насколько почерк Дафны аккуратнее, чем ее собственный, и за этой мыслью, последовал укол беспокойства: она задумалась, не стоит ли ей попрактиковаться в почерке с Дафной. Она добавит это в свой список. Были простые вещи, которые Дафна могла записать для нее, чтобы она изучила их позже — какие занятия она посещала с пятого курса, кто на какой кровати спал в спальне для девочек на Слизерине, где была спальня для девочек, как звали всех родственников Гринграсс, живых и мертвых, и так далее. Когда Гермиона забывала об истинной цели их встреч, разговор с Дафной о Хогвартсе, их жизни и обо всем, что было между ними, казался чем-то близким к развлечению. Гермиона узнала, как из своих собственных наблюдений, так и из рассказов Дафны, что девушка была умной, что она не любить вступать в конфликты, но будет защищать любого, кого любит, не задумываясь, что она знает удивительно много о маггловской культуре для чистокровной (“Блейз раньше делал вид, что приглашает нас на чай в свое поместье, а потом вытаскивал меня и Асторию на маггловские фильмы”, - посмеивалась с этого Дафна, к удивлению Гермионы.), и что ее отношения с родителями были, мягко говоря, немного сложными. Оказалось, что список Дафны, в отличие от списка Гермионы, был составлен не в хронологическом порядке, а по людям в жизни Дафны. Гермиона про себя подумала, что это уже говорит многое о Дафне. Но их встречи постепенно становились всё труднее, поскольку Гермиона поняла, что им нужно обсудить более интимные подробности жизни Дафны, чем, например, ее любимое блюдо на завтрак в Хогвартсе, и знает ли она о Выручай-комнате (нет, и она прервала расспросы Гермионы на пятнадцать минут, задавая уже свои). Гермиона чувствовала себя невероятно виноватой, задаваясь вопросом, как узнать больше, но в тоже время отчаянно хотела знать как можно больше. Ужас от того, что ее поймают в замке, каждый раз брал верх над ее чувством приличия. Первый серьезный конфликт произошел неделю спустя, когда Гермиона начала задавать вопросы о Пэнси Паркинсон, которая, по словам Дафны, была ее ближайшей подругой. Тон Гермионы, должно быть, был несколько пренебрежительным, когда она спрашивала об их дружбе, очевидно, сказывалась ее собственная неприязнь к девушке. Дафна, наконец, прервала ее, когда Гермиона зачитала еще один заученный вопрос о том, была ли Пэнси близка со своими родителями или нет, а затем спросила, говорили ли они с Дафной о мальчиках, одежде или школе... - Ты ничего не знаешь о Пэнси. В голосе Дафны появились опасные нотки, которых Гермиона раньше не слышала. Это застало Гермиону врасплох. Дафна явно не была чистокровной светской львицей, какой ее представляла Гермиона, но она редко бывала грубой. Гермиона нахмурилась и постаралась не выдать своего раздражения. - Ты права. Я прошу прощения. Но мне это нужно. Что я должна знать? Дафна вздохнула, и ее плечи поникли. Она сделала медленный глоток чая, аккуратно поставила чашку и блюдце обратно на стол, а затем снова чопорно сложила руки на коленях, как будто ей нужно было время, чтобы подобрать слова. - Я люблю Пэнси больше жизни. Но у Пэнси свои проблемы. Тебе не потребуется много времени, чтобы заметить, что она редко ест полноценно и, вероятно, слишком много пьет, хотя в наши дни многие из нас так и делают. Она с минуту пристально смотрела на Гермиону, словно провоцируя ее на комментарий. Гермиона хранила молчание. - Ее мать, вероятно, никогда в жизни не сказала ей доброго слова, эта женщина проводит большую часть своего времени, читая Пэнси лекции о ее внешности или перспективах замужества. Которые, кстати, если отец Пэнси добьется своего, включают в себя в основном престарелых Пожирателей Смерти или их друзей, которые были бы рады, если бы хорошенькая маленькая чистокровка родила им наследников мужского пола. - Я не знала, - тихо сказала Гермиона, чувствуя себя немного пристыженной. Дафна издала нетерпеливый звук, но в ее последующих словах не было резкости. - Конечно нет. В любом случае, живя с этим так долго... когда Драко заинтересовался Пэнси, я думаю, что она не просто интересовалась им, она видела в этом спасение. Драко, возможно, был одним из единственных потенциальных кандидатов, которых она могла бы выбрать сама, и против которого ее отец, возможно, не возражал бы. Две ведьмы замолчали. Дафна нахмурилась, отстранённо глядя на пятно на столе между ними, словно погрузившись в свои мысли. Гермиона подумала о своих собственных родителях, которые все еще так любили друг друга после десятилетий брака, что решили весь день работать вместе в своей стоматологической клинике и все еще держались за руки, когда ходили по магазинам. В детстве они нанимали соседку присматривать за Гермионой раз в месяц, чтобы у них был вечер свиданий. Когда на четвертом курсе она взволнованно написала им, что Виктор Крам пригласил ее на Святочный бал, ее родители безжалостно дразнили ее. Ответное письмо матери пришло, усеянным маленькими сердечками и нацарапанным постскриптумом от отца, в котором говорилось, что он смирится с этим, но только потому, что наличие спортсмена в семье было бы бонусом после его жизни в окружении красивых женщин, совершенно не интересующихся спортом. От мыслей о родителях у нее заныла рана в груди. Живых, напомнила она себе. Может быть, у них были свидания в Австралии. Она посмотрела на свои записи, чтобы сосредоточиться. - Так, они все еще... вместе? Взгляд Дафны вернулся к Гермионе, и она вздохнула, прежде чем ответить. - Честно говоря, это, вероятно, преувеличение в первую очередь. Но нет, я так не думаю. После всего, через что Драко заставил ее пройти в прошлом году, Пэнси довольно пережила. Они уже несколько дней кружили вокруг темы Малфоя. Избегая этого, если быть честной с собой из-за самой Гермионы, а не Дафны. Это было самое прямое упоминание на данный момент. Гермиона начала со всех других людей в жизни Дафны из списка ведьмы, прорабатывая их одного за другим, но каждый раз переводила разговор в другое русло, когда появлялся Малфой. Она почему-то думала, что, оставив этот разговор напоследок, ей будет легче; что сначала у нее будет больше контекста, что даст ей лучшую основу для обсуждения человека, за которым ей было поручено наблюдать наиболее пристально и с которым она больше всего не хотела взаимодействовать. Теперь, однако, действительно не было никакой другой логичной темы, к которой можно было бы перейти дальше. Дафна терпеливо ждала, когда она начнет снова. Гермиона подумала, что ее, возможно, немного позабавил дискомфорт Гермионы, но она была слишком вежлива, чтобы что-то сказать. - Как ты знаешь, часть того, что я буду делать, это... - Шпионишь за моими друзьями? - предложила Дафна. Гермиона покраснела, а затем почувствовала прилив раздражения на себя за такую реакцию. - Ну, я полагаю, да. Как ты знаешь, за этим стоит не одна цель, в том числе обеспечить безопасность тебе и твоей сестре. Но Драко теперь известный Пожиратель Смерти, и от меня ожидают, что я постараюсь узнать как можно больше об их… действиях и доложу обо всем подозрительном, что он делает. Как то, что он делал в прошлом году… например. Дафна закатила глаза и откинулась на спинку стула. - Я не дура, Гермиона. Я знаю, во что ввязался Драко, и я знаю, что ты собираешься делать, возвращаясь туда. Они обе снова замолчали. Гермиона занялась тем, что делала вид, что пополняет свои чернила, пока собиралась. - Честно говоря, - наконец медленно произнесла Дафна, остановив свой взгляд на Гермионе. - Я думаю, она тебе понравится. Пэнси. В чем-то она напоминает мне тебя. Она криво усмехнулась, увидев, должно быть, выражение смятения на лице Гермионы. - Пэнси не показывает себя с лучшей стороны никому, кроме своих друзей. Ты увидишь это. Вернись ко мне через несколько недель и дай знать, что думаешь. Гермиона скептически покачала головой, но настаивать не стала. - А Малфой? - храбро спросила она, возвращаясь к теме, которую хотела избежать. Дафна глубоко вздохнула и разгладила воображаемые складки на своей идеально отглаженной юбке. - Полагаю, я могу только высказать свою точку зрения, но, опять же, это именно то, что ты должна знать. - Она выглядела печальной и задумчивой. - Ты, конечно, знаешь, что отец Драко был арестован после нашего пятого курса. Гермиона осторожно кивнула. Разумеется, подумала девушка, поскольку она провела в больничном крыле несколько недель, пытаясь пережить Темное проклятие, которое чуть не убило ее после всего этого провала. Ей пришло в голову, что Дафна, вероятно, этого не знала, и, возможно, Драко тоже. - И после этого все стало по-другому. Тем летом мы уехали домой, и никто не видел его несколько месяцев. Он почти не отправлял сов. А потом он появился в поезде, ведя себя так, как будто в мире все в порядке. - Лицо Дафны перекосилось. - Но я знаю Драко очень давно. С тех пор, как мы были детьми. Даже с начала года что-то было совсем не так. Он был встревожен и рассеян, и он постоянно исчезал куда-то один. Иногда он был своим обычным очаровательным "я". Он извинялся перед Пэнси и говорил ей, что загладит свою вину, пил с нами по выходным, пробирался на кухню за сладостями и вел себя так, как будто ничего не случилось. Но он нервничал и огрызался на всех, кто пытался спросить его, что происходит, или пытался предложить помощь. Его радостные дни становились все реже и реже, пока не наступили рождественские каникулы, когда… ну, я точно не уверена. Ее брови сошлись вместе. - Он вернулся и как будто совсем исчез. Он игнорировал всех нас, включая Пэнси. Он пропускал приемы пищи и возвращался в подземелья только после того, как все ложились спать. Мы по-настоящему видели его только на занятиях, когда он удосуживался прийти, и даже тогда он почти не разговаривал с нами. Наконец, однажды вечером Пэнси дождалась, пока он вернулся в гостиную, и они разобрались во всем. Я не знаю точно, что произошло, но я знаю, что это было плохо. Из того, что я смогла вытянуть из Пэнси, он сказал ей, что они ни за что не будут вместе, и он хочет, чтобы она оставила его в покое. Так она и сделала. Лицо Дафны было натянутым и напряженным. Гермиона не могла понять, как она относится к этой стороне истории. Это была не совсем новая информация. Она сама видела, как Малфой менялся на шестом курсе, и, несмотря ни на что, испытывала жалость к нему, даже после смерти Дамблдора, когда даже Гарри устал обвинять Малфоя и рассказал им, каким он был потерянным и отчаянным в башне той ночью. Но, услышав, как Дафна говорит о нем, как человек, который явно заботится о нем, она почувствовала себя странно. - Я думаю, она любила его, - Дафна будто смотрела в пустоту. - Но даже для Пэнси это слишком жестоко. После этого они почти не разговаривали до конца года, и она меняла тему всякий раз, когда кто-то из нас пытался поговорить о нем или о том, что он сделал. - Хм, - пробормотала Гермиона, не зная, что сказать. Никто не произнес ни слова. В конце концов Гермиона вздрогнула, сообразив, что уже почти ужин, и Андромеда, вероятно, хотела воспользоваться кухней. - Когда ты в последний раз разговаривала с ним? - решила она спросить сначала. Дафна посмотрела на нее так, как будто ответ был очевиден. - Вероятно, примерно в то же время, когда ты видела его в последний раз, Гермиона. В ту ночь. Ей стало холодно. - Дафна, - Гермиона заколебалась, начав собирать свои вещи, чтобы уйти. - Ты думаешь… как ты думаешь, он был влюблен в Пэнси? Теперь взгляд, который бросила на нее Дафна, было трудно расшифровать. - Нет, - наконец тихо ответила она. - Но это не значит, что он ее не любит.***
Гарри и Рон — ну, по большей части Рон, Гарри был довольно занят Джинни — постоянно жаловались на то, сколько времени она проводила в доме Тонкс с Дафной. Когда она рассказала им о своем задании, оба волшебника пришли в ярость, хотя Гермиону гораздо больше раздражала реакция Рона, чем Гарри. Первый разглагольствовал о том, что Гермиона будет беззащитна в змеином котле, и о другой сексистской чепухе, в то время как второй в основном злился на Люпина и Гермиону за то, что они приняли решение, влияющие на охоту за крестражами, не посоветовавшись сначала с ним. Он также был обеспокоен тем, что Гермиону заставили участвовать в миссии. Гермиона оценила его больше, чем Рона, который даже не потрудился спросить Гермиону, действительно ли она хочет пройти через это. Она также могла понять гнев Гарри, хотя он несколько уменьшился после долгого разговора между Гарри и Люпином в кабинете Сириуса (в котором, как она подозревала, было много огневиски). Но ее раздражение из-за предположения Рона, что она не сможет справиться с собой, не уменьшилось. Тем не менее, тревога, которую испытывало трио по поводу их неминуемого расставания, росла. Они провели много ночей после возвращения Гермионы со встреч с Дафной, бесконечно размышляя о крестражах, иногда к ним присоединялся Люпин, но в основном они говорили об одном и том же. Всего через пару недель после того, как Гарри присоединился к ним на площади Гриммо, произошел чудесный прорыв, когда Гарри узнал инициалы на двери спальни Регулуса, и они поняли, что медальон забрал брат Сириуса. Кикимер привел их к Наземникусу Флетчеру, а Люпин выследил вора и допросил его, что в конце концов привело к открытию, что медальон был у Долорес, блять, Амбридж. Однако к тому времени Министерство было полностью под контролем Волдеморта, поскольку Руфус Скримджер был найден мертвым в первые дни августа. Кингсли едва успел вовремя предупредить Орден. Уизли и несколько других членов Ордена, все еще сохраняющих полупубличное положение, сумели пережить несколько ужасающих визитов чиновников “Министерства”, которые искали Гарри, или Люпина, или любого другого из многочисленных новоиспеченных преступников. Не в силах больше привлекать внимание к Норе, Билл и Флëр поженились в коттедже "Ракушка". Дедалус Диггл выступал в качестве очень обаятельного священника, поскольку он, по-видимому, когда-то изучил магию уз. Члены Ордена, которые не были на задании, засвидетельствовали это и быстро произнесли тост, прежде чем снова разошлись. Все это было неудачно по ряду очевидных причин, но это также чрезвычайно затрудняло доступ к Амбридж и медальону. Люпин пообещал придумать способ, чтобы заставить Грюма, Тонкс и авроров, которые наверняка знали, как тайно входить и выходить из Министерства, помочь, не сообщая им ничего важного. Как бы тяжело это ни было для нее, беспокойство Гермионы больше не могло продолжаться, поэтому она изо всех сил старалась оставить логистику Люпину, Гарри и Рону и сосредоточится на запоминании истории жизни Дафны, а также на подготовке к ее быстро приближающемуся возвращению в Хогвартс. Гарри отдал ей Карту Мародеров, и они поссорились, кому оставить Мантию-невидимку. В конечном счете она выиграла эту битву, указав ему, что она может наложить дезиллюминационные чары намного лучше него, к тому же у неё была маскировка. Гарри неохотно согласился оставить ее себе. Утешенная мыслью о своих портключах, она упаковала несколько в свою расшитую бисером сумку для каждого возможного (относительно) безопасного места, которое она смогла придумать, если возникнет необходимость бежать из Хогвартса. Джинни, которая могла сказать, что ее держали в неведении, все больше и больше раздражалась на Гарри, который понятия не имел, как ее успокоить. Как и предсказывала Гермиона, Джинни не часто проводила свои ночи в Гриммо в их комнате, но когда она это делала, рыжеволосая разглагольствовала о том, каким замкнутым был Гарри и что их отношения никогда не сложатся, если он не сможет довериться ей. Все, что Гермиона могла сделать, это молиться любому богу, которой приходил на ум, чтобы Джинни простила ее, когда она в конце концов узнает, что Гермиона тайно вернулась в Хогвартс, и не посвятила ее в этот план. Гермиона согласилась с остальными, что рассказывать Джинни или любому другому ученику, которого они знали и который возвращался в Хогвартс, было слишком рискованно. Это требовало от них слишком многого; возможно, им придется разыгрывать спектакль целый год, а Гермиона уже была в ужасе от того, что не сможет сделать это сама. Она не могла подвергнуть их такому опасному положению, у них не было выбора, как у нее. В любом случае, уже так много людей знали о плане, что Гермионе было не по себе, особенно учитывая, как тщательно охранялась тайна крестражей. Все согласились, что в Хогвартсе в этом будут участвовать она, Минерва и Астория, и больше никто. Эта мысль почему-то одновременно успокаивала и заставляла ее чувствовать себя ужасно одинокой.***
Свет на кухне лился на стол из окон, солнце медленно садилось. Гермиона устала за день после особенно трудной тренировки по окклюменции с Тонкс, из-за которой у нее началась мигрень, и теперь она жарилась в душной комнате с низким потолком. Дафна тоже казалась раздраженной. Они снова избегали темы Малфоя, как это обычно делала Гермиона, вместо этого она пыталась заставить Дафну поговорить о других слизеринцах на их курсе. Девушка отнеслась к этому с нехарактерной ей враждебностью. - Дафна, - наконец сказала Гермиона, в её голосе проскользнуло раздражение. - Я сделала что-то, что заставило тебя быть сегодня особенно молчаливой? - Это может случиться, ты используешь такое слово, как ”молчаливая" в обычном разговоре, Грейнджер, - пробормотала Дафна, нахмурившись. Прежде чем Гермиона смогла огрызнуться на нее, другая девушка подняла одну руку в примирительном жесте, другой массируя переносицу. - Я приношу свои извинения. К слову, это было больше похоже на Пэнси, чем на меня. Общение с ней иногда сказывается на мне. Гермиона подозрительно изогнула бровь. Дафна вздохнула. - Гермиона, ты должна понять, что это не то, что я... часто обсуждаю. Слова не сразу дошли до Гермионы. Она снова просмотрела свои записи, нахмурив брови. - Что насчёт твоих слизеринцев? Дафна, я должна знать, как ты относишься к Блейзу Забини и Теодору Нотту - полагаю, к Крэббу и Гойлу тоже, хотя, надеюсь, несложно догадаться, что, тьфу - учитывая, что мне придется... - Внезапно ее осенило, и она остановилась. Ее раздражение начало уступать место смущению. Единственным ответом с другой стороны стола была болезненная гримаса. Дафна крепко сцепила руки на столе и не смотрела на нее. Гермиона поморщилась. Это было смущение. - Извини, Дафна, - неуверенно начала она. - Ты... встречаешься с кем-то из них? Никто мне не говорил, и я не знала... "Пожалуйста, пусть это будет не Крэбб или Гойл", - умоляла Гермиона с тихим ужасом. Звук отодвигаемого стула заставил ее подпрыгнуть. Дафна, отбросив свое обычное невозмутимое поведение, вскочила на ноги, якобы собираясь наполнить чайник, но она явно была расстроенна. Прежде чем она заговорила, она повернулась спиной к Гермионе, ее голос снова стал спокойным. - Нет, - сказала она в конечном итоге. - Я не встречаюсь ни с кем из них. Ладно, значит, они все еще были на Блейзе и Нотте. Втайне благодарная хотя бы за это, Гермиона переориентировалась. Наблюдая, как девушка возится с чайным сервизом, Гермиона почувствовала, как ее переполняет сочувствие, она не в первый раз подумала о том, насколько унизительным должно быть все это испытание для Дафны во многих отношениях. Гермиона будет выдавать себя за нее и, возможно, она действительно повлияет на то, что люди думают о Дафне, на её взаимоотношения и жизнь. И в то же время Дафна согласилась, под некоторым значительным давлением, просто рассказать ей все, что она хотела знать, хотя она впервые по-настоящему поговорила с Гермионой всего несколько недель назад. - Дафна, - тихо сказала Гермиона. Дискомфорт чувствовался во всём теле, но она продолжила настаивать. - Может быть, это поможет, если я расскажу тебе… что-то подобное о себе первой? Ведьма удивленно обернулась, их глаза встретились. - Ну, - протянула Дафна тихим голосом, пересекая комнату, чтобы снова сесть и наполнить их кружки. - Это, конечно, не повредит. Гермиона на мгновение задумалась о том, как вообще объяснить диллему в лице Рона Уизли. Очевидно, у нее было не так уж много подруг, и самой близкой из них, которая у нее была, была сестра этого идиота. Не то чтобы у нее было много практики говорить о парнях. - Я не уверена, что кто-то... ну, какие сплетни могли ходить, - начала она, стараясь, чтобы это не звучало как оправдание. - Но Рон Уизли и я... - Она втянула в себя воздух и продолжила. - Мы не вместе. Отнюдь. Но всегда что-то было. Может быть, с четвертого курса? Я встречалась с Виктором Крамом, и он казался ужасно ревнивым и — я не знаю. Потом у нас была тяжёлая ссора в прошлом году, когда он начал встречаться с Лавандой, и после того, как они расстались, что, возможно, имело какое-то отношение ко мне, вроде как, я подумала, что, возможно... - Она сжала губы, чтобы остановить дальнейший поток бессвязных предложений. Глаза Дафны смягчились в понимании. - Ты думала, что что-то может случиться, - предположила она. - Да, - ответила Гермиона, избегая ее взгляда и проводя пальцем по углублению в столе. - За эти годы было много моментов, когда я думала, что может. Но тем не менее. Мы были порознь некоторое время после окончания учебного года - просто жили в разных местах, - и когда мы снова были вместе, я не понимала, как с ним дальше взаимодействовать. - Она подняла глаза и пожала плечами. - Я имею в виду, мы на войне. Может быть, сейчас просто еще не время. Дафна задумчиво посмотрела на нее. - Я в этом не уверена. Похоже, военное время - это время, когда люди склонны отбрасывать осторожность, тебе так не кажется? Эта мысль приходила Гермионе в голову и раньше. Она подумала о Люпине и Тонкс, Билле и Флëр. Если им с Роном суждено было любить друг друга и быть вместе, разве неминуемая разлука или даже смерть не должны заставить их хотеть друг друга еще больше? - Верно. Хорошо. С нами этого определенно не произошло. Что, - она глубоко вздохнула и призналась в том, чего раньше никому не говорила вслух, - означает, что, возможно, я на самом деле этого не хочу. Изящная рука неуверенно потянулась через стол и коротко сжала ее руку. Это поразило ее. Робкая, задумчивая улыбка тронула губы Дафны. - Возможно, - тихо сказала она. - Но иногда мальчики бывают идиотами. Это чувство сняло напряжение и заставило Гермиону фыркнуть от смеха. - Во всяком случае, - кисло ответила Дафна. - Я ценю, что ты поделилась, потому что могу заверить тебя, что нахожусь в гораздо более жалкой ситуации. Любопытство и груз, который, казалось, свалился с ее плеч, на мгновение заставили Гермиону забыть о своем такте. - Блейз? - выпалила она. - Ты влюблена в него? Почти с сожалением Дафна покачала головой. - Нет, - сказала она. - Возможно, в каком-то смысле это было бы проще. Мы могли бы просто поговорить по-взрослому, и он бы мягко мне отказал. - О, - Гермиона взяла одно из печений, оставленных для них Андромедой, и вспомнила, что Дафна рассказывала ей раньше о своих однокурсниках. - Теодор, - задумчиво произнесла она, хрустя. Румянец залил щеки Дафны, но она кивнула. - Тео, - поправила она. - Тебе придется называть его Тео, не забудь. Она побарабанила пальцами по столу и отвела взгляд. - Он не знает, - тихо сказала она. Гермиона чувствовала, что девушка собирается с духом, чтобы продолжить. - Или, по крайней мере, я никогда не говорила ему, и он никогда не показывал мне, что знает. Но я влюблена в него уже много лет. - Между вами когда-нибудь что-нибудь происходило? - неуверенно спросила Гермиона. Дафна покачала головой. - Нет. Тео… сложный. Ты увидишь. Он может быть таким милым, забавным и умным, но в то же время он приводит в бешенство. Иногда он заставляет меня чувствовать, что я для него самый важный человек в мире, а иногда я даже не могу понять, считает ли он нас настоящими друзьями. Его семья, - она бросила на Гермиону мрачный взгляд, - Ну, представь себе, каково это - расти с отцом-психопатом. И все же он невероятно мягкий человек, хотя иногда и немного странный. - Она внесла поправку в заявление, сморщив нос. - На самом деле, он очень странный, большую часть времени, но в этом-то и есть очарование. Дафна грустно улыбнулась Гермионе. - Тебе не нужно беспокоиться об этом, пока ты там. Он никогда не увидит меня такой, и это не значит, что я отношусь к нему иначе, по сравнению с другими. Но я подумала, что ты должна знать, потому что Драко знает. Это поразило Гермиону. - Что? Ты имеешь в виду, Драко догадался об этом? Дафна рассмеялась. - Вряд ли. Я сказала ему об этом однажды на пятом курсе, когда мы были очень пьяны. Тео провел всю ночь, разговаривая со мной, флиртуя, я подумала, что, может быть, что-то наконец случится, а потом он просто исчез Мерлин знает куда. Драко увидел, что я выгляжу ужасно, убитая горем, и тайком вытащил меня на поле для квиддича, чтобы я напилась еще больше и забыла о том, что меня беспокоит. В конце концов я рассказала ему, из-за кого я так расстроилась. Она пожала плечами и изящно взяла печенье, ее манеры, как всегда, были гораздо более утонченными, чем у Гермионы. - Но он единственный, даже Пэнси не в курсе. И я сомневаюсь, что он когда-нибудь расскажет тебе об этом. Он бы этого никогда не сделал. Гермиона на мгновение задумалась над этим. Очевидно, искренняя дружба Дафны с Малфоем была, мягко говоря, удивительной, но это был еще один проблеск их отношений, которого она не ожидала. - Я не могу представить Малфоя тем, кому я бы доверила разговоры о парнях. - Ты будешь удивлена, - раздался на кухне милый смех Дафны. - Драко тоже сложный.***
Только после разговора с Дафной о Тео и Роне до Гермионы дошло, что хоть Рон и жаловался на многое, узнав о её задании, он не выразил никого беспокойства касательно того, что ей придётся сделать. В тот вечер она вернулась на Гриммо и услышала дразнящие запахи, доносившиеся из кухни. Гарри, должно быть, готовил; никто из тех, кто регулярно оставался в доме, кроме нее, даже отдаленно не разбирался в кухне. Стаскивая ботинки в прихожей, Гермиона пыталась решить, расстроена ли она столь скорой разлукой с Роном. Она была так сосредоточена приготовлениями, что с огромным количеством эмоций, вызванных предстоящим расставанием, которые так и наровили всплыть, еще толком не разобралась. Но теперь, когда она думала о разлуке с Роном, было трудно отделить это чувство от той же тревоги, которую она испытывала из-за разлуки с Гарри, Джинни, Тонкс, Люпином и остальными ее друзьями. Они точно не проводили много времени наедине с тех пор, как Рон приехал в Гриммо. Он тоже не искал с ней встречи, рассуждала она про себя. Стоило ей подумать об этом как, в коридоре появился Рон, улыбнувшись при виде нее. - Мы так и подумали, что это ты! Проходи, ну же. Он двинулся к ней, а она сделала запоздалый шаг, они врезались друг в друга. Он поддержал их, положив руки ей на локти, и она, нахмурившись, посмотрела на его руки. Его ладони были большими, в веснушках и очень теплыми, по сравнению с ее маленькой рукой. Слишком много времени прошло без ее ответа, поняла она, и подняла глаза, открыв рот, чтобы сгладить свое неловкое появление. Но теперь Рон нервно смотрел на нее, он был слишком близко, и она не помнила, что собиралась сказать. - Гермиона, - тихо сказал он. Ей стало холодно. Он начал что-то бормотать, его руки все еще сжимали ее локти. - Я... на кухне только Гарри и Джинни. Люпин и Тонкс ушли — ну, вы, наверное, едва не пересеклись, они, вроде, собирались навестить ее родителей. Она машинально кивнула. Само по себе это было совершенно нормальное предложение, но произнесенное всего в нескольких дюймах от ее лица и таким хриплым тоном, оно было крайне ненормальным. Он нервно пошевелился и опустил одну руку. Пальцы его другой руки на мгновение слегка заскользили по её предплечью. - Может быть, нам выйти на задний двор и поговорить минутку? Она отступила назад и откашлялась. - Конечно. Да. Веди. Это было определенно что-то новенькое. Гермиона последовала за Роном на кухню, где Гарри стоял над плитой, помешивая что-то в большой кастрюле, пахнущей так же вкусно, как и в прихожей. Джинни нависала над его плечом, предлагая бесполезные советы и пытаясь окунуть палец в то, что он готовил, но Гарри не давал. Рон открыл холодильник и достал два сливочных пива. Гермиона про себя подумала, что не было бы странно, если бы она предложила что-нибудь покрепче для любого разговора, который он хотел завязать в уединенном, крошечном, заросшем саду позади дома. - Мы выпьем перед ужином, - небрежно объявил Рон, предлагая бутылку Гермионе и указывая на заднюю дверь. Джинни обернулась, заметив Гермиону, и бросила на нее вопросительный взгляд. Гермиона пожала плечами и последовала за Роном на улицу. - Спасибо за готовку, Гарри, - бросила она через плечо. Черноволосый волшебник нерешительно помахал рукой, не поднимая глаз, сосредоточенный на том, чтобы защитить свой соус от своей девушки. К тому времени, как Гермиона и Рон вышли на улицу, уже сгустились сумерки. В задней части Гриммо была крошечная веранда, которая, должно быть, когда-то была довольно шикарным местом, где можно было посидеть и пригласить светских дам на коктейли, пока они смотрели на сад и сплетничали, размышляла она. Теперь там была только ржавая железная мебель и скрюченные корни, пробирающиеся под конструкцию дома. От разросшейся флоры исходила зловещая аура, которая была явно магического происхождения. Она ненавидела это там. Рон оперся на ненадежно стоящие перила и посмотрел на нее. Она сделала глоток сливочного пива и притворилась, что смотрит на жуткие растения. - Так как дела с Дафной? - наконец спросил Рон. - О, - ответила Гермиона, удивленная его нормальным выбором темы. - Отлично. Вообще-то, неплохо. Она действительно очень милая. И она была очень полезна. Честно говоря, я не могу себе даже представить, как бы я нервничала, если бы она не была такой любезной. Его брови скептически приподнялись, но он ничего не сказал. Он переступил с ноги на ногу и сделал глоток пива. - Ты нервничаешь? Она посмотрела на него как на сумасшедшего. - Рональд, конечно, я нервничаю, - усмехнулась она, подходя и осторожно опираясь на перила рядом с ним. - Иначе я была бы сумасшедшей. Улыбка мелькнула на губах Рона, и он искоса посмотрел на нее. - Иногда ты бываешь немного сумасшедшей. Гермиона закатила глаза и толкнула его локтем. Он застал ее врасплох, когда поймал за локоть, она попыталась вернуть его к себе и пролила несколько капель сливочного пива на землю. Что было с ним и локтями сегодня вечером? Она нахмурилась. - Есть кое-что, что я хочу сделать до того, как ты уедешь, - тихо сказал он, теперь глядя на нее. Ее сердце забилось немного быстрее, она не могла сказать, было ли это волнением или паникой. Он снова легонько погладил ее по руке, и прежде чем она успела подумать о чем-то еще, его губы оказались на ее губах. Поцелуй с Роном был в точности и совсем не таким, как она себе представляла. Его губы были теплыми и потрескавшимися, и на вкус он напоминал сливочное пиво, которое она все еще неловко прижимала к боку одной рукой. Их носы столкнулись, и она забыла дышать. Он двигался против нее, она не могла вспомнить, что ей делать со своими руками, и все же у нее было это чертово сливочное пиво, так что она все равно чувствовала себя в ловушке... Его рот приоткрылся. Рон положил одну руку ей на талию, а другой обхватил ее щеку - куда делось его гребаное сливочное пиво? - Гермиона почувствовала жар, она была поймана в ловушку и попыталась решить, хорошо ли это. Она невольно подумала о поцелуе с Виктором Крамом и постаралась вспомнить, отключился ли ее мозг, когда он прикоснулся к ней, потому что она определенно очень хорошо осознавала все, что Рон делал прямо сейчас. Мысли о Викторе Краме заставили ее вспомнить, что Рон научился целоваться у Лаванды Браун, и внезапно язык Рона, проникающий в ее рот, показался ей совершенно непривлекательным. Она положила руку ему на грудь и отступила назад. - Гм, - сказала она весьма красноречиво. Лицо Рона раскраснелось, а его глаза были широко раскрыты. Неужели он думал, что так и должно быть? Мог ли он прочитать, о чем она думает, по ее лицу? О чем она думала? Все, что она знала, это то, что она больше не хотела оставаться на этом крошечном прогнившем крыльце ни минуты. - Гермиона, - начал он хриплым голосом. - Я... - Я уезжаю через несколько дней, - быстро оборвала его она, слова вылетали сами собой. Рон выглядел так, словно не мог понять, что она имела в виду. Гермиона тоже не знала, так что в этом был смысл. - Я знаю. - Так что нам, вероятно, следует просто... - Она сделала еще один шаг назад, к двери, и попыталась улыбнуться. - Знаешь, пошли внутрь. Прежде чем она смогла увидеть его выражение лица на это, Гермиона убежала обратно на кухню, яркий свет временно ослепил ее, когда она слишком быстро распахнула дверь.***
Проводя так много времени с Дафной, Гермиона естественно довольно часто общалась с остальными членами семьи Гринграсс. В то время как Камилла и Монтгомери относились к ней с некоторой почтительной настороженностью, Астория была в восторге всякий раз, когда Гермиона приходила, настаивая, чтобы она оставалась иногда на ужин после того, как они с Дафной закончивали, и задавала ей бесконечные вопросы о ее собственном времени в Хогвартсе, ее жизни и ее приключениях с Гарри и Роном. Астория интересовалась как там в Гриффиндорской башне, она была в общей гостиной Рейвенкло, но не в их, она слышала, что там красиво; каково было расти в мире маглов, потому что ее родители не особенно хотели брать их в маггловский Лондон, но она была раньше и умирала от желания поехать снова — и так далее. Гермионе было очень трудно не поддаться очарованию Астории. Она еще не думала расспрашивать Дафну о ее сестре, учитывая, что Гермиона виделась с ней регулярно. Однако однажды днем, когда они завершили напряженную дискуссию о собственных убеждениях Дафны в отношении чистокровной культуры, ей пришло в голову спросить, что Астория на самом деле знала или думала о войне. Вопрос прозвучал немного неловко, но, к счастью, Дафна, должно быть, привыкла к обычному отсутствию такта у Гермионы в щекотливых вопросах. - Ты увидишь, - губы Дафны слегка изогнулись. - Она не то чтобы наивна, она не занимала место в первом ряду в компании Драко в прошлом году, и ей не приходилось общаться с такими людьми, как Крэбб и Гойл, которые не затыкались бы об ужасных вещах, происходящих за пределами Хогвартса, потому что они были взбудораженны. Отвращение вспыхнуло в Гермионе при напоминании о том, что ей придется делать то же самое, возможно, в течение нескольких месяцев. Дафна продолжила. - Астория просто... хорошая. Она видит лучшее в каждом, и даже дерьмовые люди в конечном итоге большую часть времени добры к ней, потому что они просто ничего не могут с этим поделать. Чушь о чистокровности для нее ничего не значит, но в то же время она не видела, насколько ядовитой ее сделали другие. Тон Дафны был покровительственным, когда она говорила о своей сестре, но в нем чувствовался скрытый намек на разочарование. - Как я уже говорила, я не думаю, что она сбежала бы со мной. Дело не в том, что она не понимает, насколько все серьезно, я просто… Я не знаю, - беспомощно закончила она. - Дело не только в ней, - осторожно предположила Гермиона. - Иногда я забываю, что другие не слушали Орден в течение трех лет; что некоторые люди даже не поверили Гарри после турнира "Трех Волшебников". Что некоторым людям до сих пор каким-то образом удавалось избегать всего этого. Честно говоря, меня сводит с ума, что они не так напуганы. Дафна грустно улыбнулась. - Вот именно. На мгновение воцарилась тишина. - Я не уверена, говорила ли я это раньше вслух, Дафна, - начала Гермиона. Рана в ее сердце дала о себе знать, давление усилилось. - Но я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее. Клятва повисла в воздухе между ними, обретая собственную форму. Слезы наполнили глаза Дафны, но они не пролились. - Я знаю, - прошептала она. - Я знаю, что ты это сделаешь.***
Август пролетел быстрее, чем Гермионе хотелось. Она, казалось, моргнула, и календарь сказал, что у нее осталось всего два дня до того, как она должна будет сесть в Хогвартс-экспресс, не собой, а кем-то другим. В последние дни на площади Гриммо стало тише. Гарри и Рона вызвали на конспиративную квартиру Ордена, чтобы встретиться с Ханной Аббот, Дином Томасом и Сьюзан Боунс, с которыми они будут тренироваться, а затем в паре выполнять второстепенные миссии в течение следующего месяца, пока не появятся новости связанные с крестражами. Когда они уходили, Гарри стойчески обнял ее, но его ярко-зеленые глаза были немного стеклянными. Она избегала взгляда с ними, чтобы не заплакать. Ей показалось, что она уловила приглушенное “Люблю тебя, Гермиона” у макушки ее волос, прежде чем он отпустил ее и пошел прощаться с Джинни. Рон и она избегали любого обсуждения их поцелуя. Ужин с Гарри и Джинни в тот вечер был неудобным, по крайней мере, поначалу. Рон был еще громче, чем обычно, и в основном обращал свое внимание на Гарри, который, казалось, был немного сбит с толку общим настроением вечера. Гермиона в одиночку выпила больше половины бутылки эльфийского вина, что помогло, а затем отправилась спать сразу после того, как они прикончили восхитительную болоньезе Гарри, сославшись на головную боль. Джинни недоверчиво посмотрела на нее и прищурила глаза, что, как знала Гермиона, означало, что ее будут допрашивать, как только рыжая останется с ней наедине. Она притворилась спящей той ночью, когда Джинни прокралась позже (подозрительно позже, подумала Гермиона, содрогаясь при мысли о том, что она делала с Гарри). Но на следующее утро Джинни набросилась на ее кровать и потребовала рассказать, что, черт возьми, происходит. Гермиона пересказала события, стараясь придерживаться строгих фактов. Младшая из Уизли, нахмурившись, уставилась в потолок. - Так... тебе это не понравилось? - Я этого не говорила, - быстро сказала Гермиона. Джинни приподнялась на локте и посмотрела на Гермиону, выгнув бровь. - Хорошо, так тебе понравилось? - Я, - рот Гермионы плотно сжался. - Я не уверена. Со стороны кровати Джинни послышалось фырканье. - Ну, я думаю, это твой ответ, Гермиона. - Это неправда, - защищаясь, сказала Гермиона. - Я была... застигнута врасплох. У меня сейчас много дел, ты же знаешь. Она попыталась придать своему тону властности. Джинни только закатила глаза. - Гермиона, когда ты впервые поцеловала Виктора Крама, что по сути было не так уж хорошо , потому что это был твой первый поцелуй, ты визжала как идиотка в течение получаса. А я никогда не слышала, чтобы ты визжала о чем-то, буквально, кроме новой книги в библиотеке, которую ты ждала, или оценки за экзамен. Она усмехнулась. - Ну, мне было пятнадцать. Джинни хихикнула. - Но тебе уже восемнадцать. Или будет через несколько недель. - Она пренебрежительно махнула рукой. - Дело в том, что, когда мы с Гарри поцеловались в первый раз, я бы никогда не сказала, что "не была уверена". Это было несправедливо. - Не каждый в конечном итоге находит кого-то, кто так же идеально подходит для него, как вы с Гарри, Джин, - тихо сказала она. - И в любом случае, иногда любовь выглядит по-другому, верно? Рон - мой лучший друг, и это... по-другому. Здесь многое нужно обдумать. У другой девушки вырвался вздох, но она, казалось, смирилась. - Может быть. Но, Гермиона, я думаю, ты заслуживаешь лучшего, чем ”я не уверена". Ее прощание с Роном было странным и натянутым. Они обещали писать или что-то в этом роде, потому что, как только Рон сказал это, Гермиона указала, что было бы немного странно, если бы Дафна Гринграсс получала сов от Рона Уизли, который предположительно умирал от обсыпного лишая , и в любом случае, разве сейчас не просматривают почту? Он выглядел растерянным и просто грубо сказал, что они разберутся, и коротко обнял ее одной рукой. Его тепло покинуло ее слишком быстро. Она провела первый месяц лета без Гарри и Рона и большую часть своего времени с тех пор, но их отсутствие бросалось в глаза, когда она собирала и переупаковывала свою расшитую бисером сумку двумя ночами позже. Это была ее последняя ночь перед отъездом в Хогвартс, Люпин с Тонкс был внизу, и, по ее собственной просьбе, Дафна и Астория должны были скоро прийти на ужин. Она чувствовала себя неловко из-за того, что не подумала пригласить их раньше, учитывая, что они пользовались портключами и могли аппарировать в дом, несмотря ни на что. Когда она складывала несколько джемперов Дафны, ей пришло в голову, что ее приглашение в штаб-квартиру означало, что она — и Люпин, и Тонкс, и другие - доверяют им сейчас так, как она и подумать не могла ещё месяц назад. Джинни тоже ушла; чувство вины, которое испытывала Гермиона, росло с каждым мгновением, приближалось время, когда она неизбежно увидит ее в Хогвартсе и не сможет с ней поговорить. Поскольку Джинни понятия не имела, что Гермиона находится на многомесячной миссии, они не смогли по-настоящему попрощаться. Молли хотела, чтобы Джинни провела последнюю ночь дома, в Норе, а Гермиона сказала Джинни, что увидится с ней на каникулах, если не раньше, и напишет, если сможет, когда она не будет на заданиях. Обман дался ей слишком легко, и это заставило ее почувствовать себя грязной. Она предположила, что это станет привычным чувством. Люпин, Тонкс, Дафна и Гермиона — с редкими советами Минервы, Грюма и Кингсли — долго обсуждали, как они будут общаться, когда Гермиона окажется в Хогвартсе. Дафна должна была остаться с семьей Тонкс, по крайней мере, в обозримом будущем, и у Гермионы было несколько портключей, которые могли привести ее прямо туда, если ей понадобится какая-либо незамедлительная консультация с девушкой. Минерва и Гермиона договорились о нескольких кодовых фразах для использования перед другими в школе на случай, если им понадобится встретиться наедине, и Астория услужливо предложила время от времени передавать сообщения между ними, чтобы было менее очевидно, что профессор проводит с семикурсницей больше времени, чем обычно. Гермиона практиковалась в использовании своего Патронуса для отправки сообщений, но Люпин и Тонкс опасались, что сообщения будут получены членами Ордена в неподходящее время, разоблачая их и, возможно, Гермиону, и сказали ей, что она может использовать заклинание только в случае крайней необходимости. У Гарри и Рона были зачарованные галеоны, которые она использовала на пятом курсе для отряда Дамблдора, но, очевидно, аналогичное беспокойство о том, что они попадут в чужие руки или привлекут внимание, означало, что она тоже должна использовать их только в экстренных случаях. Завтра Гермиона отправиться в Хогвартс. У нее были свои основные указания: следить за Пожирателями Смерти, используя свой статус слизеринки как преимущество, и отчитываться перед Орденом; узнать об основателях с помощью библиотеки; выяснить, что является крестражеи и найти эту чертову штуку; и держать Асторию в безопасности, не раскрыв себя. Выжить. Ей с опозданием пришло в голову, что она также может собрать несколько клыков василиска, находясь там. Гарри научил ее элементарному парселтонгу, который может сработать или нет, но она должна была попробовать. Хотелось бы надеяться, что она сможет выбраться к рождественским каникулам, а Гарри, Рон и Люпин добьются прогресса с медальоном и кубком. Помимо этого, она не была уверена. Но пока, на ближайшее будущее, все было спланировано. Гермиона умела работать с планами. Это может сработать. Она глубоко вздохнула и в последний раз закрыла свою расшитую бисером сумочку, прежде чем спустилась вниз, чтобы присоединиться к остальным. Это должно сработать.