Изолиния

Дым окрасил пальцы Эндрю в желтый цвет, когда он докурил еще одну сигарету, его горло болело от першения. В глазах было сухо и немного размыто от никотина, проникающего в организм. Промышленный район был окрашен в серо-розовые тона, как гниющее мясо. Следящее устройство на его лодыжке подало звуковой сигнал, предупреждая о получасе. Он опустил взгляд и уставился на него, изучая так, словно это было лишь легкое неудобство, а не цепь. Ники удалось собрать достаточно денег, чтобы заплатить залог. За его свободу придется заплатить более высокую цену. Его телефон завибрировал на бетоне рядом с ним, и Эндрю позволил ему затихнуть. У него не было времени слушать, как Бет Мэтли изводит его вопросами о Ниле. Она не могла сказать ничего из того, что он уже не знал. Ветер сорвал дым с его губ, резкий и жгучий. Вариантов было не так много. Эндрю мог поехать в Западную Вирджинию, но его маячок выдаст его полицейскому участку, как только он пересечет границу штата. Как Нил раздраженно заметил еще в ноябре, в тюрьме он никому не поможет. Эндрю выпустил дым из носа. Сидеть здесь и ничего не делать не помогло бы Нилу. Но поехать в Западную Вирджинию и попасть под арест, не найдя Нила, было бы еще хуже. Он перевернул телефон. На маленьком экране высветились три пропущенных звонка от Бет. Она была слишком смелой, что он неохотно понял, но только потому, что это было связано с Нилом. Эндрю не мог высмеивать ее за глупость, которую разделял. Позади него хрустнул гравий. Эндрю вздрогнул, едва не сорвавшись с края крыши в попытке устоять на ногах. Его желудок сжался, когда гравий покачнулся под его ногами, словно качающиеся волны. Маленькая фигурка стояла силуэтом на фоне заходящего солнца. Рука Эндрю рефлекторно потянулась к ножу в кармане, когда короткая вспышка чего-то умерла в его груди, не успев укорениться. Он ничего не сказал, наблюдая за происходящим пустыми глазами. Его рука высвободилась, вывернув лезвие так, что оно отразило красный солнечный свет. — Я никому не говорил, где нахожусь, — сказал он. — Боюсь, в данный момент тебя легко найти, — сказал Рико Морияма. Его взгляд опустился на клинок Эндрю, улыбка исказила губы. — Я удивлен, что тогда не было зафиксировано ножевых ранений. Эндрю вдохнул, сосчитал до четырех, выдохнул. Его лицо оставалось чистым. Спортсмен колледжа никак не мог иметь доступ к отчетам об арестах, так же как и спортсмен колледжа не мог следить за полицейским устройством слежения. Он наклонил голову, чтобы проверить лезвие, проведя большим пальцем по краю. Оно было чистым. Эндрю даже не подумал достать его той ночью. Роланд спрятал его в карман, прежде чем полиция успела заметить. Пожав плечами, как будто все это не имело значения, он защелкнул лезвие и зажег новую сигарету. Эндрю сделал длинную затяжку, изучая Рико Морияму. — Я могу тебе чем-то помочь? — Я подумал, что мы могли бы помочь друг другу, — невозмутимо ответил Рико. — У меня есть предложение для тебя. — Я ясно выразил свое мнение по этому вопросу. — Все изменилось, — Рико махнул рукой в сторону скованной лодыжки Эндрю. — Это меняет дело. — Правда? — сказал Эндрю. Рико улыбнулся, как будто он мог видеть насквозь голодного зверя, впивающегося когтями в его внутренние органы. — Это может исчезнуть. Нет причин, по которым мы не можем… договориться. — Ты хочешь сказать, что откупишься от судьи. — Мы, конечно, можем стимулировать процесс. Это может быть совсем бесхлопотно. — Не интересно. — Нет? Даже если я втяну в сделку одного общего друга? Глаза Рико сверкнули голодным блеском, маска приветливости исчезла. Сигарета Эндрю искривилась, его пальцы сжались. Он отбросил ее в сторону, не отрывая взгляда от лица, тела и языка. — Я понятия не имею, о чем ты. — Не играй в игры, — сказал Рико, и первый намек на горечь появился в уголке его рта. Эндрю не следовал его сценарию. — Нил Джостен. Тот, кто заплатил тебе, чтобы ты позаботился о Дилане Римане. И именно это, из всего, что было, заставило Эндрю поверить. Это был именно тот вид лжи, который Нил мог сфабриковать из какого-то ложного желания защитить его. Эндрю принял решение в долю секунды. Он засунул руки в карманы и сжал пальцами знакомый, успокаивающий вес своего ножа. — Кто? Отвращение исказило лицо Рико, взгляд избалованного ребенка, непривыкшего к отказам. Эндрю заговорил раньше, чем он успел. — Я не продам себя какому-то эгоистичному ребенку, что бы ты ни предлагал. Твои взятки для меня ничего не стоят. Ярость выжгла последние остатки цивилизованности в глазах Рико, и он бросился вперед. Эндрю выхватил из кармана нож и отбил его руку в сторону, вдавив лезвие в мягкую плоть брюха Рико. Рико застыл, глаза выпучились от возмущения. Эндрю наклонился ближе, холодная улыбка приподняла уголок его рта. — Продолжай, — сказал он. — Назови мне причину. Ноздри Рико раздувались. — Ты еще не убийца, — сказал он. — Это тебе с рук не сойдет. «Ты удивишься, если узнаешь, что мне сошло с рук», - подумал Эндрю, но оставил это при себе. — Уходи. Рико долго смотрел на него, прежде чем выйти из зоны досягаемости. — Ты пожалеешь об этом, — пригрозил он. — Я не верю в сожаления, — сказал Эндрю. Улыбка Рико вернулась, теперь она была угрожающей. — Интересно, верит ли Нил, — сказал он. Дыхание Эндрю на секунду участилось, прежде чем он восстановил контроль. «Не смей, блядь, прикасаться к нему», - зло подумал он. Но ничего не сказал. Нельзя было соглашаться с требованиями Рико; пойдя ему навстречу, он не уменьшил бы масштабы наказания, только изменил бы метод его применения. Эндрю сосредоточился на регуляции дыхания, на том, чтобы оставаться пустым, оставаться нечитаемым. Обычно это было не так сложно. Ему хотелось разорвать Рико на части, выкопать Нила из той дыры, в которой он был спрятан, и увести его туда, где никто и никогда не сможет к нему прикоснуться. Улыбка Рико на мгновение затаилась, затем он спустился по лестнице и скрылся из виду. Эндрю покачнулся, слишком крепко сжимая в кулаке нож, металл вырезал линии на его ладони. Нил был… Он услышал звук мотора и последовал за ним к краю здания, заметив черную машину, отъезжающую от места на улице перед зданием. Нил никогда не говорил, что Рико тоже был гангстером, но это имело смысл. Они были слишком молоды, когда встретились, чтобы это было очевидно, но Рико врос в свое жестокое наследие так же, как Нил пытался убежать от своего. Лестница скрипела под его ногами, когда он спускался в здание. В коридорах было затхло и пусто, как никогда раньше, когда их преследовал настоящий беглец, а не просто его призрак. Эндрю спустился по лестнице и остановился в центре круга для спарринга, оглядывая комнату. Было совершенно очевидно, что здесь кто-то жил — от спутанного гнезда из одеял и изоляции до слабой, но четкой дорожки у двери, где ноги стерли грязь. Проход Рико поднял опилки, тусклые мотыльки блестели в лучах вечернего солнца. Повсюду были следы присутствия Нила. Его отпечатки пальцев были на окнах, дверях, на заплесневевшей банке арахисового масла, которую он так и не удосужился выбросить. Улики, которые неразрывно связывали его с Эндрю. Он подошел к гнезду из одеял, потрепанных и испачканных самыми ужасными уликами из всех. Его не особенно волновало, свяжут ли они его с Нилом, не ради него самого, но стратегически Эндрю понимал, что будет лучше, если никто не узнает. Если они решат, что они с Нилом незнакомы, то не смогут использовать его против Нила. Эндрю нагнулся и переложил одеяла, подтащив несколько шальных кусков дерева к гнезду. Сначала одеяло сопротивлялось пламени зажигалки, слишком сырое и заплесневелое, чтобы нормально гореть, но Эндрю был упорным. Маленькая кучка поднялась вверх в шлейфе солоновато-серого дыма. Эндрю сделал пару шагов назад, чтобы убедиться, что огонь хорошо разгорелся. Дым ядовито клубился, словно ядовитая дымка запустения и небрежности. Он ушел, не оглядываясь. Здание пропускало дым, как плохо запечатанная печь, окна и потрескавшиеся стены вытекали наружу. Эндрю зашагал прочь, доставая из кармана ключи от машины. Фары мигнули в ответ. Он опустился на переднее сиденье и раскрыл телефон, набирая номер Бет, пока заводил двигатель. Она взяла трубку на первом же звонке. — Что случилось? — потребовала она. — Ты игнорируешь меня уже несколько дней, твое лицо во всех новостях, и я до сих пор ничего не слышала о Ниле… — Он жив, — сказал Эндрю. Бет прервалась на середине того, что должно было стать впечатляющей тирадой. На секунду не было слышно ничего, кроме звука двигателя, когда Эндрю выехал на улицу. — Правда? Эндрю свернул на главную дорогу и не ответил. Он не хотел повторяться. — Где он? — В Западной Вирджинии. — Значит, это был Рико. Что ему нужно от Нила? — Я не знаю, — честно ответил Эндрю. — Что нам делать дальше? — Мы ничего не делаем. Я не могу покинуть штат, а ты не в состоянии помочь. — И что это значит? — Ты умеешь вскрывать замки? — Ну… — Ты когда-нибудь взламывала что-нибудь? Ты умеешь драться? — Нет, но… — Ты ничего не можешь сделать. — Должно быть хоть что-то, — сказала Бет. — Эндрю, что происходит? Почему Нил пропал? И какое, черт возьми, отношение к этому имеет университетская спортивная команда? Эндрю сделал паузу, чтобы обдумать вопрос. У него были теории, да, но у него также были секреты, которые ему не принадлежали. — Я не могу тебе сказать, — сказал он. — Почему нет? — огрызнулась она. — Я обещал Нилу, что не скажу. Она выдохнула порыв воздуха. — Послушай, я знаю, что личная жизнь очень важна, и я последний человек, который сказал бы тебе нарушить это обещание, но если он в опасности, разве ты не думаешь, что я должна знать? — Если ты будешь знать, это может подвергнуть его еще большей опасности. На другом конце линии повисло напряженное молчание, прерываемое крошечными, задыхающимися вдохами. Эндрю подумал, не плачет ли Бет, и едва не повесил трубку. — Ты скажешь мне, если что-нибудь услышишь, да? Если что-то будет, — спросила она. В идеале — нет. Они выяснили, где находится Нил. На этом они должны были разойтись. Но Бет была той, кто выяснила, кому удалось забрать Нила, и она была важна для него. И это может быть полезно — иметь союзника, незапятнанного плохой репутацией. — Да, — сказал он и, поскольку не нуждался ни в ее благодарности, ни в упреках, повесил трубку. Когда Эндрю вернулся домой, на подъездной дорожке стояла незнакомая машина, что означало, что Эрик наконец-то приехал. Устройство слежения Эндрю подало срочный звуковой сигнал, мигая лампочками, когда он припарковался на улице. Он успокоился, когда зашел в дом, удовлетворённый тем, что его снова посадили на ночь под домашний арест. Эндрю отпер входную дверь и вошел в дом, чувствуя запах готовящейся пищи на кухне. Ники сидел за редко используемым столом в столовой — небольшое пространство, очищенное от обычного мусора, чтобы он мог есть. Одна его рука была в гипсе, а лицо с одной стороны почернело и все еще было опухшим. Самые серьезные повреждения были вне поля зрения, как знал Эндрю, жестокие синяки скрывались под слишком большой толстовкой. Владелец толстовки стоял над плитой, помешивая в большой кастрюле что-то ароматное, даже для оцепеневших от никотина чувств Эндрю. Эрик помахал рукой, не прекращая движения своей ложкой. — Привет, Аарон, — сказал он. — Не тот близнец, — сказал Эндрю, проходя к холодильнику и наливая себе стакан шоколадного молока. — О, прости, Эндрю. Я не видел тебя… — нахмурив свой золотистый лоб, он обратился к Ники на быстром немецком языке, слишком быстром, чтобы Эндрю мог расшифровать его. — Нарукавники? — спросил он, акцент был густой и не совсем уверенный. Эндрю устроился за стойкой, подбородком указав на кастрюлю на плите. — Как долго? — Ты мог бы хотя бы сказать спасибо, — пробормотал Ники, морщась, как будто у него болела челюсть от разговора. Эндрю бросил на него ровный взгляд. Эрик неодобрительно нахмурился, но сказал: — Пять минут. — Ты слишком поздно, — сказал Ники. — Разве ты не должен был быть дома к девяти? — Должен был. — Ты с трудом успел к назначенному времени. Что, если бы движение на дороге было затруднено? Вотерхаус уже беспокоится о твоих предыдущих… — Я знаю, что думает адвокат. Ники забеспокоился, поднимаясь на ноги. Эрик попытался успокоить его, но Ники осторожно подошел к Эндрю, расстроенный и странно… настороженный? Благодарный? Эндрю не мог сказать. Он проигнорировал его, отпив шоколадного молока. То, как Ники смирится с тем, что Эндрю сделал для него, его не волновало. Ники был жив, а его психическое здоровье было проблемой Эрика. — Эндрю, поговори со мной. Я беспокоюсь о тебе. Шоколадное молоко было недостаточно крепким для этого. Эндрю слез с табурета и подтащил стул к холодильнику, чтобы совершить набег на винный магазин Ники в шкафу наверху. Он достал бутылку водки и налил щедрую порцию в свой стакан. Ники издал расстроенный звук и схватил бутылку, когда Эндрю поставил ее на пол, закупорил и попытался дотянуться и вернуть ее на верхнюю полку. Он едва успел поднять бутылку наполовину над головой, как задохнулся от боли и схватился за бок. Бутылка выскользнула из его пальцев, разбившись о кафельный пол. Эрик выронил деревянную ложку и в мгновение ока оказался рядом с Ники, оттаскивая его от разбитого стекла. — Мне очень жаль, — пролепетал Ники. — Прости, я просто… — Шшш, — сказал Эрик, пробормотав успокаивающие слова в волосы Ники. — Все в порядке. Слезы наполнили глаза Ники, переливаясь через край. — Все не в порядке! Ничего не в порядке! Боже, Эндрю, как ты можешь просто сидеть здесь? И где Нил? Эндрю сделал глоток своего напитка и слегка поморщился. Шоколадное молоко и водка были хороши сами по себе, но вместе они ему не нравились. Его взгляд скользнул вниз, к беспорядку из стекла и алкоголя на полу. Это была бутылка, которую Ники подарил Нилу на день рождения, отметил он. Как уместно. — Серьезно? Мы что, просто не собираемся говорить ни о чем из этого? Нила нет уже неделю, и, честно говоря, я тут с ума схожу… — Кого? — спросил Эндрю, переведя взгляд на Ники. — Что? Ники вырвался из рук Эрика. — Что? Эрик недовольно дернул Ники за рукав, пытаясь отвлечь его. Эндрю махнул стаканом в сторону кастрюли на плите. — Горит, — сказал он. Эрик выругался и схватил ложку, поворачивая густое рагу, чтобы дно не превратилось в уголь. — Какого черта, Эндрю? — потребовал Ники. — Где Нил? — Нет никакого Нила. — Да, вроде как есть, — сказал Ники. — Почему ты так… Эндрю сорвался. Насмешки Рико эхом отдавались в его голове, холодная, горькая тяжесть его неудачи зажглась в желудке. Нож оказался в его руке прежде, чем он успел это осознать, и он крутанулся, ударив Ники в стену. Ники задохнулся от боли, глаза расширились от ужаса. Эрик что-то крикнул на яростном немецком языке. Дыхание Эндрю обжигало легкие, словно он дышал пламенем. — Отпусти его! — прорычал Эрик. Эндрю проигнорировал его, наклонившись так близко, что его обжигающее дыхание коснулось уха Ники. — Нет никакого Нила, понял? — прорычал он. Под тяжестью его лезвия кожа Ники прогнулась, но не порвалась. — Его никогда не было. Эндрю отпустил Ники, испытывая резкое отвращение от ощущения тепла чужого тела под руками. Тот сполз по стене в жалкую кучу, рыдания разрывали его, как пулевые раны. Эрик в мгновение ока оказался рядом с ним, прижимая к своей груди. — Ты чудовище, — шипел он, ядовито глядя на Эндрю. — После всего, что он отдал ради тебя — ты, неблагодарный, ужасный… Эндрю предупреждающе направил нож на Эрика и повернулся, выходя из кухни без оглядки. Аарон стоял в коридоре, его обычно безразличное лицо исказило от отвращения, а глаза были широко распахнуты от шока. Эндрю пронесся мимо него, распахнул входную дверь и сжал кулаки, ярость все еще пылала в его груди. Он вытащил сигареты, но пачка была пуста. Он сжег их все, в одном кармане остался лишь короткий полуобгоревший сигаретный огрызок. Эндрю запалил ее, несмотря на то, что его кровь, вероятно, была настолько насыщена, что могла только вытечь обратно. Едкий вкус недогоревшей сигареты осквернил его рот, прежде чем он успел затянуться. Эрик не простит его, он знал. Ники может даже уйти, вернуться за ним в Германию, несмотря на их стипендию. «Отлично», — подумал он, злобно. Там ему в любом случае будет безопаснее. Ярость схлынула в его груди, оставив лишь знакомое ему пустое, растраченное чувство. Эндрю терял их. Его пальцы дрожали на огрызке сигареты. Она обожгла их, и он затушил ее, ослепленный оранжево-розовым сиянием заката. Другой голос прошептал в его сознании, мягкий и едва слышный. Нил был жив. Что-то внутри него, что он считал давно умершим, зашевелилось, подняло голову и обнюхало воздух, как раненый зверь. Эндрю раздавил его, как сигарету, затолкав так глубоко, что оно должно было там утонуть. Но он все еще чувствовал его. Дыхание. Нил был жив.