***
Ничего не помогает Нагито почувствовать себя лучше. Этого следовало ожидать, пожалуй, но всё же. В его библиотеке слишком душно, свет в личной гостиной слишком яркий, а звук волн с балкона слишком громкий. Он совершил ошибку, оставив брошюру в столовой, и теперь все его сотрудники знают о болезнях, мучающих его. Не то чтобы он планировал скрывать это — после смерти им всем пришлось бы искать новую работу, — но он хотел сообщить об этом более тактично. К этому он тоже пытается привыкнуть. Умирая. Легче обосновать, что он лежит в кровати после одиннадцати, или что тратит уйму денег на книги, которые никогда не успеет прочитать. Он может переделать гостевую спальню и наконец-то избавиться от родительской строгости. Официальная гостиная может стать комнатой отдыха, и вообще, разве он не мечтал о новой террасе просто потому что захотел? Это мотивирует, пока он не осознаёт, что по-прежнему ужинает в одиночестве, а его кровать всё ещё велика для одного. Нет смысла ремонтировать третью гостевую спальню, потому что в ней никто никогда не останется. Нагито не нужно покупать новейшую игровую приставку или набор для террасы, потому что пользоваться он будет всем этим в одиночку. В таком случае, легче оправдать то, что он целый день лежит в постели. Добрая старушка, владеющая книжным магазином, звонит ему и говорит, что не видела его целых две недели, и интересуется, всё ли у него в порядке. Он старается быть вежливым, но у Нагито сводит желудок, когда понимает, что она просто разочарована потерей прибыльного клиента, а вовсе не потому, что ей действительно не всё равно. И, возможно, это вовсе не так, но слишком много сил требуется, чтобы подумать об этом как следует. Его назначенный визит к Мацуде проходит, и Нагито практически не удерживает в голове информацию. Снимки, как сказал Мацуда, многообещающие, так что прогноз может измениться. В лучшую сторону. Нагито не хочется этой лучшей стороны. Он встречается с социальным работником, — её имя Миая, и, как оказалось, она психотерапевт — дважды в неделю. Их первый сеанс проходит в страданиях относительно диагноза. Она даёт Нагито домашнее задание: составить список всех вещей, которые он мечтает сделать. Он приносит ей пустой лист бумаги. Второй сеанс проходит лучше. Для Миаи, по крайней мере; Нагито же не в восторге от того, что ему поручили на этой неделе. — Э-эм, здравствуй, Джунко? Это я, Нагито. Миая хочет, чтобы он расширил свой круг поддержки. И вот, пролистав свой скудный список контактов, он остановился на Эношиме Джунко. — Нагито! Чё как, парень? — Джунко явно впечатлена. — Давненько не трындели, да? Они не друзья; это далеко не так. Но их родители были, поэтому Нагито может вспомнить все годы, когда Джунко изводила его в детстве. Сейчас она приезжает сюда просто ради пляжа. — Да, давненько, — отвечает Нагито, и затем моментально продолжает: — Прошу прощения, что не позвонил раньше. Я просто, кхм, думал, что ты не захочешь со мной говорить. Я же знаю, насколько ты занята. А мой психотерапевт посоветовал мне позвонить кому-нибудь, так что я посмотрел и… — О-о, психотерапевт? Что, совсем крыша поехала? — посмеивается она. — У меня рак. Наступает молчание. Это даёт Нагито возможность глотнуть воздуха, чтобы преодолеть ком в горле. — У меня рак. И деменция. Мне осталось около года. Нагито нервно жуёт губу в ожидании ответа. Он не хотел говорить это так резко, но это трудновыполнимо, да и вряд ли Джунко заботит, как ей преподносят информацию. — О-оу, вот так облом, скажи? — протягивает она. Миая предупреждала, что будет нелегко. Честно говоря, он не ожидал, что Джунко это будет волновать. Но он также не ожидал такого ответа и вдруг он стал тонуть, тонуть, тонуть в себе. — Это не то, что я бы сказал, но если ты так считаешь, то ты, наверное, права. — Это действительно печально, Нагито. — Джунко пытается снова, и на этот раз она более сдержанна. Более искренна. У неё всегда была склонность к подобному переключению эмоций. — Ага. — Больше ему нечего ответить. Или есть, но Нагито не может придумать ничего умного сейчас. У него было представление о том, как должен пройти разговор, но сейчас это кажется бессмысленным. — Зачем ты мне позвонил? — спрашивает она через мгновение. Нагито никогда не слышал, чтобы Джунко использовала этот голос раньше: странная смесь сострадания и любопытства с лёгким аналитическим оттенком. Это заставляет его нервничать. — Это глупо. Я, эм, я хотел спросить, может, ты хочешь прийти? Завтра, ещё как-нибудь? — Нагито, — дуется она. Последний слог его имени тянется слишком долго. — Я же тебе говорила: нельзя в последнюю минуту принимать такие решения. Я в курсе, что ситуация немного отличается, но я не могу сидеть целый день без дела. Я и Мукуро летим в Европу завтра, и мы будем там как минимум месяц. Серьёзно, он знал ответ ещё до того, как она его озвучила. — Тебе что, одиноко? — спрашивает она с хихиканьем, что звучит по-хищнически. Нагито не хочет отвечать. — Я знаю, что тебе нужно! Звук ногтей, постукивающих по экрану, сменяется её смехом гиены. Она продолжать хохотать, но тише, так как динамик далеко от её рта. Секунду спустя его телефон путает, уведомление открывает ссылку, в свою очередь, открывающую какое-то приложение. — Найди себе мальчика-игрушку! Положи хуй на печали! — наверное, она думает, что это самое смешное, что она говорила в жизни, исходя из того, как она визжит. — Ты не можешь подохнуть девственником, Нагито! — Джунко, что это? Приложение до тошноты розовое. Оно аляповатое и уродливое на фоне приглушённых оттенков его обоев телефона, а его название, Candy Kisses, совершенно не говорит о содержании. — Ты реально не слышал об этом? Да ладно, Нагито, ты что, даже догадаться не можешь? Подумай: ты сыт по горло всей хуйнёй в этой жизни и тебе нужен человек, чтоб поболтать. Это идеальное совпадение, реально — заимей себе альфонса! Кто угодно станет твоим другом, если ты заплатишь за это. — Она усмехается на последней части — ещё один поворот поведения, — и это обжигает сильнее, чем он мог себе представить. Сильнее, чем в прошлом. — Ну, в любом случае, мне пора идти. Мне очень жаль, что такие у тебя тёрки со смертью. Оставайся на связи, ладно? — Она звучно сжимает губы, чтобы послать поцелуй, прежде чем щелчок сообщает Нагито, что она повесила трубку. Нагито не знает, что делать после этого разговора. Он не может решить: он должен злиться за то, что она так отмахнулась от него, или грустить, так что он выбирает некомфортное оцепенение. Отвратительное розовое приложение всё ещё на экране, и Нагито ненавидит то, что он раздумывает над его загрузкой. «Может быть, Джунко права», — шепчет что-то уродливое внутри него. «Может, единственная его Надежда — заплатить кому-нибудь». Последняя вещь, которую он бы хотел делать — принимать советы от Джунко Эношимы. Или не советы, правильнее сказать, а наставления. Но куда больше он не хочет тратить свои последние месяцы вот так: в болезненном одиночестве. Эта мысль заполняет его чем-то подавляющим, что заставляет дрожать, и он знает, что ему следует написать об этом для Миаи, но он не может. Для этого придётся сфокусироваться на этом. Вместо этого, он откладывает телефон и сворачивается калачиком на подушках. Тёплые солнечные лучи заполняют комнату, покрывая диван медовым сиянием, и этого почти достаточно для того, чтобы успокоиться. У Нагито заняло не слишком много времени провалиться в дрёму. Ему снятся тропические острова, фейерверки, девушки с красным маникюром. Но в этот раз его домик не пуст, а место рядом с ним около бассейна занято. Когда он сидит на пляже, чья-то ладонь лежит в его собственной. И это делает всё намного хуже, когда вокруг его запястий верёвки, на бёдрах прорези, а кругом витает удушливый запах меди.***
$35,000 Хаджимэ не верит в призраков, но это число однозначно преследует его, подобно им. — Мне понадобится вечность, чтобы отдать долг, — стонет Хаджимэ. Он опускается ещё ниже за столик, сжимая в руках свой латте. — Нехрен было выбирать бесполезную специальность, — отвечает Фуюхико. — Или, не знаю там, постараться, чтобы выйти на стипендию? Хаджимэ изобразил свой лучший прожигающий взгляд. Это не то чтобы помогает, особенно с учётом, что он в курсе, что парень напротив него лишь шутит. — Ты должен что-то придумать! Тут не просто так три спальни! — Казуичи, для убедительности, тыкает пальцем в бумаги, лежащие на столе. Квартира с модным дизайном и близостью к ночной жизни всё ещё ярко стоит в их памяти. Хаджимэ никогда не подумал бы, что это зайдет настолько далеко, но он должен признать, что есть что-то привлекательное в том, чтобы после выпуска не возвращаться к родителям. Первым об этом завёл речь Казуичи. По его словам, в его родном городе нет работы, а снимать квартиру самостоятельно ему не по карману. Следующим был Фуюхико. Он уже устроился на работу, но даже если этот вариант не пройдёт, родители покроют его часть. Оставался только Хаджимэ — единственный, у кого не было ни полной стипендии, ни работы, ни богатой семьи, что могла бы помочь. Другими словами, единственный, кто мешал их планам. — Ну и что ты предлагаешь? — голос Хаджимэ пресный. — У меня нет работы, а значит нет денег на аренду или студенческий кредит. Казуичи молчит всего три секунды, а потом оживляется: — У тебя есть полгода с момента выпуска до начала выплаты кредитов! Этого времени хватит, чтобы что-то найти. — Если надо, я могу оплатить тебе аренду за первый месяц, — добавляет Кузурю. Это жест доброй воли, и он точно не причинит парню неудобств, но Хаджимэ не хочет, чтобы за его проживание кто-то платил. — Нет, ты же знаешь, я не позволю тебе этого сделать, Фуюхико. И, Казуичи, — Хаджимэ поворачивается к розововолосому, — моя плата будет, как бы, четыреста долларов в месяц. А с арендой? — он делает паузу, чтобы взглянуть на бумагу и посчитать в уме. — Получается семьсот. Не включая еду, вайфай или плату за машину. Это очень много. Слова оставляют горький привкус во рту. Он до ужаса хочет жить с ними двумя, но он уже сейчас представляет, что это будет за финансовый кошмар. В конце концов, он же сможет навещать их. — Наверное, без меня, — Хаджимэ жуёт нижнюю губу и переводит взгляд к окну. В воздухе повисает тяжёлая тишина. Краем глаза Хаджимэ видит Казуичи. Его пальцы бегают по столу, что значит, что он напрягает мозг в поисках решения. Его друг блестящий механик и ещё лучший будущий инженер. Он видел, как Казуичи решает задачи и глазом не моргнув, но Хаджимэ сомневается, что в этот раз он найдёт решение. Фуюхико листает что-то в своём телефоне. Судя по тому, как расположены его брови, он расстроен этим, но старается не показывать. Хаджимэ уже подготовился к тому, чтобы сказать твёрдое «нет», которое он выдаст блондину, который, безусловно, снова постарается предложить заплатить за аренду. Ни для кого не секрет, что семья Кузурю обеспечена — они могли бы оплатить долги Хаджимэ, не поведя бровью. Но он никогда не принимал подачек, и не собирался начинать сейчас. Он делает долгий глоток из своей чашки, всё ещё глубоко погружённый в раздумья, когда Казуичи разряжает обстановку: — Чувак, просто найди себе папика! Быстро разберись с долгами, а потом бери деньги на аренду, пока есть возможность. Хаджимэ поперхнулся, когда последние капли кофе скользнули в горло. Тон Казуичи был слишком обыденным для того, что он только что выдал, и это ничуть не успокаивает Хаджимэ. Что-то подсказывает, что его друг не шутит. — Что? — переспрашивает Хаджимэ, вскидывая бровь, и смотрит прямо на розововолосого, чтобы убедиться, что это и впрямь не подкол. Казуичи пожимает плечами: — Это не так уж сложно, ну? Просто создай профиль в каком-то из приложений или что-то вроде того, немного пофлиртуй и — победа! Кроме того, заниматься этим — ну, ты понял, — за деньги незаконно. Так что всё, чего они могут от тебя ожидать, если что, это поужинать вместе, сходить на свидание. Я слышал, что некоторые дают деньги, ничего взамен не требуя. — Он пихает локтем Фуюхико, который, к его счастью, бурчит так, что Хаджимэ понимает, что он вмешиваться не собирается. — Я не буду этим заниматься. — Но почему нет? Ты же хорош в актерстве! Это будет легко! — Почему нет? Потому что это безумная идея! Не говоря уже о том, что это как-то, не знаю, стрёмно — получать деньги от незнакомцев? — Ты злишься, потому что думаешь, что это только для девчонок? — Казуичи улыбается; его острые зубы делают его похожим на дьявола, коим он сейчас для Хаджимэ и является. — Вообще, это может быть законно. Я видел такое раньше, — с ухмылкой добавляет Фуюхико. Хаджимэ чувствует, что его лицо пылает. Ему не нужно зеркало, чтобы понять, что его щёки пунцово-красные. — Видишь! Если Фуюхико говорит, что это законно, то всё в порядке! — Нет! Я не буду этого делать! — Хаджимэ практически кричит это. — Хаджимэ, — дуется Казуичи, — теперь это выглядит так, словно ты не хочешь жить с нами. И вот так Хаджимэ снова оказывается в своём общежитии, зажатый между двумя лучшими друзьями, загружающими приложение на его телефон.