***
Приготовления к Снежному балу не ограничились только внешним обустройством. Одной из главных составляющих была поздравительная речь, которую было поручено приготовить Нэнси и Джонатану. Самым подходящим местом они сочли комнату Уилер, ведь им уже не раз приходилось там собираться. Тем более вкусное какао, которое готовит Карен, напрочь убрало сомнения на этот счёт. — Может так: «От лица всех учащихся хочу поблагодарить Вас за всё то, что вы делаете для нашей школы»? — спросила Нэнси, приставив карандаш к губам. Джонатан поджал губы и наклонил голову набок. По одному взгляду Уилер поняла, что что-то не так, поэтому просто зачеркнула предложение. Провела рукой по лицу и прикрыла глаза. Они пытаются придумать что-то нормальное в течение трёх часов, но единственное, что оказалось более менее пригодным было лишь на три строчки. За это время было испито пять кружек какао и зачёркнуто и скомкано пять листов. Байерс прищурился и сосредоточил взгляд на одной точке. Ему всегда было так проще думать. — А что, если, — Нэнси склонилась над бумагой, а потом посмотрела на Джонатана, — «Все учащиеся нашей школы хотят выразить огромную признательность за то, что вы…». Но Уилер молча сжала лист, понимая, что составила лишь синонимичное предложение. Отложила в сторону карандаш и подогнула под себя ноги. — Я больше не могу думать. — честно призналась девушка, массируя виски. Однако Байерс словно не слышал её. Нэнси проследила за его взглядом, но заметила, что направлен он прямо в стену. Уже не раз Уилер удавалось наблюдать за тем, как размышлял Джонатан. Это весьма интересно. Он всегда щурился, когда кропотливо над чем-то думал, держал губы плотно сомкнутыми и переминал пальцы рук. Мог Байерс находится в таком состоянии от нескольких минут до нескольких часов, если приходилось думать о чём-то грандиозном. Например, о том, как убить лабораторную тварь при помощи капкана и наполовину заряженного ружья. А теперь все мысли занимала речь, которую будет необходимо сказать уже завтра. Нэнси сама не заметила, как засмотрелась на Джонатана. Улыбнулась краешком губ, увидев прядь волос, упавшую на лоб. Появилось резкое желание убрать её, но Уилер остановила себя. Рука, еле поднявшаяся в воздух, упала на прежнее место. Он не был похож на Стива. Эта мысль пришла практически сразу, ещё в том году, но Нэнси упорно её отгоняла. Ведь она любила Харрингтона. Или нет? — Придумал! — резко воскликнул Байерс, мгновенно принимая сидячую позу. — Мы можем написать так… Джонатан взял свою ручку и начал быстро писать на листе все те слова, которые успели прийти в его голову. Порой парень останавливался и с удовлетворением читал предыдущие предложения. А Уилер смотрела на него с той нежностью в глазах, с которой могла смотреть только на Стива в первое время их отношений. Правда как только Джонатан взглянул на неё, то Нэнси тут же припала к бумаге, делая вид, что озарение тоже снизошло на неё. В дверь спокойно постучались. После слова «Заходи», в комнату проснулась голова Карен. Женщина как всегда улыбалась, только немного зашипела, ощутив покалывающую боль в кончиках пальцев. — Я вам тут, — стук кружек о поверхность комода раздался по пространству, — какао принесла. Она помахала руками и схватилась за мочки ушей. Нэнси слабо улыбнулась и повернула голову в сторону. Ей всегда давалось тяжело присутствие матери рядом с собой. Джонатан заметил резкое изменение в лице подруги, поэтому отложил ненадолго письменные принадлежности. — Спасибо вам. — коротко сказал парень, кивнув головой. Карен посмотрела на дочь. Не сказав ни слова, женщина вяло пошла на выход. Лишь остановилась у двери и, взявшись за ручку, недолго посмотрела на Нэнси. — Можешь уходить. — сказала та, сжав одеяло возле себя. Тихо раздался дверной хлопок. Джонатан теперь молча просверливал Уилер взглядом. Он не имел право осуждать её за подобное отношение с матерью, ведь знал пару ситуаций, которые могли оттолкнуть, но не настолько. Байерс молча потянулся и взял Нэнси за руку. Начал поглаживать большим пальцем ладонь, вырисовывая ногтем свои причудливые узоры. Эта безмолвная поддержка была лучше всего остального. Но Джонатан выдохнул, когда Уилер быстро прижалась к нему и обняла. Только спустя пару секунд он услышал всхлипы под своей головой. Аккуратно положил руки на её спину и начал медленно поглаживать. — Я рядом. — тихо сказал Байерс; его подбородок коснулся макушки Нэнси; в нос сразу же ударил жасминовый запах. — Я знаю. Уилер могла ему довериться, но не сейчас. Может быть завтра, прямо после бала расскажет ему то, о чём стоило бы молчать. А сейчас лучше продолжить прежнее занятие. Нэнси аккуратно высвободилась, провела пальцами под глазами, надеясь, что тушь не размазалась, и заправила волосы за ухо. — Покажи, что у тебя вышло. — сказала Уилер, кашлянув.***
Школьная столовая — место, где можно очень сытно и вкусно поесть. Но Дастин всегда называл её «удивительной сказкой». С искрами в глазах переступал он черту, отделяющую коридор от столовой, и сразу же расплывался в наполовину беззубой улыбке, стоило уловить знакомые запахи лазаньи. Только теперь Дастин чувствовал запахи моющего средства и брезгливо смотрел на потрёпанную временем серую тряпку, а не на вкусный обед. — Долго нам ещё тут торчать? — спросил Хендерсон, натягивая выше резиновые перчатки. Безмолвным ответом стала гора грязной посуды, которую принёс Майк. — Нам осталось только вычистить кухню. — ответил Уилер, забирая чистые тарелки. — Завтра перед самим балом нужно будет разделаться с едой и напитками. Дастин с тяжёлым вздохом включил кран и начал бормотать себе под нос несуразные вещи. Слава Богу завтра в школьной столовой будут хлопотать Макс и Лукас. Он уже представил Синклера в сетчатой шапочке и то, как он будет готовить что-то. Однако тут же закашлял, ведь вода из-под крана вместе с моющим попала прямо в рот. Нужно разделаться всего с небольшим***
Время уже близилось к вечеру. Весь зал был полностью украшен, стойки собраны и оставался только стол, лежавший до сих пор несобранным. Никому не хватило сил и желания приняться за его сборку. Хейли сидела на трибуне и смотрела на всю проделанную работу. Результат был впечатляющим. Особенно ей нравились нежно-синие ленты, образующие проход до самого центра танцевальной площадки. Синклер настолько была воодушевлена в один миг, что решила сделать несколько фотозон возле заднего выхода, в углу рядом со сценой и даже в уборных. Томми, зайдя в мужской туалет, пару минут стоял на месте, пытаясь понять, не привиделось ли ему странное «снежное» месиво, коим он назвал кропотливую работу. Хоть высказывание Блейка не было столь лестным, Хейли не особо задело. Сейчас она была уставшей до такой степени, что готова была заснуть прямо на месте. — Кто как, а я домой. — Эшли зевнула и накинула сумку на плечо. Румбельт помахала рукой и первой скрылась в дверях. Её работа на сегодня была закончена, тем более впереди девушку ожидало несколько часов занятий химией. Кларк посмотрел в след только что захлопнувшейся двери и топнул пару раз по полу, прежде чем подняться. — Знаете, мне сегодня ещё на тренировку надо. — Пармен потянулся, делая вид, что разминается, и, засунув руки в карманы, направился к выходу. Синклер протёрла глаза и устало выдохнула. Все начали расходиться ещё около часа назад. Первыми покинули площадку Сью и Томми. Спустя полчаса отсалютовал Мэтт, бросив на Билли косвенный взгляд перед уходом, а затем, не хотя, ушёл Моринг, ведь тому надо было к репетитору по биологии. Сейчас их оставалось двое — она и Харгроув, покуривавший сигарету. Хейли отметила, что это уже третий раз, отчего неприятные мысли закрались в голову. «Может, у него что-то случилось?», — это был самый логичный вопрос, который можно было задать. Но вместо этого нечто иное сорвалось с её губ. — Может хватит уже курить? Запах ужасный. Билли не удостоил Хейли даже взглядом. Лишь сильнее затянулся и присел на корточки, начиная раскладывать детали стола. Он отодвинул две ножки и взял в руки пакет с инструментами, которые положили в комплекте. Там были отвёртка, шестигранник и молоток. Зажав сигарету в зубах, Харгроув взял помятую бумагу — инструкцию — и прошёлся глазами. Сборка не займёт много времени. — Неужели даже не ответишь фирменной колкостью? — настороженно спросила Хейли, наклонив голову набок. — Как же: «А может хватит трепаться? Ничем не лучше»? — Мне не до этого. — спокойный и ровный тон ещё больше насторожил Синклер. Билли начал прикручивать шурупы согласно инструкции. Между тем докурил сигарету и положил потухший бычок на пакет, где совсем недавно лежали инструменты. Хейли встала с трибун и пошла прямо. Остановилась напротив Харгроува, поставила руки на бока. Тень от её силуэта упала прямо на него. Но даже отсутствие нормального освещения не помешало продолжить работу. — Ты чего такой угрюмый? — спросила Хейли, непонимающе смотря на Билли. — Давай повеселее немного. Он хмыкнул, откладывая отвёртку в сторону. — Если тебе нужен клоун, то не поздно вернуть Моринга. Ради тебя прибежит, встанет на задние лапки и исполнит любые команды. Синклер ошарашенно уставилась на Харгроува, который ни в чём ни бывало прикручивал третью ножку. Осознание дошло до Хейли не сразу, а когда всё-таки суть сказанного прояснилась, то плечи опустились; на лице появилась нелепая улыбка. — Неужели я слышу в твоём голосе ноты ревности? Вопрос заставил Билли рассмеяться. Эти слова казались ему такими глупыми. — Тогда у тебя проблемы со слухом. Синклер покачала головой и повернулась. Завела руки за спину, начиная ходить из стороны в сторону. — Если подаришь мне на день Рождения слуховой аппарат, то буду признательна. 15 апреля, если что. — уточнила Хейли, вновь развернувшись. В этот момент Билли замер; руки повисли в воздухе, шуруп от четвёртой ножки упал и покатился. Но эта заминка заняла всего несколько секунд. Как ни в чём ни бывало Харгроув взял потерянную деталь и начал прикручивать её. — Обязательно, Синклер, — с сарказмом ответил он, чем вызвал облегчённый выдох со стороны, — ещё пожелания будут? Хейли закусила губу и посмотрела в потолок, слегка сощурив глаза. — Огромный букет цветов, лучше всего ромашек. Обожаю их. Конечно же много шоколадок и… — она остановилась напротив Билли и сжала пальцы за спиной, — чтобы ты устроил какой-нибудь сюрприз. Харгроув поднял голову; пряди волос спали на лоб и небрежно концами коснулись плеч. — Первое — пустая трата денег, от второго у тебя слипнется зад, а третье не выдержала бы даже моя мать. И заметь, её нет. — с иронией сказал он, вставая с корточек и проверяя стол. — Слуховой аппарат — самое адекватное из твоего списка. Синклер закатила глаза и вздохнула. Но на лице Билли появилось хоть какое-то подобие улыбки, если это можно назвать таковым, что заставило Хейли смягчиться. Она посмотрела на стол, который был полностью собран. Харгроув нажал на его поверхность, покачал ножки, и, убедившись в полной прочности конструкции, только тогда успокоился. — А когда у тебя день Рождения? — невзначай поинтересовалась Хейли, проводя пальцами по столешнице. — Ты же понимаешь, что я могу просто тебе не ответить? — так же спросил он, схватив стол по оба края от себя. Синклер подняла голову и отзеркалила движения, принимая точно такую же позу. — Готова поспорить, что выясню это и без твоей помощи. Её лицо было спокойно, ровно как и его. — Всё чаще стал замечать твоё пристрастие к спорам. Как бы не пришлось вновь проиграть, Синклер. — Посмотрим, что ты будешь говорить, когда я сяду за руль твоего Камаро, Харгроув. Билли хмыкнул, задержав взгляд на её тёмно-карих глазах, и только на долю секунды посмотрел на губы, прежде чем отстраниться. Он обошёл стол и направился к трибунам, на которых лежали вещи. Взял куртку, накинул на плечо и пошёл к выходу. — Мечтать не вредно, Синклер. — сказал он на последок и подмигнул. Дверь закрылась, оставляя Хейли наедине с собой. Она улыбнулась и опустила голову вниз, закрыв глаза. Всё чаще стала ловить себя на мысли, что с Билли чувствовала себя иначе, чем с остальными. Их общение было непринуждённым, не требовало никаких обязательств и договорённостей, но каждый раз оно ощущалось по-разному. Во время первого разговора они хотели поубивать друг друга, во второй раз та же ситуация, которая чуть не обернулась травмами, но последующие встречи разрушали барьер, стоявший между ними, всё больше и больше. И сейчас у неё из раза в раз усиливалось слишком странное и смутное чувство, возникающее только рядом с Билли. Синклер пыталась отгонять его, но присутствие Харгроува не давало ни малейшей возможности. Хейли взглянула на дверь и прикусила внутреннюю сторону щеки. Может когда-нибудь барьер разрушится полностью. И может когда-нибудь она разберётся с тем, что творится с ней с недавнего времени, стоит им остаться наедине.***
Билли ехал домой по вечернему Хоукинсу. Неожиданно для всех жителей начал падать снег; дети выбегали на улицу и высовывали языки, чтобы поймать первые снежинки. Даже многие взрослые останавливались на месте, чтобы просто понаблюдать за маленькой зимней сказкой. На витринах некоторых магазинов висели гирлянды. Похоже, что люди были уже в преддверии Нового года, хотя до него оставалось ещё целых три с половиной недели. Он ехал и думал об одном — об его непродуманном, дурацком поведении в актовом зале. «Какой чёрт меня дёрнул за язык сказать про этого Моринга? Теперь Синклер будет думать, что мне есть до этого дело». Харгроув хмыкнул, сворачивая на соседнюю полосу. Это даже смешно звучало в его голове. Но чем больше он об этом думал, тем прочнее закреплялась мысль — что-то здесь не то. Подозрительно часто его начало раздражать проявление симпатии пай-мальчика по отношению к «пай-девочке», если учесть тот факт, что Хейли таковой не была. Всё чаще он сжимал руки и агрессивнее играл во время баскетбола, когда парни заглядывались на чирлидерш, в частности конкретно на одну. И этому он не мог найти объяснения. «Что-то не то», — просто думал Билли, надавливая на педаль газа. Он не удивится, если завтра весь вечер Синклер будет танцевать с Морингом. Даже усмехнулся, понимая, что у неё не будет выбора, ведь Билл не оторвётся просто так. Харгроув прекрасно это понимал и ничего не имел против. Только челюсти плотно сомкнул и руль сжал сильнее. Доехав до дома, он ещё минуту посидел без движения. Откинув голову на спинку сидения, закрыл веки. Тут же перед ним всплыло лицо Хейли, а именно её глаза. — Бред какой-то. — проговорил Билли и вышел из машины, громко хлопнув дверью. И всё то, что происходило сейчас в нём, характеризовалось одной фразой — «Что-то здесь не то».***
Эшли уже сидела за химией около часа. Она победно улыбалась, когда решение задачи оказывалось верным, и лишь немного приунывала, стоило ответам не сойтись. От своего занятия её отвлёк звонок телефона на первом этаже. Румбельт неохотно встала с места и задумалась, кто это мог быть. Время уже под девять вечера, идти она никуда не собиралась, да и завтра неучебный день, так что по домашнему заданию не должно быть никаких вопросов. Неспешно спустившись с лестницы, Эшли взяла трубку телефона и сказала — «Слушаю». — Ну привет, — на другом конце трубки послышался недовольный голос Клэр. Румбельт закрыла глаза и мысленно простонала, понимая, что не стоит ожидать ничего хорошего. — Привет. — максимально спокойно ответила Эшли, хотя внутренне переживала. Она была весьма стойкой девушкой, могла дать отпор за себя и за остальных, но перед главой троицы лишь забивалась в угол. Пару раз Румбельт высказывала своё мнение, но получала недоброжелательные взгляды со стороны Клэр и упрёки в десять раз хуже. Вся решимость в миг испарялась и всё, что оставалось делать — подчиняться. Но после знакомства с Хейли Эшли поменяла свои взгляды. Не сразу, а постепенно. Она поняла, что общение с человеком может обойтись без боязни сказать что-то не то, принуждения врать о собственных интересах, лишь бы не засмеяли, и лицемерства. Румбельт помнила их первый разговор в туалете. То, как Хейли молча села напротив неё и спросила — «Что случилось?». А Эшли в оцепенении уставилась на ту в ответ, искренне не понимая, зачем кому-то интересоваться её проблемами. Простая поддержка, которую оказала Хейли, не дала заснуть тогда всю ночь. Эшли переворачивалась с одного бока на другой, ложилась на спину и смотрела в потолок, нервно стуча пальцами по одеялу. Глупо было подумать, что её самые близкие подруги не делали то, в чём она так сильно нуждалась, а посторонний сделал. Встречи Хейли и Эшли стали всё чаще повторяться за пределами школы. Причиной стала организация Снежного бала, из-за которого приходилось собираться в доме Синклер чуть ли не каждый день. В тот момент Румбельт поняла, что означает смеяться, делиться своими тайнами, попивая горячий чай, и чувствовать себя «в своей тарелке». Сейчас, слушая то, как Клэр перескакивает с темы на тему и говорит только о своём, Эшли осознала, что за пару недель Хейли стала ей ближе чем Мэддисон, «дружба» с которой длилась более четырёх лет. Огорчилась, что была настолько слепа и что позволяла обращаться с собой, как вздумается главе их компании. — Вот, нужно будет купить новые украшения и… Кстати, заедь завтра часов в десять. Ты просто обязана сделать мне причёску. Ли я не доверю это дело. Сама знаешь, какая она неуклюжая. Мэддисон посмеялась, думая, что Эшли присоединится к ней, но вместо этого услышала то, что вовсе никак не ожидала. — Я не приеду. — Что?! — слишком резко и громко раздалось, из-за чего пришлось отодвинуть трубку на небольшое расстояние. — Ты только что пошутила. Скажи это. Дрожь пробежалась по телу. Это приказ, который должны безропотно выполнить. Румбельт сжала свободную руку в кулак; ногти больно впились в кожу. — Нет! — чётко отчеканила Эшли, сжимая руку ещё сильнее. — Мне надоело быть девочкой на побегушках. Эшли, сделай то, сделай это. Отдай мне ту футболку, тебе она всё равно не идёт. Отдай мне своего парня, вы же с ним не смотритесь. Пошли в кино, я туда хочу. И мне всё равно, что вы ненавидите ужасы. Забей на эту химию, ведь лучше пойти на вечеринку… А не пойти бы тебе нахуй, Клэр. Тебе без разницы на чей. Везде успела побывать. Не услышав ответа, Румбельт положила телефонную трубку и мигом помчалась в свою комнату. Она почувствовала тошноту, резко подступившую к горлу. Но как только закрыла дверь и прижалась к ней спиной, то смогла выдохнуть. Разжала кулак и увидела ярко-красные следы на ладони. «Я сказала ей нет. Я смогла», — подумала Эшли, ощущая быстрое сердцебиение. Сейчас внутри боролись два состояния: лёгкость и тяжесть одновременно. Клэр заслужила подобное обращение, только вот завтра будет максимально неловко на бале. Румбельт всегда посещала праздники в составе неизменной троицы. А завтра… Завтра ей придётся наконец-то выбиться из этой цепи постоянства.