bambi

Всё моё желание придушить его на месте как рукой сняло, потому что у меня было достаточно времени подумать. Очень опрометчиво с моей стороны думать, что Пак Ёнгам сумеет уследить и за мной, и за Канмином. Тем более, что над Канмином он уже давно потерял всякий контроль из-за телефона, но вот на меня он как-то всё-таки вышел. Значит, не такой уж и придурок и зачем-то решил лично меня проведать. Я уже вижу эту картину — снова угрозы, искры из глаз и обещание закопать заживо. От такого сразу становится до одури смешно и легко. Если меня не отпустят в этот раз, то так будет только веселее, разве нет? Ёнгам приходит в кафе уже третий день, до этих пор мы практически не говорили. Видимо, он не подумал, что уже пора бы зайти дальше постоянных подзываний к себе и заговорить открыто. Видимо, о Ю Канмине ему не так уж и хочется говорить со мной. Понимаю, как всё могло выглядеть со стороны в тот раз, но даже я тогда почувствовал, что это всё показуха только ради него. Пак Ёнгам воспринимает всё слишком буквально и не проверяет факты. На четвёртый день у меня была ночная смена. Я как обычно предупредил Канмина, если он вдруг вздумает вернуться, то он должен будет закрыть шторы и лечь пораньше, и что я вернусь поздно. «С чего я должен возвращаться?» «С того, я нужен тебе. Не выделывайся.» Сообщение он прочитал, но всё равно ничего не ответил. Я всё это время игнорировал навязчивость Ёнгама, что, походу, никуда не торопился и только и ждал, пока я наконец обращу на него внимание. Сложно представить, что за разговор нам предстоит. Я убираю телефон в карман фартука и сажусь за его столик, прямо напротив. — Вы что-то хотели, господин? Он вопросительно выгибает бровь и ухмыляется. — Ваш кофе очень вкусный, хотелось бы, чтобы вы готовили мне его лично. — Что? — Не хотите? В чём дело? Я могу платить вам за это вдвое больше, чем вы получаете здесь. Я в недоумении. Мне нечего сказать, потому что всё произнесённое им никак не может восприниматься всерьёз. Дьяволёнок, что гадко хихикал у меня в душе, испарился — остался только лёгкий азарт. В конце концов, меня явно хотят к чему-то подвести. Это я собираюсь выяснить, потому исподлобья, с лёгким прищуром смотрю на красивое лицо богатого полудурка. — Я… Понравился вам? — Да, ты… А, простите, что неформально, но ты очень привлекательный. Мне просто хотелось познакомиться. Я фыркаю и выпрямляюсь, облокачиваясь на спинку кресла. В кармане фартука несколько раз вибрирует телефон — наверное, Канмин перестал обижаться. — Простите и вы меня, господин, но это звучит, как нечто абсурдное. Тем более, что…

— Ревнуешь? Представляешь себя на её месте? — Да, я ревную.

Ёнгам выжидает и улыбается почти оскорблённо. Я разминаю шею, готовлюсь сказать про Канмина, потому что всё дело и правда в нём. Мне вполне хватит смелости всё сказать прямо, и Ёнгам всё поймёт — скрываться не к чему, он видел нас и тот злосчастный поцелуй, из-за которого теперь и я, и Канмин (я более, чем уверен в этом) боимся заходить дальше. — Ну же, скажите. Я хочу послушать. Вот оно. — Мы с Ю Канмином встречаемся. Вам лучше держаться от нас подальше. *** Теперь Пак Ёнгам нацелился на меня. Он заявил об этом чуть ли не прямо, но понять, зачем ему это нужно, я не смог, весь уровень опасности я не прочувствовал. Однако всё же с некоторой надеждой взглянул на телефон со включенным диктофоном в руках, когда последний посетитель наконец соизволил уйти. Это — моя страховка на случай чего. Канмин не узнает о том, что произошло, я этого не допущу. Он слишком тревожный и взвинчивается из-за любой мелочи в последнее время, мне лучше просто быть рядом и делать вид, что я хоть чем-то ему полезен. В ночь, когда я возвращаюсь, он ведёт себя ещё более странно. Стоило двери за мной захлопнуться, он тут же оказывается рядом. Так стремительно, даже отчаянно он прижимается ко мне, что мне не хватает сил что-либо предпринять или хотя бы спросить. Канмин долго не отпускает и трётся щекой о мою грудь, как будто хочет что-то проговорить, но не осмеливается. В его лёгких воздух превращается в необузданного зверя, что срывается беспокойно с губ. Я волнуюсь за него. — Эй… Что-то случилось? Он делает невозможное — стискивает в своих удушающе тёплых объятиях ещё сильнее, затем в ушах звенит его голос. — Прости меня. Мне приходится осторожно выпутываться из его рук, чтобы посмотреть в мокрые от слёз глаза и задать самому себе ещё больше вопросов. Даже не Канмину, потому что в глубине души я знаю причину его настроения. Просто, скорее всего, просто не готов её начать воспринимать всерьёз. — Ю Канмин, ответь мне. — Я не хотел убегать, но… Ты так сильно напугал меня, хён, твои слова… — Выходит, я тоже виноват? Я ненавижу, когда дети мнят себя осознанными взрослыми. Я бы даже разозлился на Канмина, оттолкнул его и стал язвить в привычной себе манере, но ощущение того, что он действительно кого-то из себя строит, пытаясь добиться моего расположения, едва ли успело появиться. Он всё ещё ребёнок и словно это признаёт, поэтому торопливо мотает головой. Тянет ко мне руки и снова обвивает их вокруг талии, жадно вдыхает исходящий от меня холод улицы, что ещё не успел исчезнуть. — Я больше не буду так делать. — Ю Канмин… — Я буду здесь столько, сколько ты сам захочешь, и никогда не уйду без предупреждения. Его руки такие крепкие, несмотря на то, что в самом Канмине мышц практически нет. Его волосы мягкие, и гладить их мне понравилось ещё тогда, в нашу первую встречу — совершенно непонятную и взбесившую меня до ужаса. Тот раз многое показал и доказал полную мою уязвимость перед Ю Канмином. Уже тогда стоило просто смиренно опустить руки и медленно поддаться всему тому очарованию, что крылось в широкой улыбке и сверкающих кристаллах во взгляде. Я убеждаю его успокоиться, довериться и внимательно меня послушать. Ему нужна какая-то гарантия, что я не брошу его и не променяю на Сонён. Его ревность разрослась до гигантских размеров, и мне не совсем понятна причина. Меня и Чхве Сонён сейчас связывает только Карен — я наблюдаю, как гениальная мошенница пытается подговорить шестёрок замести следы и скрыть некоторые факты из своего прошлого, чтобы не получить тюремный срок. Пока что Сонён смиренно ходит навещать подругу. О том, с чего их знакомство началось, она никогда не рассказывала, да и знать об этом я не хочу — уж слишком много пришлось однажды узнать о ней, чтобы перестать считать себя аморальным уродом. Бросать бывшую подругу в таком состоянии я не решаюсь, но и приходить не разрешаю. Манипуляции родителями и фантомной опасностью, которая исходит от причинивших неудобства Карен, она проглатывает только так. Я, должно быть, поступаю всё-таки мерзко, обманывая и отталкивая бедного ребёнка, но нести ответственность даже за одного неуправляемого подростка с каждым днём становится только сложнее. Мне просто хочется с кем-нибудь разделить эту ношу, всё вполне честно. То, что Канмин не контактирует даже с Ёнхо, довольно странно. Я видел, как ему звонил Ёнсын, но, так как персиковый мальчик весь тот день пролежал у меня на коленях, притворяясь спящим, я подозреваю, что внешний мир канул для Ю Канмина в небытие. Друзья, школа, пресловутое интернет-кафе, где он так же любил терять время (пока был в безопасности), дом — он словно обо всё позабыл, потому что там не чувствовал себя защищённым. — Ты должен позвонить маме. Он лежит на моей груди. Мелко дрожит, хотя дома совсем не холодно, и без конца теребит мои пальцы. Ю Канмин сегодня слишком задумчивый и молчаливый, хотя, возможно, на устроенную в коридоре сцену ушло довольно много сил. У него приключилась настоящая истерика, будто я действительно могу его кинуть, и с тех пор моей главной задачей было каким-то образом доказать обратное. Я не готов был поступать с ним так, как сделал с Сонён. Я не имел на это права, потому не дразнил больше и только дал себя повалить на кровать и поцеловать. Ему хотелось большего, но только из-за отчаяния — то, как прозвучал его голос, испугало меня, и я прижал его к себе. Ю Канмин уже не плакал. Хотя, в полной темноте я мог этого просто не заметить. Я всё-таки подползаю ближе к светильнику и включаю его — слабый голубоватый свет рассеивает тьму вокруг нас, становится немного уютнее. Канмин прижимается ко мне ещё сильнее, подползает выше, и мне приходится положить подбородок на его макушку, обнять за плечи. — Зачем? Ей главное чтобы я занятия не пропускал. — Это не так, она наверняка сходит с ума… А Ёнхо? — Он носится с Ёнсыном. Им обоим явно не до меня. Я что, правда один в этом мире у него остался? Звучит, как несусветный бред. Радует то, что на учёбу он всё же не забил и упорно готовится к итоговым. Хотелось бы, чтобы что-нибудь так же смотивировало его выбраться из-под моего крыла. Ёнсын влип в какие-то неприятности, он завёл интрижку с каким-то выпускником, за которым он собирается следовать всюду в силу своей то ли преданности, то ли самовлюблённости. Боже, ну и бредятина. Словно кто-то решил написать историю и при этом некачественно использовать все клише в мире. По рассказам Канмина, они знакомы всего два месяца от силы, и то тот выпускник то появляется, то вновь исчезает. Какие тут чувства вообще могут возникнуть? Канмин в это тоже не верит и до жути обижается на проявленное к нему недоверие, но просит проводить до Ёнхо, потому что Ким Ёнсын опять к нему явился. Я соглашаюсь и наспех, пока Канмин бегает по квартире в поисках своего любимого свитера, делаю копию нашего с Ёнгамом разговора. Я прошу Канмина хотя бы позвонить Ёнхо перед тем, как заявиться к нему — в конце концов, уже глубокая ночь. Он, что удивительно, безо всяких споров и уговоров слушается. Стремительно выскакивает на улицу, кружится, смеётся, радуясь пушистому снегу, а я не могу отвести от него глаз — настолько зачаровывает его умение быть разным. Мне никогда не приходилось встречать таких людей — практически невозможно объяснить, в чём именно дело, но Ю Канмин заставляет улыбнуться впервые за долгое время. Он внезапно приближается ко мне, берёт за руку и дарит смазанный поцелуй, до ужаса смущая меня. — Ю Канмин, ты пугаешь. — Извини, я просто… Он перестаёт тянуть улыбку до ушей. Превращается в того Канмина, что впервые пришёл к порогу моей квартиры, и мне перестаёт это нравиться. — Не нужно, тебе не за что извиняться. Ю Канмин смягчается. Ю Канмин вновь радуется кристалликам снега, падающим беззвучно на мокрый асфальт. Сегодня ночью похолодало, и поэтому я накидываю на персиковую макушку капюшон. Сегодня он выглядит ещё более прекрасно, и я больше не могу это отрицать. Я должен защитить.