Forever young

III “Heaven’s door”. Сквозь закрытые веки Джесс чувствует тепло. Утренний свет сочится сквозь щели в жалюзи, закрывающих маленькие окна. С первым вдохом на лоб выступает испарина: лучше не просыпаться, чем чувствовать столь ненавистную духоту в своей комнате. Птицы никогда не поют здесь, никто не стрижет газон перед домом, не витает в воздухе аромат свежеприготовленного завтрака. Неведомо какое по счету утро она находится здесь, и черт знает какой по счету день подойдет к концу в одиночестве – эта мысль кажется еще более безнадежной и пугающей, чем вчера. Она рискнула и прогадала: покоя нет и здесь. Дверь закрыта для нее. Порог смерти все проходят по-разному, но общая закономерность все же присутствует: никто не думает ни секунды перед тем, как открыть ту самую дверь. Изнеможенные, беспомощные, лишенные любви и надежды – мертвые хватаются за любую возможность что-то изменить, даже если ради этого потребуется раствориться в пустоте. Обессиленные от ожидания хоть мимолетной связи с миром живых, они сдаются. Всецело доверяют себя и свое тело неизведанному. Никто не знает: что находится за той дверью, нарушающей облик городка своей массивностью и загадочностью. Оттуда не возвращаются, но Джесс устраивает и это. Уже однажды она приняла тяжелое решение – и даже оно не уберегло ее от самой себя, застрявшей в предсмертных декорациях Хоукинса. Одевшись, она подходит к зеркалу и лениво массирует веки пальцами. Черная толстовка, ожидаемо, не способна выпачкаться, а джинсы, на два размера больше нужного, никогда не порвутся. Одежда, погода, расположение вещей – все остается неизменным. А когда она ела в последний раз? А ела ли она вообще здесь? Джесс словно забыла: что такое голод, как выглядят немытые волосы, который сейчас месяц, каков на вкус молочный коктейль. Не забывается лишь то, как ей почти удалось умереть. На улице нет ни души. Лишь кое-где в домах включен свет, но в основном их город не может похвастаться густонаселенностью. Многие не задерживаются здесь и пяти минут. Количество добровольно оставшихся еле переваливает за десятку, а таких как Джесс, застрявших между мирами, тут и вовсе не найти. Единственной отдушиной здесь являются ее встречи с другом. Каждый день она приходит к нему домой. Даже у мертвых есть свои традиции. Почитать книги в тишине, обсудить новости, рассказанные другими их знакомыми-путешественниками в тот мир, просто побыть рядом – ведь это и так уже очень ценно. Зайдя в нужный дом, девушка вприпрыжку забирается по ступенькам на второй этаж и открывает незапертую дверь. За столом, сгорбившись, сидит парень. Тишину нарушает звук двигающегося по бумаге заточенного карандаша. Билли занят своим рутинным делом: записывает в толстую тетрадь все то, что сказала ему сестра во время их разговора. Джесс знает об их утреннем общении, поэтому и пришла позже. – Как бы мне хотелось оказаться на твоем месте, – рухнув на кровать позади него, она заводит руки за голову и мечтательно рассматривает дрожащие тени на потолке. В ее воспаленном, будто пьяном сознании они сливаются в объемные геометрические фигуры и начинают двигаться по часовой стрелке. Здесь все кажется таким ненастоящим. Краем глаза замечает, как Билли откладывает в сторону карандаш и беззвучно качает головой. Джесс готова поспорить, что внутри него идет серьезная личностная борьба, крайне знакомая и живым, и мертвым: то ли вступить в неприятную дискуссию, то ли заткнуться. Пользуясь тем, что он не смотрит, девушка набирается храбрости и уточняет: – Я про дверь в рай. – Кто бы сомневался, – не оборачиваясь, подает голос он. Билли едва сдерживает накативший к горлу сгусток злости. Джесс чаще обычного начинает подобные разговоры. Хочется встряхнуть ее, отхлестать по щекам, наговорить глупостей в порыве бешенства. Руки дрожат, искусственный мир рушится и глаза кровью наливаются от одного лишь упоминания этой проклятой двери. Но он должен – нет, обязан – быть терпеливым. Ради нового себя, ради Джесс. Уничтожить ее упрямство и шаткие мотивы ненависти к себе. Убедить в истине: необходимо бороться, даже после смерти. Этому его научила Макс. – Забудь про это. – Каков смысл моего пребывания здесь? – вопрос в воздух, но парень цепляется за него, как за удобную возможность доказать ошибочность ее мыслей. – Ты не можешь открыть дверь, потому что ты жива, Джесс, – бросает на девушку мимолетный взгляд и добавляет: – прими это уже наконец. Прими, как шанс на что-то повлиять, – Билли отдал бы все, лишь бы оказаться сейчас рядом с сестрой. Обнять ее, провести рукой по волосам, взъерошить их и засмеяться так звонко, будто и не было тех мучительных месяцев после его смерти. Но дверь для него открылась сразу – только парень боится больше никогда не услышать голос рыжеволосой дурехи. Он не может подвести ее. А что произойдет? Вдруг все его опасения напрасны? Рисковать он не может. – На что-то повлиять? Ты прикалываешься? – Джесс с трудом подбирает слова из-за накопившегося раздражения. – У вас есть выбор: войти в дверь или остаться в этой дыре. Но почему вы до сих пор тут? Ах, да. Ты общаешься с сестрой, Джим может являться в тот мир к своей жене, Сэм пишет письма отцу, а Тайлер, представь себе, трижды в неделю смотрит фильмы с мамой. Ты понимаешь, о чем я? Вы боитесь потерять эту связь, пройдя через дверь. Но дело в том, что меня здесь никто и ничто не держит. Впрочем, как и там. У меня никого нет, Билли. Каждый долбаный день я просыпаюсь в надежде, что где-то там я наконец умерла. – Если ты жива, значит кто-то позаботился о тебе, – от пристального взгляда со стороны парня Джесс замолкает. – Ты рассказывала мне про свою тетю, она хороший человек. Страшно представить, в каком состоянии она находится сейчас из-за твоего поступка, – глупый, глупый Билли. Жалеет о сказанном в ту же секунду. – Ого, – девушка горько улыбается. – Обвиняешь меня? – Прости, – шепчет он и сжимает челюсти. Он прекрасно помнит, как она попала сюда. Помнит о слезах, депрессии, нескончаемых за-против и громадном омерзении к себе. В голове всплывает воспоминание о их первой встрече здесь, буквально в двадцати метрах от его дома. Знакомство было ничем не примечательным, кроме ее взгляда, изумленного и разочарованного: не такой она представляла себе смерть. – Это рай? – от ее потерянного вида, но радостного восклицания в голосе парню стало не по себе. – Для кого как. В комнате на минуту воцаряется гробовая тишина и с каждой секундой становится все тяжелее и тяжелее заговорить снова. Джесс кусает губы и, не желая встречаться взглядом с Билли, опускает голову и рисует пальцами узоры на одеяле. Забавно: в жизни после смерти легко заводить друзей, общих тем и проблем становится куда больше. И куда больше появляется сил существовать во всем этом, когда рядом есть тот, кто готов выслушать. Они договорились быть командой, опорой и поддержкой друг для друга, но даже будучи лучшими друзьями, разругаться в пух и прах в такой обстановке – проще простого. Билли присаживается на край кровати и накрывает ее ладонь своей. В тускло освещенной комнате издается шумный одновременный выдох облегчения. – Я был отвратительным человеком, – ни с того ни с сего начинает парень и нервно водит большим пальцем по костяшкам руки Джесc. – Не хотел быть похожим на отца, но превратился в чудовище хуже. Мне стоило оберегать ее, быть рядом и не зацикливаться на погоне за глупыми амбициями. Тогда казалось, что весь мир в моих руках, – он запинается, а девушка, затаив дыхание, боится издать лишний звук. – Но в реальности этот мир принял меня только в последние пять минут моей жизни. Когда я смог простить самого себя. Джесс накрывает его щеку своей правой ладонью. – Ты не чудовище, Билли, – у нее предательски дрожит голос. – Пообещай мне: когда в очередной раз пойдешь к закрытой для тебя двери, не обвиняй свою тетю в том, что она борется за тебя. Оставь себе шанс на прощение, – парень замолкает, а в его блестящих от слез глазах отражается нежность к человеку напротив. Ему невыносима сама мысль, что однажды она не придет к нему без стука в комнату, не погладит успокаивающе по спине, не подарит свою редкую, но бесценную улыбку. Но он готов смириться и отпустить ее, если она этого искренне захочет. – Спасибо, – говорит шепотом Джесс – и тут же жмурится от внезапно нахлынувшей режущей головной боли. Неконтролируемой силы рывком освобождает ладонь из руки парня и вскакивает с постели, обхватив голову руками. – Джесс? Джесс! – словно вой ветра, эхом доносится до нее взволнованный голос Билли. Слова с громким шипением превращаются в истерический гул. Девушка не ощущала боли уже долгое время, а сейчас ей кажется, будто голова вот-вот взорвется. Ей до ужаса страшно. (𝄞 Alphaville – Forever young (slowed + reverb) 𝄞) Откуда-то издалека доносится другой голос. Еле различимые слова в оболочке музыки доходят до ее ушей. Джесс пытается закричать, а мужской голос все громче и настойчивей разрывает ее барабанные перепонки. По щекам текут слезы, а через секунду эмоции не выдерживают, и музыка смешивается с отчаянным криком девушки. “Let us die young or let us live forever. We don't have the power but we never say never. Sitting in a sandpit, life is a short trip. The music's for the sad men…” – боль утихает. Песня уже не кажется столь далекой и непонятной, напротив, она звучит совсем рядом. Звон в ушах прекращается, а в нос ударяет незнакомый запах. Она решается медленно опустить руки и открыть глаза – ее взору предстает висящее на стене изображение черепа с рогами и подписью “Mercyful fate”. Чуть ниже за прозрачным стеклом стоит небольшая фигурка мужчины с гитарой и поднятой вверх рукой в жесте «коза». Джесс не узнает это место. “Forever young, I want to be forever young. Do you really want to live forever?” – музыка доносится из колонки прямо над ее головой. Проводит дрожащими пальцами по картонным упаковкам виниловых пластинок – какие же яркие ощущения от их матовых поверхностей. Посмотрев удивленно на свои ладони, она делает шаг в сторону. Ноги не слушаются, а голова все еще кружится после необъяснимого путешествия. «Что это за место? Где Билли? Я умерла?» Собравшись с мыслями, Джесс идет по периметру помещения, пытаясь восстановить в памяти хотя бы какой-то элемент, но все без толку. Она опускает взгляд на свои кеды – шнурки почернели, а на темной ткани виднеется грязь. Джесс хмурится – все не как обычно. Позади раздается звук, и, повернувшись, девушка застывает на месте. Длинноволосый парень буравит ее взглядом своих почти черных глаз. – Вам чем-нибудь помочь? – вежливо и бархатно спрашивает он. Облокачивается на стойку – массивные кольца на его пальцах случайно бьются о поверхность стола, издавая плотный тяжелый звук. Одновременно с его выразительной жестикуляцией, Джесс улавливает запах сигарет и его потрескавшейся косухи, надетой поверх черной футболки. Густые волосы неаккуратно падают на широкие плечи, а на скулах виднеется слегка отросшая щетина, придающая его образу еще более небрежный вид. Она узнала его. Парень затихает и выжидающе смотрит на Джесс. Она все прослушала. В горле пересохло, а язык с трудом выворачивается для хотя бы одного слова. – Спасибо, – растерявшись, произносит она и выбегает на улицу. В лицо тут же бьет прохладный ветер, макушкой головы ощущаются капли дождя. Девушка вскидывает голову к небу и закрывает глаза, позволяя каплям за считанные секунды пропитать ее кожу влагой. Глубоко дыша, Джесс касается руками мокрых волос и позволяет себе заливисто рассмеяться. Время останавливается: весь организм оживает вместе с ее душой. Момент истинного счастья. Дождливый Хоукинс так прекрасен. – Очнись! – доносится приглушенный голос. – Джесс, ну же! – исчезают звуки дождя, а запах городка напоследок касается ее носа. Пасмурные силуэты машин и людей сливаются в воронку – она с силой всасывает девушку в себя и грубо сплевывает на деревянный пол комнаты. – Джесс, наконец-то! – испуганный Билли придерживает подругу за плечи. – Что стряслось? Подняв на него затуманенный взгляд, девушку накрывает громкое судорожное рыдание. Не сказав ни слова, Билли сжимает ее в крепких объятиях. Кажется, он знает, что произошло.