Forever young

IV "Don’t stop believin’".

Эдди

Небольшую комнату наполняет сумеречный свет. При таком освещении предметы кажутся синевато-блеклыми, а в висящую на прикроватной стене гитару будто вселился демон – настолько мрачной и устрашающей кажется она сейчас. Так и норовит взлететь на острых крыльях, распустить свои дремучие с отточенными концами струны и, оставив хозяина, упорхнуть на ночную охоту. Устроенный на полу хаос из вещей меня никак не волнует. Я привык к разбросанным вещам, которые каждый день прячутся то под кроватью, то на спинке стула, то и вовсе исчезают и никогда уже не появляются. Видимо, я ужасный хозяин для них, но я не в обиде. Мне уже не удается уследить за всеми изменениями в моем жилище. За последние полгода все перевернулось вверх дном – и мне пока трудно понять, как я к этому отношусь. Хоукинс казался незаметной, жестокой и несправедливой гибелью для меня, в то время как Изнанка послужила отправной точкой. Моя прежняя наивность улетучилась с первым же аккордом, а боль в пальцах от сжатия грифа гитары переросла в отчаянную смелость. Я вышел оттуда героем, но городу ничто храброе, как я думаю, не чуждо. Как и прежде, народ смотрит на меня с настороженностью, опасением, с чуть уловимым омерзением. Я изменился ради города, но город не изменился ради Эдди Мансона. – О чем ты думаешь? – шепчет рядом лежащая Крисси. Еще одно важное изменение, к которому никак не могу привыкнуть. Меня способны любить. – Пустяки, – вдыхаю ее сладкий аромат волос и убираю руку из-под ее головы. Тянусь к лежащим на тумбе сигаретам, но их там не оказывается. Попутно схватив оттуда зажигалку, я наклоняюсь к полу. В этом бардаке черт ногу сломит, что уж говорить о поиске маленькой вещицы. Чуть вздрагиваю, ощутив, как нежная рука Крисси касается моей обнаженной спины. Медленно вправо-влево по лопаткам, задерживается посередине и уходит, чуть царапая, вниз по позвоночнику. Я морщусь, как будто мне больно, но я просто до безумия боюсь щекотки. Цепляю указательным пальцем шлевку для ремня и заглядываю под валяющиеся джинсы: нашел. Хватаю скукоженную пачку сигарет и плюхаюсь обратно на подушку. – Ты будешь курить здесь? – спрашивает Крисси, особенно пренебрежительно выделяя слово «здесь». – Ты против? – смотрю на нее, зажав между пальцами сигарету. – Да нет, просто, – она хмурится, – никогда не видела, как кто-то курит в постели. – Все бывает в первый раз, – подмигиваю ей, щелкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь густым дымом. Медленно выпустив изо рта серую полосу, поворачиваюсь к Крисси и протягиваю ей сигарету. – Будешь? Она кашляет. – Может, выйдешь на улицу? – смотрит на меня умоляющими глазами, а я задумываюсь: сколько же трогательности и непосредственности в ее чертах и интонации голоса. – Ладно, встаю. Отвернись, – шутливо прошу я, но в ответ получаю кокетливое хихиканье. Даже спустя столько месяцев наши разговоры после секса вызывают неловкость и странное смущение. Будто ошарашенные подростки после первого свидания. Но озадаченным я и вправду иногда выгляжу. Я не знаю, как так произошло, что полгода назад Крисси Каннингем согласилась на свидание со мной. Не то чары летучих мышей, едва не слопавших меня в ту ночь; не то обретенная накануне уверенность в голосе и во взгляде; не то Крисси уже давно сама приняла это решение, а мне следовало лишь сделать первый шаг. Известно лишь одно: в первое же свидание мы целовались в машине. Целовались долго и безумно, сжимая в ладонях одежду и волосы друг друга. В тот момент я боялся, что это сон, а Крисси постепенно проваливалась в тянущий ее с головой омут влюбленности. Мы не ожидали, никак не были готовы к этим чувствам, но врать себе не хотели. – Эдди, – говорит Крисси, а все попытки выровнять дыхание проваливаются. Она не смотрит на меня, но замечаю, что в ее голове летают вихрем мысли, отдаваясь ощутимым импульсом в сердце. Губы дрожат и тело обмякает, словно она сейчас потеряет сознание. Я терпеливо выжидаю, но мысленно ругаю себя: не стоило так торопиться. Медленно убираю руку с ее талии. Мгновение Крисси вообще не двигается. Кажется, это конец. Ее осознание того, что совершила недопустимую ошибку. Я тоже замираю на месте. Признаться честно, сама Изнанка пугала не так сильно, как ожидание хоть какого-то звука от Крисси. – Хочу увидеться с тобой завтра. Одевшись, я выхожу из комнаты. Подхожу к журнальному столику в гостиной и беру уже остывшую бутылку пива – пальцы мгновенно становятся влажными. Сделав два глотка, ставлю обратно пиво и рассеянно осматриваюсь вокруг. Голова вовсе не хочет работать, поскольку лишь спустя минуту замечаю лежавшую перед глазами на диване джинсовку. Сколько еще вещей вот так перестают существовать для меня, когда я просто не способен их заметить? Я стал слишком часто витать в облаках. Сунув в рот сигарету, накидываю джинсовку и открываю входную дверь. Я тут же поеживаюсь от холода: ветер уныло гудит сквозь едва открытые окна, а тяжелые капли дождя громко стучат по земле. Закрыв дверь, опираюсь о нее спиной и закрываю глаза. Оставшись наедине, трудно держать под контролем воспоминания. Почему-то именно сейчас, ощутив на коже пронизывающую осеннюю дрожь, я вспоминаю о ней. Мышцы напрягаются, сердцебиение учащается и пальцы сильнее сжимают сигарету. Это какое-то недоразумение, обман зрения, всего лишь случайный эпизод на работе. Я был слишком уставшим и отвлеченным музыкой, чтобы услышать звон колокольчика на входе. Слишком был увлечен Крисси, чтобы заметить вошедшую в магазин фигуру. Лучше не забивать этим голову. С меня достаточно тайн и приключений – с геройством покончено. Покосившись на сигарету, замечаю, что осталась максимум одна затяжка. Тихо ругаясь про себя, вижу медленно идущий мимо меня силуэт. Руки спрятаны в карманах куртки, голова опущена вниз, а из-за громадного капюшона не видно лица. Но этот желтый дождевик я узнаю даже в беспросветный ливень. – Надеюсь, уже не Кейт Буш? – кричу я. Макс останавливается и застывает на месте, думая, что ей послышалось. Но затем замечает меня и снимает наушники. – Что? – тоже кричит она и подходит ближе, чтобы мне не пришлось повышать голос. – Надеюсь, слушаешь уже не Кейт Буш? – спрашиваю я и дотрагиваюсь пальцем своего уха, словно Макс все еще в наушниках и приходится изъясняться жестами. – А, – неловкий смешок в ответ на мою шутку, – не слушаю. По правде говоря, терпеть ее уже не могу. Макс поднимается по лестнице и, спрятавшись под навес, снимает капюшон. Она быстро поправляет волосы и тяжело вздыхает. – А что слушаешь? – наклоняю голову на бок и затягиваюсь уже давно потухшей сигаретой. Какой я дурак. – Знаешь группу Journey? – Конечно. – Слушаю их альбом “Escape”. Точнее, начала слушать. Ты как раз прервал меня на песне “Don’t stop believin’’, а она в альбоме первая. Хотя, честно говоря, – она усмехается, – редко дохожу до второй песни. Мне становится так приятно и тепло от нашего внезапного диалога, что вовсе перестаю замечать холод. После Изнанки все мы вернулись другими, хоть и связанными навечно, людьми. Такое редкое общение не вызывает ни у кого ощущение чего-то чужого или неправильного. Мы просто плывем по течению уже почти нормальный жизни. Я говорю «почти», потому что жизнь Макс сейчас никак не назовешь обычной. Ведь полгода назад она услышала Билли. – Макс, не обижай музыкантов. Нужно слушать альбом целиком, – улыбаюсь я. – Тогда пусть не обижают слушателей и делают весь альбом классным, – разводит руками Макс, а я смеюсь. В голову стреляет крайне навязчивая мысль. Только открываю рот, чтобы озвучить свой вопрос, но останавливаю себя. Меня это не должно волновать. Пытаюсь отогнать эту мысль, но она противной дрелью сверлит в сознании и не желает отпустить. Следует прекратить этот разговор и отпустить Макс домой. Не хочу подводить ее, лишний раз напоминать про эту ситуацию. Вижу, как Макс сначала принимает серьезный вид, а затем спрашивает: – Эдди, все в порядке? – Ты общаешься с Билли? – вырывается у меня. Мне очень стыдно за мой бестактный вопрос, но реакция Макс меня удивляет. – Да, каждое утро, – максимально спокойно, словно о погоде, говорит она и добавляет: – По радио, на определенной частоте. – А как это началось? – я не понимаю, что творю. Зачем я только поднимаю эту тему, если не верю во все это. – Как и все самое важное в этом мире – случайно. – Он сам вышел с тобой на связь? Макс хмурится. – Зачем тебе это знать? Ты же вроде не в секте «Веры». – Стало любопытно. Расширяю кругозор, – хмыкаю я. – Я и вовсе не верил во все это. – Не верил? То есть, сейчас веришь? – улыбается Макс, а мне хочется исчезнуть от стыда. От этой парадоксальной ситуации. От того, что стою на холоде с мокрой сигаретой в руке и стараюсь разузнать как можно больше о том, что вызывает во мне прилив раздражения. Зачем я это делаю? – Я еще не определился, – говорю правду. – Однажды я возилась с радио, и на одной из частот я услышала его голос. Голос Билли. Сначала я испугалась, но он не кричал мое имя, не просил о помощи, как делал раньше в моих видениях. Он будто с кем-то разговаривал, но второго голоса я не слышала. Я прекрасно знала о «Вере» и о всех сумасшествиях, происходящих в то время в городе. Мне не хотелось в это верить, точнее, – она смотрит на меня и продолжает: – это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но я рискнула и заговорила – а он меня услышал. Во всяком случае, у каждого это происходит по-разному. – Удивительно, – мотаю головой и пытаюсь переварить услышанное. Радио, голоса, мертвый Билли – все не укладывается в голове. Кажется, будто все тело мгновенно начинает отдавать болью под весом полученной информации, а огни от фонарных столбов расплываются и смешиваются с асфальтными лужами. У меня кружится голова. Музыка. В горле пересохло, а как закончить этот странный диалог не приходит в голову. – Я пойду, – говорит Макс, натягивая капюшон на голову. – Передавай привет Крисси. – Передам. Спасибо, Макс, – киваю ей и провожаю взглядом отдаляющуюся от меня Мэйфилд. Почему так тяжело заставить себя забыть о той ситуации. Если у меня есть возможность жить и дальше с неведением, почему такое развитие событий меня не устраивает? Моя проблема в том, что я вечно сую нос куда не следует. Уже это не вопрос бесстрашия, а самое что ни на есть любопытство. После Изнанки я каждый день надеялся, что никакие беды не достигнут моего и так покалеченного сердца. Получай, Мансон. Я забегаю в трейлер и начинаю искать ключи: смотрю на полках, под подушками, хлопаю по карманам верхней одежды. Главное – не превратить этот план в приступ сумасшествия, а действовать спокойно и рассудительно. Хоукинс уже вряд ли хоть чем-то удивит меня. – Эдди? – слышу за спиной сонный голос Крисси. – Ты куда? Наконец нахожу ключи во внутреннем кармане косухи и поворачиваюсь к своей девушке. Моя майка “Iron Maiden”, светлые растрепанные волосы и искреннее удивление во взгляде. Она тянет ко мне руку и говорит: – Пойдем обратно в постель. Уже поздно. – Мне нужно отъехать, ненадолго, – в спешке говорю я и начинаю обуваться. – Куда? Что случилось? Как мне не хочется врать ей. А хочется взять ее за руку, пройти в спальню и мирно, без единой мысли уснуть. Но процесс запущен, и уже вряд ли я смогу уснуть, не проверив свою идею. Прошло четыре дня с момента того эпизода в магазине. Все это время не происходило ничего необычного или чего-то, даже намекающего на ту странную встречу. За упертым нежеланием увидеть ранее невидимое скрывалась как раз та звенящая в мозге мысль: вдруг это все не просто так. Вдруг я обязан все выяснить. – Кажется, я забыл выключить свет в магазине. Поеду проверю, – мне приходится врать, ведь она вряд ли поймет меня, вряд ли поверит и пройдет этот путь со мной. Тем более, когда еще ничего не известно. Я боюсь быть дураком в ее глазах. Вижу этот до боли знакомый взгляд. Разочарованный. «Это же Эдди Мансон, чего я ожидала». – Будь осторожен, – подходит и целует меня в щеку. *** – AC/DC, The Cure, David Bowie, Dire Straits, Alphaville, Simply Red… Черт, да я застряну здесь на всю ночь, – ругаюсь вслух и откладываю все названные винилы в сторону. В коробке с надписью “October” уже накопилось достаточно пластинок – их я включал в течение рабочего дня здесь. Я собираю их отдельно ради своего же удобства: не люблю повторяться. Отхожу и с ужасом рассматриваю внушительную стопку винилов. Придется крайне внимательно переслушать все. Беру в руки альбом “Let’s Dance” Боуи, освобождаю пластинку, уже машинальным движением горизонтально переворачиваю ее и кладу на покрытие диска. Спустя несколько секунд магазин окутывает первая песня “Modern love”, а я сажусь на стул справа от стойки с проигрывателем. Словно неопытный охотник, нелепо осматриваюсь по сторонам в поисках черной толстовки. В надежде, что уже первая попытка увенчается успехом.