Покорные своим чувствам

Легкие сковывал мерзкий запах плесени и темной магии, витавший везде и повсюду. От стен пахло сыростью и гнилью. Гермионе было жутко от одного лишь взгляда на это помещение. Запахи стреляли в нос, отчего ее чуть ли не вырвало. Голова сильно кружилась, а тело все больше давало знать о боли, принесенной на поле боя. Ее тащил Пожиратель смерти, держа руки за спиной. Больно. Гермиона даже не думала называть это подобием пола, по которому сновали нормальные люди. На стенах расползалась паутина, в точности в каждом уголке. Ей было совершенно не по себе. Гермиона сглотнула и прикусила губу. У нее ужасно сильно болели участки, куда она была ранена. Гермиона начала медленно вдыхать и выдыхать воздух так, чтобы это не причиняло боль легким. Пожиратель все дальше тащил ее по темным коридорам. Она кусала губы еще сильнее, до крови и теребила ладони, ожидая самого ужасного. Нос был полностью заложен мерзкими и совершенно противными запахами, в ушах гудело. Для нее творился все тот же беспорядок, как и в момент попадания в нее заклинания. Голова кружилась и болела, предвещая что-то весьма странное. На стене был лишь один портрет, который шептал Гермионе вслед: «Грязнокровка». — Ты весьма известна здесь, сука, — Пожиратель посмотрел на портрет и продолжил вести ее, довольно ухмыльнувшись своей удаче поймать весьма важную для Ордена персону. Силы полностью покинули Гермиону. Она потратила их во время сражения на темную и светлую магию. Желудок урчал, и ее укачивало. Голова была полна мыслей, она не могла сосредоточиться даже на одной из них. Гермиона хотела укусить Пожирателя за руку и попытаться аппарировать из этого ужасного здания, принадлежащего Реддлу, но лишь она подумала об этом, как приспешник Волдеморта еще сильнее заломил ей руки за спину и проговорил: — Так будет хуже именно тебе, грязнокровка, — он хмыкнул. Гермиона сжала зубы от гнева. Знакомый голос. Достаточно привычный. Но она не могла понять, кому же он принадлежал. Она разозленно фыркнула, еще раз крутанувшись — на всякий случай, если охват Пожирателя ослабнет. Он лишь сильнее сжал запястья. Этот коридор был весьма длинным и запутанным, и Гермиона даже не могла определить, где они только что поворачивали. Единственное, что радовало ее на данный момент, — это то, что, кроме нее, здесь не было никого из орденовцев. Только она в поместье Реддла. Значит, остальные должны быть в безопасности. Ведущий ее Пожиратель свернул еще за один угол, и Гермиона ужаснулась. На своем кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Волдеморт. Его красные мерзкие глаза сверкали в темноте, пугая Гермиону. До ужаса. До самых костей. Но она совершенно не собиралась показывать ему страх. Приспешник Волдеморта повалил Гермиону на пол и перевел взгляд с пытающейся вырваться девушки на своего Лорда. — Повелитель, грязнокровка была очень хитра, но мы смогли ее поймать, как вы и просили, — поклонившись ему, сказал Пожиратель. — Ты молодец, мой мальчик, — довольным шипящим тоном медленно проговорил Реддл. — Пусть она подойдет ближе ко мне. Я хочу лично узнать информацию, которой она владеет. Уж грязнокровку Поттера точно посвящали во многое. — О, мой Лорд, не утруждайтесь, — отозвался Пожиратель. — Я могу сделать это и сообщить вам всю важную информацию, которую вы разыскиваете. — Это было бы замечательно, Драко. Я ослаб за последнее время, — ответил он, отчего Гермиона стала в ступор. Она начала складывать кусочки пазла. Высший Генерал… Драко Малфой? Тот, кто убил Альбуса Дамблдора? Не дав изучить эту мысль, Пожиратель развернул ее и посмотрел прямо в глаза. Он грязно проскользил по ее мыслям. Больно. Она была напугана. Очень сильно. Чертовски. Гермиона никогда не была сильна в окклюменции и не могла сопротивляться. Он мгновенно ворвался в сознание и резко начал пересматривать ее воспоминания вместе с мыслями. В голове распространилась жуткая боль, от которой хотелось кричать. Малфой, оборвавшись на одном из них, повернулся к Волдеморту. — Грязнокровка не знает информацию, которую вы ищите, мой Лорд. Она не обладает требующимися сведениями. Должно быть, кто-то из орденовцев над этим поработал. — Раз она бесполезна, Драко, отправь ее на полгода в поместье Лестрейндж. Пусть Белла ее пытает. А дальше я скажу, что тебе делать, мой мальчик. Малфой поклонился Темному Лорду в извиняющемся жесте и грубо поднял Гермиону на ноги. Она еле могла ходить самостоятельно. С отвращением на лице Малфой резко поднял ее с пола и аппарировал.

***

Живот скрутило в тугой узел, и она приземлилась на колени в поместье Лестрейндж. Малфой резко поднял ее, голова закружилась еще сильнее, и Беллатриса сразу же выбежала из-за угла коридора, будто все время стояла там и прислушивалась. Она была в ярости и бешенстве, которые, вероятно, потом выкажет на Гермионе. Аппарировав в подземелья, Драко кинул Гермиону в одну из клеток. Пахло мерзостью, сыростью и темной магией.

***

Она просидела в таком состоянии до тех пор, пока в клетке не появился поднос с тарелкой. Девушка не притронулась к еде. Боялась, что они подсыпали ей что-то. Это могла быть как сыворотка правды, так и что-то похуже. Рядом с этой тарелкой сразу же после ее появления материализовалась бутылка с водой. Гермиона решила, что самый разумный вариант в данный момент — не есть еду и считать количество дней, проведенных здесь, по бутылкам. Она старалась хотя бы как-то поддерживать форму. Гермиона ходила по своей одиночной камере, делая упражнения. Помещение, отделяющееся от остального пространства решетками, было небольшим, но для выполнения обыкновенных физических задач этого было вполне достаточно. Она размахивала руками, разминала тело и шею, делала обычную зарядку. Это давало ей чувствовать хоть какую-то бодрость и свежесть, в которой она так нуждалась. Гермиона вспоминала таблицу умножения, рецепты зелий, разные заклинания и руны. Она совершенно не хотела терять рассудок в этой обстановке, в четырех стенах. Девушка стояла в планке и перебирала в голове все мысли, которые могла. Они то были сфокусированы на идеях, как выбраться из этого ужасного поместья, то она думала об Ордене. Как Малфой смог убить такое количество людей? Как стал таким мерзавцем? Да, он им и был, был жалким слабаком, но как смог совершить такие действия? Что подтолкнуло его к решению пойти на поводу у Волдеморта? Как стал таким важным для него? Почему? Всегда она думала лишь об одном: почему? Почему он сделал это? Ради чего убил столько невинных людей, не причастных ко всему? Она не знала ответа ни на один из этих вопросов.

***

Она размышляла о будущем. Что будет с ее судьбой? Гермиона поймана Пожирателями. Что они сделают? Раз она еще не мертва, она им нужна? Ее будут пытать до того момента, когда она не выдержит и умрет? Надежда на то, что ее ждет обыкновенная смерть, успокаивала. Вырвала ее из этих мыслей стоящая прямо пред прутьями камеры Лестрейндж с безумным взглядом, возле которой крутился такой же безумный охранник в маске Пожирателя, открывающий дверь. Он начал приближаться к ней резкими шагами. Гермиона все дальше и дальше отползала назад, мотая головой, не желая попасться в руки этому человеку. Она достигла самого угла комнаты, в котором была собрана вся пыль. Она взялась за голову и лишь тихо сказала: — Нет… нет, нет, нет… — шептала она себе под нос в тот момент, когда охранник уже приблизился к ней. Он схватил ее под руки и потащил по коридору. Вместе с ним шла Беллатриса Лестрейндж. — Ну что, грязнокровка? Пробыла здесь пару дней и уже сходишь с ума? Ничтожество, — сказала она, смеясь, пока глаза изучающе скользили по ее лицу. — Ну ничего. Переживешь, — Лестрейндж обвела языком свои зубы, по-сумасшедшему улыбаясь прямо в лицо Гермионе. — Оставь эту суку здесь, прямо на полу. Я уже не могу дождаться, когда начну пытать тебя… Круцио! Гермиона повалилась лицом на пол. Ее внутренности горели, а конечности сгибались в ненормальном виде. Она лежала на полу, согнувшись пополам, и кричала. Во всю силу. Но из-за сильнейшей боли, которую доставляла ей Беллатриса, она не замечала этого. В голове стоял туман. Она не могла о чем-либо думать. Она лишь знала, что мечтала о легкой смерти прямо сейчас. Хорошо ли мечтать о легкой смерти? Хорошо ли вообще мечтать о ней? В данную секунду она считала, что это будет самым лучшим исходом. Многого ли она просила? Лишь выпустить из палочки смертельное заклятие, разрушив ее страдания. Боль резко прекратилась, только внутренности до сих пор ужасно горели. Гермиона посмотрела прямо в глаза Беллатрисе и сказала: — Убей меня, прошу. Та в обыкновенной и безумной манере рассмеялась в ответ. Обмотав ее кудри себе на крепко сжатый кулак и надавив острием палочки на горло, она прошипела: — Ну уж нет, грязная сволочь, — потянула ее за волосы еще сильнее, — слишком просто для такой противной грязнокровки, как ты, — она улыбнулась, сверкнув устрашающим взглядом. — На сегодня хватит. Темный Лорд приказал не убивать тебя, поэтому пока что мы закончили, — она засмеялась и ушла. Гермиону грубо поднял охранник, который наблюдал за всеми пятнадцатью секундами Круциатуса, посланного в Гермиону, и повел обратно в камеру. Ноги практически не работали, она лишь перебирала ими — и за медлительность получила удар в живот и противные для слуха слова: — Пошевеливайся, грязнокровка. Гермиона посмотрела на него и продолжила ковылять. Она решила даже не думать о побеге в данную минуту — слишком глупо. Силы иссякли, волшебной палочки нет, и она не может нормально ходить, не то что сразиться со всеми Пожирателями в этом доме. Гермиона почти дошла до камеры, охранник толкнул ее, ускорив процесс. Она зашипела от боли, лежа на полу за решетками, а мужчина радостно закрывал камеру. — В следующий раз так не отделаешься, грязнокровка, — он удовлетворенно хмыкнул от и ушел. Гермиона осталась одна наедине со своими мыслями. Только еда и бутылка воды материализовались, и везде стадо слишком тихо. Чересчур для места, где постоянно пытают людей. Она присела на подобие кровати, легла и уснула.

***

Ее пробудили крики вдалеке коридора. Кто-то умолял эту сумасшедшую перестать пытать его или просто убить. Кажется, вопли прекратились. Она ведь убила его? Она надеялась, поскольку слишком хорошо понимала этого человека. Особенно после дней, проведенных в этом месте. Возле кровати появились бутылка с водой и поднос с тарелкой. Гермиона не могла терпеть жажду, поэтому уже на третий день начала пить воду. К еде же она притронулась на седьмой. Если бы в воду добавляли какое-то зелье, то вероятность изменения цвета воды была бы слишком высока, и Гермиона полагалась на эту теорию. Она медленно встала и потянулась к бутылке. Кости болели после вчерашней карусели Круциатуса. Беллатриса перестала щадить ее так же, как это было в первые дни. Она использовала довольно извращенные методы пыток. Привязывала Гермиону и оставляла многочисленные порезы на теле, наносила раны возле ею же поставленной надписи «грязнокровка», она вырезала какие-то непонятные рисунки, может быть даже руны, пока Гермиона кричала от боли. Она драла ее за волосы, заставляя испытывать ужасную боль. Это были самые ужасные дни для Гермионы. Она будто попала в ад. Так это и было. Уже в камере, за решетками, после очередной пытки ее выворачивало. Впоследствии использования на ней нового отравленного ножа, приобретенного Беллатрисой Лестрейндж в Лютном переулке, Гермиона должна была умереть. Лестрейндж вовремя вспомнила о том, что она должна остаться в живых. А она жалела о том, что не скончалась. Гермиона часто задумывалась о том, что же ждет ее в будущем? Она будет убита? Ее отдадут как шлюху какому-то Пожирателю? Над ней продолжит издеваться сумасшедшая и чокнутая женщина? Она не знала этого. Совершенно. Единственное последнее желание — побыть в спокойствии и в огромном красивом саду, усаженном цветами и кустарниками. В детстве она много помогала бабушке и часто бывала на заднем дворе дома ее семьи. На нем росло множество самых красивых цветов. Но все-таки самыми любимыми были у Гермионы красные розы. — Бабушка! Бабушка! — от радости завизжала маленькая Гермиона. — Эти розы такие красивые! Но я читала, что за ними трудно ухаживать, — они нахмурилась и поинтересовалась: — Как ты за ними ухаживаешь? Бабушка посмотрела добрым взглядом и направила его на красные, как закат, розы. — Ох, милая. За всем нужен уход. Но для того, чтобы вырастить это изысканное чудо, нужно очень трепетно и ласково к нему относиться, — она наклонилась к Гермионе и поцеловала ее в щеку, — их нужно очень сильно беречь, и тогда она вырастет сильной и очень, очень красивой. Воспоминание о бабушке с теплым ощущением в груди пронеслось в голове. Она всегда заботилась о Гермионе, когда та была маленькой. — Бабушка, а что это за цветок? — О, дорогая, это цинния. Очень красивый цветок. У него очень много разных цветов! К примеру, мой любимый — желтый. — Ого! А это? — маленькая Гермиона указала рукой на куст с розовыми цветами. — Что это за цветы, бабушка? — О! Это хризантемы, милая, — бабушка ласково посмотрела на нее. — Красивые, правда? — Очень! — воскликнула заинтересованная Гермиона. — Мне они нравятся! — И мне, — усмехнулась бабушка. — Хочешь кушать? — Да, если честно, очень хочу! — Гермиона задумалась. — Что, если приготовить яблочный пирог? — Отлично! Пойдем соберем яблоки для пирога, — она тепло улыбнулась. — Пойдем! — радостно воскликнула Гермиона и взяла бабушку за руку. От воспоминания из своего детства, когда она еще не знала о том, что является волшебницей, Гермиона улыбнулась. — Бабушка, а для чего ты растишь все эти цветы? — заинтересованная Гермиона озвучила вопрос. Замешивая тесто, бабушка повернулась к ней лицом. Улыбнувшись, она начала: — Помнишь, ты сказала, что тебе они нравятся? — Гермиона кивнула. — Уже по старости ты хочешь насладиться видом чего-то такого прекрасного и красивого. Изящная роза, красивый нарцисс или небольшая, но такая же прекрасная хризантема. — Я поняла, бабушка! — воскликнула маленькая и интересующаяся всем вокруг Гермиона. Бабушка продолжила мешать тесто венчиком. — Давай я помогу! — Гермиона вскочила с места. Бабушка отсыпала стакан муки и дала ей в руки. — Милая, сыпь постепенно, а я буду мешать. Договорились? — Хорошо! Она сыпала муку, а бабушка помешивала смесь. Закончив, она положила нарезанные дольками яблоки в специальную емкость, в которой будет запекаться пирог. Дав маленькой Гермионе миску с тестом. — Милая, теперь постепенно заливай это сюда. Маленькая Гермиона сделала все так, как сказала бабушка, и посмотрела на нее. Женщина ответила мягким и добрым взглядом. — Видишь, какая ты у меня помощница! — и схватила Гермиону в теплые объятья, они засмеялись. Гермиону отрезвило ощущение пустоты, вырвавшее ее из теплого воспоминания детства.