***
Переодевшись в легкую рубашку и штаны, Земо закрепил кобуру на обоих плечах. Он давно хотел побывать на Кубе, но его желания имели тенденцию сбываться не так, как надо. — Сэр, мы идем на посадку, — послышался голос Гимлера за дверью. Земо взглянул на себя в зеркало в уборной и закрыл глаза. До сладкого мандража было еще далеко — они только подлетали к острову, но если Натан не соврал, то уже сегодня на свет вернется часть его семьи. Он наконец-то не будет один. Земо вернулся в кресло. На груди звякнули жетоны. Натан смотрел в иллюминатор. Гельмут пытался понять, о чем он думает. Находится ли в неком волнении от запланированного или, наоборот, страшится мысли, что примет в этом непосредственное участие. Натан вел себя спокойно, не выдавал признаков паники и стресса. Может, был уверен, что это плевое дело и что после он так же спокойно отправится по своим делам? Гельмут улыбнулся краешками губ. Никуда он не отправится. Когда самолет сел, Земо отстегнулся и первым вышел на улицу. Теплый воздух ударил в тело невидимой подушкой. — До лаборатории ехать еще несколько часов, может, поедим где-нибудь? — предложил Натан, следом спускаясь по трапу. — Мы тебе тут что, на курорте? Земо открыл перед ним дверь ожидающей машины. К приему пищи он стал так же равнодушен, как и ко сну, вероятно, камень обладал мощным излучением. Натан сел на заднее сидение. — Заправь самолет и лети как минимум в три другие точки, — поручил он Гимлеру. — Мне не нужен хвост. Я справлюсь тут сам. Оставшись наедине с Натаном, Земо попытался расслабиться, убеждая себя, что все идет по плану. Их дважды подкупленный водитель быстро ехал к цели, Натан сидел рядом. Ничего не вызывало тревоги, но он почему-то не мог отделаться от чувства настигающей беды. Успокоился только тогда, когда попросил остановиться и переложил ящик с мечом и камнем себе на колени. — Раньше эти артефакты принадлежали твоему отцу, — поделился Натан, избегая взгляда на ящик. — В них частички его души. — Во мне его душа, — исправил его Земо. — В его сыне. — Это говорит камень. Он усиливает связь между хозяином и тем, кто долго контактирует с артефактами. С тем же успехом камень может заставить незнакомца гнаться за Генрихом. Гельмут повернул к нему голову. — Зачем ты мне все это говоришь? — Чтобы ты очнулся. Посмотри, ты же уже не можешь находиться без них. Земо перевел глаза на ящик и заправил жетоны под рубашку, чтобы не мешали. — Незнакомца, значит. А как насчет коллеги... — Нет! — Тире друга? — открыв крышку, Гельмут схватил камень и бросился на Гаррета.***
Лаборатория, конечно, слишком громко так называлась. Она находилась в заброшенном складе и представляла собой парочку холодильников, каких-то аппаратов, микроскопов и чистую маркерную доску, содержащихся под одной крышей. Земо пропустил держащего камень Натана вперед. Тот зашел в коридор, покачиваясь от недавней встряски, и показал пальцем свободной руки на холодильник. — Там. В белых пробирках. Формула X на вид была чуть плотнее растительного масла. Земо внимательно рассмотрел то, что должно было вернуть отца к жизни, и засунул весь штатив в рюкзак, не забыв захватить несколько запакованных шприцев с упаковками одноразовых спиртовых салфеток и другим перевязочным материалом. Путь до сельвы прошел так же: с пересадкой, в спешке и легкой нервозности. Земо переживал, что как только они выйдут к завалу, на горизонте появятся острые наконечники копьев и чернокожие женщины в красных одеяниях, но все чудесным образом обошлось. Никаких Дора, никаких Ищеек, только груда камней. Натан, недолго думая, взобрался на них и повел его вглубь завала. Отмахиваясь от летающих насекомых и матерясь внутренним голосом на жару, Земо послушно следовал за Гарретом, но когда среди серых булыжников появилось что-то черное, он обогнал его, рванув к увиденному, и мгновенно столкнул небольшой камень. На земле из-под других камней торчала черная перчатка. Земо прикоснулся к ней пальцами и надавил. Она была не пустая. — Папа, — выдохнул он и закрыл глаза. Ему совершенно не верилось, что это произошло. Что он держал отца за руку, облетев для этого пол планеты. — Так, профессор, навались. Раскидав легкие камни, они приступили к более тяжелым и уже через полчаса смогли откопать голову Генриха. Он лежал с закрытыми глазами. Земо смел крошку с его маски и, пригнувшись, соприкоснулся с ним лбами, как несколько дней назад делал это с мемориалом погибших в Заковии. Ниже груди все было разможжено. Они с Натаном расчистили место рядом, чтобы переложить тело на ровную поверхность, и Гельмут разложил высохшие органы по местам, подровняв кости ног в переломах и поправив одежду. — Если все получится, я сменю имя и фамилию на Виктора Франкенштейна. — Если все получится, он тебе этого не позволит. Протерев руки и всю маску салфетками, Земо набрал полный цилиндр шприца формулой X. — Молись, — посоветовал он Натану и в первый раз ввел иглу в маску. Пока шел процесс инъекций формулой, Гаррет разложил артефакты по местам. Одна мышца на руке Генриха сократилась. — Это нормально, — успокоил Натан. — Мышечные судороги. Выкинув пустой шприц, Земо стянул с руки отца перчатку и взял его за кисть. Она была легкая, серая и морщинистая. — И сколько нам ждать? — Не знаю, это мое первое воскрешение. — Но ты не дилетант. — Твой отец уже проделывал подобное с одним нашим знакомым. Позади стукнул камень. Земо обернулся. — Yopt tvoyu mat'. Chto ty zdes' ustraivaesh'? — Блять, — Гельмут встал с земли и направился к Джеймсу, чтобы не дать ему рассмотреть тело. — Как ты меня нашел? Гимлер тебе рассказал? Я его уволю. — Он за тебя переживает. Как и я. — У меня все в порядке. Возвращайся в Нью-Йорк. Джеймс не переставал пытаться выглянуть из-за него к Натану. Земо схватил его за горловину футболки до треска нитей, смяв ткань в кулаке. — Ty menya ne slyshish'? — сквозь зубы процедил он и с силой оттолкнул его. — Uhodi. — Я пришел сюда за вами двумя. У нас появился шанс, Земо, — отвлекшись, он взглянул на него. — Я нашел способ, как освободить тебя от преследования, но для этого надо, чтобы вы с Натаном поехали со мной. — Да не нужна мне никакая свобода! Propadi ty propadom, Dzhejms. Тот помотал головой, не отрывая от него глаз. — Ты не... Ты не хочешь, чтобы... — Чтобы что? Джеймс вдруг растерялся. Земо видел, что он собирался что-то сказать, но не стал и просто замер, смотря на него. — Я вот-вот верну отца, а ты предлагаешь мне сбежать с тобой? — Ты бредишь, Земо. — Ты мне не веришь? Его называли Демоном в маске. Он мой отец. Он, а не какой-то там Эбертхарт! Джеймс взял его лицо в свои руки. — Что с тобой случилось за эти два месяца? Ты обезумел от горя. — Я всего лишь хочу к своей семье, — наиболее трезво и уверенно произнес Земо. — Поэтому не мешайся под ногами. — Я на твоей стороне. Я хочу помочь. Для этого вам с Натаном нужно сесть в… В метре от них, разбившись о камни, что-то упало. Земо повернул голову и различил в красном покореженном шаре отсеченную голову Натана. Генрих опирался на окровавленный меч. — Забирай! — Папа! — воскликнул Гельмут на немецком и, кинувшись к нему, прижался всем телом. Отец был еще серым, но уже теплым и твердым. Свободные полы его маски коснулись шеи. Генрих смотрел на него теми же глазами с портрета. — Это сработало! Я… Я не сомневался, — соврал Гельмут. — Ты узнаешь меня? Я твой сын. — Сын? Да, сын, — Генрих положил руку ему на плечо, надавив большим пальцем на ключицу. — Спрячь меня где-нибудь. Забрав камень, валяющийся рядом с обезглавленным телом, Гельмут заметил краем глаза Джеймса. Он сидел возле головы, упершись коленями в камни, и смотрел на него.***
— А потом... потом Карл сказал мне, что больше никогда не встанет на эти коньки, — усмехнулся Гельмут. — Ты меня слушаешь? Они заперлись на заброшенном складе под аэропортом Эйрунепи. Генрих жаловался на острую боль в ноге, которая была сломана, и по приходе сразу залез на стол, закатав штанину до бедра. Оказалось, мягкие ткани, напитавшиеся кровью, не срослись. Гельмут достал из рюкзака иглу с ниткой и сел за стол. — Конечно. А как там твоя жена? Это был первый личный вопрос за час после их встречи. До этого Генрих спрашивал только про правительства разных стран. — Она умерла. Вместе с Карлом. — Так ты один? Гельмут сделал стежок, не поднимая на отца глаз. — Камень поделился со мной о кое о ком. О военном, который был с тобой сегодня. Для нашего рода это очень плохо. Обрезав лишние ниточки ножом, он вколол иглу в верхний пласт кожи над раной. — Я не испытываю отвращения или чего-то подобного. Я хочу предостеречь тебя от потери времени. От разбитого сердца, — исправился Генрих. — Ему пообещали новую должность за твою поимку. — Откуда ты знаешь? — мельком взглянул на него Гельмут. — Камень рассказал. Как и то, что тебя нет в его разуме. Оно до сих пор занято мыслями о прошлой любви. Гельмут завязал последний узел на его ноге. — У меня в свое время не получилось уничтожить Капитана Америку, — признался Генрих, заглядывая ему в глаза. — Он был невероятно живуч и как призрак неуловим. Он работал на одном конце страны, а легенды о нем ходили на другом. Его дух как будто разжигал настоящий пожар в сердце каждого гражданина, неудивительно, что в его окружении нашелся тот, у которого оно горело самостоятельно. И тот факт, что он сумел добраться до тебя даже после своей смерти, лишь еще раз подтверждает его могущество. Наклеив сверху пластырь, Гельмут облокотился на спинку стула. Из всех слов отца его больше всего задело последнее предложение. Он уже не испытывал той боли и ярости от ревности к Стиву, Саре Уилсон или к любому живому объекту, на которое Джеймс обратил внимание. Эти и другие чувства к нему притупились, и самому Гельмуту было не до выяснений почему. Его напрягала только собственная беспомощность в глазах отца. Генрих отвел глаза и встал со стола, опуская штанину. — Нам нужно поскорее отсюда уезжать. — Куда? — Куда? — переспросил Генрих и усмехнулся. — Домой, конечно же. В Берлин.