Ещё один вечер

— А если она не придёт? Вдруг передумает? Ты точно уверен, что они уже едут?!       Стайлз делает глубокий вдох и вместо очередных успокаивающих слов машет рукой официанту, подзывая того к себе. Скотт, который не находит себе места уже битый час, отрицательно мотает головой, когда омега даёт ему бокал с шампанским. — Не могу. — Скотт, будь другом, сделай глоток и расслабься. Да, вот так, молодец. А теперь глубокий вдох и выдох. Ну, просто далай-лама!       Стайлз шутит, но понимает его беспокойство — церемония задерживается на полчаса, и пусть он не видит в этом ничего страшного, но для друга это особенный день. Элиссон написала ему, что всё в порядке, и они скоро будут, но убедить в этом Маккола не так просто. — Послушай меня ещё раз. Для Лидии это важно ничуть не меньше, чем для тебя. Она ведь любит тебя, Скотт.       Альфа нервно поправляет волосы и тяжело кивает — движения перестают быть дергаными и он оборачивается к Стайлзу. — Она же не… передумала? — Так, слушай сюда. — Стайлз кладёт руку на его плечо, смотря в глаза. — Лидия не железная, и просто не смогла справиться с переизбытком чувств — знаешь, это нормально, когда человек плачет, чтобы выпустить лишние эмоции. Никто же не знал, что тушь спутали с неводостойкой. — Спасибо. — Скотт крепко обнимает его, шумно выдыхая. — Я очень волнуюсь. — Всё будет в порядке. — Стайлз ободряюще улыбается, в душе надеясь, что Лидия и Элиссон приедут как можно быстрее. — Ба, ты только посмотри, кто идёт!       Скотт поворачивается назад, и тут же замирает, кажется, даже переставая дышать. Стайлз понимает его, и молчит, когда друг что есть силы сжимает его ладонь — даже издалека Лидия красива до невозможности, и на сотую долю секунды омеге тоже перехватывает дыхание. Но этот вихрь утихает в тот же миг — Стайлз решительно отпускает ладонь Скотта, и поправляет выбившиеся из его петлицы бутоны цветов. — Нам пора.

***

      Он не плачет — это просто соринка в глаз попала, и голова всё ещё болит от прилетевшего в неё букета, а в остальном Стайлз держится молодцом. Да, это наверянка какая-нибудь мошка залетела в глаз: разве стал бы он плакать, смотря на танец молодожёнов, которые больше топчутся как бегемоты, чем танцуют?       Но он же пообещал не врать самому себе.       Он рад — и почему-то от этого наворачиваются слёзы, хотя до этого он был спокоен и собран. Ему удалось сдержаться, когда на бумаге остались четыре подсписи, когда золотом сверкнули два кольца, но сейчас, когда все замерли и лишь двое кружатся в нежных веяниях трогательной песни, Стайлз понял, что это выше его сил. Их счастье так умиротворенно, а они так просты в своей любви и заботе друг о друге, что душу переполняет дрожь — Стайлз видит настоящие, чистые чувства, и ему правда непросто сдержать себя. Это уже не обида, не горечь, и не скорбь — это что-то особенное, трогательное, похожее на счастье за тех, кто тебе дорог, бесконечную любовь и нежность к ним двоим и каждому в отдельности. Понимая, что сейчас разревётся по-настоящему, Стайлз осторожно поднимается из-за стола, и уходит за цветущую изгородь, коротко кивая на внимательный взгляд Джексона.       Да, он рёва-корова, но не хочет разводить сопли при всех.       Он отходит в тёнь, прямо за раскидистую иву, где не будет виден другим. Собственный платок уже промок, и Стайлз аккуратно вытирает щёки, жалея, что не захватил с собой холодной воды. На самом деле он не переживает об этом — многие не могут сдержать слёз на свадьбе, но ему не хочется выносить это на всеобщее обозрение. В последнее время он стал чувствительнее обычного — возможно, дело в прожитой любви, свадьбе лучшего друга, или зародившейся в его сердце симпатии — попробуй-ка выбраться из всего этого с сухим носом.       Музыка переключается на нейтральную — тихую мелодию слышно даже отсюда, но Стайлз не торопится возвращаться обратно. Слёзы сами собой сходят на нет, но он стоит ещё около минуты, просто вглядываясь в ровную гладь пруда. Снова возвращается спокойствие и умиротворенность — вот теперь он готов вернуться и спокойно произнести поздравление, не поддавшись ещё одному порыву чувств.       Надо только привести себя в порядок.       Он обходит пруд по мощеной дорожке, направляясь прямиком к комнате для гостей. Небольшой домик встречает его уютной прохладой, и Стайлз подходит к раковине, забирая из плетеной корзинки небольшое полотенчико. Холодная вода дарит разгоряченной коже успокоение, и он тщательно умывается, насухо вытираясь после.       Что ж, нос придёт в себя позже.       Довольный, он осматривает себя в зеркале, отряхивая с костюма невидимые пылинки. Ткань действительно безумно красива и сидит просто идеально — как же заколотилось его сердечко, когда он увидел Дерека в такой же. Им удалось перекинуться лишь парой фраз, но как там альфа сказал ему?       Стайлз, сегодня ты особенно красив.       Он даже не смог ничего ответить — Дерека позвали, а Стайлз ещё минут десять ловил отходняк, и только поэтому не понял, что букет летит прямо в него. Белые розы увесисто шлепнули его по лбу и упали прямо в руки под гром аплодисментов со стороны гостей.       А потом его добили ещё раз, когда Дерек поймал подвязку невесты.       Он ещё ощущает то горячее тепло, которым окатили его серые глаза альфы, когда их взгляды встретились друг с другом. Стайлза спас только этот танец — он бы дотла сгорел или провалился сквозь землю, если бы только Хейл приблизился к нему даже на шаг.       Хотя он безумно хочет этого.       Снаружи кто-то шумит, и Стайлз выбрасывает полотенце, решая поскорее вернуться обратно. Кто знает, когда Айзек пригласит родственников выступить с поздравлениями?       Пришло же ему в голову вместе ловить букет и подвязку.       Он закрывает за собой дверь, и, задумавшись, чуть не падает, но к носу сталкиваясь со Скоттом. Друг выглядит взволнованным, а Стайлз не понимает, что он тут делает — неужели что-то произошло в его отсутствие? — Уф, Скотт, ты… — Прости меня, Стайлз.       От удивления он попёрхивается словами, непонимающе смотря на друга. Какая муха его укусила просить прощения сейчас да ещё и непонятно за что? — Прости, что не понял, что ты любишь Лидию. Я думал — это детская влюбленность и не знал!.. — Маккол в волнении проводит пальцами по волосам, портит причёску, и частит так, словно у него заикание. — И ещё попросил тебя быть шафером, идиот! — Эй. — Он не ожидал этого — и не хотел, но всё же рад, что друг наконец понял. — Скотт, всё в порядке. Правда. — Но я должен был понять! Тебе было так больно, а я… — Альфа крепко сжимает кулаки, и Стайлз видит, как гуляют желваки по лицу друга. — А я просто козёл. — Ну, Скотт, прекращай. — Стайлз не выдерживает и обнимает друга, по щеке которого стекает слеза. — Сегодня же твоя свадьба, а ты нюни распустил как в садике! Я тебе не буду снова сопли вытирать, если ты опять размажешь их по моей одежде — твои козявки ещё с первого класса невозможно отстирать! И никакой ты не козел, просто иногда бываешь бараном!       Он шутит, крепко сжимает содрогающиеся плечи, и думает о том, как же легко становится на душе. От того, что больше не так больно, от того, что у него есть самый лучший на свете друг, пусть и ужасно недогадливый. — Знаешь, меня уже отпустило. — Стайлз мягко хлопает его по спине, как в детстве, когда Скотту нужна была его поддержка. — Всё рано или поздно заканчивается, но меня поддерживает мысль, что вы с Лидией счастливы вместе. Неужели ты думал, что я не буду рад за тебя?       Скотт в ответ обнимает его, так что у Стайлза начинают трещать рёбра, и он тяжело выдыхает, смотря вдаль. Так было всегда — хоть Скотт и альфа, но стоило ему расстроиться из-за чего-то, он переживал это долго, рыдая у Стилински на плече. Стайлзу это всегда казалось милым, трогало сердце, но сегодня он вовсе не хочет, чтобы его друг плакал. Не хочет видеть этот тоскливый, тяжелый, полный страданий взгляд, совсем как у…       Дерек?       Он видит его случайно — кажется, что тот шёл куда-то по своим делам, но остановился, заметив их. И даже отсюда Стайлз видит, как темнеют его глаза, и что-то болезненное мелькает в них огненными всполохами.       Как он мог забыть?       Дерек уходит — просто отворачивается, будто ему неприятно, и Стайлзу больно вместо него. Ну, и дурак же он, что дал Дереку увидеть их вот так.       Он сам был влюблен, и прекрасно знает каково это — когда твоего любимого, даже по-дружески, обнимает кто-то другой. — Скотт, послушай. — Стайлз заставляет друга отстраниться, заглядывая ему в глаза. — Поверь мне, теперь всё в порядке. Я больше не страдаю, но ты… — Он на миг запинается, решаясь. — Я думаю, ты должен знать. Кому здесь в самом деле плохо — так это Дереку. Дело в том, что он… любит тебя.       Лицо друга, слегка опухшее от слёз, вытягивается, а в глазах сквозит недоумение. Стайлз понимает — для него эта новость стала шоком, но страдания Дерека слишком сильно откликаются в собственном сердце. — Эм, Стайлз… — Скотт откашливается, наконец беря себя в руки. — Мне кажется, ты немного ошибся. Дереку нравится кое-кто другой. — Ты уверен? — Стайлз округляет глаза, не веря, что ошибся. — Но кто?!       Скотт оглядывается по сторонам, склоняется ближе, и шепчет так тихо, что Стайлз едва разбирает его слова. — Ты.       На миг ему кажется, что он ослеп — всё затягивает чёрным, а изнутри пронзает сладкой вспышкой. Сердце подрывается мгновенно, колотит в запертую дверь, которую хочется не то, что открыть — распахнуть и вбежать туда как можно быстрее. — …Правда?       У него садится голос, и приходится откашляться, чтобы повторить вопрос. А вдруг всё так и есть, и вся та забота, что дарил ему Дерек — не просто доброта?       Что, если он особенный? — Правда, и уже давно. — Скотт вздыхает. — Я трепло, потому что обещал молчать, но эта не та ситуация, когда стоит скрывать подобное. Я не очень разбираюсь в таких вещах, но мне кажется, что ты не испытываешь к нему антипатии. — Ну… — Признаваться страшно, весело и волнительно одновременно — ведь он даже в своих мыслях толком не говорил об этом. — На самом деле он мне тоже нравится… Чуть-чуть. Ну, знаешь, прям маленько. Я ещё сам не понял, и вообще Дерек скрытный, а тут такое дело и я…       Он останавливается, прерванный теплым смехом Скотта, и вдруг улыбается тоже, чувствуя небывалое облегчение. Вот так просто — он нравится Дереку, а Дерек ему.       Никаких загадок. — Здорово, что все разобрались, да?       Стайлз согласно кивает, только сейчас понимая, какая путаница получилась на самом деле. А ведь Дерек думает, что он до сих пор любит Лидию, и даже не догадывается об его истинных чувствах. — Мир? — Скотт протягивает ему мизинец, который слабо дрожит. — Простишь меня за глупость? — Мир. — Стайлз с почти детской радостью цепляется за руку друга согнутой костяшкой. — Ты хороший друг. — А ты — лучший. — Маккол вздыхает, но тут же смеётся. — Хэй, я чувствую, что нас уже заждались, что скажешь? — Точно. — Стилински томно закатывает глаза. — Два лучших друга, альфа и омега, жених и свидетель неожиданно исчезают со свадьбы! Скандалы, интриги, расследования! — А, ну, иди сюда!       Он отпрыгивает со смешком, и бежит обратно, скользя начищенными туфлями по гладкой поверхности неодинаковой каменной кладки. Радость бурлит в крови, будто он выпил её как шампанское, и хочется спрятать это чувство глубоко внутри и одновременно крикнуть о нём всему миру.       По крайней мере одному человеку он точно должен открыться.