Ещё один вечер

— Ты ему сказал?       Стайлз сидит за столом, лениво подперев щеку ладонью — остались позади поздравления, конкурсы, и здоровенный кусок торта теперь покоится в его животе, настраивая на лирический лад. Сидящий рядом Джексон усмехается, неторопливо потягивая зелёный чай — ну что за человек отказывается от сладкого, выпивая при этом литр зеленой жижи?       Ладно, очень вкусного улуна, но всё-таки? — Да. Я не знал, что тебя романтикой прихлопнуло, когда ты убежал в слезах. Решил, что это оказалось сильнее тебя. — Да уж. — Стайлз меланхолично протыкает вилкой оставшуюся клубнику. — Джекс, ты ведь мог испорить ему свадьбу, но только благодаря тебе мы поговорили как нормальные люди. Не могу понять — ты добрая фея-крёстная или вредный говнюк? — Для тебя фея. И не смотри на меня так, Стайлз, мне ни капельки не жаль. Ты три года убивался, и я, а не Скотт, подтирал твои сопли. — Ты так прав, что аж противно. — Стайлз вздыхает. — Укусить тебя, что ли. — Дерека своего кусай. — Джексон довольно ухмыляется, замечая как его тут же бросает в краску. — Благославляю вас на кучу волчат, аминь. — Тише ты! — Стайлз мигом подрывается, нервно оглядываясь по сторонам. — А вдруг он услышит?! И вообще, ты мой друг или где, лучше бы посоветовал что-то хорошее! — Тебе мои советы не нужны. — Джексон с тихим звоном опускает кружку на блюдце. — А теперь быстро распрямись и сделай нормальное лицо.       Он не успевает спросить — уже чует волшебный запах хвои, и оборачивается на шаги, изо всех сил пытаясь не краснеть. Дерек здесь — улыбается ему мягко, но как-то грустно, и у Стайлза сжимается сердце от того, что он заставил его почувствовать себя так.       Как бы аккуратно намекнуть, что он… — Подаришь мне танец?       Стайлз изумленно смотрит на протянутую ладонь, только сейчас замечая, что на фоне играет что-то нежное и лирическое. Краем глаза он видит два бордовых пиджака — ах, Питер, чертяка ты этакий — и торопливо кивает, не желая упускать такой шанс. — Конечно.       Оказывается, они впервые держатся за руку — ни разу не были так близки друг к другу за всё время знакомства. Стайлз нервничает, но в то же время испытывает странное волнение — ладонь Дерека большая, теплая, и когда вторая такая же ложится на его талию, омега понимает, что здесь ему самое место.       В этих руках.       С этим альфой.       Их первое движение немного неловко, а на втором они случайно сталкиваются, и Стайлз утыкается носом в самую потрясающую шею на свете. Она вкусно пахнет морозной хвоей, солью, и слабо горчит сигаретами, смешанными с едкой тоской. Стайлз отстраняется, заглядывая в глаза Дерека — возможно, ему чудится меланхоличная синева в глубине стали и жадный огонь в лоне тьмы, но он готов голову отдать на отсечение, что чувствует всё то, что тщательно от него скрывают. Странно, что раньше он не понимал и не замечал его — Дерек был словно нечеловек с картинки журнала, идеальный, сильный и отстранённый. Но сейчас он здесь, перед ним, держит в своих объятиях, и впервые Стайлз слышит как гулко стучит чужое сердце.       Из плоти и крови.       Живое. — Дерек… — Да?       Слова уже рвутся с языка, тянут и солонят, но он сдерживает себя, выдавливая нервную полуулыбку. Стайлз старался, честно старался, но с того момента, когда правда открылась, он как на иголках — просто невозможно не думать и не представлять то, что будет дальше.       Нет в нём никакого терпения. — Если честно, я сегодня очень устал. — Ох, и не хочется же врать, но как иначе увести его отсюда? — Ты мог бы отвезти меня домой? — Конечно. — Едва заметно пальцы на его спине напрягаются, бросая в жар. — Ты в порядке? — И да, и нет. Просто хочу домой.       Музыка завершается высоким, пронзительным аккордом, и они отстраняются, снова занимая дистанцию. Стайлза так и подмывает взять его за руку и просто убежать отсюда, но он всё ещё чуточку боится.       Мало ли, что ответит Дерек. — Моя машина на стоянке. Я попрощаюсь со Скоттом и Лидией, и мы поедем, хорошо? — Да, конечно, и я тоже. — Стайлз быстро кивает. — Я мигом.       Он идёт к своему столу, замечая там отца, Питера и Джексона вместе. Ох, если бы не вездесущий Хейл, он бы выдал себя, но так даже лучше — нечего лишний раз паниковать. — Пап, Джексон, я… — Он всё-таки запинается. — Ну… тут такое дело… — Как скажешь, Стайлз. Только не обижай Дерека.       Он уже не удивляется — просто благодарно кивает в ответ, и закатывает глаза, когда Уиттмор многозначительно двигает бровями. Нет, он супер-друг, но та ещё заноза. — Будь с ним помягче, Стайлз. — Питер поднимает бокал шампанского, и будь омега проклят, если в этот момент он не прижимает Ноа ближе к себе. — Дерек на самом деле очень раним. И ждал тебя долго. — Спасибо. — Ему приятно получить поддержку от человека, который важен Дереку. — Такие уж мы, Стилински, непростые.       Джексон коротко хохочет, а Ноа краснеет, когда Питер согласно кивает. Что поделать, приходится Хейлам побегать за своими Стилински. — Я напишу!       Он направляется к Скотту и Лидии, видя как вдалеке Дерек выходит за ограду в сторону стоянки. Что ж, Макколу объяснять ничего уже не нужно — тот всё поймет сам. — Ещё раз поздравляю вас.       Он крепко обнимает их обоих, радуясь мягкой ответной улыбке. Его ни о чём не спрашивают — наверное, всё написано на лице, и только Скотт хлопает по плечу и тихо желает «удачи»       Ох, она ему точно пригодится.       Стайлз не замечает, что практически бежит, потому что ноги сами несут его вперёд. Он словно немного нетрезв, и предвкушение хлещет из него во все стороны — Господи, только бы Дерек сказал да.       Только бы всё оказалось правдой. — Едем?       Он ждёт его у машины, поигрывая ключами — такой невозможно красивый в своем костюме, сильный, большой, будто ожившая мечта пятнадцатилетного омежки. Смешно, но ведь подростком Стайлз так и представлял своего альфу — пусть и поверхностно, но всё же. — Едем.       Захлопнувшиеся двери отделяют их от всех остальных — больше не слышно музыки, разговоров, не видно шатров и гостей. Они остаются вдвоём — в прохладе и тишине салона, каждый в своих мыслях, но ждущий чего-то от другого. — Мы можем проехать мимо озера?       Дерек кивает, заводя мотор, чье мерное урчание перебивает бешеный ритм сердца Стайлза. Оно колотится где-то в горле, но от твёрдо намерен довести дело до конца.       На озере же вполне романтично признаться, да? — Кажется, тебя успокаивает это место?       На дорогах почти никого — только темнота и тёплый свет фонарей, дарящей ей своё тепло. Стайлзу нравятся очертания елей в переплетении света и тьмы, и он кивает, соглашаясь. — Да. Мне приятно быть там… с тобой.       Он говорит это осознанно — хоть и сжимается, замирает, но всё же произносит, прощупывая почву. Он ещё никогда не признавался первым, и даже зная, что симпатия скорее всего взаимна, он боится. — Мне тоже. — Ох, эта его улыбка… — Я бы с удовольствием проводил с тобой больше времени, если… ты не против.       Стайлз видит, как в напряжении подбираются его губы, как замирают широкие плечи в ожидании ответа, и понимает, что до озера они не доедут.       Он просто не выдержит. — Дерек… — Да? — Я тебе нравлюсь?       Он едва успевает закончить фразу, как слышится визг тормозов, и только ремень спасает его, удержав на сидении. Шокированный, Стайлз поворачивается к Дереку, который что есть сил сжимает руль, будто окаменев.       Он что… — Да. Очень.       В салоне повисает тишина — признание будто падает между ними камнем, но Стайлз не замечает этой тяжести, окрылённый его словами.       Всё-таки он нравится. — Правда?       Дерек медленно поворачивается в его сторону, и всё его лицо отражает такую внутреннюю борьбу, что Стайлзу хочется тотчас обнять его, прижать к себе и сказать, что всё закончилось.       Он уже его. — Да.       Да — ещё никогда это словно не звучало так хорошо, так сладко, и Стайлз жмурится, пережидая всплеск волны внутри. Его пальцы немного дрожат, когда он касается окаменевшей руки Хейла, и заглядывает в глаза, потемневшие до чёрного. — Ты… мне нравишься, Дерек. И я говорю это не под влиянием момента или из желания утешить тебя, и если ты спросишь не путаюсь ли я в своих чувствах, то я отвечу, что нет! — Он торопится, боясь, что Дерек остановит его, не поверив. — Я правда любил Лидию, но я и подумать не мог какой ты замечательный, и не знал о твоих чувствах, но ты вдруг заговорил со мной, поддержал, и с тобой мне так хорошо, и серце бьется быстро, и я просто не сразу….       Его поток болтовни останавливает поцелуй — не нежный и робкий, а отчаянный, выстраданный, будто Дерек хочет напиться им, утолить то, что так терзало его. Стайлз вовсе не против — ладонь колет жесткая щетина, но он не замечает этого, бережно держа лицо альфы в своих руках. — Скажи… Ещё раз…       Стайлз умирает от этого горячего шёпота в губы, от поцелуя, который не прекращается, и отвечает урывками, плавясь от правильности чужих ладоней на своей шее. — Ты… мне… нравишься…       Его целуют мягче, глубже, и сильные руки тянут к себе, а Стайлз будто слепой стремится в ответ, желая полностью раствориться в этом чувстве. Ему так хорошо, так спокойно, и пусть сердце выпрыгивает из груди, но лишь потому, что он счастлив.       Безумно, глупо, до одурения счастлив их взаимности с Дереком. — Господи…       Дерек медленно прерывает поцелуй и утыкается в его плечо, что есть сил прижимая к себе. Стайлз кожей чувствует бурю внутри него — ладони сами собой зарываются в тёмные волосы, гладят, даря нежность и успокоение.       Для него это впервой.       Для Дерека, кажется, тоже.