Мягкое одеяло

Персик лег ко мне в ладошку — Ты пойдешь на корм рыбешкам.

— Так значит… — медленно протянул лидер секты, – смотря на своего шиди, — ты решил сделать его своим главным учеником? Лорд Цин Цзин взял с подноса, полного фруктов, виноградину и положил в рот: — Именно так. Лидер секты еще раз взглянул на документ, подтверждающий то, что Сян Цзянь становится официальным главным учеником Цин Цзин. От него требуется только поставить свою печать. — Ты точно уверен? — скептично спросил старший. — Абсолютно, — довольно кивнул Лорд Цин Цзин. — У него отличные оценки, к моему удивлению, логический склад ума, а также под моими тренировками он показал хорошие результаты. Лидер секты после недолгого раздумья ставит свою печать. Лорд Цин Цзин уже хотел было забрать документ и уйти на свой пик, как старший кладет ладонь поверх бумаги и серьезно смотрит на него. — Я читал медицинский отчет нашего шиди о нем, — серьезно произносит Лорд Цюн Дин. — Ты действительно думаешь, что этот внутренний демон не перебьет весь пик забавы ради? И, если он все же станет Лордом Цин Цзин, не обагрит Цан Цюн кровью всех здесь живущих? — Я лично все проконтролирую и не допущу этого, — уверенно и спокойно произносит Лорд Цин Цзин. — Как было с Юн Ру? — с нажимом уточнил он. — Из нас двоих именно ты стратег – и ты поверил тому, что ей голову отрубил демон? — Фактически так и было. Лидер секты хмыкает. После убирает руку, и младший забирает документ, складывает и кладет его в рукав. Пусть он и получил то, за чем пришел, встреча была еще не окончена. К его сожалению. — Для меня твой главный ученик навсегда останется бешеным волком. Даже если он и выглядит как человек, ходит и говорит, это не изменит моего мнения, — резко и хмуро произносит лидер секты холодным голосом. А еще взять его темный взгляд и тяжелую ауру, которые присутствуют практически всегда, — картина очень неуютная, даже можно сказать, удушливая. Однако Лорд Цин Цзин достаточно к этому привык, чтобы не съежиться и не отвести глаза. — Чжаньмэнь-шисюн, — с хитрой улыбкой сказал Лорд Цин Цзин. — Мой главный ученик вовсе не волк. Он тигр, пусть и бешеный, но тигр. — Пусть так, тигр или волк — хищники. Не думаю, что он сможет есть одну траву. — Ситуация с Юн Ру показала, что у нас может прорасти гниль и от нее нужно избавляться. Так почему бы не скормить их тигру? — Эти звери не падальщики. Ты не можешь кормить его только гнилью, рано или поздно ему захочется свежего мяса и теплой крови. Что тогда будешь делать? Лорд Цин Цзин на мгновенье отвел глаза и сделал глоток давно холодного чая. — Я его за это накажу, если это произойдет на моих глазах, — твердо говорит младший и смотрит на лидера секты. — Шиди, мой дорогой шиди, если это произойдет на моих глазах, то живым он больше не будет. Ты это понимаешь? Лорд Цин Цзин поджал губы. Сложил ладони и поклонился. — Благодарю Чжаньмэнь-шисюна за предупреждение. Лидер секты хмыкнул и прикрыл глаза, попивая свой холодный чай. — Встань, на тебя это не похоже, — младший так и сделал. — Еще: если мир смертных или другие секты каким-то образом прознают о его действиях и потребуют суд, то я отдам приказ, чтобы никто из нас не встал на его защиту. Даже ты. — Я и не собирался его защищать… — хмуро говорит Лорд Цин Цзин. — Это ты пока так говоришь, — сухо смеется лидер секты. — Сейчас ты наказываешь и пытаешь его — да, я знаю, не смотри так — без единого чувства в груди. Но что ты будешь делать, когда каждый удар хлыста по его коже будет приносить тебе неимоверную боль в сердце; от криков захочется закрыть уши, а от вида крови отвернуться? Лорд Цин Цзин вытаращил на него глаза от шока. — Что ты такое говоришь?! — недовольно воскликнул он и подорвался с места. — Этого никогда не произойдет! Как и для тебя, для меня он тоже будет бешеным зверем, которого нужно каждый день дрессировать! — Ха-ха-ха! — засмеялся лидер секты, смотря на своего младшего. — Как бы сильно ты этого не отрицал, это когда-нибудь случится! В отличие от твоего учителя у тебя есть сердце и оно когда-нибудь полюбит бешеного тигра, которого ты дрессируешь! А там уже и не важно, какой это будет вид любви: любовник или собственный сын. — Это бред, Чжаньмэнь-шисюн! Сходи на Цянь Цао, пусть проверят твою голову, там точно есть неполадки! — яростно кричит Лорд Цин Цзин и идет к выходу. — Впервые слышу от тебя такие бредни! Дверь с силой захлопывается. Из-за сильного удара падает картина, но лидер секты только усмехается. Он спокойно и неторопливо убирает чайный сервиз и закуски, вешает картину на место, затем раскладывает документы, растирает тушь и начинает их заполнять. Проходит всего несколько минут, когда мужчина отвлекается. — Ох? Я забыл спросить про нашего трудящегося целителя… В последнее время, как только он видит меня, то становится очень нервным… И из-за чего? Много лет знакомы, вместе выходили за пределы Цан Цюн, и тут вдруг нервничает. Лидер секты не припоминает, чтобы он его как-то ругал или еще что-то. — Хм. Лидер секты почесал щеку кисточкой, задумчиво глядя на дверь. Жизнь — интересная вещь. Сегодня ненавидишь и презираешь, а завтра любишь и восхваляешь. Или наоборот. К несчастью для его шиди, у него все же было сердце. И потому лидер секты даже не сомневается в том, что если когда-нибудь и произойдет суд над этим бешеным тигром, младшенький встанет на его защиту. И сам попадет под удар. Ох, было бы забавно за этим понаблюдать! В это же время, Лорд Цин Цзин, безмолвно пытаясь доказать лидеру секты и, в первую очередь, себе, толкал звереныша. Сян Цзянь был высоко подвешен в сарае так, что стоял на носочках. В его теле было, по крайней мере, четыре десятка тонких игл. Он только-только вышел из Цянь Цао после той расщелины и Лорд Цин Цзин избил его хлыстом, подвязав в сарае. Сян Цзянь тихо дышал сквозь зубы, стараясь не двигаться. Хоть одно движение и по всему телу проходит ужасная судорога. Приходилось тратить много времени, чтобы вновь замереть на месте. И вот – пришел Лорд Цин Цзин и толкал его. Судорога прошлась по всему телу, принося неимоверную боль, и Сян Цзянь громко взвыл. Тело действовало инстинктивно, дергаясь из стороны в сторону, чтобы избавиться от этого, но делало только хуже. Предательские слезы выступили на золотых, и злых, глазах. А когда Сян Цзянь замирал, то Лорд Цин Цзин толкал его по новой. — Грязный зверь, — презрительно говорил Лорд Цин Цзин и втыкал иглу глубже, не обращая внимания на крик боли. Сян Цзянь не мог ему что-либо ответить. Да и какие звуки, кроме криков, могут исходить из глотки в такой ситуации? Лорд Цин Цзин заканчивает с иглой и отходит на пару шагов, молча и холодно наблюдая за завываниями и извиваниями звереныша. Переступал с носка на носок, гремел цепями, дергал головой. Да, это неимоверно больно. Потребовалось около тридцати минут, чтобы Сян Цзянь наконец-то замер. Дышать глубоко и часто тоже было нельзя, ведь это задевало иглы. Но, даже не шевелясь, мышцы и кожа были натянуты, так что это все равно доставляло, пусть и в чуть меньшем количестве, но боль. Лорд Цин Цзин не ошибся в том, что сказал лидеру секты. Сян Цзянь и в самом деле был тигром, а не волком. Золотые глаза как у тигра, а черные полосы — темные шрамы на белой коже. Точь в точь. — Г-говор-ите… что гря-з… ный з-звер-рь… — тихо хрипит Сян Цзянь. Лорд Цин Цзин смотрит в затуманенные от боли глаза. Замечает сухую усмешку. — Н-но даж-же так… назна… назначили… глав-н-ным ученик-ком… Короткие каштановые волосы прилипли к потной коже. Маленькие капли крови стекают на пол с тихим звуком. — Верно, — кивает мужчина, — назначил, даже если ты всего лишь звереныш. — П-пусть т-так… пусть з-звер-рь, недостойный жизн-ни… — Сян Цзяню очень сильно хочется усмехнуться, но он не может себе этого позволить, — однако… я же в-всег-го л-лишь… ха… в-внутрен-ний д-дем-мон… что насчет в-влад-дельц-ца этого тела?.. Лорд Цин Цзин недобро улыбается. Подходит к нему ближе, касаясь пальцем груди. Сян Цзянь смотрит на это широко раскрытыми глазами, прекратив дышать. Мужчина присматривается к его взгляду и находит то, чего хотел уже несколько лет, и оно наконец появилось. Маленькая капля страха. — О нем мы поговорим позже, — грозно сказал Лорд Цин Цзин. — И расскажешь ли ты мне все по собственному согласию или придется применять силу — зависит от тебя. На миг их глаза встречаются, прежде чем с силой толкнуть подвешенное тело. — ААА! Сян Цзянь кричит громче, извивается. Лорд Цин Цзин уходит, крепко закрыв за собой дверь. Он уже знал ту команду, которая завершит дрессировку звереныша. Конечно, тигр подчиняется медленнее волка, но не значит, что это невозможно. Неважно кто — зверь должен понять, кто его истинный хозяин. И Лорд Цин Цзин это сделает. * — Я знал, что ты тот еще зверь, но чтобы быть убийцей собственной младшей сестры… младенца, — Лорд Цин Цзин искривляет губы в отвращении. — Не думал, что ты настолько мерзок, и из-за тебя ее не станет. Сян Цзянь сжимает ладони на коленях, с ненавистью смотря на мужчину. — Сами приказали рассказать о прошлом, — злобно рычит он, — а теперь осуждаете? — А на что ты надеялся, звереныш? — хмыкает Лорд Цин Цзин. — На сочувствие? На понимание? Или на то, что я буду жалеть такое мерзкое создание, как ты? Он прекрасно замечает, как злится Сян Цзянь и не может прекратить. Его красное лицо от злобы слишком забавное, по мнению Лорда Цин Цзин. — Я соглашусь только с тем, что если бы не ты, то вы бы рано или поздно там погибли. Или ваше проклятие, не знаю, насколько бы оно распространилось, но точно за пределы деревни. И тогда заклинатели заинтересовались бы этим случаем. — И что с того? Будто бы они оставили бы нас в живых, — едко выплюнул Сян Цзянь. — Этого мы уже никогда не узнаем, — усмехается Лорд Цин Цзин. — Однако, если бы меня направили разбираться с этим случаем, моя рука бы не дрогнула. Сян Цзяня внутри просто разрывает от различных чувств. К несчастью, у них всех было одно тело. И даже если у каждого были свои мысли и эмоции на различные ситуации, сердце-то было одно. Вот и сейчас Фа Вэньян действительно надеялся на хоть какое-то утешение от учителя. И не получив этого, был очень сильно расстроен. Сян Цзянь отчетливо слышал, как он плакал. Третьему было по большей части все равно, но вот из-за того, что мужчина указывал на их вину о смерти мэймэй, он был недоволен. Сян Цзянь же чувствовал гнев. Заставил выложить все подчистую и еще насмехается?! И, поддавшись эмоциям, не только своим, Сян Цзянь набросился на мужчину. В бою они действительно всегда были помехой, так что ничего не было удивительного в том, что его практически сразу скрутили, избили, связали и бросили в сарай. Еще немного и Сян Цзянь будет считать это место своим вторым домом. Привычная боль, растекающаяся по венам. Так еще и Лорд Цин Цзин, вспоминая прошлое, специально налил чашку чая и вылил ему на голову, прежде чем уйти. Сян Цзянь скрутился калачиком на боку. Из-за этого раны натянулись, и потекла кровь, а чай холодил кожу, но было как-то плевать. Фа Вэньян пусть и не чувствовал физической боли, но все же мог слышать и говорить, так что слова учителя принесли ему другую боль. Да и сам Сян Цзянь был… ах… расстроен? Точно не словами мужчины, не ими. Он невольно вспомнил свою маленькую сестру. Ее нежные и любопытные прикосновения. Большие темные глаза и беззубую улыбку. Ах, ее смех был так прекрасен. Сян Цзянь уверен, что ничего на свете не заменит этих мгновений, как рядом с ней. И пусть выбора у него не было, это не означает, что он не виноват в этом. — Мэймэй… — тихо позвал он, — мэймэй… Сян Цзянь ни за что на свете не признает, что в это мгновенье плакал вместе с Фа Вэньяном.

***

Как бы Лорд Цин Цзин не уверял и не хвастался своими силами, он точно осознал тот факт, что к установленному сроку не успевает сделать из Сян Цзяня человека. И это было очень плохо. Это была еще одна причина, по которой он сделал звереныша главным учеником. Прибавит ответственности и дисциплины. Отчасти это помогло, но ему пока что было трудно рассортировывать документацию, да и он не закончил обучение на Цин Цзин, чтобы взять на себя больше обязанностей. Почти все ученики Цин Цзин были не очень сильно, мягко говоря, рады тому, что Сян Цзяня сделали главным учеником. Они все знали о некоторой лени своего учителя, но все равно не могли понять, почему именно его?! Как будто на Цин Цзин учеников мало! Никто не посмел высказать претензии или в открытую сомневаться в действиях учителя, но во взглядах и немного пренебрежительном отношении к Сян Цзяню это ощущалось. Новому главному ученику было все равно, а Лорд Цин Цзин не обращал на них внимания. Правда, если находятся какие-то смелые и в открытую об этом говорят, то сразу же жалеют, терпя удары хлыста учителя. Выставлять себя на посмешище Лорд Цин Цзин точно не собирался, а просить продления срока было вообще бессмысленно. Если бы они поспорили на что-нибудь другое без унижений, то ему было бы все равно на проигрыш, и он бы спокойно отдал Сян Цзяня на опыты. Но нет. Так что ему ничего не оставалось другого, как поговорить с Сян Цзянем об этом. Лорд Цин Цзин позвал его в свою комнату и кратко все рассказал. А также то, что их всех ожидает в случае проигрыша или выигрыша. — Как мило, — недовольно сказал Сян Цзянь. — Да, спасибо, что заметил, — фыркнул Лорд Цин Цзин. — И что вы хотите от меня? Чтобы я подыграл? — Кхм, как бы не хотелось этого признавать, но да, — чуть смущенно признал мужчина. — Со стороны учителя это будет нечестно, — заметил Сян Цзянь. — На войне все средства хороши, ясно?! — грубо выкрикнул Лорд Цин Цзин, а после глубоко вздохнул, успокаиваясь: — Так ты мне подыграешь? Сян Цзянь задумался на несколько минут, отведя взгляд. — А что я получу взамен? — нагло спросил он с ухмылкой. — Еще и что-то требуешь, звереныш? — яростно прошипел Лорд Цин Цзин. — Не забыл, что тебя могут на опыты забрать?! — Если я увижу ваш позор, то я согласен! — засмеялся Сян Цзянь. — Так что, учитель? Лорд Цин Цзин заскрипел зубами от негодования. Хлопнул по столу ладонью. — Ладно! Ладно, что ты хочешь? Сян Цзянь широко улыбнулся. — Для начала, я хочу увидеть все это собственными глазами, — говорит он. Лорд Цин Цзин кивает: не будет ничего странного в том, что на одно собрание Лордов он приведет своего главного ученика. — Также после этого, я хочу покинуть Цан Цюн на четыре месяца. — И ты думаешь, что я соглашусь с твоим уходом? — удивляется Лорд Цин Цзин. — Точно нет. Если мир узнает о том, что ты людей убиваешь, то они начнут на тебя охоту. Сян Цзянь нахмурился. — Учитель слишком плохо обо мне думает. Этот ученик не будет делать ничего такого, по крайней мере, чтобы об этом узнали. Мне ведь тоже это невыгодно. Учителю не о чем беспокоиться. Лорд Цин Цзин все равно был не согласен. — В таком случае все увидят ваш позор, — пожал плечами Сян Цзянь, начиная скучающе рассматривать свои ногти на руках. Зевнул. — А если я еще и расскажу шишу, что вы хотели его обмануть… — он делает многозначительную паузу. Лорд Цин Цзин дернулся. И сам представил, что его ждет в этом случае. Придется несколько лет лечиться самостоятельно, так как вход на Цянь Цао ему точно будет закрыт. Кроме каких-то смертельных ран или отравлений. Перспектива мрачная. Лорд Цин Цзин тяжело вздохнул и опрокинул чашку чая в горло, искренне жалея, что это не алкоголь. — Будешь мне отчитываться каждые три дня. И в них я хочу видеть каждое твое движение, слово – и даже чих. Сян Цзянь поднимает на него глаза и широко улыбается. — Как скажите, учитель, — издевательски протянул он и встал, чтобы уйти. Лорд Цин Цзин махнул рукой, но после остановил, вспоминая: — Может, поменяешь свой внешний вид? Ты все же главный ученик, а не невзрачная псина. Сян Цзянь останавливается возле двери. Удивленно поднимает брови и начинает себя рассматривать. Что не так? Одежды цвета цин пусть и простые, но качественные и дорогие. Волосы завязывать или закалывать заколками вообще не хотелось — сразу начинала болеть голова. С распущенными было удобно, да и на данный момент они были чуть ниже плеч и совершенно не мешали. Всегда следил за чистотой тела и лица, а также за одеждой. — Разве мой образ как-то плох? — спрашивает он и смотрит на мужчину. — Он слишком прост. Когда волосы отрастут, то тебе следует носить короны и заколки, — предлагает Лорд Цин Цзин. Вспоминая свои собственные годы в роли главного ученика, он понимает, что любил наряжаться как павлин, да и учитель это поощряла. Тем более ей нравилось все блестящее и дорогое, как сороке, так что хвалила его образы. Сян Цзянь ухмыляется: — Не собираюсь. И сильно хлопает дверью. Вот ведь поганец.

Дыня — сахар, дыня — мед, Зашиваю детям рот.

До срока оставалось всего десять лет, так что Сян Цзянь первые восемь лет посвятил все свое время учебе и тренировкам, а остальные два преображению, чтобы надурить своего шишу. Казалось бы, все легко, но это было вообще не так. Сидя возле зеркала, он пытался превратитьть свое каменное выражение лица, будь оно проклято, в нежное. Получалось скверно, но только поначалу. Так что, к самому сроку, у него все получилось. Пусть он и будет его поддерживать от силы пару-тройку часов, много времени это отняло, и нужно было подготовиться, чтобы получить то, чего он хотел. Вместе с Лордом Цин Цзин они пошли в Цянь Цао, где Сян Цзянь предстал в образе самого милого и учтивого ученика. — Я искренне благодарен шишу за то, что он спас меня, — произносит он приятным голосом и глубоко кланяется в поясе. — А также за то, что он и дальше лечит мое тело. Бледное и испуганное лицо целителя того стоит. — Как видишь, шиди, я победил, — довольно говорит Лорд Цин Цзин, с превосходством смотря на младшего. — Черт бы тебя побрал… На собрании Лордов Сян Цзянь стоял возле стены, ожидая представления. Лицо его было каменным и даже скучающим, чтобы не подавать виду. А вот Лорд Цин Цзин все нервно ерзал на месте, не в силах этого дождаться. Остальные поглядывали на своего старшего и даже спрашивали в чем дело, но он тогда делал вид, что понятия не имеет о чем они. Он само спокойствие! Все прибыли на свои места, кроме Лорда Цянь Цао. Лидер секты этого не показывал, но по глазам было видно, как он недоволен. Еще чуть-чуть и будет злиться. В атмосфере это четко ощущалось и все тихо сидели, опустив головы. Но вот, спустя еще минут двадцать, входит Лорд Цянь Цао. Все остолбенели. Сян Цзянь отчетливо услышал звук падающей челюсти. Кто-то даже чашку разбил. Лорд Цянь Цао в фиолетовых развратных шелках, с ярким макияжем и распущенными волосами, с гордо поднятой головой направлялся прямо к лидеру секты. Став рядом, он опускается на одно колено и протягивает правую руку, а левую кладя на сердце. — Чжаньмэнь-шисюн, прошу, выходи за меня! Лорд Цин Цзин закрыл рот двумя руками, положив голову на стол и дрожа от хохота. Остальные же сидели и не знали, как реагировать. Смеяться, не обращать внимания или прятаться? А может и вовсе порадоваться за целителя? А нет, лучше посочувствовать. Лидер секты спокойно и медленно подносит чашку чая к губам. Делает глоток с закрытыми глазами, заставляя ждать Лорда Цянь Цао в неудобной позе и позорном наряде. Все прекрасно видели, как тот начинал нервничать все сильнее и сильнее. В зале ощущалась удушливая атмосфера. Все ее почувствовали, даже Сян Цзянь опустил голову. — Ах, дорогой наш целитель, — с улыбкой на губах сказал лидер секты убийственно холодным голосом и взглянул на Лорда Цянь Цао. Чашка в руке треснула. — Можешь повторить, пожалуйста? Целитель задрожал не только от этого голоса и взгляда, но и от того, что заметил выступающую венку на лбу. Она еще и подрагивала. — В-выходи… за меня? — промямлил Лорд Цянь Цао. Чашка разбилась в руке. — Все, кроме наших дорогих стратега и целителя, покиньте зал. Прямо сейчас. Лорд Цин Цзин прекратил разрываться от смеха и удивленно уставился на старшего. — А я здесь причем? — воскликнул он. — Твой смех был не просто так, — раздраженно ответил лидер секты и встал. Уходя, Сян Цзянь заметил, как целитель уткнулся лбом в пол и стал отчаянно просить прощения. Остальные, покинув зал для собраний, тихо и ехидно посмеивались. Делали ставки на то, какое наказание им назначат. Даже обсуждали откровенный наряд целителя и его необычное предложение. Однако все сомневались, что он и в самом деле влюбился в лидера секты настолько, чтобы сделать ему предложение. Шутка удалась! На следующий день всем стало известно, как наказали стратега и целителя. Лорд Цин Цзин должен был отправиться в пещеры Линси на пять лет, а Лорду Цянь Цао дали пятнадцать ударов плетью и приказали переписать правила секты три тысячи раз. В отличие от стратега, целителя не могли отправить в уединение или дать более суровое наказание, так как все его ученики не были достаточно квалифицированы, чтобы без ошибок лечить людей. — Если бы вы не засмеялись, то вам ничего бы не было, — замечает Сян Цзянь, стоя рядом с учителем возле пещер Линси. — Самое трудное — сдержать смех, — вздыхает Лорд Цин Цзин и трет переносицу. — Я не жалею об этом. Я все равно собирался отправиться в уединение, так что для меня это и вовсе не наказание. — Повезло, — фыркнул Сян Цзянь. Лорд Цин Цзин пожал плечами и взглянул на него. — Ты отлично старался, не только, чтобы обмануть своего шишу, но и в учебе и тренировках. Так что можешь покинуть Цин Цзин на четыре месяца. Сян Цзянь от удивления даже рот открыл. Он честно думал, что ему придется ждать еще пять лет, чтобы выйти отсюда. — Правда? — подозрительно спросил он. — Правда-правда, — закатывает глаза мужчина. — За тобой проследит твой шишу из Бай Чжань. Он не знает о твоих… увлечениях, скажем так, а потому будешь писать два отчета: один для него и достаточно безобидный, а второй для меня и очень подробный. Как выйду, то прочитаю. Понял? Сян Цзянь медленно кивнул. — Вот и молодец, — Лорд Цин Цзин похлопал его по макушке и развернулся. — Тогда увидимся через пять лет. Сян Цзянь оторопело наблюдал за тем, как мужчина исчезает в пещерах Линси, а после медленно коснулся своих волос, где секунду назад была его ладонь. Не то чтобы к нему впервые так прикасались, ведь Юн Ру его часто тискала и гладила, но… было странно получать такое от учителя, ведь Лорд Цин Цзин никогда не скупился на наказания, пощечины и оскорбительные выражения. Впрочем, наверняка это было единожды. Сян Цзянь встряхнулся и вернулся на Цин Цзин. Там он собрал все, что нужно было для своего маленького путешествия, и покинул Цан Цюн. Особого плана у него не было. Он встретился с Тяньлан-цзюнем и думал провести все это время в Царстве Демонов, но не получилось. У Небесного демона скопилось куча работы из-за его отлыниваний, так что он будет заперт в своем кабинете на неопределенный срок, и ему нельзя было отвлекаться даже на летящую муху. Чем он, конечно же, был страшно недоволен. Они погуляли по базару в Царстве Людей примерно неделю, как пришел Чжучжи-лан и увел своего дядю обратно. По крайней мере, Тяньлан-цзюнь успел подарить ему белую ленту, которую сшил один из его подчиненных. А также сказал, что он преподнесет Сян Цзяню любой подарок как извинение за то, что он был в плену три года. Сян Цзянь сказал, что подумает. Ведь сейчас мыслей о том, что требовать от Тяньлан-цзюня у него было. В оставшееся время он думал попутешествовать по Царству Людей, узнать что-нибудь новое, может, найти жертву и развлечься с ней, но… Но в одно утро, Сян Цзянь встретил старика Хи. * До возвращения на Цин Цзин оставалось три месяца. За все это время Сян Цзянь путешествовал и видел различные виды Царства Людей. В конце концов, раньше у него не было этой возможности, и он видел только ту деревню и Цан Цюн. Фа Вэньян даже пищал от восторга, а вот третий только скучающе зевал и предпочитал спать. Сян Цзянь и сам на все смотрел с тихим восхищением и запоминал все образы, что попадались на глаза. Он мельком думал все это нарисовать, когда будет на Цин Цзин. Фа Вэньян горячо поддержал его идею. Сян Цзянь забрел глубоко в лес и бродил там всю ночь. Ночные животные иногда издавали различные звуки, пытаясь его напугать, а кто-то даже бросался на него. В следующий миг они об этом жалели. Всего на долю секунды. Когда их голова отделялась от тела. Будут его еще какие-то звери запугивать! Одежда хоть и была дорожной, но достаточно светлой, так что не было удивительно, что она испачкалась. Сян Цзянь думал найти реку и постирать ее, как вдруг услышал чужие шаги и слабую мелодию. Рядом был человек. Рассветное солнце только начало подниматься из-за горизонта, освещая лес. Капли росы на листьях и траве мерцали, словно бриллианты. Слышалось пение птиц и их шуршание крыльев. Сян Цзянь решил, что украсить этот лес кровью было бы прекрасно. Сделав свой шаг бесшумным, он направился в сторону человека. Весь лес погрузился в мертвую тишину. Так всегда происходит, когда по земле бродит голодный хищник. Через несколько шагов Сян Цзянь видит его. Серая одежда с заплатками, седые волосы. Он сидел на корточках спиной к Сян Цзяню, так что нельзя было сказать, что он делал. Но если судить по рядом стоящей плетеной корзине, то можно предположить, он что-то собирал. Сян Цзянь тихо достал из рукава кинжал. Чем дольше он смотрит на спину этого старика, тем отчетливее он чувствует, как растет желание. Он хочет попробовать на вкус его сердце. Главный ученик Цин Цзин выходит из-за дерева и медленно идет к нему. Крепко сжимает кинжал и заносит руку над седой головой, широко улыбаясь. Внезапно старик развернулся. Следуя рефлексам, Сян Цзянь отскочил на несколько метров, приготовившись отражать атаку. Однако ее не было. Старик так и продолжал сидеть на корточках и протягивать ладонь: в пальцах был сжат стебель желтого цветка. Сян Цзянь видит, что это одуванчик. — Юноша, — зовет старик немного хриплым и скрипучим голосом. — Ты знал, что одуванчик олицетворяет наш мир? Сян Цзянь замер, тупо уставившись на него. От старика не исходили гнев, злость или убийственное намерение. Он медленно поднялся, скрипя суставами, улыбаясь и протягивая цветок. Лицо доброе, с кучей морщин и седой бородой, маленькие серые глаза. Смотрел почему-то слишком спокойно на своего потенциального убийцу. — Чего? — Когда он желтый, то похож на солнце, — продолжает старик, теперь нежно смотря на одуванчик. — Затем он становится белым, прямо как луна. А после подует легкий ветерок и превратит его в звезды, как на ночном небе. Сян Цзянь непонимающе захлопал ресницами. — Ты что вообще несешь? — огрызнулся он. — Я пришел убить тебя, а ты мне про одуванчик рассказываешь? — Ох, правда, что ли? — тепло улыбнулся старик. — И зачем тебе это делать? — Я хочу получить твое сердце, — зарычал Сян Цзянь и поудобнее перехватил кинжал. Старик продолжал улыбаться. Из-за этого морщины на его лице стали видны намного сильнее. И серые глаза излучали тепло. — Хорошо! Я отдам его тебе! Сян Цзянь замер. Отдаст? Он издевается?! Кто будет так просто отдавать кому-то собственное сердце, зная, что вот-вот умрет?! — Но не сейчас. — Почему это? Старик легко крутит стебель одуванчика в пальцах, пачкая их. — Моя жизнь и так подходит к концу. Я думал, что умру в одиночестве, так, что о моей смерти никто не узнает, а тут появляется юноша, как раз с намерением меня убить. Разве это не судьба? Сян Цзянь выгибает бровь. Прячет кинжал. Этот человек простой смертный, и он не чувствует от него опасности, а до ближайшей деревни слишком далеко идти, чтобы позвать на помощь. — У меня и самого времени не так много, до того момента, как я вернуть в свою секту, — почему бы не повеселиться со стариком, которого он скоро убьет? Все равно делать нечего. — Сколько ждать? — Три месяца? — отвечает старик, а после радостно улыбается. — Ты правда останешься со мной? — Дел у меня особых нет. Но если это твой план по продлению своей жизни, то знай, что твоя смерть будет медленней и мучительней, — угрожает Сян Цзянь, направляя свой убийственный взгляд на старика. — Ах, нет-нет! — замахал руками старик. — Все не так! Я в самом деле дам себя убить! Сян Цзянь фыркнул. «Что за странный человек?» — Зови меня стариком Хи, а как мне обращаться к своему убийце? Главный ученик Цин Цзин немного посмеялся от абсурдности всего происходящего. — Сян Цзянь. — Прекрасно сегодня сходил за ягодами, — улыбается старик Хи. Старик отдал ему одуванчик. Сян Цзянь не знал, что ему с ним делать, но впитал немного ци, чтобы тот не завял и спрятал в рукав. Позже решит. Старик Хи жил в лесу, собирал ягоды и грибы, охотился, а после продавал часть собранного в деревне. Жена давно умерла от болезни, а дети разъехались кто куда. Он остался один и тихо-мирно проживал свою жизнь. Настолько скучно, что Сян Цзянь зевок не прикрывал. — А кто ты, юноша? — спросил старик Хи, когда они возвращались после сборки ягод. — Сумасшедший сукин сын, — просто ответил Сян Цзянь. Старик весело засмеялся. Как от шутки, будто и не поверил, но решил не допытываться до правды. Только это и была правда. Он был странным. А Сян Цзянь действительно был сумасшедшим сукиным сыном, так что какая разница? Жил старик в какой-то… халупе. У Сян Цзяня даже язык не поворачивается назвать это место домом. Ожидать чего-то другого от одинокого старика, живущего в лесу, было невозможно. Внутри было еще хуже. Сян Цзянь спокойно прошелся по всей халупе, осматриваясь, пока старик Хи что-то раскладывал на кухне и чем-то гремел. Пыль, паутина, в углах плесень. Одежда разбросана по всему полу. Рядом что-то зашевелилось и Сян Цзянь присмотрелся. — … Отлично, тут еще и крысы. — Как это место еще не развалилось? — спросил Сян Цзянь, входя на кухню. Старик Хи перебирал ягоды. Он поднял голову на заклинателя, моргнул и покрутил головой. Будто в первый раз здесь оказался. — О, полагаю, это была моя удача, — пожал плечами старик Хи. — Даже если крыша на меня обвалится, то что с того? — Миленько. Сян Цзянь думал, что улетать в ближайшую деревню, чтобы провести ночь и поспать было слишком муторно. А находиться в такой грязи ему было физически больно. Все эти года на Цин Цзин он привык к чистоте, а потому здесь ему уже было неприятно. Спать на улице не было абсолютно никакого желания. Так что Сян Цзянь вытурнул ошеломленного старика Хи и занялся уборкой. Это заняло целый день, и он не позволял хозяину даже зайти в дом, чтобы поесть. Но он был доволен результатом. Эта халупа все еще могла развалиться, но хотя бы было не так грязно. Старик по новому уставился на свой дом. — Ты крыс убил? — спросил он, когда не услышал привычного шорканья по углам. — Не думаю, что ты хотел их пожарить и съесть, — закатил глаза Сян Цзянь и уселся в углу, обняв Фэнбао. У старика Хи не хватило мужества сказать, что крысы стали его любимыми домашними животными. С ними было не так одиноко. Но теперь рядом с ним был немного агрессивный заклинатель, так что… Он встряхнулся и пошел на кухню, готовить себе ужин. — Тебе что-нибудь приготовить? — спросил старик Хи. — Не стоит, — Сян Цзянь откинулся на стену, уже не беспокоясь, что одежда испачкается. Примерно через час, старик Хи стал расставлять по низкому столику еду. Ничего изысканного не было. Белый рис с грибами, куски мяса и миска с ягодами. Старик Хи поманил рукой и Сян Цзянь подсел рядом. Заклинатель закинул в рот пару ягод, от них ему не будет плохо, так что можно себя побаловать. — Ты когда-нибудь пробовал вино? — с хитрой ухмылкой спросил старик Хи. — Нет, не было возможности. Да и не то, чтобы он думал, что это будет вкусно. Старик Хи куда-то ушел, а когда вернулся, то поставил на стол двухлитровую бутыль и две пиалы. Разлил алкоголь и отдал одну порцию Сян Цзяню. — Сливовое вино, сам готовил, — с гордостью сказал он и взял свою пиалу. Сян Цзянь скептично на это взглянул, но попробовал. — Ммм! — язык обожгло спиртным и появилось резкое желание все выплюнуть, но он быстро зажал рот ладонями. — Глотай! Быстро глотай! — спохватился хозяин. Сян Цзянь посмотрел на него злыми и слезящимися глазами, но собрал все силы и проглотил. Спиртное обожгло глотку, а после – пищевод, и тепло собралось в желудке. Сян Цзянь резко закашлялся. — Ха-ха-ха! Видел бы ты свое лицо! — засмеялся старик, став бить ладонью себя по колену. — Это было нечто! Впервые вижу такого заклинателя, как ты! — Убью… — прохрипел Сян Цзянь. Старик не обратил на это внимания и налил ему еще. Сян Цзянь убийственно взглянул на человека, но не желая быть слабым, еще выпил. Через несколько часов он смутно осознал себя склоняющимся над ведром, пока старик Хи держал его волосы и мягко гладил между лопаток. А желудок просто выворачивало наизнанку. Когда Сян Цзянь прекратил, то с болезненным стоном ухватился за голову и скрутился калачиком на полу. — Чтоб тебя… — тихо бормотал Сян Цзянь, зажмурив глаза, — убью… сердце вырву… Старик Хи убрал ведро и присел рядом, поглаживая каштановые волосы. — Если выпьешь еще, то станет легче, — пропел он приглушенным голосом и пододвинул пиалу с вином к заклинателю. Сян Цзянь тут же за нее схватился. — Прибавит ли к моей карме то, что я спаиваю заклинателя? — радостно смеется старик Хи. Алкоголя у него было много. Готовить вина было его маленьким увлечением, а так как пить было не с кем, и он не так часто продавал его, то кувшинов скопилось достаточно много. Все эти три месяца Сян Цзянь только и делал, что пил все его вино. Поначалу он чистил желудок, и его мучило похмелье, но чем больше пил, тем легче становилось. И ощущался во рту не резкий вкус спиртного, а приятные нотки слив и вишен. Это было вкусно, так что они вдвоем пили день и ночь. Если бы Лорд Бай Чжань читал отчеты Сян Цзяня, то был бы в недоумении, когда там было всего одно предложение «Я напился». Но так как он предпочитал заниматься тренировками своих учеников, а не чтением, то главного ученика Цин Цзин не ожидало наказание от своего шишу. Если бы Лорд Цин Цзин был в своем бамбуковом домике, а не в уединении в пещерах Линси, то точно бы разозлился на него за такие отчеты. Так что, Сян Цзяню благоволила удача в том, чтобы спокойно напиваться. А также он придумал, что попросит у Тяньлан-цзюня, когда они встретятся в следующий раз. В алкогольной дымке, лежа на полу и через трубочку глотая алкоголь, Сян Цзянь слушал рассказы старика Хи. Иногда он пел песни, пританцовывал, вспоминал забавные случаи из своей жизни. А так как у него были дети, то и сказки знал. Было… хорошо? Старик Хи даже, совершенно не боясь, клал голову опьяневшего заклинателя себе на колено и гладил его волосы. Сян Цзянь в первое время хмурился и пытался уйти, но после позволил. Тело под влиянием алкоголя вообще не слушалось. За эти сказки и песни, Сян Цзянь в обмен катал старика Хи на Фэнбао. Далеко они не летали, а кружились вокруг его халупы. Хозяин радостно смеялся и хлопал в ладоши, как ребенок, которому дали конфету. Были даже дни, когда старик заплетал его волосы в косу, вплетая туда какие-нибудь цветы. Фа Вэньяну эти дни нравились. Третий недовольно ворчал, быть пьяным ему не сильно нравилось. А вот Сян Цзянь был в восторге. Однако, три месяца все же истекли. А значит, Сян Цзянь заберет то, за чем изначально пришел. Старик Хи был не против, ведь в первую встречу сам об этом сказал. Он лег на свою циновку, а Сян Цзянь забрался на его бедра. Положил рядом кинжал и стал развязывать чужой старый халат. Ему открылась дряблая темная кожа с седыми волосками. Провел кончиками пальцев, ощущая как в спокойном ритме бьется старое сердце. — Неужели совсем не боишься? — тихо спросил заклинатель и поднял глаза на лицо старика. Старик Хи улыбался. — В моем возрасте бессмысленно бояться смерти, — просто сказал он. — Как знаешь. Хозяин халупы хмыкнул. — Я думал, что мои последние дни пройдут в одиночестве… Я правда рад, что встретил тебя. Спасибо. Заклинатель молча смотрит на него. Белые пальцы сомкнулись на рукояти кинжала. Сян Цзянь опустил лезвие на его грудь. Кровь заливала пол, пачкала руки. Старик Хи, может и не хотел этого, но громко кричал и извивался от боли. Но тут же затих, когда рука сомкнулась на его бьющемся сердце. Звериный оскал и ярко-желтые глаза были последним, что он увидел перед тем, как смерть тихо пришла за ним. Сян Цзянь одним движение вырвал сердце и поднял его выше головы, любуясь. Оно было старым, так что и не сильно привлекательным, однако его это не волновало. Сян Цзянь взял его в обе ладони, погладил пальцами, чувствуя, как кровь течет по рукам, а после пододвинул к лицу и высунул язык, чтобы лизнуть и попробовать на вкус. Замер. — ГАДОСТЬ! Сердце со всей силы врезается в стену, превращаясь в ошметки. — Гадость! Гадость! Мать твою! Сян Цзянь подорвался с места и быстро бежит к бочке с чистой водой. Наполняет черпак и активно начинает полоскать рот. Такой дряни он уже давно не пробовал! Вкус противной крови, кажется, совершенно не хотел исчезать, сколько бы он не поласкал рот. Вода кончается в бочке. Сян Цзянь высовывает язык, только бы в рот его не класть, и гневно оборачивается к трупу. Ждал, блять, эти три месяца ради этой дряни?! Став рассматривать ошметки сердца, а после, покопавшись в раскрытой груди, Сян Цзянь разозлился. Пусть он и не был целителем, но даже он мог заметить, что старик был болен. Да и последние три месяца пил, что тоже не очень хорошо влияло на организм. Вот ведь тварь… Специально?! Теперь понятно, почему он был не против сдохнуть, болезнь забирала последние дни! И спаивал его, чтобы заклинатель не заметил болезни! Поддавшись гневу, Сян Цзянь разодрал труп в клочья. После стал усиленно чистить тело от гадкой крови и активно стирать одежду. Одуванчик положил на разодранный труп. Прежде чем покинуть эту халупу, Сян Цзянь забрал последние две бутыли и оставил распахнутую дверь. Пусть звери поедят. К Сян Цзяню никто не проявлял жалости, так что и он не будет этого делать. Может, другой человек и пощадил бы старика Хи, прожив с ним три месяца, слушая его рассказы и распивая вино, но только не он. Правда, Сян Цзянь запомнил все его сказки и песни. * Лорд Бай Чжань лгал прямо в глаза, говоря, что он читал отчеты Сян Цзяня и хранит их у себя на видном месте, хотя на самом деле даже не помнит где они. Может кто-то из учеников выбросил, когда убирался в его кабинете. Лорд Бай Чжань был олицетворением человека, который будет беспрекословно подчиняться начальству. И говоря про начальство, следует понимать только лидера секты. Если бы в одной комнате находились военачальник, лидер и стратег Цан Цюн, и последний бы приказал уничтожить что-либо, да даже луну с неба достать, то Лорд Бай Чжань сделал бы это только после кивка Лорда Цюн Дин. Но, конечно же, если бы Цан Цюн угрожала какая-нибудь опасность, мнимая или нет, то он, как самый главный защитник секты, сразу расправится с угрозой. Главная обязанность Лорда Бай Чжань — защищать секту. Пик Бай Чжань тренирует учеников, чтобы они беспрекословно подчинялись старшим и отдавали свои сердце и душу за безопасность Цан Цюн. Если лидер секты не может отдать приказ по какой-то причине, то они должны слушать стратега. Если и Лорда Цин Цзин нет, то часть распределится на защиту, а вторая на атаку. Искусство стратегии и тактики преподавалось на Бай Чжань, и все ученики должны знать его наизусть. Исходя из всего этого, когда Лорд Цин Цзин попросил присмотреть за своим главным учеником, а лидер секты даже бровью не повел, пребывая в раздраженном состоянии от выходки целителя, Лорд Бай Чжань решил просто сделать вид, что выполняет просьбу. В конце концов, что может сделать этот главный ученик? Ну, выглядит недружелюбно, и что с того? У него на Пике вообще нет тех, кто гуляет с невинным лицом… а у кого-то оно и вообще разукрашено шрамами. Знал ли об этом Лорд Цин Цзин? Неизвестно. Да и кого еще просить в Цан Цюн об этом? Лидер секты только раздраженно зыркнет, целитель даже слушать не станет, а то и вовсе раскусит в обмане, Леди Сянь Шу не любит на мужчин смотреть, да и разговаривать с ними, Лорд Ван Цзянь проводит свое свободное время, да и не свободное, в кузне или любовно поглаживал мечи, не обращая на что-либо внимания, Лорд Ань Дин яростно шипит на всех, кто к нему близко подходит и отвлекает от работы, даже по важным делам… Иными словами, просить толком и некого. Когда Сян Цзянь подошел к своему шишу и сообщил о том, что вернулся, Лорд Бай Чжань сказал всего два слова: «молодец» и «свободен». А после ушел тренировать своих учеников. Сян Цзянь: — … Раз Лорд Цин Цзин знал о том, что Сян Цзяня не будет четыре месяца, то он оставил трех учеников, чтобы они присматривали за Цин Цзин. А так как самого хозяина не будет еще несколько лет, то главный ученик решил еще развлекаться за пределами Цан Цюн. Лорд Бай Чжань сказал: «Делай, что хочешь». Обеспокоенный тем, что сердце и кровь старика Хи как-то испортили его вкусовые рецепторы, Сян Цзянь спустился с горы и в дальней деревне от Цан Цюн, поймал какую-то женщину и распотрошил. Вкус крови был приятным, так что все было в порядке. Вот и хорошо. Сян Цзянь читал документацию Цин Цзин, пытался с ней разбираться и изучал учебники. Тренировался. Без регулярных истязаний до полусмерти это было намного легче и удобнее. Он находился на Цин Цзин на протяжении некоторого времени, а потом списался с Тяньлан-цзюнем и отправился в Царство Демонов. Там он озвучил то, что хочет в подарок. Удивленное лицо демона заставило его злобно хихикать. Тяньлан-цзюнь отвел его в царский погреб. И Сян Цзянь осушил несколько десяток бутылок вина, которые были старше него в несколько раз. И пусть он на протяжении трех недель искренне желал отрубить себе голову, которая разрывалась от боли, это того стоило. Сливовое вино было его самым любимым.

***

Прошло пять лет. Лорд Цин Цзин читал отчеты главного ученика. Его лицо то хмурилось, то становилось раздраженным, но никак не было спокойным. Лгать учителю непозволительно. Сян Цзянь это уяснил. Он внимательно следил за его выражением лица, его ничего не отвлекало, даже адская боль в теле и кровь на глазах. Лорд Цин Цзин наступает на сломанное бедро своего главного ученика, сильно надавливает, и не обращает внимания на болезненный вскрик. — Пил и убивал, — черные глаза мужчины обращаются на связанного и израненного Сян Цзяня. — Это явно не то, что я ожидал. — А что вы ожидали? — рычит он. — Точно не пьянства, — хмыкает Лорд Цин Цзин и убирает отчеты в рукав, теперь доставая свой кнут. При виде его золотые глаза расширяются. Боль от духовного оружия учителя сильно отличается от обычного кнута. И дело вовсе не в мелких шипах. Лорд Цин Цзин отходит на шаг и щелкает кнутом. Да, перерыв от боли в течение пяти лет отлично помогает в следующих пытках. Влияние на мозг достаточно велико. — Надеюсь, — мужчина медленно заносит руку с кнутом, — ты не думал, что после этого ты действительно думал, будто тебя не ожидает наказание. Однако, — его губы трогает немного теплая улыбка, — ты молодец в том, что не лгал мне. Перед болью от разрывания плоти, Сян Цзянь на миг почувствовал странный трепет в груди от похвалы.

***

С возвращением Лорда Цин Цзин, все вернулось на круги своя. Периодические пытки до полусмерти, избиения, оскорбления… Вот только, когда Сян Цзянь делает что-то правильно, например, завершает документацию, не ошибается на уроках или тренировках, Лорд Цин Цзин вместо того, чтобы презрительно хмыкнуть, похлопывал по волосам и хвалил. Мужчина и других учеников хвалил за правильные ответы, но обычно это ограничивалось словами. Он подумал, что раз Сян Цзянь был главным учеником и в будущем унаследует Цин Цзин, то можно и давать больше ласки. Как бы странно это не звучало. Лидер секты частенько дразнит тем, что однажды Лорд Цин Цзин полюбит бешеного тигра. После этого Сян Цзянь пребывает на Цянь Цао около месяцев. Если Лорд Цянь Цао и стал что-то подозревать, то не озвучивал это. Унижение прошло, раны от наказания зажили, и он переписал правила. Он считал, что оглядываться на прошлое и мстить не было никакого смысла. Прошлое не исправить. Но Лорд Цянь Цао точно ударит Лорда Цин Цзин, если узнает, что его нагло обманули. И запретит на некоторое время приближаться к его Пику. За хорошие результаты, Лорд Цин Цзин отправлял Сян Цзяня на миссии и Ночные охоты. Конечно, читал его отчеты и наказывал, если он кого-то убивал, а если все было хорошо, то хвалил. Сян Цзянь в эти моменты… странно себя чувствовал. Не так, как было с Юн Ру. За плохие поступки — наказание. За хорошие поступки — похвала. Лгать непозволительно. Сян Цзянь сам не замечал, как старался убивать как можно меньше, или, по крайней мере, безболезненно. Лорд Цин Цзин ни за что на свете не полюбит Сян Цзяня. Сян Цзянь когда-нибудь свернет шею Лорду Цин Цзин. Они оба в это искренне верили. Лидер секты бы громко и истерично смеялся, если бы узнал их мысли. Только один из них оказался прав. * Некоторые задания были долгосрочными и Сян Цзянь им искренне радовался. Он старался разобраться с ними как можно быстрее, а после наслаждался маленькой свободой. Не редко случалось так, что он встречал различных людей. Некоторых убивал, с некоторыми чаи пил и общался, другие его учили песням… Сян Цзянь познакомился с… можно сказать, таким же сумасшедшим сукиным сыном, как он сам. Цзин Хэй был заклинателем-мошенником, он обучался в какой-то малоизвестной секте и сбежал после того, как жестоко убил двух соучеников. Он умел хорошо скрываться, так что его до сих пор не нашли и не привлекли к суду. Цзин Хэй слишком усердно, чем должно, убивал какую-то тварь, когда Сян Цзянь на него наткнулся. Они заинтересовались друг другом и разговорились. У него было достаточно много времени до возвращения в Цан Цюн, так что он принял приглашение Цзин Хэя остановиться в его доме. — Ты не опасаешься, что я могу тебя убить? — с ухмылкой спросил Сян Цзянь. — А ты не опасаешься, что я тебя могу убить? — кровожадно парировал Цзин Хэй. У нового знакомого было квадратное лицо, тонкие губы и прищуренные карие глаза, в которых так и читалась кровожадность. Волосы он заплетал в высокий пучок и носил только черные одежды. Как он объяснил, в таком наряде кровь не сильно видна. Сян Цзянь раздраженно цыкнул. На Цин Цзин носили только светлые одежды цин, а темные запрещались. Его дорожная одежда была только в серых или коричневых тонах. Когда он получит полноценную свободу, то непременно будет носить только черный цвет… может с золотыми узорами. Благодаря угрозам и грабежам, Цзин Хэй мог собрать достаточно денег, чтобы купить хороший дом в богатой деревне. — Я живу не один, — вдруг сообщил он, когда они уже подходили к входной двери. — М? А с кем? — склонил голову к знакомому Сян Цзянь. Цзин Хэй радостно улыбнулся: — С женой! — Ох! И как она могла в тебя влюбиться? — поиздевался Сян Цзянь. — Я его долго добивался, — Цзин Хэй прекрасно знал о том, что он плохой человек, так что не обиделся на недоверие нового знакомого. — Мы познакомились после того как я сбежал из школы. Как только увидел, то сразу влюбился… Он говорил мечтательно и тепло, но Сян Цзянь все равно смог уловить что-то… не то. Ему было интересно взглянуть на жену такого человека. Дом был действительно большим и с хозяйством, в основном огород и куры. Стоило открыть входную дверь, как их встретил человек, сидящий на коленях. Он склонял голову: лица не было видно. Женская одежда нежного розового цвета, с голубыми лентами, оплетала стройную фигуру. Нефритовая корона ярко блестела на темный волосах с… со светлыми локонами? Или… они были седыми? — С возвращением, муж, — сказала фигура тихим мужским голосом, склоняя голову еще ниже, почти касаясь лбом пола. — А-Тин! Как дела? Соскучился? — Цзин Хэй бросил мешок с мясом твари в углу, совершенно не беспокоясь, что грязной тканью испачкал пол. Не слушая ответа, тут же продолжил: — У нас гость, давай, поприветствуй и его! А-Тин поклонился Сян Цзяню: — Рад встрече с господином. — Брат Цзянь остановится у нас на какое-то время, так что будь любезен, — довольно сказал Цзин Хэй. — Вставай. А-Тин медленно поднялся. Послышался звон. Это был слишком бледный и исхудавший мужчина, одетый и накрашенный как женщина. Глаза были насыщенного серого цвета с коричневыми крапинками, очень красивые, надо сказать, но напоминали взгляд дохлой рыбы. Сухие поджатые губы. А звоном оказались железные кандалы на босых лодыжках. Цзин Хэй обнял свою жену за плечи и улыбнулся, хвастаясь: — Правда красавец? Если откормить и избавить от мертвого взгляда, то да. — Да, — отвечает Сян Цзянь. Цзин Хэй стал неимоверно довольным и гордым, будто его труд, взращиваемый годами, наконец-то похвалили.

Дети любят виноград — Превращу их жизни в ад.

— Мое имя Сян Цзянь, — представляется он. А-Тин незаметно вздрагивает, но кивает: — Яо Тин. Верная жена, — добавляет поспешно. Сян Цзянь и Цзин Хэй перебрались в гостиную, пока Яо Тин готовил ужин. Он сразу предупредил, чтобы на него порцию не делали, а обойдется он только чаем. С того места, где сидел Сян Цзянь, он мог видеть спину Яо Тина. Плечи опущены вниз, спина ссутулена, будто прячется и хочет казаться меньше. Рукава задираются и на болезненно бледной коже отчетливо видны желтые и фиолетовые синяки. А вокруг кандалов на лодыжках виднелась разодранная в кровь плоть. Сян Цзянь встречается взглядом с Цзин Хэем и по его глазам чувствует, что задавать вопросы не стоит. Не то чтобы он беспокоился за то, что не сможет победить, но решил разузнать обо всем постепенно. Двое говорили про методики их сект и продолжили даже тогда, когда сидели за столом. Сян Цзянь пил горячий фруктовый вкусный чай, а Цзин Хэй и Яо Тин плотно ужинали. И… Дохлые глаза рыбы немного ожили. Сян Цзянь понял, что Яо Тину тоже интересно. — Яо-тайтай, вы заклинатель? — с любопытством спросил он. — Ах, я… — Яо Тин удивленно вскинул голову, встречаясь с золотыми глазами, а после взглянул на своего мужа и опустил голову, сложив ладони на коленях. — К-когда-то давно… но теперь я… эта жена счастлива со своим мужем. Голос тихий и слова грустные. Ночью Сян Цзянь четко услышал звук пощечины из соседней комнаты. Разобраться в отношениях в этом доме получилось через пару дней. Цзин Хэй после побега встретил молодого заклинателя Яо Тина из бедной секты. Он только-только вступил в брачный возраст. Цзин Хэй влюбился в него и забрал к себе, сделав женой. На ногах Яо Тина кандалы, значит, он сопротивлялся и пытался сбежать, но не получилось. Нарядил в женскую одежду, заставляет наносить макияж. Заботиться о доме. На книжных полках были только учебники для замужних женщин. Или Цзин Хэй так неумело шутил, или в самом деле считал Яо Тина женщиной, так как сказал Сян Цзяню, что они очень активно хотят зачать детей. Яо Тин давно бросил мысли о побеге, когда понял, что это просто невозможно. Цзин Хэй будто всегда все видел и слышал. Не сбежать, так что он будет вести себя как послушная и любящая жена. Несмотря на вечные избиения и оскорбления. Несмотря на невозможность выйти из дома и общаться с людьми. Сян Цзянь никого из них не спрашивал об этом. Эта ситуация была просто очевидна и видна даже слепому. — Я его люблю больше жизни! — с придыханием говорил Цзин Хэй, когда они выбирались на Ночную охоту или за покупками. — Он так прекрасен! Его кожа нежна, словно шелк! Глаза как две яркие звезды! Сян Цзянь, к сожалению, слушал все это за неимением выбора. Когда он пытается перевести беседу в другое русло, то Цзин Хэй произносит от силы пару предложений, а потом опять заливается соловьем о своей жене. — Мы такая счастливая семья! Осталось только детей зачать! — … Он и в самом деле видит в Яо Тине женщину?.. Спросить об этом как-то… Цзин Хэй не любил Яо Тина. Цзин Хэй был одержим Яо Тином. И Сян Цзянь это понял. Сян Цзянь не знает любви. В его жизни не было этого чувства. Но даже такой жестокий человек, как он, может сказать, что в их отношениях нет любви. Есть одержимость и страх. Что же… Это поистине забавно! Бывало такое, что Цзин Хэй уходил куда-то один, оставляя Сян Цзяня и свою жену одних. Поначалу Яо Тин опасался гостя и держался подальше, ограничиваясь вежливыми фразами по типу: «Доброе утро», «Что-нибудь приготовить?» и «Спокойной ночи». Раз Цзин Хэй был ужасным человеком, то по идее и друзья у него будут такими же. Сян Цзянь не собирался развеивать этот миф, но и к Яо Тину не лез, а спокойно читал книги из Цин Цзин, которые взял с собой. Он прекрасно видел, как мужчина в женских одеждах с тихой завистью поглядывал на них, но не решался подходить. Но однажды подошел. — Господин Цзянь… — голос тихий и не уверенный. Сян Цзянь поднял на него взгляд. — Что такое, Яо-тайтай? Яо Тин поджал губы. Переминался с ноги на ногу, из-за чего кандалы звенели. — Эта книга… о совершенствовании? — промямлил так тихо, что не будь Сян Цзянь заклинателем и не услышал бы. — Верно, — кивает. — Хотите почитать? Яо Тин уставился на него широко раскрытыми глазами. Пожевал губу и медленно кивнул. Сян Цзянь молча отдал ему книгу. Когда он ушел радостный, Сян Цзянь не стал скрывать свою усмешку. Эти двое для него никто. Он живет с ними из праздного любопытства. Так почему бы не поиграть? А если все это приведет к убийству, то Цзин Хэй все равно преступник. * С того случая Яо Тин стал немного храбрее по отношению к Сян Цзяню, конечно, когда Цзян Хэя не было рядом. Мужчина в женских одеждах пытался завести беседу, или поглядывал краем глаза, и пусть редко, но давал волю мимолетной улыбке. Сян Цзянь в такие моменты мог с уверенностью сказать, что тогда его глаза становились очень красивыми. Вот бы их в руках подержать… Цзин Хэй или претворялся, или и в самом деле не замечал этого. А может это был его план, чтобы проверить на верность супруга. Сян Цзянь, слава богам, не слышит того, что они делают по ночам, но после этого Яо Тин напоминал мертвеца. Бледный, еще больше изможденный, с цветами синяков на коже, а глаза вновь превращались во взгляд дохлой и протухшей рыбы. Несколько улыбок, вопрос о самочувствии, учет того, что Яо Тин ни с кем больше не общался и к нему часто применялось физическое насилие, мимолетные комплименты… — Господин Цзянь… — подошел к нему Яо Тин, теребя свое розовое платье. Цзин Хэй вновь куда-то отлучился и сказал, что его не будет до утра, а сейчас уже поздний вечер. Огонь в свечах колыхался, так как за окном был сильный ветер. Сян Цзянь отложил книгу про садоводство. Честно говоря, он не знает зачем ее взял, но ему нравится думать, что это было от скуки. От этих книг в доме Цзин Хэя хотелось повеситься. Они были ну очень скучными! — У Яо-тайтай что-то случилось? — дружелюбно спросил Сян Цзянь. Яо Тин поджал губы, загремел кандалами. Сян Цзянь терпеливо ждет, пока он наберется смелости, не торопя и всем своим видом показывая спокойствие. Мужчина в женских одеждах долго не решался: набирал в легкие воздуха и открывал рот, но потом резко дергался, так и не произнеся слова. Сян Цзянь смотрел на его бледное лицо. — Яо-тайтай? — позвал он, давая небольшой толчок. Яо Тин взглянул в чужие глаза. Долго смотрел. Закрыл и сделал глубокий вдох и выдох. После сел на колени напротив Сян Цзяня и взял его за руку. — Господин Цзянь, — шепчет он дрожащим голосом, смотря на заклинателя с надеждой и одновременно со страхом. — Да? — он наклоняется к нему, чтобы увидеть как можно отчетливее чужое выражение лица. — Вы можете спасти меня?! — резко выкрикивает Яо Тин. — Я-я больше так не могу! Эта жизнь похожа на ад! Э-этот ч-человек похитил меня из места, которое я считал домом! Мои братья и сестры… — тут он опускает голову, роняя слезы на пол. Всхлипывает. — Моя семья пыталась меня спасти, но мы все не так сильны и… Яо Тин заплакал. Сян Цзянь протянул ладонь и коснулся его волос, пропуская между пальцев темные локоны с седыми прядками. Яо Тин выглядел молодо, так что седина, скорее всего, была вызвана отношением Цзин Хэя, которое тот громко звал любовью. — Яо-тайтай, — позвал он. Яо Тин несмело и медленно поднял голову. — Я плохой человек, — говорит Сян Цзянь, наслаждаясь мягкостью его волос. — Очень плохой. Так почему вы думаете, что я буду лучше? — Я не думаю, что будет хуже… — по его щекам текли слезы. — А вдруг? — Сян Цзянь показывает хищный оскал, — я запру вас не в доме, а в подвале и буду глумиться каждый день. Буду истязать, разрывать плоть… Ваши последние дни будут наполнены страхом, болью и агонией. Слышится всхлип. — Даже если и так, то в конце истязания вы даруете мне радость забвения в смерти, — Яо Тин закрывает глаза, полные слез, — в этом месте я этого никогда не получу. Так что… лучше умереть, чем так жить. Огонек вспыхнул в золотых глазах, но быстро угас. Сян Цзянь хмыкает так, чтобы Яо Тин это услышал. Затем наклоняется ближе, касаясь второй ладонью его тонкой шеи. Ах, она такая милая. Жаль, что на нежной коже проглядывают синяки от пальцев. Сян Цзянь наклоняется к чужому уху и шепчет: — Ты слишком жалок, чтобы тебя убивать. Яо Тин отшатывается и в ужасе смотрит на Сян Цзяня. — Что?.. Сян Цзянь встает и холодно смотрит на него. — Ты жалкий и никчемный человек, так зачем мне тратить свои силы и время на твое убийство? Тем более, ты этого хочешь, а мне не нравится, когда этого желают. Иначе какое в этом удовольствие? Яо Тин смотрит на него с такой болью и разочарованием, будто его предали. Вот только Сян Цзянь не делал ничего для того, чтобы он мог ему доверять. Яо Тин сам себе это придумал. Он не виноват в том, что он настолько наивен. Сян Цзянь широко ухмыляется. — Твоя жена не такая уж и верная, — громко и нараспев произносит он. Яо Тин холодеет от ужаса, когда в комнату заходит мрачный и злой Цзин Хэй. Приглашать в дом кого попало — глупо и рискованно. Цзин Хэй уже давно подумывал о том, чтобы проверить на верность свою жену, но подходящего кандидата было сложно найти. Но когда он познакомился с Сян Цзянем и пообщался с ним, то понял, что они чем-то похожи, и попросить его о такой просьбе было хорошей идеей. И не прогадал. Доверяй, но проверяй, да? Если Сян Цзянь и жалел об этом, то только о том, что к таким красивым глазам вернулся взгляд дохлой рыбы. И теперь окончательно и навечно. Последняя надежда для Яо Тина не оправдалась. В ту ночь он спал в деревне. На утро вернулся в дом Цзин Хэя и застал его за тем, что он что-то закапывает во дворе. — Ты убил Яо-тайтай? — сразу спросил Сян Цзянь, подходя ближе. — Какие глупости, — фыркнул Цзин Хэй, не отрываясь от своего дела. — Я его люблю, так как я могу убить? Сян Цзянь только глаза закатил. — Тогда что ты закапываешь, брат Хэй? Цзин Хэй заканчивает, вонзая лопату в землю и поворачиваясь к нему лицом. Глаза широко распахнуты, кривая ухмылка. Ах… они и в самом деле чем-то похожи. — Возможность своей жены сбежать. Сян Цзянь замечает на его пальцах следы крови. Понятно… в яме были ноги Яо Тина. Когда он встретил его в живую, то точно убедился. Теперь это осталась оболочка без души, которая будет выполнять любые прихоти мужа. За неимением выбора. Его волосы стали полностью седыми. Сян Цзянь пробыл с ними еще пару дней, как настала пора ему возвращаться обратно в Цан Цюн. Цзин Хэй вызвался его проводить до выхода из деревни. По пути они разговаривали о разном, но не затрагивали тему о Яо Тине. Это было бессмысленно. — Я рад, что судьба свела нас, брат Цзянь, — с улыбкой сказал Цзин Хэй, пожимая руку своему другу. — Не знаю, чтобы я без тебя бы делал! Сян Цзянь ухмыляется, сжимает пальцы на чужой ладони. — Я тоже рад встречи с тобой, брат Хэй. Цзин Хэй похлопывает его по ладони, все еще улыбаясь. — Благодаря тебе наш брак с женой будет еще крепче. Ах, я не могу нарадоваться! Думаю, ты тоже найдешь свою любовь в будущем! — Сомневаюсь, что мне это надо… — пробормотал Сян Цзянь. — Да брось! Это самое прекрасное чувство! Обнимать, целовать любимого – это просто прекрасно! — смеется Цзин Хэй. Его глаза радостно сверкали, но улыбка была одержимой. Неожиданно его ладони сжимаются на чужой. — Только вот мой совет: держи его как можно ближе к себе, иначе навсегда потеряешь. Сян Цзянь нахмурился. — Посадить на цепь и причинять вред? Цзин Хэй делает резкий шаг вперед, из-за чего они практически соприкасаются кончиками носа. Он широко и безумно улыбается. — Это и есть любовь! — горячо шепчет он. Сян Цзянь не знает, что ему ответить. Они расстаются на хорошей ноте, и Цзин Хэй говорит, что рад его еще раз увидеть. Сян Цзянь кивает и, махая, уходит. Скорее всего, Яо Тин в скором времени покончит с собой. Но это не дело Сян Цзяня. Однако слова Цзин Хэя, против воли, засели в его голове. Он сможет найти свою любовь? Это что вообще значит? Сян Цзянь настоящий монстр, который любит истязать и убивать людей. Так как он сможет полюбить? И как он вообще это поймет? В тех книгах от прекрасного автора любовь изображалась совершенно иначе, а не так, как об этом говорил Цзин Хэй. Там герои поддерживали друг друга, нежничали, игрались как дети, даже жизнь друг за друга отдавали (Сян Цзянь не признается, что на этих моментах грустил)… И все же. — Учитель, вы верите в то, что я однажды смогу полюбить? — спросил Сян Цзянь, когда они встретились. Лорд Цин Цзин удивленно уставился на него, подняв брови, отрываясь от ненавистных бумаг. Звук пощечины разносится в тишине бамбукового домика. — В твоем случае лучше не привязываться, — гневно произносит Лорд Цин Цзин. — Даже не смей этого делать, понял? Сян Цзянь оскалил зубы на мужчину, но опустил голову и промолчал. — Но если это и случится, — все еще зло, но стараясь успокоиться, говорит Лорд Цин Цзин, возвращаясь к документации, — у меня есть предположение, что ты не захочешь его убивать. Теперь настала очередь Сян Цзяня удивляться. — Свободен. Главный ученик Цин Цзин медленно кивнул и вышел из бамбукового домика. Не захочет убивать? Это как вообще? Сян Цзянь всегда желает всех убить и обагрить землю кровью. Если он и встретит такого человека, то сделает все возможное, чтобы уничтожить его. Кстати говоря… а можно ли вызвать любовь через насилие? В бамбуковом домике Лорд Цин Цзин тяжко вздохнул, сидя мрачнее тучи. И причина такого состояния была вовсе не в документах. Мысли все крутились вокруг вопроса его ученика. Сян Цзянь был внутренним демоном, так что будет хорошего в том, если он полюбит и привяжется? Его возлюбленному можно только посочувствовать, ведь Лорд Цин Цзин не думает, что он будет к нему относиться с уважением. А если возлюбленный провоцировать его будет? И состояние Сян Цзяня ухудшится? Этого не должно произойти.

***

Как выяснилось, Лорд Цин Цзин не удовлетворился только одним швырянием Сян Цзяня в расщелины. Ах, это было совершенно не так. Это случалось довольно-таки часто. Лорд Цин Цзин делал это при каждой возможности. В таких местах Сян Цзянь выживал около года, иногда меньше, а иногда и больше, в одном пробыл свыше пяти лет, когда наконец-то нашел выход. Учитель давал ему перерыв в четыре-шесть месяцев, а после все начиналось по новой. Один раз Лорд Цин Цзин его ослепил и скинул почти в раскрытую пасть огромной твари. Сян Цзянь думал, что потеряет руку. Еще как-то было, что Сян Цзянь спал глубоким сном в своей комнате, как внезапно проснулся от того, что его ногу уже пожевывала Гигантская Белая Сороконожка. Фэнбао у него не было, а потому пришлось сражаться голыми руками. Без меча он оказывался около семи раз, когда все же взял привычку засыпать с Фэнбао в обнимку. С ним сражаться гораздо легче, правда. Затем появилась привычка, прежде чем ложиться спать, класть в пространственные мешочки как можно больше различных талисманов и лекарств. Все эти долгие года Лорд Цин Цзин не требовал от него заполнения документов или высоких баллов в учебе, а нацелился на его физическую подготовку. Сян Цзяню потребовалось еще восемьдесят лет, чтобы выбираться из гнезд монстров за несколько дней. И тогда, когда Лорд Цин Цзин увидел, что Сян Цзянь всегда наготове к неожиданным и опасным ситуациям, прекратил делать такие сюрпризы.

***

Багровая капля медленно скатилась по виску и упала в жидкость такого же цвета. Тихий вздох раздался в комнате. Послышался всплеск. Запах крови забивал легкие. Сян Цзянь, подпирая кулаком щеку, а локоть стоял на крае деревянной ванны, пустым взглядом смотрел на перевернутую отрубленную голову женщины, насаженную на крюк. Глаза выпучены, а язык высунут. Эта картина, для любого другого человека, снилась бы им в кошмарах. Любуешься? Золотые глаза метнулись в сторону. В них отражалось темный монстр. А точнее, их третий «брат». Как бы странно это не звучало. — Тебе-то что? — фыркнул Сян Цзянь, вновь обращая внимание на голову женщины. — Как будто сам не радовался, когда я ее убивал. Третий промолчал. Эта женщина похищала детей, искренне веря, что их кровь вернет ей молодость. Лорд Цин Цзин послал его разобраться с этой проблемой. — Как думаешь, — подал голос Сян Цзянь, после долгой тишины. — Я размяк? В последнее время у него не было так много времени, чтобы спускаться в города или деревни и кого-нибудь мучать. А учеников трогать было категорически запрещено. Еще его с каждым днем стали заваливать бумажной работой. Вначале это было лишь пару свитков, но постепенно их количество увеличивалось. Не думаю. Сян Цзянь промычал, а после не торопясь поднялся из ванны, полной крови. Багровый цвет узорами стекал вниз по его обнаженному телу. Шлепая босыми ступнями, он прошел к бронзовому зеркалу во весь рост и стал себя рассматривать. — Я помолодел? — с интересом спросил он, крутясь. — Или ее слова были лишь предлогом, чтобы удовлетворить свою жестокость? В зеркале отразились обезглавленные тела и раскиданные головы по богато обставленной комнате. Они были в каждом угле, возле трех стен, валяясь как мусор. Если бы это помогало, то все бы женщины купались в детской крови. — Ты прав, — хмыкает Сян Цзянь. Двое услышали торопливые шаги и повернули голову в ту сторону. Мальчишка, лет тринадцати, тяжело дыша, смотрел в комнату широко раскрытыми глазами. Скорее всего, это был один из похищенных, если судить по красным отметинам на руках и ногах. Хм, неужели он кого-то упустил? Мальчишка дрожал, сцепив ладони на груди. Сделал пару шагов вперед, всматриваясь в трупы. Наверное, кого-то искал. Задрожал сильнее, стал плакать. Видимо, нашел. Мальчишка посмотрел на окровавленного Сян Цзяня. — Я-я… господин… — тихо прошептал он, всхлипывая. Сян Цзянь холодно на него взглянул. Медленно протянул руку и щелкнул пальцами. От звука мальчишка вздрогнул. — Приятного аппетита, — просто сказал заклинатель. В тот же миг с темных углов взлетели множества серебряных бабочек и устремились к мальчишке. Он громко закричал и рванул прочь. Но помощники Сян Цзяня быстрее и крики вначале были очень высокими, а затем резко стихли. Сян Цзянь отвернулся, продолжив рассматривать свое тело. И все же не помолодело. — Ты же обычно сидел себе тихо, — начинает он, оборачиваясь на третьего. — Чего вдруг решил вылезти? Алые глаза блеснули, а острые клыки показались из пасти. Да вот подумал… Третий стал наступать, чем заставил Сян Цзяня отходить к стене. Все же «младший» был гораздо выше и больше «второго брата». …почему только ты веселишься? Сян Цзянь злобно уставился на него. — А? Ты тоже получаешь от этого удовольствие! Я лишь зритель, а не участник. Не считая той ситуации в деревне, я больше ни разу не управлял этим телом. Ты не думаешь, что это немного нечестно? — Ха! Надо было раньше суетиться! Столько лет прошло, а ты только сейчас об этом вспомнил?! Третий раздраженно рыкнул и ударил лапой рядом с головой Сян Цзяня. В реальном мире ничего не случилось, но вот если бы попал в лицо, то рана бы осталась. Сян Цзянь сглотнул, покосился на его огромную когтистую лапу и посмотрел в алые глаза. Не думай, что без моей помощи у тебя бы что-нибудь получилось. — Не слишком ли ты много о себе возомнил? — Сян Цзянь и сам стал раздражаться. Щелкнул языком. — И с чего это ты взял, что я бы не смог выбраться и убивать? Острый коготь коснулся голой груди напротив сердца. Сян Цзянь не заметил, как задержал дыхание, смотря широкими глазами. Сердце глухо билось в груди. Безумие всегда идет рука об руку с жестокостью. Как и жестокость с безумием. Неужели ты думаешь, что сильнее меня? Сян Цзянь напрягся. — Мы можем это проверить, — с вызовом произносит он, вздергивая подбородок. Не начинай тот бой, который не можешь выиграть. Если все же желаешь драки, то один из нас должен умереть в случае проигрыша, согласен? — … Сян Цзянь точно не собирался умирать, поэтому лишь отвел взгляд, прикусив губу до крови. Это сильное тело, уж учитель об этом позаботился. Тренировал, истязал… и мы с тобой тоже становились сильнее. — Чего ты хочешь? — раздраженно вздыхает Сян Цзянь. Острый коготь, царапая, спускается вниз, останавливаясь внизу живота. Надавил. Ты отдашь мне контроль тогда, когда это тело будет испытывать возбуждение. — И все? — недоверчиво спросил Сян Цзянь. Мотнул головой. — Только это? Верно. Больше мне и не надо. Хоть в клетку посади, но выпускай в приступе возбуждения. Если обманешь, то я тебя на части разорву. Последнее предложение третий прорычал в чужое лицо. Угроза дошла. — Хорошо. Третий хмыкает. Обводит комнату красными глазами, порыкивая. Через мгновенье исчезает. Сян Цзянь скатывается по стене. Спина и ноги пачкаются в крови, но и так не был чистым, так что все равно. Он себя никогда не обманывал и не лгал о том, что из всех троих он был самым сильным. Это далеко не так. Безумие… оно было сильнее. И если бы они все же вступили в бой, то Сян Цзянь не думает, что он бы победил. Его бы уничтожили, и тогда третий руководил бы этим телом. Вот же тварь… Сян Цзянь заскрипел зубами. Очень неприятно оказываться слабым. Просидев так еще несколько минут, Сян Цзянь все же поднялся и вымылся чистой водой, оделся. Купаться в крови, конечно, весело, но оттираться потом не очень. Затем развесил талисманы по комнате, а там и по всему дому. Хруст костей под ногами его совершенно не заботил. Серебряные бабочки очень сильно любили человеческую плоть. Дом сгорел дотла. Лорд Цин Цзин не был доволен тем, что никого не осталось в живых. Но повернуть время вспять просто невозможно.

***

Проходили дни, недели, месяцы и года. Сян Цзянь стал осознавать, что медленно утопает в рутине. Он не знал, что с этим делать: плакать или смеяться, радоваться или злиться. На нем не было цепей и кандалов, но почему тогда на запястьях и лодыжках он чувствует тяжесть, а воздуха не хватает, чтобы вдохнуть полной грудью различные ароматы природы? Лорд Цин Цзин продолжал как пытки, так и мимолетные нежности. И спустя несколько десятков лет, в один теплый день, учитель позвал его на холм, с которого можно было бы взглянуть на весь Цин Цзин. Лорд Цин Цзин смотрел на свои владения со спокойным лицом, сцепив ладони за спиной. Гордая осанка. Сян Цзянь был рядом и посматривал то на виды Цин Цзин, то на учителя. Он прекратил расти уже давно, но с некоторым неудовольствием понимает, что ему суждено быть ниже мужчины. — Звереныш, — зовет Лорд Цин Цзин холодным голосом. Сян Цзянь против воли напрягается и встречается с черными глазами. — Да, учитель? На суровом лице мужчины не дернулся ни единый мускул. — Сидеть. Сян Цзянь даже не заметил, как быстро бухнулся на колени, покорно склонив голову. Он не понял, как выполнил этот чертов приказ еще до того, как обдумал его! Тело замерло и совершенно не хотелось двигаться, как бы он не старался. И все же смог уловить довольный смешок сверху. Дрессировка звереныша успешно завершена. — Руку. Тело двигалось само. Бледная рука тут же выпрямилась, обнажая кожу и приготовившись к ударам, как это часто случалось. Но вместо причинения боли, Лорд Цин Цзин просто легонько погладил, почти не касаясь. Мужчина приподнял кончиками пальцев чужой подбородок, чтобы взглянуть в золотые глаза, полные замешательства и покорности. И пусть последнее звереныш еще не до конца принял своим мозгом, тело это уже сделало. — Голос. — Вы мой хозяин. Я буду подчиняться только вам, — слова вырвались из его рта, как птица, которую выпустили из ненавистной клетки. Лорд Цин Цзин удовлетворенно кивнул, дергая уголками вверх. — Запомни это навсегда, — говорит он, похлопывая по каштановым волосам. — Хороший мальчик. Даже бешеного тигра можно приручить. — Можешь встать. Сян Цзянь поднялся на подрагивающих коленях. Тело трясло будто бы от озноба. Он не мог понять, что только что произошло, но где-то на инстинктивном уровне все осознал. С помощью пыток Лорд Цин Цзин взрастил в нем покорность. Пытки были не только для того, чтобы мужчина выпускал пар, но и чтобы звереныш понял, что учитель сильнее. А в этом жестоком мире слабый подчиняется сильным. Лорд Цин Цзин всегда будет сильнее звереныша — это внушение будет действовать так, чтобы Сян Цзянь больше никогда на свете не подумал бросить ему вызов и доказать обратное. Сян Цзянь обхватил себя дрожащими руками, широко раскрытыми глазами уставившись на землю. Лорд Цин Цзин подождал, пока он более-менее успокоится. Это заняло около часа, но он не был против. Осознание собственной слабости причиняет боль и раздражение. По себе знает. — Я очень сильно дорожу не только Цин Цзин, но и Цан Цюн, — начинает Лорд Цин Цзин, смотря на здания и снующих учеников туда-сюда. — Это место стало моим домом с тех пор, как я попал сюда. Даже если здесь не было полной защиты, и каждый пытался убить друг друга только, чтобы выжить. Я помню свой старый дом, который когда-то у меня был. Помню своих родителей. Помню защиту, тепло и… любовь. Поэтому став главным учеником и Лордом, я желал превратить Цин Цзин в свои далекие воспоминания. Сян Цзянь делает судорожный вздох, насильно себя успокаивая. — В ваших словах и действиях нет логики, — произносит он чуть дрожащим голосом. Не из-за страха, а скорее гнева, который непозволительно показывать своему хозяину. Лорд Цин Цзин делает вид, что не замечает эту дрожь. Хмыкает и смотрит в лазурное небо, полное белых и пушистых облаков, которые закрывают яркое солнце. — Как ты думаешь, — говорит он спокойным голосом, — где самое безопасное место для хранения золота? Сян Цзянь непонимающе уставился на него, но задумался: — В императорской казне. — Почему? — Там много стражи и замков. Лорд Цин Цзин хмыкнул. — Люди жадные и эгоистичные существа, а Император — человек, даже если все его величают Сыном Неба. У него есть жены, наложницы, дети и, наконец, вся страна, о которой нужно заботиться. Золото в казне будет то прибавляться, то убывать… А когда наступит война, придут захватчики, и императорская семья, а может и простой народ, чтобы выжить и спастись, все разграбят. И в императорской казне будет пусто. — Тогда где хранить золото? Лорд Цин Цзин замолчал на некоторое время, будто погружаясь в воспоминания. — В логове дракона, — звучит простой ответ, с нотками веселья. — Дракона?.. — озадаченно переспрашивает Сян Цзянь, полностью успокаиваясь. — Верно, — кивает мужчина. — Дракон ни за что на свете не потратит свое золото на материальные или духовные ценности. Он будет его собирать, хранить и спать на нем. А еще будет сражаться на смерть с любыми вторженцами. Ты и сам знаешь, что драконы очень сильны. — И их никто не видел несколько сотен лет, — закатывает глаза Сян Цзянь. — Я его видел. Один раз и очень давно, но до сих пор не могу забыть, — заметив заинтересованный взгляд своего ученика, мужчина продолжил: — Он был иссиня-черного цвета и просто огромным. Пролетал над моей головой и даже не заметил, хотя учитель очень надеялась, что он меня сожрет или с собой утащит. Дракон был прекрасен. — К чему этот разговор? Лорд Цин Цзин медленно поворачивается к своему главному ученику, серьезно смотря в золотые глаза. — Самое безопасное место для хранения золота — в логове дракона. В таком случае, где будет безопаснее всего на горе? — не дожидаясь ответа, Лорд Цин Цзин отвечает сам: — Под брюхом опасного хищника. Или под тигром. До Сян Цзяня начинают доходить все действия мужчины с момента его принятия в главные ученики. — Ты силен и одновременно безумен, поэтому я и сделал тебя главным учеником. Ведь с таким человеком как ты, Цин Цзин и Цан Цюн будут в безопасности. В отличие от остальных ты сможешь быстро вычислить предателей и демонов, которым не место в этой секте. — И что мне с ними делать? — Сожри или запытай — мне все равно. Но я не закрою глаза, если ты ошибешься, и в твоих руках будет невинный ученик. — Шибо это известно, и он одобряет? Лорд Цин Цзин скривился. — Чжаньмэнь-шисюн думает, что ты только предателей убиваешь. Если узнает, что и невинных людей, то у нас будут проблемы. Получишь не только ты, но и я, так как знаю о твоих действиях и не запрещаю. — Вот только меня казнят, а учителя нет, — с кривой ухмылкой замечает Сян Цзянь. — Верно, — учитель трет подбородок. — Однако эта ситуация не должна выйти за пределы Цан Цюн. Все дела, преступления и тому подобное обязаны решать только мы, особенно если замешан кто-то из Лордов или учеников. Другие секты могут только потребовать справедливый суд и разносить сплетни, если их это как-то затронуло, но не лезть в наши личные дела. Цан Цюн никогда не встревал во внутренние войны других сект. Конечно, до тех пор, пока нам не вышлют зов о помощи. Сян Цзянь внимательно слушал и запоминал его слова. — Вы сказали, что я могу убивать учеников, только если они предатели и демоны? — уточнил он. — Да. Но пока ты не стал Лордом, действуй на территории Цин Цзин. — Не думаю, что следующему поколению понравятся мои действия, — заметил Сян Цзянь, сложив руки на груди. — Или убеди их, или сбеги, — с веселой улыбкой произносит Лорд Цин Цзин. — Они будут твоей семьей, так что не смей их трогать и будь им верен. — А если вся эта семья будет считать кого-то непозволительной грязью, обвинять в различных грехах, хотя он ничего не делал? И я не смогу что-либо сделать с этим? На чью сторону мне становиться? Поддержать слова семьи или защитить невиновного? Лорд Цин Цзин даже удивился его вопросам. Но когда понял, что это было проявление гвоздя покорности и верности, который он вбил в его голову, но усмехнулся про себя. — В таком случае … … Сян Цзянь в замешательстве открыл рот, нахмурившись. — Это полностью противоречит вашим словам, — недоверчиво указал он на это несоответствие. Лорд Цин Цзин пожал плечами. — Цан Цюн — одна большая боевая семья. Мы все здесь братья и сестры, которые должны защищать и поддерживать друг друга. А от предателей, которые считают иначе и кого-то поливают грязью ради удовольствия, надо избавляться. Даже если предатели — все. Лорд Цин Цзин погладил каштановые волосы. — Защити Цан Цюн, уничтожив всю угрозу, — приказывает Лорд Цин Цзин. Новый гвоздь вонзился в голову Сян Цзяня, требующий выполнить приказ. Лорд Цин Цзин читает это по золотым глазам, кивает и уходит, оставляя его одного. Сян Цзянь медленно кивает и направляет взгляд на низ холма, на учеников и здания. Делает пару шагов вперед, стоя на самом краю. Ветер поднялся, развивая каштановые волосы, проникая под одежды цвета цин, холодя горячую кожу. Широкая улыбка растягивает губы, причиняя небольшую боль щекам. Сян Цзянь знает, что пусть на лицо он и симпатичен, да и выглядит ухоженно, но к нему все равно мало кто желает подходить из-за ауры агрессии и убийственного взгляда. Ему никто не будет доверять в этом случае. Кто будет доверять безумцу? Кто побежит к нему за помощью, чтобы он утешил и решил их проблемы? Дал защиту? Правильно, никто. Тогда Сян Цзянь должен стать тем, кто будет вызывать доверие. Учение Юн Ру действительно пригодится, ведь как бы она смогла заманивать детей к демонам, если бы не строила из себя саму невинность? Вот только женщины вызывают больше доверия практически с первой встречи, нежели мужчины. Так как большинство считают их слабыми, а слабые не опасные. Сян Цзянь не хочет становиться женщиной, хотя это и возможно сделать. Он думает, что будь он женского пола, то точно бы не смог смотреть в зеркала. Так как он был бы тогда полностью похож на свою любимую матушку. Но и мужчина может выглядеть слабым и вызывать доверие, проявлять нежность. И Сян Цзянь знает, кто может ему помочь с этим обучением. Но для начала надо кое с чем разобраться. Закрыв глаза, он глубоко вздыхает и протягивает руки вперед. Чувствует чужую шею и резко ее сжимает. Слышится хрип, нечленораздельные слова, напоминающие мольбы. Они валятся на землю, и Сян Цзянь открывает глаза. Фа Вэньян, плача, пытался отодвинуть руки, которые его душили, но это было бесполезно. Здесь, внутри, Сян Цзянь принял свой истинный облик — черная кожа, белая широкая улыбка и горящие желтые глаза. — Т-ты же сказал, ч-что… кх!.. не будет б-больш-ше боли! — все же смог прохрипеть Фа Вэньян. — Верно! — смеется Сян Цзянь, прикладывая в ладони больше силы. — Но я ничего не говорил про твое исчезновение! Фа Вэньян смотрит на него в ужасе. Кожа краснеет и синеет, а спустя малое количество времени и вовсе становится полупрозрачным. Я бы не советовал этого делать. Сян Цзянь дергается, чуть расслабляя хватку. Он дергает головой и раздраженно смотрит на третьего. — Иначе что? — рычит он. — Разве он приносит нам хоть какую-то пользу? Лучше избавиться от этого чертового слабака! Третий качает головой и подходит ближе, садясь от них в одном шаге. Двое могли ощутить зловоние из его пасти. Не стоит. — Ты хочешь быть слабым? — рявкает Сян Цзянь и бьет по щеке Фа Вэньяна. Когда он убивал и истязал людей, то мог слышать его мольбы о том, чтобы прекратить причинять им боль. Это бесило! Он не слабый, а нежный. Ты хочешь обманывать людей, но уничтожив Фа Вэньяна, твоя маскировка будет неполноценной. Да и постепенно ты превратишься в существо, которое захочет пить кровь людей каждую минуту. Оно тебе надо? Сян Цзянь хочет ответить, но не знает как. Третий, блять, был прав. Если они с ним безжалостны, то Фа Вэньян что-то вроде голоса здравомыслия, и убив его, они погрузятся в пучину тьмы. Лучше сделать вот что. Сян Цзянь доверяет третьему и убирает руки с синей шеи. Фа Вэньян лишь пару раз кашлянул, как его лицо закрыла когтистая лапа, сжимая. — Нет! НЕТ! Прошу, не надо! Сян Цзянь отстраняется, удивленно наблюдая за тем, как тело Фа Вэньяна изворачивается под громкие и пронзительные крики. Казалось, кости и плоть постоянно разрывались, уменьшаясь. Тело превращалось в… шар? Сян Цзянь подошел ближе, когда третий убрал лапу, и под ней действительно оказался шар размером с ладонь какого-то непонятного цвета. Он взял его, крутя и рассматривая. Так он не сможет нас раздражать своей жалостью, но и даст почувствовать нежность. — А мне казалось, что ты на его стороне, — задумчиво протянул Сян Цзянь, поглаживая шарик. Не оскорбляй меня. В безумии нет места жалости и нежности, но она будет присутствовать в жестокости. Пусть это и будет лишь маленькая капля. — Как знаешь, — промурлыкал Сян Цзянь, отпуская шарик. Тот не упал, а стал парить в воздухе. Как бы сильно ты его не недолюбливал, постарайся не позволить ему разбиться. Иначе все мы обречены на смерть. — Я постараюсь, — горячо обещает Сян Цзянь.

***

Помня о своем предыдущем опыте в Царстве Демонов, а точнее обучение танцам, Сян Цзянь решает поступить примерно так же. Он идет в бордель и заказывает шестерых девушек. Они нежно гладят его руки и грудь, одна тянется к губам, но Сян Цзянь их прерывает. — Я здесь не за сексом. Я буду приходить примерно раз в неделю и вы должны меня обучить нежности. Девушки удивленно переглянулись, но пожали плечами. У них клиенты приходили с разными просьбами, и такая пусть их и поразила, но они готовы с ней работать. Так, на протяжении нескольких лет, Сян Цзянь приходил к ним, и они учили его нежной улыбке и доброму взгляду. Кожа на ладонях была грубой, так одна из них посоветовала крем, который делал кожу мягкой. Сухие мозоли от меча постепенно исчезли, но не до конца. Тем более он все еще ходил на задания и иногда не мог к ним приходить. Девушки, к его удивлению, переживали за него. Он засыпал с ними, смутно ощущая поглаживания на волосах и вспоминая тех, кто так же с ним поступал очень давно. Совершенно не жалея, что убил их. И эти девушки состарятся и умрут, а их места займут другие. Он не будет сожалеть. Учитель говорил ему, что сожаление — самая бессмысленная вещь на планете. Как бы сильно ты не сожалел и не представлял другого исхода, прошлое невозможно исправить. Параллельно с этим, Сян Цзянь на краю Цан Цюн строил небольшое здание. Ну, точнее, он нанял пятерых рабочих, которые его строили, а он контролировал. Все это происходило в полной секретности, если не считать Лорда Цин Цзин. В древней книге нашел сильный массив и выучил его, а после уничтожил носитель, чтобы больше никто об этом не знал. Когда со зданием было закончено, Сян Цзянь убил рабочих, чтобы они точно не проболтались. Конечно, можно было просто стереть им память, но зачем? Это не весело. Внутри он занялся обустройством «аксессуаров». Кандалы, цепи, веревки, крепкий стол. Множественные орудия пыток. А для черепа Юн Ру оставил место в углу на красивом столике. Он знает, что ее душа скорее всего уже переродилось, но это и не важно. Ему нравилось любоваться черепом, как трофеем. Любимой вещью. Видя улучшения во внешнем виде от обучения проституток, Сян Цзянь взял на себя больше обязанностей главного ученика. Стал вести уроки и даже помогал отстающим, занимаясь репетиторством. Конечно, сразу не получалось и он часто срывался, но чем больше проходило времени, тем легче становилось. Также Лорд Цин Цзин разрешил Сян Цзяню всегда самому выбирать учеников на пик, а сам он не лез, объясняя тем, что пусть он сам ищет тех, кого сможет истязать. И он мог находить подход ко всем. Со временем, это принесло свои плоды. * — Мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль… — судорожно шептал ему в ноги Кин Шэн. Сян Цзянь смутно ощущал сырость на бедрах. Кин Шэн был умным человеком, но очень невезучим. Демоны его поймали, и по его вине погибло несколько учеников Цан Цюн. Лорд Цин Цзин пусть и умолчал, но была еще одна причина по которой он позволил Сян Цзяню этим заниматься. Если судить ученика, то от учителя потребуется намного больше бумажной работы, чем от причины его смерти. А Лорд Цин Цзин был ужасно ленивым. Сян Цзянь опустил ладони на чужую макушку, поглаживая и привлекая внимание плачущего человека. — Шэн-шиди, совершил ужасный проступок, — говорит он грустным голосом и изламывая брови в сочувствии. — И он должен искупить этот грех. — Конечно! Конечно! — активно закивал Кин Шэн, обнимая крепче его ноги. — Я искуплю сполна этот грех! Только… прошу, прости, шисюн, — последнее он жалобно прошептал. — Я прощу. А теперь вставай. Кин Шэн доверчиво последовал за своим шисюном. Да и почему ему не доверять? Сян Цзянь был добрым и милым, всегда улыбался, а также всем помогал. — Заходи, — приглашает Сян Цзянь, открывая перед ним дверь странного здания. — А что тут? — Кин Шэн не должен сомневаться в его действиях, но… интуиция почему-то требовала от него побега. Он не слушал ее, ведь должен искупить вину и остаться на Цин Цзин! Сян Цзянь заходит сзади и закрывает дверь, когда они внутри. Очертания комнаты проясняют перед глазами Кин Шэна. Сильный удар и тело падает на пол.

Нежный привкус ежевики сладок, Как у жертвы крики.

Кин Шэн медленно просыпается, ощущая холод по всему телу. А также то, что его лодыжки и запястья саднят. Открыв глаза пошире и проморгавшись, он внутренне холодеет. Он был полностью обнажен, лежа на столе с вытянутыми конечностями, которые крепились к каждому углу кандалами, не позволяющие пользоваться духовной энергией. Капля холодного пота скатилась по виску, падая на стол. Он крутил головой, как позволяло его положение, и чем дольше смотрел, тем страшнее становилось. Что случилось? Он помнил, как вошел в здание вместе с Сян Цзянем… Погодите-ка… — Шисюн?! Сян-шисюн, где ты?! — Неужели его похитили?! — Да, Шэн-шиди? Кин Шэн тут же успокоился и повернул к нему голову. — Сян-шисюн, я так рад, что ты в поря… — слова обрываются. Это… это был не Сян Цзянь. Или… — Это ты сделал?.. — в ужасе прошептал Кин Шэн. Сян Цзянь подошел ближе и погладил его холодную от страха щеку. — Ты не глупый и сам должен догадаться, — улыбка хоть и была на губах, но она не была нежной. — Что ты задумал?.. Сян Цзянь широко улыбнулся, а золотые глаза радостно сверкнули: — Развлекаться! И кое-что проверить. Главный ученик ушел из поля зрения Кин Шэна, а спустя пару минут вернулся, держа в руках маленькую коробочку с замком. — Как-то однажды я прочитал об одних тварях и их свойствах. Они вызвали во мне интерес, — стал делиться с ним Сян Цзянь, поглаживая коробочку пальцами. — И я очень сильно хотел проверить и увидеть все своими глазами, но мне все не удавалось… а благодаря тебе появилась прекрасная возможность! — О чем ты? — дрожащим голосом, полным страха, прошептал Кин Шэн. Сян Цзянь пододвинул свое лицо ближе к чужому. — Эти черви пожирают кости. Вот и хочу посмотреть, смогут ли они сожрать скелет того, кто еще жив? Секунда. Кин Шэн стал яростно извиваться на столе, плача и крича. Сян Цзянь слушал это с наслаждением, не убирая радостную и жестокую улыбку с лица. Отставив коробочку на другой стол, он взял специальный ножик и вспорол кожу с мышцами на ступнях Кин Шэна. Раздвинул пальцами раны, давая крови стечь, а после уже щипцами достал одного червя. Оказавшись на воздухе, маленькая тварь стала извиваться и тоненько пищать. Сян Цзянь промурлыкал что-то утешающее червю и направил в рану. — Я проклинаю тебя! — в отчаянии и злобе кричит Кин Шэн. — Чтоб ты сдох в самых ужасных муках! Сян Цзянь на мгновенье замирает. Поднимает голову, чтобы встретиться с глазами жертвы. — Если ты искренне веришь в это, то оно обязательно сбудется, — произносит он нежным голосом. — Когда учитель узнает об этом… — угрожающе рычит Кин Шэн, со слезами на глазах, надеясь на месть. — Учитель знает, — просто отвечает Сян Цзянь и опускает глаза, чтобы правильно направить червя, — и поощряет, не волнуйся. Стоило маленькой твари оказаться под кожей, как он сам стал двигаться, продвигаясь глубже и касаясь маленькими, но крепкими, клыками кости. Кин Шэн кричит настолько громко, что срывает голос. Сян Цзянь проделывает тоже самое со второй ступней. Затем садится на стул, сцепляя ладони в замок и наблюдает за мучениями своего младшего. Сердце быстро бьется в груди, качая кровь. Но слышит он только прекрасные крики и всхлипы жертвы, которые доставляют ему неимоверное удовольствие. Постепенно черви двигаются дальше, оставляя за собой только кожу и мышцы, которые качаются словно желе. Черви все же встретились и стали размножаться, а после двинулись по позвоночнику выше и когда они добрались до черепа, то Кин Шэн был мертв уже давно. В голове черви вытеснили мозг через уши и нос, чтобы освободить для себя место. В пустом месте семья скрутилась и заснула. Сян Цзянь встал, когда все было кончено, и стал потрошить труп, присвистывая. Черви не оставили ни единой косточки, не считая черепа. Удивительно. Отрубив голову, он аккуратно перевернул ее, обрубком вверх, заматывая тканью и помещая их в другую коробочку, побольше. Труп несчастного Кин Шэна он закопал на дворе, оставляя кучку, чтобы знать, где лежит его очередная жертва. Затем вытер руки, достал чистый свиток и стал описывать свойства Червя, Пожирающего Кости, по отношению к живому человеку. Он ведь обещал Тяньлан-цзюню так делать. Лорд Цин Цзин наказывал его выполнять обещания. Если Сян Цзянь обещает убить, то должен убить. Если обещает защитить, то должен защитить. * Предателей на Цин Цзин было не так много, как ему хотелось бы. Они были и на других вершинах, но там для него доступ закрыт, так что вместо тихого избавления, Цан Цюн проводил суд. Некоторых казнили, а некоторым стирали память и выгоняли. Так как предателей было мало, а за невинных людей следовало жестокое наказание, то Сян Цзянь развлекался по полной. К примеру, одну такую предательницу он закопал заживо, а сам лег сверху и слушал на протяжении нескольких дней, как она медленно умирала. Блаженство. Сян Цзянь был ученым, а ученые любили ставить различные опыты. Вот и он решил как-то раз такое сотворить. Он давно думал о возможности сотворения любви из насилия и вот это осуществил, вспоминая Цзин Хэя. На протяжении нескольких месяцев Сян Цзянь следил за одним мужчиной, который ни в чем не провинился. Но просто ему было скучно. Затем, найдя подходящий момент, Сян Цзянь его словил и привел в свое любимое здание. Повторял: «Я люблю тебя». Каждый день. И после, а иногда и во время, пытал этого мужчину. Несколько недель. Отрубил ноги ниже колена и одну кисть. Но не только говорил эту ложь, а также, даже если потом и ужасно тошнило, возносил мужчину на небеса руками. Как выяснилось, он мог потерпеть это именно с Юн Ру, так как тот цветок желания был огромен. И только с ней. У остальных он являлся или росточком, или бутоном, но они никогда не забивали его глотку. Этот мужчина все же сломался. Сян Цзянь пришел к нему в который раз и на мгновенье отвлекся. Мужчина этим воспользовался и уткнулся лицом ему в пах, потираясь. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — повторял он как заведенный. Сян Цзянь сжал его волосы и недовольно зыркнул. — С каких это пор ты можешь так легко прикасаться ко мне? — Накажи меня, мне все равно! Я так сильно люблю тебя, что просто не могу себя сдерживать! — мужчина не обращал внимания на боль на затылке, а только застонал и сильнее уткнулся в чужой пах. Даже язык высунул, став лизать ткань светлых одежд. Сян Цзянь в отвращении скривился, а после усмехнулся. — Я дам тебе чуть больше свободы с собой, но взамен что-нибудь отрежу. — Все, что хочешь! Сян Цзянь улыбнулся шире. Мягко оттолкнул мужчину и под его жадным взглядом, полным похоти и любви, стал снимать сапоги и штаны. — Ложись, — приказывает он, и мужчина моментально подчиняется, устраиваясь на своей циновке. — Сними свои штаны. Ему хочется вырвать, но он сдерживается через силу. Мужчина неуклюже, но нетерпеливо возится со своими штанами и вот они уже летят в угол комнаты. Его мужское достоинство гордо стоит и уже сочится. Мужчина в ожидании поддергивает бедрами. Сян Цзянь, специально медленно, подошел к нему и сел на бедра, одновременно обнажая Фэнбао. Но мужчине было на это все равно, как только его член коснулся нежной кожи своего возлюбленного, он закатил глаза и громко застонал. Похоть овладела им полностью и, не слушая Сян Цзяня, ухватился за чужие бедра, став быстро тереться, из-за чего подкидывал человека сверху. Хотелось еще большей тесноты, особенно когда кончик натыкался на вход, но и этого ему было достаточно. И когда до небес оставалось буквально пару движений, голова мужчины отделяется от тела. Сян Цзянь резко подорвался с места и бросился на улицу. Его стали сотрясать сухие рвотные позывы, иногда выплевывая желчный сок. Если противно, то не делай так. — Блять… кх… завались… угх… Потом он оттирал кожу между ног до крови. Он и сам не знает, зачем это делает. Да, было противно и мерзко, вызывая давно забытые воспоминания, но раз он проводил эксперимент, то решил идти до конца. После мужчины он проделал то же самое с женщиной. Только с ней отрубил все конечности и вырвал глаза, а доводить до оргазма было несколько сложней, чем когда-то Юн Ру. Разница была в том, что шицзе его не боялась, поэтому и получалось. Так что с этой женщиной он пару раз использовал язык, а потом сильно блевал на улице недавно выпитым чаем. А он был вкусным… Что мужчина, что женщина — в конце концов любили его. Что было весело. Он бы и дальше этим занимался, но у него не было много времени на них. Да и когда рассказал Лорду Цин Цзин об этом, то он его отвел на Цянь Цао и сказал своему младшему накачивать Сян Цзяня ядами, чтобы вызвать невосприимчивость. Ах, он тогда думал, что каждый следующий вдох будет его последним. Но нет. Зато если его и отравят, то у него максимум голова разболится. Правда, иммунитет был не ко всем ядам, а к самым распространенным.

***

Рутина затягивала его все сильнее и сильнее. А обязанностей было много. Иногда даже не хватало времени не только, чтобы встретиться с Тяньлан-цзюнем или дать ему совет, но и просто позаботиться о статуе безымянного бога. Теперь он приходил туда не для того, чтобы спрятаться от учителя, но и, напившись, смеяться ему в стертое лицо. Он хвастался ему своими убийствами и тем, как наслаждался этим. — Так где же моя карма, безымянный бог?! За любое преступление идет наказание. К некоторым девочкам, которые напоминали его мэймэй, он относился с настоящей теплотой. Поэтому когда одна из них забеременела, он с жестокостью расправился с обидчиком. Не просто скинул с горы, но отрезал конечности, взял острую палку и смазал животным дерьмом, и после вонзал все это в тело. Умирал этот ублюдок медленно и мучительно. Эта девочка подросла, отучилась, и не вспоминала об этой ситуации, даже если и не могла больше иметь детей. Она обнимала Сян Цзяня, гладя его по спине шептала, что это не его вина. Его просто затапливали воспоминания. Поцеловала в щеку и покинула Цан Цюн, уходя в странствие. Сян Цзянь остался стоять на месте, смотря ей в след. Был конец осени, а небо было пепельно-серым. Он не знал, почему не мог уйти следом. Пусть о свободе мечтал Фа Вэньян, но и Сян Цзянь стал понимать, что тоже этого желал. Больше свободного времени, без проклятой документации, и чтобы дни не сливались в один. Одно и то же, одно и то же, одно и то же… Каждый день. Новые ученики приходят, старые покидают Цан Цюн. Конференция Бессмертного Альянса, обучение, кто-то умирает, кто-то добивается успеха. Пытки и убийства становятся редкими. Настолько, что он о них уже и забывает, так как мозг забит иными вещами. У него слишком много работы, чтобы думать об удовольствиях. Может, это и был план учителя? Сян Цзянь опускает глаза. Один шаг и он может сбежать. Получить свободу. Подумаешь, учитель будет искать, можно же спрятаться в Царстве Демонов, под крылом Тяньлан-цзюня… но даже там он будет заниматься документацией, его друг как-то об этом говорил, вроде, советником сделает… Подстроить собственную смерть очень просто, чтобы его не искали. Так почему… Сян Цзянь сжимает зубы. Пальцы запутываются в волосах, цвет которых он ненавидит, больно дергают. Так почему он не может бросить все и сбежать?! Почему ему так трудно дышать, будто на нем ошейник?! — Блядство! Сян Цзянь делает глубокие вдохи, садясь на корточки. — Сука! Всех перебью! Тихонько взвыв, он задерживает дыхание. Потом медленно дышит. Поднимается и вскакивает на Фэнбао. Он быстро летит в одно место, которое ему в некотором роде полюбилось. С неба стали падать хлопья снега. Сян Цзянь летит к озеру и останавливается очень высоко над ним. Вода наверняка просто ледяная, но как-то плевать. Ветер легко подталкивает и он падает. Чем ближе озеро, тем сильнее пустеет его голова. А слезы из золотых глаз он списывает на ветер. Вода была просто ледяной, он не использует ци и холод моментально его окутывает, пронзая кожу множественными иглами. Смотря на серое небо через воду, его губы трогает слабая улыбка. * В такой холодный вечер Лорд Цин Цзин грелся в горячей воде в купальне своего бамбукового домика. Он довольно вздыхал и уже думал, что так и уснет, как услышал звук открываемой двери и чужие шаги. — Звереныш? Это ты? — спрашивает он. — Да, учитель, — доносится за дверью сиплый голос. Чего?.. Что с его голосом? — Что случилось? Иди-ка сюда. Сян Цзянь послушно входит в купальню, а челюсть Лорда Цин Цзин почти падает в воду. Одежда мокрая и даже с сосульками, кожа синеватого оттенка, губы постоянно дрожат, волосы прилипли к лицу, а глаза… из них текли слезы. Почему от этого зрелища в груди сильно кольнуло. — Боги! Иди скорее сюда! — непонятно почему, заволновался Лорд Цин Цзин, подскакивая из бочки. Сян Цзянь пустым взглядом на него посмотрел, кивнул и стал раздеваться. Просто бросал одежду на пол: все равно мокрая. Лорд Цин Цзин придержал его за локоть, когда он подошел ближе и помог залезть в бочку. Тихо зашипел, когда горячая вода обожгла ледяную кожу, но и только. Место было не сильно много, так что они соприкасались коленями. — Вот так, грейся, — простуда ему не грозит, но Лорд Цин Цзин все равно не хотел, чтобы он замерзал. Сян Цзянь медленно кивнул. Кожа постепенно становилась красноватой, но даже так, слезы из золотых глаз продолжали течь. Лорд Цин Цзин сам не знает, почему забеспокоился. — Что случилось? Почему ты плачешь? — спрашивает он. Не то чтобы он впервые видел его слезы, но именно эти вызывали в нем другие чувства. Сян Цзянь поднимает на него взгляд, сухие губы размыкаются, выдыхая: — Я не знаю. Он действительно не знал. Почему? Из-за той младшей ученицы? Или того, что нет возможности получить свободу? Из-за рутины, что медленно мучала его? Это не чувства Фа Вэньяна. Так почему он плачет? — Накажите? — пустым голосом он спросил. — Нет… не буду. Сян Цзянь опустил голову, уставившись в воду. Лорд Цин Цзин был в замешательстве. Что с ним делать? Было намного проще, когда он кусался и рычал, ведь тогда он просто его бил. А здесь?.. Слезы продолжали течь по щекам. Лорд Цин Цзин сухо сглотнул и придвинулся ближе, чтобы обнять. — Все хорошо, — попробовал он, шепча ему в волосы. — Все хорошо. Сян Цзянь не отвечал. Когда главный ученик согрелся, Лорд Цин Цзин помог ему вылезти и вытереться. Почему-то проводя полотенцем по шрамам, которые оставил мужчина, он чувствовал себя неуютно. Он опасался оставлять его одного, а потому предложил поспать вместе. Сян Цзяню, казалось, было вообще все равно, так что он согласился. Мужчина держал его за руку, когда вел к постели и укрывал одеялом. Сян Цзянь достаточно быстро заснул, все еще сжимая чужую ладонь в своих прохладных. И смотря на его спокойное лицо, с мокрыми щеками, Лорд Цин Цзин остро понял, что серьезно попал. * После этого между ними что-то разорвалось. Они вместе принимали ванну, иногда и спали. Лорд Цин Цзин не замечал, как задумчиво гладил каштановые волосы, а Сян Цзянь утыкался лицом ему в плечо, потираясь лбом. И как-то… не заметил, что звал его не зверенышем, а по имени. И мягко так, с нежностью… И обращался не как с тварью, недостойной жалости, а как с человеком… как… Лорд Цин Цзин ворвался в бамбуковый домик после собрания лордов. На этот раз он не брал Сян Цзяня с собой, так как главный ученик был занят документацией. Мужчина был запыхавшимся и потрепанным, так как бежал прямиком из Цюн Дина. И все бы ничего, но… «А где твой любимый главный ученик, шиди?» — с издевкой и ухмылкой спросил глава секты. Лорд Цин Цзин хотел огрызнуться или посмеяться, но не мог. У него не нашлось слов. Впервые в жизни. Сян Цзянь сидел за столом, разбираясь с бумагами, но когда ворвался мужчина, то удивленно поднял голову. — Учитель? Что-то случилось? — спросил он, склонив голову к плечу. Не было ауры агрессии и убийственного взгляда. Он этого просто не показывал, почти всегда нося маску невинного кролика, но все же были моменты, когда жестокость и безумие возвращались. Лорд Цин Цзин не признает, что запаниковал. Смотря на вставшего Сян Цзяня, который был в недоумении, он достал свой хлыст. Главный ученик это заметил и напрягся. — Учитель? В чем провинился этот ученик? «В отличие от твоего учителя у тебя есть сердце, и оно когда-нибудь полюбит бешеного тигра, которого ты дрессируешь! А там уже и не важно, какой это будет вид любви: любовник или собственный сын». Лорд Цин Цзин сухо посмеялся про себя. В далеком прошлом, когда он был главным учеником, случайно наткнулся на купание своего учителя. Он предполагал, что она ему голову отрубит или глаза вырвет за это, но она, издеваясь (точно издеваясь!), покраснела, прикрылась руками и смущенным дрожащим голосом назвала его бесстыдником. После этого случая у него осталась психологическая травма, и любое упоминание о каком-либо бесстыдстве вызывало странную панику. Так что это точно не романтика. Мужчина до треска сжимает свой кнут. — Учитель? — непонимающе зовет Сян Цзянь. — Мне идти в сарай? «Но что ты будешь делать, когда каждый удар хлыста по его коже будет приносить тебе неимоверную боль в сердце: от криков захочется закрыть уши, а от вида крови отвернуться?» Лорд Цин Цзин истязал его и за просто так, даже причины не было! В какой-то степени его пытки приносили удовольствие! Так почему… почему сейчас, думая об этом, о крови, разорванной плоти и слезах, вызванных неимоверной болью… его сердце сжимается в агонии? Почему ему больно даже думать об этом?! Неужели Лорд Цин Цзин все же… полюбил?.. Он смотрит в золотые глаза. Знает, что сделал и сделает Сян Цзянь, знает, в какой степени он виновен, насколько безумен и опасен для общества… И все же… Даже начиная с первой встречи он никогда не желал ему смерти. Делает глубокий вдох, затем тихий выдох. Ладонь расслабляется, и кнут падает на пол. Он видит, что плечи Сян Цзяня расслабились. Ах… Лорд Цин Цзин открывает рот, потерянно смотря на своего главного ученика. — Эр-цзы… Мгновенье – и кулак разбивает ему нос. Лорд Цин Цзин отшатывается, закрывая его ладонями. Он поднимает глаза, не обращая внимания на кровь и боль. Сян Цзянь сильно разгневан. Он никогда… ах, нет, уже очень давно его таким не видел. — Не смей меня так звать! — рявкает главный ученик и практически выбегает из дома. Лорд Цин Цзин оторопело смотрит ему в след. Даже если ему и разбили нос, в, казалось бы черством, сердце было легко. На следующее утро Сян Цзянь приготовил ему завтрак и подарил белый цветок. Как извинения. Лорд Цин Цзин улыбнулся, и главный ученик подсел к нему ближе, легонько бодаясь. Лидер секты был прав. Ублюдок ведь… Но даже так, Лорд Цин Цзин умеет принимать неизбежность, а потому будет любить Сян Цзяня. Так, как умеет. У него был любимый главный ученик. Извинения и сожаления о прошлом бессмысленны, но он все равно их произносит. Сян Цзянь не ответил ему ничем на это, а просто кивнул. Потом положил голову на его колени, позволяя себя погладить.

***

Одним днем на собрании лидер секты всех их удивил тем, что выбрал своего главного ученика. И сразу всех познакомил с ним. Мальчика звали Юэ Ци. Он хорошо выглядел и был несколько застенчивым, чем умилял многих. С возрастом многим нравится все милое и нежное, вот и нынешнее поколение Цан Цюн это коснулось. Так как Сян Цзянь уже был главным учеником второй по важности Вершины, то на его плечи упала еще одна обязанность позаботиться о своем шисюне. Хотя это в основном было о том, как правильно вести документацию и сдавать лидеру секты. Ну, еще и учить тому, что надо сказать, чтобы не получить по шее. Юэ Ци был одаренным человеком, у него все быстро и правильно получалось и он мог найти подход к любому человеку своей застенчивой и милой улыбкой. Сян Цзянь его возненавидел с первой встречи. И дело было вовсе не в зависти или еще чем-то. Просто он его ненавидит, однако, на свою беду, приходилось притворяться самым милым человеком на свете. А еще он хотел его убить. Он сказал об этом учителю, и тот с ним согласился. — Юэ Ци слишком мягкий. Да, он умен, и я уверен, будет сильным, но… он не подходит на роль лидера секты. Я пытался поговорить об этом с Чжаньмэнь-шисюном, но меня и слушать не хотели. — Он тяжко вздохнул. — Убей его, но так, чтобы это было похоже на несчастный случай. Это было сложно сделать, но однажды случилась неприятная ситуация. Об этом запрещено говорить, да и знали лишь немногие. Юэ Ци попытался утащить древний меч, и у него случилось отклонение ци. Оно было настолько сильным, что лидер секты запер его в пещерах Линси. Для Сян Цзяня это было просто идеально. И Тяньлан-цзюнь подарил ему Шелковую Орхидею. Сильный аромат этого цветка вызывает смертельное отклонение ци, но вот вживую пока не получилось этого увидеть. Так что Сян Цзянь решил его проверить. Пробрался ночью к пещерам Линси, осторожно ступая и оглядываясь. Если его словят за тем, что он пытается убить главного ученика Цюн Дин, то через несколько разбирательств казнят. А там и учитель пострадает. Он не мог этого допустить. Подходя ко входу, он четко слышит болезненные крики, ревы и взмахи меча Юэ Ци. Ах, жаль, что не Сян Цзянь причина этого. Особенность Шелковой Орхидеи заключается в том, что если ее корни покинут землю, то она тут же рассыплется в пыль. Сян Цзянь садится на корточки, доставая пространственный мешочек. Быстро вырывает небольшую яму и вытягивает цветок. Корни почти соприкасаются с землей, пока он не слышит громкий, и в то же время отчаянный крик из пещеры: — Я скоро приду, пожалуйста, подожди! Сян Цзянь замирает лишь на секунду, но и этого достаточно, чтобы цветок в руках превратился в пыль. Он задумчиво смотрит на это и поднимает взгляд на вход пещеры. Встает и подходит ближе. — Да-шисюн? Да-шисюн, это я, Сян-шиди! Тебе нужна моя помощь? Неожиданно там все стало тихо. Сян Цзянь еще хочет покричать, но через пару мгновений приходит лидер секты. — Ты что здесь делаешь? — седой мужчина не скрывает агрессии в голосе. Юэ Ци он дорожит, а о том, кто на самом деле Сян Цзянь тоже осведомлен, пусть он и выглядит как сама доброта. Сян Цзянь поворачивается и кланяется ему. — Этот ученик беспокоился о самочувствии Да-шисюна и пришел его проведать, — добрым и немного беспокойным голосом произносит он. — Выпрямись, — звучит приказ. Сян Цзянь так и поступает. Шлепок! Щека горит огнем, но он даже не скривился, хотя удар был сильным. — Пошел вон и не смей сюда приходить, — рычит лидер секты, зло сверкая глазами. — Как прикажете, — послушно отвечает и быстро уходит. Лорд Цин Цзин беспокойно осматривает его покрасневшую щеку, но Сян Цзянь говорит, что все в порядке. Также сообщает, что не смог убить Юэ Ци, но мужчину не это заботит, а его самочувствие. Так что Сян Цзянь дал себя полечить. Спустя год Юэ Ци выпустили, и он куда-то рванул как ужаленный. А когда вернулся примерно через месяц, то выглядел убитым горем. Сян Цзянь вежливо поинтересовался, что случилось. Ответом ему стал лишь поток слез и дрожащие слова: — Я не успел… Дальше он не лез с расспросами, позволяя плакать на своем плече. А внутри все просто кипело от ненависти.

***

Сян Цзянь никогда не любил. Думая о Юн Ру, он понимает, что это было просто желание следить за своей жертвой, чтобы ее никто не убил. Только и всего. Цветок в его груди был подтверждением. Заперев третьего в клетке, он знает, что лишь на время обезопасил себя. Пусть он и был безумием, но любил спать. Смотря на людей и общаясь с ними, на каждого из них, у него возникает желание их запытать до смерти. Это похоже на сад. В нем были маленькие ростки, которые показывали степень желания, а иногда вырастали и целые бутоны. Но кроме цветка Юн Ру, который занимал все пространство, больше никого не было. Цветок учителя завял. Он не обратил на него внимание. Но однажды, и Сян Цзянь полюбил. Ах, нет, точнее будет сказать, что это сделал Фа Вэньян. Он стал шариком, не способным говорить и двигаться, но даже так смог достучаться до единого сердца и потребовать удовольствие в этом. Сян Цзянь принял это. И сам не заметил, как тоже привязался. А росток желания собственными руками вырвал с корнем и уничтожил. Он и не думал, что любить кого-то это так прекрасно, даже если в основном это и делал Фа Вэньян. Сян Цзянь заботился об этом человеке, общался с ним каждый день, пел колыбельные и играл. А этот человек отвечал взаимностью, с готовностью обнимая его. Эти мягкие прикосновения были похожи на волшебство. Как из сказок. Фа Вэньян хотел остаться в этом навечно, и Сян Цзянь был согласен. Вот только… Сладость любви сменилась ужасной горечью. Она была настолько сильна, что причинила неимоверную боль. Настолько сильную, что шарик покрылся множественными трещинами. Его пришлось обвить цепью, чтобы не раскрошился окончательно. Если Фа Вэньяна не станет… то и Сян Цзянь потеряет все человеческие черты. Он это понял. Но даже так эта любовь все еще жила и была рядом. Принося одновременно радость и горечь, травя память воспоминаниями. Любые слова этого человека причиняли боль. Даже простой комплимент. И этот человек принес ему подарок. Сян Цзянь смотрел на это и горько думал: «Ах… вот и моя карма». Сян Цзянь не боялся, он давно прекратил испытывать страх. Ведь чего ему бояться? Почему он должен испытывать страх? Человек всегда боится неизвестного и боли, а он это все прошел. Пытки? Были, не страшно. Боль? Была, и плевать. Предательство? Можно еще раз, он посмеется через слезы. Потеря конечностей? Можно попробовать! И все же, гуляя по собственному саду, Сян Цзянь почувствовал мимолетный страх. Смотря в зеленые глаза другого человека, он осознал, что семя желания не проросло. * — Учитель! — раздраженно выкрикнул Сян Цзянь, специально громко шагая и хлопая по столу, из-за чего некоторые документы рассыпались по полу. — Вы кого на Пик привели?! Лорд Цин Цзин поднял усталые глаза на своего любимого главного ученика. — Ученика, — просто ответил он. — Прошу, не издевайтесь, а нормально ответьте! — раздражался Сян Цзянь. — Его попросил взять лидер секты… — вздохнул он. — И с каких это пор Чжаньмэнь-шибо решает, кого приводить на Цин Цзин? Лорд Цин Цзин потер переносицу. Похлопал по каштановым волосам Сян Цзяня, немного успокаивая. — Шэнь Цзю порекомендовал Юэ Ци, а наш сильный лидер секты и прислушался к нему. Он обучался демоническому искусству когда-то, так что если учудит нечто подобное, то сразу убей. — А могу не дожидаться этого? — тихо спросил он, склонив голову, чтобы мужчине было удобнее его гладить. Хотелось еще поругаться, особенно после упоминания демонического искусства, но такие прикосновения учителя почему-то успокаивали. — Можешь, — разрешает учитель. Губы Сян Цзяня трогает широкая улыбка. Он и так все спланировал, и если Шэнь Цзю поступит так, как он ожидает, то все будет просто замечательно. Сян Цзянь раздражался не просто так. Уже на протяжении нескольких лет он практически сам руководил Цин Цзин, а особенно это касалось выбора учеников. Правда, иногда бывало и такое, что он брал детей с улицы, а учитель на это ворчал, но принимал их. Именно поэтому ему не понравилось, что кто-то ступил сюда без его ведома. Можно было сказать, что Сян Цзянь здесь хозяин, и это была его территория. В голове он прокручивал варианты пыток, как остановился. Все они казались чем-то… будто не тем. И семя не выросло, что его пугало и напрягало. Так что Сян Цзянь стал уделять Шэнь Цзю гораздо больше времени, чем остальным. Он следил за ним, прикасался к коже. И… Сян Цзянь не знает, как его убить. Даже когда случилась эта нелепая ситуация с «попыткой убийства», он хотел разобраться до конца, не желая приводить свои жестокие планы в действия. Он был рад, что Шэнь Цзю не при чем, ведь в противном случае нужно было сделать то, к чему он еще не был готов. Стоя на краю обрыва на Цин Цзин, пока Шэнь Цзю спал в его руках, накрашенный и с сонным талисманом, мышцы никак не хотели расслабляться. А ведь лишь немного расслабить руки и он умрет во сне, разбившись о землю... Серебряные бабочки не растерзали его, как предполагал Сян Цзянь. Но... этого совершенно не хотелось. А пытать и убивать без желания было скучно, так даже возбудиться нельзя было. Из-за него в груди были странные ощущения. От прикосновения он ощущал то, что никогда не чувствовал. Касаясь других, Сян Цзянь слышал стук сердца и шум крови по венам, мечтая все это вскрыть, а когда клал ладони на щеки, то представлял, как вырывает кожу одним резким движением. Это было весело. Но с Шэнь Цзю было не так. Прикасаясь, да, он чувствовал биение сердца и искренне был рад, что оно бьется. А щеки такие нежные и теплые, что хотелось вечность их гладить. Вариант с приворотом можно отбросить, ведь Шэнь Цзю с первого дня вел себя не так, как человек, желающий некой выгоды от него. Видя его огорченное выражение лица, Сян Цзянь был недоволен. И не из-за того, что он хотел быть причиной его горя. Почему? Почему хотелось, чтобы на его лице были другие эмоции, а не боль и слезы? Почему с ним было иначе? Губы Шэнь Цзю были мягкими. Он так мило его целовал… и когда обнимал, прижимал к себе, то было так хорошо и приятно. Неужели и Сян Цзянь смог полюбить? Такой жестокий и бессердечный человек смог испытать это чувство? Неужели он встретил того, чью смерть с самой первой секунды он не желал? И того, кто разрушает его планы легко и просто, даже не задумываясь? Ах… Сяо Мао.

Неужели ты станешь моей расплатой за все грехи?