Мягкое одеяло

Сбегать от целителей, когда болен, — не самая лучшая идея. Но Сян Цзянь пробыл на Цянь Цао уже очень долго и ему надоело! Тем более вместо Пин Ли был его уж очень занудный и заносчивый младший. Чуть ли не подсчитывал его седые волоски! Сян Цзянь с тяжелым вздохом взял локон и вгляделся в седину. Да уж… На висках тоже растут белые волосы. И морщины особенно проступают, когда он улыбается. Сян Цзянь не любит белый цвет. Цин — ненавидит. Ему больше по душе цвет киновари. Алый, бордовый. Цвет крови, боли и страха. И плевать, что свадебные наряды красные. Оглядываясь, Сян Цзянь быстро бежит до Цин Цзин, таясь по различным закоулкам. Вот Сяо Мао удивится, когда его увидит! Хотя, скорее всего, будет ругаться на него, что сбежал. Но все равно они смогут провести время на свежем воздухе, а не в палате, которая пропиталась горькими лекарствами. Нахождение слишком долго в четырех стенах плохо на него влияет. Пин Ли иногда разрешал гулять по саду Цянь Цао! А этот младший не позволяет! Несправедливо! Сян Цзянь успешно добирается до Цин Цзин и прячется за кустами и под деревьями, чтобы его никто не заметил. Многие знают, что он лечится, и если вдруг предстанет перед ними, то они поднимут шум и целители его быстро обнаружат. По времени сейчас идут уроки, а потому на Цин Цзин мало учеников. Сян Цзянь решил, что Сяо Мао тоже в классе и решает подождать в лесу. Он разворачивается и проходит почти вглубь, как внезапно слышит чей-то бег. — Сян-шибо! Сян Цзянь вначале испуганно вздрогнул, что его обнаружили и приготовился бежать как можно быстрее, как мозг зафиксировал обращение и он почувствовал маленькое тело на ногах. Он опустил голову и увидел Лю Минъянь, которая широко и счастливо ему улыбалась, а также выглядела неимоверно довольной. — Шибо! Шибо! Шибо! — весело заверещала она, подпрыгивая и обнимая его ноги. От этого их вполне могут услышать. — Минъянь, — нежно улыбается Сян Цзянь и кладет ладонь на ее макушку, тем самым прекращая ее прыжки. — Что ты тут делаешь? — Я хотела поиграть с тобой! Так. Если бы у него было больше свободного времени и не было небольшой тревоги, что за ним уже идут целители, то он бы поиграл. У Сян Цзяня был опыт обращения с детьми, чтобы быстро их утомить до такого состояния, что они шли спать. Дневной сон для маленького тела очень полезен. А когда дети спят, то и взрослые могут заняться своими делами, Сян Цзянь по себе знает. Рука продолжает нежно гладить темные волосы Лю Минъянь. — Твой брат знает, что ты здесь? — спросил Сян Цзянь. У Лю Минъянь пропадает улыбка, и она отворачивает голову, крепко сжимая его мантию. — Знает, — буркнула она. Значит, не знает. Просто замечательно. — У тебя не получается врать, — тихо смеется Сян Цзянь и берет ее на руки. Лю Минъянь понимает, что вместо игр ее отведут брату, и он будет на нее ругаться, а потому начинает сопротивляться и брыкаться. Сян Цзянь ее держит крепко, не обращая внимания на то, что она практически хочет упасть на землю. — Нет! Я не хочу! Я хочу играть! — капризничала она прямо ему в ухо. Сян Цзянь не подавал виду о своем затруднительном положении и спокойно шел на Бай Чжань, удерживая извивающуюся Лю Минъянь. — Милая, — чрезвычайно нежным голосом позвал он и взглянул на нее, не повышая голос, а опуская его почти до шепота, — пока ты будешь наслаждаться играми, твой брат будет сильно волноваться и не находить себе место. Лю Минъянь притихла и задумалась. — Подумай о нем. Я с тобой поиграю в следующий раз, но тогда, когда твой брат будет знать, где ты и с кем. Договорились? — Сян Цзянь погладил ее по спине, утешая. Лю Минъянь нахмурилась и надула губки. — Я хочу сейчас, — ах, хотя бы не кричала. — Я немного занят, так что сейчас не получится, — он виновато склонил голову и чуть улыбнулся. Лю Минъянь обиженно покачала головой и сжала его одежду на плечах. — А когда сможешь?.. — тихо спрашивает она. — Ммм… через три недели? — попробовал он. — Это долго! — обиженно воскликнула Лю Минъянь. — Очень долго! — Если подождешь, то проведу с тобой весь день. От рассвета до заката, — предлагает Сян Цзянь, — я обещаю. Лю Минъянь задумывается в который раз и все же соглашается. Сян Цзянь треплет ее щечки одной рукой и идет дальше. Может, все же хорошо, что он ее встретил, так как он показался некоторым ученикам, и они убедились, что он жив-здоров. Уже подходя к Бай Чжань, Лю Минъянь заставляет его замереть одним вопросом: — А почему Шэнь Цзю хотел убить моего брата? Сян Цзянь медленно поворачивает лицо к Лю Минъянь с застывшей улыбкой. — Откуда ты об этом узнала? — Брат иногда ругается на него дома и тихо, но говорит об этом, — просто отвечает Лю Минъянь, склонив голову вбок. — М. Сян Цзянь не смел показать никому, как же сильно он разозлился. За столько лет он научился идеально сдерживать все свои негативные и отрицательные эмоции. И так, чтобы ничего-ничего не показалось на его лице. — Шэнь Цзю не пытался убить твоего брата, — плавно отвечает он. Лю Минъянь больше доверяла словам Лю Цингэ: — Пытался! И не только брат об этом говорит! Все в доме! Несколько лет прошло с того времени. — Если бы это было правдой, то Шэнь Цзю бы не обучался на Цин Цзин, — осаждает ее Сян Цзянь. — Брат сказал, что это Юэ-шибо его защищает! — не успокаивается она и дергает одежду. Сян Цзянь хочет ей язык вырвать. И бабочки уже долгое время голодали. Но как бы сильно не желал — этого нельзя допустить. — В первую очередь, — равномерно произносит Сян Цзянь, чуть-чуть прохладным голосом, — Шэнь Цзю защищаю я. И раз я ничего ему не сделал, то значит, он не виноват. — Но… — она еще хочет добавить, однако холодный настрой Сян Цзяня ее немного напугал. — Минъянь, милая, — перебивает главный ученик Цин Цзин. — Пожалуйста, больше так не говори. Особенно в моем присутствии, хорошо? Иначе мы не будем играть. Лю Минъянь была умной и согласно кивнула, но обиженно засопела. Сян Цзянь увидел и понял это, а возвращать ее в таком состоянии бы повредило его репутации. — Смотри, что у меня есть, — нежно и тепло говорит он и взмахивает запястьем. Лю Минъянь расширила в удивлении глаза, когда заметила на его костяшках серебряную бабочку. — Какая красивая! — восхитилась она и осторожно протянула к ней руки. Бабочка переползла к ней на ладошку и стала красоваться, складывая и раскладывая крылья. Если бы не приказ хозяина, то она бы уже стала кусать эту нежную плоть. Сян Цзянь на это улыбнулся и уткнулся девочке в висок носом, щекоча. Лю Минъянь ожидаемо засмеялась от щекотки и не заметила, как они пошли. — Минъянь, — шепчет он ей в ухо, — Шэнь Цзю очень дорог мне. И когда о нем говорят плохие вещи, то я сильно расстраиваюсь, понимаешь? Лю Минъянь замерла и медленно кивнула, но смотрела на бабочку на своей ладошке. — Понимаю. И больше не буду о нем говорить плохо. — Никогда? — Никогда. — Я запомню. Лю Цингэ и в самом деле не находил себе места от беспокойства и подначивал своих младших, чтобы нашли его сестру. Он облегченно выдохнул, когда увидел Лю Минъянь в руках Сян Цзяня и быстро подбежал к ним, забирая ее себе. Серебряная бабочка с чувством выполненного долга и голодная улетела. Быстро отругал пристыженную сестру и более внимательно взглянул на Сян Цзяня. Лю Цингэ сразу заметил его седину и морщины, а также мешки под глазами и усталый вид. — Что с тобой? — сразу спросил он. Сян Цзянь вспомнил, как Юэ Цинъюань упоминал, что Лю Цингэ скептично относился к его занятости, из-за которой его не было на псевдо-собраниях. Это была отличная возможность подтвердить слова Да-шисюна. — У меня много работы на Цин Цзин, — склоняет голову Сян Цзянь. — Это не объясняет морщины и седину, — чуть грубо высказывает Лю Цингэ. Сян Цзянь смущенно касается своей щеки и прикрывает глаза. — Лю-шиди, говорить кому-то про возраст очень невежливо, — ворчит он, пытаясь вызвать у Лю Цингэ смущение. Впрочем, это не произвело эффекта. Они еще немного поговорили, Сян Цзянь пощипал щечки Лю Минъянь и решил уходить. Правда, он успел только выйти из Бай Чжань, как его встретили хмурые два целителя. Сян Цзянь пытался безуспешно убежать, но его быстро схватили и за руки потащили на Цянь Цао, пригрозив, что будут намного тщательнее следить. Сян Цзянь драматично вздыхал, пока его тащили. Его втащили в палату и сильно захлопнули дверь. Сян Цзянь тяжело вздохнул, опечаленный тем, что его быстро нашли и вернули в эту ненавистную комнату. Он сел на кровать, чтобы отдохнуть, а после подошел к окну, с тоской глядя в сторону Цин Цзин. Сян Цзянь простоял достаточно долго, когда услышал звук открываемой двери и тяжелые шаги. Он не обернулся, ведь в это время, даже если он напакостничал, никакого приема лекарства нет. На плечи легки ладони, а в макушку уткнулся лоб. — Ты почему сбежал? — спросил усталым голосом Лорд Цин Цзин. Ничего удивительного нет в том, что ему доложили о побеге главного ученика. — Тоскливо, — просто ответил он, — надоело. Лорд Цин Цзин вздыхает и обнимает его за живот. — Понимаю, что тебе здесь некомфортно, — говорит мужчина размеренным голосом, — но и сбегать не стоит. А если прямо за пределами Цянь Цао плохо станет? Что тогда? Сян Цзянь дернул плечом в раздражении. — Хочу прогуляться, — сердито бурчит он. — Потерпи еще немного, прошу, — выдыхает Лорд Цин Цзин, сжимая своего ученика в объятьях. — Целители говорят про улучшения состояния, совсем скоро тебя выпустят. И снова будешь бегать и заставлять меня работать. Сян Цзянь весело хмыкнул и кивнул. — Больше не будешь сбегать? — уточнил Лорд Цин Цзин. — Не буду, даже если и захочется. — Хорошо. Хорошо… Сян Цзянь расслабляется в руках мужчины и прикрывает глаза. За столько времени, пока его любимый главный ученик находился на Цянь Цао, Лорд Цин Цзин редко спал. А если и получалось, то мог получить лишь два-четыре часа, а после подрывался и шел дальше, ища редкие лекарственные растения и части тел тварей. На Цин Цзин он старался лениться и проводить больше времени в бодрствовании, а на бессонницу не обращал внимания, так как не напрягался. Нет, он мог поспать, но сон совершенно не приносил отдыха. Скорее всего, как понял Лорд Цин Цзин, поспать было возможно только когда под боком был Сян Цзянь из-за того, что он не переживал о его состоянии и благополучии. Вот и сейчас, стоило его любимому главному ученику оказаться в его руках, как усталость, размером с гору, тут же надавила на плечи, почти прибивая к полу. Веки кое-как держались открытыми, а ноги казались неимоверно тяжелыми. Если бы не держался за Сян Цзяня, то точно бы упал. Лорд Цин Цзин хочет поспать. Собрав все крохи силы и сцепив зубы, он сжимает руки на животе Сян Цзяня и поднимает его. Сян Цзянь удивленно вскрикивает, приподнимая ноги, чтобы не касались пола, но не сопротивляется. Его бросают на кровать, и он, удивленно приподняв брови, смотрит на то, как Лорд Цин Цзин быстро и небрежно скидывает корону с волос, верхний халат и сапоги. Закончив, мужчина забирается на кровать и сгребает в объятья Сян Цзяня. Понимая, к чему все это идет, Сян Цзянь напрягается. Лорд Цин Цзин это чувствует и начинает гладить его спину: — Я дал Шэнь Цзю много работы, так что сегодня он не придет. — И как только узнали? — тихо буркнул Сян Цзянь, расслабляясь и тоже обнимая мужчину за талию. — Это моя обязанность: знать все и вся, — выдохнул тот, закрыв глаза и прижимаясь губами к чужому лбу. Чуть подумал: — Когда тебе станет лучше, то дам вам двоим задание, где ты сможешь залюбить его до треска костей. — Зачем мне ломать ему кости?! — в ужасе воскликнул Сян Цзянь. — Это образно, — шикнул на него Лорд Цин Цзин и закинул на него ногу, притягивая ближе. — Постарайся, чтобы поправился, договорились? Я переживаю. — Постараюсь, — тихо произносит Сян Цзянь и тоже закрывает глаза, улыбаясь и добавляя: — А переживаете, потому что вас работать заставляют, а на меня не можете скинуть? Лорд Цин Цзин нахмурился и накрыл его губы ладонью. — Иногда из твоего рта вылетает такой бред… — хрипло и тихо говорит мужчина, прежде чем провалиться в сон. А Сян Цзянь не понял, что такого сказал. Разве не поэтому учитель переживает? Он пожал плечами, как мог в его состоянии, расслабился и тоже заснул. Лорд Цин Цзин ушел утром, напоследок потрепав по волосам Сян Цзяня, создавая там самый настоящий ужас. Его любимый ученик сердито зашипел на него и бросил подушку. Возмущенно пыхтя, Сян Цзянь забрал подушку, застелил кровать, умылся и стал пытаться привести волосы в приличный вид. Уже на половине завершенной работы в дверь постучали, но он не обратил внимания, думая, что это принесли лекарства. Но это было не так. — Сян-шисюн. Сян Цзянь на мгновение замер, а после быстро повернул голову, грозясь сломать шею. На пороге стоял Ли Вэй. Быстро отбросив несчастный гребень на кровать, Сян Цзянь, раскрыв руки, бросился к нему в объятья. — Вэй-шиди! — радостно воскликнул он и обнял. — Давно тебя не видел! Этот шисюн думал, что ты зайдешь раньше. — Прости, — извинился Ли Вэй, кладя грубые ладони на спину старшего. — Много дел было. Ли Вэй заметил его беспорядок на голове и предложил расчесать волосы. Сян Цзянь с радостью согласился, потому что уже всерьез задумывался просто отрезать их по уши. Он сел на стул, а Ли Вэй взял гребень и стал бережно расчесывать каштановые волосы с сединой. Про это он ничего не сказал, и Сян Цзянь не мог понять, о чем тот думал. — Как твое здоровье? — спросил Ли Вэй с неподдельным любопытством, проводя гребнем по уже гладким волосам. — Целители говорят, что иду на поправку! — радостно сообщил Сян Цзянь, прикрывая глаза. — Ох, правда? Тогда я рад. — Я тоже! Этот шисюн так скучает по Цин Цзин и по младшим! Здесь тоска смертная! — стал совершенно бесстыдно жаловаться Сян Цзянь, а в следующий момент буквально просиял так, что стоящему позади Ли Вэю пришлось сощуриться: — И учитель сказал, что даст мне задание, чтобы я развеялся! — Ты пойдешь один? — как бы невзначай задал вопрос Ли Вэй, закончив с расчесыванием и теперь просто перебирая пряди пальцами. — С Шэнь Цзю! Пальцы в волосах дрогнули. — Когда мы с тобой в последний раз ходили куда-то вместе? — обиженным голосом проговорил Ли Вэй. — Может, я тоже хочу с тобой пойти, а ты все время с этим Шэнь Цзю. Сян Цзянь замолчал, неспешно встал и повернулся к нему лицом. — Мы с тобой уже разговаривали на эту тему, — спокойно говорит главный ученик, чуть грустно улыбаясь. — Пойти на миссию для меня — редкая роскошь, так как я постоянно занят. А провести время вместе вполне возможно и на Цин Цзин. — Ты знаешь, что я не очень сильно люблю Цин Цзин, — тихо рычит Ли Вэй, сжимая руки в кулаки. Сян Цзянь поджимает губы. — И ты знаешь, что тебя никто не держит. Ли Вэй быстро разозлился и отшвырнул стул в стену, разбивая на куски. Сян Цзянь же сжимает ладони от нервов и боли в груди. — Как с Шэнь Цзю куда-то уйти, так в любое время, а как со мной — то занят! Чем он лучше меня?! — закричал он в гневе. Сян Цзянь оставался внешне спокойным и собранным, хотя внутри все сжимается от боли. Мелькает мысль, что Фа Вэньяна надо было все же уничтожить, а справиться со своей жестокостью он бы как-нибудь смог. Наверное. Он не уверен. — Шэнь Цзю мой возлюбленный, — искренне, но с грустными нотками отвечает Сян Цзянь. — А Вэй-шиди — взрослый мужчина, который может самостоятельно удовлетворить свои потребности, и которого я считаю своим сыном. — Как долго ты еще будешь в этом заблуждаться? — яростно рычит Ли Вэй, покраснев от злости из-за последних слов. — Это не заблуждение, — просто отвечает Сян Цзянь, как истину, а после добавляет: — И я всегда буду так думать. Ли Вэй ругается в огромной злобе и почти вылетает из палаты, напоследок так сильно хлопнув дверью, что Сян Цзянь апатично подумал — сейчас сломается. Но она устояла. Он устало сел на кровать и спрятал лицо в ладонях. И где он ошибся? На грохот сбегаются целители и Сян Цзяню пришлось их успокаивать, что тоже отняло у него много сил. На следующий день Ли Вэй вернулся, принес чай и цветы, как извинение за свою вчерашнюю вспышку. Сян Цзянь прекрасно знал о его характере, так что и не сильно обижался. Цветы поставил в вазу, а пришедшего целителя попросил принести чайник, чтобы заварить чай. Они с Ли Вэем поговорили, уже на спокойных тонах, а после он ушел. Тепло в груди от чая растекалось по всему замершему телу. Было очень приятно. После написал письмо Тяньлан-цзюню и Су Сиянь. И если мэймэй знала кто его возлюбленный, то дорогой друг оставался в неизвестности. Сян Цзянь хотел их лично познакомить, но не знал, как Шэнь Цзю отреагирует на то, что его друг сам Повелитель демонов. Если бы не болезнь, то давно бы это сделал, а так пришлось отложить на неопределенное время. Но все же Тяньлан-цзюню рассказал о своей влюбленности. Он сначала не поверил, что неудивительно, ведь знал о том, какая он бессердечная тварь, а потом прислал пару книжек про парное совершенствование для мужчин. Сян Цзянь хотел в этот же момент рвануть в Царство Демонов и затолкнуть эту дрянь ему в глотку. И все же… все же. С Шэнь Цзю они разговаривали на эту тему и прояснили этот момент. Но сейчас Сян Цзянь задумался. На Шэнь Цзю росток желания запытать до смерти не вырос, да и мысли были полностью противоположные от убийства. Раз Сян Цзянь его полюбил и испытывает исключительно нежность, то может что-то… — … Сян Цзянь с силой хлопнул себя по щекам. Нельзя! Если возбудиться, то убьет же! Третьему совершенно плевать на чувства «второго брата» и он будет только рад Шэнь Цзю на части разорвать и завладеть этим телом! Был даже случай, когда Сян Цзяню пришлось вырывать возбуждение с корнем за счет собственной гордости, иначе из того поселка остались бы изуродованные трупы и сожженные дома. Вспоминать об этом не хочется, но хотя бы за свою гордость те люди заплатили по полной. Сян Цзянь упал на постель, и когда к нему пришел Шэнь Цзю, и они поговорили, старший повалил его на кровать и стал с огромной нежностью и мягкостью целовать. Не спеша, веря в ту прекрасную иллюзию, что у них много времени.

***

— Мне очень жаль, — в который раз повторяет Шэнь Цинцю. Нин Гон в который раз закатывает глаза: — Гэгэ не за что извиняться. Здесь нет твоей вины. Шэнь Цинцю не согласен. — Я лишил тебя Золотого ядра и разрушил совершенствование. Я более чем виноват. — Если бы не ты, я бы умерла! — не выдержав, выкрикивает Нин Гон. Шэнь Цинцю хмурится и качает головой. Нин Гон раздраженно вздыхает, возводя взгляд к серому небу, будто пытаясь найти там волшебную пилюлю для успокоения своих нервов. Прошло несколько недель с тех пор, как Шэнь Цинцю уничтожил ее Золотое ядро, и ее мечта стать выдающимся заклинателем стала пеплом, который она с сожалением развеяла по ветру. Она не винила его в этом, а про себя проклинала Цан Цюн, чтобы тот в огне сгорел. Нин Гон не хотела тут оставаться и решила уйти. Шэнь Цинцю ей дал пару сотен духовных камней, высококачественные лекарства, а также золота. И все же Нин Гон множество раз говорила ему, даже на повышенных тонах, что в этом нет его вины, но Шэнь Цинцю — упрямый осел! Выслушивать все это в тысячный раз она не собиралась, так что решила перевести тему. — Знаешь, гэгэ, я думаю, что Сян-шисюн бы тобой гордился, — мягко замечает она. Шэнь Цинцю сжал в руке один из новых вееров, которые он стал постоянно скупать на рынке в городе. Нин Гон как-то была в бамбуковом домике, и их количество ее неимоверно удивило. Ей иногда казалось, что он потратит все деньги Цин Цзин только на эти веера. Но не могла не согласиться, что образ холодного и неприступного заклинателя Шэнь Цинцю очень шел. Насколько она помнила, Сян Цзяню нравилась зима. — Сомневаюсь, — напряженно выдохнул он. — Скорее, он бы злился. — Ты не можешь этого утверждать в полной мере, — не согласилась Нин Гон. — Он же любил тебя! И уверена, гордился бы! Нин Гон с самого начала видела их отношения, которые они не оглашали. Поначалу Сян Цзянь занимался с ней репетиторством, и она прекрасно видела на его шее, прикрытой волосами и воротником, несколько красноватых пятнышек. У старших сестриц она поспрашивала, и те ей все подробно объяснили. Так что она не верила, когда Сян Цзянь говорил про насекомых! — Мы этого уже не узнаем, — в руках жалобно заскрипел веер, а лицо мельком скривилось, будто бы от зубной боли. Шэнь Цинцю сделал глубокий вдох, опустив голову и смотря на землю, покрытую инеем. — Знаешь… я все-таки тот еще подонок. Если не хуже. — О чем ты? Кроме Сян Цзяня, Шэнь Цинцю сблизился с Нин Гон и подумал, что было бы хорошо ей рассказать те мысли, которые уже давно его терзали. Скажи он об этом поколению Цин, то его бы стали обвинять намного активнее. — Когда я проснулся, после этих двух лет и мне сообщили, что пост Лорда Цин Цзин скоро станет принадлежать мне, я… — Шэнь Цинцю облизал сухие губы и выдохнул: — Был рад. Нин Гон склонила голову, словно глупая собака. — Эгоистично, да? Я должен был горевать и горевал, но… не думаю, что достаточно долго, особенно после этой новости, что мне сказал учитель. Я, оказывается, был его наследником, и очень давно… Даже если всего и на мгновение, но… этот неблагодарный шиди был очень рад такому положению вещей, — судорожно закончил Шэнь Цинцю, исповедуя свои ужасные мысли. Нин Гон резко поддалась вперед, сжимая его тело в своих объятий. — Это был его подарок, — выдохнула она ему в ухо. — И ты обрадовался его подарку. Это нормально. Ее слова лишь немного облегчили его ношу. Нин Гон покинула Цин Цзин, но писала письма Шэнь Цинцю. Спустя полгода она позвала его в одну деревушку, и он пришел. Нин Гон там хорошо обустроилась и даже познакомилась с одним ужасно робким и стеснительным, чуть пухлым, но щедрым до денег и любви мужчиной. Шэнь Цинцю холодно на него смотрел и практически допрашивал с обнаженным мечом, однако его ответы и поведение ему понравились, так что выбор Нин Гон он полностью одобрил. Они сыграли свадьбу. Нин Гон забеременела. Шэнь Цинцю приходил к ним часто и с благоговением гладил ее большой живот. Нин Гон была поистине счастлива и говорила, что у всех своя судьба. Если бы она не пошла на то задание, Золотое ядро и совершенствование бы остались при ней. Она бы осталась на Цин Цзин и даже не подумала бы о том, чтобы выйти замуж и рожать детей. Ее муж хотел большую семью, и она его поддерживала. Шэнь Цинцю завидовал ее счастью с любимым, но это отвратительное чувство зарыл глубоко в земле. — Ты будешь прекрасным дядей! — широко улыбаясь, говорила Нин Гон. Шэнь Цинцю лишь улыбался уголками губ. Ровно к сроку Нин Гон родила здоровую девочку. Ее муж провозгласил, что у детей будет фамилия жены, так что малышку назвали Нин Инъин. Шэнь Цинцю решил промолчать о странном имени. Шэнь Цинцю держал ребенка на руках и щипал пухлые щечки. Только сейчас он понял, почему Сян Цзяню так нравилось его самого так тискать. Это весело и забавно. Но… Через два года Нин Гон забеременела вторым. Шэнь Цинцю выискал свободный день и решил проведать. Уже подлетая на мече к деревне, он ощутил, как его сердце упало и разбилось о землю. На деревню напала группа разбойников. Взрослые смогли спрятать своих детей, но не всех. Всю деревню вырезали, множество тел покрывали когда-то шумные улицы. Выживших детей Шэнь Цинцю забрал на Цин Цзин, а после вернулся с учениками и со всем уважением всех похоронили. Нин Гон с их неродившимся ребенком умерла в объятьях своего мужа. Тех разбойников Шэнь Цинцю смог найти и убил с особой жестокостью. Интересно, Сян Цзянь бы гордился его методом? Нин Инъин была спрятана в подвале дома и окружена талисманами, которые смогли заглушить ее громкий плач. Девочка лишь первые несколько дней жалобно звала маму и постоянно плакала, а после перестала. Будто забыла. Если бы Нин Гон не пошла на задание, Шэнь Цинцю не уничтожил бы ее совершенствование. Нин Гон бы не встретила своего любимого мужчину и не родила бы дочку, так на нее похожую. Нин Гон была бы жива.

***

Людей на суде было… много. Шэнь Цинцю, конечно, знал, что многие придут поглазеть, но не думал, что здесь будут присутствовать почти все секты заклинателей. А как только этот цирк закончится, то они будут трепаться обо всем в каждом закоулке. Вполне вероятно, все приукрашивая и добавляя отсебятины. Как это обычно и бывает. Шэнь Цинцю безразлично скользнул взглядом по толпе людей. Эти лица раздражали. Бао Юби и Бао Юн тоже присутствовали, что неудивительно. Правда, стояли поодаль от Цан Цюн, будто они им чужие. Нин Инъин и Мин Фань держались рядом с Шэнь Юанем и Шан Цинхуа. Ах, было бы странно, если бы Цан Цюн не пришел в полном составе, даже Лю Минъянь была. Шэнь Цинцю нахмурился, вглядываясь в близнецов. Что-то было не так. И осмотрев их более внимательно, понял. Они попытались спрятать, но Шэнь Цинцю не был бы заклинателем, если бы не заметил у них по одной седой пряди. Что произошло за этот месяц? Близнецы заметили его взгляд, точно понимая, куда направлен и смущенно прикрыли ладонями седые пряди. Какого черта? Если будет такая возможность, то он точно попытается спросить у них об этом. Старый Хозяин Дворца, Ло Бинхэ и Маленькая Хозяйка Дворца восседали выше всех. У Дворца Хуань Хуа всегда была привычка хвастаться своим богатством даже там, где это не нужно. Может, у них еще в форме учеников золотые нити? Честно, Шэнь Цинцю бы не удивился. Надо было у Гунъи Сяо спросить, этот мальчик наверняка бы ответил. А прямо перед Шэнь Цинцю, в нескольких шагах, стояла одна из причин этой обстановки. Цю Хайтан злобно на него смотрела, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Шэнь Цинцю только выгнул бровь и приподнял подбородок. — Давно не виделись, Цю Хайтан, — поприветствовал он ее, не сдерживаясь в едкой злобе. — Век бы еще не видела, чертов мерзавец! — рявкнула Цю Хайтан. Шэнь Цинцю скучающе махнул рукой. — Так в чем проблема? — Мразь! Тварь! Неблагодарная скотина! Моя семья совершила ошибку, раз пригрела на груди такую змеюку! — взревела она, злые слезы моментально появились на глазах. Заклинатели все подобрались и приготовились, кто-то заулыбался, те, кто хоть мельком пересекался с Шэнь Цинцю, уже представляя как будут добавлять пусть маленькие и ржавые гвозди в крышку его гроба. Толку от них не много, но выбираться будет значительно сложнее. Да и не то чтобы Шэнь Цинцю желал спасаться. За пределами гроба ничего хорошего нет. А в нем чуть более уютно. Нет… не так. Близнецы успешно старались превратить бамбуковый домик в уютное и теплое место. Мягкое и прекрасное, ругань не сильно и раздражала. Их усилия возымели эффект, но ничтожный. Неимоверно ничтожный. Заклинатели подняли невидимые молотки с маленькими гвоздями, а позади материализовался терпеливо ждущий гроб, который так и жаждал быть наполненным. У Юэ Цинъюаня тоже был молоток с гвоздем, хотя его глаза утверждали, что это гвоздодер. — Госпожа Цю, — не скрывая наслаждения в голосе из-за представления перед глазами пропел Старый Хозяин Дворца, вызывая у Шэнь Цинцю ощущение мерзкой липкости по всему телу. — Не могли бы вы рассказать всем подробнее про вашу семью? Провозглашать все преступления Шэнь Цинцю — пустая трата времени. Еще до начала суда все об этом разузнали, а Старый Хозяин Дворца с Ло Бинхэ на пару желали как можно быстрее толкнуть его в гроб и заколотить гвоздями. Наверняка они хотели сделать это без суда, но публичное унижение — приятная прелюдия, которой они не могли отказать. Цю Хайтан сделала несколько судорожных вдохов и выдохов, успокаиваясь. Женское тело напряжено до предела, но она дергает головой и злые слезы потекли по покрасневшим щекам от гнева. Она не будет скрывать садистского наслаждения после, когда Шэнь Цинцю уведут в тюрьму. Ах, Цю Хайтан уже договорилась с Ло Бинхэ о том, что будет вымещать всю свою месть. Одного публичного унижения такой твари мало! За брата и за отца она ему отомстит сполна. Злые-слезные слова полились из ее искривленного в истерика рта всхлипывающимся и судорожным потоком. Цю Хайтан прерывалась, утирала слезы платком, делала вдохи и продолжала. — Мой брат сжалился над этим рабом, оставил в доме! Он не знал голода и боли! Всегда был тепло одет! Мой брат учил нас вместе грамоте и счету! Он даже хотел поженить нас! Он…! Цю Хайтан продолжает верещать о том, какой Цю Цзяньло замечательный, щедрый, любящий и в том же роде брат. Шэнь Цинцю сдерживал зевок как только мог. Еще раз окинув скучающим взглядом людей, глаза остановились на одном странном человеке, стоящим за спинами остальных. Нет, странность была вовсе не в белых похоронных одеждах или в расслабленной позе, а в его маске. Белая маска кролика с торчащими ушами, красными тонкими узорами и двумя висячими нитями, с колокольчиками на концах. Глаза этого человека скрыты темной тканью, так что цвет различить практически невозможно. Мужчина в белом наклонил голову вбок и колокольчики издали приятный звон. Наверное, издали, с этого расстояния Шэнь Цинцю плохо слышит. Вдруг, все стали шептаться и разговаривать друг с другом, что означало окончание неимоверно печального рассказа Цю Хайтан. Шэнь Цинцю с каплей сожаления повернул голову к своей бывшей невесте. — Сейчас из слов госпожи Цю мы узнали много интересного касательно мастера Шэня, — раздался довольный и липкий голос Старого Хозяина Дворца, заставляя шумных людей умолкнуть или опуститься до шепота. — Мало того, что мастер Шэнь — раб, и даже не бывший, прошу заметить, так как вольной никто не подписал, так и бывший жених госпожи Цю. Мастер Шэнь был куплен семьей Цю в детстве, а через несколько лет сжег поместье и убил всех людей в доме. Оставив только госпожу Цю. После отправился с темным заклинателем известным как У Янцзы и обучался у него же. Ло Бинхэ гадко ухмыляется. Цю Хайтан злобно скалится, утирая слезы. — Неужели предыдущий Лорд Цин Цзин не знал, что у него в учениках раб? — спросил кто-то, и некоторые подхватили его любопытство. — А о том, что он изучал темное искусство? За это надо казнить! — Лидер секты Юэ, вы знали об этом?! Многие посмотрели на Юэ Цинъюаня. Под их взглядами он выдавил из себя виноватую улыбку. — Лидер секты Юэ, — обратился Старый Хозяин Дворца. — Вы знали о том, что ваш Лорд Цин Цзин является рабом и бывшим учеником У Янцзы? — Да, мне было это известно, — отвечает тот спокойным и достаточно громким голосом, чтобы все услышали. — И не хотели никак наказать? Юэ Цинъюань нахмурился, а голос приобрел металлические нотки, чтобы никто не посмел усомниться: — Этот Лорд не знал об этом изначально, мне потребовалось несколько лет. Но как только узнал, можете быть уверены — наказал за все проступки. — Но все равно оставили не только в Цан Цюн, но и на посту Лорда Цин Цзин? — ухмыльнулся Старый Хозяин Дворца. — Цан Цюн держится политики ценности личностных качеств без упора на прошлое. Шэнь Цинцю показал себя способным руководить Цин Цзин с ответственностью. — «Без упора на прошлое»?! — яростно кричит Цю Хайтан, указывая пальцем на Юэ Цинъюаня. — Моя семья из-за него умерла, а я осталась без дома! Близнецы отошли подальше от Цан Цюн, даже с омерзением на лице дергая собственную одежду, будто желая сорвать с себя, ведь она оскорбляет их и их потомков. — Вы должны были сообщить госпоже Цю про мастера Шэня, — замечает Старый Хозяин Дворца, — она все еще является полноправной хозяйкой сбежавшего раба. Цю Хайтан победно улыбается. — Мастер Шэнь, — Старый Хозяин Дворца поворачивается к обвиняемому. — Предыдущий Лорд Цин Цзин знал о вашем прошлом? Шэнь Цинцю усмехнулся. — Мой учитель знал о том, что я раб и обучался темному искусству еще с первого дня на Цин Цзин. Вполне вероятно, предыдущему поколению он об этом рассказал. — Что за гадкий Цан Цюн! — в сердцах воскликнула Цю Хайтан. — И раз мне позволили продолжить учебу… — многозначительно тянет Шэнь Цинцю, чуть разведя в стороны руки, — то не такое уж это сильное преступление. Видеть, как бесится Цю Хайтан, почему-то доставляет странное удовольствие. Вновь перешептывания. Кто-то удивлялся политике Цан Цюн, кто-то секту с грязью сравнивал, кто-то и Шэнь Цинцю и его учителя проклинал… Мнения различались. Ло Бинхэ пренебрежительно скривил губы. В этой секте изначально росла гниль и собирала себе подобных. Ничего удивительного. — Как бы то ни было, — говорит Старый Хозяин Дворца, постукивая пальцем по подлокотнику. — Виновность мастера Шэня для нас очевидна, не так ли? — это скорее риторический вопрос, так как никто не собирался его защищать. — Однако последнее слово принадлежит госпоже Цю. Ведь мастер Шэнь по праву владения принадлежит ей. Шэнь Цинцю незаметно закатывает глаза. Цю Хайтан набирает в грудь побольше воздуха, чтобы выкрикнуть свой личный приговор: — Конечно, Шэнь Цинцю вин…! Но ее прерывают. — Подождите! Все удивленно поворачивают голову к ужасно хриплому голосу, владелец которого или много курил, или долго не разговаривал. Шэнь Цинцю даже не пробовал скрыть свое замешательство. Тем более что это выкрикнул тот самый мужчина в маске кролика! Под множество взглядов расслабленной и легкой поступью, звеня колокольчиками на маске, он вышел на середину зала и встал сбоку от Шэнь Цинцю. Это позволило его лучше рассмотреть. Темные волосы завязаны в низкий хвост черной ниткой, без меча и одежды, будто только с похорон. Или на. Это почему-то немного рассмешило. — Что-то не так? — выгнул бровь Старый Хозяин Дворца, — господин?.. Цю Хайтан почти зашипела как рассерженная змея. — Туцзу, — поклонился мужчина в маске. — Мое имя Туцзу и я бродячий заклинатель. — Так что не так, господин Туцзу? Некоторые громче зашептались. Ло Бинхэ был недоволен и грозно нахмурился, выражая негодование высокого уровня о задержке приговора. — Мой вопрос адресован госпоже Цю. Госпожа Цю позволит? — он чуть наклоняет голову к ней, чтобы было понятно, куда он смотрит. Она раздраженно взмахивает рукой: — Позволит! — Понимаете, меня просто это заинтересовало, но никто не спросил об этом, вот я и хотел уточнить! — изображая, Шэнь Цинцю уверен, изображая нервозность, хрипло тараторит Туцзу. — Быстрее! Руки Туцзу замирают. — Госпожа Цю сказала, что вас хотели выдать замуж за мастера Шэня. Это правда? — Да, правда! — вскидывает та подбородок. — И что? — Ваш любящий брат хотел вашей свадьбы с мастером Шэнем? Шэнь Цинцю недоуменно смотрит на Туцзу, но через пару секунд до него дошло. Но не до людей в этом зале. — Я уже ответила! Что вы прицепились, как пиявка? Тут Туцзу сухо рассмеялся. Его смех напоминал скрип ветвей мертвого дерева на ветру. Вокруг никого из живых людей, а только бродят хищники и громко поют вороны. Неуютно. — Это же какой брат захочет свадьбы своей любимой младшей сестры с рабом?! — громко и весело воскликнул Туцзу. — Серьезно?! Цю Хайтан на мгновение замолчала, а лицо вытянулось. Заклинатели вначале тоже не поняли слов Туцзу, но все же до их мозгов дошла информация, обработалась, и появилось осознание в глазах. Шэнь Цинцю же смотрел на Туцзу и не мог понять, чего хотел: задушить, ударить или опустить оскорблениями до земли? Что эта тварь пытается сделать? Есть вероятность, что Туцзу Старый Хозяин Дворца тоже чем-то не угодил, вот он и решил за счет Шэнь Цинцю потрепать ему нервы. Шэнь Цинцю хмурится и никак не комментирует. Ему было любопытно, что из этого будет, так что расслабился и стал наблюдать. В любом случае, Туцзу может посмеяться только над этим. Не будет же он насмехаться и над остальными преступлениями Шэнь Цинцю, будто для него это все анекдот, в котором он может поучаствовать? — И что в этом такого? — Цю Хайтан неудачно пытается сделать голос твердым, но под шепотом людей он немного трескается. — Шэнь Цинцю мне тогда нравился, и брат одобрил свадьбу. — Ну бред же! Бред! — Туцзу сделал шаг вперед и вдруг взмахнул руками, обращаясь ко всем заклинателям: — Уважаемые мастера, кому-нибудь хоть на мгновение пришло бы в голову отдать замуж свою сестру или дочь за раба? У которого ничего нет, кроме никчемного тела, проданного за несколько, в лучшем случае, серебряных монет? — А ведь правда… — Странно это как-то. Зачем отдавать дочь из благородного дома за раба? — У меня и мысли такой вообще не рождалось. Я уже подыскал ей мужа из богатого дома, чтобы она принесла честь нашей семьи… — Тишина! — взревел Старый Хозяин Дворца, когда гул становился громче, а лицо Цю Хайтан бледнее. Какой бы она не была глупой, здесь и сейчас до нее стало доходить, что что-то было не так. — Шэнь Цзю как мой муж мог добиться много! — сказала она, озираясь по сторонам, но останавливаясь на маске Туцзу, сжимая пальцы на руках, когда все немного успокоились. — Образование, музыка, боевые искусства — все он мог получить и принести фамилии Цю почет! Да даже стать чиновником при дворце!.. — Кто это рабу позволит? — из спрятанного рта Туцзу так и сочился тягучий яд, пока он разговаривал с Цю Хайтан как с дурой. — Сейчас мастер Дворца Хуань Хуа не раз делал акцент на том, что мастер Шэнь является рабом. Думаете, после женитьбы, об этом бы дружно молчали? Невозможно! Это была бы новость на ближайшие несколько лет! Дочь из дома Цю и замужем за рабом! Смешно! — Господин Туцзу, прекратите это! — закричал Старый Хозяин Дворца, понимая, к чему все идет. Ло Бинхэ жалел, что не может прямо сейчас убить этого человека в маске. Но, по крайней мере, если он и сможет хоть как-то очистить этот грех, у Шэнь Цинцю их еще много. Туцзу не сможет помогать этому гнилому человеку вечно. Цю Хайтан становилась все бледнее, будто желая упасть в обморок. Глаза раскрывались шире, а рот приоткрывался. Шэнь Цинцю и представить не мог, что все обернется таким образом. Но он будет честен с собой — он чувствовал злорадство, так и наслаждаясьь от выражения их лиц. Но Туцзу говорил быстро и внятно, чтобы все услышали его слова, полные насмешек. — Женское общество сторонилось бы госпожу Цю! Они бы смеялись не только за спиной, но и прямо в лицо, ведь считали бы ее прокаженной, необразованной или что похуже! «Что-то точно не так с дочерью из дома Цю, ведь ее муж — раб!» — они бы повторяли это изо дня в день! Туцзу перевел дыхание, сложил руки за спиной, сухо посмеялся и покачал головой. — Так что, госпожа Цю, — спрашивает мужчина в маске, — какой бы любящий брат захотел свадьбы младшей сестры на рабе? Шэнь Цинцю даже оскорбляться не собирался — Туцзу ведь часто указывал на то, что он раб. Ранее люди в зале пропустили мимо ушей слова Цю Хайтан о замужестве, так как прицепились к тому, что Шэнь Цинцю сжег ее дом и убил всю семью. Заклинатели начали переговариваться между собой, Цю Хайтан ловила ртом воздух, понимая, что ее любимый брат мог и хотел обречь ее на позор и унижение до конца жизни. Старый Хозяин Дворца скрипел зубами, Ло Бинхэ держался чуть лучше, но по темному взгляду было понятно, что он хотел разорвать Туцзу на куски. — Зачем ты это делаешь? — Шэнь Цинцю подходит к мужчине в белом и тихо спрашивает. Туцзу поворачивает к нему голову, издавая приятный звон колокольчиков. — Что именно? — пусть и не видно, но в его хриплом прокуренном голосе слышалась улыбка. — Помогаешь мне, — рыкнул Шэнь Цинцю. — Какой толк? Или хочешь что-то взамен? — А если бы и хотел, то получил? — чуть смеется Туцзу, пожимая плечами. — Я дам тебе три варианта на выбор, почему я тебе помогаю. — Он вытянул руку к лицу, сгибая пальцы. — Первый: мне скучно и я хочу развлечься. Второй: я терпеть не могу Старого Хозяина Дворца, да и весь Дворец Хуань Хуа в целом, и хочу за твой счет им всем бросить в лицо грязь и помои. И третий: я искренне хочу тебе помочь. Какой выберешь? — Второй звучит более правдоподобно, — хмыкает Шэнь Цинцю. — Ха-ха, — он опустил руку. — В таком случае, может, объединимся? Знаешь ли, я превосходный оратор! Шэнь Цинцю одаривает его тяжелым взглядом. — А если я не хочу? Не веришь, что будь такого мое желание, этот мастер не стал бы себя защищать? Туцзу явно ошеломлен. Это заметно даже под маской. — Ты так сильно не хочешь жить? Губы трогает горькая ухмылка. — Не то чтобы, но в Диюе меня ждут. Зачем заставлять ждать несколько долгих лет, особенно когда появился такой прекрасный повод, как казнь за все грехи? Судя по плечам, Туцзу напрягся. — Зачем же ради этого проходить через публичное унижение? — склоняет тот голову вопросительно. — Тем более, если невиновен? Думаешь, Дицзан-ван настолько слеп и глуп, что пройдет мимо твоей души? — Я людей убивал, — напоминает Шэнь Цинцю, — и просто так, ясно? Так что рано или поздно я все равно окажусь в Диюе. Но зачем медлить? — И сколько же убил мастер Шэнь, чтобы считать себя настолько грешным? — злобно хмыкает Туцзу, наверняка скаля зубы. — Пару десятков? Сотни? Тысячи? У этого скромного складывается ощущение, что мастер Шэнь приписывает себе чужие грехи. А обычно так поступают с заслугами и достижениями. — Это не твое дело, — рычит Шэнь Цинцю и уже хочет отвернуться, чтобы поставить точку в этом бессмысленном разговоре. — Как насчет сделки? Шэнь Цинцю выгибает бровь и смотрит на него подозрительно. — Чего? Туцзу явно воодушевлен его маленьким, но любопытством своим словам. — Я продолжу очищать твое имя, а ты будешь мне подыгрывать. Конечно, не буду обещать тебе сохранность поста Лорда Цин Цзин и не буду гарантировать неприкосновенность совершенствования, но за жизнь смогу поручиться. И когда дело будет выиграно, я исполню любое твое желание. Как тебе? — Пахнет тухлятиной, — скривился Шэнь Цинцю. — И если мое желание отправиться в Диюй, то что? Туцзу мгновение молчал. — Значит отправлю в Диюй. Мне это по силам. На раздумья у Шэнь Цинцю не так много времени. Ничего ужасного в этом не было, тем более, так он сможет бросить грязь не только в Старого Хозяина Дворца, но и в других заклинателей. Плюнуть в лицо Цан Цюн. Так что Шэнь Цинцю соглашается подыгрывать и говорить то, что от него потребует Туцзу. Следующий шаг был за Шэнь Цинцю, и он быстро им воспользовался, когда все немного стихли. — В тот день Цю Цзяньло рассказал мне истинную причину нашей свадьбы, — уверенно, ни капли не труся, с гордо поднятым подбородком произносит Шэнь Цинцю, ведь сейчас все более восприимчивы к словам. Цю Хайтан растерянно смотрит на него, а заклинатели внимательно слушают. — Меня бы убили еще до первой брачной ночи, и ты бы осталось вдовой. Господин Туцзу прав: это бы плохо отобразилось на твоей репутации, и никто бы не стал больше брать тебя в жены, считая проклятой. И ты бы навсегда осталась в доме Цю, где твой брат… занялся кровосмешением. Цю Хайтан вылупилась на него и часто заморгала, дрожь прошлась по телу. — Не верю… У заклинателей было чуть больше мозгов, и они стали переваривать слова Шэнь Цинцю, соглашаясь с ним. Причина такого брака на рабе вполне правдоподобна. — После его слов у меня случилось отклонение ци. Этот мастер не мог различить кто друг, а кто враг. Пришел в себя уже после того, как все были убиты и начался пожар. Отклонение ци в мире заклинателей — страшный недуг, который очень удачно может все оправдать! Убийство? Так у меня отклонение ци! И как раз многим был известен тот факт, что Шэнь Цинцю страдал отклонениями ци, даже если это и случалось периодически. Стали спрашивать Му Цинфана, как главного целителя Цан Цюн и тот, пусть и нехотя, но подтвердил слова Шэнь Цинцю про отклонения ци. Цю Хайтан тряслась от рыданий и дрожи. — Какое прекрасное зрелище, — услышал Шэнь Цинцю тихие слова Туцзу, сказанные с превеликим наслаждением, смакующим каждое мгновение. Заклинатели были удивлены жестокости Цю Цзяньло, который почти обрек свою сестру на такие унижения и страдания. Получается, Шэнь Цинцю в этом случае спас Цю Хайтан? У многих всплыло это предположение, но озвучить его они не пожелали. Старый Хозяин Дворца был уверен, что Туцзу решил испортить весь его план! Никто бы не стал заступаться за Шэнь Цинцю, дело бы прошло очень быстро, его бы увели в тюрьму – и все! А теперь придется тянуть и почему-то думается, что итог будет совершенно иной! Будь проклят этот Туцзу! Как только все закончится, Старый Хозяин Дворца сделает все возможное, чтобы спустить с него кожу и посадить на кол! У Ло Бинхэ были похожие мысли. Однако его личная обида была куда глубже, и какие бы слова не сказал дальше Туцзу — этот человек точно продолжит играть роль защитника — ничто не убавит ее. — Госпожа Цю, — спокойно, почти ласково, зовет Туцзу, и она поднимает на него заплаканный взгляд. — После всего этого, какой ваш приговор? Цю Хайтан перевела взгляд на Шэнь Цинцю, обхватив себя дрожащими руками. — Почему ты мне раньше не сказал? Уверенные слова Шэнь Цинцю, общественное мнение, подтверждение целителя и свои далекие воспоминания о прикосновениях Цю Цзяньло — все это не оставило сомнений. — Раньше ты бы не поверила, — звучит простой, наигранно сочувствующий, голос Шэнь Цинцю. Ослепленные местью ничего не видят вокруг — ни домыслов, ни логики, ни истины. Только свою обиду. — Вот как… да, ты прав, я бы не поверила… Свои обвинения Цю Хайтан забрала и ушла, все еще плача. Старый Хозяин Дворца был мрачнее тучи и злее всех демонов взятых. — Это не избавляет вас от остальных обвинений, мастер Шэнь! — негодующе восклицает он. — Вы странствовали с У Янцзы — преступником и темным заклинателем! Совершали грабежи и убийства! И, естественно, учились у него! Шэнь Цинцю покосился на Туцзу, и тот ему тихо сказал пару слов. Он был в странном восторге, слушая россказни человека в маске. Туцзу, медленно вращаясь вокруг своей оси, будто бы говоря с каждым человеком, стал очень убедительно и умело всем внушать тот факт, что у подростка пятнадцати лет не было особого выбора под крылом У Янцзы. Ведь он преступник, который никогда не гнушался грязных приемов, вымогательств, изнасилований и убийств! Что мог сделать маленький и слабый Шэнь Цзю против него? — Мастер Шэнь мог обратиться за помощью в праведную секту или к заклинателю, — заметил кто-то. — Да, и тогда бы убили сразу обоих, — усмехнулся Туцзу прокуренным голосом. — Если бы вам попался малолетний темный заклинатель вы бы стали наставлять его к свету? Зачем такие сложности, когда можно просто убить, а тело сжечь и дальше заниматься своими делами? — Господин Туцзу должен говорить за себя, а не за нас! — это уже был разозленный другой человек. — Не все бы из нас поступили столь бесчеловечно! — Один спасет — другой убьет, — замечает Туцзу, — как это возможно угадать? Шэнь Цинцю думает, что все происходящие события здесь приносят Туцзу не только удовольствие, но и веселье. Он развлекался очень наглядно. Смеялся, насмехался, грубил и порыкивал. Жестикулировал, кружился, будто в танце, легко ступая. Скорее всего, он любит быть в центре внимания. Заклинатели после его внушающей речи задумались и уже обсуждали это преступление со Старым Хозяином Дворца. Последний не хотел уступать, но через несколько долгих минут разговоров согласился частично оправдать Шэнь Цинцю. Да, он находился под влиянием У Янцзы и избавился от опасного преступника, но ту кровь, которую пролил Шэнь Цзю, не смыть, и жизни убиенных не вернуть. Шэнь Цинцю мог поспорить на что угодно — Туцзу улыбался очень широко. — Почему ты носишь маску? — тихо спросил он у мужчины в белом. Туцзу издал мычание. — Мое лицо страшно, как задница гуя! — и заржал, складываясь пополам. — Не хочу никого пугать! Ло Бинхэ наблюдал за этим Туцзу с тихим и неприметным гневом. Маленькая Хозяйка Дворца не скрывала своего раздражения и презрения к этому странному человеку, который решил играть роль защитника гнилой мрази по имени Шэнь Цинцю. В его голове уже выстраивалась тысяча способов как медленно мучать Туцзу за помощь врагу Ло Бинхэ. Все, кто является союзниками Шэнь Цинцю, должны быть мертвы. Однако… Ло Бинхэ нахмурился. Что-то в этом Туцзу было не так. Дело не в его поведении, маске или одежде — нет, это нечто иное. Ло Бинхэ сдерживает раздраженный вздох, когда к нему прижимается Маленькая Хозяйка Дворца, чтобы привлечь внимание своими способами избиений. Он кое-как сдерживает себя, чтобы не пересесть в другое место. Его сердце занято только Шэнь Юанем! Если бы взгляд Старого Хозяина Дворца мог убивать, то все испустили бы дух в муках. Он сидел на своем месте, скрипя зубами и злясь намного сильнее, наблюдая за веселыми движениями Туцзу. И вытурнуть отсюда уже поздно, особенно после того, как он уже два раза почистил репутацию Шэнь Цинцю… В следующем акте представления под названием «Суд над Шэнь Цинцю» Туцзу не участвовал. Сейчас были две главные героини — Нин Инъин и Бао Юби. И если последняя держалась уверенно, нахально ухмыляясь, то первая сжимала ладони, практически царапая кожу и смотрела в пол. Шэнь Цинцю не думает, что будет уместно прямо перед всеми спрашивать у нее о самочувствии и что ее волнует. Бао Юби с гневом косилась на соученицу. До суда они «мило» поговорили о том, что им следует сказать, когда их спросят. Какой бы глупой и наивной не была Нин Инъин, Бао Юби наглядно продемонстрировала ей то, что будет за неправильные ответы. Даже глупцы хотят жить, особенно если приставить к их шеям острый и тяжелый меч. И вот сейчас, умело пела соловьем Бао Юби, напрочь убивая мнение о том, что Шэнь Цинцю охотился на своих учениц. Ее слова хотела оспорить Ци Цинци, но ее одернул Шан Цинхуа, нервно напоминая, что ученица питает к своему учителю чувства. Насчет борделей, кстати говоря, уже выступил Лю Цингэ, доказывая на правах Бога Войны Бай Чжань, что это не такая уж удивительная ситуация среди заклинателей. Ло Бинхэ поразился словам Нин Инъин, защищавшей Шэнь Цинцю. Он ведь с ней разговаривал и прямо сказал, что учитель ее домогался! Это было очевидно, а теперь его шицзе говорила совершенно противоположное! Он не стал молчать и в лоб спросил у нее. — Ничего не было! Учитель относился ко всем ученицам исключительно с уважением и почтением! — вскинула голову Нин Инъин и быстро-быстро заговорила. Бао Юби тихо фыркнула и ей стоило огромных усилий прямо сейчас не разрыдаться и не спрятаться. Не думала Нин Инъин, что ее соученица такая жуткая! Шэнь Цинцю не составило труда почти сразу понять, что произошло с его ученицами. Бао Юби угрожала Нин Инъин. Шэнь Цинцю с болью это слушал и видел. Вырастил как собственную дочь, а она практически, пусть и по глупости, хотела его обвинить в домогательствах… Да, он приглашал ее пару раз в бамбуковый домик, так как близнецов рядом не было, чтобы она сыграла, а он мог поспать, но… Больно. И это намного сильнее, чем от ран. Учениц еще поспрашивали, даже решили, что Нин Инъин пускает пыль в глаза, но не могли убедить ее сказать другие показания. Получается, Шэнь Цинцю не домогался до учениц, а просто уделял им чуть больше времени и внимания из-за того, что они девочки и им это нужно в большем количестве, чем мальчикам. Бао Юби довольно улыбалась и, когда они вернулись на свои места, напоследок шепнула: — Молодец. Нин Инъин кое-как сдержала всхлип. Теперь со своими обвинениями выступал Ло Бинхэ. Хотя это было громко сказано, скорее он сообщил всем, что Шэнь Цинцю поощрял на Цин Цзин избиения и унижения среди учеников. Но благодаря словам Бао Юби и Нин Инъин заклинатели стали сомневаться в этом. Тем более, Ло Бинхэ сообщал об избиениях, а Мин Фань утверждал, что ничего такого не было. — Ученика Ло подобрали наши адепты. Еще бы чуть-чуть и он был бы мертв, — сдерживая раздражение и гнев, сказал Старый Хозяин Дворца. — Ученик Ло был похищен демонами на Конференции Бессмертного Альянса, но смог сбежать. Его скверное и опасное положение — вина мастера Шэня… Шэнь Цинцю и так Ло Бинхэ терпеть не мог, а сейчас разозлился куда сильнее, чем на Цин Цзин. Его еще и виноватым делают, этот звереныш — Небесный демон! Доказывать это бессмысленно — Старый Хозяин Дворца сделает что угодно для сокрытия этого факта. — Моя вина?! На Конференцию напали демоны, и никто до сих пор не мог узнать причину! Этот мастер делал все, что было в его силах, как и остальные! Кого-то он мог спасти, кого-то – нет! А оплакивать и волноваться за каждого ученика, без вести пропавшего или убитого — нет желания. Слова Шэнь Цинцю подняли в зале шум. Большинство было с ним не согласно, ведь учителя для учеников — вторые отцы, а какой родитель будет пренебрежительно относиться к своему ребенку? Стали вспоминать те факты, в которых Шэнь Цинцю из зависти разрушал совершенствование своих же учеников, а после прогонял из Цан Цюн. Туцзу хотел выступить вперед что-то сказать в защиту, но Шэнь Цинцю его отдернул, прося молчать. Туцзу нехотя послушался и остался на месте, недовольно сложив руки и бухтя под нос, словно старик. По ладоням он выглядит примерно средних лет, но может оказаться и старше. А так как голос прокурен, то вообще бессмысленно пытаться угадать. Шэнь Цинцю не подтверждал или опровергал это обвинение — вместо него это сделала его дорогая секта Цан Цюн. Юэ Цинъюаню пришлось сказать об этом. Только умолчал, что у Шэнь Цинцю не было выбора. Либо его ученики, находящиеся в тот момент на грани жизни и смерти, лишались меридиан, либо умирали. Трое учеников выбрали умереть заклинателями, чем старыми и больными смертными. Шэнь Цинцю уважил их желание.

«Я совершил много ужасных и отвратительных поступков. Мне нет оправдания».

Все преступления Шэнь Цинцю перечислены, кроме одного. Цю Хайтан забрала свое обвинения, а поджег поместья — причина отклонения ци. У Янцзы манипулировал и угрожал Шэнь Цзю, под его руководством тот убивал и грабил людей, лишь факт того, что Шэнь Цинцю убил опасного преступника, немного смыл с рук чужую и невинную кровь. Ученицы Цин Цзин объявили слухи о домогательствах как недоразумение. Обвинения Ло Бинхэ доказаны лишь частично, все же спасти всех на Конференции было невозможно, а разрушение совершенствования учеников — подтвердилось.

«Нет счета скольких я жестоко убил и запытал до смерти. Даже тысячи моих смертей не в состоянии искупить этот грех».

Старый Хозяин Дворца объявил последнее преступление Шэнь Цинцю: — У нас осталось лишь одно обвинение, мастер Шэнь. И это — убийство предыдущего главного ученика Цин Цзин — Сян Цзяня, с целью занять его место. Что на это скажете? Шэнь Цинцю мог бы рассказать правду об истинной личности Сян Цзяня — убийца и психопат, но кто ему поверит? Его мертвый шисюн берег и лелеял свою репутацию, не позволяя себе вольности. Весь мир совершенствования уверовал в его невинность и доброту. И если так посмотреть, то не поступил ли Шэнь Цинцю правильно, убив жестокого психопата? К его удивлению выступил Бао Юн. — Учитель не собирался занимать место предыдущего главного ученика! Вот! — и достал из-за пазухи свиток, раскрывая, чтобы показать всем. — Сян Цзянь самолично сделал учителя своим преемником! — Ты где это взял? — удивился Юэ Цинъюань, ведь этот документ лежал у него в кабинете. — Неважно! — раздраженно рявкнул Бао Юн. А ведь раньше таким не был! Спокойный и рассудительный всегда, повышая голос только на сестру! Старому Хозяину Дворца передали документ, и он стал его внимательно изучать. Никакой ошибки быть не могло — он настоящий. — Могли быть угрозы, — заметил Старый Хозяин Дворца, недовольно щелкая языком. — Мы тоже так думали, но предыдущее поколение Цан Цюн все подтвердили и сделали Шэнь Цинцю главой Цин Цзин на законных основаниях, — спокойно ответил Юэ Цинъюань заученные слова. Насчет этого все еще сомневались его братья и сестры, и ему приходилось всех успокаивать. — Тогда в чем причина его убийства? Зависть? Несчастный случай? Или чем-то не угодил? Шэнь Цинцю уже открыл рот, чтобы рассказать выдуманную историю, которое может частично его оправдать, но не успевает. На середину зала выходит Шэнь Юань, за руку таща бледного Шан Цинхуа. — У нас есть доказательства того, что смерть Сян Цзяня была во благо! — резко воскликнул Шэнь Юань. Буквально у всех присутствующих округлились глаза от изумления. А затем прищурились от недоверия. — Что вы имеете в виду? Шэнь Юань дернул Шан Цинхуа, и тому пришлось отвечать Старому Хозяину Дворца: — П-почивший Сян-шисюн л-людей пытал и убивал… На Цан Цюн, скрытая ото всех, находится его пыточная. Мы там были и все видели собственными глазами… — Ты что такое вообще несешь, Цинхуа?! — взревел Лю Цингэ и если бы не такая же ошеломленно-возмущенная Ци Цинци, то уже схватился бы за меч. — Ты совсем не почитаешь мертвых, напуская на них клевету?! Туцзу приложил кончики пальцев ко рту маски. — Надо же… — тихо промолвил он. Шэнь Цинцю повернул к нему голову: — Ты знал его? — Слыхал, — звучит приглушенный ответ.

«Честно говоря, когда я тебе рассказывал о своей истинной сущности, показывая клыки и рыча, то думал ты убежишь. Я скрыл свое удивление, когда ты тоже зарычал, пусть тише, и выпустил свои коготочки и оскаливаясь».

— Но ты тоже не удивлен, — замечает Туцзу, чуть поворачивая к нему лицо в маске, не убирая пальцев. Шэнь Цинцю хитро ухмыляется, как бы говоря: «Как думаешь, почему»? — Сян Цзянь давно мертв, но такие обвинения в его сторону — серьезны. И это пыточная — если она существует, конечно — может принадлежать кому угодно. У вас есть подтверждения этим словам? — эти факты бесят Старого Хозяина Дворца, но очернить имя этого ублюдка, что так вился рядом с его любимой Су Сиянь, хотелось. Чтоб эти два идиота показали доказательства! Шэнь Юань резко развернулся назад, указывая пальцем: — Шэнь Цинцю может подтвердить! Сян Цзянь ему все рассказал! Шэнь Цинцю ошеломлен. В ту ночь в храме они были вдвоем, не считая статуи безымянного бога! И он точно уверен, что Сян Цзянь позаботился о сохранности их секретов! — Когда? — удивленно спросил он, ожидая, что этот маленький ублюдок напомнит про храм. Шэнь Юань выдыхает горечь, некий страх и нервозность: — На вашей последней миссии. Шэнь Цинцю удивленно молчал мгновение, а после раздраженно фыркнул. — Твой учитель тебе вообще ничего не рассказывает или ты не способен запоминать и слушать? Я не помню, что там произошло! И откуда ты это вообще взял? Последний вопрос почему-то все пропустили мимо ушей. У них в голове засела такая важная новость, не велика разница, откуда она взялась! На эту насмешку Шэнь Юань не обиделся, но Ло Бинхэ за это чуть не разорвал Шэнь Цинцю на месте. Оскорбляет его возлюбленного прямо перед его глазами! Совсем жить не хочет! — Вы потеряли память, мастер Шэнь? — полюбопытствовал Старый Хозяин Дворца, и заклинатели посмотрели прямо на обвиняемого. — Как вы уже знаете, — насмешливо тянет Шэнь Цинцю, раздраженно дергает головой, — у меня случаются частые отклонения ци. Мне неизвестно, что произошло в… последний день жизни Сян Цзяня, но вернулся я, по словам учителя раненый и кровавый, а после меня постигло отклонение ци. Два года прошли в бессознательном состоянии, когда пришел в себя — ничего не помнил о том дне. Цан Цюн подтвердили его слова. — Соболезную, — тихо говорит Туцзу, склонив голову. Шэнь Цинцю лишь отмахнулся. — Так как я должен доказывать слова Шэнь Юаня, если мне об этом неизвестно? Вновь начались проговаривания. Старый Хозяин Дворца обвел взглядом всех присутствующих, обдумывая всю ситуацию. Слова этого никчемыша глубоко засели в его голове. Это очень сильно подорвет репутацию Сян Цзяня, хотя какой толк от нее, если тот уже давно мертв? И, насколько он знал, предыдущий Лорд Цин Цзин не создал ему могилу, как и нынешний, так что и уничтожать ее ни к чему. Так как же поступить? Просто обвинить Шэнь Цинцю в убийстве с чистой репутацией Сян Цзяня или же сделать то же самое, но вдобавок очернить мертвого? Заклинатели хотели узнать правду — в конце концов, это была третья причина, по которой они здесь. Первая — насмехаться над Шэнь Цинцю, а вторая — насобирать сплетен. — Мы можем кое-что предпринять, чтобы узнать правду, — предлагает Старый Хозяин Дворца, вставая в гордую позу. — Это безболезненно и не опасно. Но так мы все будем полностью уверены в правде. Мнение Шэнь Цинцю не учитывалась, а все были согласны. Ученики Дворца Хуань Хуа чертили круг черной краской. Взяли кровь Шэнь Цинцю. На этом моменте он усмехнулся, ведь вспомнил слова старого ублюдка о безболезненном способе. Туцзу крутился рядом с учениками, заглядывая через плечи, наблюдая, и некоторые смелые отгоняли его, словно назойливую муху.

«Я не собираюсь молить Небеса о прощении. Мне не нужно это для дальнейшей жизни. Но мне все же жаль. Тогда я сказал тебе очень много ужасных слов и причинил боль, о которой сожалею. Но я эгоист. Страшный эгоист. Ведь думаю, что благодаря этому наконец-то понял свои чувства по отношению к тебе».

Шэнь Цинцю не ожидал какого-то эффекта от этого. Что эти глупцы хотят увидеть? Размытые образы? Темноту? Так пожалуйста! Он посмеется от их бесполезных попыток! Туцзу становится рядом с Шэнь Цинцю, перекатываясь с пятки на носок. — Вижу, тебе весело, — раздраженно замечает Шэнь Цинцю, щелкая языком. — Ты прав, — соглашается Туцзу, тряся колокольчиками на маске.

«И… немного оскорбляет то, что они почему-то считают злом тебя…»

К шоку Шэнь Цинцю, когда ученики закончили читать заклинание, показались не образы или тьма, а такое привычное, с морщинами и седыми волосками, нежно улыбающееся лицо Сян Цзяня. — Я обещаю, что буду осторожен, Сяо Мао! — голос приятный, радостный и бархатный. Шэнь Цинцю, оказывается, жутко соскучился по нему.

«…а не меня».