Я хочу, чтобы любимый мною человек рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, как мне хотелось бы чтоб он был, в качестве средства для моих целей. Эрих Фромм.
— Я обещаю, что буду осторожен, Сяо Мао! — Голос приятный, радостный и бархатный. Шэнь Цзю складывает руки на груди и пристально смотрит, выгнув бровь. — Если я замечу, что тебе хоть как-то плохо — сразу возвращаемся, — предупреждает он холодным и угрожающим голосом. — И точно пойму, если ты притворяешься. Сян Цзянь сделал испуганное лицо: — Клянусь-клянусь! Все будет хорошо и мне не будет плохо! — Я буду следить… — А! Ну все, все! — обижено тряхнул головой Сян Цзянь и взял его за ладонь, начиная уводить в лес. — Ведешь себя совсем как учитель! Давай лучше быстро со всем разберемся и пойдем гулять в город! На Цянь Цао скука смертная, хочу веселиться! После этих семи дней отдыха меня опять запрут там и будут пичкать лекарствами! Шэнь Цзю беспомощно обратил взгляд к голубому небу через ветви деревьев, на которых уже были золотые одежды. Он был очень удивлен, когда вчера к нему пришел учитель вместе с радостным Сян Цзянем и дал приказ отправиться на миссию по истреблению не столько опасных, сколько надоедливых тварей, что расплодились в большом количестве. И наказал Лорд Цин Цзин вернуться через неделю. — А почему семь дней, если с этими тварями можно разобраться за один? — спросил Шэнь Цзю, возвращая взгляд вперед. Сян Цзянь остановился, вместе с Шэнь Цзю, и повернул к нему чуть красноватое лицо. — Учитель предположил, что нам захочется… уединения. Без вмешательств. Шэнь Цзю уставился на него в шоке. — Он знает?! Сян Цзянь прикрыл ладонями свои полыхающие щеки и отвел взгляд в смущении. — Мне запрещено что-либо утаивать от него… так что он знал с самого начала… — И… не против? — вопрос глупый, так как они вместе уже не один год, но все равно хочется уточнить. Сян Цзянь смотрит в его глаза, все еще смущенный. — У учителя нет привычки вмешиваться в личную жизнь учеников… Но! — тут он сметает смущение и появляется нервозность. — Как только истекут семь дней, учитель вместе со старшими учениками отправятся на наши поиски! Шэнь Цзю поймал его нервно движущие ладони в свои, мягко сжимая и немного успокаивая, а также даря им свое тепло. — Я понял. Все хорошо, — уверено и твердо произнес он, смотря в золотые глаза. На Сян Цзяня это имело эффект, как ни странно, а потому он слушается. Облегченно улыбается. В следующий момент двое услышали хруст веток и тяжелые шаги. Повернув голову в сторону они увидели нескольких тварей, по чьи жизни пришли. Они напоминали медведей, только с шестью лапами ящериц, рогами на голове и длинными хвостами. Твари скалились, пуская слюну и смотрели враждебно на вторженцев. Шэнь Цзю сжимает ладони Сян Цзяня. — Сегодня я буду тебя защищать, — произносит он надежным голосом. — В таком случае я доверюсь тебе, — мягко отвечает Сян Цзянь. Главный ученик Цин Цзин отходит подальше на безопасное расстояние, а Шэнь Цзю достает Сюя. Слабое место у этих тварей — брюхо. Вот только добраться до него достаточно сложно — шкура очень крепкая. Конечно, без головы твари тоже жить не будут, но до живота немного проще добраться. Шэнь Цзю становится в стойку, подсчитывает в уме количество врагов и нападает. Твари быстры и сильны — один удар лапой и может треснуть кость. Но и Шэнь Цзю под руководством Сян Цзяня тренировался, а потому уворачиваться и резать их не составляло труда. Раздражало только то, что одежда пачкалась из-за крови и перекатываний по земле, ведь твари не желали становиться на задние лапы. Шэнь Цзю уже пятерых убил, как заметил краем глаза одну рычащую тварь, что приближалась к замершему Сян Цзяню. Тот не шевелился, только следил за ней с пустой улыбкой на лице и холодными глазами. Шэнь Цзю сжал в руке Сюя, наполнил ци, и со всей силы запустил меч в тварь. Чтобы точно направить, он создал печать и попал в цель. Сюя пригвоздил тварь к земле, что издавала предсмертные хрипы и вой, а после вернулся к хозяину. Еще немного времени и все были мертвы. Шэнь Цзю вытер запачканную щеку кулаком, сделал вдох и спрятал Сюя, перед этим сильно взмахнув, чтобы быстро убрать кровь. Но тут он услышал чей-то пронзительный и ужасный вой, раздавшийся на весь лес. Шэнь Цзю схватился за ножны и моментально обернулся, однако спустя мгновение, не полностью, но расслабился. Наступив ногой на туловище, Сян Цзянь крепко держал рога твари и с широкой безумной улыбкой сворачивал ей голову. Монстр царапал землю когтями, заливался воем, кажется, еще слезами, и судорожно дергался. Сян Цзянь смотрел в его черные глаза своими, широко раскрытыми, и продолжал пытать несчастного. Щелчок и туша обмякает. Сян Цзянь напрягает мышцы рук и поясницы, продолжает поворачивать голову, а затем резко дергает вверх. Кровь заливает его ногу и попадает на подол одежд. Сян Цзянь трепетно и тщательно относился к своей репутации. Любых жестоких слов и действий себе не позволял, кроме небольшой холодности раздавая наказания для непослушных или ленивых младших. Такого — настоящего Сян Цзяня — видели немногие, а тех, кто остался в живых, и то меньше. Шэнь Цзю входил в это число. Тем более после того, как они раскрылись друг другу, какой смысл скрывать истинную сущность? Сян Цзянь поднимает голову твари повыше, любуется замершей агонией на ее морде. Облизывает губы. — Вот поэтому я не люблю пытать монстров или животных, — произносит он чуть хриплым голосом, растягивая губы в широкую улыбку. Переводит широко распахнутые глаза на стоящего поодаль Шэнь Цзю и чуть склоняет голову к плечу: — Они не могут молить о пощаде. А это — моя самая любимая часть. На его реплику нет ответа. Сян Цзянь в последний раз смотрит на морду, будто пытаясь запомнить, а после отшвыривает в сторону, как бесполезный мусор. Мгновение — и вот привычный для всех Сян Цзянь, добрый и милый. Он подскакивает к Шэнь Цзю, начиная его с беспокойством рассматривать. — Ты не поранился? Все хорошо? Может, стоит отдохнуть, прежде чем двинуться дальше? — Нервно залепетал тот, подавляя желание прикоснуться, так как руки испачканы кровью. Шэнь Цзю лишь глаза закатил, не собираясь признаваться, что его беспокойство радует. — Все нормально. Пошли дальше, — отмахивается Шэнь Цзю и дает ему платок, чтобы руки вытереть. Сян Цзянь смущенно, но благодарно принимает его и начинает использовать по назначению. Он решает оставить платок при себе, чтобы постирать и чистый вернуть Шэнь Цзю. В дальнейшем они еще два раза натыкались на маленькие стаи этих тварей, после только по одиночке. На Сян Цзяня несколько раз пытались напасть, считая слабым, но Шэнь Цзю вовремя втыкал в их животы Сюя, отсекая любые попытки навредить старшему. Сян Цзянь практически сиял от этого. — Мой герой! — Счастливо звал он своего младшего. Шэнь Цзю показалось, хотя нет, скорее всего это правда, ему нравилось вести себя гораздо слабее, чем есть на самом деле. Чтобы враг тебя недооценил, расслабился и ослабил бдительность, а затем медленно и со смехом убить. Вскрывая брюхо последней твари, Шэнь Цзю решает, что им стоит немного передохнуть. Сам он не устал, но вот беспокоится за Сян Цзяня, который некоторым неудачливым выжившим тварям откручивал головы. Сян Цзянь легонько трогает его локон волос. — Полностью согласен, — улыбается он, кивая на предложение Шэнь Цзю. — А еще у тебя волосы растрепались, давай перевяжу? Шэнь Цзю проверяет прическу и раздраженно щелкает языком. Хотя и не удивительно: в конце концов, он часто перекатывался по земле, лишь бы добраться до слабого места тварей. Он достает два очищающих талисмана и активирует один сначала на Сян Цзяне, потом на себе. Сян Цзянь нежно берет его за ладонь и они начинают искать место, где можно присесть. Через некоторое время поисков старший видит поваленное дерево, проросшее зеленым мхом и ведет своего младшего туда. Усаживает за плечи и становится за спину, расплетая кривой и лохматый хвост. Достает гребень и Шэнь Цзю это замечает: — Ты постоянно его носишь с собой? — удивленно спрашивает он. — У меня привычка, — нежно усмехается, на его удивление, Сян Цзянь и целует в макушку. — Всегда ношу с собой за пределами Цин Цзин много-много всего. — Насколько много? — любопытствует Шэнь Цзю, расслабляясь, чувствуя на макушке то, как начинается аккуратное расчесывание. — Деньги, лекарства, несколько комплектов одежд, талисманы, — стал перечислять Сян Цзянь. — Различные яды, противоядия, дополнительное оружие, отравленные клинки… много всего! Так что если что-то понадобится, смело проси этого шисюна и он все даст! — Но ты же редко тратишься, так зачем деньги? — вспоминая их походы за пределы Цан Цюн, Шэнь Цзю понял, что все оплачивал именно он. — А вдруг захочется что-нибудь прикупить? Подарки младшим или учителю… а может, и для себя, — усмехнулся Сян Цзянь, безболезненно вычесывая колтуны в темных волосах. Шэнь Цзю редко видел, чтобы он что-нибудь дарил младшим. А вот про учителя не знает, так как не видел лично и не может утверждать. — И что ты себе покупал? Сян Цзянь вычесал все колтуны и решил заплести своему Сяо Мао пару косичек. Он не думает, что Шэнь Цзю будет против такой красоты. Задумчиво замычал и стал припоминать свои траты. Улыбнулся уголком губ. — Если рядом с Цан Цюн, то книги. Далеко — яды. Как-то… поддался небольшому соблазну и купил двух рабов. Шэнь Цзю резко обернулся, чем заставил Сян Цзяня почти причинить ему боль из-за того, что держал в ладонях его волосы. — Рабов? — настороженно переспросил Шэнь Цзю. — И что ты с ними сделал? Глупый, конечно, вопрос. Зачем двое рабов для сумасшедшего ублюдка и психопата? Сян Цзянь не изменился в лице, но глаза немного стрельнули холодом и давнейшей кровожадностью. — Одного убил, а второго – нет. Шэнь Цзю не беспокоится о расплате за свои слова, ведь знает, что ее не будет. Конечно, если будет держать рот на замке. Стоит ему кому-нибудь рассказать об этом и предоставить доказательства, то Сян Цзяня быстро словят и поведут на казнь. Шэнь Цзю знает, что пытать кого-то для старшего такая же потребность, как и для всех людей пропитание. Сян Цзянь не может долго обходиться без пыток других. Вот только в ту ночь, в храме, он сказал Шэнь Цзю, что никого не пытал по крайней мере лет сорок. И дело было вовсе не в том, что Сян Цзянь решил встать на праведный путь и отмыть руки от крови. Причина была иной, но не раскрыл ее Шэнь Цзю. — Что ты сделал? Сян Цзянь склонил голову набок. Тихо и нежно усмехнулся, а после повернул лицо Шэнь Цзю вперед. — Пожалуйста, не вертись, иначе криво получится, — попросил он мягким голосом. — Если хочешь, то расскажу про них. — Хочу, — тут же выпаливает Шэнь Цзю. Сян Цзянь умилился его любопытству и жажде знаний. Он не был против, что объектом его интереса является именно Сян Цзянь. Это даже немного льстило и веселило. Почти готовые косички все же испорчены, так что он спокойно стал заплетать их вновь. — Мне нет разницы в социальном статусе человека. Однако рабов достать намного проще. Купил — и делай, что хочешь с ними, никто и слова не скажет. Но если это свободный человек, то будут проблемы… если найдут виновного, хах, — Сян Цзянь сдерживал свою кровожадность, но в его голосе чуть-чуть, совсем капельку, это проскальзывало. — Я гулял по одной бедной деревне — не помню, что там делал, — и меня завлек работорговец. Предложил одного послушного раба, вроде бы… ему только исполнилось двадцать пять. У него были мертвые глаза и приклеенная улыбка, а работорговец искусен в словах, да и мне хотелось кого-нибудь помучать. Так что купил и незаметно протащил в Цан Цюн… «Не знаю, о чем тогда думал тот раб. Я притворялся перед ним невинным кроликом, следил за его состоянием, пока мы добирались до Цан Цюн. Если видел намек на усталость, голод, жажду или холод — тут же все предлагал. Мы отдыхали на хороших постоялых дворах и я купил ему качественную одежду. Этот раб меня благодарил, загрязняя лоб землей, а я же быстро поднимал его, говоря, что это ни к чему. Но все равно его взгляд был мертвым, и это не изменилось, даже когда мы добрались до моей пыточной. Может, он с самого начала знал о своей судьбе со мной? Я не спрашивал, мне это было не так уж важно. По моему приказу разделся и сложил аккуратно одежду, послушно лег на стол, не издавая звука. Все так же пусто улыбаясь и смотря на свое сковывание мертвым взглядом». — Он был рабом с рождения, а потому и так послушен. И было не интересно его пытать, — недовольно вздохнул Сян Цзянь, на мгновение прикрывая глаза, а после возвращаясь к прическе Сяо Мао. — Рожденные в рабстве желают лишь угодить своему хозяину. Когда хозяин рад и доволен — раб испытывает те же чувства. А когда зол или расстроен, то пытается успокоить и утешить… В нашем с ним случае было несколько иначе. Когда я ему говорил кричать — кричал. Молчать — молчал, даже если невыносимо больно, почти язык откусывал из-за этого. Умолять — умолял… У него не было искры в продолжении жизни и надежды на хороший исход, а также вбитые законы в отношениях хозяина-раба, так что и удовольствие от его пыток я не получил. «Я смог увидеть его живые глаза и искренний благодарный шепот лишь тогда, когда сообщил о прекращении страданий, занося булаву, чтобы превратить череп в ошметки». Сян Цзянь приподнимает хвост на затылок, причесывая, чтобы все было ровно, и решает завязать. Вот только лента Шэнь Цзю была уже не очень крепкой и он переживал о ее неспособности держать прическу. Сян Цзянь раздумывает всего секунду, прежде чем решить это. Убрав гребень в рукав, он кладет ладони на плечи Шэнь Цзю, начиная их немного массировать, гоняя кровь по напряженным мышцам. От этого приятного чувства он даже тихо вздохнул и откинулся на старшего. — А что со вторым? — тело расслаблено, но голос все такой же серьезный. Сян Цзянь еще раз поцеловал его в макушку, нежно улыбаясь. — Второй был его полной противоположностью. Старше лет на пять, с рождения и до юности росший в благородном доме, с надеждой на лучшее и с огромным пламенем любви к жизни. Но, к несчастью, глава семьи потерял все состояние и все они оказались в рабстве из-за долгов. Его родители умерли, а он больше десяти лет жил жизнью раба. Мы с ним впервые встретились, когда его лупили плетью, а он выкрикивал проклятия в сторону хозяев. И вспоминая прошлого, решил его выкупить. «Лечение заняло много времени, но он даже в полусознательном состоянии проклинал все на свете. Такой сильный контраст. Он пришел в себя только через пару недель — у него было много ран, не считая те от плети». — Второй от меня постоянно сбегал и не желал подчиняться. За попытки быть свободным я его не наказывал, а только смеялся. Мне пришлось его практически связанного и бессознательного тащить на Цан Цюн. Такая воля духа и желание жить меня поразили неимоверно… И они не иссякли даже после отрывания руки. Шэнь Цзю вздрогнул и резко обернулся к нему, чтобы посмотреть на это нежное выражение лица, говорящее о таких ужасных вещах. « — Подавись, Сян Цзянь! Удавись и отправься в самое пекло Диюя! Сдохни-сдохни-сдохни! Сян Цзянь широко улыбался и размахивал перед его плачущим лицом оторванной рукой. — Проклятия вполне могут сработать, если они идут от самого сердца, — смеялся он и отложил конечность на другой столик. — Так… что еще тебе оторвать? Вторую руку или ногу? Черные глаза мужчины-раба горели яростным огнем. Слезы от боли и агонии лишь дополняли эту яркую картину, а не портили. Сян Цзянь против воли засмотрелся, словно мотылек на пламя. Распоротая щека, капли крови. Спутанные, потные волосы прилипли к коже. Желтые неровные зубы были стиснуты и через них со свистящим звуком выходил воздух. — Оторви все конечности, распотроши грудь… продолжай унижать и причинять мне муки. Мольбы от меня ты не услышишь. Никогда!» — Этот раб меня чем-то зацепил и удивил, настолько, что расхотелось его убивать, — продолжает Сян Цзянь, совершенно не стесненный или смущенный, гладит щеку Шэнь Цзю кончиками пальцев и улыбается его серьезным глазам, требующих полного рассказа. — Я его подлечил и… отправил учиться на Цин Цзин! Глаза Шэнь Цзю расширяются от шока: — Чего?! Сян Цзянь весело смеется от его выражения лица и легонько похлопывает по щеке. — Именно! Руку я ему не вернул, но все же! — Как он мог обучаться в таком взрослом возрасте?! И он мог тебя раскрыть! Сян Цзянь положил ладонь на его макушку, легонько пару раз хлопнув. — Мы с ним договорились о молчании, если же проболтается – то умрет медленно и мучительно, как изначально и задумывалось. А в обмен он сможет обучиться четырем искусствам, и также получить рекомендательное письмо. С совершенствованием, конечно, было уже сильно поздно, но даже так он смог все выучить. Я им очень гордился! А еще он чем-то напоминает тебя! — радостно воскликнул он последнее предложение и щелкнул по носу Шэнь Цзю. Шэнь Цзю даже представить это не может. Обучаться под руководством человека, который тебя чуть не запытал до смерти и руку оторвал? Наверное, вот она — несгибаемая сила воли и жажда жизни. Шэнь Цзю приобнял одной рукой его талию. — Неужели он вел себя как ни в чем не бывало, общаясь с тобой? — Конечно, нет. Он сильно шарахался от меня и держался как можно дальше, но это вредило моей репутации, поэтому мне пришлось ему немного пригрозить. Со временем он привык и расслабился. Тем более, я его не трогал. Спустя четыре года он изъявил желание покинуть Цин Цзин и я ему разрешил. Даже написал обещанное рекомендательное письмо. С одной рукой жить достаточно сложно, но не невозможно. А благодаря его образованию в Цан Цюн и с рекомендательным письмом, а также личностным качествам он смог доказать свою компетентность и ум и стать чиновником. Правда, самым младшим без возможности повышения, но все же этот шисюн им гордился. Купил поместье, женился и родил ребенка… — его выражение лица так и кричало о гордости за свою неудачливую добычу. «Я тебя ненавижу», — говорит бывший раб и новоиспеченный чиновник. Сян Цзянь ему нежно улыбается, зная, что от этого выражения лица собеседника будет передергивать, и отпивает чай. В чайной в раннее утро мало людей, а потому нет вероятности, что их подслушают. — Ты меня пытал и оторвал руку, — продолжает он, сжимая ладонь в кулак от злобы. — Но вместе с этим ты позволил мне чего-то в жизни добиться. — Как по мне, то не такая уж большая цена за это, не так ли? Мужчина скрипит зубами. — К тебе все вернется, тварь. Сян Цзянь лишь злобно усмехается. — Пожалуйста, помни, кто тебе это дал. Ведь отобрать что-либо неимоверно просто». Сян Цзянь все же был двуличной тварью. Жестокой и бессердечной двуличной тварью. И он мог одновременно с этим нежно целоваться и прикасаться к Шэнь Цзю. — Ты голоден? — внезапно меняет тему Сян Цзянь. — Я взял с собой еду. Шэнь Цзю уже давно не ел стряпни своего старшего и очень этого хотел, но не мог не удивиться: — Ты когда успел приготовить? Сян Цзянь нежно улыбается и садится рядом с ним на упавшее дерево, доставая из рукава темную деревянную коробку, обмотанную в ткань. — Секрет! — весело произносит Сян Цзянь и начинает распаковывать. — Этот шисюн заметил, что Сяо Мао схуднул и забеспокоился. И раз мы проведем вместе несколько дней, то мой долг тебя хорошенько откормить! На колени Шэнь Цзю опустилась коробка с едой. Внутри все было разделено четырьмя небольшими перегородками. В самой большой лежал сваренный белый рис с мелко порубленным зеленым луком; в другой, чуть меньше, – прожаренные кусочки мяса с овощами; в третьей – два сваренных яйца; а в самой маленькой – насыпаны орехи. Шэнь Цзю удивленно все рассматривал, догадываясь, что Сян Цзянь все это ночью готовил, и заметил, что коробка широкая. Он взялся за края и обнаружил на втором дне пять палочек танхулу и несколько рисовых пирожных. — Ты… на все дни приготовил? — Шэнь Цзю недоверчиво поднял взгляд на Сян Цзяня. Тот приложил палец к губам. — Секрет! «То есть ты всю ночь не спал?!» Ругаться на него уже бессмысленно, ведь та ночь прошла, а вкусная еда приготовлена. Шэнь Цзю благодарит Сян Цзяня и берет в руку яйцо, в два укуса съедая его, а после палочками ест все остальное. Сян Цзянь ласково наблюдает за ним, но решив, что это не очень приятно, подставил лицо лучам солнца, которое выглянуло из-за многочисленных облаков. — Надеюсь, не растерял умения? — Все же спрашивает он. — Все так же вкусно, как и всегда, — искренне произносит Шэнь Цзю, мельком думая, что Сян Цзянь научился готовить исключительно для того, чтобы кому-нибудь когда-нибудь предложить отравленную еду. Это вполне вероятно может оказаться правдой. Нет. Скорее всего, так оно и есть. — Шисюн. — М? — Сян Цзянь поворачивает к нему лицо. — Ты ведь не можешь есть, я прав? — Все же задает вопрос Шэнь Цзю, когда половина съедена. Шэнь Цзю видит как тут же напрягся Сян Цзянь, а его улыбка застыла. Он не двигался секунду-другую, а затем издал тихий смешок. — Все-таки заметил… — У меня есть глаза, — огрызнулся Шэнь Цзю и цокнул. — Я надеялся, что хорошо это скрывал, — бессильно развел руки в стороны Сян Цзянь, пожимая плечами. — В который раз восхищаюсь твоей наблюдательности. — Твоя лесть не спасет от ответов, — пригрозил Шэнь Цзю, направляя на него палочки и грозно щелкая ими. — Ты говорил, что от предыдущих ран тебя полностью излечили. Так что рассказывай. Сян Цзянь беспомощно улыбнулся и вздохнул. — Наш шишу меня и в самом деле излечил, с желудком и пищеварительной системой все в порядке, — голос у старшего спокойный и размеренный; ощущаются, по мнению Шэнь Цзю, нотки стыда. — Дело в том, что это скорее моя психика не воспринимает твердую пищу. Как только что-либо, кроме жидкости, попадает внутрь, то меня тут же тошнит. Шэнь Цзю и сам замирает, а в груди чувствуется холодок. — Когда я тебе предлагал… и Су-шицзе тоже. Тебе потом было плохо? Сян Цзянь кивнул. Сложил ладони вместе в молитвенном жесте. — Только не говори мэймэй об этом, хорошо? Она будет волноваться и ругаться! — Жалостливо говорит Сян Цзянь, смотря на младшего умоляющими глазами. — Не буду, — обещает Шэнь Цзю. — Но что ты тогда ешь? Не идению же ты постоянно практикуешь. Сян Цзянь выдохнул с облегчением от его обещания и достал небольшой мешочек, доставая оттуда пилюлю. — Шишу сделал это. Они могут перевариваться в моем желудке и снабжать организм всеми необходимыми питательными веществами. Шэнь Цзю взял пилюлю и стал рассматривать со всех сторон. Он не думает, что это вредно и решил попробовать. Стоило языку коснуться пилюли, как Шэнь Цзю моментально ее выплюнул на землю и в шоке уставился на Сян Цзяня. — Это ужасно горько! — Гневно возмутился он. — Как ты это вообще ешь?! Шишу не мог сделать это более съедобным?! Сян Цзянь отлично сдерживался от смеха из-за возмущенного и надутого лица Сяо Мао. Он рассказал про спор между Лордом Цин Цзин и Лордом Цянь Цао, где ставкой был Сян Цзянь. Он предположил, что это небольшая и гадкая месть шишу за то унижение, которому он подвергся, ведь в детстве эти пилюли были менее горькими. И спокойно проглотил это орудие пыток. Однако все равно немного скривился. Уважение к Лорду Цин Цзин упало еще на один уровень. А хотя… на целых десять. Шэнь Цзю доел первое дно коробки и принялся за второе. Горечь из-за чуть сладких орехов спала, но полностью исчезла, когда он съел последний рисовый шарик. Теперь он прекрасно понимает Сян Цзяня, который чаще его целует после того как он поест чего-нибудь сладкого. Вот и сейчас Сян Цзянь забрал пустую коробку и спрятал в рукаве, подсел еще ближе, взял лицо Шэнь Цзю в ладони и поцеловал. В нос тут же ударил горький запах лекарств, а в рот проник такой же язык старшего. Шэнь Цзю не собирался его отталкивать, а наоборот, стал гладить спину и поясницу и позволять перебороть эту горечь. Запаха каштана больше не было. Сян Цзянь делал все нежно и медленно. Так, как умел и желал. Через несколько минут он оторвался от Шэнь Цзю и принялся за другое: целовать все лицо Сяо Мао. — Ты использовал цитрусовое масло? — тихо и с улыбкой спрашивает Сян Цзянь, проводя губами по закрытым векам. — Мгм, — Шэнь Цзю довольно вздохнул и подставлялся под эти приятные поцелуи. — Тебе не нравится? — Очень нравится, — шепчет Сян Цзянь, щекоча прохладными пальцами заднюю часть его шеи. Отстраняется, чтобы взглянуть в его глаза. — Но мне так же нравится, когда ты пахнешь бамбуком и чернилами. Мне это напоминает Цин Цзин. Шэнь Цзю хмурится. — Но мне казалось, ты не жалуешь Цин Цзин, — замечает он. — Это не так, Сяо Мао. Цин Цзин мне нравится, — качает он головой, целует кончик носа Шэнь Цзю. — Вот как, — Шэнь Цзю теперь сам берет инициативу и целует старшего. Тому остается только наслаждаться и дарить ответную ласку. Через какое-то время они заканчивают. Дыхание сбилось с ритма и двое решают его не спеша восстановить, сидя плечом к плечу. Шэнь Цзю поднимает руку и проверяет свою прическу, что ему сделал старший. По бокам две косички, заплетенные в хвост. Вот только лента ощущается по другому. Он теребит ее конец пальцами, убеждаясь, и вытягивает к глазам. — Почему ты использовал свою ленту? — хмуро спрашивает Шэнь Цзю и поднимает взгляд на Сян Цзяня. — Твоя слишком сильно износилась, — мягко отвечает тот, улыбаясь. — Этот шисюн все равно хотел подарить ее Сяо Мао; ему не стоит беспокоиться — эта лента прочнее и даже огонь ей не страшен. — Как она у тебя оказалась? — Спросил Шэнь Цзю и с незаметной радостью принял его подарок. — И как ты будешь без ленты? — Мне ее подарил дорогой друг, — Сян Цзянь берет его ладонь в свои, мягко сжимая. — И она мне не сильно нужна, а особенно через три года, когда я стану Лордом Цин Цзин. — Он заметил вопросительный взгляд Сяо Мао и с тихим смешком продолжает: — Мне придется полностью сменить гардероб, и волосы закалывать заколками и носить короны, чтобы соответствовать статусу. На некоторые официальные мероприятия учитель заставляет меня все это носить… и сейчас скупает некоторые дорогие ханьфу. — Складывается впечатление, будто ты этому вообще не рад, — хмыкает Шэнь Цзю. Сян Цзянь тяжело вздыхает и отводит взгляд на траву под ногами. — Не рад, очень сильно не рад, — признается главный ученик Цин Цзин. — Когда я смотрю на себя в зеркало, в этом дорогом и вычурном ханьфу, с собранными волосами в короне, и в других украшениях… а потом вспоминая о смене имени, начинаю чувствовать, что становлюсь другим человеком. Сян Цзянь не позволял себе жестоких слов, когда был на Цин Цзин или рядом с Цан Цюн. Он мог себе это разрешить за пределами, зная, что Шэнь Цзю его точно не осудит. Потому иногда они говорили на тему жестокости, когда оставались наедине и далеко от секты. Ладони сжимаются, причиняя легкую боль Шэнь Цзю, но он даже не дергается. — Мне кажется, что появится этот Сян Цинцянь и именно он будет пытать поколение Цин. Мне это ужасно не нравится, ведь это хочу сделать я, — его голос изменился с легкого недовольства, на тихое рычащее раздражение. Одна рука потянулась провести ногтями по шее в приступе зуда. — Это сильно бесит, Сяо Мао. Шэнь Цзю вздрогнул. — Ты… хочешь убить всех будущих Лордов? — неверяще переспросил Шэнь Цзю. Он прекрасно знал о его наклонностях, но не думал, что он замахнется на поколение Цин. Сян Цзянь замирает и медленно поворачивается к нему, смотря широко распахнутыми глазами. — Мне казалось, что я тебе об этом уже говорил, — задумчиво тянет старший, склоняя голову набок. — Могу с уверенностью сказать, что впервые слышу об этом. Сян Цзянь хмурится и прикусывает губу. Ему в самом деле казалось, что он об этом уже говорил вслух Сяо Мао. Неужели появляются проблемы с памятью? — Почему ты хочешь их убить? — спрашивает Шэнь Цзю, слишком спокойно для того, кто только что услышал такие слова о своих боевых «братьях и сестрах». Сян Цзянь решает оставить этот момент. Его губы растягиваются в жестокую улыбку, а в глазах появляются искры кровожадности. Но даже так Шэнь Цзю прекрасно видит, что все эти истинные чувства жестокого психопата направлены на кого угодно, но только не на него самого. — Причины особой нет, ведь я каждого встречного хочу запытать. Но вот с ними… ах, будет куда более весело. Тем более, они все сильные заклинатели, а это означает вкусную и питательную кровь, — кровожадность теперь физически ощущалась. Другому бы человеку стало моментально неуютно и сработал бы инстинкт самосохранения, но Шэнь Цзю ничего этого не чувствует, ведь знает, что это его не касается. Сян Цзянь проводит кончиком пальца по своим губам, растягивающихся в оскале, а глаза становятся немного расфокусированными. Весь он погружается в свои жестокие мысли. — За все наши встречи на псевдо-собраниях для каждого пытку придумал. К примеру, у Лю Цингэ слишком красивое лицо, так что будет достаточно весело пришить его голову к телу свиньи и постараться сохранить ему жизнь, хоть на несколько минут… и чтобы его паршивая сестра за всем этим наблюдала! И скормить ее своим любимицам, а то они слишком долго голодают! Чрево Ци Цинци станет отличным местом для яиц каких-нибудь тварей… и нет, убивать ее не стоит, пусть это вечно продолжается, но надо руки-ноги отрезать, чтоб не сбежала! Му Цинфана заколотить между двумя лодками и только голова будет торчать, а там поить кислым молоком. На его дерьмо слетятся мухи и различные насекомые, проникнут между лодками и станут медленно сжирать, и сдохнет этот целитель от сепсиса или столбняка… Шан Цинхуа та еще крыса, он точно что-то скрывает, после получения поста Лорда я с ним наедине обо всем на свете поговорю! Правда есть вероятность, что у него сердце остановится, ведь он меня почему-то боится… Этот «грустный» факт расстроил Сян Цзяня и он частично пришел в себя. Понял, что находится не один, а рядом с Шэнь Цзю, сжимая его ладонь. Кровожадность тут же улетучилась. — Прости! Я забылся! Ужасно такое слушать, прости! — Сян Цзянь слишком быстро достиг максимального уровня нервозности и паники. Он хотел выдернуть руку и скорее всего зарыться в землю от стыда перед Сяо Мао, но тот не позволил ему сбежать. Сян Цзянь вопросительно взглянул на него, а в уголках глаз уже были маленькие капельки слез. Он думал увидеть страх или отвращение на свои слова, но Шэнь Цзю был спокоен и лишь немного удивлен от вариантов пыток. — Плевать я хотел на это поколение Цин, — произносит Шэнь Цзю чуть с негодующим, но искренним чувством. — Когда ты будешь это осуществлять, этот шиди желает лишь наблюдать за этим и в полной мере злорадствовать. Лицо Сян Цзяня вытянулось от сильнейшего удивления. Он знал, что Сяо Мао не невинный котенок, но и не думал, что ему захочется наблюдать за пытками других! Шэнь Цзю притянул его за ладонь поближе и их лица были очень близко друг от друга. Настолько, что можно почувствовать дыхание другого. Он хотел, чтобы Сян Цзянь полностью убедился в его словах и не смел в них сомневаться. — Мир это не оставит просто так, все же они Лорды Цан Цюн. За тобой придут вооруженные заклинатели, громко крича о справедливости. Так что после того как ты насладишься их пытками, — Шэнь Цзю кладет ладони на его прохладные щеки и смотрит прямо в глаза, — я спрячу тебя. Сян Цзянь замирает. Его губы то открываются, то закрываются. — Спрячешь?.. — тихо и почти неслышно спрашивает он. — Да. И тебя никто не найдет. Сян Цзянь был поражен до глубины своей черной и гнилой души. Настолько сильно, что не мог не сказать: — Я люблю тебя. «До чего смешная шутка Судьбы! Свести вместе того, кто жаждет крови и боли людей, с тем, кому это не претит и даже со злобой веселит!» Шэнь Цзю смутился от его внезапных слов, почувствовав, как щеки покраснели. — Ты чего вдруг?.. — Разве озвучивать свои чувства так плохо, Сяо Мао? — Хитро улыбается Сян Цзянь. — И я думал, ты об этом знаешь. — Знаю! И не плохо!.. Просто смущает!.. — Шэнь Цзю резко встал и отошел на несколько шагов. — Не говори это так внезапно, когда я серьезен, ясно?! «О милостивый безымянный бог, Сяо Мао просто очарователен», — думает Сян Цзянь, прикрыв рот рукавом. — Хорошо-хорошо, больше не буду, — примирительно произносит Сян Цзянь, нежно улыбаясь Шэнь Цзю. Тот с прищуром смотрит в ответ и трет переносицу, успокаиваясь. Сян Цзянь встает и отряхивает ханьфу. — Я сказал правду о поколении Цин, — нехотя, скрывая неуютность, но твердым голосом произносит Шэнь Цзю. — Плевать я на них хотел, но не хочу, чтобы ты трогал Юэ Цинъюаня. Сян Цзянь резко выпрямляется, пристально глядит в упор. И этот холодный взгляд пробирает до костей. Шэнь Цзю может с уверенностью сказать, что эта просьба его разозлила. Молчит, сжав губы в тонкую полоску. Ему это не нравится, но чувства Сяо Мао для него важнее одной никчемной жизни. — Хорошо, Сяо Мао, — голос прохладный, даже не моргает. — Юэ Цинъюаня я не трону, однако до тех пор, пока он не нападет. Я буду обороняться и не могу гарантировать полной сохранности его тела. — Идет, — Шэнь Цзю, конечно, что-нибудь придумает и сделает все возможное, чтобы спрятать Сян Цзяня до того, как Юэ Цинъюань наставит на него меч. А если и не получится… то хотя бы он будет жив. Сян Цзянь моментально меняется в лице: нежно улыбается и возвращается ласковое золото глаз. — В таком случае, пошли дальше!«Ах… как у тебя так получается, не задумываясь, нарушать мои планы?»
* Прошло еще несколько часов. Шэнь Цзю убивал тварей, не давая им приблизиться к старшему. Он предложил где-нибудь отдохнуть, но Сян Цзянь наотрез отказывался, ведь прекрасно понимал, что привал будет из-за него. — Пусть я и на лекарствах, это не означает, что я слаб! — Недовольно ворчит Сян Цзянь, надувая щеки. А Шэнь Цзю время от времени их сдувает легкими хлопками. — Слаб — не слаб, но отдых нужен. Ты мне постоянно об этом твердишь, а сам дуешься? — выгибает бровь Шэнь Цзю. — Не смей использовать мои методы против меня! И я старший, мне надо думать о твоем здоровье и заботиться! — Возмущался Сян Цзянь, активно жестикулируя. У него даже лицо от этого покраснело. Они так спорили несколько долгих минут и Шэнь Цзю решил ему безмолвно уступить и не устраивать привал, но все же ему доставляло небольшое удовольствие с ним пререкаться. Шэнь Цзю вышел вперед, безразлично выдохнув: — Да-да… как скажешь, шисюн. Сян Цзянь взвизгнул от возмущения. Его милый и любимый Сяо Мао еще и безразличным тоном говорит! Как будто сомнения в его силе мало! Недопустимо! В следующее мгновение уже возмутительно пронзительно вскрикивает Шэнь Цзю. Это все из-за неожиданности! Шэнь Цзю обхватывает шею Сян Цзяня и непроизвольно прижимается ближе. Главный ученик Цин Цзин с надутыми щеками и нахмуренными бровями смотрит на своего Сяо Мао в руках. — Я не слабый, — обиженно сказал он. — Я знаю, — ворчит Шэнь Цзю. — Ты меня поднял, чтобы доказать это? Сян Цзянь активно кивнул. — Этот шиди был не прав, — пораженно говорит Шэнь Цзю. — Шисюн самый сильный человек во всем мире заклинателей. Может, теперь отпустишь меня? Сян Цзянь не мог долго на него сердиться, а потому быстро остыл. — Я и не держу, — с улыбкой произносит он. Шэнь Цзю раздраженно взглянул на него и только перекинул ногу через его руку, как внезапно Сян Цзянь его подкинул, и он оказался в прежнем положении. Младший попробовал еще раз и его вновь подкинули. — … — Я не держу Сяо Мао, — Сян Цзянь, скотина такая, выглядит очень невинным. Шэнь Цзю решил попробовать другой вариант. Поцеловав Сян Цзяня, он снова перекидывает ногу. Но и это не помогло. Значит, Сян Цзянь не хочет его отпускать. Ладно. Шэнь Цзю складывает руки на груди, делает довольно-нахальное выражение лица. — Не хочу слазить, — только и сказал он. — Неси меня. Сян Цзянь аж просиял, да настолько сильно, что Шэнь Цзю пришлось сощуриться. Он наклоняется и целует Сяо Мао. — Позволь этому старшему позаботиться о Сяо Мао! — радостно и счастливо восклицает он. Сян Цзянь вприпрыжку, с Шэнь Цзю на руках, стал весело скакать по лесу. Младшему пришлось обвить чужую шею руками. Он не думал, что его уронят, просто действовал инстинктивно. А если и появлялась редкая тварь, то Сян Цзянь слишком быстро и резко отправлял ее на тот свет одним сильным ударом ноги. Главный ученик Цин Цзин еще и кружился с ним. Крепко держал, прижимал к своему телу и, счастливо смеясь, вроде как, танцевал. У Шэнь Цзю против воли проскальзывала мимолетная улыбка. Так он мог чувствовать, что тело старшего нагревалось от движений. Это напоминало о том тепле, которого уже не хватает. Сян Цзянь остановился, тяжело дышал, но так широко и радостно улыбался, что Шэнь Цзю сравнил его с солнцем над их головами. Старший опускает свой ласковый и любящий взгляд и он не может удержаться. Притягивает за каштановые волосы с сединой и целует. А морщины проступают все сильнее. Спустя пару мгновений Сян Цзянь отрывается, быстро-быстро дышит и сам тянется за поцелуем. — Ах, вот я и устал, — со смешком произносит Сян Цзянь. — О, да неужели? — Издевается Шэнь Цзю и держит его лицо в своих ладонях, чувствуя кончиками пальцев влагу на седеющих висках. — Немного поскакал, словно олень, и утомился? Этот Сяо Мао огорчен. — Не сравнивай меня с этим жи… — Сян Цзянь хотел возмутиться и надуть щеки, как резко оборвал себя, широко раскрытыми глазами уставившись на Шэнь Цзю. Шэнь Цзю недоуменно нахмурился и хотел спросить, как вспомнил свои предыдущие слова. Лицо младшего вспыхнуло как зажженная спичка. — Ты… себя… — неверяще-радостно шепчет Сян Цзянь. — Нет! Вообще нет! Не было такого, у тебя уже галлюцинации! Я сказал «этот шиди»! Все! Отпусти меня! — Негодующе закричал Шэнь Цзю, отпихивая лицо старшего и пытаясь слезть. — Сяо Мао, аккуратнее, ты же упадешь! — Не называй меня так! Я Шэнь Цзю, а не Сяо Мао! Что за идиотское прозвище?! — Оно не идиотское, а милое! Ты такой же милый как и котенок! Шэнь Цзю не оставлял попыток выбраться из рук Сян Цзяня, но его крепко держали и постоянно подкидывали, а применять грубую силу не хотелось. — И ты же откликаешься на него! — Взмолился Сян Цзянь. — Да ни черта подобного! Отпусти! Неизвестно, сколько бы времени они еще так спорили, если бы к ним не вышла рычащая тварь, недовольная их криками. Шэнь Цзю моментально сложил печать и направил на врага Сюя. Меч превосходно справился и вернулся к своему смущенному хозяину. Шэнь Цзю спрятал лицо в ладонях. — …просто поставь меня, — тихо попросил он. Сян Цзянь не хотел этого. Вместо этого он отошел дальше от тела твари и присел вместе с Сяо Мао возле ствола дерева, удобно располагаясь. — Если тебе так не нравится, то не буду звать, — грустно шепчет Сян Цзянь, отведя взгляд. — Просто… я не знаю как правильно себя вести в таких отношениях, а в книгах и у других людей возлюбленные как-нибудь ласково называют своего партнера, вот и подумал… Прости. Руки подрагивают и расслабляются, позволяя Шэнь Цзю уйти. Шэнь Цзю смотрит на него сквозь пальцы и понимает, что перегнул палку. Сян Цзянь уже долгое время его так зовет и раньше он возмущался и шипел, но какой толк сейчас ругаться? Он убирает ладони с лица. — Я должен просить прощения за свою вспышку, а не шисюн, — признается он, опустив глаза на сложенные на животе ладони. — Я тоже не знаю как правильно, вот поэтому… смутился и вспылил. Сян Цзянь поворачивается к нему. Видит огорченное выражение лица и чувствует, как в груди колит, но это точно не из-за болезни. Ласково улыбается и целует лоб Шэнь Цзю. — Значит, мир, Сяо Мао? — Шепчет он и еще раз прижимается губами. — Мир, — облегченно ухмыляется Шэнь Цзю, и решает попробовать: — А-Цзянь. Сян Цзянь не скрывает своего удивления, а после и радости. — Немного отдохнем и пойдем. Думается, тварей больше не осталось, так что можно выбираться из леса. — Так и поступим. Шэнь Цзю устроился поудобней в руках старшего. Так, что у него самого не болела спина, а у Сян Цзяня — рука. Закончив, он взял чужую ладонь и стал поглаживать пальцы, а ее хозяин уткнулся лицом ему в висок и тихо дышал, периодически целуя кожу. Солнце как раз выглянуло из-за облаков, светя на двух людей через желто-красные листья дерева. Когда яркие лучи коснулись кончиков пальцев Сян Цзяня Шэнь Цзю увидел то, что ранее не замечал. Он нахмурился и стал вглядываться сильнее. — Что это за пятна? — спросил он настороженно. Сян Цзянь повернул голову в сторону своей ладони и поискал глазами эти пятна. На самых кутикулах ногтей было по несколько светлых меток. У Сян Цзяня кожа и так белая, так что если не приглядываться, то можно и не заметить. — Ах, это, — улыбнулся он и прикрыл глаза, — учитель мне раскаленные иглы под ногти вставлял, да и обычные, вот и остались маленькие шрамы. Шэнь Цзю замер. Погладил кончиками пальцев его ногти. Шэнь Цзю немного отодвинулся и задумчиво взглянул на старшего. — А почему ты учителя не убил? — Серьезно спросил он, нахмурив брови. Сян Цзянь весело усмехнулся: — Сяо Мао считает, что учитель не должен был пытать меня? — Учитель тебя и за просто так мучал! Ты сам это говорил, — возмущается Шэнь Цзю, сжимая его пальцы. — Неужели совершенно не хотелось отомстить? — Я отомстил, — приподняв брови, отвечает Сян Цзянь. — И как же? — Смешал с едой огромное количество слабительного, — голос у него очень спокойный и размеренный. Ностальгирующи улыбнулся, прикрывая глаза и вспоминая. — Учителю было очень плохо и больно. У него почти вся прямая кишка выпала от этого. Я только через несколько часов его мучений позвал целителей. — Один раз ты его отравил? Сян Цзянь открыл глаза и кивнул. — Как по мне, этого мало за все твои годы, — обращает внимание Шэнь Цзю на его рассказ. Сян Цзянь легко рассмеялся, покачивая головой. — Как думаешь, что учитель мне за это сделал? — Лукаво спросил он. — Избил до полусмерти? — предлагает Шэнь Цзю. Но возможно это слишком мало за его действия. Сян Цзянь протянул руку и пару раз мягко хлопнул по волосам Шэнь Цзю: — Вот, что сделал учитель. Ничего не сказал, только это. Шэнь Цзю недоуменно уставился на него. И все? Похлопывание по волосам? Он уже думал, что учитель Сян Цзяня так сильно ударил два раза подряд и у него случилось сотрясение мозга. А он никак его не наказал?! — Хотя это была месть за то, что лидер секты на меня наругался вместо учителя. Вот разозлился и таким образом отомстил, ха-ха-ха! Шэнь Цзю собирается на него злобно нашипеть, ведь он не об этом спрашивал, как внезапно Сян Цзянь прижал его к себе поближе и опустил подбородок на макушку. Напел несколько секунд мелодию, закрыв глаза. — Я думал об этом, очень часто, — начал он приглушенным голосом, а Шэнь Цзю сидел без движения и слушал. — Мне очень сильно хотелось его убить. Медленно и мучительно, отвратительно и ужасно. Однако понимал — если и трону учителя, то лидер секты меня где угодно найдет и сдерет кожу, а потом подожжет. Он мне об этом говорил какое-то время… Сян Цзянь глубоко вздохнул и приоткрыл глаза, но в них отражалось спокойствие и безмятежность. — Тогда я решил использовать курильницу и попасть в реалистичный сон. В этом сне я мог делать, что душе угодно. Похитил учителя, запер в здании далеко-далеко от Цан Цюн и стал пытать. Вспоминать каждый его удар, каждое оскорбление и пренебрежение… Отрывать конечности, пришивать обратно и вновь отрывать. Вскрывать живот, вытаскивать кишечник и органы. Крошить в пыль суставы и кости. Поить ядами. Заживо сжигать или хоронить. И наслаждаться, наслаждаться его криками, слезами и даже мольбами о скорой смерти. В том сне время текло намного быстрее и мне казалось, что прошло несколько десятилетий. Сян Цзянь стал немного улетучиваться в свои прошлые мысли, так что повернул голову, упираясь теперь щекой, и начал гладить колени Шэнь Цзю. Опускаясь до самых лодыжек и поднимаясь выше, до бедер. Пощекотал под коленями и улыбнулся, когда младший дернул ногой. — Чем больше проходило лет, тем сильнее понимал, что становлюсь одержимым учителем. Пытки других меня не радовали, даже в мыслях. Я искренне стал наслаждаться только его криками и слезами. Мне нравилось его мучать: уродовать и лечить, чтобы продолжать до бесконечности. Проснувшись и немного успокоившись, я осознал — это не то, чего я желаю. — Почему? — Шэнь Цзю наблюдал за его ласкающей рукой, прижимаясь щекой к горлу и чувствуя приятную вибрацию. — Одержимость — ужасная вещь. Мысли только об одном человеке, постоянно, каждый час, минуту и секунду. А быть одержимым своей жертвой? Это же насколько нужно быть глупым и жалким! Не так должно быть, не так! Попытал, насладился и убил! Потом нашел другую жертву и повторил. — Сян Цзянь злился, скалился в раздражении, но рука на ногах была нежной и ласковой — благодаря этому не полностью забылся. — Раз ненавижу и хочу убить, то отказываюсь быть подчиненным больной привязанности. Когда и отпустить не в силах, и оборвать жизнь не в состоянии — забыть о своем истинном желании по отношению к жертве. Не хочу так. Курильница мне в этом прекрасно помогла. — Но ты не ненавидишь учителя, — произносит Шэнь Цзю, ловя его ладонь на своем животе. Сян Цзянь судорожно вздохнул, возвращая себе тепло. — Не ненавижу, — тихо признается он. — А-Цзянь простил учителя? — Нет, не простил. Это невозможно сделать, даже понимая, что я это заслужил. Хоть учитель и просил прощения… — Тогда что? Сян Цзянь целует Шэнь Цзю в щеку и нежно смотрит на него. — Забыл. Я забыл об этом, — видя недоумение в глазах своего Сяо Мао он с улыбкой продолжает: — было бы проще, если бы мы с учителем не виделись. Но это невозможно. Я не хотел становиться одержимым его кровью и болью, так что решил вычеркнуть те воспоминания из своей памяти. Мне вполне хватает его вины в глазах, когда он видит шрамы, которые сам же и оставил на моем теле. Осторожно прикасается к ним, корит себя за несдержанность, но мы оба понимаем, что правильно было бы меня убить еще в детстве. Однако учитель так не сделал. Потому, ради будущего, в котором будет что угодно, кроме ненависти и одержимости, я и забыл. Я желаю ругаться с ним и на него, не сильно колотить, просить совета и помощи, одобрения и требовать то чувство, которое никогда не мог испытать.«Учитель наказал себя очень давно. Настолько изощренным способом, что этому могли бы удивиться Небеса, посылающие кару на людей. Полюбить как собственного сына такую бессердечную тварь как я — разве не наказание?»
— И… если так подумать, относись он ко мне по-другому, разве смог бы я добиться того, что имею сейчас? Благодаря этим жестоким тренировкам получил силу, пыткам— высокую переносимость боли и выносливость. Обещание будущей власти и богатства. Теперь я больше благодарен учителю, нежели проклинаю и желаю отомстить. Шэнь Цзю на какое-то время задумывается. Прижимается щекой к его плечу и ловит ладонь Сян Цзяня на своем животе. — Ты из него прям святого делаешь, — сказал Шэнь Цзю, играясь с пальцами чужой ладони. — Просто правда, Сяо Мао. Та, которую я желаю, — шепчет Сян Цзянь и сжимает губами его кончик уха. — Благодаря этому мне намного проще на него смотреть и разговаривать. Главный ученик Цин Цзин украдкой наблюдал как Шэнь Цзю игрался с его пальцами, нежно улыбался и чувствовал на сердце тепло, уют и спокойствие. Он любил запах цитрусов и сейчас в полной мере набивал легкие этим прекрасным ароматом. Было в разы лучше от осознания, от кого исходит один из его любимых запахов. Шэнь Цзю прикрыл глаз, когда Сян Цзянь стал губами водить по щеке, задевая веко. Вел себя словно большой кот под валерьяной. Гордость искрилась в его, Шэнь Цзю, груди из-за этого. Сян Цзянь довольно вздыхал и практически мурлыкал в ухо. Шэнь Цзю сделал пометку в голове частенько лежать в воде с цитрусовым маслом. — А тебе кто-нибудь пытался отомстить? — Приглушенно спросил Шэнь Цзю, прижимаясь к нему ближе. Сян Цзянь, не отрываясь от своего дела, стал рассказывать. Когда он еще недостаточно хорошо контролировал свой гнев и злобу, часто срывался на младших. Некоторые считали себя полностью оскорбленными и, соответственно, решали принести в мир справедливость и отомстить ему. Сян Цзянь очень наглядно показывал им, что это была самая глупая и последняя идея в их жизнях. Но был и такой глупый человечек, которого он не убил. И нет, это была не жалость или милосердие. Сян Цзяня неимоверно сильно разгневали его слова и он решил, что милостивая смерть после пыток — слишком просто. Этот ученик изначально был ленив и глуп — Сян Цзянь в момент выбора учеников был на миссии, так что его взял Лорд. На Цин Цзин нужно было определенное количество учеников, а в тот момент не хватало пятерых и учитель выбрал их не глядя. Сян Цзянь по возвращению сильно разозлился, так что и с бестолковыми новыми младшими был холоден и резок. Четверо успешно поднялись в его глазах, а один единственный — нет. Ходил обиженный, вел себя слишком драматично и раздражающе. А потому, после наступления совершеннолетия, Сян Цзянь его выгнал с Цин Цзин. Прошло несколько лет, как в одном городе они пересеклись. У того бывшего ученика была жена и беременная наложница, а также двойняшки лет семи. Казалось бы: хорошо устроился, есть любимые женщины и дети, большой дом и дело, которое отчасти было заслугой родителей жены. Но нет. Стоило ему увидеть Сян Цзяня так возжелал сразиться с ним, отомстить за пренебрежение и изгнание из Цан Цюн. Сян Цзянь планировал его запытать и убить, но как только услышал, что хочет сделать его бывший младший, как резко передумал. Этот человек хотел унизить бывшего шисюна. Перерезать сухожилия на лодыжках, посадить на цепь и использовать его тело для своих низких потребностей. Сян Цзянь сразился с ним и, конечно же, победил. А после наказал за необдуманные слова и неспособность понять благо нынешней жизни. Поплатилась вся его семья, однако он никого не убил, ну, кроме нерожденного ребенка. Жене вырвал все зубы и сделал ожерелье бывшему соученику, а также изуродовал ее лицо шрамами и отрезал нос. Одного из детей четвертовал, но проследил за тем, чтобы не умер от болевого шока или потери крови. Другому выколол глаза, вырвал язык и с помощью длинного гвоздя искусно повредил мозг, превращая в умственно отсталого. Из наложницы достал ребенка, вместе с детородным органом. И приготовил. Вместе с руками и ногами одного из детей, а также глазами и языком другого. Сян Цзянь накрыл стряпней весь стол и проследил, что все всё съели. Для этого ученика была особенная пытка — наблюдать, как его семья страдает и осознавать собственную вину и неспособность помочь. Потому гнев Сян Цзяня стоит очень дорого. Шэнь Цзю продолжал расслабленно лежать в его руках. Да, Сян Цзянь был поистине редкостным чудовищем. Полностью покрытый кровью, в том числе других — невинных — людей. Сян Цзянь силен и жесток. Однако Шэнь Цзю он держит неимоверно нежно. Крепко и надежно. Прижимает к себе, водит сухими губами по лицу, прикрыв глаза, иногда целуя. По первой просьбе может спеть, что-нибудь рассказать, научить. В руках, покрытых уродливыми шрамами, Шэнь Цзю чувствовал не только сердцем, но и мозгом, как же это безопасно. Именно так: под подбородком, рядом с грудью, чтобы Сян Цзянь мог и защитить, и зарычать на других, потревоживших их покой. «Так вот почему я всегда засыпал рядом с ним», — мелькает в голове мысль Шэнь Цзю. На инстинктивном уровне еще несколько лет назад чувствовал, что рядом с такой жестокой тварью, как бы смешно это не звучало, безопасно. Сян Цзянь целомудренно целует Шэнь Цзю и лукаво смотрит на него: — Было интересно? — Вполне. Скажу честно: поражаюсь твоей фантазии, — признает Шэнь Цзю и облизывает губы. — Ах! Я не был первым, кто пытки придумал, — отмахнулся Сян Цзянь, словно от пустяка, хотя для него так и было. Пусть Сян Цзяню нравилось, когда Шэнь Цзю интересовался его жестокой частью жизни, это все равно было несколько неловко. Будто грязные секреты рассказывал! И если один такой секрет в неделю совсем не ощущается, то несколько раз в день — очень! Так что он решает перевести тему и в очень веселое русло! Единственное предупреждение для Шэнь Цзю — широкая и хитрая ухмылка Сян Цзяня, за секунду до щекотки. — Защекочу! Защекочу! — Заливисто смеялся Сян Цзянь под резкий крик Шэнь Цзю. Шэнь Цзю не ожидал от него такой подставы! Пытаясь сдержать постыдные и громкие крики, он пытался удержать руки старшего подальше от своего тела, но эта скотина ловче и быстрее! — Прекрати, блять! — Возмущенно кричит-смеется Шэнь Цзю, предпринимая безуспешную попытку сбежать. Из-за этой «борьбы» он оказывается на земле, а Сян Цзянь с широкой улыбкой, покрасневший, продолжает его щекотать. Шэнь Цзю шипит и брыкается, но не хочет быть слишком грубым, чтобы не причинить боль старшему. Он даже пробовал сжать Сян Цзяня между ногами, но и это не помогло! — Как весело! Защекочу! Защекочу! — ПРЕКРАТИ!!! ААА!!! — Не думал, что ты щекотки боишься! — Восхищается красный Сян Цзянь и сжимает внутреннюю сторону его бедра. Шэнь Цзю кричит громче. Он не выдержал и почти ударил его, но Сян Цзянь уклонился и, наконец-то, решил прекратить. Сидел такой красный и улыбался радостно, сука, как бы извиняюще похлопывая по потревоженным бедрам. А сам Шэнь Цзю лежал, раскинув руки в стороны и пытался в себя прийти, изредка подрагивая. — Ну и тварь же ты… — тихо выдохнул он, медленно приходя в себя. — Спасибо за комплимент! — Совершенно не обиделся Сян Цзянь. — Мне казалось, что тебя никто никогда не щекотал. Приятно быть первым! — Ты единственный кто до этого додумался, — Рявкнул раздраженно Шэнь Цзю и злобно на него зыркнул. Сян Цзянь весело засмеялся. Шэнь Цзю разозлился на него только сильнее, внезапно поднялся и схватил его за ребра, начиная щекотать. Сян Цзянь только поперхнулся воздухом, но даже не дернулся, а приподнял брови. Шэнь Цзю попробовал сильнее и даже внутреннюю сторону бедер сжал, а все бесполезно! Видя его мучения, Сян Цзянь смилостивился: — Из-за прошлых пыток и многочисленных шрамов мое тело потеряло большую часть чувствительности. Шэнь Цзю гневно уставился на него. Для верности еще раз сжал несколько раз ребра и бедра, но бестолку, только одежду смял в отместку. — Нечестно! — В бессилии воскликнул Шэнь Цзю, упав на помятую траву, закрывая глаза. Сян Цзянь ласково улыбался. Поправил свою одежду и принялся за младшего. Погладил разведенные бедра, поднимаясь выше и похлопал по животу. Шэнь Цзю притворялся мертвым и безучастным. Сян Цзянь погладил его бока и рукой поднялся выше, но и так он не реагировал. Поставив руки по бокам от головы младшего, Сян Цзянь навис над ним. — Сяо Мао? — Тихо зовет он. — Ты обижен? — О, а разве думается как-то иначе? — Съязвил Шэнь Цзю, нахмурившись, но не открывая глаз, даже чувствуя над собой старшего. — Что мне сделать ради твоего прощения? — спросил Сян Цзянь, впрочем, не чувствуя и грамма вины. — Придумай сам, раз такой умный! — еще раз разозлился Шэнь Цзю и открыл глаза. Вся злоба моментально исчезла без следа, стоило ему посмотреть в золотые глаза. — У меня есть подарок для Сяо Мао, — все так же тихо говорит Сян Цзянь, — только он на Цин Цзин. Как вернемся, то подарю. Это будет считаться достаточной платой за твое прощение? — Да, будет, — приглушено отвечает Шэнь Цзю, во рту у него стало как-то сухо. — Хорошо, Сяо Мао. Раньше Шэнь Цзю не понимал взгляд Сян Цзяня. Он это сравнивал с нежностью и лаской — так оно и было — но вот прямо сейчас, старший смотрел на него как на самую редчайшую драгоценность. И… как сильно это стало выделяться после их первого поцелуя и изменений отношений. Вот только Шэнь Цзю гнилой человек. Руки обнимают шею Сян Цзяня и притягивают ближе. — Смотри только на меня, — серьезно произносит Шэнь Цзю. Не собирается он делиться с кем-то еще таким взглядом Сян Цзяня! Жизнь раба его научила прибирать к рукам все то, что помогало выжить, или чего желалось. Шэнь Цзю хотел до глубины души, чтобы Сян Цзянь всегда так на него смотрел, но держал в руках даря безопасность и тепло. Глаза Сян Цзяня расширяются. Удивление его словам быстро проходит и он улыбается с нежностью. — Конечно, Сяо Мао, только ты, — и целует. Они не оглашали свои отношения. Дело было не в Сян Цзяне, как могло бы изначально показаться, а именно в Шэнь Цзю. У главного ученика была наипрекраснейшая репутация и младший думает, что его отношения с такой уличной крысой как Шэнь Цзю ее могут загрязнить. Сян Цзянь говорил, что это не так и ему не стоит так переживать. Но Шэнь Цзю стоял на своем и тому пришлось согласиться. Сян Цзянь вполне мог на весь Цан Цюн прокричать, что они — возлюбленные. Шэнь Цзю это прекрасно знал. * Наступили сумерки и они решили покинуть лес, ведь задание завершено — они истребили всех тварей. Сян Цзянь выглядел усталым и сдерживал зевки как мог. Шэнь Цзю заставил его выпить свои лекарства, на которые он фыркал и отворачивался, но его нужно было поуговаривать, а после он все принял. Шэнь Цзю как раз был в городе, что находился неподалеку, и в планах у них было именно там гулять. А потому, достав транспортный талисман, чтобы не тратить время зря, он решает быстро туда переместиться вместе с Сян Цзянем. Уже взяв его за руку, он готовится активировать талисман, как внезапно появляется плохое предчувствие, когда он смотрит на него. Талисман — фальшивка. — Чего? Сян Цзянь смотрит на транспортный талисман и тоже удивляется. — Сяо Мао не мог перепутать… может, тебе их подкинули? — В комнате все ловушки были целыми, — вспоминает Шэнь Цзю и от злости рвет талисман в клочья. — Хотя кто-то мог или их обойти, или попасться и вернуть как было. Они не слишком сложные и опасные. Найду шутника — получит! Сян Цзянь согласился с его словами. Шэнь Цзю решил проверить остальные. Все были настоящими, кроме транспортных. Что не могло не настораживать. Причем сильно. А пустые Шэнь Цзю с собой не взял. — А ты брал? — спросил он и взглянул на старшего. Сян Цзянь выглядел задумчивым. Полез проверять свои, но, к сожалению, у него было точно также. — В мою комнату, как я попал на Цянь Цао, попасть было намного проще — ни меня, ни учителя. Подменить и так, чтобы я не заметил, достаточно просто. Да и рядом с настоящими у меня лежит стопка фальшивых, которые я показываю младшим, — задумчиво проговорил он. — Ты кого-то подозреваешь? — Тут же задал свой вопрос Шэнь Цзю. Сян Цзянь ответил с небольшой заминкой: — Мне бы не хотелось это озвучивать. Шэнь Цзю ожидал продолжения, но так его не получил. Он решил разобраться с этим на Цин Цзин. — Тогда на мече полетим, — предложил он. Сян Цзянь согласился и вынырнул из своего задумчивого состояния. Достав Сюя, Шэнь Цзю становится на клинок и помогает старшему забраться назад. Сян Цзянь кладет подбородок на его плечо и сжимает ладони на животе. Навевает ностальгию. Только там все было наоборот. Шэнь Цзю помнит, что старшему может стать плохо, а потому и летит не спеша. Сян Цзянь на это фыркает и немного требовательно сжимает бок. Шэнь Цзю понимает намек и решает ускориться. Фэнбао недовольно горит на поясе главного ученика и хозяин его осаждает, похлопывая по рукоятке. Поднявшись над деревьями, почти сразу замирают, удивленно смотря на небо. Прямо над ними возвышался полупрозрачный купол с темными извивающимися узорами. Они решили подлететь ближе к краю и спустились на землю, чтобы лучше рассмотреть. Сразу было понятно — массив. И возвели его не так давно, иначе бы раньше заметили. Вывод напрашивался сам собой. Кто-то заманил их в ловушку. Сян Цзянь подошел ближе к массиву и стал задумчиво рассматривать, приложив кончики пальцев к подбородку. — Массив из демонической практики, — вынес свой вердикт. Шэнь Цзю встал рядом с ним и нахмурился. — Как ты определил? — Этот шисюн несколько раз бывал в Царстве Демонов, а потому и видел нечто подобное, — вздохнул Сян Цзянь и сцепил ладони за спиной. — Надо попробовать его сломать, — предлагает Шэнь Цзю. — Если и не весь, то хотя бы для того, чтобы выбраться. Сян Цзянь кивнул и отошел подальше. Целители строго-настрого противопоказали ему пользоваться духовной энергией, даже малой частью. Это могло спровоцировать ухудшение состояния, а потому Сян Цзянь мог полагаться только на физическую силу. Благо, этого у него хватало. Шэнь Цзю испробовал несколько талисманов, но все они оказались бесполезны: тут же сжигались, оставляя за собой лишь горстку пепла. С заклинаниями и печатями тоже глухо. Это не могло не злить и не настораживать. Тогда решил пойти по другому пути. Взял камень и швырнул в полупрозрачную стену. Он пролетел и приземлился на другой стороне, совершенно невредимый. Сян Цзянь издал задумчивое мычание. — Скорее всего только неживые предметы могут пройти, — рассудил хмурый Шэнь Цзю. — Это можно проверить, — улыбнулся Сян Цзянь. Шэнь Цзю выгнул бровь. Главный ученик Цин Цзин издал ласковый смешок и развернулся назад. Шэнь Цзю постоял несколько секунд и уже хотел пойти следом, как старший вернулся, держа в руке за уши возмущенно брыкающего зайца. — Как раз рядом был, — нежным тоном проговорил он и взглянул на Шэнь Цзю, — на всякий случай отойди подальше. Шэнь Цзю понимал к чему это идет и сделал так, как ему сказали. Сян Цзянь в последний раз холодно взглянул на зайца и бросил в стену массива. Животное моментально разорвало на куски. Кровь брызнула в разные стороны, а большая ее часть стекала по полупрозрачной стене. Черные узоры, казалось, стали извиваться только сильнее. Несколько красных капель попало на одежду и лицо Сян Цзяня. — Живое пройти не может, — произнес он, слизав каплю крови, что стекла на его губы со щеки. Шэнь Цзю встал рядом с ним и использовал чистящий талисман. — Как ты можешь быть таким неряшливым? — Заворчал он. — В моих… «увлечениях» трудно оставаться чистым, — легко засмеялся он, заправляя прядку волос за ухо. Шэнь Цзю мог только тяжело вздохнуть, умалчивая, что все равно можно быть менее испачканным, кого-то пытая. Он направил напряженный взгляд на стену массива. Стало неуютно, очень неуютно. — У меня плохое предчувствие, — глухо говорит Шэнь Цзю, чувствуя тревогу в груди. — Это точно ловушка для нас. А инициатор однозначно демон. Сян Цзянь склоняет голову набок, а затем берет его ладонь в свои, нежно поглаживая. Он совершенно не выглядел обеспокоенным, однако тоже думал о ловушке. — Все будет хорошо! — Уверенно сказал старший, обнадеживающе улыбаясь, стараясь прогнать тревогу из груди своего Сяо Мао. — Учитель придет через шесть дней за нами и с легкостью разрушит массив. Думается мне, снаружи это сделать возможнее, чем изнутри. Нам просто надо найти безопасное место и подождать его! Его слова вселили покой в сердце Шэнь Цзю лишь на мгновение. Почему-то так вообще не думалось. Пришлось сделать вид, что соглашается с его словами. — Скоро ночь, давай искать место для сна. И завтра еще что-нибудь попробуем, — Шэнь Цзю будет спокойнее, когда они оба отсюда выберутся. Целыми и невредимыми. Голосок в голове зашептал, что его тревога обоснована. Приятная улыбка Сян Цзяня его не изгнала. Переплетя пальцы, он мягко повел его следом за собой, ища место для ночлега. Шэнь Цзю удалось лишь через какое-то время угомонить тревогу, однако предчувствие чего-то ужасного так и не прошло, а лишь затаилось. Под кронами широкого и старого дуба было достаточно мило. Сян Цзянь стал готовить ночлег, а Шэнь Цзю отправился делать различные ловушки и развешивать охранные талисманы. Погода днем была относительно теплой, все же начинался второй месяц осени, а вот ночью достаточно холодно, потому Шэнь Цзю собирал хворост. Конечно, можно использовать огненные талисманы, но неизвестно, что будет следующие шесть дней, поэтому следовало экономить. Вернувшись, он увидел, как Сян Цзянь снимал свой верхний халат. Старший подготовил спальное место на двоих — широкую циновку, нарвал сухих листьев и травы, а затем постелил простынь, чтобы было мягче и удобнее. Сян Цзянь сделал это только для Шэнь Цзю — сам он привык и на камнях спать. Свой верхний халат положил на изголовье наподобие подушки. Замена слабая, но лучше так. Сян Цзянь счастливо улыбнулся пришедшему Шэнь Цзю. Последний же насильно успокоил бешено колотящееся сердце. Не тревога была тому виной. Набросав сухих веток и обложив камнями вокруг, Шэнь Цзю развел костер. Хвороста было достаточно если не на всю ночь, то хотя бы на ее половину. Пламя довольно искрилось и извивалось, принимая дар и отвечая двум людям теплом. Шэнь Цзю снял сапоги и уселся на циновку рядом с улыбающимся Сян Цзянем. Мельком подумав, как у него не болят щеки. — Время ужина! — провозгласил главный ученик и достал другую коробку, распаковывая и ставя на скрещенные ноги младшего. Теперь там была рыба в чесночном соусе, рис, жареная морковь, нарезанная полосками, и маринованный имбирь. На втором дне засахаренные яблоки. Шэнь Цзю предполагал, что так и будет, так что благодарит старшего и принимается за еду. Хотя все равно интересно как у него только времени хватило? Может, сказал кому-нибудь помогать? Если и спросит, то не признается же. С полным желудком, казалось, и тревога ненадолго пропала, а настроение улучшилось. Сян Цзянь забрал пустую коробку, чмокнул любимого в щеку и, подогнув под себя ноги, стал смотреть на темное небо. Заметил падающую звезду. Быстро сложил ладони, зажмурился и немного подвигал губами. — Что загадал? — с любопытством спросил Шэнь Цзю. — Если скажу, то оно не исполнится, — отвечает Сян Цзянь и краем глаза поглядывает на него. — В этом-то и смысл! Это желание знаю только я и звезда. — Ты где это вообще услышал? — Ммм… не помню уже, кто-то мне об этом говорил, — задумчиво тянет Сян Цзянь, склонив голову набок. — Или прочитал?.. — Не мучай свой мозг, я понял, — выдохнул Шэнь Цзю, закатывая глаза. Внезапно кое-что припомнил и решил поинтересоваться: — Давно хотел узнать, что тебя связывает с Ли Вэем? Сян Цзянь повернул к нему голову и невозмутимо выдал: — Он мой сын. У Шэнь Цзю чуть челюсть не упала от шока. — Что?! — Громко воскликнул он. Сян Цзянь издал смешок от его удивленного выражения лица. — Не родной, — уточнил главный ученик. — Я это понял! — Сказал Шэнь Цзю, все еще находившийся в шоке, широко раскрытыми глазами уставился на слишком спокойного старшего. — Как это вообще произошло? Сян Цзянь погладил его по волосам, сложил ладони на коленях и перевел взгляд на полыхающий, завораживающий огонь. Его плечи опустились, а выражение лица сделалось… печальным. — Пусть и называю своим сыном, так считаю только я, — начинает он приглушенно, полуприкрыв глаза. — Я проходил через деревню, которая была поражена неизлечимой хворью. Это находилось на границе с Царством Демонов, уже почти на чужих землях, так что и не удивительны летающие губительные миазмы. Никому уже невозможно было помочь, вся деревня медленно умирала, у людей не было сил даже переехать в другое место. Я ненадолго остановился, чтобы со стороны понаблюдать за болезнью и их страданиями, как… годовалый ребенок меня за ногу ухватил, — он издал грустный смешок. — Это и был малыш Вэй-шиди. Такой маленький и милый… К моему удивлению, на нем не было следов хвори, здоровый и крепкий мальчик. Я думал отнести его в дом, но его мать болела не только демоническими миазмами, но и сифилисом. Ей недолго оставалось. Сян Цзянь прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Фа Вэньян его полюбил с первый минут и мне не оставалось ничего другого как позаботиться о нем. А там… привязался. Сильно. Еще и бабой стал звать. Скорее всего его надоумили другие ученики, как бы не пытался, переубедить называть шисюном было сложно. Лет до тринадцати это происходило, а потом стал звать правильно. Больше всего нравилось, когда в детстве, спасаясь от страшной грозы, он ко мне подбегал и прятался под подолом одежд. Каким же милым он тогда выглядел… я ему пел и успокаивал. Как жаль, что этого больше не будет никогда. Шэнь Цзю осмысливал его рассказ, и не удержался: — Но он же тебя… — Молчи! — Резко рявкнул Сян Цзянь, Шэнь Цзю от неожиданности вздрогнул. Сян Цзянь осекся, закрывая рот ладонями. Опустил голову ниже. Его спина была напряжена. — Но ты ведь и сам это понимаешь, так почему просишь замолчать? — Не понимает Шэнь Цзю и кривится, стоит услышать свой собственный раздраженный голос. — Потому что… — тихо говорит Сян Цзянь, медленно убирая ладони. Сглатывает, — потому что пока это не произнесено вслух, мне хочется верить — это неправда. Всего лишь игра воображения и неправильное понимание ситуации. — Это глупо! Ты и сам это понимаешь! — Вспыхивает Шэнь Цзю от злости. — Эта правда видна даже в безмолвии! Сян Цзянь резко к нему поворачивается с выражением неимоверной боли на лице. — Вэй-шиди мой сын! Как я могу думать о том, кого вырастил собственными руками, видел его первые шаги и слышал первые слова, учил писать и держать меч, что он видит во мне любовника?! Да, его полюбил Фа Вэньян, но это я все для него делал! Не хочу я этого замечать, ведь мне невыносимо больно! — Сян Цзянь всхлипнул, смотря влажными глазами на ошеломленное лицо Шэнь Цзю. — Такой… жестокий человек как я… внутренний демон… смог вырастить сына. Не всех же пытал и мучал, кому-то помогал достичь высот, спасал от ужасной участи… Сложно было сказать, настоящие ли его слезы или фальшивые. Мир всегда будет обращать на ошибки других людей. Даже если бы Сян Цзянь поступал по-другому: всех спасал и помогал, но не смог бы уберечь нескольких, то ему бы это вечно припоминали и судили бы. Но он делал иначе. Сян Цзянь не говорил, скольких спас, но, наверное, мог бы сказать цифру убиенных. Шэнь Цзю не спрашивал. — Мне жаль, — извиняющим голосом проговорил Шэнь Цзю, сжав его прохладную ладонь в своей. — Мне не понять твоих чувств и мыслей, но… я бы хотел попробовать это сделать. Ты позволишь? Сян Цзянь закрыл глаза и одна слеза скатилась по щеке. Он кивнул и краем рукава вытер влагу. — Не хочу это обсуждать, — жалостливо сказал он. — Прошу тебя. — Хорошо, — быстро согласился Шэнь Цзю. Сян Цзянь сделал несколько быстрых вдохов-выдохов, успокаиваясь. Нос немного покраснел. Опустил глаза на их ладони и переплел пальцы, задумчиво смотря. — Завидую тебе, — выдохнул Сян Цзянь, облизывая сухие губы. — Хм? — удивился Шэнь Цзю. — Ты о чем? Сян Цзянь медленно поднял голову и на его губах была привычная нежная улыбка, а также ласковое золото глаз. Правда, там еще были искорки озорства, но это может быть и отблеск костра. — Сяо Мао может родных детей зачать, — выдает он с совершенно невинным лицом. Шэнь Цзю не знает как на это реагировать. — Это был намек на измену? — Я не прощу измену, — серьезно проговорил главный ученик, с легкими, почти неощутимыми, нотками угрозы в голосе. — Я тоже, но к чему это? — Просто подумал, — мечтательно начал Сян Цзянь, сложив ладони вместе и повернувшись к огню. — Сяо Мао может семью создать, поместье купить, печать придумать… и передавать какое-нибудь дело из поколения в поколение. Замечательно, разве нет? Шэнь Цзю положил ладонь на его лоб. — У тебя температура и пошли галлюцинации? — Обеспокоено спросил он. Сян Цзянь обиженно надул щеки и отпихнул его ладонь. — Я хорошо себя чувствую! У меня нет галлюцинаций, все мои слова — правда же! Ты можешь это сделать, вот и немного завидую! — Сян Цзянь резко остановился и коротко засмеялся: — Хотя если бы и появился родной ребенок, то однозначно сжег бы заживо! Ха-ха-ха! Шэнь Цзю раздраженно потер переносицу, думая, что у него все же температура. Но лоб прохладный. Разве у психопатов не бывает перепадов настроения? Раньше он такого не замечал. — Дебильная причина зависти, — сердито выдохнул Шэнь Цзю. Сян Цзянь упал грудью на его ноги, обнимая за живот. — Не думаю! — радостно воскликнул он. Шэнь Цзю теперь мог вполне спокойно дать ему щелбан. Сян Цзянь привычно надулся, но не был обижен. — Глупая твоя зависть, очень глупая, — повторил с раздражением в голосе Шэнь Цзю, откидываясь на руки, чтобы старшему было удобнее. Человек на коленях склонил голову набок и вопросительно приподнял брови. — А какая не глупая? — Сян Цзянь обнял его за талию сильнее, но так же мягко. Шэнь Цзю скривился, словно от зубной боли, и отвернулся в другую сторону от костра. Ладони сжались в кулаки, а в груди стало тяжело. Он его понимает, да, проблема Сян Цзяня необратима и лишила некоторых возможностей, но не настолько, чтобы он ходил и убивался. Но по мнению Шэнь Цзю, это бессмысленная причина для зависти. Сян Цзянь приподнялся и повернулся к нему, терпеливо ожидая слов. Шэнь Цзю знает, что главный ученик его не осудит и не будет насмехаться, но и признаться быстро слишком сложно. Так что через некоторое время, когда сгорело с десяток веток, он практически выплевывает, как едкую горечь: — Талантам. Сян Цзянь не двигается, а Шэнь Цзю, вонзая ногти в ладонь от злобы на себя, горько продолжает: — Другие люди талантливы. Многие могли начать совершенствоваться раньше, в правильном возрасте. Я же, мало того, что опоздал, так и совершенно никчемен. Сян Цзянь удобнее подгибает колени и задумчиво смотрит на искры огня. Он замечал, что Шэнь Цзю смотрит на некоторых с завистью, но и не думал, что это настолько сильно его беспокоит. Для него это чувство не более, чем пустой звук. Сян Цзянь не припомнит моментов собственной зависти к другим. Но раз это беспокоит его возлюбленного, надо его успокоить и утешить. Сян Цзянь берет ладонь Шэнь Цзю в свои. Нежно сжимает и гладит кожу пальцами одной руки, наблюдая за этим. — Сяо Мао, ответь же мне, иссушится ли озеро, если взять оттуда одну каплю? — Спросил он размеренным голосом, не поднимая головы. Шэнь Цзю в замешательстве обернулся на него. — Что за вопросы? Нет, конечно, — фыркнул он. — Верно, — кивает Сян Цзянь. — А если добавить в озеро одну каплю яркого цвета — оно изменит окрас? — У тебя очевидно температура, — Шэнь Цзю хочет еще раз проверить его лоб, но Сян Цзянь ловит его ладонь. — Ответь, — просит он, смотря пронзительным взглядом на него. Шэнь Цзю отвечает, закатывая глаза. — Нет, не изменит. Сян Цзянь склоняет голову к плечу и счастливо улыбается, поглаживая уже две ладони Шэнь Цзю. — В таком случае представь, будто бы эта капля и есть талант, а остальная вода — усердие и практика. Шэнь Цзю аж растерялся от его слов. Но представил. — Талант бесполезен без должного усердия, направленного на его раскрытие, — произносит Сян Цзянь успокаивающим голосом, смотря в глаза напротив. — Ты и без меня это знаешь, и какие бы я слова не сказал, ты или поверишь им и прислушаешься, или не обратишь внимание, считая, что очиститься от зависти ты не в состоянии, — прикрыв глаза, он подносит ладони Шэнь Цзю к своим губам, оставляя на костяшках призрачный поцелуй. — Я восхищаюсь тобой, Сяо Мао. И считаю, что из всех учеников Цин Цзин ты самый талантливый и усердный. Редко встретишь таких людей как ты, так что мне очень повезло. До сих пор задаюсь вопросом, что же настолько хорошего я сделал в своей жизни, чтобы повстречать тебя? Сян Цзянь может очень искусно врать. Настолько умело пользоваться красивыми словами, играя на чувствах людей, манипулируя ими, чтобы заставить сделать и поверить ему. Сладкий смертельный яд на его губах был совершенно невидим. Шэнь Цзю знал об этом. — Слишком сладко ты говоришь, — голос у него немного горчил, а сердце болело. Сян Цзянь открыл глаза и положил ладони младшего на свою грудь, где размеренно билось его черное сердце. — Пусть моя душа гнила и порочна, слова о моих чувствах к тебе всегда искренни, — его губы растягиваются в широкой улыбке. — Однако, Сяо Мао, если твоя зависть к кому-то слишком сильна и ты не в силах справиться с ней — скажи мне. Шэнь Цзю понимает, что он имеет в виду. Главный ученик пододвигается ближе, сжимая ладони младшего и смотря широко раскрытыми глазами, в которых летают искры жестокости. — Ты их убьешь? — Со злорадством спрашивает Шэнь Цзю. — О! И еще как! Можешь ограничиться именем и, если хочешь, причиной зависти. Отбирать ценное у людей очень весело, их страх и боль в глазах порочно сладки! — Радостная жестокость отражается на его лице и в золотых глазах. Злоба в груди Шэнь Цзю поет и ликует. Ах, действительно, просто настоящая удача, что они вдвоем встретились! Все те, кому Шэнь Цзю хоть немного позавидует, умрут в самых страшных муках, а сам он будет наблюдать со стороны. Лишь представив этот момент на мгновение, становится неимоверное хорошо. Яд на губах Сян Цзяня для него безвреден. Или же просто у него точно такой же. Завершив разговоры поцелуями, двое решили устраиваться спать. Острый полумесяц как раз гордо и величаво светил среди многочисленных звезд в осеннюю ночь, показывая, что кому-то пора засыпать, а кому-то выходить на охоту. Шэнь Цзю подбросил хвороста в огонь и снял свой верхний халат, решив использовать его вместо одеяла. Расплел волосы и спрятал белую ленту за складками одежд. Сян Цзянь улегся на бок и раскрыл руки, ожидая младшего, который не заставил себя долго ждать. Укрыл халатом и обнял за живот главного ученика, привычно переплетая ноги. Сян Цзянь провел губами по чужому лбу. — Спеть колыбельную? — Тихо и с улыбкой спросил он. — Я не ребенок, — раздраженно фыркнул Шэнь Цзю с закрытыми глазами. — Это «нет»? — С добрым смешком уточнил он. Шэнь Цзю нахмурив брови, сжал его в своих объятьях и уткнулся лицом в ключицу старшего. Зарываясь поближе. Сян Цзянь тихо и легко рассмеялся, погладив его по волосам. Он смотрел на огонь. Облизал губы и стал петь. Всегда все как будто тише в темноте, И словно так везде. Растет беззвучье под Луной, Ведя звезды стороной. Всегда считал, что смелый я И что любовь спасет меня. Из моих сказок впредь осталась Лишь одна. Когда звезды вдаль идут, Знай, что все страхи вмиг пройдут, И не волнуйся, Ни о чем не волнуйся. И если Три Царства падут, Меня, быть может, заберут, Ты будешь в порядке, Без меня, но в порядке. В тот день, что ты пришел, Померк весь свет, И вслед за ним рассвет. Пришел, украв сияние звезд, Заключив в свои глаза. Никак не мог я ожидать, Что будешь Солнце затмевать. Я думал, что знал все пути, Но верный ты смог найти. Когда звезды в ряд идут, Знай, что все страхи вмиг пройдут, И не волнуйся, Ни о чем не волнуйся. И если Три Царства падут, Меня, быть может, заберут, Ты будешь в порядке, Без меня, но в порядке. И если наземь Небеса падут, И звук фанфар весь мир зальет, Ты будешь в порядке, Все будет в порядке. Когда творение умрет, Меня твой в небе взгляд найдет, До последних дней, Всех будешь ты целей… Сян Цзянь допевает последние слова и опускает глаза на спящее лицо Шэнь Цзю. Нежно улыбается и мягко целует в переносицу. Приподнимает голову, устраивая подбородок на макушке своего Сяо Мао, тоже попадая в сон. Но, в отличие от Шэнь Цзю, в привычный и непонятный кошмар. * Шэнь Цзю казалось, что он стоит посреди пожара. Было невыносимо жарко. Вот только почему-то это чувство распространялось спереди и переходило в спину. Нет, не так. Шэнь Цзю не стоял посреди пожара. Он как будто обнимал огонь. Медленно открыв глаза и приходя в себя, он не сразу понял, что происходит. До слуха донеслось тяжелое и хриплое дыхание. Руки просто горели, как и ноги. Шэнь Цзю раскрыл глаза пошире и приподнялся. Горел и тяжело дышал Сян Цзянь. Костер давно потух. Руки главного ученика безвольно упали с тела Шэнь Цзю рядом на циновку. Шэнь Цзю почувствовал в груди давно позабытый, зарытый, страх. Сухие губы Сян Цзяня приоткрылись, он ужасно стал кашлять, выплевывая на свой халат и циновку багровые капли. Но как будто этого было мало и стоило ему прекратить, как кровь потекла из носа, закрытых глаз и ушей. Полумесяц на черном небе, казалось, злобно усмехался.