Мягкое одеяло

Единственным упущением Шэнь Цзю за все годы учебы не только на Цин Цзин, но и во времена странствий с У Янцзы он считал то, что не достаточно хорошо изучил медицину. Нет, многое знал в этой области, на Цин Цзин был целый стеллаж с этой тематикой: как обрабатывать раны и останавливать кровь, как правильно вправлять вывихи и что делать с переломами… Многое проверял на своей шкуре. Учился на собственном опыте, так сказать. И не то чтобы он был уж очень плох в знаниях медицины. И все же существовала сильная разница между больным незнакомцем и умирающим дорогим человеком. А то, что Сян Цзянь умирал, он не сомневался. Шэнь Цзю не знает точно, когда это понял, хотя скорее до последнего не хотел признавать. Паника практически поглотила его целиком, пока он смотрел на вытекающую кровь из тела Сян Цзяня, как резко дал себе пощечину. Боль отрезвила и позволила схватить это уродливое и надоедливое чувство, скрутить в шар и бросить как можно дальше от себя. Будет еще его подчинять паника, мешая рассудку! Шэнь Цзю быстро связал волосы белой лентой, чтобы не мешали, и принялся раздевать Сян Цзяня. Тот оставался в бессознательном состоянии, тяжело и прерывисто дышал. Сян Цзянь сильно пропотел и одежда была сырой, а раз он берет с собой несколько комплектов, то Шэнь Цзю без зазрения совести быстро ее высушил, вытащил все пространственные мешочки, а затем бросил в пепел. Количество лекарств у Сян Цзяня, что неудивительно, было внушительным. Шэнь Цзю их осмотрел и достал то, что было необходимо, как и из своих. Рядом не было ни реки, ни озера, так что с водой будут проблемы. Шэнь Цзю быстро разжег костер. Вытер кровь с лица старшего. Немного подогрел воду и смоченной тканью стал проводить по горячему телу Сян Цзяня. На фоне красной кожи его многочисленные шрамы выделялись ярче. Он дернулся лишь тогда, когда Шэнь Цзю провел по левому бедру, но больше никак не отреагировал. Поить водой и лекарствами тяжело дышащего человека очень сложно. По крайней мере кровь остановилась. И как назло Шэнь Цзю не может в этот же момент оказаться на Цянь Цао и отдать своего шисюна в руки целителей, у которых не только знаний больше, особенно у тех, кто и лечит Сян Цзяня, но и лекарств. О чем сильно переживал Шэнь Цзю, так это о том, что к ним может прийти тот, кто запер их в ловушке. Нет сомнения в нахождении этого человека здесь, с ними. Но каков его план? Это из-за Сян Цзяня? Ему кто-то мстит? Но насколько он знал, все недруги старшего давно умерли мучительной смертью. Надо подумать об этом позже, когда Сян Цзяню станет лучше. Через несколько долгих часов, когда была уже середина дня, температура Сян Цзяня спала, но он еще не пришел в сознание. Шэнь Цзю был рад хотя бы тому, что он больше не горит. Укрыв его своим халатом, он решил проверить меридианы. Во время лихорадки он опасался передавать ци, ведь целители запрещали ему пользоваться духовной энергией, но сейчас он хотя бы проверит его общее состояние. — … Паника, которую он далеко зашвырнул, все же нашла путь к нему и коснулась своими щупальцами его беспокойного сердца. Меридианы и Золотое ядро были в самом отвратительном состоянии из всех возможных. Осматривая их, Шэнь Цзю сложил впечатление, будто бы множество игл вонзились в его тело, оставляя пустые дыры. Сян Цзянь должен испытывать сильнейшую боль даже при простом вдохе и биении сердца. А то, что он кровью кашляет, даже неудивительно. И все равно, несмотря на свое плачевное состояние, умудрялся улыбаться, скакать по лесу, носить Шэнь Цзю и даже сражаться. Будто бы это все было для него пустяком. Шэнь Цзю не знал: злиться или же переживать. Брови Сян Цзяня нахмурились во сне, а губы чуть раздвинулись в оскале. Из его рта практически выходило гневное рычание, которому мешало его больное состояние. Скорее всего это и был тот кошмар, который его терзал уже долгое время каждую ночь. У Шэнь Цзю не было лекарств для спокойного сна, а посылать в его меридианы ци бессмысленно. Все равно ведь не задержится и не поможет. Шэнь Цзю раздраженно выдохнул и разгладил складку между бровей Сян Цзяня. Это не сильно помогло, но он хотя бы прекратил порыкивать. К ночи у Сян Цзяня вновь началась лихорадка. И Шэнь Цзю делал все возможное, чтобы изгнать ее из его тела. Вода не была бесконечной и когда осталось недостаточно, он обтирал тело Сян Цзяня вином. Как оказалось, он носил с собой абсолютно все, что угодно. Влажные каштановые волосы с сединой прилипли к его потным вискам. Нужно будет однозначно найти хоть какую реку и помыться им обоим. Шэнь Цзю освежиться, а Сян Цзяню смыть липкость с тела. Шэнь Цзю сидел рядом с ним и задумчиво проводил кончиками пальцев по шрамам от когтей на бицепсе Сян Цзяня. И ведь все тело в подобных отметках. Он не считал это уродливым, это было доказательством того, что старший прошел много битв на пути к силе. Как ни странно, пока они оба находятся в таком слабом состоянии, этот неизвестный никак не проявил себя. Хотя для него это просто идеальный шанс. Шэнь Цзю уставший и вымотанный, а Сян Цзянь и вовсе бессознания. От его тела пахло потом и вином. Сян Цзянь пришел в себя лишь на конец следующего дня. Веки затрепетали и через несколько минут разомкнулись, показывая расфокусированные золотые глаза. Он проморгался и медленно осмотрелся, подергал конечностями, осознавая, в каком состоянии. Чужая ладонь приподняла затылок, а сухих губ коснулось горлышко небольшой бутылочки. Нос тут же распознал запах горьких лекарств. Сян Цзянь скривился, но разомкнул губы и все выпил. Ну, жажда немного утолена. Его вернули в прежнее положение и он склонил голову набок, смотря на другого человека. Лицо Шэнь Цзю выражало абсолютное ничего. Но Сян Цзяня так просто не обмануть и он прекрасно видел, как тот тщательно скрывает свой гнев. Ах, жалеет его, ведь лихорадка может вернуться. И, скорее всего, видел его меридианы с Золотым ядром, которое трескается. — Ты умираешь, — не спрашивал, а утверждал Шэнь Цзю холодным голосом. — Ты собирался мне об этом говорить? Сян Цзянь спокойно на него смотрел. Улыбаться сил не было. Моргнув, он повернул голову, став наблюдать за черным осенним небом. Звезды лишь изредка появлялись через многочисленные облака, плывущие весь день и всю ночь. — Нет, — приглушенно, но твердо выдыхает Сян Цзянь. — Я планировал скрыть это от тебя. Шэнь Цзю не знает, как сдержал себя от гнева, не накричав и не ударив что-нибудь, уничтожив. Сжав ладони, вонзая ногти в кожу до крови, он тяжело выдохнул через зубы. — Ты не мог бы это вечно скрывать. Я уже заподозрил твою ложь, когда тебя из Цянь Цао не выпускали, когда ты не позволял целителям говорить в моем присутствии о своем состоянии… Блять! Много моментов! — не выдержал Шэнь Цзю и громко закричал, злость так и раздирала внутренности. — Почему ты решил молчать?! Сян Цзянь не смотрел на него. Продолжая слишком расслаблено лежать и просто наблюдать за темными облаками. — Ты не прав. Я мог и хотел это скрывать целую вечность, — отозвался Сян Цзянь беспрестанно. — Почему? — Я не хотел видеть твой взгляд и твое лицо, которым ты смотришь на меня прямо сейчас. Даже если бы себе глаза вырвал, в памяти это уже отпечаталось навеки. Шэнь Цзю ничего не скрывал. Не скрывал своей горечи от слов того, кому он решил довериться во второй раз в жизни. Но… Сян Цзянь ведь говорил, что он жестокий и безжалостный человек. Что еще можно было ожидать? А хотя… много вариантов. Слишком много. И не иметь даже идею о том, даже маленькую мысль, что такой человек может быть нежен и ласков. Шэнь Цзю хотел еще спросить и, вполне вероятно, ругаться громко и грязно, но Сян Цзянь его опередил таким же бесцветным голосом. Будто все маски сорвал и эмоции заморозил. — Я не хотел, чтобы ты знал. Чем дольше ты бы оставался в Цан Цюн, тем быстрее понял бы. Так что собирался жестоко обмануть тебя, хах, — он издал пустой смешок и прикрыл глаза. — Доказал бы, что Сян Цинцянь совершенно другой внутренний демон, занявший мое место. Или нет. Не знаю, что бы ты решил, да и не собирался бы узнавать. Ах… Ненавидеть кого-то очень легко. Я собирался превратить твои чувства ко мне в сильнейшую ненависть. Став Лордом Цин Цзин, я бы вел себя надменно, высокомерно и холодно по отношению к тебе, внушил бы тебе свое презрение. После подставил, избил и публично унизил перед всем Цан Цюн. За тебя бы никто не заступился и изгнали бы с позором… Шэнь Цзю не знал как надо реагировать на его слова. — Думаешь, я бы не понял твой план? Сян Цзянь тихо и коротко засмеялся. — Однажды разбитое сердце очень хрупкое. Шэнь Цзю против воли вздрагивает, но быстро берет себя в руки. — А если бы захотел тебе отомстить? — с вызовом спрашивает он. Сян Цзянь поворачивает к нему голову и делает свою ухмылку жестокой: — Рискнул бы, прекрасно зная, что случалось с теми, кто желал мне отомстить? — голос его был холоден и остр, словно лед. Шэнь Цзю внутренне содрогнулся. Нет, скорее всего затаил бы обиду, но не пытался бы отомстить. Он отвел взгляд в сторону, нахмурившись, когда в голове вспомнился еще один момент. — Сколько тебе осталось? — спрашивает он после долгого молчания, пытаясь совладать со своими чувствами. Сян Цзянь задумчиво замычал. — Пин-шиди говорил не больше тридцати лет, при условии, что не буду использовать духовную энергию. Если же не послушаюсь, то срок будет уменьшаться. Однако… — он сухо сгладывает и глубоко вдыхает, как будто по телу пронесся сильный приступ боли, — скорее всего, примерно через лет двадцать у меня начнут гнить внутренние органы и последние года проведу в агонии. По крайней мере, так он мне пророчил. — Ты слишком спокойно об этом говоришь, — замечает Шэнь Цзю раздраженным голосом. — Будто речь о погоде, а не о твоей смерти. — Смерть… ах, смерть, — Сян Цзянь хочет подняться, но его тело слишком тяжелое и ему приходится успокоиться, недовольно нахмурив брови из-за этого на мгновение. Он решает вновь посмотреть на красивое ночное небо, наслаждаясь пейзажем. — Это неизбежность для всего живого на этом свете. В моем же случае… это еще и необходимость. Эта болезнь — моя карма, которую, независимо от желания, я обязан принять. Выгнав с позором Шэнь Цзю, Сян Цинцянь бы в полной мере занялся убийством поколения Цин. У него была чистая репутация, а еще можно прибавить и боль от предательства младшего, которого он ценил и оберегал. Другие Лорды бы не догадались о его ужасных планах и попались бы в ловушку. Насладившись пытками, Сян Цинцянь сдался бы другим заклинателям, не сопротивляясь. Сян Цзянь представлял свою казнь. За жестокое убийство поколения Цин это не было бы простое обезглавливание, о, совершенно не так. Сожжение на костре? Похоронен заживо? Линчевание? Или то же обезглавливание, но делать это будет не опытный палач, а какой-то задохлик, у которого топор дрожит от недостатка сил и страха, и он бы больше сотни раз рубанет по шее Сян Цзяня, пока не достигнет успеха? Старый Хозяин Дворца бы что-нибудь предложил. И у этого хрыча не было бы доказательств о том, что Шэнь Цзю знал об этом и помогал. История была бы закончена на очевидной ноте. Невинный человек живет спокойно, храня в сердце ненависть к тому, кому доверял, а жестокий монстр казнен на радость многочисленной толпы. Чем не идеальный исход? Шэнь Цзю понял, что благодаря убийству поколения Цин, Сян Цзянь не только насладится пытками, но и избежит мучительной и долгой смерти. Хотя его могут приговорить и к вечному заточению. Нет, не то. Сян Цзянь таким образом хочет уберечь Шэнь Цзю от пособничества. — Ты хочешь знать, что я думаю по этому поводу? — холодно произносит Шэнь Цзю. — Определенно нет, — со смешком выдыхает Сян Цзянь. Он и так догадывается, так зачем это озвучивать? Зачем человеку наблюдать как любимый медленно умирает и осознавать, что ничего не можешь сделать? Болезнь Сян Цзяня невозможно вылечить, это скажет не только профессиональный целитель, но и несведущий в медицине человек. Как его состояние можно излечить? И зачем наблюдать как любимого казнят на площади, перед всеми, слушая проклятия в его сторону? Шэнь Цзю не знает зачем. Вместо черного осеннего неба, над Сян Цзянем нависает разъяренное лицо Шэнь Цзю, он еще и с силой ударяет о землю по бокам от его головы, заставляя главного ученика немного покачнуться. — Каким бы эгоистом ты не был, должен хотя бы притвориться, что интересно! — яростно кричит он ему в лицо. — Решил все в своей тупой голове, а меня в известность не посвящаешь?! Сян Цзянь сужает глаза скорее от негодования в его словах, а не из-за крика. — Ненавидя меня, тебе будет проще жить, — прохладно замечает главный ученик. — И насладишься моей казнью, возможно, гнилой фрукт бросишь, чем плохо? Шэнь Цзю сжимает зубы и глубоко выдыхает через них. Злость и гнев сплелись в одно уродливое и знакомое чувство, тело невольно подрагивает, пытаясь кое-как сдержаться. И Сян Цзянь, тварь такая, лежал без движения, спокойно наблюдая за ним. Интересно, веселило ли его состояние Шэнь Цзю? — Да, будет проще, — тихим и рассерженным голосом, сдерживая гнев, шипит Шэнь Цзю и впивает взгляд в золотые глаза. — Да, точно что-нибудь брошу в тебя во время казни, скажу о своей ненависти и «так тебе и надо». Буду злорадствовать и радоваться твоей смерти. — Видишь? Будет просто чудесно, — вздыхает Сян Цзянь, закрыв глаза и отвернув голову, не желая смотреть на младшего, будто не желая продолжать этот бессмысленный разговор. — Но я не хочу ненавидеть тебя, — Шэнь Цзю сжимает ладони в кулаки, пусть слова и полны едкой желчи, чувства совершенно противоположны. — Не хочу омрачать наши воспоминания, в которых мне было… хорошо, ненавистью и презрением. Сян Цзянь поджимает губы и приоткрывает глаза, но не поворачивает голову. — Тебе будет больно, — примечает он потухшим голосом. — Мне и сейчас больно, — тихо рычит Шэнь Цзю, который уже хотел его за плечи схватить и встряхнуть, но вспоминая его внутреннее болезненное состояние, решил так не поступать. — Я хочу быть рядом, когда ты будешь стоять на вершине, когда будешь пытать поколение Цин и… когда смерть будет тебя мучать. Сян Цзянь не реагировал, но Шэнь Цзю смог заметить его напряженность. — Я не бросаю слов на ветер и, если будешь их пытать, то спрячу. — Скорее всего, я состарюсь и под конец срока буду выглядеть как дряхлый старик. Ведь сейчас уже выгляжу намного взрослее, чем раньше, а еще и седина… Не смогу ходить или двигаться, а то и вовсе осознавать, кто я… — шепчет Сян Цзянь, будто пытаясь облагоразумить. — Зачем тебе эти сложности? — Я хочу все помнить, — гнев более-менее улегся на дно души, так что и голос стал чуть более спокойным. Но не до конца. — Помнить твое истинное отношение ко мне и твою смерть. Быть рядом до самого конца, а после проносить эти воспоминания через года. Сян Цзянь судорожно вздыхает и Шэнь Цзю сомневается, что это была боль. Он выпрямляется и отворачивается от главного ученика, скрещивая ноги и смотря раздраженным взглядом на огонь. Шэнь Цзю сказал все то, что хотел. Мог и больше, но не решился, ведь думал, что может повысить голос, а еще больше кричать на старшего не хотелось. Сян Цзянь осмысливал его слова. Он был ужасным эгоистом и лицемером, так что и неудивительно, что решил смолчать о своем состоянии и жестоко обмануть Шэнь Цзю. Ложь во благо, да? Сейчас все поменялось. Шэнь Цзю сказал ему прямо в лицо чего хочет. Даже несмотря на то, что ему будет вдвойне больнее наблюдать за тем, как любимый стареет, постепенно теряет разум и умирает. Почему-то не было сомнений в том, что это произойдет. Самая большая проблема Сян Цзяня в том, что он не в состоянии отказать Шэнь Цзю. Его планы высказаны и разрушены, а младший сказал о своем желании. Интересно, Шэнь Цзю хоть сам осознавал какая власть у него над такой бессердечной тварью? Похоже, нет. Тело ощущалось тяжелым, оно болело и вообще не слушалось, но пытки учителя принесли пользу и он смог приподняться. Сян Цзянь несмело, даже как-то застенчиво, обвил руками живот Шэнь Цзю и уткнулся лицом между лопаток. Прижался как можно ближе. Халат скатился с обнаженного тела, скручиваясь на ногах. — Прости, Сяо Мао, — тихо, но так, чтобы его услышали, говорит Сян Цзянь раскаянным голосом. — Мне очень жаль, надо было тебе об этом сказать. Шэнь Цзю хочет продолжать злиться на него. Отпихнуть и уйти, сказать что-нибудь обидное. Но… делает глубокий вдох и сжимает ладони на своем животе. Но не может. Это бессмысленно. — Я все еще злюсь, — недовольно сказал Шэнь Цзю, нахмурившись. — Ты имеешь на это право, — грустно хмыкает Сян Цзянь, начиная гладить его живот. Немного подумав, с хитрой улыбкой спрашивает: — Ненавидишь? — Размечтался! Сян Цзянь легко рассмеялся и у Шэнь Цзю против воли проскользнула, на мгновение, улыбка. Он долго смеялся, легко и просто, прижимаясь к спине младшего. А когда успокоился, с любопытством спросил: — Почему я голый? Шэнь Цзю за кашлем спрятал смущение. — А-Цзянь сильно пропотел, этот его обтирал, а в одежде это делать… трудно. Сян Цзянь немного отодвинулся и покрутил головой, пытаясь найти свою одежду. Хоть Шэнь Цзю на него не смотрел, но понял, что делает. — Я ее сжег. — … — Не хотел тебя оставлять, идя за хворостом. Сян Цзянь был в ужасе: — Это была моя любимая одежда! — У тебя все наряды похожи! — Неправда! Они отличаются оттенками! — В каком месте?! Они могли так ругаться до самого утра, но усталость взяла свое и Сян Цзяню пришлось устроиться обратно. Шэнь Цзю проследил, чтобы огонь горел до самого утра, и тоже лег рядом с ним. В отличие от Шэнь Цзю, Сян Цзянь был укрыт лишь одним халатом, а потому ему было холодно, тем более после лихорадки. Младший придвинулся ближе, укрыл еще одним халатом и обнял его. Сян Цзянь, спасаясь от холода, скрутился калачиком и вцепился в него. — Эти тридцать лет, — тихо произносит Шэнь Цзю, с небольшими угрожающими нотками, и сжимает его в объятиях, — ты должен провести со мной. Понял? Сян Цзянь расслабляется, находит его ладонь и обвивает мизинец собственным. Смотрит нежным взглядом и ласково улыбается. — Обещаю, Сяо Мао, — мягко произносит он, — отведенное мне время я проведу с тобой. — Вот и чудно, — отвечает Шэнь Цзю, не подая виду, что как-то не доволен смыслом обещания. Его легко нарушить, но в этот момент навряд ли можно еще что-то сказать, кроме этого. — Не используй духовную энергию, я буду тебя защищать. Сян Цзянь счастливо заулыбался. — Мой герой, — выдохнул он и чмокнул младшего в губы. Так и уснули. На утро они решили искать более безопасное место, чем под дубом. И еще нужно было найти реку, чтобы помыться. Чистящие талисманы, конечно, полезные, но их надо было экономить, и они не сравнятся с чистой водой. Сян Цзянь наотрез отказывался одеваться в другую одежду, так как не хотел портить ее. Он был ужасно потным и липким из-за вина, ему просто не терпелось помыться и надеть чистое. Так что на нем был только верхний халат Шэнь Цзю и сапоги. Он, конечно, был длинным, но сильный ветер раскрывал обнаженные ноги. Шэнь Цзю почему-то засматривался, а Сян Цзяня это не смущало, так что и не обсуждали. Главный ученик еще и радостный был, делая широкие шаги, и, соответственно, все поднимая. — Бесстыдник, — не выдержал Шэнь Цзю. — Верно! — радостно воскликнул тот. Примерно через час они все же нашли реку. Сян Цзянь тут же все сбросил с себя и практически весь погрузился в холодную воду. Дискомфорта он не показывал, но Шэнь Цзю решил воздержаться. Вода слишком холодная. Он глубоко вздохнул и использовал несколько чистящих талисманов. Немного полегчало. Сян Цзянь как ни в чем не бывало собирал в ладонь воду и обтирался от пота и вина с довольным выражением лица. Блаженство так и читалось в нем. Даже счастливо вздыхал. Шэнь Цзю вытащил запасную одежду, кладя на землю и присел, наблюдая за ним. — И как тебе не холодно? — выгнув бровь, спросил он. — Мне нравится холод, — счастливо сказал Сян Цзянь и поднялся, вода достигала его коленей и, совершенно не стыдясь, обернулся к нему передом. — Из всех времен года я больше всего люблю зиму. Все такое белое и тихое, прекрасно. — М, — согласился Шэнь Цзю. Правда, живя на улице, зимой было ужасно. Можно заработать лихорадку, на лечение которой нет денег, или обморожение. А еще еда в малом количестве, и воровать сложнее. — Тебе только по этому нравится зима? — спрашивает Шэнь Цзю. Сян Цзянь закончил с обтиранием и теперь промывал волосы водой, наблюдая за процессом. — Нет, она мне в какой-то степени помогает, — ответил главный ученик, кивая, — трупы гниют не так быстро. Шэнь Цзю одним своим видом требовал продолжения. Уж лучше говорить про трупы, а не про болезненное состояние старшего. Или про нынешнюю ситуацию. — Я стараюсь пытать людей не больше двух недель. В конце концов, у меня много обязанностей и практически нет свободного времени, — закончив ополаскивать волосы, Сян Цзянь теперь их выжимает. — Как-то раз много всего навалилось и совершенно забыл, что в пыточной меня дожидалась жертва. Ах, тогда было очень жарко, когда пришел, я думал, сознание потеряю от вони! Еще и пол прогнил, и насекомых была просто тьма! Сян Цзянь недовольно вздохнул и вышел из воды. С помощью другого талисмана Шэнь Цзю высушил его и главный ученик стал одеваться. Наконец-то. — А какая тебе нравится пора? — весело спросил Сян Цзянь и обернулся на него, завязывая золотистый пояс. — Я не сильно задумывался, — отмахнулся Шэнь Цзю, вставая. — А если задуматься? Шэнь Цзю закатил глаза и потер переносицу. — Весна, — нехотя ответил он. Сян Цзянь тут же засиял. — Как романтично! — Заткнись. Зимой сложно выжить, осень напоминает поместье Цю, лето не так раздражает, но легко можно чем-нибудь заразиться. Если и выбирать, то весна не так уж и плоха. Зима… Шэнь Цзю помнит одну зиму. Она была, на удивление, самой холодной из всех, когда он и Ци-гэ жили на улице, тогда ему все казалось, что еще чуть-чуть и они замерзнут и умрут. Но этого не произошло. Поцелуй Сян Цзяня сметает воспоминания. — Сейчас спеют каштаны. Хочешь, приготовлю по возвращению суп из каштанов? — нежно спросил Сян Цзянь. Шэнь Цзю никогда такой не ел, так что ответил честно: — Хочу. Их волосы были в некоторой степени растрепанными, так что нашли камень, чтобы присесть, и расчесали друг друга. Сян Цзянь заплел ему высокий хвост, а Шэнь Цзю просто вычесал все колтуны из каштановых волос с сединой. Сян Цзянь был счастлив. Дальше они изучили массив. Его радиус был не слишком большим, но на некоторое время вполне можно было спрятаться. Прошло три дня, оставалось еще четыре до прихода учителя. Чем больше проходило времени, тем сильнее росла тревога в груди Шэнь Цзю. Рождалось и укреплялось предчувствие чего-то ужасного. Он так сильно погрузился в это чувство, что совсем не заметил, как Сян Цзянь его остановил за руку. Посмотрев на него, Шэнь Цзю увидел его напряжение. Убрал улыбку с лица, а глаза стали просто ледяными. Через секунду он понял, что случилось. Лес молчал. А когда лес молчит — рядом бродит хищник. Шэнь Цзю потянулся за Сюя, но Сян Цзянь его остановил: — Не поможет. Время приближалось к вечеру и, судя по всему, этот неизвестный решил себя показать. Сян Цзянь напряженно оглядывался вокруг, сжимая ладонь Шэнь Цзю. Тот тоже осматривался, но ничего не мог углядеть, даже с улучшенным зрением. Тишина давила со всех сторон. Внезапно Сян Цзянь замер и вглядывался в одну точку. Шэнь Цзю не успел посмотреть в ту сторону, как старший его дернул на себя и они побежали. — Что случилось?! — воскликнул Шэнь Цзю, но продолжал бежать следом. Сян Цзянь не ответил, только рыкнул. Шэнь Цзю понял, что дальше с расспросами лезть лучше не стоит. Он обернулся, продолжая бежать, но все равно никого не увидел. Пусть он не видел врага и даже его не чувствовал, но Сян Цзянь не будет убегать от воздуха. Они резко остановились и рванули в другую сторону. Петляли зигзагами. В отличие от Шэнь Цзю, Сян Цзянь запыхался и его внутренняя боль усиливалась, но он не замедляется ни на шаг. Бег от неизвестности в конце концов закончился. Да и вариантов для спасения от опасности не так много, как хотелось бы. Сян Цзянь тяжело дышал, пытаясь успокоиться, сжимал ладонь Шэнь Цзю и продолжал оглядываться. Не доверять инстинкту психопата было глупо. Если ужасный человек напряжен и убегает, это означает лишь одно. Здесь находится кто-то более ужасный. Сян Цзянь поворачивает к нему напряженное лицо и открывает рот, желая что-то сказать, как замирает. Глаза расширяются, а зрачки сужаются до самой маленькой бусины. Он напрягся еще сильнее, и к тому же оскалился. Однако это было направлено не на Шэнь Цзю, а на нечто позади него. Шэнь Цзю собирался уже обернуться, но его останавливает Сян Цзянь: — Не оборачивайся, — голос пустой и холодный. Сян Цзянь, не отрывая взгляда от чего-то за чужой спиной, берет Шэнь Цзю за вторую ладонь. — Не оборачивайся и слушай меня, — тихо произносит он. — Когда я скажу, Сяо Мао должен задержать дыхание и постараться не дышать, что бы он не увидел. Шэнь Цзю чувствует как тревога усилилась и физически ощущалась на плечах, почти прибив к земле. Он медленно кивает. Сян Цзянь, смотря за его спину, тянет на себя и делает шаг назад. Шэнь Цзю по инерции идет вперед и таким образом они медленно уходят от кого-то. И тогда Шэнь Цзю услышал чужой шаг. Он был тяжелым и громадным. Это не человек, а некая тварь, которая к тому же еще и сильная, раз Сян Цзянь желает уйти, а не сразиться с ним. Хочется обернуться, но помня о словах главного ученика, старается не двигаться. — Не дыши, — приказывает Сян Цзянь и делает глубокий вдох, задерживая дыхание и останавливаясь. Шэнь Цзю повторяет за ним. Его инстинкты кричат об опасности, не только из-за того, что кто-то подходи к нему со спины, но и потому, что эта тварь намного больше. Шэнь Цзю опускает глаза и видит его тень. Она огромна. Сян Цзянь напряженно сжимает его ладони и легонько тянет на себя. Шэнь Цзю невольно поддается и оказывается в его объятьях. Сердце глухо стучит в груди, отдавая в уши и слыша собственную кровь. У главного ученика защитные объятья и Шэнь Цзю мельком замечает его разъяренный оскал. Спустя несколько секунд перед его лицом появляется причина тихого гнева Сян Цзяня. Человеческая голова с обезображенным лицом и длинной шеей. Вот только черты лица словно перепутаны местами. Рот с кривыми и острыми зубами на лбу, нос на правой щеке, в середине полностью черный глаз, и на подбородке второй. Копна грязных волос шевелилась с ветром и с тем, как двигалась эта голова. Шэнь Цзю его узнал. Это была тварь из Бездны. Сян Цзянь упоминал, что был в Царстве Демонов, а также писал книги про монстров и в одной был именно он. Двухголовая Змеиная Черепаха обитала в Бесконечной Бездне и была не только агрессивной, но еще и ужасно сильной. Длинная шея с чешуей змеи извивалась и ждала. Эта тварь не нападает на тех, кто не дышит. Ей не нравится падаль, она получает удовольствие поглощать свою жертву заживо. В два укуса разорвать пополам и проглотить. Голова смотрит, ждет. Шэнь Цзю может задержать дыхание намного дольше, чем обычный человек, но Сян Цзянь болен и ему это делать намного сложнее. Он чувствует как сердце старшего бьется с каждой секундой все быстрее и быстрее. Сян Цзянь медленно кладет ладонь со спины младшего на свой рот и нос, зажимая. Если так все и продолжится, то потеряет сознание. Сегодня удача была на их стороне. Двухголовой Змеиной Черепахе надоело ждать и она втянула свои головы, развернулась и со скоростью черепахи ушла. У твари были змеиные шеи, туловище черепахи и пушистый хвост лисы. Черепахи медленные. Но эта тварь быстрая, словно молния. Даже когда монстр скрылся за деревьями они не дышали. Подождали несколько секунд и тогда решили открыть рот, жадно поглощая воздух. У Сян Цзяня подкосились колени и если бы не поддержка Шэнь Цзю, он бы упал. Он дышал намного чаще, а его белая кожа, казалось, стала серой словно у мертвеца. Старший положил ладонь на грудь, чувствуя как быстро бьется сердце и стараясь надышаться. Он в самом деле думал, что еще немного и потеряет сознание. Если бы это произошло, то были бы проблемы. Просто огромные. — Что это тварь здесь делает? — хрипло спрашивает Шэнь Цзю, поддерживая Сян Цзяня, который цеплялся за него одной рукой. Сян Цзянь все еще пытался надышаться. Примерно через пять минут он успокоился и смог стоять на своих двоих, не ища опоры в младшем. Взглянув на лицо Шэнь Цзю, он направил глаза в ту сторону, где скрылся монстр. — Не знаю, правда, — тихо отвечает Сян Цзянь. — Насколько мне известно, рядом нигде не открывалась Бесконечная Бездна. А даже если бы и открылась, мне бы об этом сообщили. Шэнь Цзю нахмурился на его слова. — Кто? Сян Цзянь делает глубокий вдох и тихий выдох. Раздумывает пару секунд прежде чем признаться. — Мой дорогой друг, о котором я упоминал, — медленно начинает он и быстро выдыхает: — Тяньлан-цзюнь. И отворачивается. Шэнь Цзю был удивлен, но за все время знакомства с Сян Цзянем, можно было уже привыкнуть к его методам пыток или знакомствам. — Повелитель демонов? — уточняет Шэнь Цзю, скрещивая руки. Сян Цзянь или смущен, или нервничает. — Угу, — потом анализирует его голос и не смело поворачивает голову. — Ты… не удивлен? — Твоя названная младшая сестра главная ученица Дворца Хуань Хуа, я в тот момент подумал, что ты можешь еще водить дружбу с Повелителем Демонов, — Шэнь Цзю коротко усмехается. — Приятно быть правым. Однако, какого черта? Сян Цзянь тихо взвыл и закрыл лицо ладонями, пытаясь спрятаться. — Я знаю, как это выглядит! Постоянно говорю, что демоны наши враги и их надо истребить, а сам дружу с самым главным! — Мне известно, что ты лицемер, — просто замечает Шэнь Цзю. — Не в этом дело! — восклицает Сян Цзянь, убирая ладони. Он вздыхает и сплетает пальцы на животе. Говорит размеренным голосом, смотря в сторону. — Наше знакомство было самым ужасным из всех возможных. Как-нибудь расскажу более подробно, если хочешь. Из-за это я пробыл в Царстве Демонов три года и как-то… подружились. Он приятный собеседник, на мое удивление. И племянник милый, он тебе понравится, обещаю. — Я так понимаю, учитель не знает, — спокойно произнес Шэнь Цзю. Тот факт, что его шисюн дружил с Небесным демонов, не одним, удивил, но он не собирался его шантажировать или еще что. — Не знает, — подтверждает его мысли главный ученик. — Если бы знал, то убил бы. А если бы узнал, что в моих венах еще и кровяные паразиты двух Небесных демонов, то сжег бы. Кровяные паразиты? — Они не могут вылечить твою болезнь? — тут же хватается за мысль Шэнь Цзю. Сян Цзянь наконец смотрит на него как-то сочувствующе. Качает головой. — Слишком поздно. Мне скорее нужно новое тело, да и то не факт. У Сян Цзяня не было целой души. Она была разделена на три части и если ее поместить в другое тело, то не было гарантии, что проснется именно Сян Цзянь. Это мог быть и Фа Вэньян, или третий. А может вообще неизвестный четвертый. Шэнь Цзю сужает глаза, пристально смотря на его лицо. — Ты знаешь, что это за болезнь, — твердо произносит он. Сян Цзянь отводит взгляд. — Возможно. — И знаешь, как это вылечить. — Это всего лишь предположения, — тускло сказал Сян Цзянь. — Болезнь слишком сильно укрепилась в моем теле, а потому и лекарство уже не поможет. Слишком поздно. Шэнь Цзю громко ругается и щелкает языком, а Сян Цзянь нервно теребит край рукава, но быстро успокаивается. — Я говорил учителю, скажу и тебе, — привлекает внимание Сян Цзянь своего младшего: — когда я умру, не хорони меня. Тело сожги, а прах развей. И могилы не нужно. Шэнь Цзю сглатывает ком в горле. — Почему? Сян Цзянь нежно улыбается, чуть склоняя голову и закрывая глаза. — Я не желаю осквернение своей могилы. А когда весь мир заклинателей узнает — я уверен, что узнает — они точно ее уничтожат. Зачем это? Нет могилы — нет осквернения. Шэнь Цзю не отвечает на это. Слишком больно об этом слушать. Он решает вернуться к предыдущей теме. — Так… Повелитель демонов? Разве он тебя не шантажирует? Сян Цзянь понял его поток мыслей и согласился сменить тему, надеясь, что младший поступит так, как он попросил. Но не мог возмутиться на его слова. — Тяньлан-цзюнь не шантажирует меня, — надувает щеки главный ученик. — Мы дружим по обоюдному согласию. Я нарушаю правило Цан Цюн, однако, не говорю ему наши секреты. И он не просит. Тем не менее у меня достаточно квалификации и знаний, чтобы помогать ему политическими советами. В ответ он дарит мне различные интересные штучки и снабжает информацией. Это равноценный и полезный обмен! Шэнь Цзю был скептичен. — Ходят слухи, что Тяньлан-цзюнь терпеть не может людей и хочет развязать войну. Сян Цзянь пораженно уставился на него. — Где Сяо Мао это услышал?! — Сестрицы из борделя говорили. К ним же различные клиенты ходят, вот они и делятся сплетнями. Была бы это другая тема, Сян Цзянь был бы обижен, что Шэнь Цзю без него ходил, но это не тот случай. — Чепуха! Абсолютная нелепица! — яростно трясет головой Сян Цзянь, начиная злиться. — Тяньлан-цзюнь любит людей! В его библиотеке в основном книги из Царства Людей! Он даже хочет заключить мир с Императором и сектами! Кто распространяет эту ложь?! Язык вырву! — последние два предложение он прорычал как самый настоящий зверь. Шэнь Цзю приподнял брови на его злость. — Какой он? — полюбопытствовал младший, — еще до слухов в борделе говорили о его дурной натуре. Сян Цзянь сделал дыхательную гимнастику, успокаиваюсь, а то совсем выйдет из себя. Улыбается, возвращая себе привычный невинный вид. — Совершенно не такой, как в слухах, — нежно произносит он. — Любит человеческую еду и бесстыдные книги с отвратительным сюжетом. Поет в борделях и играет с уличными детьми, заигрывает с женщинами, замужними и нет. Убегает от работы и ненавидит документацию. Иногда совершает абсолютно смущающие поступки, мне приходилось краснеть из-за него, — Сян Цзянь подходит ближе и берет его ладонь в свои, нежно сжимая и заглядывая в глаза. — Как только встретишься с ним, то поймешь, каков он на самом деле. Точно не хуже меня! — Кто может быть хуже чем ты? — ухмыляется Шэнь Цзю. Сян Цзянь радостно улыбается, польщенный комплиментом. Затем Шэнь Цзю стал расспрашивать про Бесконечную Бездну. Сян Цзянь его немного разочаровал, сказав, что был там всего день. Демонические миазмы губительны для заклинателей, особенно в таком количестве, как там. Тело Сян Цзяня все же человеческое, пусть душа бессердечной твари. Дальше путь был сложнее из-за Двухголовой Змеиной Черепахи. Они внимательно вслушивались в звуки, тем более, все еще было тихо. Шэнь Цзю шел чуть впереди с обнаженным Сюя, а Сян Цзянь шагал следом и держал его ладонь в своей. Они устраивали пару раз привал. Сян Цзянь заставлял младшего есть, но из-за нервов и кусок в горло не лез, однако он правда постарался поесть. Шэнь Цзю же следил, чтобы старший выпил лекарство. Как оказалось, оно лечило кровохарканье, а не губительную болезнь. Но без этого Сян Цзянь бы постоянно кровоточил. К несчастью, безопасного места нигде не было. Они наткнулись на просторную и пустую небольшую пещеру, но прятаться там слишком очевидно, так что пошли дальше. Может, стоило все же остаться там. Ярко-оранжевый закат заливал весь лес. Ощущение, будто он был в огне. Тени удлинялись и извивались, а двое людей не могли отделаться от ужасного предчувствия. Они переплели пальцы, Шэнь Цзю крепко сжимал Сюя, внимательно следя за обстановкой. Рядом кто-то зарычал. Шэнь Цзю моментально задвинул Сян Цзяня за спину и наставил на нежданного гостя клинок. Царапая когтями землю, к ним вышла тварь из Царства Демонов. Это был некий гибрид волка с медведем, так еще и размером с последнего. Раздраженно махал острым хвостом с иглой, с которого капал яд зеленого цвета. — Держись позади, — говорит Шэнь Цзю Сян Цзяню. И, не слушая ответ, нападет практически одновременно с тварью. Парочку хитрых трюков, несколько взмахов мечом и голова монстра отсекается от тела. Не успел Шэнь Цзю сделать вдох, как к ним вышло еще двое. После двоих их стало четверо. Монстры все прибавлялись и прибавлялись. Шэнь Цзю мог с ними справиться и справлялся, отрубая головы, и даже следил за тем, чтобы к Сян Цзяню не подходили, но не мог делать это до бесконечности. Твари появлялись с одной стороны и оттесняли их в другую. Это сильно настораживало. Будто они их куда-то вели. Шэнь Цзю ругнулся, когда на него ринулись сразу четверо. Сражаясь с ними так получилось, что между заклинателями увеличилось расстояние и старшего тоже окружили монстры. Вот только не нападали. Сян Цзянь не снял свою маску невинного кролика, помня об обещании младшему, так что стоял, прижав ладони к груди, и взволнованно наблюдал за боем Шэнь Цзю. У него оставалась аура беззащитного человека, а потому и удивительно, что на него не нападают, ведь он считается слабой и простой жертвой. Сян Цзянь хотел пойти к Шэнь Цзю, но твари зарычали громче и стали приближаться, щелкая зубами вблизи ног. Ему было все равно на себя — он беспокоился только за своего Сяо Мао и когда он стал отдаляться все дальше, стал опасаться намного сильнее. Твари зарычали громче. Сян Цзяня вытурнули на небольшую поляну. Шэнь Цзю это заметил и стал сражаться быстрее, но вместе с этим небрежнее. Клыки тварей касались его кожи, распарывая и пуская кровь. Шэнь Цзю в отместку делал их смерть медленнее. Наконец всех убив, он бежит к старшему. На него сразу бросаются те твари, которые окружали Сян Цзяня и он быстро с ними разбирается. И своя, и чужая кровь пачкает одежды цвета цин, раны горят огнем, но это не столь важно. Он встречается с нервными золотыми глазами и хочет крикнуть, как внезапно рядом с ним кто-то оказывается: — Не так быстро! Шэнь Цзю вовремя реагирует, ставя блок, но удар слишком сильный и его отбрасывает в сторону. — Сяо Мао! — в ужасе восклицает Сян Цзянь. Шэнь Цзю рывком поднимается и наставляет Сюя на врага. Как он и думал — демон. И огромный, почти два метра с ростом, если не считать рогов. Хищно улыбался, сверкая клыками и вращал в руке крупный меч. Шэнь Цзю метнул взгляд на Сян Цзяня. К нему подошли похожие демоны, с тяжелым оружием и злобно скалились. Главный ученик, казалось, их полностью игнорировал, переживая только о своем младшем. Хочет вступить в бой, но помнит обещание Шэнь Цзю и, скрепя сердце, остается на месте. — Какой-то ты тощий, — разочарованно фыркнул демон, — кожа да кости, даже пожрать нечего. Или в Цан Цюн все такие? — Так сходи и проверь, если кишка не тонка, — ухмыльнулся Шэнь Цзю и расправил плечи. Демон дернул бровью в раздражении. — Какие мы самоуверенные. Впрочем, — он оскалился, поудобнее беря меч, — ломать таких людей одно удовольствие. Сян Цзянь тихо и возмущенно рыкнул. — Это вы поставили массив? — спросил главный ученик, настороженно оглядываясь на двух других демонов. Один из них злобно засмеялся: — И да, и нет! Сян Цзянь нахмурился. Если они это сделали по приказу кого-то вышестоящего из Царства Демонов, то Тяньлан-цзюнь просто обязан был предупредить. Так что либо это был предатель Императора, либо… — Они выполняли мой приказ, — звучит новый, однако, знакомый голос. Все внутри Сян Цзяня холодеет. Он поворачивает голову в сторону голоса. Замирает, смотря широко раскрытыми глазами. Иногда… быть правым просто ужасно. — Давно не виделись, Сян-шисюн, — дружелюбно улыбается Ли Вэй, выходя из-под тени деревьев, прогулочным шагом направляясь прямо к своему старшему. — Как здоровье? Два демона стояли чуть поодаль, но достаточно близко, чтобы при необходимости схватить и повалить Сян Цзяня. Шэнь Цзю глазам поверить не мог. — Ли Вэй! Ты дрянная крыса! Так и знал, что ты та еще падаль! — плевался ядом Шэнь Цзю. Ли Вэй на него и внимания не обратил. Только демону махнул рукой и тот послушно замахнулся на Шэнь Цзю. — Лучше не вмешивайся в разговор старших, — презрительно сказал он и насмешливо добавил: — Дурной тон. Сян Цзянь все продолжал смотреть широко распахнутыми глазами, не в силах хоть как-то пошевелиться. Внутри все будто бы превратилось в лед, который ничто не в состоянии разморозить. И не только это. В агонии бился Фа Вэньян. Да так громко и сильно, что третий проснулся, недовольный. Ли Вэй остановился на расстоянии вытянутой руки напротив Сян Цзяня. Дружелюбная улыбка так и не спала с его лица, правда, стала немного зловещей. — Так как твое здоровье, Сян-шисюн? — повторяет он свой вопрос. Сян Цзянь открывает и закрывает рот, пытаясь вытолкнуть слова, которые перекрыл комок в глотке. — Нормально, — сипло выдыхает он через силу. — М? Правда? — лживо удивляется Ли Вэй. — Может тогда по-другому спросить? — склоняет голову к плечу, будто задумываясь, а после, скалясь спрашивает: — В таком случае, когда ты сдохнешь? Сян Цзянь крупно вздрагивает и быстро закрывает уши, опуская глаза на землю. Фа Вэньян громко кричит. Все ломается! — Живо отошел от него! — яростно рычит Шэнь Цзю, скрестив мечи с демоном. — Лучше о себе беспокойся, мелюзга! — надменно хохочет демон, вкладывая больше силы в удар. Ли Вэй доволен эффектом. Видя недоверие и отчаяние на лице Сян Цзяня, так и хочется сделать больнее! — Что, не хочешь слышать правды? — притворно грустным голосом интересуется Ли Вэй. Двое демонов весело хмыкают от такой картины. Резко подавшись, вперед хватает запястья и уводит в стороны, чтобы продолжать злобно и радостно говорить: — Как тебе чай, м? Ты постоянно радовался и был так счастлив, когда я тебе его приносил. Ты хоть подозревал, что это был яд? Ломается-ломается-ломается-ломается-ломается!!! — Цветок Демонической Красной Сливы! Вот это экземпляр! Какая удача была наткнуться на него в нашей библиотеке Цин Цзин! — продолжал хвастаться и кричать в лицо Сян Цзяня. Сян Цзянь поднял на него потухший и одновременно с этим болезненный взгляд. Но боль эта была не физическая. — Для чего?.. — тихо, больно выдыхает он, всем нутром не желая слушать ответ. По лицу Ли Вэя пробежала тень. — О, много «чего»! Очень много! — он сжал чужие запястья намного сильнее, с радостью чувствуя бешенный пульс и осознавая факт, что причиняет боль старшему еще и таким способом. Не только физическую, но и моральную. — Я слишком долго ждал этого мгновения, но ты все не подыхал, а столько лет прошло! Думаю, ты и сам можешь уже догадаться для чего все это! Ты же главный ученик Цин Цзин! — последнее он практически с едкой желчью выплюнул ему в лицо. Сян Цзянь поджимает губы, зажмуривается и отчаянно трясет головой. Все ломается… трескается… До тех пор, пока правда не сказана вслух и не увидена глазами — она все еще считается ложью? Ли Вэя злит поведение Сян Цзяня. Сам ведь все понимает, а отрицает! Но у него достаточно хорошее настроение, так что решает облегчить ему ношу. Еще сильнее сжимает запястья, почти слыша треск, наслаждаясь тем, как скривился его шисюн. — Я постоянно ходил за тобой следом и думал, ты сделаешь меня своим преемником. Подобрал же и вырастил, — гневно рычит Ли Вэй. — А нет! Вообще нет! Вместо меня ты решил выбрать эту безродную крысу! Сян Цзянь резко распахивает глаза и ошеломленно смотрит на гневное лицо напротив. Шэнь Цзю придавил демон, наступив ногой на грудь, но сердце радостно горело злобой, ведь смог глубоко распороть врагу живот и бедро. Они не действовали без приказа, так что и этот рогатый мог лишь яростно рычать на заклинателя, наставляя меч на глотку и терпеть серьезные раны. Шэнь Цзю мог его одолеть, но из-за того, что он все время отвлекался на Сян Цзяня и Ли Вэя, дал осечку. Он услышал сказанные слова и потребовалось всего мгновение, чтобы их распознать. Сян Цзянь сделал своим наследником… Шэнь Цзю?! Какого черта?! — Ты рылся в моих вещах… — тихо и ошеломленно произнес Сян Цзянь. — Ты подменил мои талисманы, как и Сяо Мао. — Это было очень легко, — гнилая усмешка так и растянула его губы. — И заодно посмотрел все твои документы. Шэнь Цзю — раб! Так почему ты решил позволить именно ему в будущем руководить Цин Цзин?! — Предыдущая Лорд Цин Цзин была рабыней в весеннем доме, — спокойно, как может, отвечает он. — Ее прошлое не помешало ей стать заклинательницей и возвыситься, так что не вижу проблем в своем выборе. Я тебе о ней уже рассказывал. Ли Вэй замолчал на мгновение, а после громко расхохотался. Демоны скучающе переглянулись, но не вмешивались. Им не терпелось начать веселиться, а один из них тихо свистнул, и к ним стали выходить монстры. Шэнь Цзю не рисковал резко двигаться. Как он сможет помочь Сян Цзяню, если у него будет вскрыто горло? Слова о его преемничестве поразили, но это можно было отодвинуть на задний план. Сейчас были заботы поважнее. Демон над ним больше наблюдал за Ли Вэем и Сян Цзянем, а потому Шэнь Цзю мог незаметно сконцентрировать ци в ладони и стал медленно призывать острые листья с деревьев и кустов. — Я прекрасно это помню! — прекратив смеяться, говорит Ли Вэй. — Я помню как еще тогда подумал: «Какой же это бред»! Сян Цзянь дернулся, пытаясь выбраться. Ли Вэй его, конечно же, не отпустил, а придвинулся сильнее. — Нужно ценить умения и знания, а не происхождение крови! — отчаянно воскликнул Сян Цзянь, пытаясь выбраться. Причинять боль Ли Вэю очень сильно не хотелось, а применять духовную энергию опасно, так что думал справиться собственными силами. Это не помогало. Сян Цзянь настолько сильно и часто говорит всем гнусную ложь, что невольно стал лгать самому себе. — Рабу никогда не стать Императором! — раздраженно рявкает Ли Вэй, а после широко улыбается. В его глазах Сян Цзянь прекрасно видит то, чего не желал замечать никогда. — Но это не единственное, почему я зол и что хочу! — Не.! В глазах Шэнь Цзю прекрасно отразилась последующее мгновение. Ли Вэй резко дернул на себя Сян Цзяня, прижимаясь своими губами к его собственным. — Ли Вэй, сука! — яростно кричит Шэнь Цзю, демон резко дергается от неожиданности и оставляет кровавую полосу на его шее. Впрочем, не смертельную, но неприятную. Демон рычит на него и сильнее надавливает на грудь. Сломалось, все сломалось… всюду множество трещин. Больно. В них обильно стекает багровая жидкость и становится сухо… Ли Вэй, под хихиканье демонов, уже проник языком в рот старшего, как почувствовал кислую жидкость. Вовремя отпрянул и отпустил его, так как Сян Цзяня стошнило. Еды в желудке, кроме воды и лекарств не было, а потому он, согнувшись пополам, выплевывал желудочный сок. Ли Вэй рассерженно наблюдал за ним, а демоны стали смеяться, но как только он на них злобно зыркнул, быстро заткнулись. Ты размяк. Сян Цзянь резко выпрямился, отходя на несколько шагов от своей рвоты, став рукавом яростно вытирать губы до крови. Судорожно и быстро повторял: — Мерзко, мерзко, мерзко, мерзко, мерзко… Жалко. Отравился собственным ядом. Ли Вэй нехорошо это воспринял. Но можно ли его винить? Очень оскорбительно, когда целуешь объект своего желания, а его мало того, что стошнило, так еще и говорит, как это отвратительно. У демонов не было сочувствия. У Ли Вэя не было жалости. — От меня, значит, стошнило, — медленно, но яростно прошипел Ли Вэй. — А перед Шэнь Цзю с радостью ноги раздвигал. Сян Цзянь замер и уставился на него, прекратив терзать губы, но прижимая край рукава. Голос словно пропал. Ощущение, будто на него упал огромный валун, выбив весь воздух с легких. Это все же ожидаемо. Сам душил людей предательством, так почему бы и самому не прочувствовать все на собственной шкуре? Ли Вэй уже делает шаг к замершему главному ученику, как всех, кроме Сян Цзяня, привлекает громкий крик. Повернувшись в сторону, они увидели рогатого демона, из глаз которого торчали острые листья. — Ах, ты, мелкая падаль! — закричал раненный демон и взмахнул мечом, надеясь попасть по заклинателю. Шэнь Цзю легко уклоняется, поднимаясь на ноги, и одним резким и быстрым движением отрубает демону голову. Кровь окрашивает воздух. Голова ударяется о землю, катясь в сторону, а тело падает замертво. Ци бушует, причиняя неудобства, которое, как он прекрасно знает, скоро перерастет в боль. А может и в отклонение ци. Это не столь важно. В одно движение Шэнь Цзю оказывается рядом с Сян Цзянем, в который раз за эти дни задвигает за спину и наставляет на Ли Вэя окровавленный меч. Огонь ярости горит в зеленых глазах. Демоны разозлились на смерть своего собрата, но они должны были выполнять приказы заклинателя, который пообещал им много всего прекрасного. — Не смей к нему приближаться, чертов предатель, — рычит Шэнь Цзю. Ли Вэй пренебрежительно хмыкает: — Не ожидай, что я тебя послушаюсь. Ты же не настолько туп, а? — Ты настолько туп, что решил откусить руку того, кто тебя задаром кормил, — Шэнь Цзю находит холодную и дрожащую руку Сян Цзяня, сжимая ее. Он чуть поворачивает голову, чтобы взглянуть, и находит золотые глаза, которые смотрят в пустоту. За спиной Ли Вэя Сян Цзянь четко видит Юн Ру. Она злобно улыбается, практически копируя выражение лица его приемного сына. «Настало время платить долг», — гневно произносят ее губы. Ли Вэй хохочет и разводит руки в стороны. — Это моя месть! За то, что предпочел меня тебе! Не думай, что ты отсюда живым выйдешь, Шэнь Цзю! Однако, — его улыбка делается похабной и отвратительной, — я позволю тебе увидеть, как буду с ним развлекаться… А потом и мои подчиненные! Демоны грязно облизнулись, предвкушая. Шэнь Цзю чуть не стошнило. — Вам отсюда не сбежать. Впрочем, — Ли Вэй внезапно принял скучающий вид, рассматривая свои ногти, — я дам вам попрощаться. Так будет куда веселее. Дайте друг другу жалкие обещания, перед своим концом! Юн Ру смеялась. Цепь не помогла — маленький кусочек откололся, пропадая в трещине. Искать его бессмысленно. Шэнь Цзю бросил в них несколько талисманов и рванул в сторону, продолжая сжимать холодную ладонь Сян Цзяня. С обреченностью прекрасно осознал — они не дождутся прихода учителя. Даже если на мгновение и представить тошнотворную картину изнасилования главного ученика, навряд ли это будет продолжаться три дня. Может и вовсе пойдут в другое место, а Лорд Цин Цзин будет кусать локти от беспокойства, осматривая труп Шэнь Цзю и искать Сян Цзяня. Прятаться по лесу, который кишит многочисленными монстрами и другими демонами, — безнадежно, как и постоянно убегать. Но им нужно было хотя бы на время перевести дыхание и понять, что делать. И самое главное — привести в чувства Сян Цзяня. Сян Цзянь продолжал слышать радостный и злобный смех Юн Ру. А пока они бежали, видел всех тех, кого без жалости и сострадания предавал и убивал. «Заплати долг! — кричали они в унисон. — Время пришло!» Откололся еще один кусочек… Они забегают в ту пещеру, которую недавно видели. Шэнь Цзю заводит дрожащего Сян Цзяня поглубже, а сам возводит настолько сильный барьер, насколько может. Добавляет прочности и прячет Сюя в ножны. Пока он не понадобится. Шэнь Цзю оборачивается. Сян Цзянь, обхватив себя руками, мелко подрагивал, смотря широко распахнутыми немигающими глазами в одну точку. Тихая истерика и громкое отчаяние — вот что читалось на его лице. Губы стерты в кровь. Шэнь Цзю медленно подходит к нему. Старшего надо успокоить, хоть как-то, иначе шансов на спасение у них вообще не будет. — А-Цзянь? — тихо и спокойно зовет он, заглядывая в лицо. Сян Цзянь вообще не реагировал. Шэнь Цзю сглотнул. Осторожно взял его лицо в свои ладони. Золотые глаза смотрели в пустоту. Шэнь Цзю, конечно, мог его ударить, приводя в чувство, но причинять еще большую боль он не собирался. А потому, вместо этого, бережно поцеловал. Не пытался проникнуть языком, а просто коснулся губами. Кисло. Сян Цзянь тупо моргнул, раз-другой, медленно приходя в себя. Он осознал, кто он, где и кто его целует. Напряженность не исчезла, но он хотя бы пришел в себя. Стоило Шэнь Цзю отстраниться, как увидел уже осмысленные золотые глаза. — Сяо Мао… — умоляюще зовет Сян Цзянь. Третий осколок, самый крупный по сравнению с остальными, тоже откололся… — Я знаю, тебе больно, — он делает свой голос твердым и уверенным, даже в такой ситуации. — Предательство твоего… сына — это невыносимо. Но сейчас нам надо придумать, что делать. В живых он нас не оставит. Ты болен, а у меня не так много сил. До прихода учителя надо где-то затаиться. Сян Цзянь, казалось, его прослушал. Отчасти это было правдой. В голове хором знакомые голоса кричали, что он заслужил это. Так почему бы не позволить всему идти своим чередом, и как-нибудь выторговать жизнь Шэнь Цзю? Шэнь Цзю отошел, собираясь более тщательно изучить эту пещеру, как его останавливает вопрос: — Разве ты не считаешь, что я это заслужил? Шэнь Цзю замирает на мгновение, а после оборачивается. — За все мои слова и действия… за пытки и убийство других. Я ведь делал это больше для собственного удовольствия, чем для чего бы то ни было, — нерешительно, но настойчиво выталкивает из своей глотки слова Сян Цзянь. Шэнь Цзю с непроницательным лицом его слушает, однако внутри он злится. Он понимает, почему он произносит эти слова, но все же не хочет их слушать. А просить заткнуться бессмысленно. Вместо этого он подходит и обнимает Сян Цзяня, крепко и надежно. Скорее всего главный ученик знал, что эта болезнь дело рук Ли Вэя. Возможно, так оно и есть. Но веря в карму, решил ничего с этим не делать. Даже если Шэнь Цзю и спросит, ответ ему давно известен. — Мне плевать, заслужил ты это или нет, — твердо и уверенно произносит он, сжимая чуть сильнее, слыша грудью чужое сердце, что билось в агонии. — Я ведь говорил, что спрячу тебя. Украду от правосудия и этих «правильных» заклинателей. Сян Цзянь судорожно вздохнул. Шэнь Цзю решил продлить объятия, чтобы доказать свою точку зрения. Это было его ошибкой. Сян Цзянь не был нежным. Это был лишь образ, маска, которая дала трещину и сломалась, валяясь бесполезным мусором возле его ног. И которую он превратил в пыль, ведь какая уже разница? Сян Цзянь на миг закрывает глаза и кладет ладони на плечи младшего. В голове все перемешалось, как и в груди. Не понять, что «правда», а что «ложь». — Сяо Мао, — тихо шепчет он ему в ухо, — чтобы украсть, надо сначала поймать. Чужое колено со всей силы врезается в живот выбивает весь воздух из легких, чувствуется привкус крови во рту. Шэнь Цзю, ошеломленный, складывается пополам. Сян Цзянь сцепляет руки в замок и следующий удар прилетает между лопаток, из-за чего младший падает. Главный ученик Цин Цзин не жалел сил. Не проявлял жалости — это чувство лишь мешает. Сян Цзянь подходит к его боку и ногой отшвыривает Шэнь Цзю к стене. Шэнь Цзю хрипло кашляет, пытаясь сесть, как старший оказывается рядом и впечатывает сапог в живот, давя со всей силы. Ноги сильнее, чем руки. Улыбается широко и криво. Давит настолько сильно, что практически чувствует позвоночник. Шэнь Цзю давится кровью, боль ослепляет. Он хватается за лодыжку, пытаясь отодвинуть, но старший и не думает подчиняться. Зачем ему? Разве он не желал этого? Сян Цзянь чуть расслабляет мышцы только для того, чтобы три раза подряд ударить в живот Шэнь Цзю намного сильнее. Тот кашляет кровью и хрипит, хочет что-то сказать, но это практически невозможно. Сян Цзянь, видимо, доволен эффектом и отходит на четыре шага. Садиться на корточки, упирая локти в колени и наклоняя голову, чтобы увидеть боль и кровь на лице Шэнь Цзю. Шэнь Цзю обхватывает живот и поднимает мутные глаза. Вздрагивает, когда встречается с золотым взглядом. Это выражение лица ему очень сильно знакомо, ведь… Цю Цзяньло смотрел на него точно также, когда избивал. Никакой жалости. Никакого сострадания. — Ублюдок… — тихо, хрипло, выдыхает Шэнь Цзю. Сян Цзянь улыбается шире. — Неверно, — его голос радостный с мелодичными нотками, будто поет, — я родился в семье благородных людей, с чистой кровью. Я больше предпочитаю «сукин сын», ведь моя мать была той еще сукой. Шэнь Цзю откидывается к стене. Сян Цзянь бил сильно, скорее всего, у него внутреннее кровотечение. В глотке ощущается металлический привкус. Руки главного ученика легли на шею, впиваясь ногтями и медленно проводя, оставляя кровавые полосы. Глаза распахнуты. Его выражение лица заставляет содрогаться и беспокоиться за собственную жизнь. Маска невинного кролика превратилась в пыль, открывая миру истинный лик бешеного тигра. Кровь медленно стекает, пачкая ворот светлых одежд. — Знаешь, все это время, — говорит медленно, растягивая слова, — после нашего знакомства я никак не мог кое-что понять, — теперь ладони легли на его щеки, тоже ногтями впиваясь в кожу. — Как тебя убить? Кровавые полосы напоминали черные полоски на шерсти тигра. Сян Цзянь облизнулся. — Но и убить за просто так не мог. Мне нужна была причина: твое предательство. Поэтому и сказал про сарай: думал, увидишь меня, избитого и желающего растерзать учителя, и пойдешь об этом трепаться. Тебе бы не поверили, конечно же, но царапина на моей чистой репутации была бы. Ты ведь видел? — Видел, — хрипло согласился Шэнь Цзю, глотая кровь, — но не возникло желание рассказывать кому-то или шантажировать… Сян Цзянь весело хмыкнул. — В те дни я все ждал, и даже расстроился. И не стал практиковать демоническое искусство, что тоже печально. Однако я вернусь к предыдущему вопросу: как тебя убить? Шэнь Цзю хмурится, дыша сквозь стиснутые зубы. — Встречая всех на своем пути, я знал, как их пытать и оборвать жизнь, — продолжает он. Во взгляде так и читалась безграничная жестокость и жажда. Жажда пыток и чужой боли, — но с тобой были вопросы. Которые раздражали. Сян Цзянь указал пальцем на его ноги, Шэнь Цзю напряженно оставался на месте, следя за чужими движениями. — Оторвать ноги? Медленно и со вкусом, слушая как разрывается кожа, мышцы и трещат кости, — Сян Цзянь склонил голову набок. — Однако меня не раздражали твои шаги. Они были бесшумными. А ноги красивые, прямые и длинные… а как стал трогать, то понял, что и достаточно мягкие. Даже как-то жалко становилось, представляя, как пальцы искривляются, и ноги становятся уродливым месивом кожи и костей. И на это еще мухи слетятся, откладывая личинки. Он говорил задумчиво, но все же раздраженно. Палец поднялся выше. — Булавой раздробить кости на руках? Выворачивая и открывая кожу? Но твои руки правильно и умело держали меч, делая точные и быстрые движения. Тонкие пальцы ласкали музыкальные инструменты, создавая приятную мелодию… Каллиграфия и живопись радовала глаза. Досадно лишать себя этой красоты. Палец опускается чуть ниже. — Вскрыть живот и покопаться во внутренностях? Залить туда яды или кислоту, наблюдать, как это превращается в мясистых суп? Тоже как-то не хочется… Голова Сян Цзяня наклоняется в другую сторону. — И стук твоего сердца мне нравится. Размеренный, спокойный… Нет желания его вырвать и превратить в ошметки или сожрать. Глаза выколоть? Но цвет красивый и так прекрасно меняется в зависимости от твоих эмоций… Зубы на удивление ровные, а это редкость. Отрывать кусочки от языка или разгрызть горло? Твоя речь приятна моему слуху, а выражения смешат… Он усмехнулся и коротко засмеялся. — По правде говоря, мне казалось, что твое лицо меня ввело в замешательство. Вот только красота человека — всего лишь кожа и мышцы, а черепа выглядят практически одинаково. Думал, что мне не хочется портить твою красоту, хоть и пытал людей намного красивее тебя. Но мои мысли развеялись, когда встретил Шэнь Юаня, — Сян Цзянь сощурился, наклоняя голову в другую сторону. — Как только увидел, захотелось по всему его лицу и телу проводить раскаленной качергой, при этом слушая его визг. Ах, не сомневаюсь, что его крики будут напоминать визжание свиньи на убое! Сян Цзянь улыбается шире и опускает ладони на землю. Садится, будто тигр перед прыжком на свою жертву. Шэнь Цзю невольно напрягается сильнее и вжимается в стену. Сердце тревожно грохочет в груди, а слова застряли в глотке. — Вся прелесть пыток — возможность наблюдать за болью, отчаянием и агонией своей жертвы. Смеяться над ней. Так почему же… — Сян Цзянь резко оказывается перед Шэнь Цзю, обманчиво нежно кладя ладони с двух сторон от головы младшего. Возвышается над ним. Его окровавленные губы растягиваются в злобной оскале, а на лице — яркая ярость. — Меня, блять, жутко раздражает мысль о твоей боли? Когда решаешься связать свою жизнь с безумцем — ожидай, что его бешенство рано или поздно укусит тебя. Шэнь Цзю не обманывал себя и знал, что это когда-нибудь произойдет. Бешенство Сян Цзяня выльется в гнев, он, конечно же, будет держать себя в руках — в этом нет сомнений. Однако правда все равно будет сказана. Сян Цзянь ведь говорил, что каждого встречного хочет запытать до смерти, так почему он должен ожидать, будто является исключением? Шэнь Цзю растягивает губы в горькой усмешке. — Может, ты не хочешь моей смерти? Сян Цзянь замирает. Кажется, даже не дышит, смотря в упор и не моргая. Черные руки погружаются в землю, яростно копая. Пространство дрожит, слышится агония Фа Вэняна и осколки продолжают падать… Никто не в состоянии угадать мысли безумца. — Не… хочу смерти? — медленно повторяет Сян Цзянь. Хоть Шэнь Цзю и больно, а сердце бешено колотится в груди, внешне он остается спокойным. — Не хочу смерти, — еще раз произносит он, будто пробуя как это звучит. — Твоей смерти не хочу… Руки все продолжают и продолжают копать, но не находят того, что хотят. Сян Цзяня перекашивает от ярости. — Бред! Старший резко хватает Шэнь Цзю за грудки, вздергивает и впечатывает в стену. Он громко вскрикивает, чувствуя, как трещат ребра. Несколько точно сломано, да и стена жалобно сыпется. — Ладно учитель, ладно Ли Вэй! Их двоих еще могу понять, но что в тебе такого?! — Сян Цзянь уже и забыл, когда был так зол в последний раз. Гнев так и ревет в груди от всей этой ситуации. — Я уж думал, ты меня чем-то напоил! Приворожил! Что ты сделал?! И еще раз впечатывает. Шэнь Цзю больно бьется затылком и шипит, хватается за чужие запястья, которые даже через одежду горят огнем, пытаясь оторвать от себя, но не получается. — Я откуда знаю?! И делать мне больше нечего, как привораживать тебя! Я такую херню в жизни не сделаю! — в ответ кричит Шэнь Цзю. Спокойно в этой ситуации разговаривать вообще не получается — предугадать реакцию безумца нереально. Нерешительно бьет коленом в живот старшего, но тот стоит, словно скала. Даже не морщится. Сян Цзянь все же заметил его выпад и широко усмехнулся. Громко засмеялся, но глаза совершенно не двигались. Жутко. Ты осознаешь, что делаешь? Нет, вообще нет. Когда отчаяние поглощает с головой, разум где-то теряется. Кулак бьет в живот Шэнь Цзю. Он выплевывает кровь и чувствует, как органы смещаются. Тихо шипит, сдерживая крик боли в глотке. Сян Цзянь радостно наблюдает за этим. Но удовольствия все равно нет! Сян Цзянь хватает Шэнь Цзю за горло, сжимая, почти перекрывая доступ к воздуху. Его выражение лица — смесь ярости и безумия. Предвкушения крови и растерзанной плоти. Если нет желания, все равно можно многое сделать. — К чему пустые слова? — голос высоко скачет на гласных. Улыбка так растягивает его губы, что они начинают кровоточить. Рука сжимается сильнее и Шэнь Цзю хватается за нее, пытаясь убрать. За это получает еще один удар в живот. Прямо сейчас Сян Цзянь в самом деле напоминает Цю Цзяньло. Сердце барабанит в ушах, кровь быстро бежит по венам. Грудь часто вздымается, а инстинкт самосохранения так и кричит, чтобы он выплеснул ци и сбежал от опасности прямо перед ним. Шэнь Цзю сопротивляется ему как только может. Золотые глаза предвкушающе щурятся. Другая рука ныряет в одежды цвета цин и вытаскивают острый кинжал. — Я просто убью тебя и решу свои метания, успокоив разум! — радостно восклицает Сян Цзянь, занося оружие. Глаза Шэнь Цзю в страхе расширяются. Он вообще не шутил! Вот только… Это изначально был риск. Шэнь Цзю делает глубокий и быстрый вдох, успокаивая нервы. Руки расслабленно падают по бокам тела и он спокойно смотрит в золотые глаза. Кинжал быстро движется к правому глазу Шэнь Цзю, желая вонзиться в череп, достигнув мозга. А, может, после медленно выковырять. Рука резко замирает, почти касаясь глазного яблока. С лица Сян Цзяня пропали все краски, пока он смотрел в слишком, блять, спокойные зеленые глаза. Все его предыдущие жертвы боялись, молили о пощаде, валялись у ног, лишь бы сохранить свои жалкие жизни и избежать мучительной боли. На него никогда не смотрели так… безмятежно? Черное тело с горящими желтыми глазами растеряно глядит в глубокую яму. Клинок отодвигается, позволяя зеленым глазам моргнуть. Шэнь Цзю его не боялся. Шэнь Цзю не боялся смерти от рук Сян Цзяня. Это осознание странно ощущается в груди. Сян Цзянь медленно, не отрывая глаз от чужого лица, отходит. Замирает, но продолжает смотреть. Воздух с легких будто весь вытащили или это кто-то другой перекрыл ему возможность дышать? Как семя желания может вырасти, если его изначально не было в земле? В круглых желтых глазах отражаются другие полупрозрачные черные руки, так похожие на его собственные. Одна из них опускается в разрытую яму, доставая сгнившее семя, которого там не было. Крутит в пальцах. А затем раздавливает. Сян Цзянь медленно опускает голову и прячет лицо в ладонях, в одной из которых все еще был зажат кинжал. Он делает тихий вдох и неспешный выдох. Шэнь Цзю не рискует делать резких движений. Он дышит быстро, но почти безмолвно, чтобы не провоцировать безумца. Одной ладонью обхватывает больной живот и морщится. Чудом избежал клинка в глаз, не хотелось возвращать этот момент. Как обманчивы эти белые ладони. Могут подарить и самую нежную ласку, и самую невыносимую боль. Сян Цзяню долгое время снился один и тот же кошмар. Он не понимал, о чем он. В этом кошмаре Сян Цзянь никак не мог разглядеть тех картин, которые мелькали перед его глазами, и не мог услышать слова. Будто смотрел на это все через толщу воды, лежа на самом дне. Когда кинжал почти вонзился в глаз Шэнь Цзю, три картины четко предстали перед его взором, отвечая на многие вопросы. Раз — большое помещение со множеством людей, стоящих полукругом. Смутно напоминает тронный зал во владениях Тяньлан-цзюня. Два — полудемон, сидящий на троне. Его лицо знакомо и незнакомо одновременно, и смотрит он на нечто внизу со злобой и предвкушением, будто бы завершая свою отвратительную месть. Три — в центре лежит обезображенный кусок едва дышащей плоти, расплывчато напоминающее человека. Чем дольше смотрит на это, тем отчетливее проясняются знакомые черты. Вот оно как… Да, теперь все становится на свои места. Сян Цзянь глубоко заблуждался. Так долго и упорно лгал, что в конце концов обманул себя. Он не любил Шэнь Цзю.

«Я люблю пытать людей. Очень сильно люблю, мне это приносит удовольствие. Вот только эта любовь грязная и местами отвратительная. Человек сам по себе грязный. А при их пытке — все вокруг в крови, слезах, соплях, поте, моче и дерьме. В моей пыточной после убийства всегда стоял отвратительный запах, но я не удивлялся. Люди от страха плакали и мочились, а когда я вытаскивал кишечник, из него падало дерьмо. Приходилось тщательно отмываться от всего этого. От тебя я получал другой вид удовольствия и любил это, ведь это было намного чище. Не было мерзких выделений, не считая губ в слюне и засосов на коже, но это же такой пустяк. Сейчас я понял — наши отношения тоже пытка. Но она другая. Прикасаясь к тебе, мне даже не надо сдерживаться, все получается само собой. Там поцеловать, чуть-чуть прикусить, тут засос поставить, приласкать и погладить… Это очень приятная пытка и я не хочу ее лишаться, пусть мне и не нравится идея издеваться над кем-то долгое время, я хочу продолжать. Ты моя добыча, и я желаю наслаждаться тобой очень долго. И пусть эта пытка и тебе приносит удовольствие — так намного лучше».

Бессмысленно винить волка в том, что он схватил и медленно сожрал кота. Он же хищник, ему нужно мясо. А как он употребляет добычу — никого не касается. Однако… Если этого кота приметил другой хищник, свирепее и опаснее волка, и позволяет жить на собственной территории… Он должен знать, на кого скалится. Это глупая псина заплатит высокую цену, раз посмел охотиться в чужих владениях и на чужую добычу! Кот — приятная добыча бешеного тигра, и только он будет распоряжаться, как его пытать! И если он решил делать это нежно, без боли, ласково и мягко, то это только его дело! Ярость и гнев клокочут и ревут в груди Сян Цзяня. Шэнь Цзю — жертва Сян Цзяня. Жертва второго внутреннего демона Фа Вэньяна. Будто он позволит второй раз грязной шавке вонзить свои клыки в мягкую и прекрасную шерсть кота!

Не прощу.

Цин Цзин — охотничьи угодья Сян Цзяня. Это должна знать любая псина и крыса, чтобы никто не смел показывать и клочка шерсти на его территории. Слишком много мыслей крутились в его голове. Осознание собственной смерти сильно удручало, но он не собирается второй раз допускать одну и ту же ошибку. Он не настолько туп. — Разве видишь ты перед собой человека? — глухо спрашивает Сян Цзянь, немного отодвигая ладони ото рта, чтобы его услышали. Шэнь Цзю вздрогнул от вопроса и чуть отлип от стены пещеры. Он обдумал его вопрос и решил ответить честно. — Нет, не вижу. Сян Цзянь дергается, но не поднимает головы или убирает ладони. Наверное, хочет это сделать, но не решается. Навряд ли стесняется. — С первого дня не видел, — продолжает говорить правду Шэнь Цзю, делая слабый шаг вперед. Внутренние органы повреждены, а кости треснуты и сломаны. — Как увидел тебя, обезумевшего в сарае, как невольно впервые увидел твои шрамы… В голове до сегодняшнего момента продолжаю называть тебя тварью и уб… сукиным сыном. Еще один шаг. Из Сян Цзяня вырывается резкий и истеричный смешок. Его плечи стали подрагивать, а ладонь до побелевших костяшек сжимала рукоять кинжала. Шэнь Цзю резко поддается вперед и, морщась от боли, крепко обнимает подрагивающего Сян Цзяня. Тот замирает, боясь пошевелиться. — Но это не важно, — тихо сказал Шэнь Цзю ему в ухо. — Человек ты или внутренний демон, жаждущий геноцида, мне все равно. Золотые глаза раскрываются шире от изумления. Немного увлажнились, даже непонятно из-за чего. В груди странно приятная боль. — Говоришь ли ты сладкую ложь и горькую правду — тоже все равно. Такое чудовище, как ты, мне по душе, — также продолжил он. Сян Цзянь опустил руки вниз, несмело и застенчиво прижимаясь виском к голове младшего. — Даже после всех моих слов?.. — звучит его дрожащий шепот. — И… действий? — Да, — выдыхает Шэнь Цзю, сильнее обнимая. — А если я и сейчас тебе лгу? О своих чувствах к тебе? И совсем не люблю тебя, а желаю мучительной смерти? — Так воплоти эту правду в жизнь. Сян Цзянь замолкает. Шэнь Цзю гладит его по волосам. — Из-за всего это ты запутался. Предательство того, кого собственноручно вырастил — ошеломляет и сбивает с ног. В таком состоянии вполне вероятно вытворять необдуманные поступки. — Я почти убил тебя… — виновато произносит Сян Цзянь. — Ну, не убил же. Сян Цзянь расслабляется, практически наваливаясь телом на Шэнь Цзю. — Ты не злишься? — тихо спрашивает старший. — Ммм… — Шэнь Цзю задумывается, пытаясь разобраться в собственных чувствах. — Скорее нет, чем да. Но было неприятно. Рука у тебя тяжелая. Сян Цзянь не отвечает. Увлажнившимися глазами смотрит на побитую стену пещеры. Страшно подумать, что со внутренностями младшего. И как только он терпит эту боль и еще умудряется стоять на ногах и обнимать его? Шэнь Цзю — любимая добыча. — Сяо Мао. — Чего? — Шэнь Цзю выпрямляется, чтобы взглянуть на его лицо. Сян Цзянь делает глубокий вдох и нежно улыбается. Морщины расползаются лучиками вокруг уголков его глаз, а на кончиках губах — полумесяцы. — Спасибо… и прости. Шэнь Цзю даже спросить не успел, как в следующие мгновение кинжал вонзается ему в живот по самую рукоять. Выражение лица Сян Цзяня совершенно не меняется, даже когда по ладони течет кровь. Тело младшего как-то слишком быстро наваливается усталостью. Шэнь Цзю покачивается, тихо застонав от острой боли, и Сян Цзянь его ловит, укладывая на холодную землю. — Все мои клинки отравленные, — как ни в чем не бывало говорит Сян Цзянь, так же нежно улыбаясь. — Этот не был исключением. На нем парализующий яд и его прелесть в том, что человек может говорить и моргать — осознать всю ситуацию вокруг. Шэнь Цзю быстро это понял, так как тело вообще не двигалось. Как бы не старался. — Зачем?.. — растерянно спрашивает младший. Сян Цзянь не отвечает. Вместо этого он развязывает одежду Шэнь Цзю, позволяя увидеть рану из которой все еще торчал кинжал. Сян Цзянь роется в своих рукавах, выуживая на закатный свет бинты, склянки с лекарствами и бутыль вина. Затем медленно вынимает оружие и позволяет крови немного стечь. Потом заливает в рану треть вина, из-за чего Шэнь Цзю дергает головой и шипит от боли, а после уже льет какое-то лекарство. Бинтами вытирает кровь, зажимает одной ладонью края, а другую кладет поверх и читает заклинание. Рана затягивается, не оставляя и шрама. Плата за пользование духовной энергией — кровь из ушей. Закончив, он все убирает, поправляет одежду младшего, и вытирает собственную алую жидкость, но она достаточно быстро останавливается. И только после всего этого он подогнул под себя колени, сложил ладони на ногах и привычно нежно взглянул на бледное лицо Шэнь Цзю. — Что ты задумал? — вновь спросил он. Не иметь возможность двигаться — напрягало и пугало. Сян Цзянь мягко усмехается. — Я сожалею о своих словах и поступках, которые произошли недавно. Однако извиняться не буду, так как не желаю твоего прощения, — голос ласковый и мягкий, равномерный, не срывающийся как совсем недавно. — Сейчас же я не желал допустить твоего вмешательства в своей последней битве. Глаза Шэнь Цзю расширяются. — Ты не посмеешь! Ты мне обещал тридцать лет! Сян Цзянь качает головой. — Я не обещал тебе годы. Только свои последние мгновения. Шэнь Цзю отчаянно смотрит на него. — Как ты можешь бросить меня? А как же наша мечта?! Совсем совести нет?! Можно что-нибудь придумать, потянуть вре… Ладонь накрывает его губы. Сян Цзянь наклоняется к нему и его взгляд делается печальным. — Бесполезно, и ты это прекрасно знаешь, — ладонь немного смещается, чтобы привычным движением приласкать его щеку. — Я знал, что Ли Вэй мне дает отравленный чай, в первый раз это произошло несколько лет назад, еще до нашего знакомства. Я принял его и стал употреблять, так как знал, что мне придется заплатить за все свои грехи. Если не он, то кто-нибудь другой. Против тирана восстанет народ; изменщика заколет разозленная жена — карма рано или поздно настигнет. Если честно, мне немного смешно от того, что свою карму подобрал и вырастил. Какие бы слова не сказал Шэнь Цзю Сян Цзяня ничего не переубедит. — Ты и сам должен понимать, что такие, как я, долго не живут. То, что мне исполнилось четыреста лет — уже чудо, не так ли? — Как ты можешь так спокойно об этом рассуждать?.. — глухо задал он свой вопрос. Сян Цзянь смотрит на него, как на драгоценность. — Это смирение, — просто отвечает он. — Ненавижу тебя, — горько выплевывает Шэнь Цзю. Сян Цзянь нежно усмехается. — Наряду с этим есть много вещей, с которыми я не могу смириться и из-за них не видать мне вечного упокоения. А раз так — мы еще встретимся. Смысл любого наказания — искреннее раскаяние. У Сян Цзяня никогда не будет ни того, ни другого. Главный ученик снял свой верхний халат и расслабил другие одежды, открывая вид на обнаженную грудь. Из скатившегося рукава выудил стопку талисманов и взял один, а остальные спрятал. Сян Цзянь наклеил его на свою грудь и активировал. Шэнь Цзю узнал его. Талисман впитался в кожу старшего, оставляя лишь очертания кровавых иероглифов. — Когда мое сердце остановится, он взорвется и сотрет все живое и нет в радиусе пяти ли. Скорее всего массив спадет, когда Ли Вэй и эти демоны погибнут. Как только это произойдет — ты должен бежать. Я дал тебе лекарство и паралич спадет примерно через тридцать минут, — спокойно сказал он, одеваясь. Шэнь Цзю мог только беспомощно наблюдать за его самоубийством. Но Сян Цзянь еще не закончил. Следующим он достал небольшой розоватый шарик, напоминающий конфету. — Что это? — напряженно спросил Шэнь Цзю, наблюдая за его движениями. — Афродизиак, — улыбнулся Сян Цзянь, рассматривая шарик. — Очень сильный, надо сказать. Съев его, мужчина способен достичь небес более пятидесяти раз в день в течении недели. Правда, — он усмехнулся, — побочный эффект — вечное бессилие. Но мне это не грозит, ха-ха! Сян Цзянь легко смеялся, а сердце Шэнь Цзю болело и кровоточило. Истерзанные губы касаются шарика. Сян Цзянь проталкивает его в рот пальцем, закрыв глаза, раскусывает, и глотает. Делает глубокие вдохи, чуть хмурясь. Затем берет другой кинжал, тоньше, закатывает рукав и делает несколько порезов. Шэнь Цзю не видит, что там, но главный ученик внимательно смотрит, кивает и убирает оружие, возвращая одежду на руку. — Мне хотелось провести с тобой больше времени, — признается он. — Видеть тебя не хочу, — яростно шипит Шэнь Цзю, злясь на себя, него, Ли Вэя и весь этот мир. — Как мы можем встретиться, если ты мертв?! Сян Цзянь открывает рот, чтобы ответить, как резко поворачивает голову в сторону, прислушиваясь. К ним уже пришли. Дыхание постепенно учащается и чувствуется жар в теле. У него не так много времени. — Верь в это, — голос нежен и ласков, как и всегда, а золотые глаза наполнены безграничной мягкостью. — А мечта стать свободным… она не моя. У меня ее никогда не было, но теперь появилась. Шэнь Цзю недоуменно хмурит брови. Сян Цзянь наклоняется и прижимается губами к его лбу, после опускается пониже, к уху, и тихо шепчет. — Сяо Мао — моя прекрасная мечта. На кон ставлю свое сердце и душу, клянясь тебе — в следующий раз мы проведем вместе намного больше времени. Если же нет, пусть меня ждет вечность агонии в Диюе. Сян Цзянь отодвигается. Ласкает его щеку горячими кончиками пальцев. На скулах появляется румянец. — Прости, я не смогу приготовить тебе суп. Только сейчас вспомнил, что на Цин Цзин не растут каштаны. Больше ничего не говоря, Сян Цзянь резко подрывается с места. Вытаскивает Фэнбао и разрубает барьер тремя взмахами. Выходит из пещеры, ставит другой. Он намного сильнее и на крови, а еще у него есть ограничение по времени. Сян Цзянь в последний раз смотрит в зеленые глаза, в которых плескалась боль. «Я всегда буду рядом», — безмолвно произнес он и отвернулся. — Стой! Вернись! Шисюн, мать твою! Сукин ты сын! — кричал Шэнь Цзю в бессилии, не в состоянии пошевелиться. Сян Цзянь делает два шага подальше от пещеры и смотрит вперед. Ли Вэй с демонами и тварями окружили их. — Наговорились? — надменно спросил тот. — Может, еще и потрахались? — Мы таким не занимаемся, — Сян Цзянь улыбается, как от веселой шутки, пряча Фэнбао в ножнах. — Вэй-шиди, ты еще можешь сдаться. — И зачем мне это делать? — раздражается Ли Вэй. — Я забуду о твоих словах. Но придется сказать, что ты травил меня. В Цан Цюн тебе сотрут память о некоторых умениях и отпустят, но не казнят… — пытается он вразумить своего младшего. — Веселые речи ты толкаешь, — смеется Ли Вэй. — Но я не отступлю! Должность Лорда и ты будете моими! Очень жаль… Рогатый демон оказывается напротив Сян Цзяня, возвышаясь и гаденько ухмыляясь. Главный ученик без эмоций смотрит в ответ. — Если ты сдашься сейчас, то дальнейшее тебе может и понравится, — его рука тянется к пустому человеческому лицу. — Ты любишь нежно или грубо? Рука демона ложится на окровавленную на шею Сян Цзяня. Он накрывает ее собственной ладонью, перебирая пальцами. Смотрит в глаза демона и улыбается. — Мне нравится грязно. Демон хотел что-то сказать, как резко его рука отрывается от тела. Он не успел даже закричать — кулак заклинателя врезается в голову, полностью уничтожая. Тело падает замертво, а кровь попадает на его лицо. — Терпеть не могу демонов, — бесцветным голосом произносит Сян Цзянь, смотря на труп. — Мясо гадкое и в большинстве случаев ядовитое, а от крови блевать тянет. Так вы еще и людей жрете… Как я могу допустить ваше господство, если в этом случае вы всех сожрете? А что мне есть? И кого пытать? Демоны же еще выносливее и не так боли боятся, не интересно… Голова Сян Цзяня поднимается. Золотые глаза отливают алым цветом. Губы растягиваются в безумную улыбку. — Я всех сильнее, — гордо сказал он. — И сейчас это докажу! Возбуждение одновременно приятная и гадкая вещь. Чаще всего его сравнивают с похотью и страстью, но это не так. К примеру, когда детишки быстро бегают и играют, то они возбуждены, верно? Пальцы погружаются в глазные яблоки, вдавливая в череп. Руки пачкаются кровью. Радостная улыбка и громкий смех смешивается с криками боли. Избавиться от возбуждения можно несколькими способами. Холодом, болью, отвращением… Вот только с некоторыми может и не получиться. Мозг человека действительно удивительная вещь, раз может превратить самую страшную агонию в наслаждение, а отвращение в терпкую сладость. Сян Цзянь приноровился справляться с возбуждением холодом. Правда, один раз смог вызвать сильнейшее отвращение и вернуть контроль над телом. Прямо сейчас ему никак нельзя становиться спокойным. Третий веселится так сильно, как только может. Ему больше нравилось сражаться руками. Прочувствовать. Распороть кожу врага, при этом ломая собственные ногти, вложить в удар больше сил, смещая суставы… Теперь ему приносила удовольствие как собственная боль, так и чужая. Даже и сказать трудно, какую он больше всего любил. Те тридцать лет Сян Цзянь и третий собирались превратить в три часа. Яд бушевал внутри, впиваясь гниющей пастью в органы и кровеносную систему. Третьего это раздражало и он, манипулируя духовной энергией, сам направлял отраву. К примеру, без почек же можно прожить три часа? Вполне, а значит, они уже не нужны. Желудок давно бесполезен. Это их последний бой, так к чему ценить собственное здоровье? Шэнь Цзю дышит глубоко и медленно, гоняя кровь по телу вместе с ци, чтобы действие яда быстрее спало. Это в какой-то мере помогает. Еще несколько минут, прекрасно слыша крики демон и хлюпающие звуки, а также громкий смех, он медленно поднимается. Голова кружится, а тело кажется неимоверно тяжелым, но Шэнь Цзю сжимает зубы, чувствуя, как холодный пот стекает по висками, упрямо шагая вперед. К выходу, из которого ему не выбраться. Осенью темнеет гораздо быстрее, вот и сейчас свет ушел, давая волю тьме. А в ней, как известно, бродят чудовища, испытывая жажду крови. Шэнь Цзю добирается до барьера, на пробу посылает ци. Он поглощает духовную энергию, будто ее и не было. Стоит крепко и надежно, что даже изнутри не разрушить. Но хоть какой-нибудь способ есть его сломать. Даже самый прочный барьер рано или поздно падет. Шэнь Цзю одной рукой упирается в прозрачную стену, а второй держится за живот. Сян Цзянь излечил рану от кинжала, но не от внутреннего кровотечения. Шэнь Цзю быстро глотает лекарство, но без целителей придется худо. Сдерживая стон боли, он смотрит вперед. Багровый. Это был единственный цвет, который видел Шэнь Цзю. И посреди моря крови стоял багровый Сян Цзянь. Волосы слиплись и стали черными, одежда свисает рваными лоскутами, виднеющаяся кожа покрыта кровоточащими ранами. С головы до ног Сян Цзянь был покрыт кровью. Он почти стал черным. Глаза горели желтым огнем безумия, а улыбка, на удивление, сверкала белым. Нет в нем ничего человеческого. Третий сражался совершенно не грациозно. О, это не так. Это больше походило на кровавую бойню. Всем известно: и взрослым, и детям, когда зверь смертельно ранен — он намного опаснее и свирепее. Демоны опасались к нему приближаться, несмотря на истеричные приказы Ли Вэя. А многочисленные ряды тварей поубавились, валяясь мертвым и разодранным мусором у ног самого главного монстра. Показательно наступил на голову, раздавливая череп, чтобы все услышали этот отвратительный хлюпающий звук. — Ну что же вы? — слова скачут по громкости. — Я ведь еще даже меч не обнажил. И в самом деле — третий сражался голыми руками. Внезапно два одинаковых демона выскочили казалось бы из ниоткуда с разных сторон. Третий предвкушающе улыбнулся сначала одному, а затем другому, думая, с кого начать. В свете лунного цвета блеснули серебряные нити, он это заметил, когда они оказались на его теле. Демоны потянули нити в свои стороны, впивая их в кожу заклинателя. Они оплели его руки, ноги, живот, грудь и горло. Третий непроизвольно поднял подбородок выше. Демоны уже заулыбались своей маленькой победе. Даже послали демонической ци в заклинателя, напоминающей удар молнии. Любое движение третьего — и нити впивались куда сильнее. Белая улыбка так и не сошла с его лица. — Ну как тебе?! — радостно и злобно закричал один из близнецов. Сян Цзянь ухватился ладонями за нити, по которым стала стекать кровь. — Как-то слабо. В следующий миг два демона врезались друг в друга с такой силой, что их внутренности разлетелись в разные стороны. — По сравнению с учителем, это детский лепет, — смеется третий, распутываясь из нитей. Затем достал Фэнбао. Третий прекрасно помнил просьбу Сян Цзяня. Он съел еще одну таблетку афродизиака и бросился в бой куда агрессивнее, чем ранее. Из его широкого оскала стала сочиться розоватая пена, показывая во всей красе его бешенство. Демоны уже тысячу раз пожалели о том, что решились на эту авантюру. Они-то думали, что этот заклинатель и камня поднять не сможет, быстро свяжут, повеселятся, а там и выполнят свои условия! Так какого черта этот заклинателей всем своим видом напоминал бешеного тигра?! Ли Вэй проклинал Сян Цзяня вслух. Третий стал уводить всех врагов подальше от пещеры, в которой ждал отчаянный Шэнь Цзю. Этот барьер, в первую очередь, защищал милого младшего от самого третьего. Ведь ему не будет претить повеселиться с чужой добычей. Шэнь Цзю, громко и грязно ругаясь, стал пытаться разломать барьер. Звуки битвы отдалялись все дальше и дальше. Уже редко слышались крики боли и радостный смех. Никакие талисманы не помогали. Сердце болело, как и тело. Мысли роем кружились в голове и всех их пожирало отчаяние. Страх. Взмахивал мечом, применял физическую силу — все бестолку. Бестолку! — Скотина! Цзянь — ты скотина! * Луна стала свидетелем печальной и ужасной картины. Когда-то давно один жестокий заклинатель пошел на поводу нежности и подобрал ребенка. Он его учил ходить, говорить, писать… всему тому, что делают родители для своих отпрысков. Пел колыбельные для того, кого стал искренне считать сыном. Смешил, рассказывал многочисленные сказки. Этот ребенок — отличие и спасение от удушающей рутины. Немного лицемерно, верно? Люди все жестокие существа. Кто-то больше, кто-то меньше. Это правило коснулось и того ребенка, когда он не получил чего желал от жестокого заклинателя. Но была ли это вина заклинателя? Он не мог дать ребенку это. Это было невозможно. Были ссоры, крики… Шаткое перемирие. Вкусный подарок, под которым прятался смертельный яд. И вот сейчас, под холодным светом луны, жестокий заклинатель, перемазанный в крови демонов, вонзает в сердце своего сына острый меч. «Все предатели Цан Цюн должны умереть», — нерушимое правило секты. Ли Вэй по собственной воле решил стать врагом, чтобы получить желаемое. Сян Цзянь не хотел этого знать. Было бы проще закрыть уши и зажмуриться, а затем тешить себя мыслью, что это просто ложь. Этого никогда не происходило. Шэнь Цзю на Цин Цзин ждет от него конфет и репетиторства, а Ли Вэй бухтит и ворчит, но искренне интересуется его днем. Этой прекрасной иллюзии не суждено сбыться. Из золотых глаз текут слезы. Сян Цзянь прижимает к себе тело Ли Вэя, осторожно оседая с ним на землю. Он все еще хрипел, чувствуя, как быстро утекает с кровью его жизнь. — Я все равно считаю тебя своим сыном, — дрожащим и срывающимся голосом шепчет Сян Цзянь, поглаживая холодную спину. — И несмотря ни на что, из жизни в жизнь, я всегда буду забирать тебя с собой в безопасность и тепло. Ли Вэй не может ответить. Глаза сами собой закрываются, а тело расслабляется. Сян Цзянь плачет сильнее. Это так напоминает прошлое… Сян Цзянь укладывает его на землю и вытаскивает Фэнбао. Смотрит на бледное и спокойное мертвое лицо. Кое-как выдавливает из себя нежную улыбку. — Моя карма, — произносит он одними лишь губами, — я буду ждать. Если бы Шэнь Цзю не было рядом с ним в момент открытия правда, Сян Цзянь бы сдался Ли Вэю. Позволил бы глумиться и издеваться над собой, а раз он его вырастил, то и не сомневается в жестоких фантазиях своего сына. В конце концов, расплата рано или поздно должна была прийти за ним. А в каком облике — неважно. Опираясь на меч, Сян Цзянь медленно поднимается. Бок распорот и он может увидеть свои внутренности. Да уж… если бы не кровяные паразиты Тяньлан-цзюня, то сдох бы еще в начале. Яд уничтожил его почки, желудок, селезенку, печень и еще что-то… Он не помнит. Сян Цзянь сдерживает яд от тех органов, без которых он бы и минуты не выжил. Быстро утерев слезы, он отходит от трупа Ли Вэя. Надо отойти как можно дальше от пещеры Шэнь Цзю, иначе взрыв и его заденет… Делая шаг, Сян Цзянь застывает на месте. Мурашки пробежали по спине, в волосы зашевелились на голове. Чужое дыхание опалило затылок. Третий убил почти всех демонов, но некоторые смогли спастись, чтобы позже вернуться с новыми силами. Даже если хозяин мертв, они хотят разорвать на куски этого заклинателя. Сян Цзянь перестает дышать и медленно поворачивает голову. Обезображенное лицо в упор смотрит на его собственное. Двухголовая Змеиная Черепаха пришла на звуки кровавой бойни. Что же… К счастью, у Сян Цзяня остался последний афродизиак. Тело ломит от усталости и боли, но это и не удивительное состояние для него. Нечто похожее уже случалось. * Ровно через час барьер спал. Шэнь Цзю практически молнией вылетел из него, почти поскользнувшись на органах и крови демонов. Только чудом не упал в это месиво. Устояв, он побежал вперед, туда, где несколько минут назад слышались последние звуки битвы. Взрыва не было, а значит… в сердце теплилась надежда, что Сян Цзянь жив. С каждым шагом он все вспоминал то, что забыл. В памяти с каждым мгновением все четче стала проясняться один случай из жизни. Много лет назад, зимой, еще до того, как он попал в поместье Цю, Шэнь Цзю смог стащить кошелек у одного человека. Он не помнил его лица, но знал, что если бы этот человек вернул свои деньги, то они бы с Юэ Ци погибли той зимой. Благодаря кошельку и, наверное, лени незнакомца, двое сирот смогли купить теплых одежд и горячей еды. Теперь же… Шэнь Цзю вспомнил лицо того человека. Дорога усеяна трупами, кровью, оторванными конечностями, внутренностями. Пробежав еще несколько метров, краем глаза замечает знакомую тварь. На мгновение останавливается, чтобы убедиться, что это действительно голова Двухголовой Змеиной Черепахи. Не может сдержаться от плевка и бежит дальше. Кровавая дорога приводит его к тому месту, откуда все началось. Та самая поляна, на которую их согнали твари и где они встретились с Ли Вэем. Шэнь Цзю обводит это место глазами, пытаясь найти своего старшего. Все осматривает внимательно. И находит. Сердце почти замирает в груди. Сян Цзянь опирался спиной о ствол чудом уцелевшего дерева. Правая рука откусана до предплечья, левой ноги тоже не было… Медленно подходя ближе, Шэнь Цзю видит его распоротый живот, где кишки с каждым вдохом вываливались на грязную землю все сильнее. Под сапогом чувствует как что-то склизкое лопнуло, он не хочет знать, что это и чье. Сян Цзянь медленно поднимает голову, золотой глаз, затуманенный болью, фокусируется на нем. Вторая половина лица была завешена черными от крови волосами. — Ты не котенок… а баран, — со смешком тихо выдыхает он, — упрямый… и упе… упертый… Шэнь Цзю падает на колени, пачкая одежду кровью. — Сказал же бежать… — возмущенно ворчит Сян Цзянь. — Я долго не продержусь… Шэнь Цзю протягивает дрожащую ладонь, подцепляет грязные волосы и отодвигает. Двухголовая Змеиная Черепаха активно хотела откусить ему половину головы. Ее зубы вонзились до самого черепа, кроша кости. За старания смогла проглотить золотой глаз и вонзить язык в мозг, но не повреждая его так, как твари хотелось бы. — Лучше не смотри… противно же… — устало шепчет Сян Цзянь, хочет отодвинуться, но сил вообще нет. Шэнь Цзю убирает ладонь, осматривая искалеченное тело. Тут даже целители не помогут. Вообще ничего… — Я хотел тебе кое-что сказать, — глухо произносит Шэнь Цзю и встречается с заинтересованным глазом. — Что же?.. Сян Цзянь не жилец. Пытаться хоть как-то ему помочь — бесполезно. — Я поверю тебе, — невозмутимо сказал Шэнь Цзю, пусть внутри все разрывалось, — оплати свой долг и возвращайся ко мне. Золотой глаз от удивления расширился. Разбитые в кровь губы попытались улыбнуться. — Конечно… — сглотнул поступившую кровь в глотке, — я тоже хочу сказать… Я вспомнил, тебя вспомнил… это ты, несколько лет назад, мой кошелек украл… Шэнь Цзю втянул металлический воздух сквозь зубы. — Почему не вернул? — только и спросил. — Решил, что тебе нужнее… зима ведь была… хо… холодная… — Сян Цзянь содрогнулся всем телом и беспокойно взглянул. — Уходи скорее… Шэнь Цзю и сам это понимал, но так не хотелось уходить. Мысли о смерти рядом с ним звучала не так уж и плохо. Шэнь Цзю придвинулся ближе к лицу Сян Цзяня, соприкасаясь лбами. Целовать не вариант — яд может проникнуть в его организм через кровь. Шэнь Цзю тяжело дышал, зажмурившись, а Сян Цзянь с каждым мгновением все тише. — Мне нужен ориентир, чтобы найти тебя… неважно, что… Просто зо… зови меня и я приду… Шэнь Цзю коротко кивает, сдерживая слезы. Резко подорвался и, не оборачиваясь, побежал. По краям зрения разрастаются черные пятна. Третий устало лежит неподалеку, хрипло дыша. Давно он так не сражался… Сян Цзянь все равно мог различить очертания Юн Ру, что сидела напротив него на корточках. Она злобно улыбалась, смакуя смерть этой твари. — Ничего сказать не хочешь? — со злой улыбкой спросила она. К Сян Цзяню стали подбираться выжившие монстры, желая сожрать. Рычали слишком громко и яростно. Сян Цзянь растягивает губы в жестокой улыбке. — Надо было твою душу сохранить и издеваться над ней… Юн Ру встала и стала осыпать его проклятиями. Сян Цзянь смеялся и смеялся, и смеялся… Пока сердце не остановилось. Однако, в последний момент, ему показалось, что рядом еще кто-то был… * Взрыв потряс всю территорию. Шэнь Цзю не смог убежать достаточно далеко, а потому его задело. Сильно. В спину врезалась взрывная волна, и Шэнь Цзю не успел вовремя сгруппироваться или еще как-то защититься. Боль пронзила спину и опалила ноги. Шэнь Цзю прикрыл голову руками и прокатился несколько раз, собирая грязь и кровь. Неизвестно, сколько бы он еще так катился, если бы не камень, в который он «удачно» врезался головой, отключаясь. Свет прорезал веки. Шэнь Цзю просыпался медленно, неохотно и с болью не только в голове, но и во всем теле. Сглотнул скопившуюся во рту кровь. Перекатился на бок и медленно сел. С каждым движением его мутило. Голова кружилась. Хотелось лечь и не двигаться. Кровь подступила к горлу и Шэнь Цзю ее выплюнул. Одной рукой ухватился за камень и не спеша приподнялся. Голова раскалывалась от боли, потрогал висок, чувствуя влагу. Скорее всего сотрясение… Шэнь Цзю поднял мутный взгляд вперед, туда, откуда убежал. Глупо ожидать, что Сян Цзянь каким-то образом выжил. Но все равно, медленно переставляя дрожащие ноги, неся усталое и больно тело, упрямо шагал вперед. В легкие не поступало нормальное количество воздуха, с каждым вдохом сломанные ребра давили на них. Сян Цзянь сломал ему кости… Примерно через полтора часа он все же достигает места назначения. Вместо деревьев, почти ровной земли — кратер. Тот талисман и в самом деле имел разрушающую силу. Солнце ярко светило на чистом голубом небе. Шэнь Цзю хотел его уничтожить. Дыхание с каждой минутой все учащалось, пока он смотрел вглубь кратера. Внезапно слышит чужие шаги и нехотя поднимает взгляд. Черные одежды, корона в темных волосах, величавый стан и красная метка на лбу… А также в ужасе распахнутые глаза. Тяньлан-цзюнь медленно, как-то по-детски наивно, качает головой, желая не принимать факты. Его дорогой друг скончался несколько часов назад. Вроде бы… вполне заслуженно, не так ли? Шэнь Цзю лениво понимает, что нынешнее состояние ему знакомо. Даже очень сильно, оно было несколько лет назад. У Шэнь Цзю серьезное отклонение ци. «К моему удивлению, у меня появился возлюбленный. Он неимоверно хорошенький, милый и очень умный. А глаза словно два изумруда, что переливается всеми оттенками зеленого под солнечным светом… Я очень сильно хочу вас познакомить, но на данный момент не могу этого сделать. И хочу его подготовить. Цзюньшан не против?»

«Я нарушаю нашу договоренность. Лечи меня». «Помоги Шэнь Цзю».