Исчезновение

      Мойру уже начинало это раздражать. Обычно она предпочитала работу в тишине, кривой ухмылкой и колкими фразами отпугивала коллег, но, тем не менее, всегда готовилась к внезапному вторжению. Она знала, что только одна девушка не побоится настойчиво постучать в дверь и резко открыть её после тихого сурового «войдите». Мойра зачастую поднимала взгляд, с трудом пыталась удержаться от насмешки, и делала вид, что совсем не слушала. — Доктор О’Доран, я всё ещё жду отчет, уже почти конец месяца, — когда Ангела пыталась казаться строгой, Мойре всегда хотелось ответить что-нибудь колкое. — Кажется, мы договорились, что каждый сделает свою часть. — Кажется, до конца месяца достаточно дней, — она издевательски улыбнулась, в то время как собеседница лишь сильнее хмурилась. Нежелание говорить серьёзно явно не доставляло ей удовольствия, но заставить Мойру играть по чужим правилам, спокойно и беспрекословно принимая их, не способен никто. Никто, даже она сама — жажда зрелищности всегда главенствовала. — Четыре дня, включая сегодняшний, доктор О’Доран, или мне нужно за каждым Вашим шагом следить? — вся строгость, которую Ангела так старательно удерживала на лице, испарилась, едва она осознала, что именно произнесла вслух. Сказанных слов уже было не вернуть, и обе понимали, что коварная Мойра не сумеет не воспользоваться ситуацией.       Она позволила себе закрыть глаза и шумно выдохнуть, прикрыв лицо ладонями от нахлынувших воспоминаний. Возможно, именно этот разговор стал той самой точкой отсчёта, когда был запущен необратимый и неконтролируемый процесс. Процесс чего? Мойре и самой хотелось бы отыскать ответ. Если подумать, она ко всем относилась с пренебрежением, ни с кем не считалась и никого не воспринимала всерьёз, но от каждого внимательного взгляда голубых глаз, от каждой неловкой улыбки, от каждого осторожного стука в дверь кабинета сердце замирало. Мойра остановилась неподалёку от кофейного автомата в пустом коридоре — для обеда рано, и коллеги погружены в работу. Обычно именно в такое время она заставала здесь Ангелу. — Наслаждаетесь кофе из автомата? — Мойра усмехнулась, скрестив руки на груди. Слишком давно она отвыкла от подобных вещей и ни при каких обстоятельствах не хотела возвращаться к ним. Кофе из автомата по-прежнему не давало никакой бодрости и вызывало только отвращение. — И это Вы собирались следить за каждым моим шагом? — А что Вы предлагаете? — Ангела казалась особенно мрачной, она забрала небольшой стаканчик и сделала оттуда глоток. Невольно поморщившись, она шумно выдохнула. Похоже, совсем устала, раз даже не отреагировала на колкость. — Или, может, хотите угостить меня?       Она не знала, как и зачем согласилась. Она не понимала, почему обеденные встречи в кафетерии за дальним столиком у окна ни с того, ни с сего стали привычкой. Ангела краснела и отводила взгляд, стоило насмешливой улыбке появиться на губах Мойры, а Мойра, пожалуй, просто плыла по течению. Даже стало интересно, к чему все это приведёт, и, пожалуй, она ни разу ни о чём не пожалела. — Доктор О’Доран, — обратилась однажды Ангела. В тот день Мойра даже не поздоровалась, молча поставила на стол стакан капучино, а сама осталась без обеда. Дела шли не так хорошо, как хотелось бы, и её это совершенно не устраивало. Конечно, на протяжении всего обеденного времени смотреть в окно, не говоря ни слова, — не выход из положения, но подумать определённо стоило. — Если вдруг Вы разорились на нормальном кофе, я всегда могу вернуться к автомату. — Не стоит напрасных жертв, — не прозвучало ни колкости, ни издёвки. Должно быть, всё потому что не было ни сил, ни настроения для этого. Мойра внимательно посмотрела в широко раскрытые глаза Ангелы и вздрогнула, увидев нечто совершенно непривычное, нечто, чего по отношению к себе заметить не ожидала, — беспокойство. — Лучше побеспокойтесь о себе.       Мойра бродила по пустым коридорам, всеми мыслимыми и немыслимыми способами оттягивая момент, когда нужно будет открыть дверь лаборатории, надеть белый халат и приступить к работе. Былой энтузиазм испарился так, словно его и не существовало. Она помнила, с какой радостью приходила сюда прежде, готовая часами сидеть в поисках неведомого. Когда-то это казалось таким важным и необходимым, что выходные становились своеобразной пыткой. Неограниченный доступ к знаниям целого мира, возможность экспериментировать с чем угодно и когда угодно — всё это манило, заставляло сердце биться чаще.       Она не успела поймать тот злополучный момент, когда всё начало меняться. Должно быть, он наступил на пятки вместе с осознанием свалившейся на плечи ответственности, искусственно навязанной рамками морали и бессмысленной этики. Впрочем, если говорить точно, это случилось ровно тогда, когда пришлось впервые за несколько наполненных радостью месяцев составлять отчёт обо всех проведённых опытах. Мойра всегда исправно вела журнал наблюдений, но отчёт со всей присущей ему официальностью каждый раз превращался в пытку.       Как объяснить то, что потребовалось немного больше реагентов, чем нужно? Стоит ли оправдывать ненамеренную порчу дорогостоящего оборудования? Сейчас она была уверена, что не должна акцентировать внимание на подобных деталях, но прекрасно понимала, что злоупотреблять материалами запрещено. Мойра никогда не отличалась мнительностью, но осознавала, что есть вещи, за которые могут выгнать и которые способны перечеркнуть любые усилия и небольшие успехи, достигнутые с таким трудом. Нужно что-то придумать. Нужно непременно что-то придумать и как можно скорее вырваться из тисков условностей.       Вдруг она остановилась около одной из дверей. В отличие от подземных этажей, освещаемых только искусственными белыми лампами, на верхних включали свет разве что в тёмное время суток или в пасмурную погоду. Солнечные лучи словно насмехались над Мойрой и только раздражали бесконечной яркостью. Настроение стало куда более мрачным, когда она посмотрела на табличку. Почему бы просто не пройти мимо и не вернуться в собственный кабинет, к примеру? Ей следовало не рассуждать о бессмысленной повседневности, а просто отправиться прямой дорогой в лабораторию и продолжить работу. До завершения текущего проекта осталось совсем немного. Он не отличался ни гениальностью, ни особенным смыслом, и это по-прежнему раздражало, но куда больше сейчас злило другое — отсутствие чёткого ответа на банальный вопрос. Почему она пришла именно сюда? «Но ведь… — неожиданно даже для самой себя подумала Мойра, осознавая, что нашла ответ. Совершенно случайно он возник в голове, и буря ненужных эмоций утихла так, будто даже не начиналась. — Я пришла именно туда, куда вели мысли, — к её кабинету».       Три коротких стука в деревянную дверь нарушили тишину. Она стояла неподвижно, вслушиваясь. Время обеда прошло, и Мойра прекрасно знала, что именно сейчас Ангела должна сидеть за бумагами, проклиная всё на свете и в первую очередь бессмысленность подобного рода работы. Конечно же, она никогда не произносила подобного вслух, но и не спорила, когда Мойра высказывалась сама. «Пожалуй, один из редких случаев, когда она со мной соглашается», — почему-то мысль вызвала улыбку, но тут же пропала. Ответа по-прежнему не было, и Мойре не осталось ничего, кроме как вернуться к лифту и спуститься в успевшее уже надоесть рабочее пространство. До конца недели она планировала закончить сносную экспериментальную часть работы, а затем приступить к ненавистной — бумажной.