Исчезновение

— Я бы на твоем месте выкинула этот ковёр, — это было первым, что произнесла Мойра, услышав позади тихие шаги. — Он всё равно смотрелся здесь отвратительно.       На уборку ушло около часа. Ангела собралась переодеваться и не спешила возвращаться. Казалось, обе хотели как можно лучше обдумать произошедшее, но Мойре, по правде говоря, уже надоело задаваться бессмысленными вопросами. Планировать поздно, нужно действовать, иначе всё будет зря, но это не тот случай, когда можно спокойно начать сначала, уничтожив результаты неудачной попытки. Впрочем, один вопрос всё же беспокоил: что произошло с Ангелой Циглер? Как из светлой неуверенной девушки она превратилась в мрачную потерявшую всякий вкус к жизни оболочку? — Мне тоже не нравится, — она стояла в проходе, оперевшись о дверной косяк, и пристально смотрела на Мойру. Найденные осколки давно убраны в мусор, беспокоиться больше не о чем. — Вот как, — она усмехнулась, отряхиваясь и поправляя закатанные рукава. Рубашка безнадёжно испорчена, но потеря не казалась весомой, особенно на фоне возможного приобретения. Свернутый ковер уныло стоял в свободном углу комнаты. —Удивительно, что наши мнения сошлись. — Я думаю, что тебе нужно переодеться и остаться со мной на ночь, — Ангела подошла ближе, с сожалением указывая пальцем на алые пятна. — Уже слишком поздно, дороги замело, я не хочу, чтобы ты врезалась во что-нибудь. — Остаться на ночь? — Мойра невольно ухмыльнулась, осматривая единственную комнату с большой кроватью возле окна. — Если помнишь, здесь только одна кровать. Предлагаешь составить тебе компанию? — Так значит, ты этого ждёшь, — Ангела, прежде немного оживившаяся, снова помрачнела. Щёки слегка покраснели от пришедших в голову мыслей. Мойра могла только догадываться, насколько неприличными они были, но наверняка и в половину не такими, как её собственные. — Значит, всё поэтому, да? — Само собой, — снова саркастичный ответ, за которым пряталось раздражение. Она хотела вернуться к этому разговору, но совсем не в таком ключе и совсем не сейчас. — Только и жду, когда доктор Циглер снимет свою дурацкую одежду и прыгнет со мной в постель. О, да, а ещё лучше — на стол, звучит куда более соблазнительно, не находишь? — Действительно, чего ещё я могла ожидать, — она опустила голову ещё ниже, должно быть, снова восприняла шутку всерьёз. — Может быть, того, что всему своё время, и некоторые разговоры нужно либо начинать с прямого вопроса, либо не начинать вовсе? — Мойра осторожно приподняла её подбородок, чтобы посмотреть прямо в глаза, и вздрогнула, когда снова увидела в них слёзы. — Если ты всё поняла, предлагаю начать сначала. — Я не хочу, чтобы ты садилась за руль в такую погоду, — медленно проговорила Ангела, с каждым словом смущаясь всё сильнее. Она старалась подбирать слова как можно осторожнее. — У меня есть второе одеяло, и на этой кровати нам обеим хватит места. Останься. — Так-то лучше, — Мойра улыбнулась, тепло, искренне, так, как думала, что разучилась, и погладила Ангелу по щеке, игнорируя удивлённый взгляд.       Она опомнилась удивительно быстро, с сожалением посмотрела на испорченный шкаф и достала оттуда всё нужное: комплект домашней одежды и чистое полотенце. До того, как оказаться в душе под приятной тёплой водой, Мойра толком не осознавала, насколько устала за прошедшие несколько часов и насколько сильно хотела спать. Пожалуй, больше хотелось только выпить горячего чая, и Ангела разделяла это желание. Когда Мойра пришла на кухню, на столе уже ждали зелёный чай и несколько бутербродов — не слишком удачный вариант для позднего ужина, но возражений не было. Когда она работала, то забывала почти обо всём, в том числе о еде, и сейчас скорее считала это поздним, даже слишком поздним, обедом. — Удивительно, что не прозвучало больше никакой шутки про стол, — проворчала Ангела, когда Мойра молча села напротив и сделала глоток из своей кружки. — Я готовилась к худшему. — На сегодня достаточно шуток, — она пожала плечами. Настроения для разговоров совсем не было, хотелось только поесть и спокойно лечь спать. День, который начинался так хорошо, оказался слишком тяжёлым.       Мойра ни разу не представляла, какой будет их первая совместная ночь и, признаться, никогда даже не думала о том, что такая ночь рано или поздно могла наступить. Они так просто легли в одну кровать под разные одеяла, отвернувшись друг от друга, что это казалось совсем естественным, словно не происходило совершенно ничего необычного. Мойра уснула почти мгновенно, несмотря на то, что лежала на непривычно мягкой подушке и хотела устроиться поудобнее.       Вопреки ожиданиям, сон выдался не глубоким, а беспокойным. Она не ворочалась, но боль сдавливала виски, к горлу подступала тошнота, а желание подняться и выйти на балкон становилось всё сильнее и сильнее. Мойра продолжала лежать, но понимала, что ещё немного, и придётся подняться. Ангела рядом лежала неподвижно и дышала ровно, но в какой-то момент дыхание сбилось, и она едва слышно застонала. Мойра осторожно повернулась на бок, но в полумраке не смогла рассмотреть лицо. Ангела перевернулась на спину и шумно выдохнула, с силой сбросив с себя одеяло. Она снова закричала и резко поднялась, пытаясь отдышаться, но не спешила снова устроиться в постели, а, напротив, села на пол и тихо всхлипнула. Неужели опять заплакала?       Мойра не знала, что делать, головная боль никуда не делась, но теперь уснуть точно не получится. Она поднялась, чтобы приоткрыть балкон, и от проникшего в душное помещение морозного воздуха стало легче. Ангела застыла на месте и, казалось, не собиралась ни подниматься с пола, ни говорить что-либо. Мойра приблизилась и снова опустилась на колени, невольно отмечая, что стала делать это поразительно часто, но на этот раз обняла плачущую девушку куда более крепко и решительно. — Мне постоянно снятся кошмары, — без лишних вопросов сказала она, тихо и уверенно, так, словно уже давно хотела высказаться, но было некому. — Каждый раз в этих кошмарах я умираю в одиночестве под грудой отчётов, каждый раз вижу людей, которых когда-то не успела спасти, каждый раз мне страшно засыпать. Я больше не понимаю, где сон, а где реальность. — В реальности все понимают, что жертвы оправданы, — Мойра устроилась поудобнее, позволяя Ангеле уткнуться холодным носом в шею, и стянула с кровати одно из одеял, чтобы не простудиться ненароком. — Тебя считают спасительницей, потому что каждая потерянная жизнь стоила сотни тех, кто выжил. — Да, только от этого совсем не легче, — дыхание наконец-то стало ровнее, и это было неплохим знаком. — Я отняла у них шанс на счастливую жизнь. — Либо подарила спасение от бессмысленности и страданий, — спокойно поправила Мойра, поглаживая девушку по спине и чувствуя, что та наконец начала успокаиваться. — Ты не знаешь, что могло бы случиться, поступи ты иначе, и если продолжишь строить догадки о возможном прошлом, то мимо пройдёт настоящее, потеряется будущее. — Какое у меня может быть будущее? — Ангела горько усмехнулась. — Бесконечная работа и пустое прожигание выходных в пустой квартире? Отличная перспектива. — О, как мрачно звучит, — Мойра покачала головой. За окном снова завыл ветер, и под одним одеялом на голом полу стало совсем зябко. — А как насчет спасения всё большего и большего количества жизней с каждым днём? Разве не это делают наши разработки и эксперименты? Для нас всё это давно стало рутиной, но если посмотреть с другой стороны, разве без утомительной рутины был бы прогресс? Разве без утомительной рутины и сотен тестов работали бы лекарства так хорошо? — Ты права, — голос прозвучал совсем сонно, но уже куда более спокойно, чем до этого. — Я так долго держала всё это в себе, что начала сходить с ума. Тебе так легко… тебя не волнует ничего, кроме результата, а я теперь боюсь каждого нового шага.       Мойра промолчала, не зная толком, что ответить. Ей никогда не было так легко, как это выглядело со стороны. Приспособиться к одиночеству, смириться с тем, что никто не поймёт бесконечную тягу к познанию, перед которой сама жизнь не способна стать преградой — всё это было ничуть не легко, но она смирилась, смирилась и решительно шагнула на тернистую тропу, в темноту и неизвестность. В этой борьбе нет места ни страданиям, ни сожалениям, ни размышлениям об этике и морали. Существовал только путь, который нужно преодолеть, чтобы достичь цели. Впрочем, было то, о чём она упоминать не хотела, то, что всё же поддерживало в трудные времена, когда даже собственные убеждения начинали казаться глупостью. — Значит, нужно остановиться, — она прервала затянувшееся молчание, прикрывая глаза. — Если продолжишь идти с закрытыми глазами, рано или придёшь к пропасти и свалишься. Когда-то я тоже была на грани, но нашлось кое-что, что не дало упасть. — И что же это было? — Ангела подняла голову, безрезультатно пытаясь в темноте рассмотреть чужое лицо. — Ты, — сердце забилось быстрее. Только что Мойра наконец произнесла то, о чём не так давно боялась даже думать. — Ты вдохновляла меня тогда, когда казалось, что пути дальше нет. Если бы не ты, я давно перестала бы приходить на эту треклятую работу и потеряла последние шансы на исследования.       Снова воцарилось молчание. Мойра не собиралась больше ничего говорить — она в очередной раз сделала шаг навстречу и ждала. Теперь уверенности в том, что Ангела не станет отталкивать из-за сомнений и беспочвенных страхов, не было. Они слишком разные и наверняка не смогли бы ужиться вместе, так стоило ли тратить время и силы? Впрочем, она была уверена, что стоило, ведь понимала и другое: без этой улыбки, осторожных намёков и по-детски наивной реакции на сарказм жизнь казалась не такой насыщенной. Мойра вполне могла бы обойтись без всего этого, обойтись без неё, но совершенно не хотела.       Она вздрогнула, когда почувствовала на губах горячий поцелуй. Ангела действовала решительно, так, как, пожалуй, сделала бы она сама, но в то же время осторожно, прощупывая почву. Такой подход Мойре очень даже нравился, и она перехватила инициативу, углубляя поцелуй и заставляя девушку усесться сверху. По правде говоря, о подобном исходе подумать толком не было времени, но она не была бы самой собой, если бы не сумела взять даже подобную ситуацию под контроль. Под одеялом вдруг стало жарко и, поддавшись порыву, Ангела слабо, насколько позволяли травмы, сжала её грудь, осторожно массируя. Вырвался хриплый стон, и, пожалуй, она даже хотела этого, но всё же мягко отстранила руку. — Почему? — Ангела разочарованно вздохнула, перебираясь на пол. — Разве ты не хочешь этого? — Мне нужно не только это, — ответила Мойра, слегка приподнимаясь и вновь притягивая её к себе, чтобы поцеловать. — Я хочу кое-чего большего. — Большего? — в темноте не было видно румянца, но он наверняка появился на бледных щеках. — Например, быть со мной? — Если такая формулировка тебе нравится больше… — Ангела не позволила договорить. Она снова накрыла тонкие губы своими, как будто боялась услышать эти слова. Мойра, впрочем, не возражала, потому что вслух констатировать очевидный факт по-прежнему не видела никакого смысла.