The Brightest

Февраль 1972 года Джеймс был зол на неё, когда, вернувшись с Рождества, узнал, что его лучшая подруга упала в обморок, и никто не подумал о том, чтобы послать ему сову. Для него не имело значения, что он ничего не мог сделать, он заслуживал знать, утверждал он. Он следовал за ней повсюду так же, как Сириус и Ремус делали в последующие дни, и он остановился только после того, как узнал, что она с ними сделала. Однажды утром она проснулась от хихиканья своих соседок по комнате. Она не понимала почему, пока не добралась до Большого зала и не увидела, что он заставлен розовыми украшениями с оборками и плавающими маленькими сердечками. Это было тревожно. "Счастливого дня святого Валентина" — насмешливо проворчала она, садясь рядом с Ремусом, начиная готовить свой утренний чай. "Ну, кто-то ворчит" — прокомментировал Сириус — "Злишься, что за тобой не охотится ни один парень?" — они с Джеймсом захихикали. "У меня полно дел с вами, мальчики, большое вам спасибо" — проворчала она. "Может быть, у неё просто месячные" Она уставилась на Джеймса широко раскрытыми глазами, её щёки покраснели от гнева, возмущения и смущения. "Джеймс Поттер, я сделаю вид, что ты только что этого не говорил!" — взвизгнула она — "Мне позволено испытывать эмоции вне моего цикла, ты, незрелый ребёнок!" — забыв о завтраке, она встала и вышла из Большого зала, зная, что четверо мальчиков остались смотреть на неё с открытыми от шока ртами. Был понедельник, поэтому она направилась на урок трансфигурации. Она была там первой, прежде чем вошёл другой человек. Это был мальчик из Хаффлпаффа, который улыбнулся ей, прежде чем занять своё обычное место на другой стороне комнаты. Она не помнила, как его зовут. Это заставило её нахмуриться. В своём времени она выучила имена всех одноклассников ко второй неделе занятий. Она была в Хогвартсе почти шесть месяцев и почти никого не знала за пределами своего факультета. Это осознание подтвердилось, когда во время обеда к ней подошёл мальчик. Она сидела в паре мест от Мародёров. К тому времени, как они прибыли, она уже была там, и они нерешительно посмотрели на неё, прежде чем сесть. Джеймс откашлялся и извинился, но Гермиона не была уверена, что он знал, за что извинялся. "Сводить эмоции женщины к её менструальному циклу унизительно и, честно говоря, женоненавистнически, так что подумайте дважды, прежде чем открывать свой рот" — ответила она, всё ещё сдерживая гнев. Что было ещё хуже, так это то, что она знала, что её месячные близки. Она всегда была довольно регулярной, и она была достаточно раздражена, чтобы знать, что это приближается. Конечно, она не собиралась рассказывать мальчикам, но, тем не менее, это её разозлило. "Я буду… я приму это к сведению на будущее" Прежде чем она смогла сказать ему, что заколдует его, если услышит, что был другой раз, когда он снова сказал ведьме что-то подобное, к ней подошёл мальчик и похлопал её по плечу. Это был второкурсник Гриффиндора. Она никогда с ним не разговаривала, но видела, как он тусовался с Петрикусом Уизли. "Привет, Плейдвуд" — сказал мальчик с улыбкой, которая выглядела неуместно на лице двенадцатилетнего ребёнка. Она выжидающе подняла брови. Это, казалось, на секунду сбило его с толку — "Я, эм, Кирли Ботт" — он прищурился, и она медленно кивнула. "Привет" Она взглянула на мальчиков, которые были сосредоточены на разговоре, как будто они были его частью. "Итак... не хотела бы ты посидеть со мной и моими друзьями?" — спросил он, указывая на группу из трёх мальчиков чуть дальше за столом, которые также были сосредоточены на них. Двоих из них она не знала, но третьим был Петрикус, который скорчил ей гримасу. Она нахмурилась, глядя на него. Подражая ему, она указала на Мародёров — "Я уже сижу со своими друзьями" — он посмотрел на пару свободных мест, разделяющих их, и, как будто они согласовали это, Сириус и Джеймс скользнули вниз по скамейке, так что теперь Поттер сидел рядом с ней, а Блэк перед ней. Ботт закатил глаза, из-за чего она решила, что он ей не нравится — "Тогда, может быть, завтра" — закончил он, всё ещё улыбаясь. "Я думаю, что завтра я тоже буду сидеть с ними" — сказала она без колебаний — "Но спасибо тебе" Наконец, Кирли, казалось, сдался и ушёл, чтобы посидеть со своими друзьями. Гермиона закатила глаза и вернулась к своему обеду. Последовало около трёх секунд молчания, прежде чем мальчики заговорили. "Что это было?" — Ремус фыркнул, тоже передвинув сиденья. "Хороший вопрос" — раздражённо пробормотала Гермиона. "Ты ему нравишься" — сказал Сириус — "Кирли Ботт" — фыркнул он — "Я не могу поверить, что ты ему нравишься" Её раздражение росло. Она не хотела, чтобы Ботт делал ей предложение, что бы он ни имел в виду, но её начинало обижать то, на что намекал Сириус — "И что это должно означать?" — спросила она. Джеймс фыркнул — "Он придурок" — сказал он ей — "Он встречался с когтевранкой две недели назад" "Да, он думает, что он какой-то король соблазнения или что-то в этом роде, потому что его брат учится на пятом курсе и дал ему несколько советов" — добавил Ремус, закатывая глаза, как будто он тоже думал, что это смешно — "Ты смотришь им в глаза и улыбаешься, как будто уже знаешь, что они скажут да" — надменно рассказывал он. "Заправь ей волосы за ухо и продолжай смотреть ей в глаза" — сказал Джеймс тем же тоном. Он потянулся к её волосам, но она отдёрнула руку. "Не воспринимай это слишком серьёзно, Миона" — закончил Сириус, пожав плечами — "Вероятно, он осмелился на это, вот почему он хотел, чтобы ты посидела с его друзьями, а не пошла с ним куда-нибудь на выходные" "Ну, это заставляет меня чувствовать себя лучше" — саркастически сказала она. Она вернулась к своей еде и игнорировала всех до конца трапезы. После этого она начала повсюду встречаться с Кирли Ботт. Он подходил к ней ещё пару раз, всегда самодовольный, и пытался привлечь её внимание, хвастаясь своей магией или полётом. Когда она не ответила на его попытки, он начал злиться. Однажды вечером, когда она помогала Джеймсу с домашним заданием по зельеварению в Общей комнате, она почувствовала, как он пристально смотрит на неё — "В чём проблема Ботта? Он не переставал смотреть на нас с тех пор, как мы вошли" Сириус фыркнул, даже не потрудившись оторвать взгляд от своего домашнего задания — "Он не смотрит на нас, Джеймс, дорогой" — он ухмыльнулся и положил руку ей на плечи — "Он смотрит на неё" Марлен и Мэри, которые для разнообразия сидели с ними, смотрели на неё широко раскрытыми глазами — "Ты и Кирли Ботт?" — спросила Марлен с лукавой улыбкой. Гермиона фыркнула — "Только Кирли Ботт, большое вам спасибо" — раздражённо ответила она, прежде чем стряхнуть руку Сириуса со своих плеч и указать на ошибку, которую Джеймс допустил в своём эссе: "Это два с половиной, а не две половины" — пробормотала она. "Он всё ещё пытается?" — удивлённо спросил Джеймс — "Я думал, ты сказала ему отстать после обеда на днях" "Что произошло во время обеда на днях?" — взволнованно спросила Мэри. "Я так и сказала, но ему всё равно" — сказала Гермиона Джеймсу. "Ботт подошёл к Гермионе" — ответил Сириус Мэри, смешно шевеля бровями — "С тех пор не оставлял её в покое. В последний раз он спросил, не хочешь ли ты исследовать Запретный лес с ним и его головорезами?" — Гермиона фыркнула и кивнула, всё ещё не в силах поверить, что мальчик считал это хорошим способом преследовать кого-то. "О, так он влюблён, да?" — сказал Джеймс после того, как разразился лающим смехом. Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза, и придвинулся ближе к ней. Он потянул за один из её локонов — "Что скажешь, Гермиона, хочешь отправиться со мной исследовать Запретные места?" Гермиона на мгновение зашипела, прежде чем оттолкнуть Джеймса, когда он рассмеялся. Сириус и Ремус присоединились к нему, пока все трое не покраснели. "Ты бесстыдник" — обвинила она его — "Как твой разум может так работать, тебе всего одиннадцать" — Джеймс ахнул, притворяясь оскорблённым, а остальные просто посмеялись над ней. Она услышала громкий хлопок и повернулась, чтобы оглядеть Общую комнату. Стул, на котором сидел Ботт, сердито глядя на них, теперь стоял на полу, а мальчика нигде не было видно. Петрикус и один из его друзей потрясённо смотрели друг на друга. "Ботту это не понравилось" — фыркнул Джеймс. Гермиона ударила его по центру лба и вернулась к домашнему заданию. На следующий день Ботт подошёл к ней в Большом зале и высмеял её причёску. Она считала, что, если бы над ней так смеялись во время её первого пребывания в Хогвартсе, она бы убежала в слезах, но, похоже, подобные слова больше не оказывали на неё особого влияния. Забавно, учитывая, как много она плакала несколько месяцев назад, когда думала, что дружба Джеймса ненастоящая. Она была готова ответить холодно или просто проигнорировать его. Однако, прежде чем у неё появился шанс сообразить, как она хочет ответить, её мальчики отреагировали — "В чём, чёрт возьми, твоя проблема, приятель?" — рявкнул Сириус — "Один день ты трогательно ухаживаешь за ней, а на следующий день смеёшься над ней?" "Да, это не круто" — согласился Питер. Он хмурился и выглядел таким же обиженным, как Джеймс, Сириус и Ремус. У неё защемило в груди от осознания того, что она была не совсем добра к нему, а он всё равно защищал её. Как этот ребёнок вырос таким человеком, каким он вырастит? "Знаешь, что не круто? Что я должен смотреть на её уродливое лицо" Как только он закончил фразу, Сириус и Джеймс вскочили на ноги, казалось, готовые либо ударить, либо проклясть мальчика за его оскорбление. Однако они остановились, услышав громкий смех Гермионы. "Это было просто грустно" — сказала она между смешками — "Тебе придётся поработать над своими оскорблениями, Ботт" — она потянула Джеймса за руку, который был ближе всех, чтобы заставить его снова сесть. Когда он это сделал, Сириус тоже сел — "Я позволю тебе снова попытаться причинить мне боль через пару лет, если ты пообещаешь практиковаться, хорошо?" После этого Гермиона, казалось, переросла свою репутацию молчаливой чудачки только для того, чтобы стать местной нахальной ведьмой, хотя больше она ничего подобного не говорила. Ботт больше не беспокоил её после этого, он зашёл так далеко, что избегал её, выходя из Общей комнаты, когда она проходила через портрет Толстой Дамы. Это очень позабавило Мародёров. Примерно через неделю после того, как это произошло, Петрикус Уизли подошёл к ней, когда она ждала Мародёров в Общей комнате — "Эй, Гермиона, можно тебя на секунду?" — спросил он. "Да" — ответила она и нерешительно жестом пригласила его сесть рядом с ней на диван, на который она претендовала. Он так и сделал, но потом промолчал — "Чего ты хотел?" — в конце концов спросила она, её терпение иссякло. "Я хотел извиниться за Кирли" — пробормотал он, отводя взгляд. "Ты имеешь какое-то отношение к его действиям?" — потребовала она. Он нахмурился — "Э-э, нет" "Тогда не извиняйся" С этими словами она раздражённо вернулась к тому, чем занималась. Она почувствовала, как он ушёл, но не поднимала головы, пока кто-то не похлопал её по плечу. Мальчики, наконец, вернулись в Общую комнату, и они могли пойти на свои дневные занятия. "Эй, Миона, не хочешь сходить в библиотеку, чтобы поработать над эссе для ЗОТИ?" — спросил Джеймс, когда они после этого выходили из класса. В любой другой день она бы ухватилась за возможность позаниматься с мальчиками, поскольку Гарри и Рон всегда тянули с этим время. С Мародёрами — она не чувствовала себя матерью, преследующей своих детей, пытающейся заставить их выполнять свою работу и заниматься учёбой. Хотя она не назвала бы их ответственными, но они знали, что должны делать свою домашнюю работу, и не полагаться на то, что она будет подталкивать их к этому. Это было хорошо. Однако у неё уже были планы. Накануне вечером она стащила из библиотеки книгу о контр-проклятиях дьявольского огня после того, как мадам Пинс сказала ей, что она не подходит для первокурсников, и запретила ей брать её. Она должна была быстро прочитать книгу, чтобы ведьма не заметила, что он исчез с полки. Её планы состояли в том, чтобы лежать в постели с заколдованным тёплым мешком внизу живота и работать над книгой. "Я не могу. Я… мне нужно поговорить с профессором МакГонагалл..." — это было не самое лучшее оправдание, которое она могла придумать, но это было первое, что пришло ей в голову. Это было так плохо, что вызвало у них подозрения. Сириус прищурился — "Ты планируешь часами разговаривать с этой женщиной?" — спросил он — "Просто мы не собираемся покидать библиотеку до обеда" "У меня месячные" — выпалила она. Реакция мальчиков была мгновенной. Их глаза расширились, а щёки покраснели — "Я… это больно. Я просто планирую пойти в свою комнату и остаться в постели на весь день, понимаешь?" "Да. Конечно. Да. Да" — ответил Ремус, его обычно бледный цвет лица не помогал ему скрыть яркий румянец. Остальные трое мальчиков кивнули, молчаливые, но такие же странные, как Ремус. "Хорошо. И да не доставляйте проблем мадам Пинс" — сказала она, отводя взгляд — "Я… Я сейчас ухожу" Она повернулась и ушла. Устроившись в постели, она тихонько хихикнула. Их реакция была забавной, действительно подходящей для двенадцатилетних мальчиков, которыми они были. Было легко заметить, что никто никогда не говорил с ними о месячных, их явно шокировало то, что она была так откровенна. ⋆ ⋆ ⋆ Стук Мэри в дверь спальни вырвал её из дремоты, в которую она погрузилась после нескольких часов чтения. Она пропустила ужин, её так тошнило, что она даже не пыталась что-то съесть, и послала сообщение МакГонагалл, что чувствует себя недостаточно хорошо для их обычных занятий после этого. "Как ты себя чувствуешь?" — тихо спросила Мэри. Её единственным ответом был стон — "Джеймс попросил меня позвать тебя, но я могу сказать ему, чтобы он уходил, если ты не хочешь" Гермиона снова застонала, но встала. Она почти закончила читать книгу, и её тело настолько привыкло к теплу на животе, что оно уже не было таким успокаивающим, как раньше — "Спасибо, Мэри" — пробормотала она, идя рядом с ведьмой. Когда она спустилась в Общую комнату, то увидела, что четверо мальчиков с нетерпением ждут её. "Пойдём в нашу комнату" — сказал Джеймс. Прежде чем она успела ответить, Сириус схватил её за запястье и потащил к лестнице, ведущей в спальню мальчиков. Она никогда раньше не была в их комнате, но не удивилась, обнаружив, что она не сильно отличается от её собственной комнаты, может быть, немного грязнее. Все кровати были застелены, но они были довольно неряшливыми, все, кроме одной в правом углу, она предположила, что одна из них принадлежала Ремусу. Гермиона огляделась, чувствуя себя не в своей тарелке. "Итак… Тогда зачем мы здесь?" — спросила она, пытаясь удержаться от того, чтобы не переступить с ноги на ногу. "Мы не хотели, чтобы ты была одна, и в Общей комнате было слишком шумно, а у моей мамы всегда болит голова, когда у неё месячные, поэтому мы украли много шоколада с кухни и устраиваем для тебя вечеринку" — ответил Джеймс, показывая ей шоколад, который они украли с кухни. "Что?" Сириус закатил глаза и жестом пригласил её пройти дальше в комнату — "Вечеринка периода. Ты можешь проклинать весь мир, ненавидеть мужчин, что ведьмы обычно делают, когда у них месячные. Мы будем тебе сочувствовать" "А что, если я просто хочу свернуться калачиком в постели?" — спросила она, приподняв бровь. "Тогда мы позволим тебе воспользоваться одной из наших кроватей" — ответил Сириус. Пару мгновений она не знала, как реагировать. Джеймс выбрал этот момент, чтобы предложить одну из конфет, которые они стащили с кухни. Она мило улыбнулась и села на пол — "Вы, ребята, очаровательны. Давайте устроим эту историческую вечеринку, хорошо?" Она попыталась представить, что делает что-то подобное с Гарри и Роном, и выражение ужаса на их лицах заставило бы её грустно улыбнуться. Они проводят ночь, разговаривая и поедая шоколад. С течением ночи зубрёжка Гермионы становилась всё лучше. Кончилось тем, что они заснули на полу. На следующее утро, когда Гермиона проснулась от храпа Сириуса, положившего голову ей на плечо, она улыбнулась и разбудила их всех. Ей придётся пойти в свою комнату и переодеться. Она предупредила, что опоздает к завтраку и мальчики пообещали, что принесут ей пару печений, чтобы она съела их перед Трансфигурацией. МакГонагалл была в классе раньше, поэтому её желудок урчал целых полтора часа. Ей приходилось терпеть хихиканье мальчиков, которые находили ситуацию забавной. В итоге она съела печенье на зельях, пытаясь спрятаться от Слагхорна, пока бездумно помешивала смесь. В тот день днём, в Общей комнате, Мэри потащила её к дивану, где сидели Марлен, Лили и Джулия. Четыре ведьмы выжидающе смотрели на неё, но она была сбита с толку тем, чего они хотели. Когда она рассказала им, Мэри многозначительно посмотрела на мальчиков, которые сидели на своём обычном диване, обдумывая детали розыгрыша, который они хотели устроить над слизеринцами — "Ты не пришла в комнату прошлой ночью" — обвиняюще сказала она. "Я в курсе" — ответила Гермиона, немного раздражённая, она знала, какими могут быть девочки в этом возрасте, и с неё было достаточно этого в её первое время в Хогвартсе. Она не хотела иметь с этим дело в обычный день, но она действительно была не в настроении. "Что ты делала?" — обвиняющим тоном спросила Лили — "Девочкам даже не разрешают находиться в общежитии для мальчиков, не говоря уже о том, чтобы спать" "Мы спали на полу, Эванс, поверь мне, тут не было ничего смешного" — она на мгновение забыла, что имеет дело с девушками, которые даже не думали об этом в смешном смысле, но их испуганные лица напомнили ей об этом — "Серьёзно, ребята, мы просто ели и разговаривали. Это было мило" "А почему ты не могла сделать это в Общей комнате?" — спросила Марлен, нахмурившись, как будто ей действительно было интересно. "Было слишком много шума, и мы хотели тишины. В любом случае, почему вы, ребята, такие любопытные? Тебе нравится кто-нибудь из парней или что?" — она добавила дразнящий тон, который сумел изменить направление разговора, когда девушки издали возмущённые звуки и начали спорить о привлекательности Мародёров. Конечно, это имело неприятные последствия, когда у неё спросили её мнение.