The Brightest

Сентябрь 1972 года На следующий день Сириус пытался вести себя так, как будто ничего не случилось. Он проснулся рано и ждал своих друзей в Общей комнате, зайдя так далеко, что отпустил шутку по поводу утренней причёски Гермионы. Она закатила на него глаза, но никак иначе не отреагировала. Его журчащий голос заполнил тишину по пути в Большой зал, где он демонстративно сел спиной к столу Слизерина и продолжал болтать об их следующей возможной шалости. Джеймс бросил взгляд на Гермиону, явно понимая, что его друг не так хорош, как притворяется. Она слегка покачала головой, пытаясь сказать ему, чтобы он ничего не говорил. Сириус был не из тех, кого можно заставить говорить, если он этого не хочет. Остаток дня прошёл в том же духе. Сириус притворился, что с ним всё в порядке, и его друзья позволили ему. Марлен, которая всё ещё не помирилась с тремя другими ведьмами, казалось, считала это странным. "Я имею в виду, у него явно есть проблемы, но вы, ребята, просто собираетесь игнорировать это? Если вы это сделаете, будет только хуже" "Он закроется, если мы попытаемся надавить на него" — ответила Гермиона. "Но он…" — их прервали соседки по общежитию, прежде чем она смогла закончить предложение, и Марлен замолчала, вся напряглась и отказалась произнести больше двух слов. Прошло совсем немного времени, прежде чем обе ведьмы отправились в Общую комнату, где их ждали Сириус, Ремус и Питер. Джеймс получил наказание от профессора гербологии, профессора Майела, за то, что так издевался над растением, что оно стало жёлтым вместо ярко-красного, каким должно было быть. Только когда Гермиона и Сириус остались наедине прямо перед ужином, он вздохнул и, казалось, сдулся. Она посмотрела на него, пытаясь сдержать ожидание. Она не хотела говорить так, как будто считала, что он должен ей сказать, но она хотела, чтобы он знал, что он может. Уже не в первый раз за те два дня, что они провели в Хогвартсе, слова Теда всплыли у нее в голове. Она должна была дать ему понять, что она всегда будет рядом с ним. "Я просто… я не знаю, что делать" — наконец сказал он. Когда он оторвал взгляд от своих рук и посмотрел ей в глаза, она увидела, каким потерянным он себя чувствовал. "Ни у одного двенадцатилетнего ребёнка не должно быть такого взгляда"— подумала она. Затем ей стало интересно, что он увидит в её глазах. "Я не знаю, много ли ты можешь сделать" —честно ответила она. "Регулус будет принимать свои собственные решения, Сириус. Но ты можешь быть рядом с ним" "Он не захочет, чтобы я был рядом» Она вздохнула и положила руку ему на плечо, сжав один раз. "Протолкнись через это. Ты такой раздражающий" Её попытка пошутить была встречена лёгкой улыбкой, которая быстро исчезла. "Он провёл год с ней наедине. Он уже ненавидит меня. Всё лето он продолжал нести кровавую чушь. Он дрался и назвал меня предателем крови, Гермиона. Это уже началось, и будет только хуже" На это у неё не было ответа. Вместо этого она притянула его в объятия. Он крепко держал её. Их объятия длились несколько минут, а когда они наконец отстранились, у обоих были мокрые глаза и красные щёки. Сириус прочистил горло и, казалось, попытался вернуть себе самообладание. Его глаза закрылись, и было ясно, что больше разговоров не будет. "Послушай, Сириус..." — Гермионе пришлось сглотнуть сквозь комок в горле. "Прошлый год и лето дали понять, что твоя семья… ужасная" — он фыркнул на это, но она проигнорировала его. "Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты не так одинок, как тебе кажется. У тебя всегда будут мальчики и я. И у тебя есть твой брат, ты можешь работать над тем, чтобы исправить то, что произошло в прошлом году" "Спасибо, Миона" — прошептал он через несколько секунд, глядя на неё. "Я тоже всегда буду с тобой" После нескольких секунд неловкого молчания они решили пойти поужинать с остальными своими друзьями. Никто из остальных не прокомментировал их опоздание, но они смотрели на Гермиону так, словно знали, что они поговорили. Во время ужина они продолжили тот же танец, что и днём. Сириус сидел спиной к столу Слизерина и демонстративно избегал разговоров о чём-либо, что имело отношение к тому, что произошло накануне или летом. Они смеялись над чем-то, что сказала Марлен, когда к их столу подошёл первокурсник, слегка дрожа и не сводя глаз с Ремуса. Гермиона знала, чего он хочет, ещё до того, как он открыл рот. И снова Гермиона была единственной, кто ответил. "Он пытался играть в квиддич с ежом" Мальчик, нахмурившись, повернулся к Ремусу, но её друг сосредоточился на своих коленях, избегая взгляды как мальчика, так и Мародёров. Гермионе не нравилось, что он чувствовал, что должен так плохо скрывать своё состояние. Из того, что Ремус рассказал ей на третьем курсе, она знала, что, когда он был моложе, ему было стыдно за то, кем он был, не то чтобы он стал лучше с возрастом и что он никогда не думал, что кто-то проявит к нему доброту, если узнает. Мародёры показали его по-другому, сказал он, и Гермиона тоже, когда хранила его секрет. Она позаботилась о том, чтобы продолжать быть доброй с ним, даже когда была расстроена, потому что знала, что не многие проявляли к нему такую вежливость. Теперь, наблюдая, как он растёт, было легко понять, какими путями была передана недоброжелательность. "Клянусь, у здешних людей нет такта" — сказала она, когда смущенный мальчик наконец ушел. "Ты не обязана этого делать, понимаешь?" — в конце концов сказал Ремус, его голос был странным, а глаза не отрывались от колен. Гермиона мгновение смотрела на него. Он был напряжён и явно чувствовал себя неловко. Однако в том, как он сидел, было что-то такое, что наводило на мысль, что, возможно, это чувство возникло из-за незнания, как реагировать на её действия. "Я не понимаю, о чём ты говоришь" — закончила она ответом. Ремус поднял бровь, глядя на неё, но она больше ничего не сказала. После того, как они покончили с ужином, Гермионе пришлось попрощаться и пойти в кабинет МакГонагалл, как сказала ей ведьма в конце урока в тот первый день. "Я всё ещё не могу поверить, что она не собирается отпускать тебя даже в первый день" — захныкал Джеймс, прежде чем взять её сумку и пообещать отнести её в Общую комнату вместе с ними. "Зная, что может случиться, если я не овладею невербальной магией, я думаю, что так будет лучше" — сухо ответила она. Это заставило его передумать, и в конце концов он отпустил её, не причитая больше. Когда она постучала в кабинет ведьмы, ей пришлось подождать всего пару секунд, прежде чем голос внутри комнаты велел ей войти. Внутри профессор МакГонагалл сидела перед улыбающимся профессором Слагхорном. Её разум мгновенно вспомнил разговор, который у неё был с профессором МакГонагалл перед летом. Будет ли зелье готово? Было очень рано, но, может быть… "Мисс Плейдвуд, как я рад вас видеть. Как прошло ваше лето?" — спросил волшебник. Прежде чем она смогла ответить, он продолжил говорить. "Моё было очень насыщенным! Мадам Помфри и я очень усердно работали над тем зельем, о котором упоминала Минерва" — он посмотрел на ведьму, которая пыталась сдержать раздражение. Гермиона понимала, что этот человек в её кабинете ведёт себя так, будто он в центре внимания. Она знала, что это просто обычное поведение Слизнорта. "Мы пока не очень преуспели. Но вы должны понять, мисс Плейдвуд, что такие дела требуют времени" Гермиона кивнула, не понимая, почему он говорит с ней об этом, если на самом деле ничего не изменилось. Прежде чем кто-либо успел сказать что-либо ещё, профессор МакГонагалл встала со своего стула и сделала несколько шагов в её сторону. Она положила руку ей на плечо и мягко сжала. Она не знала, что ведьма была особенно ласковой, но ситуация была не самой нормальной. Она попыталась взглянуть на это с точки зрения МакГонагалл. В конце концов, Гермионе было двенадцать лет в этой временной шкале, и она явно была травмирована, даже если не говорила об этом. Вскоре после этого Слагхорн ушёл, пообещав усердно работать, чтобы найти что-нибудь, что могло бы ей помочь. МакГонагалл жестом пригласила её сесть, что вызвало у Гермионы несколько тревожных мыслей. Обычно, когда они практиковали невербальную магию, они делали это стоя, так как поза была важна для правильного выполнения заклинаний в первые несколько раз. "Мисс Плейдвуд, я наблюдала за вашими успехами в прошлом году. Ваш прогресс впечатляет, как на обычных занятиях, так и на этих занятия" — Гермиона почувствовала, как её лицо покраснело от слов ведьмы. Она не привыкла к комплиментам от неё, даже в её временной шкале МакГонагалл была суровой и, хотя и одобряла, не очень откровенно хвалила. Гермионе адресовали лукавые улыбки, а брови удивлённо приподнимались, но она могла вспомнить только ещё два случая, когда её Глава факультета хвалила её так открыто, и один из них был адресован мадам Помфри, Гермиона услышала это только потому, что пыталась украсть мазь для обработайте шрам Гарри от кровавого пера, которое Амбридж заставила его использовать. "Спасибо, профессор" — ответила Гермиона через несколько мгновений. "Таким образом, я решила, что мы будем встречаться три раза в неделю, а не каждый будний день, как в прошлом году. Я надеюсь, что наши сеансы будут нужны вам всё меньше и меньше по мере того, как вы привыкнете использовать свою магию невербальным способом так же часто, как и вербально. Вы подаёте большие надежды, мисс Плейдвуд" Гермиона не знала, что на это сказать. Она знала, что хочет провести несколько свободных вечеров, из-за них она пропустила несколько весёлых моментов со своими друзьями в прошлом году. Тем не менее, ей очень нравились её занятия с МакГонагалл. "Когда они будут, профессор?" — спросила она, её голос немного дрожал, и ей захотелось встряхнуться. "Лучше всего подойдут понедельник, среда и пятница" — сказала ведьма. Гермионе бы понравилось, если бы у неё была возможность быть свободной по пятницам. Тем не менее она кивнула. Когда полтора часа спустя Гермиона вышла из кабинета МакГонагалл, она была потной и у нее болела голова, но она улыбалась. Она не придавала этому особого значения, потому что ей не разрешалось использовать магию дома, но после их разговора Гермиона заметила, что невербальная магия даётся ей легче, чем когда-либо, когда она впервые начала изучать её во время своего первого пребывания в Хогвартсе. Она могла сказать, что постоянная работа с МакГонагалл шла хорошо, даже если ведьма не была обычным учителем для этого вида магии, было ясно, что она была хороша в том, что делала. У Гермионы не было хороших профессоров по ЗОТИ в её образовании в Хогвартсе во время того первого курса. И это время не казалось таким уж многообещающим, судя по тому первому году. Она спускалась к Гриффиндорской башне, когда увидела фигуру, бредущую бездумно. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что это был Регулус. Она ускорила шаг и подошла к нему. "Привет" — сказала она, улыбаясь. Мальчик посмотрел на неё с таким презрением, что она чуть не отступила назад. Затем она вспомнила, что это был всего лишь его второй день в замке, и удивилась, как он оказался в этом крыле, когда подземелья были так далеко. И тут её осенило. Вероятно, он заблудился. Зная, как работает Блэковская гордость, она задавалась вопросом, было ли презрение в его глазах частью защитного механизма, а не тем, что он действительно чувствовал к ней. Она поджала губы, пытаясь подавить лёгкую улыбку. Сам Сириус несколько раз терялся в их первую неделю в прошлом году, но он всегда настаивал, что находится именно там, где и должен быть. Было забавно видеть его таким не в своей тарелке, в то же время выглядящим так комфортно, как будто он был дома. "Ты пытаешься добраться до подземелий?" — спросила она. Он усмехнулся ей, и этого было достаточно для ответа. "Не твоё дело" — выплюнул он, подтверждая, что это действительно то, что происходит. Она хмыкнула и подумала о том, чтобы оставить его там просто для того, чтобы наказать его гордость. В конце концов, она закатила глаза и, взмахнув рукой, вызвала в воображении очертания замка. Регулус, казалось, был впечатлён магией, но никак это не прокомментировал. Он внимательно следил за её указаниями, но к тому времени, как она закончила говорить, он с отвращением вздёрнул нос и ещё раз усмехнулся, прежде чем пойти в указанном ею направлении. Она всё ещё посмеивалась, когда проходила через портрет Толстой Дамы, но в конечном итоге решила не делиться своей встречей с младшим Блэком с остальными Мародёрами, зная, что Сириус не хотел слышать о своём брате.