The Brightest

Январь 1973 года Хогвартс в январе был ещё красивее. Гермиона всегда так думала. Было что-то в том, как снег покрывал территорию, что казалось волшебным, что было удивительно в волшебной школе. В своём время она вырезала моменты своего дня, чтобы наблюдать, как падает снег. В этой временной шкале она сделала то же самое. Это казалось одной из тех вещей, которые не изменились, это успокаивало в своей статичности. За те дни, что она провела с мальчиками в поместье Поттеров, они так наигрались со снегом, что она почти до сих пор чувствовала холод снега на спине. Ремус, как она обнаружила, был из тех людей, которые хватают горсть снега и засовывают его под свитер. Сириус был его первой жертвой, и его ошеломлённое лицо, дополненное самым драматичным оскорблённым вздохом, который Гермиона когда-либо слышала, заставило её расхохотаться. Это привлекло внимание Сириуса, и он повернулся и повалил её на снег, требуя того, что она нашла таким смешным. Всего через час все пятеро промокли, замерзли и всё ещё смеялись. Иногда ей было трудно примирить мужчин, которых она знала, с мальчиками, которых она знала сейчас. Было ещё больнее видеть, как война изменила их. Они оба так много потеряли… Помня об этом напоминании, Гермиона вернулась в Хогвартс с намерением удвоить свои исследования. У неё был своего рода план игры, который, как она знала, она бы никогда не попробовала. Когда она, Рон и Гарри искали крестражи. Однако она была в отчаянии. Ей нужно было уничтожить их всех, и у неё не было доступа к яду василиска, а меч Гриффиндора не сработал бы, если бы она сначала не убила василиска. Единственной другой вещью, которую она нашла, способной уничтожить крестраж, был дьявольский огонь. Со всеми исследованиями, которые она провела до сих пор, она знала, что, возможно, сможет контролировать его достаточно, чтобы использовать его самостоятельно, но это произойдёт не скоро. Нет, она всё ещё чувствовала жар пламени в Комнате Требований, когда крики агонии Крэбба всё ещё ясно звучали в ушах. Её не постигнет та же участь, она не могла. И поэтому она поклялась провести столько исследований, сколько потребуется, чтобы найти самый безопасный способ наложить проклятие и контрзаклятие. Мальчики заметили, что Гермиона проводит в библиотеке больше времени, чем до каникул, но она отмахнулась от их вопросов, сказав, что ей нужно поработать над всем, чем она пренебрегла во время каникул. Сириус фыркнул на это, отметив, что она ничем не пренебрегала, и не позволяла им ничем пренебрегать, но они больше ничего не сказали, кроме этого. Когда она проснулась утром после своего первого дня у Поттеров, а Сириус спал рядом с ней, у обоих были тёмные круги под глазами, она подумала, что, возможно, это было бы странно между ними. Это был не первый раз, когда он видел, как ей снится кошмар, но в тот раз всё было по-другому, в каком-то смысле более интимно. Хотя в этом не было ничего странного. Он проснулся всего через пару минут после неё, огляделся, застонал и снова уткнулся лицом в подушку. Он вёл себя так, как будто ничего не случилось, как будто он не видел, как она плакала из-за чего-то, чего он не мог понять. Она вела себя так, как будто её сердце не болело каждый раз, когда она смотрела в его глаза. Или Ремуса. Или Джеймса. Этот кошмар также повлиял на её режим сна. Как будто она вернулась к тому образу мыслей, который был у неё год назад. Большинство ночей прерывались кошмарами, и дошло до того, что ей пришлось вздремнуть днём, чтобы продолжить свой день. Она позаботилась о том, чтобы позаботиться о себе в других аспектах, особенно в еде, так как не хотела привлекать к себе никакого внимания. В любом случае, больше, чем у неё уже было. Сириус знал, что ей снова снились кошмары, и она не была уверена, сказал ли он Джеймсу, но она заметила, что он тоже смотрит на неё с беспокойством. Неожиданно именно Лили Эванс наконец обратилась к ней по этому поводу. "Ты в порядке?" — спросила она. Гермиона боролась со сном в библиотеке, прежде чем ведьма опустилась на сиденье рядом с ней. Мальчики планировали очередную шалость, которую у Гермионы не хватило сил попытаться остановить, и она читала о файнфайре и о том, как он реагирует на темную энергию. Она должна была быть уверена, что, что бы она ни делала, огонь не сойдёт с ума, если соприкоснётся с крестражом. Это было неконтролируемо, когда Крэбб наложил заклинание, и между этим и полётом за свою жизнь Гермиона не смогла увидеть, ухудшился ли сам крестраж каким-либо образом. Всё, что она могла бы найти в книге, которую она открыла на столе, было бы потеряно для неё, поскольку большая часть усилий, которые должны были быть направлены на понимание того, что она читала, на самом деле уходила на то, чтобы держать глаза открытыми. Голос Лили и её присутствие в целом напугали Гермиону настолько, что она потянулась за своей палочкой, но она была настолько вялой, что всё, что ей удалось, это столкнуть еенсо стола. На это рыжеволосая ведьма только подняла брови и выжидающе посмотрела на Гермиону. "Что?" — выдавила она примерно через минуту, глядя на девушку и пытаясь понять смысл её присутствия. "С тобой что-то происходит" — сообщила ей Лили. "Ты практически засыпаешь на уроке, и я видела, как Слизнорт заметил это вчера. Единственная причина, по которой он не забрал очки, заключалась в том, что он отвлёкся, когда Джонс растопил его котёл" "Какое тебе до этого дело?" — потребовала Гермиона. "Если ты такая, потому что была вовлечена в то, что замышляют Поттер и Блэк, не стоит рисковать своим местом первой в классе" Усталость, казалось, снова обрушилась на Гермиону после этого. Она зевнула и потянулась, заметив напряжённое выражение лица Эванса. "Ах, потому что тебе бы это не понравилось, верно? Я имею в виду, как второй в классе" Напряженное выражение на лице девушки стало ещё более кислым. Гермиона раньше не любила так дразнить людей, но было что-то приятное в том, чтобы делать это с Эвансом. Может быть, это было из-за того, как она обижалась на мелочи. В каком-то смысле было приятно видеть, что всё в жизни Гермионы казалось таким важным. "Возьми себя в руки, Плейдвуд, или весь факультет заплатит за это в следующий раз, когда ты заснёшь на Зельях" "Спасибо за совет, Эванс" Девушка оставалась там, глядя на неё прищуренными глазами, ещё несколько секунд. Закончив, она встала и ушла, не сказав больше ни слова. Гермиона усмехнулась и вернулась к своей книге, но особого толку от неё не было. После ещё нескольких сонных морганий и осознания того, что усилие просто сосредоточиться на словах было таким же утомительным, как пробежать пару кругов по квиддичному полю, она, наконец, сдалась. Она заколдовала книгу заклятием "Не обращай на меня внимания" и спрятала её за парой книг на полках по трансфигурации. Это не была книга с ограниченным доступом, но это могло быть потому, что она стояла на такой потрёпанной полке, что было очевидно, что о ней забыли. Ей нужно было перечитать всё, что она прочитала, и сделать заметки, и последнее, что ей было нужно, это чтобы кто-то взял книгу. Было слишком поздно для неё, чтобы вздремнуть, иначе она могла бы даже не заснуть этой ночью. Поэтому вместо этого она пошла в Общую комнату и потащила Марлен на прогулку. Её подруга всё это время рассказывала о магловском телевизоре, который купили её родители, и Гермионе пришлось притворяться, что она ничего не знает о телевизорах, но, услышав её голос и волнение, часть Гермионы успокоилась, которая была беспокойной с зимних каникул. В ту ночь Эванс бросила на неё строгий взгляд, когда она ложилась в постель, и Гермиона просто закатила глаза в ответ. Она даже не хотела смотреть на себя в зеркало, зная, какое жалкое зрелище она будет представлять из-за того, что потребовалась Лили Эванс, чтобы добровольно общаться с ней. Она знала, из-за того, что Марлен рассказала ей о ведьме, что Эванс, скорее всего, просто беспокоилась о Гермионе, потому что ни один тринадцатилетний ребёнок не должен так выглядеть, и она выступила с оправданием большим количеством уроков и домашней работы, потому что знала, что Гермиона не приветствовала бы её беспокойство. Неудивительно, что Гермиона проснулась несколько часов спустя с визгом. Она была рада, что нашла время полностью очаровать кровать в начале года, как и годом ранее. По крайней мере, она не разбудит своих соседей по комнате и не заставит их ненавидеть её. Гермиона села на кровати и вздохнула. Она потёрла лицо руками и позволила себе прислушаться к звукам спящих соседей по комнате, прежде чем сделать глубокий вдох и встать с кровати. Всякий раз, когда ей снился кошмар, она обнаруживала, что лучше всего пойти в Общую комнату и сменить обстановку, так как она чувствовала себя в ловушке, оставаясь в пределах своей кровати с занавесками. Спускаясь в Общую комнату, она вспомнила свой сон. Хуже не было, но Джеймс был там. Гарри и Рон обычно были главными героями в её кошмарах. Сириус и Ремус тоже были там, чаще всего, иногда они были мужчинами, которых она знала, а иногда они были детьми, которых она знала, иногда они были посередине. Джеймс, однако, почти не появлялся в её кошмарах. Это было не потому, что она не боялась его смерти, она боялась всё испортить и все закончится смертью Джеймса. И всё же обычно он ей не снился. Но когда она об этом думала, то всегда видела, как он умирает. В тот раз он умер, упав с метлы во время гонки с Сириусом после того, как она сделала неосторожное замечание. Он умер, не став взрослым, и всё пошло прахом. Гарри, очевидно, никогда не существовал. Сириус рос изолированным и подавленным, пока, наконец, не превратился в горького алкоголика, который ненавидел всех. Ремус вырос, не зная принятия, и возненавидел себя ещё больше. Питер потерял всех своих друзей и настолько изолировал себя, что люди едва помнили его, он тоже умер при ужасных обстоятельствах. И Гермиона… Гермиона вернулась в прошлое и всё испортила, она сделала только хуже. Это заставило её дрожать. В Общей комнате она села на диван, который Мародёры захватили ещё на первом курсе, и попыталась почитать что-нибудь для урока гербологии. Однако после этого она была измотана и опустошена больше, чем ожидала, и в итоге заснула с открытой книгой на груди. Она проснулась, когда кто-то ещё вошёл в комнату. Оглядевшись вокруг, она увидела, что на улице всё ещё темно и всё тихо, а это означало, что все ещё спали. Когда Сириус подошёл к дивану, чтобы сесть рядом с ней, Гермиона вздохнула и потянулась. "Доброе утро" — прошептала она. Сириус посмотрел на неё, не впечатлённый — "Ты спала здесь?" Она одарила его улыбкой — "Всего несколько часов" Она могла видеть разочарование на его лице, которое заставило её желудок сжаться от гнева и стыда. "Гермиона..." "Слушай, я не могу это контролировать, ясно?" Было очень утомительно иметь дело с чувствами людей, когда она едва могла справиться со своими собственными. Да, было мило, что мальчики беспокоились о ней, но в их беспокойстве было что-то такое, что казалось, будто они перекладывают вину на Гермиону, когда она не хотела терять сон из-за подобных кошмаров. Она могла понять, как они вели себя на первом курсе, когда беспокоились, что она чахнет, но это было не так, это было не то, о чём она могла позаботиться. Ей просто нужно было переждать, посмотреть, успокоят ли исследования и её усилия тёмные части её разума и позволят ли её телу выйти из полёта или бороться с тем, в чем оно было заперто. "Я думаю, ты права" — признал Сириус, и в его голосе прозвучало осуждение. Гермиона кивнула. "Прости" "Спасибо" На пару минут воцарилась тишина. "Итак... почему ты просыпаешься так рано? Я не думаю, что ты когда-либо говорил мне" — спросила она, когда молчание начало казаться тяжёлым. Он выглядел немного встревоженным этим вопросом. Достаточно, чтобы Гермиона собиралась сказать, что ему не нужно отвечать, но прежде чем она успела, Сириус заговорил. "Это принято делать в моей семье" "Например... с твоей кроватью? На других кроватях беспорядок, но твоя кровать всегда застелена, и у тебя нет разбросанных вещей.” Он поморщился. "Да" Она не могла вспомнить, как Сириус относился к своей аккуратности летом перед пятым курсом, когда она была на площади Гриммо с Уизли и Гарри. Справедливости ради, однако, он был пьян большую часть времени, пока они были там, так что даже если бы она заметила, это не означало, что это было хорошим представлением о том, как работает взрослый Сириус. "Я не знаю, все ли семьи такие, но… беспорядок в моём доме недопустим. Даже когда я был ребёнком, всё нужно было убирать, и не важно, что для этого у нас были эльфы. Это было... неприлично, так сказала мама. Представь, как неприлично ребёнку быть неряшливым" — фыркнул он, но на его лице не было и следа юмора. Гермиона поморщилась.э — "Почему ты делаешь это здесь? Твоя семья не может… они не узнают" "Я просто привык к этому" Было легко увидеть, как Сириус отреагировал на этот последний вопрос. Его плечи втянулись до ушей, а глаза отвели от Гермионы. Не желая, чтобы ему было неудобно, она сменила тему на более безопасную, например, Лили Эванс подошла к ней в библиотеке. К тому времени, как Джеймс спустился вниз, сонно протирая глаза и водрузив очки на макушку, Сириус смеялся так сильно, что несколько слезинок скатились по его щекам.