The Brightest

Февраль 1973 года Со временем её кошмары стали немного лучше. Они всё ещё были плохими и хуже, чем до поездки в поместье Поттеров, но она всё ещё могла спать по ночам чаще, чем раньше. Сириус лучезарно улыбнулся ей, когда она вошла в Гостиную через несколько минут после него. Так они и просидели весь вечер в тишине, ничего не говоря о её проблемах. Вскоре наступил февраль, и, хотя ей всё ещё иногда снились кошмары, она спала лучше, а обеспокоенные взгляды её друзей прекратились. Замок наполнился сплетнями о том, кто кого попросит стать их валентином, и Гермиона задалась вопросом, было ли так же год назад, а она просто этого не заметила, или это было что-то новое. Ей не нравилось слышать хихиканье и перешёптывания о ней или кого-то из мальчиков. Это действовало ей на нервы. Мальчики, конечно, воспользовались случаем, чтобы подразнить её по поводу прошлогодних событий. "Эй, как ты думаешь, твой не такой уж тайный поклонник появится ещё раз?" — Сириус поддразнил её за завтраком за неделю до дня Святого Валентина. Гермиона оторвалась от своего тоста с самым угрожающим видом, на который только была способна. Это не дало абсолютно никакого результата. Ремус, Джеймс и Питер покатились со смеху, а Сириус выглядел очень довольным собой. "Может быть, он придёт и спросит тебя" — закончила она словами. "Я думаю, ты должен сказать ”да", я видела, как ты смотрел в прошлом году" Мальчики скорчили гримасы отвращения, Гермиона не могла понять, было ли их отвращение вызвано тем, что Кирли Ботт был мальчиком, или потому, что это был Кирли Ботт. Сириус усмехнулся — "Я бы никогда так не предал твоё доверие" — чопорно сказал он. "Насколько я знаю, ты трагически влюблена в него и боишься, что он снова станет занудой..." Гермиона рассмеялась. "Да, верно" "Кто-нибудь из вас действительно собирается кого-нибудь пригласить?" — спросил Ремус, заканчивая этот разговор. Джеймс очень быстро покраснел, что было очень красноречиво. Все четверо обратили на него своё внимание, и он очень быстро сломался под давлением их взглядов. "Я… Джозефину Маркес" "Кого?" — Гермионе действительно пришлось в какой-то момент выучить имена своих одноклассников, это было глупо и смешно одновременно. "Хаффлпафф, третий курс, очень вьющиеся чёрные волосы" — ответил Ремус, и Гермиона кивнула, вспомнив, что видела такую ведьму в Большом зале во время ланча, она никогда с ней не разговаривала, но она была симпатичной и выглядела мило. Хотя это было удивительно, учитывая, что Джеймс никогда ничего о ней не говорил. Или о любой ведьме, на самом деле. "Ты спросил её?" Джеймс прочистил горло — "Она сказала ”нет", так что на самом деле это не имеет значения" "О, Джеймс" — Гермиона схватила его за руку, и он покраснел ещё больше. "Она тебе очень нравиться?" Он пожал плечами, по-прежнему не глядя в глаза своим друзьям. "Я разговаривал с ней пару раз в библиотеке. Она в команде по квиддичу" — Гермиона обменялась взглядом с Сириусом, который выглядел таким же удивлённым, как и Гермиона, признанием Джеймса. "Но это ничего, у меня не разбито сердце или что-то в этом роде" "Приятель, ты выглядишь так, как будто кто-то пнул твоего щенка". Гермиона пнула Сириуса в голень, и он поморщился — "Я имею в виду..." "Всё в порядке" После этого они несколько мгновений молчали. "А как насчёт вас, ребята?" — спросил Джеймс, вероятно, желая перестать быть в центре внимания разговора. "Ну, я собирался признаться тебе в своей вечной любви, но, видя, что твоё сердце уже занято, мне придётся довольствоваться другими. Я всё ещё не могу решить, кто это будет - Люпин или Плейдвуд" Гермионе и Ремусу пришла в голову та же идея, и они оба бросили кусочки тоста в Сириуса, который попытался увернуться, но безуспешно. "Я ненавижу тебя" — сказала ему Гермиона, и Сириус нахально улыбнулся. "Тебя просто бесит, что я не могу решить" Гермиона издала рвотный звук, и, увидев неприкрытое оскорбление Сириуса, она не смогла сдержать смех. В целом, это был хороший день. После завтрака они дурачились и дразнили друг друга по поводу увлечений, которых у них не было и которые никогда не вернутся. Даже Защита от Тёмных Искусств не могла испортить хорошее настроение Гермионы, даже если бы профессор Йорк попытался. Этот человек был таким же идиотом, каким он показывал себя во всех других классах. На этот раз, однако, вместо того, чтобы молча злиться всякий раз, когда он говорил что-то бестактное и неправильное, она встретилась взглядом с одним из своих мальчиков, и они скорчили гримасу, которая заставила её подавить смех или, по крайней мере, издать тихое фырканье. К концу урока Гермиона ни разу не прервала урок, даже когда идиот профессор сказал, что у тёмных существ более низкий уровень интеллекта, чем у волшебников, и, следовательно, они заслуживают меньших прав. Это был Сириус, который посмотрел на неё при этом, скорчив гримасу и пробормотав, что если бы это было правдой, то он заслуживал бы меньших прав, и всё же они были. Возможно, в другое время Гермиона была бы шокирована тем, что он так отзывался о профессоре, но ей было всё равно, на самом деле она поощряла это. И, самое главное, она согласилась. Остальные их занятия были намного менее утомительными, чем у этого урода. Они были даже забавными. К концу дня она почувствовала лёгкость, какой не чувствовала уже больше месяца. Она исследовала День святого Валентина ещё тогда, когда впервые узнала, что она ведьма. Ей было любопытно, что это за день в волшебном мире, и имеет ли он какое-то значение, отличное от того, что было у магглов. Она ничего не нашла, но в 1973 году ей действительно показалось, что сам день был волшебным. Остаток дня они провели в заброшенном классе, который мальчики часто использовали для составления своих коварных планов. Ей бы хотелось прогуляться по саду, но было холодно, и всю ночь шёл снег, так что это была бы не лучшая идея. Вместо этого они играли в карты. "Значит, это маггловская игра?" — спросил Сириус в пятый раз. В его голосе звучал интерес, и Гермиона задалась вопросом, было ли это началом его настоящего восстания против своей семьи. Она промурлыкала свой пятый утвердительный ответ. "И как именно ты этому научилась?" Гермиона смотрела на карты в своих руках и пожала плечами, но не подняла глаз. "Мой отец научил меня" Был момент, едва заметный, когда все четверо остановились и уставились на нее. "Тедд?" — тихо спросил Джеймс. Когда она подняла глаза, чтобы посмотреть на него, то обнаружила, что он настороженно смотрит на неё. Гермиона никогда не упоминала о своей семье, и мальчики знали, что это щекотливая тема, поэтому они никогда не настаивали. Даже такой вопрос может испортить Гермионе день. И все же Гермиона покачала головой. "У него были несколько испанских кузенов, которые научили его" — сказала она мягким, но твёрдым голосом. Она прочистила горло и снова посмотрела на карты. "Нам нравилось играть в это после ужина по субботам" Ни у кого из мальчиков не было ответа на это, поэтому они просто продолжали играть, пока не пришло время ужина. Когда они шли к Большому залу, Сириус схватил её за руку и заставил отступить. "Привет, Миона" — сказал он тихим голосом, убедившись, что остальные не могли их услышать. "Я просто хотел сказать тебе, что… Семья - странная штука, и я знаю это не понаслышке, а ты помогла мне с моей, так что… я не знаю, если тебе нужно с кем-то поговорить или что-то в этом роде, я здесь, хорошо?" — он смотрел на неё так, как будто понимал трудную семью, даже если это было по другой причине — "Я не буду судить, обещаю на мизинце" — ухмыльнулся он и протянул ей свой мизинец, чтобы она соединила его со своим. Она сделала это с лёгкой улыбкой. Сердце Гермионы, казалось, удвоилось в размерах в её груди. Она кивнула, горло сжалось, а глаза защипало от слёз. "Спасибо" — сказала она, её голос звучал грубо, но ни один из них не признал этого —"Спасибо, Сириус" — она схватила его за руку и мягко сжала. Он улыбнулся в ответ. Ужин прошёл более сдержанно, чем весь оставшийся день. По крайней мере, так было до тех пор, пока Марлен не села с ними и не поделилась сплетнями о том, что первокурсник Хаффлпаффа пригласил Мэри на свидание, что заставило Джеймса и Сириуса смеяться так громко, что они привлекли внимание ведьмы. "Она была такая красная, это было весело" — рассказывала Марлен Гермионе. "И мальчик выглядел таким уверенным в себе. Как будто он был удивлён, когда она сказала нет" После ужина, как и в каждую среду, Гермиона поднялась в кабинет профессора МакГонагалл на урок невербальной магии. Ведьма ждала её и встала, когда Гермиона вошла в комнату. "Я слышала, мисс Плейдвуд, что у вас проблемы с одним из ваших профессоров" Гермиона покраснела. У неё никогда, никогда не было такого разговора с МакГонагалл. "Я..." — но она ничего не могла сказать, поэтому в конце концов пожала плечами. Старшая ведьма поджала губы и посмотрела на Гермиону так, что ей захотелось исчезнуть. У неё были отношения с авторитетными фигурами, которых она уважала, и ей не нравилось, что МакГонагалл плохо думала о ней. Однако учитель-урод нравился ей меньше. Итак, Гермиона расправила плечи и заставила себя встретиться взглядом со светлыми глазами МакГонагалл. "У меня проблема с тем, что мне приходится выслушивать ненависть на уроке" — закончила она, пытаясь быть дипломатичной и в то же время прямой. МакГонагалл не ответила, отчего сердце Гермионы забилось быстрее. "Я не думаю, что учить нас ненавидеть всех существ, кроме людей - это нормально. Я думаю, что это особенно жестоко заставить кого-то услышать, насколько чудовищен и отвратителен вид оборотней. Глаза ведьмы почти заострились. "И что вы имеете в виду, мисс Плейдвуд?" Гермиона облизнула губы. "Мы с ними друзья, профессор. Я наблюдающая" МакГонагалл не ответила, но она повернулась и села. "Я не могу говорить за профессора Йорка" — сказала она — "Но в Хогвартсе ценят определённый тип... отзывов о своих профессорах". Гермиона на секунду растерялась. Лицо МакГонагалл не изменилось с той суровости, которую она обычно демонстрировала. Однако, вместо того, чтобы сделать ей выговор, казалось, что ведьма давала ей советы. "Я очень ясно изложила свои мысли, профессор. Я не видела, чтобы люди прислушивались к тому, что говорят студенты" "Нет, я не думаю, что они бы это сделали. Возможно, к другим затронутым сторонам будет легче прислушаться" "Родителям?" — при минимальном поднятии бровей с её стороны Гермиона нахмурилась. "Его родители никогда бы не сказали ничего такого, что привлекло бы внимание к этой проблеме". Она знала об этом больше из своего времени в своей первоначальной временной шкале и из того, что она собрала о прошлом Ремуса, чем из того, что она знала от самого своего друга. "Может быть, и нет" Она нахмурилась и посмотрела на свои руки, но потом её осенило. Родители Ремуса могли не захотеть ничего говорить, а даже если бы и захотели, они не были очень влиятельными, и их жалобы могли остаться без внимания, как и жалобы Гермионы. Тем не менее, Плэйдвуды были известны во многих кругах, и их имя вызывало уважение, которое пробуждали старые чистокровные семьи. Было бы не очень сложно убедить их что-то сделать, даже не выставляя Ремуса в роли оборотня. Она была уверена, что они разорвут профессора Йорка на части только за то, как он обращался с Гермионой на уроке. Она улыбнулась. "Я понимаю. Спасибо, профессор" Ведьма снова поджала губы, и это выглядело почти так, как будто она подавляла ухмылку. "Хорошо. А теперь давайте приступим к уроку, хорошо?" ⋆ ⋆ ⋆ Дорогие Тедд и Инайя, Боюсь, я пишу не с хорошими новостями. После разговора с одним из моих профессоров мне посоветовали написать вам, чтобы вы были в курсе ситуации, сложившейся с моим профессором Защиты от Тёмных искусств. Его зовут профессор Йорк, и он проводит все свои занятия, изливая ненависть к волшебным существам. Вы знаете, как я отношусь к неуместному превосходству людей, и я не мог молчать, когда этот человек так гнусно отзывается о существах, которые не могут контролировать свою собственную природу. Есть и другие вещи, которые меня очень разозлили, но я хотела бы поговорить о них, когда буду навещать вас во время Пасхи, так как я не думаю, что разумно добавлять это в письмо. Настоящая причина, по которой я пишу вам, заключается в том, что, подобно тому, как он ведёт вендетту против магических существ, этот человек поставил своей задачей унизить меня при любом удобном случае. После того, как я не согласилась с ним по такому важному вопросу, как неотъемлемые права живых существ, он взял за правило высмеивать меня и мои взгляды на каждом уроке. Мои оценки по сравнению с остальными предметами или даже с тем, что было в прошлом году, показывают явное предубеждение профессора Йорка против меня. Вся эта ситуация влияет на меня в личном и академическом плане, и это даже влияет на моих одноклассников. Я не знаю, можно ли что-то сделать, но я больше не могу с этим справляться, я не знаю, смогу ли я продолжать нормально посещать это занятие. Мне жаль, что я пишу не с лучшими новостями, Гермиона. Это было очень драматично, может быть, немного чересчур, но она хотела убедиться, что это прозвучало достаточно плохо, чтобы Инайя и Тедд захотели что-то сделать. Она не хотела, чтобы казалось, будто Йорк ей не нравится по какой-то тривиальной причине. Той ночью, когда мальчики собирались подняться в свою спальню, она схватила Джеймса за руку и заставила его отступить. Сириус посмотрел на них, нахмурившись, но ничего не сказал и ушёл с остальными в комнату.. "Что ты думаешь о профессоре Йорке?" — спросила она шёпотом, как только они остались одни. Любопытное, но улыбающееся лицо Джеймса сразу же стало кислым. "Он настоящий придурок" — ответил он — "Он проводит всё время урока, либо говоря дерьмо о волшебных существах, либо говоря дерьмо о тебе" Она с трудом удержалась от улыбки. Она не была слишком уверена в том, что Джеймс подумает об этом. Ну, она не была уверена в том, что он подумает сейчас, будучи молодым, впечатлительным мальчиком, которому постоянно говорили, какими бесчеловечными были магические существа. Она была рада видеть, что вся эта чушь не повлияла на него. "Сегодня я отправила Инайе и Тедду письмо" — сказала она Джеймсу. "Я рассказала им о том, что происходит на его уроках, и я хочу, чтобы они пожаловались МакГонагалл или Дамблдору, или кому бы то ни было, кому они должны пожаловаться" Джеймс казался удивлённым. "Это... это хорошо" "Я думаю, что, возможно, они действительно что-то предпримут, если получат больше одной жалобы" — продолжила она. Его глаза на мгновение блеснули. "Ах". Она кивнула, и он посмотрел на неё ещё несколько мгновений, прежде чем фыркнул. "Я напишу завтра" Гермиона ухмыльнулась. "Идеально" "Однако нам понадобится больше людей"