Поставь на кон что-то другое

Огисима всплывала в деле не первый раз, когда была обнаружена вторая жертва — неизвестная девушка, выставленная в центральном парке, попытки опознать её привели Бюро именно сюда. По всему выходило, что девушка была нелегальной мигранткой, ни разу не засветившейся в государственных базах Японии, а потому и скрывалась она на территории заброшенной зоны. Такие заброшенные зоны, где не было сканеров «Сивиллы», социальных и государственных служб, куда без необходимости не совались полицейские службы, встречались кое-где в Японии, но Огисима была одной из самых крупных. До поры до времени правительство закрывало глаза на эти районы, и потому сюда стекались те, кто так или иначе желал скрыться от системы. Очевидно, что чистотой психопаспорта подобные личности похвастаться не могли, и Огисима была самым настоящим дном, опасным, преступным районом, грязным и прогнившим. Сасаяма считал, что разумней было бы и не трогать это место — пока латентные (а может, и настоящие) преступники тихо прячутся от «Сивиллы», так лучше для всех, бегущие во все стороны тараканы никому не покажутся приятными. Наверное, Сасаяма в каком-то смысле симпатизировал жителям этого района. Да, жизнь их стала опасной и никчёмной, но хотя бы цепь была чуточку подлиннее. В подобных местах процветала преступность, проституция и нищета. Чего Сасаяма не говорил вслух, так это того, что всё это можно было с тем же успехом получить в чудесном, одобренном «Сивиллой» пригороде Токио. Как-то в нетрезвых откровениях он рассказал Когами, что обидней всего было не то, что его повязали, когда он избил отца до полусмерти, а то, что папаша его, избивавший детей и продававший дочь на улице, не потемнел настолько, чтобы его пристрелил кто-то из инспекторов Бюро. Вот и получите всевидящее око. В Огисиме, где это око было закрыто, он хотя бы мог позволить себе закончить начатое и жить в волю. Напиваясь и поддаваясь агрессии, как его отец, — этих своих мыслей Когами, разумеется, вслух ему не озвучил. Однако «Сивилла» философией Сасаямы не обладала — программа по расчистке и ликвидации заброшенных районов уже началась. Примерно в то же время и начались убийства. Первой жертвой был политик из Центрального Министерства, который участвовал в этой программе, а второй — девушка из Огисимы, само собой, версия, что убийства связаны с попыткой вычистить этот район, рассматривалась среди прочих. В тот раз Когами с Сасаямой и Масаокой лазили даже по канализационным системам и забытым подземным тоннелям в поисках хоть каких-то улик, но и следа девушки не нашли. А местные жители совсем неохотно шли на контакт и все как один ничего о пострадавшей не вспомнили, хотя Караномори сделала очень хороший фоторобот жертвы. Тогда в итоге линию Огисимы оставили, переключившись на химикаты и другие убийства, но вот теперь она всплыла вновь. Это не могло быть просто совпадением. Арестованный Когами водитель фургона очень быстро пошёл на сотрудничество, когда понял, в какое дело вляпался. Он, разумеется, и не представлял, куда шли контрабандные цистерны, что он любезно продавал на сторону. Не представлял настолько, что его психопаспорт едва ли потемнел от провёрнутых сделок — ведь продукция не была нелегальной, просто ускользала в обход документации. Водитель не знал, был ли его покупатель частным лицом или членом банды, все поставки в Огисиму встречал один и тот же человек — кореец с искусственными глазами. Тоже нелегальный мигрант? Член иностранной подпольной мафии? Убийца или всего лишь звено в цепи? Никаких ответов на свои вопросы Когами, конечно, не получил, даже приметы, описанные водителем, не позволили составить полноценный портрет его покупателя. Хотя с бионическими глазами трудно не привлекать внимание в Огисиме, где большинству обитателей средств бы и на зубную коронку не хватило. Бюро вновь обыскало район в меру собственных сил. Каких-либо организованных складских помещений там не было, да и вряд ли преступник стал складировать пластификатор или его ингредиенты там — этот кореец явно куда больше понимал суть мероприятия, в котором участвовал. Скорее всего вещества либо сразу перевозились куда-то ещё, либо хранились в таких местах, куда за одну ночь Бюро тропинку не отыщет. Хотя в отсутствии сканеров преступники с высоким коэффициентом могли действовать без особой скрытности, они были не настолько глупы. Тецуки в кабинете не было, и Когами, воспользовавшись её отсутствием, отлынивал от документарной работы, задумчиво глядя в чашку с остывающим кофе. После почти бессонной предыдущей ночи, которую он провел, лазая по грязным и неприветливым улицам Огисимы, думать не хотелось. Вот только мысли никак не шли из головы, крутились, будто он стоял нос к носу с ответом на загадку и не видел его в упор. Это чувство ужасно раздражало. — Что, если нам опять попробовать собак? — предложил он, оборачиваясь к исполнителям, которые гораздо откровеннее него пинали балду. — У нас есть образцы запаха девушки-жертвы, водителя, пластификатора, в конце концов. В этих проклятых закоулках Огисимы сами мы можем бродить вечно. — Так и скажи, что соскучился по своему блохастому дружку, — протянул Сасаяма. Вчерашний поцелуй лицезрел буквально весь первый отдел, да и без этого Сасаяма вряд ли сдержался без подколов на эту тему. — Ко в отличие от тебя, Сасаяма, может встречаться с Гино-сенсеем, когда пожелает, — ввернул Кагари. Кажется, он быстро учился у Сасаямы брызгать ядом. Масаока меж тем предпочёл поддержать серьёзный настрой разговора. — На улицах уже ничего не осталось, — сказал он. — Всё это было давно, дожди шли неоднократно, а автотранспорт окончательно раскатал любые следы. Хотя найти дом жертвы, наверное, всё же надежда есть. Дом убитой девушки выглядел менее желанным уловом, но и он был больше, чем ничего. Убийца мог оставить там свои образцы ДНК или отпечатки пальцев. Или даже мотив. — А помните эти вонючие лабиринты, где я испортил свои туфли? — подал голос Сасаяма. — Что, если пластификатор транспортировали именно через них? Там, конечно, говно, размазанное по стенам, пахнет куда круче, но ведь у Гино-сенсея же супер-псины, да? Масаока покачал головой, и Когами не совсем понял, что это значило — он не верил в успех этого предприятия или всё же давал ему шанс? В любом случае, лучше попробовать, чем нет. Когами поднялся из-за стола. — Я обсужу это с Тецукой-сан и инспектором Аоянаги, — сказал он. Второй отдел Бюро также занимался этим делом, но мнение Аоянаги Когами хотел узнать не поэтому. С Аоянаги они вместе учились в Академии, а после уже пять лет работали в Бюро в разных отделах. Они пережили многое бок о бок, удачи и потери, смерти исполнителей и коллег, несправедливость мира, в котором они под знаменем «Сивиллы» так к этой справедливости стремились. Пожалуй, её при прочих равных Когами мог бы назвать своим самым близким другом, её мнению он доверял. — И кофе захвати, — крикнул Сасаяма ему вслед, он всё ещё считал, что с повреждённой рукой должен имитировать беспомощное создание до последнего, хотя доминатор накануне сжимал без проблем. — Сходи сам, — бросил Когами. На удивление и Тецука, и Аоянаги его идею поддержали, и Когами стало немного спокойней. Была в нём какая-то призрачная уверенность, что с Гинозой ему подвластно больше. Он вышел на террасу на крыше одного из корпусов Бюро, чтобы проветриться и согнать сонную тоску, и увидел Масаоку. Тот курил, оперевшись на перила площадки, возвышающейся высоко над городом, и выглядел задумчиво. Не взволновано или напряжённо, как это обычно бывало во время сложных и неприятных дел, а больше отстранённо. Может, тоже устал, вчера же он вместе со всеми прочёсывал ночные улицы. — Старик, — поприветствовал Когами, обозначая свое присутствие. — Инспекторы Тецука и Аоянаги согласились? — догадался Масаока. — Почему мне кажется, что ты против этой затеи? — Я не против, просто сам понимаешь: это весьма опасное дело и с каждым разом оно становится всё грязнее. — Я буду беречь его, — пообещал Когами, ясно понимая, что Масаока беспокоился о Гинозе. — Твой… — Масаока неловкую секунду подбирал правильное слово, — друг хороший человек. И надёжный. Я знаю, что ты со всей ответственностью относишься к его безопасности, но не втягивай его в дела Бюро. Это «Дело об образцах» совсем не то, что нужно видеть обычному человеку. Когами кивнул. Масаока не встречался с Гинозой за время их совместной работы, пожалуй, вчерашний вечер был единственным разом, когда он его видел, но Масаока всегда был человеком небезразличным. И он всегда с покровительственной заботой относился к молодому поколению. Возможно, всё дело было в том, что у него самого был сын примерно того же возраста. Когами просматривал личное дело Масаоки когда-то давно, он плохо помнил детали, но когда Масаока ещё работал детективом в полиции, у него была семья. Что стало с ней, когда из-за повысившегося коэффициента преступности Масаоку отстранили от работы и изолировали от общества, Когами не знал. Но даже после того, как Масаока поступил на работу исполнителя в Бюро, родственники не объявились, хотя такая возможность у семей исполнителей была. Это было неудивительно — многие хотели разорвать связи с неисправимым латентным преступником, не видеть косых взглядов и не слышать обсуждения окружающих. Неудивительно, но очень грустно. Знал ли Масаока, где его сын и как он живёт? Поддерживал ли с ним хоть какую-то связь? Спрашивать такое Когами казалось совершенно бестактным. По поводу новой задачи Гинозе звонила Тецука. Когами подозревал, что если бы звонил он, то Гиноза бы согласился безрассудно, хотя и без личного звонка это было весьма очевидно. Встретились они уже в Огисиме, и Гиноза выглядел, как обычно: в своей тренерской форме, с Хидари и Миги по обе стороны, в строгих очках и с серьёзным настроем. Когами ожидал, что сердце будет трепетно колотиться при виде его улыбки, но оказалось, что трепет вызывал в нём упорный профессионализм Гинозы. Тот пришёл ради дела, не ради Когами. На мгновение Когами посетила даже гадкая идея зажать его где-нибудь в тёмной подворотне и проверить, отчитает его Гино за пренебрежение к делу, которым они занимаются, или всё же поцелует ещё раз. Также торопливо и горячо, как накануне. Но за ними увязался Сасаяма. Не то Сасаяма чувствовал настроение Когами и хотел всеми силами мешаться под ногами сладкой парочки, не то и правда поверил в успех собачьих поисков пуще остальных. А может, дело было в том, что Когами в отличие от Тецуки без особого раздражения слушал его теории заговоров. — Я жопой чую, тут замешан этот Макисима! — настаивал Сасаяма, пыхтя в спину Когами сигаретой; Гиноза скорчил недовольное лицо и отошёл подальше от табачного дыма, пользуясь тем, что деталей дела не знал и обсуждать их с Сасаямой был не обязан. Макисима, призрак, высосанный богатой фантазией Сасаямы из пальца. Точнее, из какого-то размытого снимка, сделанного школьницей. Ученицу элитной академии Осо для девочек, Кирино Токо, они случайно поймали в Огисиме в одну из прошлых своих вылазок. Она состояла в школьном кружке фотографии и оправдывалась тем, что хотела сделать необычные фото для своего учителя. Совершенно не понимала опасности заброшенной зоны и огрызалась совсем не как ученица элитной школы. Отчего Сасаяма так уцепился за эту девчонку, Когами не решил окончательно, хотя догадывался, что дело тут было вовсе не в любви Сасаямы ко всем женщинам от шестнадцати и до восьмидесяти. Вероятно, Кирино Токо напоминала ему погибшую сестру. Как бы то ни было, их странная дружба кончилась тем, что Сасаяма теперь считал её учителя Тома из академии мутным типом, а некоего Макисиму его опасным сообщником. И кроме фото, которое Кирино случайно сделала, а Тома-сенсей узнал человека на нём, у Сасаямы доказательств не было. Когами считал бы Макисиму настоящим призраком, если бы Сасаяма не уверял, что видел его собственными глазами в Огисиме, и от того «веяло опасностью». Да в Огисиме от каждого второго веяло опасностью, а на фото был просто размытый белый силуэт человека, сфотографированного со спины. — Почему ты считаешь, что он имеет отношение к «Образцам»? — спросил Когами. У Сасаямы не было ни одной ниточки, ни мотива, ни подозрения, просто его мания преследования и чутьё детектива, которое они с Масаокой так возносили. — Потому что это не просто совпадение. Мутный Тома-сенсей ходит погулять в Огисиму. Что учителю из элитной академии нужно в заброшенной зоне? Тем более с такими друзьями. — Это, конечно, вопрос интересный, — согласился Когами. — Но при чём тут наше дело? Не учитель же убил всех этих людей, в самом деле. — Почему бы и нет? — упёрся Сасаяма. — Хотя бы потому, что его психопаспорт проверяется регулярно. И по улицам он ходит мимо сканеров каждый день. Ты серьёзно полагаешь, что можно отрезать человеку конечности, и светиться счастьем, как голубое небо над головой? Когами заметил, как Гиноза бросил на него поражённый взгляд. Ну прекрасно: расслабился и допустил промах, упоминая детали убийства, которые могли кого угодно шокировать. Как-то слишком быстро он привык не контролировать свой язык в присутствии Гинозы. — Значит, это его приятель! — выдал Сасаяма новую версию. — Смахивает уже на преступную группировку, — пошутил Когами. Сасаяма остановился и посмотрел на него сурово. — Когами, подумай хорошо. Тебе не кажется, что это уже давно походит на что-то серьёзнее, чем работа одиночки? Когами задумывался об этом не раз. Убийце требовалась помощь. Помещение, пластификатор, его производство, доставка химикатов, да и участников этого дела уже как минимум объявилось двое. Убийств было много, они были сложно исполнены, но мысли о группе преступников Когами всё же отбросил. Преступники, помогающие со средствами — да, наёмники или и правда соучастники, но глобальный чудовищный замысел был только у одного человека. Даже если бы это и был призрачный Макисима Сасаямы, его друг Тома-сенсей об этом в любом случае не знал ничего — иначе просто бы потемнел до обугленной корки. Больше, конечно, Когами злило неподчинение Сасаямы, а не его бредовые теории. То, как он сваливал из-под надзора в их выходы в Огисиму, как лез в систему Бюро Общественной Безопасности с украденным у Караномори паролем, чтобы изучить досье на Тому-сенсея, как перечил Когами. Как будто вёл в одиночку своё собственное расследование и считал весь первый отдел идиотами, вместе со вторым заодно. — Мне тоже это дело поперёк горла, Сасаяма, — ответил Когами. — Но давай будем заниматься делом, а не лезть к преподавателям академий с чистым паспортом из-за того, что они здесь контрабандный кофе покупают. — Когами, чёрт тебя!.. Раздался дикий скрежет, заставивший их обоих подпрыгнуть. Когами обернулся. Гиноза махал ему рукой, показывая в сторону облезлой металлической двери, страшный скрипучий звук которой они очевидно и слышали секунду назад. Когами не помнил лая собак, как это было в прошлый раз, но по жесту Гинозы понял, что что-то они нашли. Там, за этой самой дверью. Заглянуть внутрь Когами не успел. Из глубины коридора раздались выстрелы, а дальше всё пошло кувырком. Гиноза отпрянул, пригибаясь и оттаскивая одного из псов за собой. Второй сунулся внутрь и хотя углубляться в тёмный коридор за дверью не стал, не прекращал упорно рычать и лаять, вторя грохочущим в тесных замкнутых стенах выстрелам. Те, кого они поймали врасплох на другом конце заставленного вдоль стен ящиками прохода, ведущего неизвестно куда, явно знали, кто и зачем за ними явился. И путей отхода, кажется, не имели, раз начали палить без предупреждения. — Это инспектор Когами, — коммуникатор загорелся, производя общее оповещение, — мы с Сасаямой с восточной стороны, нужно подкрепление, преступники вооружены и открыли огонь. Он лишь мельком глянул на Гинозу, убедившись, что тот невредим и в надёжном укрытии, а дальше они действовали с Сасаямой, как один отлаженный годами механизм: Когами прикрывал его, снося в режиме «Разрушитель» преграды, за которыми могли прятаться противники, оставляя тем не менее те, которыми мог прикрыться Сасаяма, продвигаясь вглубь. Стрелявших было всего двое, с Сасаямой они должны были легко с ними справиться, но, кажется, Когами всё же ошибся. Преступники стреляли не потому, что иначе им было не выбраться через проржавевшие ворота, а потому, что прикрывали чей-то отход. Похоже и правда небольшая банда. Вот Сасаяма будет рад, когда это всё закончится. Стрельба прекратилась, противник отступал, и Когами метнулся внутрь вслед за Сасаямой. Ворвавшись в тёмное и затхлое помещение, кажется, бывшей пекарни, всё ещё пахнущее чем-то сгоревшим из давно обросших паутиной печей, он потерял Сасаяму из вида. Куда тот делся, у Когами не было возможности подумать — быстрая тень скользнула откуда-то сбоку. Он успел прикрыться локтем в последний момент, но удар ногой по рёбрам все же отбросил его в сторону, и Когами с грохотом повалил металлические стеллажи за своей спиной. Нападавший был похож на корейца или, может, на полукровку, вот только глаза были настоящие. Когами отскочил в сторону и вскинул доминатор, целясь в преступника, но тот был быстр. От удара Когами на этот раз уклонился и смог даже ответить с разворота коленом по ноге, но выстрелить не получилось. Да и какой теперь выстрел в ближнем-то бою. Когами тренировался с боевыми дронами, запрограммированными Бюро всё реже, чаще в спарринге с Сасаямой. Тот убедил его, что ни один противник на грязных преступных улицах не станет бить по методичке, даже если он воспитанный этими методичками военный. Этот кореец явно был человеком с боевым опытом, но он перемежал красивые удары ногами из Тхэккён с бесчестными хуками исподтишка. Кровь в голове шумела, наполняя лёгкие сладким воздухом и запахом грязного забытья, тело двигалось само, накачанное адреналином, и Когами казалось, что он получает не меньше удовольствия от боли в разбитой губе и хруста рёбер, чем от возможности нанести точный удар в корпус противника. Их силы были почти равны, и хотелось продолжать эту драку вечность. Не просто помериться умениями, а вколотить в преступника немного сурового закона «Сивиллы» и отомстить ему от части за принесённых в жертву людей, пусть убивал их и не он. Но Когами не мог бить его вечно, не мог забить его до полусмерти, а чтобы вырубить корейца, потребовалась бы удача. Когами должен был выстрелить, а на это нужно время и расстояние. Хотя бы пара секунд и хотя бы пара метров. Ему нужно было, чтобы преступник убегал, а не игрался в камикадзе.  Чёрт, похоже молотить друг друга придётся до утра, пока кто-то из второго отдела не найдет его здесь. Раздался выстрел. Проклятье, ещё один! От выстрела Когами увернулся, но от удара в голову не смог. Он не понял, что это было. Мелькнуло мимо, как заляпанный застарелым жиром противень для булок, но приложило по черепу не легче корабельного якоря. В глазах потемнело мгновенно, картинку мира застлало кровью, и Когами рухнул на пол, как будто его позвоночник разом смяли. Он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Противник его добивать не стал, предпочитая побег, а вот его сообщник, похоже, решил закончить начатое. Когами увидел дуло винтовки, направленное прямо на него. Доминатор. Он чувствовал пальцами его согретую руками рукоять и холодный ещё спусковой крючок, его неподъёмный вес, который просто прилип к полу, будто притянутый магнитом. Страха не было, чувства обречённости тоже. Просто какое-то тупое и вязкое понимание, что он не сможет поднять его, не успеет прицелиться. Когами сделал усилие, но рука от пола оторвалась лишь на пару сантиметров и упала назад, утягивая за собой, и он завалился на бок. — Когами! — знакомый голос пробился через плёнку горячей боли, окутавшую голову. — Нет, Гино, уходи, — пробормотал он, едва разомкнув губы. Перевернутая на бок картинка покачивалась и меркла. Когами соображал со скоростью тяжело гружёной телеги, и не мог уже понять в кого целится поплывшая фигура с винтовкой — в него или в Гино, схватившего его за плечи и приподнявшего над полом. Когами чувствовал сумасшедшее дыхание Гино затылком, его часто вздымавшуюся грудь спиной и горячие ладони, обхватившие руку, всё ещё сжимавшую доминатор. Когами пытался держать глаза открытыми сколько хватит сил. Это последнее, что он мог сделать. «Мера наказания изменена», — услышал Когами знакомый голос, долбящий в разбитую голову и скользнул глазами к доминатору. С отсутствием всякого понимания он пялился на своё оружие, меняющее форму и превращающееся в пугающую машину убийств, громадную и кусающуюся металлическими челюстями, светящуюся чистейшими голубыми огнями на чёрном корпусе. На руки Гинозы, сжимавшие его пальцы, всё ещё лежавшие на спусковом крючке. Сам Когами прицелиться не мог, Гиноза в таком положении не мог тоже — он даже прицела не видел, не слышал голос машины, что давала подсказки. Сквозь ужасный звон в ушах Когами услышал его обречённый выдох. А ещё: «Текущий режим — летальный «Уничтожитель». Спокойно прицельтесь и уничтожьте цель.»