***
Тензо отвлёкся на покачивающийся хвост Ичиби и проглядел, как песчаный глаз заглянул в его карты. Капитан команды «Ро» человек непосредственный и весьма адаптивный. Только юмор у него чёрный, но мне нравится. Шукаку с ним тоже нашёл общий язык. Не оттого ли, что один носит маску Енота, а другой енот по натуре? Вонючий чайник, обнаруженный утром в холле штаба АНБУ, распугал все отряды, что были в запасе и вышли на смены. Особенно досталось таким сенсорам, как Узуки Югао, кто чуял необычные потоки чакры за версту. Потом пришли мы с госпожой Цунаде, Хокаге собрала всех в комнате отдыха, объяснила, что по чём и наказала глаз с чайника не спускать. Это было первое потрясение. Я с позволения начальства натыкала в помещении ещё несколько слоёв подавляющего барьера и под выжидающие взгляды коллег сняла печати с тары, открыв крышечку. — Свобода! А это второе. Облако чакры наспех вылезло наружу, но из чайника так и не вышло до конца. — Размечтался, — мне почти удалось не засмеяться, это не ужасающий хвостатый, а ёкай какой-то. — Ребята, спокойно, никуда он не денется. Шиноби подошли поближе, а Шукаку обиженно надулся, потому что его коварный замысел напугать «жалких людишек» потерпел крах. Ёмкость, в которой он сидел, помогала ему поддерживать форму, потому что без неё он не смог бы собраться во что-то более-менее материальное. Ниндзя в АНБУ и не таким пуганные, так что на болтливого мелкого Ичиби масочники отреагировали не по понятиям Биджуу. Погладить его никто не порывался, но познакомиться с ним желающие нашлись. Тануки словил кризис личности от такой популярности и к вечеру натурально зазвездился. Первый джинчуурики Однохвостого научил зверя играть в сёги, в карты, в маджонг и раскладывать пасьянс. Увидев, что у нас в штабе есть такие развлечения, Шукаку, на минутку забыв о своей неприязни к людям, решил показать человеческому роду, что Биджуу гораздо лучше людей даже в таких сугубо людских мелочах. Поэтому Годайме, спустившаяся проверить, как у нас идут дела, осталась в комнате отдыха до реванша, переложив все свои обязанности на помощницу. — Ты снова проиграл Демону Песка, смертный! За это ты обязан принести мне жертву. Тензо, серьёзно кивнув, протянул песчаному еноту круглую печенюшку, не забыв спросить, как чистая чакра может поглощать еду. Хорошо хоть не спросил, как она из него выходит. Вроде как, это создание способно расщеплять материальные предметы и таким образом ощущать их текстуру и вкус, если нужно. Одно радует — чайник потом мыть не придётся, но пить я из него всё равно не буду. — Вот этой штукой тебя разделили, — вытащив из глубин штабного склада трубку, я вверила её в лапы Однохвостого. — Сможешь опознать? Посмотрев на предмет повнимательнее, он выдал, что это очень похоже на преобразователь энергий «Инь» и «Ян». — Мой создатель использовал такой, чтобы творить. Он способен вытянуть из смешанной чакры любую часть. — И от тебя взяли «Инь». В принципе, логично. Если статуя — это «Ян», то ей недостаёт противоположности. — Акацуки он полноценным не сдался, ведь Ян часть Биджуу — это чакра Рикудо, а «Инь», что несут в себе хвостатые, принадлежит Десятихвостому, зачем им в головоломке лишние детали. — Скажи, я смогу использовать этот артефакт, чтобы как-то разобраться в этой деревянной тюрьме? — Он вам не нужен, Курохиме-сама. Вы и так можете свободно преобразовывать элементы чакры. Знать бы ещё, как. Я вытащила Ичиби без трубки, но не слишком поняла, как я это сделала. Вернувшаяся после тренировки Югао застала обрывок нашего диалога, на фоне её капитана, играющего в карты со зверем, мы выглядели курьёзно. Она села на соседний стул и шепнула мне: — У него к тебе какие-то высокие чувства? — Ага, — я отпила свой кофе и усмехнулась. «Курохиме-сама» из уст Биджуу звучит слишком пафосно. — Любовь у него ко мне платоническая. На грани с обожанием. Шукаку стал куда вежливее после того, как посмотрел мне в глаза, в которых горел Тенсейган. Или на нём так сказалось заключение в Гедо Мазо. В прочем, на отношении к другим людям это не особо отразилось, разве что общаться с ними он стал куда охотнее. Тануки сказал, что в заточении не было ни света, ни звуков, ни мыслей. Из него будто вытащили разум и отняли личность, оставляя лишь гнев и полнейшее бездействие. Оковы печати джинчуурики не идут ни в какое сравнение. Не хотела бы я побывать в подобном месте. Ещё одной приятной мелочью стало отношение госпожи Хокаге. Цунаде-сама последовала тому же принципу, что и Джирайя-сан. Тайны прошлого не должны влиять на отношения в настоящем. Моя присяга, которую я давала, вступая в ряды её личных отрядов, никуда не делась, и утро показало, что Сенджу не намерена что-то менять в нашем общении. Чему я искренне рада, не люблю заморочки, возникающие со сменой статусов. Принцесса Слизней только отпустила шутку, когда мы остались наедине, и сказала, что она теперь не самая старая женщина, усиленно скрывающая свой возраст. А это уже звучит немного обидно. Долго хвостатый не мог находиться в Конохе. Письмо Кадзекаге отправили самым быстрым соколом, и ответ с запросом на сопровождение максимально ценного груза пришёл уже на следующие сутки. Для этой миссии были выбраны кандидатуры Наруто, Какаши-сенсея, Майто Гая и Хьюги Неджи, а мне выпала честь вручить им повестки и собрать их в башне Хокаге. Узумаки всё порывался заглянуть в чайник, доставка которого обозначалась миссией аж А-ранга. Однако старшие вовремя напомнили ему про конфиденциальность такого типа заданий: ниндзя не должен спрашивать заказчиков про их личные вещи. Его дело малое — доставить и отчитаться. Так что фуин-заглушки остались на месте, скрыв и чакру и вопли вновь замурованного Ичиби. Дыхнул глоток свободы — всё, хватит, пора и честь знать. Сам хотел к Гааре, пусть не жалуется. Из всей команды сопровождения Однохвостого только командир Хатаке знал о том, что они везут Кадзекаге не просто красивый набор для чаепития, а потерянный кусок Биджуу, поэтому скорость команда взяла высокую, и к концу октября все уже вернулись в Лист. Наруто расстроился, он рассчитывал увидеть в Суне красивую осень, а его встретили только пески, да песчаная буря. Куда ж без неё! Я ещё не навещала Узумаки после его переезда. К нашему дню рождения он получил полные права на новое жильё, доставшееся ему от родителей. После нападения Нагато репутация блондина сильно изменилась в лучшую сторону. Все видели, какой вклад внёс Наруто в разборку марионеток, поэтому огласка завещания, как следствие выигранного судебного дела, внесла в эту картину завершающий штрих. Как бы он ни стремился сохранить втайне имена своих родителей, Хината смогла убедить его, что это лишь добавит плюс, а не станет основным мотивом в отношении окружающих. Хьюга умна, и, несмотря на свою застенчивость, умеет подбирать правильные слова. Только высказываться порой не решается, почём зря. Я посмотрела на то, с каким злым выражением лица робкая девушка убирает со стола объедки, и у меня встал вопрос: — Хината-чан, у меня складывается впечатление, что тебя нещадно эксплуатируют. Узумаки выдал тебе миссию по уборке своей хаты? — Н-нет, — она слегка покраснела, но явно не от смущения. — Я помогаю добровольно. — Мда, без тебя он капитально засрётся. — Они. — поправила меня Хината. Раз я подняла эту тему, то мне же и выслушивать. При мне Хьюга не стеснялась изливать своё возмущение по поводу некоторых бытовых мелочей. Прийти в гости и немного помочь Наруто-куну с уборкой для неё, оказывается, приятно. Узумаки редко проводит дома свободное время, так что сильно захламлять помещение до следующего визита подружки физически не успевает. Но после его возвращения из Суны всё изменилось, потому что в большой трёхэтажный особняк с пристройками и мансардой въехал его лучший друг, в пух и прах разосравшийся с родителями. Причина оказалась банальна: почему Узумаки можно жить отдельно, а мне нельзя? Отец Саске спорить с ним не стал и сказал, чтобы чадо уматывало к своему Узумаки, пока его оттуда не попросят. Саске рад. Наруто рад. Хината-чан избивает тряпку и втайне мечтает выбить Учихе пару тенкецу на следующей тренировке. Потому что один засранец в доме — ещё терпимо, с его клонами можно поделить обязанности. Однако кооператив Саске-Наруто всего за три дня почти вывел уравновешенную Хьюга-химе из себя. — Припёрлись, — а вот и последствия, Хината уже шипит, как змеиный призыв. В следующее мгновение девушка повернулась к выходу на задний двор, откуда прибыли два парня, и приветливо улыбнулась. — Как разминка, Наруто-кун? От такой резкой перемены я тихонько прыснула и тоже поздоровалась с ребятами. — Отличная! О, Куро-чан, ты тоже здесь, привет! — хозяин развёл руками, окидывая взглядом свою новую жилплощадь. — Зацени хоромы. Я, не скрывая своей ухмылки, облокотилась рукой на стол и прямо посмотрела на другого парня. — Ты Саске здесь прописал? — Не, ты чего. Его отец из дома выгнал, пусть пока у меня поживёт. Саске заметил мой взгляд и понял его правильно. Я знаю дословно всё, что ты сказал отцу во время ссоры, так что не надо изображать из себя бедного родственника, не прокатит. Учиха со своим подростковым максимализмом треплет нервы всей семье. За что три дня назад во время поединка получил по морде и улетел в нокаут. Саске обиделся. Младший сын господина Фугаку выпендрился со своим новым Мангекьё и сжёг в огне Аматерасу семейную площадку. Немудрено, что со своим ближайшим родственником старший не церемонился, хотя, как он сам мне сказал сегодня, удовольствия ему это не доставило. Итачи потратил весь вечер, чтобы научить брата сносно обращаться с этой ужасно разрушительной техникой, ибо Саске-кун слишком умный парень, чтобы открывать свитки и вчитываться в них. Правильно ж, зачем ему свитки, когда есть нии-сан, у которого дел по горло. Итачи завален клановыми делами, поэтому даже задачи нашей команды «Ни» я пока выполняю в одиночку. За то, что его братишка до сих пор не избавился от привычки впитывать уроки седалищем, ему и прилетело. Меня пригласили на чай, вывалили на меня тонну впечатлений от новой жизни в новом доме и посетовали на то, что здесь ремонта ещё на пару десятков миллионов рё. Я тоже поделилась, что нам с Итачи за последнюю миссию, которую мы сами себе организовали, не дали ни копейки. Хотя он сказал, что мы, разрушив целый государственный строй, держащийся на одном лунном человеке, добрались до трёх «S». Конечно, подробности я опустила, но Саске, услышав про то, с кем я провожу большую часть времени, высказался: — Ты отбираешь у меня брата. Предъявленное обвинение меня поразило. — Как ты к такому выводу пришёл? — Так это очевидно, — мой черноволосый друг цокнул языком. — Ты его хотя бы видишь. — Поверь, лучше б мне его не видеть на работе. Итачи злой, как чёрт, и спит по два часа, не больше. — Что, проверяешь по ночам? Не огрызнуться на это я просто не могла: — По синякам под глазами прогнозы делаю, — ему надо сократить общение с Узумаки, это шуточки усатого, точно говорю. — Предсказываю тебе второй фингал для симметрии. — Спарринг? — А давай, — вот и повод немного размяться. — Но мой выигрыш будет означать, что ты возвращаешься к родителям. Хватит измываться над отцом. Такое условие оппоненту не понравилось, и он не преминул съязвить по поводу его семейных отношений и моего непосредственного участия в них. Однако на бой в полный контакт согласился. Мне подумалось, что разукрашивание лица Саске станет неплохой возможностью выпустить пар. Потому что его любимый братик уже успел в очередной раз выбесить меня: рассортировал вещественные доказательства и забрал с собой в другие кабинеты всю кучу, что могла пригодиться в распутывании дела клана Учиха. А мне выделил какие-то огрызки, мол, развлекайся. Площадка у дома Узумаки была истоптана следами так, что в уборке снега не было никакого смысла. Минато Намикадзе выложил добротный каменный настил, такой разбить трудно. Кушина Узумаки оградила всю территорию фуин-изоляцией, я взяла это на вооружение. Как присмотрю себе отдельное жильё, тоже нашпигую дом всевозможными технологиями. Задний двор небольшого особняка ограждал густой лес, это было прекрасное место для тренировок под открытым небом вдали от людей. Саске после обмена поклонами не стал тратить время на вежливость и сразу активировал Мангекьё, а Наруто, выползший на улицу поглазеть, предусмотрительно остался на террасе. У нас намечается поединок на чакре, нет нужды мелочиться. Тенсейган мои друзья ещё не видели, и мне самой было жуть как интересно разобраться в его работе получше. Первый выпад Учихи пролетел мимо. Тайдзюцу так и не стало моим основным направлением, но тренировки в штабе научили меня уворачиваться, и ближний бой больше не пугал меня своими скоростями. Оппонент это заметил и раскидал вокруг нас ребристые кунаи, на рукоятях которых были начерчены символы. Фуиндзюцу? Кто-то подсказал ему, как выполнять Хирайщин или сам допёр? Шуншин вывел меня из западни аккурат под первые порывы мерцания противника. Я уследила только, как его тело испускает остаточные потоки чакры от каждого перемещения. Это не Хирайщин, исполнение не моментальное, больше похоже на очень быстрое Телесное Мерцание с маяками, потому что Райтон разряжает воздух и понижает сопротивление, чего нет в оригинальной технике. Ещё один кунай полетел в мою сторону, но я стёрла чакрой печать на нём раньше, чем друг ринулся к нему. Саске прищуримся и вгляделся в моё доудзюцу. Заметил-таки, Тенсейган не слишком выделяется на моих родных голубых глазах. По крайней мере, в первой фазе активации. Пора переходить ко второй. Как я успела понять, с неё и начинаются спецэффекты: сияние и белый покров, потому что плотность моей чакры повышается до предела человеческого тела. Вижу, Учиха напрягся. Энергетический выброс в малом радиусе выжег все печати на воткнутых между камней маяках. — Куро-чан, это нечестно! — вопль Узумаки долетел до моих ушей. — Я их весь день рисовал! Нарисуешь ещё. Оппонент принял верное решение завязать с ближним боем, я бы тоже не рискнула пробиваться через энергетическую дымку, судя по концентрации чакры, так можно и без руки остаться. Потоки окружающей энергии стали плотнее, я увидела, как вокруг Саске собирается стихийная трансформация Райтона. Природная, не преобразованная. За серией ручных печатей последовала ослепительная вспышка, если бы не покров, подавивший технику, от меня осталась бы жареная костлявая корочка. Саске выругался в голос. — Фу, как некультурно. — Да и иди ты! — у него кончился и без того мизерный запас терпения. — Люди от такого умирают. Теперь уже я приблизилась к шоку. Стукнуть меня стихийным дзюцу — это одно, но призывать элемент молнии и направлять на меня всю мощь Райтона в дружеском поединке — это ни в какие ворота! Я успела расщепить технику на чакру Саске и стихию. Первое поглотила, а второе вернула в природную среду, но доля секунды, и молния разорвала бы мне сосуды. Я думала, он сам не понял, что сотворил, однако ж этот придурок всё прекрасно понимает! Вспыльчивый парень поймал азарт битвы, даже Наруто, судя по эмоции в чакре, не оценил этот порыв, но пока молчит. Чувствую — медитирует в сендзюцу. Сложно было предположить, насколько отшибленные тараканы пляшут в голове Саске. То, что он додумается направить на меня пламя Аматерасу, не смогла бы домыслить чуйка даже очень сильного сенсора. Чёрный огонь вспыхнул всего в паре сантиметров от моего ботинка и, следуя за взглядом обладателя Мангекьё, пробился через всполохи белой чакры, перекидываясь на мой тёплый свитер. Реакция не подвела, я избавилась от этой части одежды быстрее, чем вспыхнула бы кожа или, не дай Ками, волосы. — Саске-теме, ты долбанулся?! — тут уже Наруто не сдержался. Блондин вмиг оказался рядом с другом и тряхнул его за плечи. Вошёл в гармонию с природой, по глазам видно, этот яркий рыжий пигмент ему подходит. — Ты мог её убить, идиот! Техника погасла, а у парня, который её применил, в правом глазу собралась кровавая слеза от напряжения. Но никак не от раскаяния. — Что-то же должно было пробить эту защиту. — в ровном голосе не было ничего, кроме мимолётного довольства от своей победы. Фугаку-сан, вы разбаловали своего младшего сына. Его надо было пороть в детстве так, чтобы на жопе живого места не оставалось. — Наруто, отойди. Когда между Учихой и Узумаки образовалось небольшое расстояние, я дёрнула своего партнёра по спаррингу за руку, пинком выкидывая его в разлом. Он закрылся за мной также быстро, как и появился, оставляя хозяина полигона в родной деревне в полнейшем замешательстве. Зимний морской воздух острова Водоворота ударил в ноздри. Я не замёрзну, в конце-концов, майка на мне ещё осталась. — Это что за… — Вспоминай своих богов, Учиха, — я оборвала его. — Может быть, они тебе помогут. Видя, насколько Саске забывается в своих тренировках, я предполагала, что идея со спаррингом с самого начала плохо пахла. Я выбрала не того противника, и ему удалось меня по-настоящему разозлить. Пора бы уже взяться за ум и определить для себя хоть какие-то границы. Нападение Акацуки на Коноху и десятки пережитых смертей должны были оказать обратный эффект и показать, насколько тяжёлыми последствиями может обернуться обладание большой силой, и насколько хрупкой может быть человеческая жизнь. Нихрена! — Мангекьё в безответственных руках погубит весь твой клан, — воспоминания сами подкинули образ Нагато, который пострадал от своего же Ринненгана. — Может, мне выдрать тебе глаза? В банке с водой им будет лучше. Саске сделал несколько шагов назад и вернулся в боевую стойку. — Совсем спятила? — Друг, ты своими действиями сам уничтожил мою человечность. Хотя какой ты мне друг, друзья контролируют Ки во время поединка. Я не думала, что дойду до крайности, но твоё безрассудство не оставило мне выбора. Третья фаза Тенсейгана не прошла бесследно для окружения. Пески Узу но Куни начали шевелиться — настолько воздух вокруг исказился от выброса огромного количества энергии. По моим ощущениям, на один только переход в завершённую стадию доудзюцу я потратила столько чакры, сколько было в моём резерве до всех этих мутаций. Будь мы в доме Наруто, от его охранного барьера не осталось бы ни единой чёрточки. Чувства обострились до нового предела, и эмоции человека напротив были как на ладони, несмотря на его врождённую тягу контролировать их проявление хотя бы на своём лице. Мангекьё прятал родные глаза обладателя, делал их нечитаемыми для менталистов и сенсоров, но я отчётливо видела в этой алой радужке страх, переходящий в ужас. Отец не вбил в тебя послушание, так я вобью, пока ты не сжёг в чёрном пламени весь квартал клана Учиха. Мы боремся за него не для того, чтобы от него однажды осталось пепелище. Гравитация — ещё одна грань силы, которую доверил мне в пользование Хамура. Впервые почувствовав её, я испугалась. Люди не должны владеть таким. Однако они-сан оказался прав — пусть лучше она будет в моих руках, чем достанется кому-то ещё, пусть напоминает о высокой цене, потому что каждое использование Тенсейгана делает меня на шаг дальше от человека, и мой облик в последней его фазе — тому подтверждение. Мир дышит чакрой, я вижу каждый его вдох. Это страшно. Вот и Саске боится, и правильно делает. Шаринган не мог разглядеть, как обжигающе-холодная чакра образует другое гравитационное поле в небольшом радиусе. Парень пытался сопротивляться притяжению, которое норовилось пригвоздить его к земле, пока маленький чёрный сгусток, похожий на сферу, не просвистел рядом с его ухом. Такой взрыв сравним только с большой бомбой, полностью пропитанной сен-чакрой. Сил, правда, этот шарик сожрал неприлично много! Злоупотреблять не стоит. Снизив давление поля, я дала Учихе возможность обернуться и посмотреть, что осталось от того места, куда прилетела тонна спрессованной чакры. Морская волна уже начала наполнять большой котлован, расширивший границы побережья. Класс, я могу заниматься ландшафтным дизайном! — Куро, это уже не смешно. — Саске снова прикоснулся к кровоточащему глазу. Я хорошо видела, почти сквозь кожу, как страдают его каналы чакры. Удивило то, что нагрузка идёт не от самих дзюцу Мангекьё. Надо же, какое открытие. Стоило новому чёрному шарику появиться в моих руках, как противник окружил себя новой техникой. Сусаноо в исполнении Саске быстро прошло два этапа формирования: от скелета до мышечного корпуса. На третий — облачение в призрачные доспехи, ему чакры уже не хватало, он выдохся. — Давай поменяем правила, — я посмотрела на сферу и на его фиолетового воина, сверкающего пустыми глазницами и держащего копьё наизготове. — Выживешь после этого удара, и останешься в доме Узумаки. Помрёшь — я лично вынесу твой гроб вместе с вещами. Похоже, в этой ситуации он не понимал, где у меня проходит граница между юмором и серьёзными намерениями. Эмоции парня били неконтролируемым фонтаном, и прозрачное копьё, брошенное в мою сторону, могло окончательно испортить наши отношения. Хвала Шуншину, он помог мне вовремя уйти с траектории и приблизил меня вплотную к этому припадочному. — Да ладно тебе дуться, Саске. Я не издеваюсь над проигравшими, — между нами остался только корпус его Сусаноо. Мой покров спал, Тенсейган прервал действие, уступая Мангекьё, и то — сугубо для вида. — Твоё доудзюцу убьёт тебя через минуту и без моей помощи. — Я могу больше, — он задел пальцами кровь, которая ручьём текла уже из второго глаза. Техника слетела из-за истощения, позволяя мне подойти ещё ближе. — В спарринге с братом я мог сражаться дольше. В нём говорила досада. Он злился на себя, этот взгляд я часто видела в собственном зеркальном отражении. Я дала ему время, чтобы отдышаться, но когда он потянулся к воде, чтобы умыть лицо, я не сдержалась и отвесила ему подзатыльник. — Учихи, вы меня поражаете! У вас это семейное — Шаринганы в солёной воде полоскать. Саске добивающего удара не ожидал, поэтому зачерпнул носом горсть песка. Хотел снова выругаться, однако вовремя заткнулся. Окатила его Суитоном без примесей соли, ему, вроде, полегчало. А мне теперь на восстановление резерва медитировать несколько суток. Контроль стал ни к чёрту. — Мы где? — В Стране Водоворота, — показываю в сторону руин. — До Узушиогакуре рукой подать. Не расслабляйся, у тебя на сегодня запланирована экскурсия по этому проклятому месту. Надеюсь, призраков ты не боишься. Услышав название локации, парень сел на песок, на котором образовались бугры, и уставился в одну точку. Ставлю ему «удовлетворительно» по реакции на внештатные события, его брат справился чуть лучше — сдался только на второй раз после наших перемещений. Не будем о грустном, мне до сих пор стыдно за бордель. Вот они, остатки былых стен. Я выбрала это место не просто так, ведь в нём похоронено больше, чем история трёх государств. Прошлый глава нашего клана Учиха Сеиичи был кузеном его предшественника Учихи Мадары, и его имени боялись не меньше, чем имени второго основателя Конохагакуре но Сато. Я знаю, что Саске с детства восхищается своим дедушкой и его идеалами. Они никогда не встречались, но по рассказам родных он научился подражать ему: гордиться кланом, скрывать своё истинное лицо и демонстрировать свою силу достойным соперникам. Какое-то время после изгнания и смерти Мадары клан управлялся внутренним советом, и господин Сеиичи, получивший пост главы как ближайший родственник предыдущего, сумел не прогнуться под давлением со стороны Ниндайме Хокаге. Их споры с Сенджу Тобирамой по поводу образования Военной Полиции записаны в одном из наших библиотечных свитков. В итоге, согласовав решение с Советом Десяти Старейшин, глава закрыл это подразделение для шиноби Конохи, оставив отдел Военной Полиции только в ведении клана Учиха. Здание было размещено на территории их квартала, и это действие имело под собой законное основание. Ниндайме был в ярости и сжёг мосты с Учихами, оставив связь лишь со своим учеником Кагами. Клан обособился от деревни, что радовало старейшин и совсем не радовало действующего главу, потому что он не желал судьбы изгоя для своего подрастающего сына и для людей, которых он стремился защитить от резких перемен в политике руководства Конохи. Фугаку-сан считает это отделение ошибочным и бросает все силы на то, чтобы выстроить новые крепкие мосты между деревней и его семьёй. Но его действиям недостаёт кое-чего важного. Оттенка стали. Учиха Сеиичи буквально отражался в ней в каждом своём движении, и это то, что я хотела показать Саске. Джикан-Иккен действует по принципу сильного гендзюцу, и для меня это был эксперимент, смогу ли я отправить в технику другого человека. Потоки Инь чакры — всё, что требовалось объединить, чтобы показать ему старый Водоворот. У его рухнувших стен господин Сеиичи держал на руках погибшую жену. В миг пробуждения своего Мангекьё он позволил себе слёзы, однако отпечаток скорби быстро пропал с его лица, на нём застыла непроницаемая маска. Этот человек закрыл своё сердце от потрясений, не позволяя ему управлять своим гневом. Я не смогла сделать так же в Конохе в сентябре этого года. Обдумав ещё раз, что со мной происходило в те минуты, пока Шаринган забирал мою жизнь, я дошла до одного предположения, и это видение только подтверждало догадку. Я не стала вести нас по всему длинному следу воспоминаний, и открыла новый разлом, ведущий в башню Узукаге. Зачем испытывать себя на прочность, играя со смертью в Узушио, когда есть быстрый переход в зону без ловушек. Саске увидел первое и последнее видение кровопролитного сражения его предка, и от лика Шинигами его проняло, но он не подал виду. — Ты заметил, когда закончилась битва? Парень пожал плечами, на эти детали он не обратил внимание. — Она началась на закате, а непроходимый фуин обороны сформировали на рассвете. Около десяти часов Водоворот сдерживал нападение. — Что ты хочешь этим сказать? — Глаза Учихи Сеиичи могут подсказать, почему твой Мангекьё начал разрушать тебя уже после первой техники. — я убрала и это доудзюцу, больше оно ни к чему. — За десять часов твой дед дважды призывал покров Сусаноо и три раза использовал технику Изанаги, чтобы выжить в этой бойне. За всё это время его Шаринган ни разу не выходил из строя. — Это невозможно. — Я бы провела тебе десятичасовую экскурсию, но видишь ли, здесь каждый клочок земли хочет твоей смерти, — в подтверждение моих слов я призвала клона, и он выпрыгнул из выбитого окна прямо на поле с большой концентрацией ловушек. — Мне некогда заниматься разминированием Узушио. Тебе придётся поверить мне на слово. Ложь, для деактивации ловушек достаточно пролить каплю крови в круг управления. Но мне банально лень водить Саске по улицам в надежде, что у него не появятся более прицельные вопросы. Например, кто напал на Водоворот и почему. Ни один факт биографии его дедушки не мог ответить на вопрос Учихи о том, как поддерживать доудзюцу столь долгое время без вреда для себя. — Эмоции, — чтобы дойти до этого понимания я почти лишилась глаз. — Самый сильный страх — страх потери пробуждает Мангекьё. О сильной любви Учихи Сеиичи к своей супруге слышали даже за пределами клана Учиха, ты сам рассказывал мне их историю в один из дней, когда мы ходили вместе на задания. Ты видел, как она умерла, и ты видел, что это спровоцировало проявление новой формы доудзюцу. Что сделал твой дед дальше? — Взял себя в руки, — эти самые руки мой собеседник сунул в карманы. — Если ты намекаешь на то, что я не могу этого сделать в бою, то ты ошибаешься, Куро. — Твой Шаринган говорит об обратном. Сдерживать эмоции и уметь контролировать их — не одно и то же, — вот и мне не удалось удержать вздох, придётся разжёвывать ему. — При развитой системе циркуляции твою чакру едят техники и сама активация доудзюцу, однако его поддержание и затраты на это напрямую зависят от твоих эмоций. Чем холоднее здесь, — я прикоснулась к своей голове. — Тем больше ты управляешь своим даром крови. Для пробуждения Мангекьё ты жертвуешь рассудком, но чтобы пользоваться им, ты должен уметь справляться даже с сильнейшими чувствами. Твои глаза уничтожат тебя, как только дашь слабину, это оборотная сторона. Им плевать, что у тебя на лице, они берут свою силу от того, что вот здесь. — второе касание моей руки было уже в области сердца. — Учиха Сеиичи не потратил ни капли чакры на работу Мангекьё, потому что не позволил своему сердцу даже уместную скорбь, когда люди вокруг нуждались в его помощи. А чем занимаешься ты, Саске? — Я думал, тебя подослал отец, чтобы вернуть меня домой. — Делать мне больше нехрен, кроме как бегать по вашим семейным разборкам. — я потёрла лоб, чтобы унять мигрень, две активации разных доудзюцу подряд лишили меня моральных сил. Они по-разному напрягают восприятие. Если бы Саске познавал Райтон по методу Ниндайме, я не смогла бы расщепить его молнию. Стихийная трансформация Райтона весьма неустойчива и нуждается в направлении чакрой пользователя. Будь у него больше контроля над природной Молнией, меня спасло бы только Сусаноо, которое я не успела бы призвать. Не складываются техники Тенсейгана и Шарингана. — Ото-сан не доверяет мне серьёзных дел клана. — Учиха посмотрел на нашивку символа Военной Полиции на своих длинных рукавах, затем перевёл взгляд на мою лёгкую одежду, которая никак не подходила для прогулок на холоде. Кажись, у него волосы на голове встали дыбом, поэтому я усмехнулась от такой реакции и вытащила белое хаори, чтобы накинуть его поверх. Радуйся, что под свитером была майка, а не нижнее бельё, там от него одно название. — Ты продолжай, не отвлекайся. Твоё изменённое Райкири граничит с запрещёнкой. — Я создал эту технику, чтобы показать ему, что моё место не в кабинете, заваленном бумажками, а в поле, где работает отдел внешних связей полиции. Понятно, насмотрелся на Узумаки и его войну с Хьюгами. — Достаточно, — я остановила поток его мыслей. — Ты принял меня за посыльного Фугаку-сана и решил через мой труп продемонстрировать отцу свои навыки. — Нет, ты ошибаешься. — Не спорь со мной, — мой голос стал на тон громче. — Твоё желание доказать свою силу пробивалось через Ки и почти доросло до жажды крови. — Куро, я не хотел твоей смерти. Я считаю тебя семьёй. — В момент, когда ты выбирал, каким дзюцу в меня запустить, твой мозг уже не воспринимал это. Наруто пришлось прибегнуть к сендзюцу, чтобы вернуть твою голову на место. — я отвернулась в сторону и увидела, как за окном красиво падает снег. — Мангекьё — обоюдоострый клинок. Если ты активируешь его под влиянием эмоций, твои глаза не различают, кто свой, а кто чужой. — порывы ветра закручивали снежинки и гоняли их в разные стороны. — Я тоже не хотела использовать инструмент страха, но по-другому не ощутить ценность собственной шкуры. Высшая форма Шарингана может заставить тебя забыть, что в мире есть вещи, способные легко отнять твою жизнь. Мой собеседник замолчал. Ему требовалось время, чтобы пропустить этот диалог через своё понимание. Апогеем его мысли стал вопрос о том, как я пробудила свой Мангекьё. — У меня Шаринган миновал стадии трёх томоэ, я не знаю, почему. Я получила Мангекьё, впервые увидев человека, который желал мне добра, и страх за её жизнь заставил мою кровь работать. — искренность Аи смогла пробиться через моё чёрствое сердце. Во дворце в Со но Куни не было ни единого человека, кто не желал бы выслужиться, пользуясь моим именем. Ни одна душа не встала бы на мою защиту в тот день, кроме этой девочки. Я помню тебя, моя дорогая Аи. Всегда буду помнить. Вечер в могильной тишине Узушио вызывал во мне приятные чувства. Когда-то мы бегали здесь с Наруто, собирая своими клонами всё, что найдём из ловушек. Это время теперь кажется мне таким беззаботным, будто на целый год мы попали в полную изоляцию от своих проблем и могли выпустить всю свою детскую дурь в месте, где никто не скажет нам, что хорошо, а что плохо. Сейчас я уже не смогу позволить себе ещё одно долгое путешествие с целью побывать в интересных местах и посмотреть, чем живут другие люди. Нет времени. Я с головы до пят оцеплена якорями, привязывающими меня к Конохе и к делам её людей. Пространственные перемещения можно воспринимать как подарок, только его цена мне не нравится. — Мне стоит извиниться перед отцом за свои слова. Хоть под запись. Саске и просветление. — Он не осудит твой импульсивный поступок. Всё-таки для него в приоритете, чтобы ты не навредил себе. — Хах, зная моего отца, звучит невероятно. — Учиха слабо улыбнулся. — А какой была твоя мать, Куро? Ты говорила, что у тебя было два брата. Наверняка они тоже совершали ошибки, как она к этому относилась? — Очень просто. Когда мои братья не оправдали её ожиданий, она всего лишь попыталась их убить. — Твой юмор с годами не поменялся. — Я не шучу, Саске. Я чувствую, как неуклонно приближается время нашей встречи. То, что она состоится, я не сомневаюсь. Я не оправдала ожиданий своей ока-сан, меня ждёт та же участь, что Хагоромо и Хамуру. К сумеркам мы вернулись к особняку Узумаки и наткнулись на суетного блондина, который чуть не сгрыз свой костюм от волнения. К моему облегчению, за помощью он не ломанулся. Только отряд АНБУ приходил, спрашивал, что тут за искры летели, но товарищ быстро обозначил это дружеской тренировочкой. — От вас ни следа не осталось. Вы где были, ребята? — В Узушио. Наруто выпучил глаза и начал вслух рассуждать, с какой скоростью нужно было бежать до Водоворота, чтобы к вечеру вернуться обратно. Я остановила бурный поток его мыслей и предложила оставить эту задачку до утра. — Лучше помоги другу собрать вещи, он возвращается в отчий дом. В поединке он проиграл, пусть валит домой. Когда Учиха пошёл подбирать свои пожитки, Наруто засмеялся. — Ты злопамятная, Куро-чан. — Мотай на ус. Выгнать Учиху меня подбила Хината, — владелец жилплощади не понял, к чему я клоню. — Девчонка прибирается за двумя засранцами вместо одного. Она тебе об этом не скажет, Наруто, но я бы на твоём месте делала выводы. То, что Хината-чан молчит и мило улыбается, не значит, что она не мечтает протереть грязный стол твоим лицом. Узумаки поёжился и на всякий случай подобрал с пола пустой пакет из-под рамена.***
— Я могу просить тебя не участвовать в этом расследовании? Отобрал у меня стол и все вещ-доки, и снизошёл до этого вопроса. Надо же, как интересно! — Хорошо, если ты просишь, я больше не буду помогать следствию. — И всё? Так просто? — Ты же попросил, я согласилась. Не вижу смысла усложнять. Итачи явно что-то заподозрил, но я в ответ лишь улыбнулась. Легко, непринуждённо и почти без усилий. Как меня учила Югао для одной из схем в исполнении куноичи. Учиха расслабился, а треснувшая в моих руках палочка от данго могла меня скомпрометировать. Однако парню, который всё-таки отвёл меня в кафе к середине осени, больше нравились сами рисовые шарики, и он не заметил этот невинный жест. Перед Синицей я теперь в долгу, мне удалось обдурить Кота. В расследование я больше не полезу, да и делать мне там, откровенно говоря, нечего. Я и так уже сопоставила всю информацию, добытую в ходе применения Проблеска Времени. Так что перед Главой сложилось всё полотно событий, и он ждёт, пока Шисуи и его товарищ до этого дойдут. Но вы же оба так не хотите, чтобы моё имя засветилось в ходе этого дела! Поберегу твои нервы, Итачи. До собрания Совета Десяти Старейшин пятнадцатого ноября. Я снова примерила к лицу улыбку, уже более натуральную, и забрала последний шарик данго с тарелки. С васаби?! Из уст организатора посиделок вылетело что-то похожее на смех, но он быстро взял себя в руки. — Давай повторим, — ух, жжётся! — Сегодня тридцатое октября, я сворачиваю свою деятельность по поиску доказательств, а ты добавляешь к счёту ещё чашку кофе. — Знал бы, что тебя можно недорого купить, сделал бы это раньше. Нет, ты просто попал под акцию, потому что меня немного грызёт совесть. Вот оплатишь мой напиток, и сделка с этой обтекаемой формулировкой будет считаться действительной. Расследование-то по факту завершено, а насчёт участия в других событиях по его итогам разговора не было. Так что сидим, отдыхаем, наблюдаем, как кипит мозг у парня, в чьих венах бежит сплошной кофеин вместо крови. Сперва я не планировала погружаться в это дело с головой. Найти предателя, устроившего резню в отделе обороны, найти убийцу одного из старейшин клана, осудить их и отчитаться Годайме о проделанной работе, сняв с клана вину. Однако некоторые детали, всплывшие в ходе моего личного разбирательства, заставили меня пересмотреть собственную роль. Пять дней назад на территории старого квартала проходило празднование дня Почтения Предков. Моя семья тоже собиралась к святилищу Шинигами — возложить символ памяти. Учиха Нанако всю весну выжидала день цветения красных маков, чтобы мы с Шисуи могли запаковать их в продуктовый свиток. Он помог им сохранить свежесть. Небольшая пагода, увешанная масками с демоническими ликами, была подарком клана Узумаки, и традиция обращаться к богу Смерти, вспоминая почивших родных, досталась черноволосым от них же. В ведущем клане Конохи она прижилась. Позади покрытой серебром маленькой постройки возвышался храм Аматерасу. Ранее он был одним из мест поклонения, но его закрыли, и теперь в его подвалах господин Фугаку собирает заседания Совета Десяти в последнее новолуние уходящего сезона. — Мама, откуда в клане столько религиозных праздников? Зачем поклоняться кому-то вроде Шинигами? — увидев, сколько людей собралось на площади, чтобы соблюсти традицию, я не могла проигнорировать этот вопрос. Раньше было как-то посвободнее. — Среди нас много шиноби, но даже гражданские в большинстве своём знают, что такое смерть. Мы все помним о войнах, — она взяла из моих рук цветы и поднесла их к жертвенному огню. — Для старшего поколения в этот день появляется повод вспомнить о своих ранах и научить кое-чему младших. В этом году здесь много молодых людей. — она повернулась в сторону группы моих ровесников. — Вряд ли каждый из них верит в то, что Шинигами существует и хранит покой умерших. Но они пришли послушать рассказы своих родителей, кто чувствовал липкие пальцы Смерти у своей шеи. Я бы тоже хотела выпить чашку чая за её историями и посидеть с братом в одной из беседок, вспоминая приключения, которые мы вместе пережили. Только в нашу сторону уже шла госпожа Микото, значит мне пора работать. Поприветствовав нас, жена Главы взяла меня под руку и неспешно повела по кленовой аллее. — Как ни посмотри, твои голубые глаза сильно выделяются. — Я тоже заметила, что за столько лет ко мне всё ещё не привыкли. Могу сделать Хенге поверх. — Не прячь их, светлое пятно нашему клану необходимо, как воздух. Лучше я буду радовать Учих нетипичной внешностью, чем начну пугать народ своим Мангекьё. Чернила, которые выделил мне на этот день ваш муж, прекрасно скрывают доудзюцу. Как они ещё не засохли, ума не приложу. И как он их разбавляет, чтобы на складе не обнаружили пропажу, тоже не представляю. У моей спутницы не было времени предаваться воспоминаниям, пока мы не закончим свою часть доверенного нам дела. Задача, которую перед нами поставили, имела наивысший приоритет. Женщина в нарядной одежде сопровождала меня в прогулке по местам, где чаще всего бывал убитый старейшина. Его семья, встреченная нами по пути, зацепила мой взор. — Изао-сан дедушка Изуми-чан, — Микото шепнула мне и украдкой кивнула в сторону девушки, её матери и пожилого мужчины. — Мне жаль её. У меня нет высоких чувств к Изуми, но я не желаю никому столкнуться с тем, что ждёт её. Она выросла с матерью, отец погиб в Третьей Мировой Войне Шиноби, и Учиха Изао, занимавший пост старейшины, вырастил внучку под своим крылом. Сейчас она улыбается, обнимает своих родных, смеётся вместе с тем, кого называет дедушкой. Но совсем скоро ей предстоит рыдать над его могилой. Потому что настоящий господин Изао мёртв уже больше месяца. Микото-сан как ирьёнин лично проводила вскрытие его тела, которое мы с Итачи принесли из Страны Мороза. Смерть наступила в начале сентября, а сам труп по неизвестным нам причинам законсервировали, он не подвергся разложению. Это место с богатой историей. Джикан-Иккен в сочетании с моей изменённой сенсорикой подбрасывал много событий из прошлого. Среди них я нашла и те, что стали ключом к продвижению дела. Лицо убийцы я разглядела, но каким образом произошла подмена Учихи Изао определить невозможно. На месте убитого едва ли не из-под земли вырос точно такой же человек. Меня ввёл в заблуждение и тот факт, что даже семья мужчины не заметила ничего необычного. Голос, походка, оттенок чакры — всё было скопировано с точностью до волоска, и пока я не увидела подделку вживую, думала, что меня смогли обмануть. В реальности его чакра оттеняла теми же нотами, что и Древо в Со но Куни. Этот запах сложно с чем-то сравнить, и я не понимаю, как он добрался сюда. Вторая наша остановка была в зале собраний. Фугаку-сан отдал своей жене ключ, отпирающий подвал закрытого храма. Она не входит в состав совета, но муж не скрывает от неё то, что происходит в этих стенах. Он позволил мне взглянуть на образы прошлых заседаний, чтобы иметь представление, куда движется клан Учиха. Три последние встречи, представшие перед моими глазами, ещё больше убедили меня в необходимости действовать. Хватит этих распрей между кланом и деревней. Узумаки выступали гарантом мира между странами, и в моих силах сделать то же самое в меньшем масштабе. Глава прав: настало время прополоть этот сад, пока случайно брошенная искра не спалила здесь всё. — Не думала, что она существует, — женщина провела меня вглубь пустых залов и остановилась у плиты. — О ней ходят слухи, но я никогда не видела её вживую. «Наследие Хагоромо Ооцуцуки. Заповеди клана Ооцуцуки и пророчество о его потомках». Какой говорящий заголовок. — Ты ведь понимаешь, что здесь написано? — Вижу, вы в курсе моей фамилии. Она улыбнулась: — Муж не скрывает от меня такие важные вещи. — Он давал мне кровавую клятву о неразглашении. — Мы с Фугаку провели обмен кровью на свадебном обряде. Эта клятва считает нас одним целым. Редкая традиция, даже в моё время не все молодожёны соглашались на это. Не знала, что с её помощью можно оставить лазейку даже в таком соглашении. — Тем проще. Я не успела сказать Джирайе-сану, что он писал точь-в-точь, как Рикудо-саннин. Отшельнику бы понравилось такое сравнение. Снова, как и во владениях Хамуры, та же идеальная подделка почерка. Сменив одно доудзюцу на другое, я смогла увидеть первоначальный текст. И здесь изменений было куда больше. — Микото-сан, прочтёте вслух то, что вы видите? Женщина озвучила первую часть — три заповеди, третья вновь подверглась переправке, отчего я засмеялась. — Один слог в корне изменил смысл. Здесь должно быть написано: «Чакра — «не» оружие в ваших руках». — убрав один слог, кто-то решил поиграть с идеалами моего клана. Она мало что знала об этой скрижали, старейшины клана оставили её пылиться в подвале и не допускали сюда кого попало. Но в клановом архиве есть запись о том, что эту плиту Хагоромо Ооцуцуки оставил своему старшему сыну на память о его учениях. Учения Ниншуу действительно проглядывались в изначальном тексте, однако его перекрывала другая надпись. Храм древний, за ним хорошо ухаживали. Как же Учихи проглядели, что над их наследием кто-то совершил акт вандализма? Я вновь обратилась к Проблеску Времени и мысленно порадовалась, что теперь могу без проблем заглянуть в дни минувшие достаточно далеко. Скрижаль изменилась давно, в период, предшествующий основанию Конохи. Место, в котором издавна жил клан Учиха, стал историческим центром новообразованной деревни после того, как Сенджу Хаширама и Учиха Мадара заключили мир. Сам храм Аматерасу стоял на окраине особняком, и вокруг него ранее обживался старый квартал клана. Потому-то Учихи и взбунтовались, когда Сандайме Хокаге переселил их в другое место. Скрижаль-то осталась тут, храм не передвинуть. Джикан-Иккен тоже не позволил мне увидеть, кто изменил надписи на камне, я ощутила только присутствие чьей-то тени, но было в ней то, от чего мои руки пробила дрожь. Чакра матери. На кой чёрт ей сдались игры с заповедями и вымышленным пророчеством, которое не оставлял Хаго-нии? — Вот это, — я коснулась рельефа слогов. — Написали позже. Теперь мне понятно, как вообще у вас сформировалась оппозиция, и каким образом Акацуки связались с Учихами. Это выходит за рамки расследования убийств. Могу задать вам личный вопрос, госпожа Микото? Женщина коротко кивнула. — Насколько вы доверяете вашему мужу как главе клана? Вы верите в то, что ваши предки могли ошибаться, а он, нарушая их заветы, ведёт семью по правильному пути? В тот вечер она села рядом со мной на этот деревянный пол и поделилась словами, которые до сих пор звучат в моей голове её мягким и спокойным голосом. «У семьи нет твоего лица. Муж и жена неотделимы, и за успехи одного радуются двое. Но и за неверные решения одного несут ответственность двое. Я считаю, что жена — это не украшение на голове мужа. Когда я давала Фугаку обет, я знала, что никак не смогу повлиять на его прошлое. Знала только, что в настоящем и в будущем хочу смотреть с ним в одном направлении. Если бы мы не делились друг с другом своими переживаниями и страхами, своими делами, которые совершаем порознь, то стали бы похожи на прислужника Шинигами с двумя масками. Одну он носит на лице, а другую на затылке, и из-за этого его взгляд вечно сбивается со своих целей, сея в мире хаос и забирая не того, кого должен. Иногда, слушая очередную историю мужа после собрания, я спрашиваю себя: Микото, что тебе не жилось спокойно? Не могла выбрать простого работягу? Потом вспоминаю, какими мы были двадцать лет назад. Он, совсем ещё зелёный мальчишка, едва получивший статус взрослого, и я, совсем ещё девчонка, не осознающая, что такое «жена». Тем более я не понимала сочетание «жена главы клана». Ох и намучился он со мной в первые годы! Мы совсем не умели разговаривать по душам, да и я вечно встревала в какие-то нелепые истории: то с этикетом, то со своей должностью ирьёнина из-за которой меня не было дома в тот момент, когда стоило бы бросить все свои дела. Время сгладило наши углы. Знаешь, Курохиме, если тереть друг об друга камни, то какое-то время будут лететь искры и может даже что-то загореться. Но потом они притираются, и их стык становится идеально ровным, без всяких зазоров и щелей. Подобным образом на нас действует откровенность. Я училась говорить на этом языке, и до сих пор учусь, однако я знала, за какого человека выхожу замуж. И слова о том, что я всегда буду на его стороне, я произносила не в порыве чувств. Ты спросила, верю ли я в путь, по которому идёт мой муж. Скажи, я ответила на твой вопрос?».***
Что сказала Годайме? Мне послышалось? Судя по всему, нет. — Цунаде-сама, я даже спрашивать не буду, кто попросил вас отправить меня подальше из Конохи. Хокаге крутанула ручку в руках, и где-то на пятом обороте она выскользнула и упала на пол. — Я говорила ему, что ты не дурочка. Ветерок поднял потерянную вещь и вернул её хозяйке. Похоже, палочка от данго всё же меня подвела, Итачи решил перестраховаться. Интересно, что за взятку он предложил главе селения, раз она согласилась убрать смены в АНБУ и выдать вместо них это задание. Желание оградить меня от клана во время разборок аж за душу берёт. Я принимаю эти условия, в первый и последний раз. — Чего такая довольная, Курохиме? — Пятая неправильно поняла мою улыбку. — Выпишите тому, кто это придумал премию. Она ему пригодится, когда я вернусь. Увидев жест, который я показываю одними пальцами, начальница попросила Шизуне покинуть кабинет, и я продолжила: — Фугаку-сан доложит вам о результатах расследования шестнадцатого ноября. Я тоже приду с ним. — Ты не собираешься брать эту миссию? — она сдвинула брови. Странный вопрос. — Кто я такая, чтобы оспаривать приказы моего Каге. Учиха сволочь, но сволочь красивая и знающая, где найти на меня рычаги воздействия. Через две недели созыв совета, а мне выдают квест по длительному сопровождению генинов. Выдвигаемся завтра, вернёмся только в декабре. Команда Конохамару, в этом году получившая протекторы и забравшая новый седьмой номер, временно осталась без сенсея. Эбису-сан повредил обе ноги в ходе выполнения своей миссии и физически не сможет сходить со своими детишками на их первую «C»-шку в Аме но Куни. Но это решаемый вопрос — у госпожи Хокаге есть Кошка, которая «слоняется без дела», дзенины-наставники же заняты поголовно! Хатаке со своим товарищем Майто вон, носятся по Конохе, развлекая своими дружескими поединками граждан. Наш сенсей сказал, что в жизни больше генинов не возьмёт, ему нас хватило за глаза. За один глаз. В принципе, я его понимаю, после нашей взрывной команды впору выходить на пенсию. Третье ноября. Конохомару, Удон и Моэги просто лучились неподдельным счастьем, когда встретили меня у главных ворот Конохи. Изумо и Котетсу даже поздравили меня с тем, что мне перепали собственные генины, но, увидев моё довольное жизнью лицо, не удержались от подколки. Повезло только в том, что этих детишек я хорошо знаю: мы с Узумаки ещё во время учёбы в Академии с ними как-то подружились, а к самому Наруто эта компания даже пару раз приходила на свои D-ранговые миссии, чтобы помочь с уборкой перед переездом. С ними проблем никаких не будет, а вот что делать с Харуно, я ума не приложу. На горизонте показался мой розоволосый бонус к этому заданию. — Фух, я уж думала, что мне их вести. — Сакура взглянула на суетящихся ребятишек и немного расслабилась, увидев, что сопровождать их буду я. — Тебя записали в наставники? — Да, для трёх генинов и одного чуунина. Зелёные глаза девушки стали ещё больше, и она спросила, что это значит. Я и объяснила: Хокаге объединила нас в одну большую группу, потому что у нас две миссии в одном месте. Детей нанимают в качестве помощников в лагере беженцев, а сама Харуно требуется там же как ирьёнин. Седьмая команда будет заниматься мелкими поручениями, ты будешь отрабатывать практику вместо госпиталя, а я буду вашим персональным надзирателем на целый месяц, пока не закончится срок помощи. По мнению Сенджу Цунаде мне должно быть всё равно, за сколькими детьми присматривать, одним больше, одним меньше. Наставница Харуно отзывалась о ней в таком ключе: скорость хорошая, направление неправильное. Их отношения с Сакурой начались незадолго до моего возвращения в Лист после путешествия, моя бывшая сокомандница напросилась к Принцессе Слизней в ученицы, пообещав, что будет работать в госпитале и содействовать развитию ирьёдзюцу в родной деревне. Хокаге увидела потенциал в идеальном контроле чакры своей подопечной и начала гонять её по всем дисциплинам, в которых преуспела сама, однако женщина ничего не могла поделать с шаткой мотивацией этой не по годам умной девушки. Сакура может заботиться о людях. Когда я была в больнице, то видела, что она вкладывает в это своё сердце. Только это сердце также заставляет её крутиться у окон Военной Полиции, где иногда мелькает фигура Саске. Её детские чувства до сих пор не дают ей покоя, и она продолжает стучаться в закрытые двери полицейского участка в надежде, что её туда примут. Это раздражает госпожу Цунаде, потому что Харуно отклонилась от своего громкого заявления посвятить себя госпиталю. Для открытия дверей полиции ей недостаёт боевых навыков, в то время как в главной клинике не хватает сотрудников. Пятая поставила своей ученице ультиматум: «Ты идёшь на это задание, а после расскажешь мне, почему ты всё ещё хочешь быть ирьёнином. Если твой ответ меня устроит, мы начнём тренировки в другом темпе. Не устроит — я закончу с ними, твоих умений уже сейчас хватит, чтобы оказать первую помощь команде». Вишенкой на торте стал пример Карин, которая начала обучение у Сенджу немного раньше. Только Узумаки сразу метила в полицейский жилет, и клан Учиха в лице Шисуи оказал ей подспорье для этого обучения. Карин была отправлена учиться на ирьёнина целенаправленно для дальнейшей работы в Военной Полиции. Сакура же начала противоречить своим изначальным идеалам, и мне кажется, она сама запуталась в том, чего она хочет. Поэтому девчонку с длинными розовыми волосами загнали в угол, и она с самого выхода из деревни, как на измене. Выдвинулись мы бодро, я по своей старой привычке забрала у всех лишние вещи. Дети порадовались, Конохомару спросил, надолго ли я с ними, и немного взгрустнул, когда услышал, что это разовая акция. С Эбису-саном у него холодная война не прекращается лет так с пяти, с тех пор, как дед определил этого дзенина персональным инструктором для своего внука. А когда этот же наставник взял над ним шефство после выпуска, ребёнок завыл волком, но что-то менять даже не думает, потому что ему повезло попасть в команду со своими лучшими друзьями. Сказал: «ради друзей можно потерпеть этого извращенца, вот станем чуунинами, и тогда от него точно избавимся». Не стала его расстраивать и сообщать, что с новым рангом шансы плотного сотрудничества с бывшим наставником только увеличиваются. У Сакуры дела шли не слишком хорошо. И чем ближе мы подбирались к границам Аме, тем мрачнее становилось её лицо. Мне не нравилось её состояние, и на одном из привалов я решила поговорить с ней. — Сакура, что с тобой происходит? Харуно ответила не сразу. Закутанная в тёплый зимний плащ она смотрела на костёр и не реагировала на внешнее окружение. — Сакура? Она встрепенулась и подняла глаза. — Ты что-то хотела? — У тебя руки дрожат. Напарница перевела взгляд на свои тонкие пальцы, облачённые в перчатки. В отблесках огня было видно, как подрагивают её ладони. Она спрятала их под плащ и натянуто улыбнулась. — Я в порядке, просто ночь холодная. — Ирьёнин, не умеющий регулировать температуру тела? — я позволила себе сарказм. — Цунаде-сама не научила тебя? — Цунаде-шишо хорошо меня обучила, — девушка огрызнулась. — Этот навык базовый, им владеет любой стажёр госпиталя. — Тогда мне не о чем волноваться. Так ведь? Сакура поджала губу и отвернулась. Больная тема, верно, Харуно? Но твои руки хотя бы больше не трясутся. Злись на меня сколько угодно, только делай свою работу и не жалей себя. Мы не в больнице Листа, где остались твои опытные коллеги. В месте, куда мы идём, ты столкнёшься с голодом, болезнями и угнетением. Лагерь беженцев в Аме — один большой котёл, в котором варятся люди. Так описал мне его Какаши перед тем, как отправиться в Суну. Пока я была в Стране Предков, Хатаке вернулся в Амегакуре и принёс оттуда неутешительные вести. Выяснилось, что Амекаге Ханзо давно мёртв, и кто-то усердно изображал спектакль с его лицом. Следы Акацуки будто испарились из Дождя, а страна погрузилась в хаос: даймё, тесно связанный с Каге, также обнаружился мёртвым, а люди, покинувшие скрытое селение после того, как преступные группировки наполнили Аме, попытались вернуться на свою родную землю. Только в самой деревне их никто не встретил с почестями, и вопрос с документами для вернувшихся встал ребром. Часть домов государство приватизировало за долги — налоги никто не платил, и там уже проживали другие люди. А разбираться с этим некому, деревня осталась без лидера. Какаши так и не нашёл ни Конан, ни место захоронения Нагато, обнаружил только свежие следы битвы близ того места, где едва не утонул Джирайя. Я бы сходила посмотреть на это поближе, однако в Аме лучше не соваться, пока там не появится новый Амекаге и не улягутся потрясения. Сын даймё Аме но Куни должен принять бразды правления к началу нового года, а до этого времени Коноха взяла на себя миссии по оказанию помощи лагерям беженцев, которые остались без крова и вынуждены выживать в холодную зиму на окраинах страны. У Хи но Куни была своя причина проявить великодушие. Госпожа Цунаде не скрыла от меня, что это не более, чем красивая ширма для соседей: Лист помогает гражданам Дождя в непростое время. Нашего феодала не интересуют страдания людей, ему важно узнать, куда из Страны Дождей вымылись огромные суммы денег. Гуманитарная помощь — хорошее прикрытия для перемещений шиноби Конохи по территории чужого государства. В эту экономическую стратегию отправили играть отряд АНБУ «Сан», который узко специализируется на поиске и обработке финансовых данных. С ними я тоже пересекусь на месте. Нашу сборную команду в лагере встретили с распростёртыми объятиями. Люди собрались в небольшой пограничной деревушке, чтобы вскладчину поделить между собой имеющуюся провизию и хоть какие-то вещи. Дети, старики, молодёжь — все настолько разношёрстные, что невольно я прониклась к ним уважением. Народ побогаче было видно за версту, однако они не сидели на своих телегах и не отгораживались от бедняков. Напротив, наравне с нашим провиантом, доставленным из Страны Огня, подкидывали и то, что было в их личных запасах. Может быть, люди всё-таки могут объединяться во время общих невзгод. Хотела бы я однажды увидеть за одним столом мировых лидеров. Только это кажется мне невероятным. Генины были серьёзны не только потому, что миссия имела «высокий» С-ранг. Вид беженцев тоже затронул их, поэтому к первоочерёдной задаче: организации пункта оказания помощи и раздачи провизии отнеслись со всей серьёзностью. Эти дети отличались от нас в своё время, они уже успели увидеть смерти на улицах родной деревни, поэтому действовали, как при эвакуации из Листа. Слушали распоряжения, не спорили и быстро выполняли свои поручения. У меня был опыт в создании пунктов помощи гражданам, так что за день мы управились со списками и даже немного познакомились с местными. Харуно тоже заняла отведённое ей место во врачебной палатке. Мы обогрели её с помощью Катона, залитого в фуин-печати, поэтому куноичи больше не могла списывать свою нервозность на холод. Я попросила Моэги помогать ей, поток больных был слишком большим, чтобы заниматься их распределением в одиночку. Конохамару тоже мельтешил в их палатке неделю, пока девушки его оттуда не выгнали. Идея развлекать больных мужиков Техникой Соблазнения дамам не понравилась. — Девчонки ничего не понимают в эстетике, — парнишка надулся и потёр затылок, куда прилетел удар Сакуры. — Я же помочь хочу, людям здесь грустно, они и так ничего хорошего не видят. Я посмеялась от этой детской наивности. — И всё-таки выступление голых женщин в больничном отделении несколько неуместно, — моя холодная рука прикоснулась к его ушибу, Хьёотон немного снизил болезненные ощущения. — Хочешь организовать развлечение, возьми у меня карты и сыграй с желающими. — замечаю, как глазки заблестели. — Без ставок, Сарутоби. Я всё вижу. Мальчишка серьёзно кивнул и снова применил Хенге симпатичной девицы, в этот раз уже одетой, только вырез на груди уж больно напомнил мне неизменное рабочее одеяние госпожи Цунаде. У наших штабных мужчин сложился некоторый иммунитет на декольте начальницы, потому что по-другому работать невозможно. Я сама девушка, и мне мой пол абсолютно не помогал в первый месяц, глаза сами уезжали чуть ниже. Олень даже придумал шутку по этому поводу. Если следующим Хокаге станет женщина, то у неё должна быть грудь уже шестого размера, чтобы у народа не возникало диссонанса. Только в Конохе под этот критерий попадают разве что Хината, да Карин. У последней из-за этого уже образовалась толпа поклонников, которым её сволочной характер не мешает удовлетворять свои эстетические потребности. И я не знаю, чем Узумаки больше раздражает Харуно: тем, что моя лучшая подруга умело лавирует между больницей и полицией, или же тем, что о ней постоянно спрашивают пациенты госпиталя. Преимущественно мужского пола. Со стороны врачебной палатки послышался женский визг, в следующую секунду оттуда вылетел парень с загипсованной ногой. Вслед за ним полетела Сакура, кинув пару матерных оборотов вдогонку к своему кулаку. Чувствую, я здесь ещё намучаюсь.***
Новое утро всегда приносит с собой ворох новых проблем. Четырнадцатое ноября уже, как-никак. В приёмной полицейского участка по обыкновению было много народу: у кого-то что-то украли, кого-то побили, а кого-то поймали и готовят к общественно-полезным работам. Так что к руководителю мой брат пошёл, как все смертные — в порядке живой очереди. Глава всем известного клана с самого утра был обложен чашками с различного рода бодрящими напитками, теперь я знаю, откуда у Итачи такая привычка — складировать кружки. В кабинет Шисуи зашёл ближе к одиннадцати часам, и Фугаку-сан предусмотрительно закрыл дверь на ключ, отдав распоряжение своему помощнику, чтобы тот принял обязанности приёма посетителей на себя. Сегодня рабочий день Главы завершится непривычно рано. Ежеквартальное собрание старейшин уже завтра, и план выступления требовал более тщательной подготовки. У него на руках две карты: история Узушио, которая является прямым путём к ещё одному перевороту, и тело господина Изао, что также изменит маршрут, по которому движется клан. Выбор очевиден. Все доказательства при нас: среди старейшин присутствует один подсадной и один предатель, сдавший Акацуки стратегически важную информацию о Листе и продолжающий поставлять на сторону закрытые данные о планах и решениях клана Учиха. Если с обличением замаскированного всё просто, тело уже прошло через детальный осмотр и его личность подтверждена, подсадного можно паковать на месте, то со вторым всё гораздо сложнее. Этот человек не только играет на стороне, но и является главным представителем той радикально-настроенной части клана, что постоянно мутит воду в пруде, где плещутся отношения Учих и Конохи. Чтобы безапелляционно обвинить его, имея на руках факты, требуется неприкасаемый авторитет и правильно выбранный повод из всего списка вариантов. — Я в принципе против того, чтобы Курохиме появлялась на этой встрече. — брат резко опустил на стол свою кисть с каплей чернил. — Мы можем закрыть дело и уже после ввести её в совет, когда убедимся, что все предатели ликвидированы. Только Шисуи и господин Фугаку знали о моём стремлении попасть в состав этого совета. Чтобы убедить брата в необходимости моего вмешательства, мне пришлось чуть ли не на изнанку вывернуться. — Её присутствие может встряхнуть и напугать тех, кто ещё не погряз по самое горло в идеях конфликта с Хокаге и её ближайшим кругом. — у самого старшего было другое мнение. — Таких пока большинство, и не факт, что на этом собрании их мнение не склонится в пользу радикалов. Спор двух представителей одного совета по поводу участия моей персоны в конце концов перевёлся в продуктивное русло, и вылился в достаточно подробный план речи. Они сошлись на том, что огласка моей фамилии последует в самом конце встречи, потому что идея, предложенная Шисуи, и так довольно рискованная. Котоамацуками всё ещё имело два заряда в его глазах, и соединив эту технику, воздействующую на сознание, с умением Главы расширять поле гендзюцу, можно было подавить любые неприятные последствия, которые могут возникнуть в процессе. Господин Фугаку был своего рода гением в данной дисциплине, обычно гендзюцу работают или на определённом человеке, или на определённой местности. Он же способен с помощью иллюзии расширять радиус действия некоторых техник, и в случае с Котоамацуками, воздействующей на одну цель, он смог бы точечно перенаправить его на нескольких людей по своему усмотрению. Я считаю эту идею неполноценной, потому что гарантий, что дзюцу сработает именно так, как планируется, нет никаких. Шисуи посмотрел на конспект, пожал руку своему начальнику и вышел из отделения. А моя Казуко вылезла из-под закрытого со всех сторон стола и потёрлась клювом об руку Главы. Он снял с неё леску с работающими подавляющими печатями, и ворона вернулась ко мне в Аме но Куни, передавая всё, что успела услышать, и подавая мне сигнал к тому, что мне можно оставить клона и открыть разлом. Единственный нюанс — Фугаку-сан не ожидал, что я появлюсь в ту же минуту прямо из воздуха, поэтому мне в лицо прилетело облако сигаретного дыма, и я закашлялась так, что чуть лёгкие не выплюнула. — Кхе! — в носу защипало от едкого запаха. — И давно это с вами? Он немного отошёл, как-то странно посмотрел на тлеющую сигарету в своих же руках, вздохнул и сжёг её, видимо решив, что не будет докуривать при мне. — Со дня открывшейся правды об Узушио. Не говори Микото, она сильно расстроится, если узнает о моей привычке. — «сильно расстроится» — устроит скандал, как я понимаю. Не вопрос, не скажу. Хозяин кабинета, получив моё клятвенное заверение держать язык за зубами, немного приободрился. — Теперь вернёмся к нормальному плану. Три листка, на которых мой брат целый час выводил иероглифы, вспыхнули в руках господина Фугаку, оставляя после себя только горстку чёрного пепла.***
Если бы меня попросили описать Кагую Ооцуцуки одной фразой, я бы сказала: человек, способный заставить дрожать самурая, не проронив ни единого слова. Когда мать выносила судебные решения, за неё говорила осанка, взгляд и, что немаловажно, тона одежды. Она никогда не являлась на судебный плацдарм при параде, потому что каждый обезглавленный ею оставлял после себя кровавые брызги. Хм-м, что-то в этом есть. Моя простая юката и волосы, собранные в низкий хвост, чтоб не мешались, как нельзя лучше подходят для такого торжественного мероприятия. Суд. Осталось вспомнить, как Прародительница смотрела на обвиняемых. Кажется, в её глазах было презрение. Уже не вспомню, меня всегда больше интересовало, с какой лёгкостью она отделяла головы от тел. Завораживающее зрелище. Такой клан, как Учиха, должен оценить его по достоинству. Не один господин Фугаку сейчас вспоминает своих предков. Деревянные половицы настила немного поскрипывали от шагов, но я стояла, не шевелясь, иначе выдам себя раньше, чем меня представят, а Глава хочет, чтобы я сыграла круче, чем Юкие Фуджикайзе в экранизации романа Джирайи. Если я сейчас начну вспоминать, как натурально она изображала на полотне несуществующий оргазм, то моя Техника Растворения точно даст сбой. Даймё, снимающаяся в фильмах для взрослых. То, что нужно, теперь даже презрение будет не наигранным. Голос человека, ведущего за собой большой клан, заставил меня вздрогнуть. Фугаку-сан стоял спиной ко мне, за резной ширмой, из которой в мою сторону пробивался жёлтый свет от настенных свечей. Я видела, как в этом полумраке частички пыли оседают на пол, любое моё движение поднимало их вверх, но они не проходили сквозь мои прозрачные руки. Не шевелись. Тени здесь слишком длинные, и на главного оратора, что передо мной, неотрывно смотрят десять пар глаз. — Объявляю открытым последнее заседание совета в этом году, — Глава отошёл немного в сторону и приблизился к низкому столу, за которым прямо на полу сидели собравшиеся. — Часть встречи за меня проведёт другой человек, — весь стол занял собой появившийся свиток кровного родства. — Право быть моим голосом и рукой на этот час переходит к Курохиме Ооцуцуки. На этот эффект он рассчитывал. Шисуи, сидящий поодаль, ждал сигнала, но не такого. Его не будет. До моих ушел долетел едва-слышный шёпот, и я сняла скрывающую технику. Как и много лет назад, маленькая капля моей крови ярко зажгла моё имя, собственноручно вписанное в это генеалогическое древо. Забавно выступать на совете клана Учиха, нося на спине их герб и подтверждая фамилию основателя. Ока-сан, ты чувствовала себя так же, когда выходила к людям, чтобы разбирать их дела? Она не говорила много. Я тоже полагаю, что мои слова должны быть сказаны рукой, а не языком. Над нишей в стене веером висят десять клинков, вложенные в чёрные ножны и перевязанные красной нитью по всей длине рукояти. Согласно древней традиции клана, каждый из десяти старейшин, заступая на свою должность, приносит обет верности — обещание делать всё возможное, чтобы защищать честь клана Учиха. В символическом жесте старейшина, одобренный остальными членами собрания, своей левой рукой вставляет лезвие катаны в саю в знак мира, так он обещает не обнажать свой меч против родной крови. И если кто-то среди десяти заподозрит его в измене, он клянётся вынуть его этой же рукой, чтобы защитить своё доброе имя в поединке. Тот, кто отказывается это делать или совершает ритуал неправильно, без разбирательств может быть казнён на месте, и никто не посмеет это оспорить. Я сняла один из клинков, тот, что по словам Главы в своё время повесил Учиха Изао, и схватилась за чёрную саю. Протянув его рукоятью в сторону подделки, я обратилась к нему: — Каждый старейшина должен знать, что означает этот жест. — мои глаза внимательно смотрели на мужчину, на чьём лице застыл вопрос. — Если вы, конечно, давали клятву. Он не мог быть тем, кто произносил торжественное обещание. И будто в подтверждение моих мыслей, обвиняемый потянул клинок на себя за ножны, а не за обёрнутую лентой цуку. Его замешательство и непонимание смысла происходящего ясно читалось в каждом жесте. Подсадной появился в клане в сентябре и ни разу не был на этих заседаниях. Последний прецедент вызова на дуэль был при предыдущем главе. На моём лице заиграла широкая улыбка. Прекрасный план, господин Фугаку! Теперь, когда все это видели, никто не обвинит меня в том, что делают мои руки. Лезвие быстрым движением вынимается из ножен и, впитывая в себя белую чакру чудовищной силы, сносит голову обвиняемому «старейшине», не проронив ни капли человеческой крови. Все присутствующие неотрывно наблюдают за тем, как его тело покрывается рябью. После секундного искажения перед нами предстаёт развороченная масса непонятно-серого цвета. Голова превратилась в пустое лицо с редкими зелёными волосами. Вот истинный облик того, кто сидел под личиной господина Изао. Я уже видела эту мерзость в тот самый день, когда впервые узрела, что же такое Древо Чакры. Такое же вязкое месиво было в одном из его подвешенных коконов, но как это добралось сюда? Тело потеряло форму и начало с шипением испаряться. — Изао-сан был найден мёртвым в одном из убежищ преступной организации Акацуки. — глава собрания показал опечатанный рулон, хранящий в себе труп старейшины. — Его смерть наступила в первых числах сентября. — Второго числа. — я добавила эту деталь. — В это же время у преступной организации Акацуки появляются планы обороны Конохагакуре но Сато. — Украдены подсадным из личного кабинета главы клана пятого сентября. Шестого сентября на Лист совершается нападение лидером упомянутой организации. Нападение началось с убийства шиноби, ответственных за сигнальный контур во втором союзном корпусе Военной Полиции. Мой взгляд пал на господина Яширо, пожилого мужчину со шрамом на виске, чьё лицо я неоднократно видела во время действия Джикан-Иккен в тех местах, куда меня привело расследование. Именно он завёл своего соклановца в смертельную западню, «освободив» в совете место для шпиона из группировки отступников. И на нём лежит вина за резню в комнате управления. — Можете попробовать отмыться от крови. — в руках снова чёрная катана, и вновь она смотрит на того, кто в прошлом дал присягу. Давление Ки усилилось. У старейшины, что вероломно поступил с собственной семьёй, два выхода: бой со мной или бой со всеми остальными. — Я положил жизнь на то, чтобы вытащить нас из унижения, в который клан погружало руководство Листа всё время со дня основания. — радужка глаз немолодого мужчины покраснела от света доудзюцу, проявив три томоэ. — Акацуки единственные, кто смог расшифровать послание нашего прародителя, они взяли себе имя «Алая Луна», как та, о которой идёт речь на скрижали. Индра Ооцуцуки завещал нам хранить свою честь и оберегать свою кровь от чужих рук. Конохагакуре но Сато, — официальное название нашей какурезато он произнёс с пренебрежением. — Поступила с нами вероломно. Сенджу пришли в наш дом, отняли наши земли, установили здесь свои порядки. Фугаку, посмотри, под кого ты прогнулся. Стал цепным псом внучки Хаширамы, даже это постыдное заведение Военную Полицию разделил с чужаками. — его Шаринган смотрел сквозь меня, в глаза Учихи Фугаку. — Твой отец сказал бы, что ты позоришь гордое имя нашего клана. Госпожа, — он обратился ко мне. — Вы выбрали не ту сторону. — Я здесь не для того, чтобы выбирать сторону, — мой Мангекьё тоже смотрел сквозь обвиняемого. — Моя цель показать, насколько глубокую рану клану нанесли ваши заблуждения. Вы вслушались в слова преступников, которые исказили пророчество ваших предков. Ваше преступление в том, что вы принесли в клан яд, убеждая, что это лекарство. Не вещай Учиха Яширо с клановой сцены, ненависть, фоном проходящая через сердца людей клана Учиха, со временем бы утихла. Акацуки пообещали воплотить мечту гордецов: ввергнуть их врагов в бесконечное гендзюцу, из которого нет выхода. Клану не нужна власть над Конохой. Ему нужна расплата за то, как с ними обращались первые Каге. Месть мертвецам — то, что миновало нынешнего Главу. Гордость не позволила обвиняемому отклонить приглашение на поединок. Левая рука ухватилась за цуку, обнажая острие, что направилось в мою сторону по всем правилам. В пустом холле бывшего храма достаточно места, чтобы скрестить клинки. Его — символ убеждённости в собственной правоте и мой — чёрное лезвие Учихи Кагами, что много лет отстаивал путь мира для непокорной и вспыльчивой родни. Честный бой. Его я всегда не понимала как шиноби, но приняла как человек. Узнал ли старейшина, бывший правой рукой прошлого главы, уникальную боевую стойку своего господина? Узнал, нет сомнений. В его глазах поселился страх, и даже обладание тремя томоэ не может его искоренить. Как сказал мне в детстве мой дорогой учитель и отец: проиграет тот, кто первым начнёт ошибаться. Вот почему господин Фугаку огласил моё имя в первую очередь. Страх. Против тебя поднял клинок человек, чья фамилия уничтожает тебя быстрее, чем меч. С Прародительницей Чакры никто не решился бы выйти один на один, потому что человек не может сражаться против бога. Дух никчёмности всегда будет сбивать его удары. Когда лязг металла в очередной раз разрезал воздух, оппонент открылся, позволяя мне сделать замах и провести красную черту по ногам. Ни капли чакры. Я поняла, как это делал Учиха Сеиичи. — Проект «Глаз Луны», на который вы положились, может исправно сработать только в одном случае, — лезвие остановилось у головы мужчины, упавшего от разрыва сухожилий. — Когда на земле не останется ни одного живого Учихи, который мог бы посмотреть в небо с помощью Шарингана. Вы не просто предатель, господин Яширо. «Вы — убийца». Хотелось сказать ему, однако мои руки сами покрылись его кровью, и я проглотила эти слова. Честный бой. Терпеть его не могу! Оставшиеся восемь человек плюс один наблюдатель молчали и не вмешивались в происходящее, традиции подобных разбирательств нерушимы. — Бывший храм Аматерасу. Красивое место, — я отряхнула клинок, чёрт, всё-таки запачкала юкату. — Старый центр клана до переселения. Из-за него у вас случился разлад с Листом, верно? — мне не нужен был ответ на этот вопрос, я продолжила. — «Когда небосвод озарит ночное светило и отразит наследие крови в глазах сильных, для слабых наступит вечный сон. Когда соберутся вместе все творения великого Отца, взойдёт Алая Луна, чтобы подарить своим детям счастье, а их врагам — осуждение». Яширо-сан был умным человеком, раз обратился к пророчеству. — сама скрижаль находилась совсем близко, но труп, увы, уже не мог услышать мою похвалу. — План Акацуки действительно состоит в том, чтобы погрузить людей в неснимаемую иллюзию, как и написано на этом камне. Это был бы неплохой вариант отомстить вашим врагам — обладатели доудзюцу Шарингана живут в мире, слабые засыпают вечным сном. У меня есть вопрос ко всем вам. Кто скажет мне, что было написано на скрижали основателя изначально? Казалось, мой вопрос поставил людей в ступор. Этого не было ни в одном плане речи. — Не удивительно, что вы не можете дать ответ. Руководство Конохи выселило вас из этого места, — мои пальцы коснулись камня. — В нём осталась эта драгоценность, которая для вас ценнее любых сокровищ. Завещание основателя. Надежда на справедливость, которую он дал своим детям. Вы готовы вцепиться в горло любому за этот текст. Но какой в этом толк, если вы даже его не читаете! Я закрыла свои глаза лишь на короткий миг, чтобы уступить место другому доудзюцу. Тенсейган — Глаза Возрождения, названы так, потому что видят изначальную суть вещей. Плита под действием чакры раскололась, и тонкий каменный слой, на котором была выбита ложная надпись, слетел. Хагоромо Ооцуцуки оставил этот завет для своего сына Индры и его детей. Причина, по которой потомки брата поддались обману оказалась так проста. К этой скрижали просто-напросто никто не подходил, её замуровали в подвале, и нечему удивляться, что изменённый текст никто не смог разглядеть. Потому что для этого нужно хотя бы знать оригинальный. — Хагоромо Ооцуцуки завещал вам учиться Путям Ниншуу, чтобы ваши глаза никогда не причиняли вам боли и страданий, — глядя на почерк брата я невольно улыбнулась. — Он хотел показать вам, как бороться с проклятием ненависти из-за которого многие из вас лишились рассудка. И самый первый его Путь — Путь Ками учит не вставать на тропу мести, когда вы теряете самое ценное. Пробуждение Мангекьё Шарингана — начало этого Пути. Ваш прошлый глава Учиха Сеиичи смог встать на него в конце своей жизни, и ваш нынешний глава Учиха Фугаку уже идёт по нему. Простите, Фугаку-сан, я сдала всем, что вы пробудили вторую форму доудзюцу. Но классно же прозвучало, да? Он не слышал моих мыслей, только слова его затронули. Я видела это в оттенке его чакры. — Те, кто выступает против того, чтобы Курохиме Ооцуцуки присоединилась к совету старейшин клана Учиха, могут высказаться. Голос Главы, стоявшего у самой ниши с символами, прозвучал твёрдо. Противников не нашлось, как не прозвучало и вопроса о том, кто поддерживает моё вступление в их круг. Впервые глава самостоятельно назначил на руководящую должность человека, игнорируя регламент голосования. Он принял мою присягу и взял из моих рук оружие, определив его положение на стене десяти. Поправочка — теперь уже девяти. Я заняла место рядом с Шисуи, чтобы выслушать уже из их уст подробности о том, что же такое цель проекта «Глаз Луны», или, как понятнее — Вечное Цукуёми. О том, как его собираются реализовать Акацуки, информации мало, однако его результат в виде массового загона всего живого в гендзюцу описать не трудно, а ещё круче — показать, для Фугаку-сана, филигранно владеющего иллюзиями, это не составило труда. Оставшимся из присутствующих оказалось довольно просто разжевать, почему они стали целью заговора. На Шаринганах крайне плохо работают иллюзии, а к обладателям Мангекьё эти галюны и вовсе не придут, поэтому человек, называющий себя Тоби, и взялся за обработку клана. Не он ли запудрил мозги самому Нагато, раз даже два ответственных старейшины попались на откровенную ложь? Они были его языками и продолжали сеять ненависть среди этой большой семьи, всеми силами добиваясь организованного вооружённого восстания. На оружие были потрачены большие деньги, а на воспитание идеологии — огромное количество времени. Эту нить повествования перехватил действующий глава круга. В его руках были исписанные схемы нападения и конспекты собраний, подтверждающие факт передачи информации об этих встречах. Я слушала в пол уха о том, как господин Фугаку, словно болезненные нарывы, вскрывал преступления, совершённые кланом Учиха без ведома большинства присутствующих. Содействие преступной организации Акацуки — ничто иное, как преступление против мира, а не просто противодействие Листу в странных представлениях об отстаивании чести. Я тоже сотрудничала с членом этой организации, но мои торговые сделки были проведены между Какузу-нукенином и мной-мастером фуина, а не Какузу-представителем Акацуки и мной-представителем клана Учиха. Моя голова просто разрывалась от пережитого стресса, и посменная активация сперва одного, затем другого доудзюцу, лишила меня сил. Собрание завершилось на ноте «В следующий раз будем решать, как разгребать это дерьмо», и я, оказавшись на свежем воздухе, наконец-то вдохнула полной грудью. В чакре я видела защиту и дополнительный вес своего голоса, поэтому не позволяла себе отпускать концентрацию Ки до самого конца. Чтобы не ходить пешком до нового кланового квартала, я переместилась к чужому дому, где мы с Фугаку-саном договорились встретиться после собрания, чтобы объединить две груды документов, часть из которых всё ещё была у меня. — Можно я тут тихонько полежу? С позволения госпожи Микото я оккупировала диван и с превеликим удовольствием закрыла глаза. Как хорошо просто лечь, ещё бы поспать — было бы вообще супер. Документы на столе, осталось дождаться хозяина дома. — Муж ещё не вернулся. — хозяйка выглянула из-за дивана и посмотрела на моё убитое всеми событиями лицо. — Никогда не угадаешь, в каком настроении он будет после очередного собрания. — В этот раз в приподнятом, Микото-сан, — я подняла большой палец вверх и не стала пояснять, что её супруг, как настоящий учиховский маньяк, повеселел от вида казни подстрекателя радикалов и на радостях добил пачку сигар за углом храма, так что он сейчас по любому проветривается. — На собрании видела. — Тоже там была? — Ага, послушать позвали. Старейшины хотели себе главу с нравом предшественника. Пусть теперь страдают. А я побуду его ручным Биджуу, пока мне не надоест или пока господин Фугаку не наиграется в легитимного диктатора. Сегодня его стиль руководства прошёл точку невозврата, и в клане больше не будет полноценного совета старейшин. История его родителей научила, что нельзя спускать на тормозах предательство и делать вид, что ничего не произошло. Падение Узушио останется его личной нерассказанной легендой, клан же получит взамен главу, который больше не будет считаться с мнением большинства. Потому что стадо не всегда знает, в какую сторону идёт. Госпожа Микото перевела взгляд на белые рукава моей накидки, заляпанные бурыми брызгами крови, и хотела ещё что-то сказать, как дверь дома отворилась. Махнула Главе рукой в знак приветствия. Получилось как-то вяло, вставать та-ак лень, я после перебежек между Конохой и Аме но Куни чувствую себя выжатым лимоном. Старший проплыл мимо меня прямо к кухонному столу, где уже лежала кипа бумаженций, а его копия помоложе, что тоже наблюдала всю постановку в бывшем храме, остановилась передо мной. — У меня к тебе один вопрос: какого дьявола ты творишь?! Так, спокойно. Хлопаем глазками, на всякий случай садимся поближе к выходу и молчим. Мне на собрании так стрёмно не было. Я знала, что Итачи встряхнёт, но не думала, что настолько. Моему восприятию давно так не прилетало. — Мы договаривались только на расследование. — пытаюсь улыбнуться, не выходит. — Игру в точные слова оставь кому-нибудь другому. Так и скажи, что придумала подарить свою жизнь клановому совету! — Сын, — голос хозяина дома раздался где-то в районе кухни. — Прекрати повышать голос на Ооцуцуки-химе. — Прекращу, когда она начнёт слушать ушами, а не другим местом, — резкий ответ и строгий прищур чёрных глаз, направленный в мою сторону, как-то поубавили во мне желание идти на конфликт. — У меня из-за тебя седых волос уже больше, чем у отца! — Раз нашёл женщину, которая может довести тебя до седины, не тупи, объявляй помолвку и женись на ней. Я тебе для этого создал все условия. — Тогда точно курить начну. По две сигареты за раз, как вы, ото-сан. Что ещё интересного я узнаю сегодня? Теперь понятно, откуда у этого обручения растут ноги. Фугаку-сан, если вы полагаете, что у меня язык не повернётся сказать всё, что я о вас думаю, то вы глубоко заблуждаетесь. Господина Кагами на вас нет! Он бы не посмотрел на то, что вы глава клана, и за такое распоряжение моей личной жизнью пропесочил бы вас до третьего колена. В прочем, с этим прекрасно справится ваша жена. От «Пойдём, поговорим», долетевшего до дивана, даже у меня прошлись мурашки. Проводив родителей неоднозначным взглядом, парень сел рядом и уткнулся лбом в моё плечо. А мне седина не грозит, и так все волосы белые. — Химе, — ещё не слышала от него такого обращения. — Ты хоть представляешь, во что вляпалась? — В новую должность. Итачи поднял руку и положил её на мою голову. — Нет, не представляешь. Чёрт с ним, с советом. Я боюсь новой войны, в которой моя семья может оказаться на передовой. И ты вместе с ними. Так его задело не само выступление на заседании? Не действия отца? Мне тоже знаком этот страх. Мы можем стоять на пороге нового витка раздоров. Корни телодвижений Акацуки растут откуда-то изнутри клана Учиха, и неизвестно, где сейчас скрывается сила, движущая эту организацию вперёд на пути к возрождению Древа Чакры. Данные, добытые Джирайей ранее, сняли лишь тонкий слой земли, но не дошли до сути. Этого недостаточно, чтобы пресечь их действия. — Совсем нет понимания, насколько ты усложнила себе жизнь? — хорошо знакомый мне голос вновь вернулся к спокойному тембру. От усталости в моей голове просто нет места новым проблемам, посижу ещё немного и пойду слушать завывания Шисуи, который до последнего не догадывался, что его план выступления полетел в мусорное ведро. — Послушай, я просто ещё раз помогу тебе на этом поле боя, — не особо задумываясь над своими действиями, я стала водить ногтями по его ладони. — Я прекрасно понимаю, что несёт с собой раскрытие тайны моей фамилии. Оставь эту проблему мне, в сравнении с дворцовыми порядками это не так уж страшно. Сейчас за мной стоят не просто слова, я больше не маленькая девочка, не умеющая пользоваться своей же чакрой. Тем более я не останусь в стороне, зная, что в этом может быть замешана моя мать. Молчание не продлилось и минуты, я не успевала находить аргументы, чтобы как-то успокаивать эту вновь назревающую бурю. — Хватит, ты не несёшь ответственность за действия своей матери. Когда я приму руководство, я первым же делом выгоню тебя из этого совета. Можешь обижаться на меня и делать что угодно, я не изменю своего решения. Твой брат не хотел, чтобы ты марала здесь руки, тогда Рикудо передал нам предупреждение, и это была наша задача — разобраться в делах клана. Я пообещал ему, что найду для тебя такое место, которое ты сможешь назвать домом. Где будет безопасно, и где тебе не придётся беспокоиться о том, как прожить ещё один день. Чтобы это место ничем не напоминало дворец в Стране Предков. — Учиха остановил мою руку и провёл по символу-звезде, ярко отпечатанном на моём запястье. — Что получается? Ты игнорируешь предостережения, — он начал аккуратно загибать мои же пальцы. — Уходишь из деревни в неизвестность, бегаешь в одиночку за преступниками в Юки но Куни. Затем подаёшь заявление на службу в опаснейшее подразделение Конохи. Про твой выход сегодня слова излишни, ты добровольно залезла в самую вязкую трясину, какую только можно придумать. — все пять пальцев оказались пойманы рукой. — И обо всём я узнаю́ в последнюю очередь. Доживи сперва до этого времени, но твои последние слова — факт, и его нечем крыть. Пора признать, что мои чувства к тебе переросли влюблённость и приобрели под собой более надёжное основание. Доверие — непозволительная роскошь. Так я думала, но дни, проведённые с тобой, вытащили наружу мои заблуждения. Я хочу строить наше общение на полном доверии, а не на чём-то другом. Мне ещё много раз предстоит переступить через себя, чтобы рассказать тебе больше. Хагоромо не хотел, чтобы я лезла в это дальше? Абсурд. Они с Хамурой пользовались моими методами через мои же руки, в конечном итоге оставаясь якобы не при делах. Я всегда выгребала за ними дворцовые помои, пока они баловались с чакрой и играли в благородных принцев. У брата на закате жизни проклюнулся намёк на нравственную чистоту? Бред. Просто бред — просить десятилетнего ребёнка об одолжении, которое он не сможет выполнить. В этом мире нет ни одного безопасного места. — Итачи, это безумие. Ты дал Рикудо невыполнимое обещание. Горячее размеренное дыхание обожгло мою шею. — Знаю. Но я никогда не жалел об этом. Опять он спутал мне все мысли. Здесь точно не место для разговоров в таком ключе. Я попыталась отодвинуться, чтобы освободить ладонь. Хорошая была попытка. Она с треском провалилась. — Фугаку-сан, ваш сын распускает руки! Призыв о помощи то ли не услышали, то ли старательно проигнорировали. Есть ещё третья версия: Главу закопали в зимнем саду собственного дома, и уже некому пасти клан железным жезлом. Курение убивает. Поставлю ему красивый памятник, напишу: «от скорбящей невестки». Пусть хотя бы после смерти порадуется, что его хитровыслуженная схема, придуманная много лет назад, могла сработать. Я чуть не проиграла эту партию, не увидев слона в засаде. Да какой слон! Вон, рядом сидит дракон, столкнувший двух генералов, чтобы убрать их с доски. — Скажи-ка мне, уважаемый, ты ведь знал, что твой ото-сан не шутил с помолвкой? Я почувствовала кожей, как дрогнули его губы, складываясь в улыбку. — Нет. — А если честно? Он ничего не ответил, но невесомый тёплый след, оставшийся на моей шее, говорил громче слов. Итачи точно сын своего отца, тут никакая генетическая экспертиза не нужна. Боюсь представить, какой характер был у его деда. Политический брак был моим самым страшным кошмаром в период прошлых дней. Из-за того, что за меня пытались выбрать будущее, я впервые серьёзно поссорилась с матерью, и это стало поворотным моментом в наших с ней отношениях. Даже богине мира самураев оказалось не под силу выдать меня замуж против моей воли. У господина Фугаку, бесспорно, сто процентов выгоды от такой невестки, что поднимет его рейтинг ещё выше. С этим ушлым мужиком всё понятно, однако мне слабо верится, что у второго те же мотивы. Иначе Итачи не разыгрывал бы комедию с больничной гонкой. Я закрою глаза на этот развод и дам ему возможность спасти себя от моего гнева, если он не отпустит мою руку до возвращения родителей. Не отпустил.