театр теней

— я не сторонник этой системы — знаете, лекции и семинары, теория и практика, это всё, — я считаю, нам с вами стоит совмещать это. кроме того… Йо-ка повторял это уже второй раз за день, но в этот раз всё казалось каким-то более настоящим, острым. и причину этой остроты он косвенно собирался сейчас назвать. — …утром я повстречался с одним из вас, и в какой-то момент этот студент сказал, что суть умений актёра в совмещении речи и движения. вы скажете, это универсально для многих людей, но для нас с вами совмещать всё и вся будет крайне важно. поэтому предлагаю вам следующее, — Йо-ка обвёл взглядом не успевшую ещё отвлечься и заснуть аудиторию, — проходя небольшую тему, будем выполнять разные практические — и творческие — задания. и какими эти задания будут — решать вам. как тему можно совместить с какими-то из ваших ролей, как сделать из суда комедию, а из награждения — драму? включайте фантазию, и я с превеликой радостью оценю её воплощение! в чужих лицах он прочёл крайнее одобрение и поддержку своей идеи. как, впрочем, всегда и бывало. в одном только лице читалась отвлечённость, и это лицо было единственным знакомым Йо-ке… казалось, добродушная улыбка на секунду упала с его лица. но в следующий момент он уже продолжал говорить. — теперь познакомимся. ваш список у меня имеется, но вот говорит он мне примерно ничего. прошу представиться всех по очереди, с последних рядов до первых. последовала череда знакомств. студенты тихо шутили, пока их товарищи представляли себя кто в лучшем свете, кто с иронией, кто с дотошностью. и Йо-ка не был против — не происходит ничего такого, что требовало бы полной тишины и серьёзности. «какие прекрасные всё же ребята!» — к середине рядов думал он. актёры всегда поражали его своими интересами, талантами и кругозором. упоённо слушая этих юношей и девушек, мужчина совсем не заметил как остался уже последний студент. и то, что им оказался Тсузуку, словно само собой разумелось. ранее сонно зажавшийся у окна парень улыбнулся, выпрямился с наигранной гордостью и серьёзностью и заговорил. — я Тсузуку, и я мечтаю стать актёром кино лет с десяти, меня всегда интересовали ужасы и артхаусы. что чувствует человек, снимаясь в артхаусном фильме, когда его личина — ни выдумка, ни реальность в сюжете? в театре я бы тоже играл с удовольствием, ведь это возможность создать из пучин абстракции точнейший образ — и должен ведь быть талант и ум отразить его понятно для зрителя. я безумно рад учиться здесь, а ещё… «я хочу, чтобы Вы взяли меня прямо здесь» — одними губами договорил он. — простите? повторите последнее ещё раз, — вслушался Йо-ка. — ещё я хочу однажды попробовать себя режиссёром. сидевшие сбоку от него друзья ловили такие моменты уже давно. чтение по губам было локальным приколом — делать это просто, и порой просто хочется сказануть от души — но так, чтобы поняли лишь те, кому можно. «те, кому можно» кусали уголки губ как могли, сдерживая ухмылки и думая, не бессмертным ли Тсузуку возомнил себя, говоря такое, пусть и не вслух, стоящему в метре от него преподавателю. но преподаватель выглядел довольным всем и всеми. всё так же бодро он обменялся с группой радостными репликами по поводу знакомства и его перетекания в следующую часть их первой встречи. — сейчас придётся немного — не доле, чем до конца этой пары, обещаю — поскучать и потратить чернила или зарядку ноутбуков. это я намекаю на то, что конспекты лекций вам всё же пригодятся. потом Йо-ка объявил тему и начал рассказ о ней. на этом этапе Тсузуку потерял всяческий интерес к происходящему — но не к самому преподавателю. минута за минутой он смотрел на него, и порой так пристально и внимательно, что удивлялся даже рядом сидящий Коичи — единственный, кто был в курсе эмоций Тсузуку, выраженных вслух. ещё парень ничего не писал, однако дело было не в лени и не в неуважении — ему повезло с памятью, и информацию он мог не фиксировать на дополнительном носителе вроде бумаги или ворда. но Йо-ка не знал об этом и знал кое о чём другом… Тсузуку казалось, что он вот-вот отключится, отрешится от этого потока важнейших знаний и просто упадёт в ничто. спал он плохо, тревожно, часто просыпаясь и изредка даже будя соседей по общажной комнате своими вкриками. его не винили и не говорили успокоиться или сходить к врачу, ведь он и без этого сидел на успокоительных весьма часто и давно начал разбираться со своим здоровьем. «отголоски старых проблем в моей новой жизни» — так Тсузуку порой говорил, и лишь единицы знали о том, какой, на самом деле, огромный камень ночами так шумно ворочается в его душе. окно рядом. протяни руку — коснёшься стекла кончиками пальцев. парень с трудом поборол желание сделать это, но на грани реальности за окном возникла фигура. она помахала рукой, будто бы ему. и начала приближаться. спокойный до этого, Тсузуку выпрямился слишком резко, чтобы не привлечь внимание Коичи. — Тсу! — резким шёпотом он выдернул друга из кошмарного проявления. и, уже установив уверенный зрительный контакт, на секунду несильно сжал чужую кисть: «помни, ты всегда здесь, а не там». студент был счастлив иметь такого друга как Коичи. тот был первым, кто узнавал какие-то изменения о нём и умел позже их различать, отчасти защищая Тсузуку от него самого — то есть, от того, что сидит в его голове. да и сам по себе Коичи был хороший, душевно созвучный Тсузуку во многих вещах и многое с ним разделяющий. меж тем лекция близилась к концу. мимо ушей чудом не отрубившийся парень пропустил не так уж и много, да и то можно было легко восстановить логически. перерыва хотелось ощутимо, положить голову на парту, плотно закрыть глаза и на пять минут перестать думать, перестать видеть, перестать ощущать эти ру-… — в заключение скажу… — уже на этих словах облегчённо выдохнула треть кабинета. и когда Йо-ка, казалось бы, договорил, в воздухе повисло: — а ещё… будто прося повторить утонувшую в гуле собирающихся выскочить в коридор студентов, все воззрились на Йо-ку. и тогда тот, поглядев прямо на Тсузуку, одними губами договорил: «я хочу, чтобы Вы дали мне обучать Вас прямо здесь». парню показалось, что внутри у него что-то ухнуло далеко за черту преисподней. так преподаватель всё видел, всё прочёл… а его ответ и вовсе не укладывался в голове. к стыду прибавилось ещё и простое смущение, ведь непонятно было, зачем Йо-ке именно так было формулировать свою фразу. акцентировать на влечении Тсузуку к нему? просто ответить в том же тоне? любой вариант был ужасен, и студенту хотелось провалиться ровно туда, куда ухнуло что-то внутри него. отойдя от первого шока, он сразу напоролся на второй: Йо-ка смотрел на него. это длилось лишь пару секунд, но глаза мужчины приковывали намертво на пару вечностей. так мог бы смотреть сам контроль или закон, но взгляд Йо-ки блестел слишком живо. сейчас ответом на такой взгляд мог быть только загнанный вид Тсузуку, который, вдобавок ко всему, понял, что что-то внутри него ухнуло не в преисподнюю, а в низ живота. прекрасный первый день учёбы. пара закончилась, и студент теперь тоже отчаянно хотел закончиться на месте, но с этого места надо было срочно поднимать задницу и, благодаря на ходу привычку носить оверсайз, нестись в туалет — что он сделал сразу же со всем возможным внешним спокойствием. перед Йо-кой обязательно надо будет извиниться, и не имеет значения, что тут вообще можно сказать. Тсузуку просто не мог накосячить, получить по башке и оставить всё как есть — но сейчас было не до этого, гормоны исхлестали его пощёчинами до красноты за считанные секунды и, молясь, чтобы новый преподаватель не смотрел на него вот так, как минуту назад, больше никогда, парень не мог прогнать этот взгляд из сознания. «что Вы за дьявол такой, Кавада-сэнсей?» — эта мысль растворилась с последним рваным выдохом в тихой кабинке. *** в кабинет Тсузуку вернулся привычным: бледным, расслабенным, даже чуть оживлённым. Йо-ка тоже казался мирным и погружённым в поиск материалов для семинара. лишь на секунду их взгляды пересеклись, и хоть студента и порадовало то, что он не прочёл в Йо-ке враждебность, он всё ещё ощущал себя виноватым и глупым. настроения участвовать в чём-либо на этом семинаре у него не было, но идея пафосно почитать самые значительные правовые документы в истории на языке оригинала его привлекла. зачитывая отрывок из Декларации Независимости США, в которым была кратко изложена суть документа, он даже сумел выразить важность события в собственном голосе и прочувствовать настроение этого события… пока он читал небольшой текст, Йо-ка вместе с остальными студентам смотрел на него, но смотрел так же, как сам Тсузуку смотрел на него во время лекции. чувствуя этот взгляд, Тсузуку нарочно приосанился, зычно и немного чопорно продолжая читать. а преподаватель, тем временем, совсем увлёкся нахальным, но очень неприметным разглядыванием студента: казалось, если приподнять его огромную толстовку, взгляду предстанет нелепая палочка вместо тела, но если нет, то пересчитать там можно будет все кости до единой. чужие волосы, постриженные чёрной копной, падали до ключиц или даже ниже. отчего-то Йо-ку очень занимал вопрос, какой именно они длины окажутся, если посмотреть без толстовки. выглядывающую на шее татуировку тоже из любопытства хотелось рассмотреть полностью: отодвинуть ворот, сдвинуть мягкие пряди волос, рассматривать рисунок на тёплой коже… — сэнсей? голос принадлежал одному из студентов, Миа. вроде бы он был в компании с Тсузуку. мысленно мужчина поблагодарил себя, что смотрел всё же не на последнего, уйдя в размышления, спонсированные своим длительным одиночеством. — слушаю. светловолосый парень обратился к нему с вопросом о документе, который ему достался, и Йо-ка сразу же поднял его вопрос как общий, давая всем обсудить возникший затуп. нежелание участвовать в интерактиве, которое преподаватель успел заметить в Тсузуку в самом начале, улетучилось, и теперь тот, повернувшись спиной, к ряду за собой, яростно доказывал что-то какому-то своему сокурснику, тыча то в один, то в другой лист на парте. вновь засмотревшись, на сей раз уже на чужую спину, и флегматично отметив в голове притягательную узость бёдер, Йо-ка решил, что совсем не злится на этого дурачка. красивого, как смерть, проницательного и… абсолютно не держащего за зубами язык. попытавшись отпустить мысли теперь уже про язык, мужчина вновь наткнулся на анализ своего давнего одиночества. ему было бы стыдно засматриваться на красивых студентов, да и на других людей, если бы он мог регулярно позволять себе секс с кем-то случайным или постоянным. но перспектива о постоянном пугала уже очень долгое время, а случайные, казалось, не способны были дать необходимое. Йо-ка не мог позволить себе контакт без близости, и дело вовсе не в глупой романтике или особенностях тела и гендера. оставалось смотреть — и через день переставать. интерес он терял быстро. однако он сразу понял, что в случае с Тсузуку всё заходит дальше оценки «красивый» и вполне может перейти оценку «я бы разок побыл с ним». пока ещё совсем незнакомый, парень притягивал ощущающейся глубоко внутри него меланхолией, заботой и… как минимум той же почти милой дуростью. пелена спутанных чёрных волос загораживала и завораживала больше, чем Йо-ке могло казаться. семинар закончился достаточно быстро, и Йо-ка уже переключился на складывание вещей обратно в портфель — у него это была последняя пара. у актёров, кажется, тоже, потому что они резво убежали прочь от учёных стен. услышав лёгкий стук в дверь и бросив приветливое «да-да?», мужчина ни капли не удивился, обнаружив в кабинете Тсузуку. — Кавада-сан, я… — сбившись, он подошёл поближе к столу преподавателя. — честно, я не представляю, что такого могу сейчас сказать, н-но… простите за эту… выходку глупую. надеюсь, Вы не думаете, что я хотел оскорбить Вас или над Вами посмеяться… — ты посмеялся над собой. я понял это, — спокойно проговорил Йо-ка, — и я не возражаю. даже в таких контекстах. но, Тсузуку, это я, а учуди ты это с другим преподавателем, уже собирал бы вещи домой. ты ведь в общежитии? вроде да. парень вдруг не сдержал нелепый в этой относительно серьёзной беседе смешок. и тут же прикрыл рот рукой, чихнув — очень, как Йо-ке показалось, забавно. — во-первых, будь здоров, а во-вторых, мы важные вещи обсуждаем всё-таки. — спасибо. и простите… просто Ваши слова про другого преподавателя звучали так, будто… — намекая на ревностное к себе отношение, начал было Тсузуку. — я тебя понял. — теперь и Йо-ке стало смешно, но виду он не подал. на него снизошло озарение, что один из самых ярких талантов того парня — нести околесицу даже тогда, когда это почти невозможно. — извините ещё раз. я рад, что между нами нет никаких проблем, — студент поклонился и хотел было уходить, но преподаватель дёрнул его новыми словами. — знаешь, что меня обеспокоило сильнее, чем твой беззвучный посыл? — откинувшись на спинку стула, он вдруг посмотрел на Тсузуку с осуждением. — ты ничего не писал. на семинаре всё было прекрасно, но как ты восстановишь материалы лекции? — а, это… я всё запомнил, могу Вас заверить. могу всё пересказать. у меня с детства отличная память и я никогда не переставал развивать её. подозрительно сощурившись, Йо-ка решил всё же удостовериться в знаниях парня. ещё минут десять они провели в обществе друг друга, и по их истечении мужчине пришлось признать, что память у Тсузуку и правда баснословная. да и не только память — мозги тоже работают. жаль, только, не всегда. хотя кто знает, может, в этом и есть особый шарм: высокий интеллект на учёбе и в деле и идиотизм в жизни. за дверью Тсузуку после вопроса «ну что, вы сосались?» дал кому-то по лицу, и Йо-ка, внутренне соглашаясь с ним, дал по лицу фейспалмом себе.