театр теней

— да хватит уже об этом! — взвился Тсузуку, когда его компания снова отпустила шуточку про слишком большую симпатию к преподу. — ну понравился он мне, и что? судя по его реакции, для него всё это — пустой звук, который он слышит от каждого второго возбудившегося студента. — а ты в следующий раз говори вслух, — снова засмеялся Коичи. — иди к чёрту! — ладно вам, дураки, — заговорил вдруг Мето, самый молчаливый из всех. — у нас вообще-то новый спектакль ставится. я уже взял наши реплики. завтра актёрское мастерство, так что предлагаю сейчас хотя бы сюжет посмотреть. ребята Мето глубоко уважали. будучи самым тихим, он нередко держал на плаву тонущий плот их успеваемости: приносил или присылал забытые материалы, распечатывал партии, давал конспекты — а заодно был тем человеком, которого малость высокомерный Миа чаще остальных пускал домой. в такие дни (чаще даже вечера) Тсузуку и Коичи оставались одни в их трёхместной общажной комнате, либо спокойно погружаясь каждый в свои дела, либо за банкой пива читая свои роли на комедийный лад. порой удавалось упросить живущих по соседству будущих костюмеров дать на пару часов какой-нибудь причудливый наряд, и тогда разыграть можно было целое представление. и плевать, что нет зрителей, в своём театре эти двое всегда были одни и им вполне хватало внимания прожекторов — ламп в их скромном жилище. многие видели в их взаимоотношениях романтику, локальный юмор вечно крутился у этой темы, но Коичи как никто другой знал, что его друг для всего этого человек сломанный. хоть он старательно чинил себя таблетками и хорошим окружением, жизнь до колледжа его всё ещё не отпускала. улыбаясь его самым жутким воспоминаниям, Коичи очень ценил доверие Тсузуку и хранил его историю, в которой тот видел неусыпную вину и несмываемый позор. Миа же в их компании был самым отстранённым. отдельно жил, часто отдельно ел, имел друзей из круга детей богатых родителей, но не любил их, считая тупыми отморозками, понапрасну тратящими воздух. и Тсузуку, и Коичи, и Мето были Миа крайне благодарны, ведь он буквально их финансировал. ему не составляло труда докупить какие-то повседневные вещи, когда друзья плавали в безденежье, а порой он, тяжко вздыхая, покупал им сигареты — или просто свои давал. и сейчас как раз происходило последнее. — можно мне тоже? — потянулся Коичи за никотиновой палочкой. — эти вроде достаточно лёгкие, чтобы меня не вывернуло. — бери уже, — фыркнул Миа и, затянувшись, поглядел Мето через плечо. — нашёл? — угу, — сосредоточенно кивнул тот, — снова историю ставим, ребят. ещё и легендарную. — о-о, я такое люблю! — Тсузуку перегнулся через второе плечо друга. — уже вижу свою роль! если мне дали не её, клянусь, я разнесу всех на этой паре. — да знаем, что это твоё, сэнсей даже написал: «кто у нас Ятагарасу* вы все и так понимаете», — хмыкнул Мето. вечерняя прохлада разбавила воздух. парни сидели на лавке в ближайшем к общаге сквере, курили, и один из них читал вслух сюжет того, что им предстояло превратить в спектакль. Тсузуку очень любил в их учёбе то, что ознакомившись с историей, они могли продумать постановку сами. разумеется, их идеи проверялись преподавателем, но сама возможность побыть и актёром, и постановщиком, очень радовала. изучая легенду основания Японского государства, они засиделись и заболтались допоздна, споря о разных вещах, от деталей образов до исторических неточностей. — у вас общага через десять минут закроется, — между делом поделился Миа. и, получив синхронное «блять» и «до завтра», остался в гордом одиночестве — друзей как ветром сдуло. уже минуты через три они вбегали в общежитие, своим топотом пугая вахтёра. *** не спалось. впервые за последние пару лет Йо-ке не спалось. светлые стены комнат, должные смотреться такими радушными и просторными, вновь обтекало телесно ощутимое одиночество. потеря. за пять лет он не пригласил сюда никого, ни единого друга или родственника. да и друзей у него немного осталось, ведь в какой-то момент он растворился в горе, а людям несвойственно оставаться рядом с разлагающимся трупом — даже если кто-то хотел поддержать его, то был обречён подавиться метаном и сбежать, спасая самого себя. Йо-ка прожил бы отшельником всю жизнь, поставив крест на близких отношениях, если бы его характер мог это позволить — но он любил людей. любил общение, любил понимание, любил близость и, осознавая свою несамодостаточность наряду с различными навыками, разбавлявшими рутину, нуждался в ком-то, кто каждый день будет гладить сердце своим присутствием и когда-нибудь так загладит на нём рану, чтоб нё хотя бы перестало быть видно. воображение рисовало этого кого-то очень конкретно, но Йо-ка был почти уверен: это просто надежда. и надежда умрёт до следующей пары через неделю, проспит или заболеет и никогда больше не вернётся. «так было бы лучше, — горестно думал преподаватель, — глупо с первой встречи так надеяться на человека, которому ты понравился чуть иначе, чем другим таким же.» и надежда правда проспала. но явилась, взъерошенно ворвалась в кабинет и, пролетев к окну, уселась за парту, подставляя плечо ветру. как всегда собранный и включённый в своё занятие, Йо-ка удивлённо поглядел на явно потрёпанного этим утром студента, который сразу же принялся рыться в сумке. от чтения лекции преподавателя отнюдь не отвлекло чувство удовлетворения от присутствия этого человека — напротив, какое-то беспокойство внутри разрешилось и позволило расслабиться. в этот раз Тсузуку что-то писал, но, кажется, не только то, что говорил Йо-ка. «пишет лекцию и что-то ещё параллельно?» — мужчина не хотел признавать, что недоволен этим, но в рамках своей пары хотел владеть вниманием Тсузуку безраздельно. впрочем, то, что это ему не удастся, он понял за последовавший час великолепно: студент ни разу не взглянул на него. он вообще никуда, кроме своих чёртовых бумажек, не глядел. а как только Йо-ка объявил перерыв, парень метнулся к Коичи и, тараторя как помешанный, принялся что-то ему объяснять и показывать. малость не ожидавший такого напора, тот хлопал глаза, силясь и поспеть за мыслью друга, и постепенно увести его из кабинета на следующую пару. глаза Тсузуку блестели — и тут Йо-ка заметил что-то, что до этого оставалось в тени: и Тсузуку, и Коичи были сегодня легко накрашены. оглядев быстро пустеющую аудиторию, Йо-ка нашёл ещё несколько подобных лиц и, припомнив предыдущий курс, решил, что у ребят на следующей паре будет довольно серьёзная репетиция. «прошла всего неделя с начала учебного года, а у них уже какая-то постановка в самом разгаре!» — невольно восхитился преподаватель, а перед взором стояли подведённые чёрным глаза и подкрашенные поярче мягкие губы — идеальное дополнение к чёрным волосам, спутанным сегодня даже сильнее обычного. сегодня Йо-ка вёл у группы Тсузуку ещё одну пару, но его занятия шли не подряд, как в прошлый раз — расписание пока не стабилизировалось. в перерыве преподаватель попытался на ближайших информационных стендах найти хоть что-нибудь о новой постановке, но всё оказалось безуспешно. погрузившись в размышления о том, как бы ему ненавязчиво выведать, что такое репетируют актёры, он чуть не прозевал начало пары… *** — ну зачем тебе это сейчас? — для полноты образа! — для полноты образа нужно водрузить себе на голову побольше перьев и ходить радоваться? эй, и отдай накидку! — нет, только не сейчас! чёрт, не понимаешь ты моей музыки… репетиция была в самом разгаре. кто-то собирал упавшие и разлетевшиеся листы с текстом, кто-то поправлял макияж, кто-то отрабатывал тот или иной жест, а кое-кто впутывал в волосы чёрные перья. зачем этот кое-кто делал такую невнятную вещь, понятно было мало кому, но кое-кто считал, что это прибавит его роли особой выразительности. — Тсузуку, прекрати, ты текст-то выучил? — конечно, но я же не попугай, чтоб в тупую всё повторять — я гордый ворон! — расправил плечи парень. — ворон, ты придумал, как третью лапу себе сделаешь? — постановщик, он же преподаватель, снисходительно склонил голову, рассматривая вдохновлённого подопечного. — или всё-таки оставишь это на судьбу в моём лице? — это я на Вас и правда свалю, у меня нет никаких идей, — признался Тсузуку. — всё в порядке, — преподаватель актёрского мастерства усмехнулся, — ты и так уже половину спектакля продумал, а на ваш с Мето сценарий я вообще готов молиться. — Коичи тоже его делал! — возмутилось чудо в перьях. — и Миа тоже, просто его идеи более обособленные получились. — так или иначе, остальные только на вас и держатся. — и всех это вроде как устраивает, — обернувшись и махнув искусственной катаной, хмыкнул Коичи. — от нас ведь никто ничего не ждал — нам просто захотелось что-то придумать вместе. репетиция прошла на «ура». все были довольны, и Миа с Тсузуку в перерыве никак не могли перестать переговариваться от лица императора Дзимму, по легенде основавшего Японское государство, и его проводника, трёхлапого ворона Ятагарасу, благодаря которому армия дошла до нужных земель. но если Миа хотя бы выглядел привычно и относительно повседневно, но Тсузуку и макияж не стёр, и двигался резко, словно меняющая направление полёта птица, и одет остался в чёрные лохмотья, игнорируя постоянное «верни накидку» от Коичи. ввалившись на право и рассевший на вечно занимаемом ими первом ряду, студенты, наконец, выдохнули. постановки безмерно вдохновляли каждого из них, но энергетически истощали тоже. тот же Тсузуку, полминуты назад скакавший, как дитё малое, теперь костьми лёг на парте и в ответ на попытки разговорить себя издавал лишь сдавленное мычание полуобморочного. только когда с ряда позади чья-то добрая рука помощи протянула энергетик, парень оторвал голову от стола и махом выпил полбанки, на всякий случай бормоча «я верну». Йо-ка, тем временем, наконец-то понял, что происходит в готовящемся спектакле — спасибо орам Тсузуку из коридора. «этот мальчишка, кажется, безумно талантлив и так по-детски несерьёзен к своим ролям вне репетиций и выступлений — играет в прямом смысле слова», — размышлял преподаватель, поглядывая то в свои записи, то на безжизненную чёрную субстанцию за партой. «его сейчас и заговорами на восстание не поднимешь… но ничего. план есть». — дорогие студенты! — возвестил Йо-ка о начале семинара. — у меня для вас предложение, от которого крайне нелегко отказаться… и он предложил им устроить сценку принятия какого-нибудь законопроекта, поимпровизировать, применив свои знания в теории. играющие в текущей постановке оживлённо зашумели, а Тсузуку хоть и сделал вид, что ему это всё очень лень, скрыть в глазах вновь возникший блекс не мог. в конце концов он вовсе сдался и, вскочив, объявил: — мы сыграем принятие закона о праздновании основания Японского государства одиннадцатого февраля после окончания периода милитаризма — так, как это могло бы произойти сегодня. — надо же, — Йо-ка улыбнулся так, что у парня всё внутри то ли онемело, то ли обожгось, — карты в ваших руках. только когда Коичи, хихикнув, позвал Тсузуку, тот оторвал взгляд от преподавателя, срочно притворяясь, что, конечно, не засмотрелся, а всего лишь задумался. «задумался, как наши роли переделать», — оправдывался он, хотя как день божий ясно было, что это он понял за ту минуту, что валялся на парте. — Миа! ты император, я твой советник… или нет — премьер, положим. Коичи, ты милитаристская оппозиция, сопротивление. а ты, Мето… сама по себе религия? религиозная сторона? — давай оставим немного мистики, — предложил Мето, накрашенный более необычно, чем остальные, но снявший после репетиции зачатки костюмов, которые мерили на них друзья-дизайнеры. — почему бы богине не поучаствовать в принятии закона о празнике, к которому она имеет почти прямое отношение? тут и реалии современности будут — богиня коротко постриглась и осветлила волосы, ибо сама есть свет и солнце! — ты играешь Аматэрасу? — включился Йо-ка. — да, мне должны будут выдать парик ближе к последним репетициям, а пока… пока что я модная богиня с короткой стрижкой, — этим парень вызвал у преподавателя и у друзей тихие смешки. — что ж, вперёд! — вдруг скомандовал Тсузуку, которому срочно хотелось вновь переманить внимание Йо-ки на себя. — «камера, мотор!» с этого момента у Йо-ки действительно не было шансов перестать смотреть на объект своей нечёткой симпатии — можно даже сказать иначе: был отличный шанс не переставать. имитация переговоров стала неплохим фоном для резких, но мягких движений окутанных чёрной тканью, словно крыльями, рук, а голос Тсузуку был отдельным от всего, врезался в разум… «надо спросить, когда планируется сам спектакль», — отвлечённо думал мужчина, совершенно пленённый чужой пластикой. на худое тело парня будто набросили чистую чёрную энергию, скрывающую мельчайшие участки кожи, но раздевающую по фигуре, демонстрирующую каждый изгиб. Йо-ка мог бы сказать, что получил эстетический оргазм, но вместе с этим его сердце болезненно жалось, прячась от каждого жеста красивых рук и от каждой эмоции на бледном лице… он даже не заметил, как всё закончилось — до него просто удачно долетела одна из заключительных реплик. с поражённой улыбкой произнеся «браво!», он с остальной аудиторией символически поаплодировал и, расхваливая каждого неведомым ему самому образом, пообещал всем участникам этого семинара «отлично». разулыбавшись, ребята поблагодарили его и стали собираться. в это время Йо-ке вдруг заметил на полу что-то чёрное и, приглядевшись, понял, что это перо. отчего-то это вызвало в нём умиление. дверь за Тсузуку, который отовсюду по странной привычке уходил последним, почти закрылась когда преподаватель вдруг окликнул его. — постой, Тсузуку, — кажется, в голосе слышен был излишний интерес, но… плевать. — Кавада-сан? что-то случилось? — парень обернулся и увидел в пальцах Йо-ки одно из своих перьев. — о… прошу прощения, я не заметил, как оно упало. — всё в порядке. возьми, если оно тебе нужно, — проговорил тот мягко. и тут же спросил: — не знаешь, кстати, когда вы выступите с этим спектаклем? — глупо было бы так разбрасываться реквизитом… — пробормотал Тсузуку, забирая перо так, чтобы невзначай не коснуться чужих пальцев. — не могу сказать точно, когда мы всё поставим, но, пожалуй, на середину или конец мая можно ориентироваться. — хорошо. надеюсь, у вас будут афиши, на стендах или на сайте. — будут, конечно, — улыбнулся студент, — над ними уже работают некоторые девушки с другого потока. а Вы хотите прийти? — хочу. мне понравилась ваша игра… — на секунду мужчина завис, решаясь договорить. — особенно твоя. ты был прекрасен, ворон. — о… спасибо Вам, Кавада-сан… — парень явно сильно смутился. отвёл глаза, рефлекторно пригладил волосы к щеке и не мог сдерживать улыбку. — я… буду очень рад увидеть Вас среди зрителей. — счастлив знать это, — на сей раз улыбался Йо-ка успокаивающе. — хорошего дня. — и Вам, — на одном выдохе произнёс Тсузуку, и у Йо-ки не осталось сомнений в том, что тот втрескался. хорошо это или плохо, он решить пока не мог, но когда парень скрылся за дверью, уже собственный выдох был никак не менее напряжённым. «может, он намеренно не скрывает эмоций? всё-таки он актёр и наверняка хорошо управляет ими. если только что-то не заставляет его теряться в… таком личном взаимодействии», — открыв ещё пару окон в душном кабинете, Йо-ка погрузился в свои догадки. сознание всё не отпускал тонкий образ ворона.