***
— А теперь позвольте пожелать долгих лет и счастья имениннице! А видеться только за таким столом! — Осаму наклонился к светловолосой девочке протягивая ей картонную упаковку с красивой куклой. — Осаму, ты как всегда в своём репертуаре, — Элис мило улыбнулась. — но спасибо. — маленькие ручки схватили большую картонную упаковку и девочка с горящими глазами унеслась в комнату. — Осаму, это очень дорогая кукла. Не думал что зарплаты у судмедов повысили. — Огай ухмыльнувшись взглянул на Дадзая. — Нет, — Осаму выпрямился. — Зарплата до сих пор маленькая, а работа грязная и опасная. — Если всё настолько плохо, то почему бы тебе не уволиться?. Дадзай усмехнулся глядя в пол и поднял взгляд на Огая. — Неет, к тебе в клинику я не вернусь! Ты же помнишь, что до работы в нашей лаборатории я работал на скорой. Если бы меня не доканали там, я бы может, лечил. — глядя на Огая улыбка расползлась по лицу Осаму. Мори помрачнел и сжал челюсти. — Я тебя понял, — Огай ухмыльнулся и продолжил. — Коль нравится ковыряться в кишках мёртвых людей, то пожалуйста, я не против. — Ну... — Дазай уставился в пол и провёл носком обуви по линолеуму затем перевёл взгляд на Огая. — там ведь не только кишки, но и мозги, лёгкие, желудок, да и вообще вскрытие тел занимают тридцать процентов от общего количества моей работы. Я ведь и отчеты пишу, фиксирую побои и какого-то хрена делаю анализ плацент на опухоли и другие болячки, а ведь кто-то их жрёт. — Дазай поморщился на последних словах. — В следующем году я хочу торт в виде этой вашей плаценты, чтобы с тобой не делится. — сказала откуда-то появившаяся Элиз с куклой в руках. — Ха...— Дазай облизнул сухие губы. — Не думаю что тебе понравится их вид, ты сама его есть не захочешь. — А вот и нет. — девчонка топнула ногой выпячивая нижнюю губу. — я всё-равно съем. Огай прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Два извращенца, ей Богу... Дазай, — Мори уставился Дадзая, а тот в свою очередь смотрел на Элис. — у тебя телефон звонит. — Что? — Мобильник говорю разрывается от входящих! — А! — Дазай полез в карман за телефоном. — Одиннадцать входящих и все от Доста... — Дазай провёл пальцем по дисплею разблокировая устройство. — Я это, выйду позвонить. Осаму встал и вышел из кухни. — Да, конечно, выйди. — Огай сказал это в пустоту. — молитва на ухо лошади... Что за человек? — Ха... Достоевский! Впервые я рад твоему звонку! Чего звонил? — Фантастика. Ты мне соизволил перезвонить. Да ещё и рад мне... — Не бухти. Говори по делу. — Дазай вышел на балкон. — У нас труп. Дазай лишь усмехнулся на слова коллеги. — Знаешь, я не удивлён. — Осаму вытащил из кармана брюк пачку сигарет. — И что ты мне предлагаешь? Я не попрусь в свой единственный выходной на работу. — Я знаю! Помнишь Кану Сакамото? — Дочь судьи то? Ну помню. — Так вот. Предположительно её нашли мёртвой в одном из пригородных домов Йокогамы. — Осаму лишь вскинул брови на слова своего напарника. — То есть выходной накрылся? — Медным тазиком. Тащи свой тазобедренный сустав сюда.***
Дорога до работы отняла у Дадзая 30 минут времени на метро. Зайдя в помещение его уже ждал Достоевский. — Ну что, мешок с костями, у нас три трупа. — Одна из которых предположительно Кана Сакамото... — Сектор приз на барабане! Верно. — Чего? "Сектор приз"? — Дазай удивлено уставился на Фёдора. — Вам, японцам не понять русской пятницы... — Вас вообще без бутылки алкоголя крепче саке не понять... — Дазай устало вздохнул. — Что там по отчётам? — Так, — Достоевский встрепинулся и полез в ящик стола за документами. — Всего было найдено четыре тела... — Стоп. Ты же говорил что три? — На втором этаже нашли ещё один трупик. — Ясно. Продолжай.— Дазай сел на диван. — Спасибо за позволение, Дазай - доно. — Достоевский показушно поклонился. — Предположительно причиной смерти стало отравление угарным газом. Все щели в доме были заткнуты, а двери и окна плотно закрыты. У каждого из тел при себе нашли предсмертную записку и документы. Кроме парня. Документов у парня не нашли. — Угу. Значит мы имеем двух известных и двух неизвестных. — Одного предположительно неизвестного, и второго точно неизвестного. — А также четыре предсмертных записки. Кстати, что по запискам? — Дазай встрепенулся. — Так.. — Фёдор прокашлялся. — Первую записку нашли у пожилой женщины. В ней написано примерно следующее — «Я, Сунако Кено свела счёты с жизнью из-за нежелания быть обузой для своей и без того бедной семьи. Дорогой сын! Я знаю что из-за болезни я потеряла возможность работать и стала для вас с невесткой и Таро лишь лишним ртом. Смерть твоего отца сильно подкосила меня. И на этой почве я сильно заболела. Ты верно говорил что я во всем виновата. Поверь, я не хотела взваливать на ваши плечи столько проблем. Это, непростое и весьма эгоистичное решение я приняла с большим трудом. Передай Таро что я его очень любила, люблю и буду любить лишь сильнее! Пусть он не скучает, пусть знает что бабушка его любит и наблюдает за ним с небес. Деньги на похороны лежат под тумбочкой в спальне, в холодильнике я оставила любимый торт Таро, а на диване лежат вязанные носочки и белый зайчик которого он хотел.» — строки были выведины красивым и плавным почерком. — Мда... Грустное письмо... — Нормальное, давай дальше. — равнодушным тоном сказал Осаму. — Так, следующее письмо уже мужчины... — Ну? — А, вот. « Деньги на похороны в банке на верхней полке кладовой. На остатки купите Цубаке конфет. » Немногословно надо признать... Я смотрю тебе надоело... Так в записке Кано Сакамото признается что не желает продолжать судейскую династию и строить из себя хорошую жену, и то что смерть её ребёнка стала последней каплей. — Ясно, — Дадзай встал с диванчика. — В секционной мы долго сегодня ппровозимся...***
— Причиной его смерти стало переохлаждение. — Осаму снял с рук испачканные перчатки и выкинул в урну. — Переохлаждение... Стоп, что? — Достоевский удивлённо поднял глаза на Осаму. — Да, мой русский друг, переохлаждение. — Поясни. — Смотри, у всех четырёх розовато-синие трупные пятна, а также полнокровие головного мозга - это является признаками как переохлаждения так и отравлением окисью углерода. — Ну. — У всех троих ярко выраженный цианоз лица, губ и верхней части грудной клетки, у того только синие губы что может быть признаком переохлаждения - это раз. Во вторых, по сравнению с левым сердечным желудочком правый тёмный что свидетельствует о переполнении жидкой тесной кровью что опять же бывает при отравлении угарным газом, у него этого нет. И у него в отличии от остальных я нашёл пятна Вишневского, точечное кроваоизлияние в мозг, Признак Пуперева и гусиная кожа. — Осаму положил на стол клочок бумаги. — Это трудно назвать предсмертной запиской, но содержание интересное. — Осаму откинулся на кресле. — "ощущение холода"? — Достоевский удивлённо взглянул на Дазая. — Именно.