You’ve made me the villain you can’t live without.
Necessary Evil — Motionless In White
Серая каменная церковь возвышается на холме. Построенная ещё пять столетий назад, она не потеряла своей строгой красоты, хоть и где-то уже увита плющом; её башни всё также устремляются вверх, словно стараясь пронзить небо крестами. Протяжный звон колоколов возвещает о времени молитвы, двери её всё также открыты для каждого и ничего не изменилось вокруг, разве что прибавилось холмиков на кладбище за церковью. Королева стоит у дверей церкви и ждёт Эдмунда. В её душе теснятся весьма противоречивые чувства: с одной стороны, радость, что всё сложилось как нельзя удачно, а с другой — странное предчувствие, что без происшествий не обойдётся. Ни одна свадьба в её жизни не проходила спокойно. К слову, она пережила их целых три, на двух из которых сама ходила под венец; сегодня же ей отведена роль матери и жениха, и невесты. Королева усмехается; жизнь любит подшучивать над ней, неизменно связывая важные события, касающиеся только её самой, с чьим-то браком. Наконец к дверям подходит Эдмунд. Он одет в парадный камзол, расшитый серебряными нитями. Карие глаза радостно блестят, чёрные волосы до плеч обрамляют лицо, с которого не сходит сияющая улыбка. Королева тоже невольно улыбается: Эдмунд похож на своего отца, и ей вспомнился день их свадьбы. Раздаётся звон часов; двери церкви распахнулись, и Эдмунд с Королевой входят внутрь. В церкви сумрачно и прохладно. Солнечные лучи, проникающие внутрь сквозь цветные стёкла витражей, ровными квадратами ложатся на пол, скамейки, алтарь. Заманчивые переплетения сводов и аркад, бесконечный ряд мраморных колонн… Время не тронуло церковь и внутри, лишь добавилось лепнины и росписи на потолке. Справа у входа, около белоснежной колонны, стоит небольшая чаша, до краёв наполненная водой. Эдмунд подходит к ней, опускает в воду пальцы и крестится; то же самое делает и Королева. Гости уже сидят на скамьях с правой и левой сторон. Эдмунд под руку с Королевой проходит мимо них к алтарю, поднимается по каменным ступеням. Шаги принца и королевы гулко отдаются в торжественной тишине. Снова хлопают церковные двери, и внутрь входят невеста под руку с Советником. Они тоже останавливаются у чаши, затем идут мимо гостей и поднимаются по ступеням. Все встают. Звучит молитва.***
Эдвард смотрит в окно, задумавшись о своём. Из перешёптываний стражи за дверями он узнал, что сегодня — день свадьбы Эдмунда. Принц в недоумении. Неужели за два месяца, которые он провёл в заточении, всё так переменилось? Когда же его старший брат успел помолвиться, если сегодня уже состоится венчание? И кто эта загадочная особа, сумевшая покорить его сердце? Эдвард отходит от окна и садится на кровать. Что же, ему непременно нужно попасть если не на саму церемонию, то хотя бы на праздничный ужин, который устраивается сегодня вечером. Вот только как? Он оглядывает комнату, затем смотрит на дверь. Конечно, можно выйти отсюда, попросив стражников открыть двери. На просьбу Эдварда никто не откликается. Принц решает, что там никого нет, но это не так — стражникам велено молчать, не покидая своего поста. Их видно сквозь щёлку. Принц снова идёт к окну. Спуститься вниз отсюда? Нет, его комната слишком высоко. Взгляд Эдварда останавливается на картине покойной королевы, что висит с правой стороны от окна. Он совсем не знает свою мать, ведь она умерла при родах, так и не увидев своих мальчиков-близнецов, и её картина — единственное, что напоминает Эдварду о матери. Она любила и умела писать пейзажи, и два из них было решено отдать в комнаты братьев. Эдварду досталось изображение реки: могучей, быстротечной, бегущей мимо полей и лугов. Замок был построен ещё несколько столетий назад, и по легенде, которую любил рассказывать Эдмунд, здесь сохранились тайные ходы. Если верить преданиям, то один из них находится как раз в комнате Эдварда. Принц ещё раз оглядывает комнату, вспоминая, как связаны тайные ходы и картина его матери. — Направление реки, — тут Эдмунд показывает на картину, — указывает, где находится тайный ход. Он подходит к картине и проводит воображаемую линию, как бы продолжая реку. Дойдя до тумбы, стоящей у кровати, он останавливается, не понимая, куда двигаться дальше. — Может, нужно открыть тумбочку? — с надеждой спрашивает маленький Эдвард. Эдмунд открывает тумбу, но там нет и намёка на тайный ход. Братья разочарованно вздыхают. Эдвард усмехается при мысли о том, какими наивными они были. Но что, если они просто искали не там, где нужно? Окрылённый внезапной догадкой, Принц подскакивает с места и подходит к картине, повторяя все движения его брата. Дойдя до тумбы, он останавливается и ищет глазами что-то, что может указывать на то, где же находится тайный ход. Он осматривает тумбочку со всех сторон, стучит по стенкам, снова открывает её, но находит внутри лишь пару свечей. Тогда, не придумав ничего лучшего, Эдвард решает попытаться сдвинуть тумбу. Он обхватывает её с двух сторон и резко тянет вбок, но тут рукав его платья зацепился за фигурный вырез с левого бока тумбы. Принц не рассчитал силы и, споткнувшись о ножку кровати, упал, задев рукою подсвечник, стоявший на тумбе. — Чёрт возьми… Рукав камзола порван. Подсвечник, наверное, упал. Эдвард встаёт с пола и отряхивается. Он слышит странный скрипящий звук, будто кто-то завёл старые ржавые часы. Принц смотрит на тумбу и не верит своим глазам: она отъехала в сторону вместе с частью пола, открыв под собою тайный ход. Подсвечник, вопреки ожиданиям Эдварда, никуда не делся, а лишь согнулся пополам: это рычаг, нажав на который можно открыть ход. Принц подходит к тайному ходу и смотрит вниз. Лестница. Видны лишь первые три ступени, остальное скрыто в темноте. Ещё несколько мгновений он стоит в нерешительности; затем снимает со стены один из канделябров с зажжёнными свечами, ещё раз оглядывает комнату и осторожно ступает на лестницу. Он проходит несколько ступеней; над головой что-то гремит и вход закрывается, а Эдвард остаётся почти в полной темноте и сырости. Три робких огонька дрожат, освещая лишь следующие пару дюймов. Принц спускается по каменным ступеням и считает их: десять, одиннадцать, двенадцать… Лестница идёт кругом, и Эдвард понимает, что сейчас он находится в недрах северо-западной башни замка. Его комната расположена как раз в верху этой башни, и, если его мысли правильны, то он окажется в коридоре первого этажа, откуда можно будет попасть в бальный зал.***
Пламя свечей пляшет на стенах зала, отражается в серебряных блюдцах и фарфоровых чашках. Столы, ломящиеся от яств, отбрасывают длинные тени, слуги и служанки разносят оставшиеся блюда. Совсем скоро придут гости, а за ними — Королева и молодожёны. В двери стучат, и на пороге появляется статная фигура Советника. Он быстро проходит меж столов, обводит всех придирчивым взглядом и раздаёт указания, что и где поправить. Неожиданно двери снова отворяются, и толпа несколько испуганных людей входит в зал. Недоумённые лица стражников глядят им вслед. Советник тяжело вздыхает. Бедняки восторженно оглядывают зал, не притрагиваясь ни к чему и осторожно проходя мимо столов, боясь задеть что-то. Никто из них никогда в жизни не был во дворце и незнаком с этикетом; каждый ждёт, что кто-то подскажет что делать и опасливо поглядывает на служанок и Советника. Тот, прочитав растерянность на лицах гостей, лёгким жестом приглашает всех садиться. Сначала люди недоумённо переглядываются, словно всё ещё не понимая, действительно ли они имеют право находиться во дворце и садиться за столы. Лишь один какой-то смельчак рискнул сесть, а за ним повторили и остальные. В зале поднялся шум; гости стали осваиваться в новой обстановке. Когда снова наступила тишина, прерываемая лишь чьим-то тихим шёпотом, Советник торжественно произнёс: — Её величество Кэролайн Первая! Двери хлопают, и в зал входит Королева. Шёпот мгновенно прекращается, и в благоговейном молчании она проплывает мимо столов, занимая своё место у левой руки Советника. — Его высочество принц Эдмунд и её высочество принцесса Фелиция! Эдмунд и Фелиция идут под руку. Она старается не глядеть на людей, но улыбается, как и он.***
Свечи почти догорают, но и ход должен скоро закончиться. Лестница расширяется, и Эдвард наконец доходит до конца, оказавшись на пустой круглой площадке. «Должно быть, это низ башни, — решает он. — Тогда здесь должен быть выход». Эдвард подходит к стене, освещая кирпичи, покрытые плесенью. Рукой он щупает их и нажимает на каждый, но ничего не происходит. Принц уже было отчаивается и решает вернуться обратно, но тут его взгляд падает на один из камней. На нём виден чёрный крест. «Оно», — решает Эдвард и нажимает на камень. Небольшая часть стены опускается, и в образовавшемся отверстии виден кусочек улицы. — Вот чёрт, — шепчет Принц и выходит из башни прямо на задний двор замка. На улице сгущаются сумерки. Силуэт церкви чернеет на фоне розового неба, деревья тихо-тихо шелестят листвой. Свежий ветер обдувает лицо и задувает свечи. Эдвард дышит полной грудью; давно он не был на улице. Теперь ему нужно попасть в замок.***
В зале горят свечи, отбрасывая блики на посуду и лица людей. Стоит шум приборов, приглушённый музыкой и голосами разговаривающих гостей. Столы стоят прямыми рядами по всему залу, свободны лишь места для музыкантов и середина комнаты: здесь, когда оркестр играет вальс, танцуют жених и невеста. Неожиданно хлопают двери. Музыка смолкает, и все присутствующие оборачиваются, чтобы посмотреть на опоздавшего гостя. Королева, сидящая напротив дверей, побледнела. На лице её нельзя прочесть ни испуга, ни гнева, лишь непонимание: как это возможно? На пороге стоит бледный юноша в чёрном камзоле. Он очень похож на принца Эдмунда: те же карие глаза, аристократичное лицо… Лишь чёрные волосы спадают ниже плеч, а не лежат на них. Юноша, слегка ухмыльнувшись, смотрит на Королеву. Гости заметили это, и теперь все взгляды направлены на неё. Королева же не теряет самообладания. Она молчит, но с губ её не сходит насмешка, и вот она встала со своего места. — Прошу поприветствовать его высочество принца Эдварда, — объявляет она. Люди недоумённо зашептались, но Королева ещё не закончила свою речь. — Мы с принцем Эдмундом не надеялись, что принцу Эдварду станет лучше, ведь последние несколько месяцев он был тяжело болен. Но, что же, раз принц чувствует себя хорошо и решил присоединиться к празднеству… Просим к столу, Ваше Высочество. Принц кланяется и проходит мимо Королевы, бросая на неё несколько вызывающий взгляд. Она поджимает губы и даёт знак музыкантам продолжить игру. Всеобщее волнение утихло; свадебное торжество продолжается. Эдвард занял место слева от Эдмунда. — Что же, здравствуй, брат, — усмехнулся Эдвард. — Здравствуй… — почти прошептал Эдмунд, всё ещё не веря, что брат действительно здесь. — Познакомься, это Фелиция. Моя жена. Фелиция скромно улыбнулась и одними губами сказала «здравствуй», тут же опустив глаза в пол. Эдмунд в ответ покачал головой, мол, я расскажу тебе многое, но только позже. Брат понял его и стал вести себя так, словно ему всё известно. Чтобы ни у кого не возникло подозрений. Давно Эдвард не был на приёмах, а особенно — на балах. Конечно, вряд ли это празднество можно назвать балом, ведь танцуют лишь Эдмунд и Фелиция, но Принцу достаточно и этого, чтобы вновь почувствовать себя королевским наследником. Он действительно забыл, каково это, но зато хорошо помнил о своей роли сумасшедшего: старался напустить на себя беспокойство, часто размахивал руками, чем невероятно пугал брата. Когда же Эдвард по неосторожности задел рукою кубок и вино разлилось по столу, Эдмунд не выдержал и, наклонившись к уху Принца, прошептал: — Что с тобой? — Слишком долго объяснять, Эдмунд, — почти равнодушно отозвался тот. — Нам обязательно нужно будет поговорить с глазу на глаз. Эдвард подмигнул брату и неестественно громко засмеялся. Его поведение не осталось незамеченным среди гостей; никто не сомневался в словах Королевы о его болезни, что и было нужно Эдварду. Он добросовестно изображал сумасшедшего, в то же время наблюдая за гостями. Принц сразу же заметил, что все они — простые люди, впервые в жизни попавшие во дворец. Пока что ему не совсем было ясно, почему и зачем они приглашены сюда, но он не задумывался об этом. Больше всего его волновала Фелиция — жена Эдмунда. Она высокого роста, грациозная, с миловидным лицом и собранными на затылке каштановыми волосами. Эдвард не знает эту девушку и никогда её не видел. Она совсем не похожа на герцогиню или принцессу: нет в ней той самоуверенности и властности, которая обыкновенно скользит в каждом движении аристократок. Открытые зелёные глаза светятся искренним восторгом, манеры сдержанны. В лице её угадывается что-то чистое и непорочное, но в то же время простое. Взглядом она поминутно обращалась к Эдмунду, словно спрашивая: а могу ли я улыбаться? А могу ли я вообще быть здесь? И Эдмунд в ответ лишь крепче сжимал её руку и нежно улыбался. Когда же их взгляды встречались, то оба смущённо краснели и опускали глаза. Ни одна из этих деталей не ускользнула от Эдварда. У него появлялось множество вопросов, но лёгкие облачка мыслей проплывали мимо. Хмель бил в голову; рука всё чаще тянулась к бокалу с вином, и приятная расслабленность растекалась по всему телу. Хотелось музыки. Не той, которую играет оркестр, а томной мелодии скрипки, чтобы окончательно раствориться в зыбком тумане. Эдвард поднимается со своего места и просит подать ему скрипку. Эдмунд делает всевозможные знаки, но брат не обращает на него внимания. Перестал играть оркестр: принесли инструмент. Эдвард давно не держал в руках скрипки; он совсем забыл о ней, когда был в заточении, и сначала несмело попробовал провести смычком по струнам. Смолкли голоса и перешёптывания, воцарилась тишина. Полилась печально красивая мелодия. Эдвард играл всё громче и громче. Тоскливо переливались звуки, казалось, что музыка заполонила всё вокруг. Все сидели, притаившись, внимая мелодии скрипки. Сумерки тем временем давно сменились лунной ночью. Музыке, доносившейся из дворца, вторил ветер, и свет в окнах был виден за несколько миль.